Текст книги "Призрак дракона"

Орег лежал у основания стены, свернувшись калачиком, всхлипывая и содрогаясь.

– Сиарра, – позвал я сестру, опускаясь рядом с Орегом на колени. – Орег, в чем дело?

– Я не смог! – надрывно выкрикнул он. – Не смог, хозяин! Я пытался… Но ничего не получилось… Атервон…

– Сиарра, ты знаешь, что с ним происходит? – обратился я к сестре.

Сиарра повернулась ко мне, и я замер от ужаса. В ее глазах ярким оранжевым светом, ослепительным на фоне ночной темноты, горел огонь. Она вытянула руку и под ней из ниоткуда появилось огромное животное. Оно потерлось головой о ладонь Сиарры, как ласковая громадная кошка.

– Сиарра?..

Моя сестра мило улыбнулась и вдруг заговорила:

– Вардвик из Хурога, драконы еще будут жить на земле, если ты согласишься достойно заплатить за это.

Ее голос звучал так бесцветно, что если бы не видеть, кто говорит, то определить, чей это голос – женщины, мужчины, Надоеды, – было бы невозможно.

– Ш-ш, – сказал я Орегу, который продолжал лепетать неразборчивые слова и всхлипывать.

– Дитя драконоубийцы, выбирай свой путь предельно осторожно. От твоего решения зависит будущее всего живого. Но сердце пещерного дракона прогнило…

Теперь Сиарра говорила басом, голосом моего отца.

Я хоть и чувствовал себя полуживым от страха, вспомнил вдруг, что слышал о Меноге. Рассказывали, будто здесь жили оракулы, которые передавали людям слова самого бога. Но последний из них умер, когда Меног разрушили.

– Мы никого не обнаружили… – послышался из-за моей спины голос появившегося в дверном проеме Аксиэля.

– Сын короля гномов, что привело тебя в эти края?

Теперь Сиарра говорила обольстительно и чувственно. Ни одно из этих качеств никогда не было ей присуще.

– Я пришел сюда по зову долга, – просто ответил Аксиэль после непродолжительного замешательства, во время которого он рассмотрел, что происходит. – Мои люди гибнут.

– Твоему отцу однажды приснился сон, – сказала Сиарра голосом пятилетней Надоеды. – Ты необходим для очищения.

– Сиарра! – вскрикнул Тостен, появившийся на площадке.

– А, певец! – воскликнула Сиарра мелодичным тенором.

Тостен ахнул, услышав ее голос.

– Ты должен пользоваться талантами, которыми наделен. Музыканты особенно приближены к миру духовному, – продолжала наша сестра. – Но ты не только музыкант, ты еще и воин. Мир нуждается в песне и в мече.

– Что ты сделала с Бастиллой и Орегом? – строго спросил я.

Эти игры Атервона начинали действовать мне на нервы. Орег бился у моих ног, сильно вздрагивал и причитал. Это меня пугало и ужасно злило.

– Женщина проснется, когда придет время, – ответила Сиарра, на этот раз отрешенным голосом моей матери. – Она будет спать до утреннего отлива, спать крепко, убаюканная заклинанием Тамерлейн.

Жуткое животное, по форме и размерам напоминавшее медведя, убрало голову от ладони Сиарры, приблизилось ко мне и уставилось прямо на меня своими желтыми глазами, пытаясь подчинить власти своих невиданных сил.

Я отвел взгляд от зверя и вновь посмотрел на Сиарру.

– Что с Орегом?

Разговаривать под пристальным наблюдением чудовища было очень нелегко, но я изо всех сил пытался сохранять самообладание.

– Перестань, – сказала Сиарра веселым голосом отца. – Так ты никогда не поймаешь дракона. А этот пытался проникнуть туда, куда ему нет пути. Я поставила его на место.

Она кивнула на Орега.

При каждом слове Сиарры Орег содрогался, словно от удара хлыстом. У меня в памяти всплыл тот день, когда в тронном зале Хурога он вспоминал о страшном избиении.

Я почувствовал, что во мне вскипает жгучая ярость, такая, какую я ощущал, глядя, как отец бьет Сиарру. Я с оглушительным воплем вскочил на ноги. Тамерлейн отступила на пару шагов назад.

– Довольно! – заорал я. – Хватит издеваться над Орегом! И отпусти мою сестру!..

