Текст книги "Аркус. Маг из низшей касты"

В красивом и ухоженном доме в центре селения жила единственная семья Синих. Приказывать им пошли Главный и обгоревший, Фрас и Бром остались со мной.

Фрас, словно ещё раз решив отомстить за заморозку, подвёл меня к доске срочных объявлений. С листовки, отпечатанной серо-чёрной графитовой краской, на меня смотрел портрет, вполне похожий на меня.

Бесцветные! Да любой, кто посмотрел бы на портрет и на меня, понял бы: богатство стоит перед ним! Награду назначили небывалую, словно я убил кого-то. Я аж поперхнулся, когда увидел цифру – две тысячи серебряных монет!

Но тот, кто составлял листовку, знал, как заинтересовать людей. Причём не только деньгами. Ниже шло описание моего преступления, от которого даже я почувствовал к себе что-то вроде брезгливости. Другое дело – я не верил написанному.

«Марк Фостер совершил страшные преступления:

– обманул Белых жрецов, отцов и хранителей;

– стал приспешником Хаоса;

– дважды обманув Радужную сферу и едва не нарушив связь между браслетами и великим артефактом, он забрал силу у вас! У честных жителей Аркуса!

Любому ради Аркуса и Белых жрецов и за указанное вознаграждение доставить Марка Фостера в столицу, в Храм или к Стене, в Красную или Белую резиденцию.

Марк Фостер – парень шестнадцати лет. Среднего роста. Худощавый. Зелёные глаза. Светлые, пшенично-русые волосы. В данный момент находится в Голубой касте».

Если даже в этой дыре повесили мой портрет, то что творится в городах? Я был обескуражен расторопностью Белых жрецов. И кто во всём виноват? Я и моя жадность, дед и его чувство вины, Рэй и его зависть, а теперь ещё Белые жрецы и их непонятный страх. Или они просто решили немного повеселить народ? Общий враг внутри страны, досужие сплетни, и вот вроде как бы и своих проблем уже нет. Как говорится, лишь бы не война.

Через четверть часа меня швырнули в повозку. Я ударился коленом о деревянный настил и от боли едва не проглотил кляп. Я завалился на бок. Жгло и дёргало раненое плечо. Но ни сделать, ни даже что-то сказать я не мог.

Меня клонило в сон. Я был бессилен, но мозг, словно вечный двигатель, продолжал перебирать мысль за мыслью, доводя меня до безумия.

Колёса заскрипели, зашуршали по земле. Словно на волнах, телегу подбрасывало на кочках. О какой-то ерунде спорили Бром и Фрас. Равномерная возня звуков убаюкала меня, и на время я исчез из этого мира.

* * *

Сон разложил мысли по полкам. С наслаждением я обнаружил, что челюсти сомкнуты. Всё тело онемело, рук я почти не чувствовал. Я с трудом сел и опёрся спиной о борт повозки. На меня были направлены два браслета.

– Без глупостей, – предупредил Фрас, – далеко не убежишь.

– Спасибо, что вытащили кляп, – ответил я.

– Ненадолго, – осадил меня Главный. – Пожрёшь только.

– За живого награда всегда больше, – снизошёл до объяснений Бром.

– Да и тепло днём, – оскалился Фрас. – Голова протухла бы, пока доехали.

– И куда едем? – на всякий случай спросил я.

– В столицу, туда ближе.

– У меня плечо сильно болит, – пожаловался я.

– Ещё слово, и останешься без ужина, – сказал Главный и достал из кармана кляп.

Я кивнул. Возиться со мной никто не собирался.

Бром поднёс мне ко рту флягу и дал напиться. Затем пихнул в рот кусок жёсткого, сильносолёного мяса. Я с трудом начал жевать. Есть не хотелось, мясо неприятно пахло, но я понимал, что другой еды не дождусь, а силы мне ещё понадобятся. Внутри меня зрел план. Ужин закончился куском хлеба и ещё тремя жадными глотками воды.

Я пару раз глубоко вдохнул и покорно сжал зубами кляп. После этого на меня снова перестали обращать внимание. Что ж, отлично, подозрения мне ни к чему.