Тамерлейн окинула меня невозмутимым взглядом и спросила, опять голосом моего отца:

– А ты сможешь заставить меня?

От гнева меня затрясло, и услышавшая меня магия поднялась из глубин разрушенного замка и наполнила мое тело обжигающей мощной волной.

Тамерлейн улыбнулась, махнула лапой, и колдовская сила мгновенно покинула мое естество. Мне показалось, что чья-то невидимая огромная рука влила в меня ледяную воду, и вода эта вытеснила кровь и потекла вместо нее по венам.

Я опустился на колени и обхватил разрывавшуюся от боли голову обеими руками.

– Вард!..

Ко мне подскочил Тостен и положил мне на плечи теплые ладони.

Сиарра вдруг закрыла глаза и стала оседать, обессилевшая, обмякшая. Аксиэль успел подхватить ее, не дав упасть на холодный камень.

Тостен легонько похлопал ладонями по ее щекам, но сестренка не очнулась. Тамерлейн дважды взмахнула пушистым хвостом и исчезла.

Я заставил себя не поддаваться панике и не обращать внимания на безумную головную боль, из-за которой было трудно подняться на ноги.

– Аксиэль, Тостен, отнесите Сиарру в лагерь и отогрейте ее. Мы с Орегом тоже скоро придем.

– Ты в порядке? – негромко спросил Тостен.

Я кивнул, стискивая от нового приступа боли зубы.

– В порядке. Ступайте.

Тостен вскинул голову, подобно молоденькому жеребцу, уворачивающемуся от удара кнутом, взглянул на Аксиэля и зашагал прочь, ни разу больше не посмотрев на меня.

Аксиэль проводил его задумчивым взглядом.

– Будь осторожен, Вард, а не то Тостен возненавидит Орега… Если уже не возненавидел.

– С Тостеном я сам разберусь, – ответил я. – Позаботьтесь о Сиарре.

Аксиэль кивнул и двинулся во мрак вслед за Тостеном, бережно неся на руках мою сестренку.

Мне тоже следовало находиться рядом с Сиаррой. Но сейчас с ней были Аксиэль и Тостен. С Орегом – лишь я…

– Все хорошо, – произнес я, неуклюже усаживаясь на каменную площадку – все тело у меня ныло от боли. – Атервон ушел. Ты в безопасности.

Кто такой этот Орег? – вновь подумалось мне. – Раб? Сам Хурог?..

Я положил руку ему на голову, но Орег резко дернулся в сторону и прижался, почти вдавился лицом в каменную стену.

– Теперь Атервон ее не оставит… Я пытался… Ничего не вышло… Не оставит, теперь не оставит… Во всем виноват я, я, только я!..

– Тсс, – успокоил его я.

– Ты велел мне защищать ее, а я не смог… Как больно, как же мне больно!..

Он громко застонал.

Я сам изнывал от боли, поэтому не вполне понимал значение его слов.

– Ты ведь пытался помочь ей, а этого достаточно. Главное попытаться, – произнес я, с трудом шевеля пересохшими губами. – Орег, ты меня слышишь? Я не рассчитывал на то, что ты в состоянии уберечь ее от всех земных несчастий.

Я вдруг отчетливо вспомнил, как дал ему распоряжение охранять Сиарру, даже не задумавшись о том, каковы будут последствия, если Орегу не удастся выполнить мой приказ.

Мои слова его успокоили. Он перестал дрожать и, убрав лицо от стены, растянулся на холодном камне. Лишь через несколько мгновений я осознал, что Орег потерял сознание.

К этому моменту боли, которыми Атервон щедро наградил меня, притупились. Теперь я чувствовал себя так, как чувствовал после длительных тренировок. Рывком поднявшись на ноги, я взял Орега, перекинул его через плечо и направился к лагерю.

Аксиэль, Пенрод и Тостен сидели у костра. Никто из них не вымолвил ни слова, пока я укладывал Орега на матрас и укрывал его. Когда я присоединился к ним, Тостен демонстративно встал, удалился к своему матрасу и улегся спать, повернувшись ко мне спиной.

Аксиэль внимательно проследил за его действиями, потом тихо заговорил:

– Я рассказал Пенроду о том, что произошло. Бастилла и Сиарра крепко спят. Надеюсь, они проснутся благополучно.

– Я мечтаю поскорее увезти их отсюда, – сказал я. – Пока мы не удалимся от Менога на приличное расстояние, у меня на душе будет неспокойно.

Пенрод кивнул.

– Сказал ли Атервон до нашего появления что-нибудь важное? – поинтересовался Аксиэль.

Я покачал головой.

– Ничего. Только что-то странное о сердце дракона – что оно прогнило. Как будто я сам не знаю, что состояние Хурога плачевно… – Я мрачно усмехнулся, постарался прогнать злобу на Атервона за то, что он сделал с Сиаррой и Орегом, и попытался мыслить трезво. Что же означали все те странные слова?.. – А еще Атервон сообщил, что на землю могут вернуться драконы. Это якобы зависит от принятия мною верного решения…

Пенрод покачал головой.

А Аксиэль как-то странно напрягся. По его губам скользнула едва заметная улыбка.

Когда все заснули, я сложил кисти рук вместе, ладонями вверх, и на протяжении нескольких минут неотрывно смотрел на них. Наконец я увидел серебристый свет, холодный и яркий. Его излучали мои пальцы, и он поднимался на расстояние нескольких дюймов. Это магическое упражнение я выполнял в глубоком детстве. Нетренированный, каким я был сейчас, ничего другого со своим колдовством я пока не мог делать. Но оно у меня вновь появилось.

Глава 8
ВАРДВИК

Оранстонцам пришлось хорошенько подумать, прежде чем решить, с кем воевать – с ворсагцами или с нами, северянами. Они не любили ни их, ни нас.

Мой отец всегда говорил: узнать о том, что ты уже в Оранстоне, очень легко. Об этом тебе сообщат ветер и дождь.

Толвен, через который мы ехали в Оранстон, был равнинным и плодородным. Гор в нем не много. Оранстон же – горный край. Этим он напоминал мне родной Шавиг. Но у нас в Шавиге никогда не бывало так влажно.

Аксиэль, ехавший впереди меня, сбавил скорость, а когда я поравнялся с ним, заговорил:

– Нам нельзя сворачивать с дороги. – Мокрый, перепачканный грязью, сейчас он никак не походил на сына короля. О своей принадлежности к королевской семье гномов ему, по-видимому, не хотелось заводить речь. Не упоминал об этом и я. – Будем ехать до ближайших гор. Останавливаться раньше опасно. Ровная земля, покрытая травой, в этих местах запросто может оказаться болотом.

Пенрод, который ехал рядом со мной с другой стороны, кивнул.

– В этих землях есть еще одна беда – комары! – Он фыркнул. – Посмотрите, что с нами будет, когда стемнеет и они закружат повсюду.

Как только мы ступили на старую оранстонскую дорогу, поднялся сильный ветер и полил дождь. Лишь к полудню, промокшие и несчастные, мы достигли первой деревни.

Я чихнул.

– Пенрод и Бастилла, направляйтесь в поселение. Попробуйте раздобыть зерна – оно у нас на исходе. И постарайтесь выяснить, где орудуют ворсагцы. А мы дойдем до подножия той горы и раскинем лагерь.

Пенрод кивнул, и они с Бастиллой поехали в сторону деревни. А мы приблизились к возвышенности и остановились у росших внизу деревьев. Шестов для установки палатки у нас не было, поэтому мы использовали вместо них удаленные на подходящее расстояние друг от друга деревья.

Палаткой занялись Аксиэль, Тостен и Орег, а мы с Сиаррой хотели привести в порядок лошадей, которые были не менее уставшими и мокрыми, чем мы.

Как только я спрыгнул с седла и начал снимать его, Нарцисс насторожился, задергал ушами и уставился на дорогу. Через несколько мгновений я услышал громкий топот копыт.

Еще несколько секунд спустя из-за поворота показались Пенрод и Бастилла.

– Бандиты!.. – первой выкрикнула Бастилла. – В деревне ворсагцы! Человек двенадцать!

Я мгновенно вновь затянул на Нарциссе подпругу. И почему мне казалось, что в этой части Оранстона мы не повстречаем ворсагцев?

– По коням! – скомандовал я и взобрался на Нарцисса.

Мне не единожды приходилось сражаться вместе с отцом с бандитами, но сегодня я впервые был предводителем.