Я вспомнил свой давний вопрос Фиолетовому учителю и, словно наяву, расслышал его голос: «Это возможно, но требует больше сил и большей концентрации». Это был ответ на вопрос, можно ли колдовать, не произнося высвобождающие слова вслух.

С фиолетовым браслетом не стоило даже и пробовать. Но с голубым… Какое заклинание выбрать? Достаточно мощное, но такое, чтобы у меня хватило сил представить не только мыслеобраз, но и каждый звук высвобождающего слова.

Ещё одной серьёзной проблемой были кандалы. Будь у меня даже ключ, я вряд ли бы смог их открыть. Нужна чья-то помощь. Я скривил губы, хоть это и было сложно, когда рот распирает резиновый кляп. От помощников отбоя нет. Вон целых четыре.

Заклинаний для открывания замков я не знал. Как я ни пытался припомнить, ничего не выходило. Вряд ли я о таком даже читал. Разбить я их вряд ли смогу, скорее руки переломаю. Что ещё?

Я растянул за спиной цепь и коснулся кистями боков. Может, моя худоба снова меня спасёт? И я смогу протащить цепь под задом и ногами? Вытащу кляп и как начну колдовать… Главное, чтоб растяжки хватило, тело как деревянное. Но всё – ночью. А сейчас нужно выспаться впрок.

* * *

Любое существо во сне уязвимо. А люди, которые храпят так, что рокочущий звук разносится на добрый километр, тем более. И даже стойкий часовой, если он разрешил себе присесть, около четырёх утра начинает дремать. Ему кажется, что он несёт службу так же бдительно, как и несколько часов назад, но его глаза обманывают темнота и отблески затухающего костра. Так произошло и с Фрасом.

Я натянул цепь и потащил её под собой. То, что я толком не ел последние несколько дней, шло на пользу. Я испытал восторг, когда цепь оказалась под коленями.

Пытаясь прижать бёдра к груди, я дотронулся цепью до пяток. Ещё чуть-чуть… Меня будто полоснули ножом. Спину заломило так сильно, что я едва не взвыл. Да ещё больное плечо отказалось тянуться, добавляя в коктейль боли особую остроту.

Я вернул цепь под колени, решив немного отдышаться. Когда дышишь забитым от холода носом, это довольно сложно. Умирать от удушья хотелось меньше всего. Лучше уж к Стене.

Вспоминая недавнюю боль, я начинал думать, что так и останусь с руками за спиной. Может, жахнуть по Фрасу да рвануть куда глаза глядят? Затаиться где-нибудь на денёк-другой…

Я попытался сконцентрироваться, чтобы создать заклинание, не произнося высвобождающее слово вслух. Я завёл руки обратно за спину и направил браслет в сторону Фраса. Снова его, что ли, заморозить? Мыслеобраз у меня получается отлично, да и высвобождающее слово фригус короткое – легко представить каждый звук.

Пришла отрезвляющая мысль: и что я буду делать с кляпом во рту и руками за спиной? На десятки километров – ни души. Да я просто сдохну, как раненый лось, медленно и мучительно.

Лучше попробовать ещё раз. Браслет впереди и рот без кляпа – почти свобода. Я звякнул цепью, и Фрас, погрузившийся в сон, вздрогнул и плюхнулся с пенька. Через миг он стоял, его браслет был направлен на меня.

«Вот же я его напугал вчера», – безрадостно подумал я.

Не увидев ничего подозрительного, Фрас снова сел. Но смыкать глаза и не думал, выспался, гад бесцветный.

Я глубоко дышал, чтобы успокоиться. Возможно, у меня был единственный шанс спастись, а я его так глупо профукал. Подумаешь, больно. А за Стеной с бесцветными не больно?! По привычке я мысленно едва не попросил жрецов, наших отцов и хранителей, дать мне ещё один шанс. Смешно, если учитывать, что именно они и устроили на меня охоту. А кого просить? Бесцветных и силы Хаоса? Я сам не заметил, как покачал головой, отвечая на свой вопрос. Что ж, попросим судьбу.