Когда все приготовились, я окинул свое войско внимательным взглядом и скомандовал:

– Держаться вместе, пока я не велю действовать по-другому! Не убивать человека до тех пор, пока не убедитесь, что он бандит, а не оранстонец! Я ничего не забыл, Аксиэль?

Аксиэль покачал головой.

– Ничего, сэр.

Я повернулся к Пенроду.

– Пенрод?

– Не исключено, что мужское население этой деревни работает на полях. Все мужчины, которых мы видели, были бандитами, – сказал Пенрод. – Главная деревенская дорога вымощена булыжником и покрыта толстым слоем грязи. Возможно, лошадям будет трудно двигаться по ней. Поэтому можно смело спрыгивать с них и вступать в схватку с бандитами на земле. И вот еще что. На мой взгляд, эти ворсагцы – неорганизованная кучка мародеров. Вряд ли они подготовлены к ведению настоящего боя, хотя бы даже так, как молодая Сиарра.

– Сиарра! – Я повернулся к сестре, вспомнив о ее существовании. – Не спрыгивай с лошади! Ты слишком мала, чтобы вступать в бой с взрослыми мужчинами.

Запрещать ей ехать с нами я не стал, так как знал, что она все равно ослушается. Стейла всегда говорила: плох тот командир, который отдает своим солдатам такие приказы, которым они определенно не подчинятся.

Еще раз осмотрев свою команду, я крикнул:

– Вперед!..

Мы галопом поскакали в деревню. На улицах поселения никого не было. Мы приостановились, а услышав пронзительный женский вопль, рванули туда, откуда он донесся.

Между двумя ветхими лачугами стояли, боязливо прижимаясь друг к другу, деревенские женщины, согнанные сюда ворсагцами. Последних было человек пятнадцать. Обросшие и грязные, они держали в руках ржавые изогнутые мечи. Создавалось впечатление, что этим оружием пользовались когда-то их прадеды.

Двое бандитов прижимали к земле молоденькую женщину, а третий развязывал пояс штанов.

Ворсагцы были так увлечены своим занятием, что даже не услышали, как появились мы.

Я, охваченный приступом злобы и ненависти, даже забыл отдать своим людям приказ о наступлении. Нарцисс, почувствовав мое настроение, рванул вперед, и я вонзил в потенциального насильника свой меч. Клинок вошел ему в спину и свалил наповал. Правда, упал мерзавец на женщину, но этого было не избежать.

Следуя моему примеру, Аксиэль прикончил второго бандита. Остальные ворсагцы бросились врассыпную.

– Никакой пощады!.. – крикнул я и направил Нарцисса к очередному негодяю.

То, чем мы занимались, было трудно назвать боем. Противник не оказывал нам ни малейшего сопротивления. Убив третьего ворсагца, который по возрасту сгодился бы мне в дедушки, я осмотрелся по сторонам.

Бандиты разбежались кто куда, мои люди тоже, в погоне за ними. Рядом со мной остался лишь Пенрод. Он стоял на земле и укладывал на спину своего мерина труп ворсагца.

– Зачем ты это делаешь? – поинтересовался я.

– Мы должны снять с этих негодяев все, что они награбили, и вернуть это деревенским жителям, – пояснил Пенрод. – А потом сжечь мертвецов, чтобы их души не оставались на земле навечно.

Я должен был вспомнить об этом сам. С телами бандитов, убитых отрядом моего отца за пределами Хурога, всегда поступали точно так же. Но этим никогда не занимался я. Мне поручали возвращаться домой и сообщать домашним, чем закончилась операция.

– Гм… Ты прав, – ответил я. – Надо сообщить об этом всем остальным. Я видел, что Аксиэль помчался за одним из ворсагцев, рванувших в сторону леса. Бастилла осталась с женщинами. А где Орег, Тостен и Сиарра?..

Вообще-то хороший командир должен был сам это знать.

– Орег и Тостен погнались за тремя ворсагцами, устремившимися в ту сторону, где мы разбили лагерь, – ответил Пенрод. – А Сиарра только что находилась рядом со мной. Наверное, вернулась к Бастилле, чтобы помочь успокоить женщин.

Я кивнул.

– Если ты расскажешь Аксиэлю, что нужно делать с трупами, и вы вместе начнете собирать их, то я поеду, найду всех остальных.

– Думаю, Аксиэль сам знает, как действовать. Но я ему напомню, – пообещал Пенрод.

– Отлично, – ответил я. – Мы вернемся и поможем вам.

Я пришпорил Нарцисса, и мы поскакали в обратную сторону.

Я остановился на том месте, где все еще стояла толпа женщин. Некоторые из них держали на руках младенцев. Они смотрели на меня, как косули на стаю волков. Сильно пахло кровью и свежим мясом, как осенью, когда режут скот. Я заставлял себя думать, что убиты именно животные, а не люди. Так было легче воспринимать действительность.

– Где Сиарра? – спросил я у Бастиллы.

Та пожала плечами.

– Я видела, как она вбегала в ту хижину вслед за бандитом. Что там произошло, не имею понятия.

От страха у меня похолодели руки. Я подъехал к хижине, на которую указала Бастилла, спрыгнул с Нарцисса и поставил его рядом с Перышком.

Черт , – думал я. – Ведь ей было приказано оставаться на лошади!..

Я медленно, напряженно вслушиваясь в тишину, зашел в сени. Торопиться было некуда. Если случилось что-то страшное, ничего уже не поправишь.

Открыв дверь в жилое помещение и шагнув вовнутрь, я почувствовал толчок в ребра. Действовать следовало незамедлительно. Поразить врага мечом, когда он так близко подошел, у меня не получилось бы. Поэтому я тут же выхватил нож и уже замахнулся, когда понял, что ко мне прижимается сестра.

Я вывел ее во двор и быстро оглядел с ног до головы.

– Ты ранена?..

Она покачала головой. Ее всю трясло. Меня – тоже, ведь я чуть было не перерезал ей горло.

У нее в руке был испачканный алой кровью меч.

Я вернулся в хижину и сначала никого там не заметил – мне в глаза били яркие лучи солнца, показавшегося из-за туч и проникавшего сюда сквозь большое окно. Но, попривыкнув к свету, я внимательнее оглядел комнату и увидел на полу у кровати юношу, обхватившего обеими руками живот. Его рукава были залиты кровью. Сиарре удалось нанести удар первой. Смертельный удар.

Человек тяжело дышал, но еще жил.

Злость на Сиарру за непослушание тотчас же улетучилась из моей души. Юноша был не старше Тостена, скорее даже младше. По его безусому лицу катились слезы. Он взглянул на меня с мольбой и прохрипел на ломаном оранстонском:

– Пожалуйста…

Я прекрасно понимал, о чем он меня просит. Ему было известно, что его рана смертельная. Но терпеть предсмертные муки уже не хватало сил.

Я вспомнил о Селеге, поднял нож и решительным ударом вонзил его юноше в затылок. Селег не заставил бы этого человека страдать.

Стейла учила меня, что поражение ножом в затылочную зону – самый верный и самый быстрый способ умерщвления. Особенно для меня, ведь я обладал недюжинной силой и быстрой реакцией. Юноша умер мгновенно, не успев глазом моргнуть.

Я извлек свой нож из затылка покойного, обтер окровавленный клинок о его одежды и вышел во двор.

Сиарра стояла рядом с Перышком, пряча лицо в лошадиную гриву. Ее плечи вздрагивали от беззвучных рыданий. Я не стал ее тревожить и вернулся к женщинам и Бастилле.

Разговаривать с жительницами деревни оказалось непростым занятием. Как выяснилось, Бастилла не знала оранстонского, а беседовать на толвенском женщины отказывались.

– Оставь их, Бастилла! – воскликнул я на оранстонском языке, отчетливо произнося каждое слово. Отец всегда удивлялся моим способностям изучать языки, хотя не переставал твердить, что на каком бы я ни разговаривал, все равно буду выглядеть тупым, как осел. – После того как мы покинем это место, никого не обидев, люди сами успокоятся. – Я окинул многозначительным взглядом кучку из трех окровавленных трупов и повернулся к женщинам. – Если кто-нибудь из вас убил кого-то из бандитов, несите их тела сюда. Мы сожжем покойников, чтобы к вам не являлись их грешные души.

Для Бастиллы я повторил то же самое на толвенском. Мой голос звучал как-то странно – резко и отрывисто.