Я очень надеялся, что до столицы ещё далеко, что мы приедем туда не сегодня. Интересно, кто будет ночью на дозоре? Главный – вряд ли. Фрас отработал. Бром или обгоревший? Если Бром, то он и станет моим планом Б. Ему явно не хватает уважения друзей или кто они там ему. Он хочет быть сильнее. Наверняка, узнав обо мне, Бром мечтал о чудо-способе перебраться в зелёную касту, известном только мне.

Я ему расскажу.

* * *

Слава жрецам, Хаосу и судьбе: на дозор поставили Брома. Я ждал, пока остальные заснут покрепче.

Итак, мой план. Подойти к Брому и тихонько помычать. Он вытащит кляп. Я предложу ему рассказать способ, как стать Зелёным, за свободу. Мол, если он шагнёт на одну ступень – никто не заметит. Я просто пожадничал и шагнул на две. А когда стал Синим, всё чин чином было. Он откроет кандалы…

А если ключ не у него? Скорее всего, у обгорелого, он меня запирал. Не станет Бром со мной говорить – побоится Главного, а вот если… я тихонько хмыкнул. Так он точно заговорит.

Бром изо всех сил старался не уснуть. Ходил вокруг стоянки, подходил к лошадям, подбрасывал в костёр дровишки. Маялся от скуки. И, чтобы немного себя порадовать, решил перекусить. Это его погубило. Уже в конце трапезы он начал безостановочно широко зевать.

Он с опаской глянул на Главного и, опёршись на ствол чахлого деревца, сладко засопел.

Я повторил вчерашнюю операцию, и кандалы оказались под коленями. Я не стал медленно тянуться – рванул. Я вцепился зубами в кляп, чтобы подавить крик. Кажется, я потянул связки. Хуже всего пришлось плечу. Немного успокоившийся ожог запульсировал болью, как новенький. Зато я впервые за два дня увидел свои руки и, конечно, браслет.

Когда я вытащил кляп, у меня от наслаждения приподнялись волосы на руках и пробежала дрожь. Как мало нужно человеку для счастья. Посади его в клетку, а потом выпусти через неделю – счастье. Не корми два дня, а потом дай кусок хлеба – счастье. Преграда – прорыв – счастье. Ограничение – свобода – счастье. Нехитрые формулы. Но добровольно ими пользоваться… к бесцветным!

Говорят, только кнутом или пряником можно заставить человека действовать. Что ж, я решил совместить оба способа.

Кляп оказался во рту Брома раньше, чем он проснулся и понял, что это не ночной кошмар. Реальность всегда страшнее.

– Укради ключ и сними кандалы. Попытаешься разбудить их – умрёшь, – прошептал я ему в ухо. Далее пришло время пряника. – Я расскажу тебе способ, как стать Зелёным, если поможешь мне освободиться. Когда шагаешь на одну ступень, всё в порядке, жрецы не замечают. Я просто пожадничал.

Бром вздрогнул, взглянул на меня с недоверием. Я очень убедительно кивнул. И добавил, показав на спящих:

– Они тебя ненавидят и уже обсуждали, как избавиться от тебя, чтобы не делиться наградой. Я слышал, пока ты ходил за дровами.

Теперь он поверил. Или ярость и обида затуманили мозг. Люди на гребне всплеска чувств всегда верят в любую ерунду. Например, что кто-то просто так сделает их богатыми и сильными.

Бром на цыпочках подошёл к обгорелому и, словно заправский вор, выудил из кармана ключ. Он поворачивал ключ в кандалах так аккуратно, что не проснулась бы и кошка. Видимо, очень хотел стать Зелёным.

Я опустил цепь на землю и поманил Брома за повозку.

– Секрет вот в чём, – сказал я, приподняв руку. – Нужно совершить подвиг, который оценят сами Белые жрецы. Тогда они сделают тебя ярче.

Бром нахмурил лоб. Я представил сгущающиеся сумерки, противный безрадостный дождь и произнёс:

– Ангореус.