В этот момент на дороге показались Тостен и Орег. С жеребца Тостена мутными струйками стекала вода, и он трясся.

– Провалился в болото, – пояснил Тостен. – Я едва успел вытащить его.

– Мы должны собрать тела убитых, – сказал я.

– Возить их на моем коне не получится, – ответил Тостен. – Он этого не выдержит.

– Я этим займусь, – сказал Орег.

Я внимательнее взглянул на брата. Если его жизнь в таверне Тирфаннинга не представляла собой нечто более страшное, чем можно было вообразить, значит, сегодня Тостен впервые убил человека. Его побледневшее лицо искажала странная гримаса, глаза выражали непонимание и испуг.

Бастилла вела себя спокойно – так, словно убийство являлось для нее привычным занятием. Либо рабское существование настолько сильно ее закалило, либо в храмах Колиты творились такие вещи, о которых я даже не хотел знать. По поведению Орега тоже можно было подумать, что убивать людей ему приходилось далеко не один раз. Перспектива собирать мертвецов и жечь их на костре нисколько не тревожила его.

Тостен спрыгнул с коня, быстро сунул мне в руку поводья, взглянул на меня как-то виновато и метнулся в ближайшие кусты. Я потрепал жеребца по загривку и немного прошелся с ним, желая убедиться в том, что он не хромает.

Деревенские женщины продолжали стоять на месте и смотреть на меня так, что мне было не по себе.

Тостен, когда вернулся, показался мне еще более бледным. Он молча взял у меня поводья и стыдливо отвернулся в сторону.

– Стейла говорит, что даже самым опытным из воинов после боя часто становится плохо, – сказал я. Но, поняв, что это ему не помогло, решил дать ему какое-нибудь задание, чтобы отвлечь от мрачных мыслей. – Иди к Сиарре во двор вон той хижины. Она заколола ворсагца ударом в живот. Я добил его, чтобы не мучился.

Может, им удастся помочь друг другу, – подумалось мне.

Аксиэлю, Пенроду и Орегу удалось собрать все трупы. Я удивился, что это у них получилось, ведь они действовали без грамотного руководства (которое должен был обеспечить я). С убитых сняли все, кроме одежды. На рубахе главаря красовались серебряная и янтарная булавки. Увидев эти драгоценности, одна из женщин шагнула вперед и протянула руку, но тут же вернулась на место и отвернула голову.

Я послал Бастиллу к Сиарре и Тостену, велев передать им мое распоряжение возвращаться в лагерь.

Через некоторое время бывшая рабыня вернулась, ведя за собой Нарцисса. Я совсем позабыл, что оставил его рядом с Перышком.

Уложив убитых в кучу, Аксиэль вытер руки об одежду верхнего из них и провозгласил:

– Теперь надо сжечь этих мерзавцев. И поскорее. Для этого нам потребуется какое-то топливо.

– Не потребуется, – ответил Орег, шагнул к груде мертвых тел и вытянул руку.

Трупы загорелись, точно хворост в камине, а я почувствовал, как меня мощной и удивительно приятной волной наполняет магия. Мне почудилось, что я опять в Хуроге, что во мне больше нет ощущения пустоты.

К Орегу подошла Бастилла.

– Я помогу тебе.

Она тоже вытянула руку и коснулась ею ладони Орега, В это самое мгновение огонь вспыхнул с удвоенной силой.

Мне стало так хорошо, что на мгновение я позабыл об убитых бандитах, об опасностях, обо всех своих бедах.

– Эй, не так сильно, Бастилла! – сказал Орег и повернулся ко мне. – Милорд, приготовьтесь.

Я чуть ли не вскрикнул, когда в следующую секунду магия покинула мое тело и мозг, и меня обожгла ослепительная боль. К счастью, выражение моего лица мог видеть лишь Орег.

Только теперь я поверил в то, что он – Хурог. Раньше мне казалось, что этот странный парнишка просто привязан к замку, как я, или несколько сильнее. Теперь же сомнений в том, что замок и Орег – одно и то же, у меня не осталось.

– Лисленгу такие фокусы не под силу, – произнес Пенрод, от изумления тараща глаза.

Услышав его голос, я очнулся от странного состояния, в котором пребывал, и взглянул туда, где каких-то несколько мгновений назад лежала груда трупов. Теперь там была лишь небольшая кучка пепла.

– О Лисленге не стоит вести и речи! – пробасил Аксиэль. – Он и свечку-то зажигает на протяжении нескольких минут! К тому же пользуется при этом какими-то штуковинами!

– Это все Бастилла, – пробормотал Орег, не сводя с меня взволнованного взгляда.

– Давайте поскорее уйдем отсюда, – предложил я и кивнул в сторону притихшей толпы женщин и детей. – Чем раньше это произойдет, тем быстрее жители деревни вернутся к нормальной жизни.

Недалеко от того места, где мы разбили лагерь, протекал чистый ручей. Мы вымылись в нем и помыли лошадей. К нашему возвращению Тостен и Сиарра уже окончательно укрепили палатку, и оставалось лишь приготовить ужин и накормить своих четвероногих помощников.

Тостен и Сиарра весь вечер избегали встречаться со мной взглядами и сидели вдвоем в стороне. Мне было немного обидно, но я понимал их состояние.

Люди часто недоумевали, почему мой отец, который оранстонцев всегда любил больше, чем народ Толвена (потому что Оранстон не принуждал его платить десятину), с таким рвением принимал участие в подавлении оранстонского мятежа. А я все понял после того, как убил первого в своей жизни бандита. Как ни страшно сознаваться в этом, но когда клинок моего ножа вошел в его тело, я почувствовал странное удовлетворение. Быть может, от сознания своего превосходства или от радости победы. Иногда я с ужасом думал, что в один прекрасный момент проснусь и обнаружу, что стал точно таким, как отец.

Когда распределяли, кто в какие часы будет охранять сон остальных, я выбрал вторую смену и в напарники взял Орега. Сиарра и Тостен должны были нас сменить. Я решил, что дам им возможность выспаться и вообще не стану их будить.

На протяжении всего того времени, пока дежурили Аксиэль и Пенрод, я так и не смог сомкнуть глаз. А когда они легли, выждал около получаса, дав им возможность заснуть, и сел к костру рядом с Орегом.

– Если тебя убьют в бою, что станет с Хурогом? – спросил я приглушенным голосом.

– Хурог разрушится. Распадется на отдельные камни, – невозмутимо ответил Орег и, выдержав паузу, взглянул мне в глаза. – Неужели ты думаешь, что я так запросто могу умереть? В таком случае это произошло бы давным-давно. В худшие времена я добровольно ушел бы из жизни. – Он помолчал. – Я ведь говорил тебе, что только обладатель кольца в состоянии уничтожить меня.

Я понимающе кивнул. Нечто подобное я уже однажды слышал от него.

– То есть только я в состоянии это сделать…

Орег ничего не ответил, а я уставился во тьму и погрузился в странные раздумья.

– О чем ты думаешь? – поинтересовался он.

Я нехотя повернулся к Орегу, не зная, какими словами выразить свои мысли.

– Странная штука – бой. Во время него люди умирают так быстро, так легко… Все это страшно, но каждый раз, когда я достаю меч из ножен…

Я замолчал, пытаясь подобрать наиболее верное выражение.

– Тебе кажется, что ты слышишь торжественную песнь?

Как ни глупо и жестоко прозвучали эти слова, но именно они несли в себе смысл того, что я хотел сказать.

– Наш сегодняшний бой не был настоящим боем, – неожиданно подключился к разговору Аксиэль. Мне оставалось лишь надеяться, что первой половины нашей беседы он не слышал. – Мы просто давили паразитов.

Я тяжело вздохнул.

– Мальчишка, которого я добил после удара Сиарры, никак не идет у меня из головы. Такой юный, почти как Надоеда… он должен был помогать родителям работать в поле, а не грабить деревенских жителей.

Аксиэль фыркнул.

– Этот Надоеда, окажись он на твоем месте, не стал бы облегчать твои страдания. Ему было бы на тебя наплевать. Все они гады, молодые и старые, раз выбрали такой путь в жизни. В настоящем бою все по-другому… Он и лучше и хуже… Битва срывает со всех любые маски, обнажает сущность человека. Во время битвы невозможно спрятаться от самого себя. Взгляните на Пенрода. Спокойствию и уверенности он научился именно на поле боя. Что касается других… Ты знаешь верховного короля, Вард?

– Конечно, – ответил я.

– Его отец был славным воином. И сам Джаковен мог бы стать таким, ведь он наделен необыкновенным умом. Говорят, будучи еще неопытным юношей, он мог взглянуть на поле брани и просчитать, чем закончится битва. Но когда впервые выступил в роли командующего, ему не хватило храбрости, и он потерял большую часть своих людей. Бытует мнение, что это связано с его странностями, о которых каждому известно. Но король Джаковен хороший стратег. – Аксиэль на мгновение задумался. – Сегодняшнее наше приключение нельзя назвать настоящим боем. Но оно нам помогло. Во-первых, мы спасли деревенских жителей и других людей, на которых эти бандиты могли напасть в будущем. Во-вторых, испытали тех из нас, кто еще никогда не убивал.

– Этот опыт никого не сломил, – заметил я.

– Верно, – согласился Аксиэль. – А Сиарра скоро придет в себя. И Тостен тоже.

Утро выдалось серым и мрачным. Дождя ночью не было, но на рассвете землю окутал такой густой туман, что все пропиталось влагой, включая дрова. Если бы не Орег, нам не удалось бы разжечь огонь, и мы остались бы без завтрака.

К тренировке после вчерашнего происшествия все отнеслись с большей, чем обычно, серьезностью. А может, это мое хмурое расположение духа действовало на всех так угнетающе. По неожиданной команде Аксиэля все прекратили учебные схватки.

Мы переглянулись с Пенродом, с которым тренировались в паре, и устремили взгляды на Аксиэля. Тот подошел ближе и указал в сторону дороги.

Там стоял высокий крепкий человек с вьючной лошадью. Мужчина предусмотрительно выжидал момента, когда кто-нибудь из нас заметит его и подойдет к нему первым. Приближаться к лагерю он не решался. Любой фермер Хурога наверняка не побоялся бы это сделать. Но жители наших земель уже не помнили, что такое настоящая война, поэтому были менее боязливыми.

Я жестом велел остальным членам своего отряда оставаться в лагере, а сам зашагал туда, где стоял незнакомец.

– Милорд, – уважительно заговорил он на толвенском, когда я приблизился к нему на такое расстояние, что мог его слышать. – Жена сообщила мне, что мы в долгу перед вами и вашими людьми. Вы спасли ей и другим нашим женщинам жизнь.

Он произнес эти слова подозрительно спокойно. В руке у него был меч, причем отнюдь не плохой, а оранстонским крестьянам запрещалось носить с собой холодное оружие. Я внимательнее присмотрелся к нему.

Вероятно, этот человек был ровесником Пенрода, хотя его возраст ни о чем мне не говорил. Под шляпой из шерстяной ткани, натянутой на уши, он мог скрывать короткую стрижку оранстонской знати. Но наиболее подозрительной мне показалась его лошадь. Таких животных – маленьких, узкогрудых и неприхотливых – любили покупать благородные оранстонцы.

Однажды мой отец привез домой из похода такую же лошадку, поэтому я хорошо знал эту породу. У лошади, которая стояла рядом с незнакомцем, были стройные ноги и длинная шея. Казалось, что она измождена и голодна, что вот-вот умрет от усталости. Фермерам от таких животных не было бы никакого проку.

Представитель высшего сословия, подумал я. Один из тех, кто не пожелал капитулировать по окончании той войны.

Скорее всего он ждал подходящего момента, чтобы перерезать мне глотку. Но не торопился, потому что разыгрывал из себя простого крестьянина.

– Почему вы молчите? – спросил человек. И поспешно добавил: – Милорд…

– Если вы явились сюда с недобрыми намерениями, то спешу сообщить: мы не из Толвена, а из Шавига. Большинство из нас родились и выросли в северных краях. А сюда пришли, чтобы сражаться с ворсагскими бандитами, – сказал я. И тоже добавил: – Милорд.

Человек изучающе смотрел на меня на протяжении нескольких мгновений, потом улыбнулся.

– Я хочу выразить вам свою благодарность. Вчера вы спасли девушку, которую собирались изнасиловать. Она – моя дочь. Все женщины передают вам огромное спасибо. Моя жена сказала: вы – путешественники. Наверное, нуждаетесь в пище. Я привез вам кое-что.