Я даже почувствовал жалость к доверчивому Брому. Он сел на землю, привалившись к колесу. Сейчас ему ничего не хотелось. На жизнерадостных людей заклинание почти не действовало, но я знал: Бром не оптимист.

У меня тоже испортилось настроение – побочный эффект заклятия. Но ощущение свободы быстро рассеяло туман апатии.

Вся поклажа лежала в повозке. Чтобы взять Цертус, флягу и вещмешок с запасом еды пришлось забраться в высокую телегу. Дерево прогнулось и издало гнусный скрип, я замер на четвереньках.

Если Главный не врал и он не может сейчас колдовать, то у него под рукой всё равно есть другие средства – камни, палки, ножи. Да и повторно вступать в магический бой с Фрасом и обгорелым мне не улыбалось. От волнения и голода тошнило, я старался не дышать, чтобы не издать ни единого лишнего звука.

Храпят.

Я отцепил повозку, чтобы никого не разбудить скрипом, и увёл сонных кляч за собой. Конечно, хотелось бы продолжить путь на телеге, но, хоть лошади и могли тянуть упряжку целый день, скорость была не их коньком. Я вымученно улыбнулся над каламбуром. Настоящий конь мне бы не помешал.

Пройдя пару километров, я шугнул одну лошадь стрелой страха, и она помчалась на север. Спустя четверть часа, вторая понеслась на юг. Сам я бежал на восток. Запад мне не понравился.

Бром либо уже пришёл в себя, либо придёт с минуты на минуту. У меня в запасе меньше получаса. Потому себя я не жалел – летел по степи, как ветер.

Я, конечно, мечтал о другом варианте. Бром очухается, поймёт, что он натворил, и по-тихому слиняет из шайки. Тогда у меня в запасе пара часов до восхода. Сейчас я довольствовался предрассветными сумерками, каждую секунду рискуя переломать ноги, провалившись в какую-нибудь незаметную яму. Пока везло.

В ближайшее поселение, особенно мелкое, идти нельзя. Там меня преследователи будут искать в первую очередь. Не знаю, какие из них следопыты, но отталкиваться буду от худшего: они сразу возьмут правильное направление.

Мне нужны новая одежда, еда и одеяло, чтобы не помирать от холода каждую ночь. Зайду во вторую-третью деревню, надеюсь, что она будет населена Синими, которые всем меня обеспечат. И пусть хоть каждый дом будет обвешан тревожными листовками с моим лицом, Радужный жезл не позволит им ослушаться моих приказов, ведь я кастой выше.

Либо, если наткнусь на крупный город, надо суметь в нём затеряться хотя бы на денёк и незаметно обновить походные запасы. И наконец решить, как жить дальше. Может, вообще отшельником придётся стать. Хотя одна мысль об Алисе перечёркивала эту идею жирным чёрным крестом. Я не смогу без неё жить. Отца с мамой жаль, настрадались они из-за нас с дедом. Интересно, Фостер-древний снова строит на меня планы? Или смирился и затосковал?

Да и что это вообще за жизнь в отшельничестве? Ни родных, ни друзей, ни книг. Вечный страх, что тебя найдут, накажут. А за всеми, кто мне дорог, будет бдеть вечный надсмотрщик. Я не смогу написать им даже строчки, а они будут проклинать меня и думать, что я давно сгинул. М-да, отшельником мне не стать. Если только совсем на чуть-чуть. На недельку-другую, чтобы придумать, как заработать милость Белых жрецов.

Противно, конечно, но что делать? Не ошибается тот, кто ничего не делает. Хотя само бездействие и есть самая страшная ошибка.

Куда идти? Сколько ещё идти? Час, день, месяц?

Что там говорил Синий учитель? Что нам никогда не понадобится география Аркуса? На севере – столица, на юге – Стена, на востоке – море, а на западе он и сам не знает? Ошибся, попугайчик. Как воздух мне география нужна. А ещё лучше – подробная карта. Но у меня не было ни карты, ни знаний, а только обида на Синего учителя, уважающего Фиолетовых не больше, чем телёнка на привязи.

Светлело.

Дома я рассмотрел издалека. Подойдя чуть ближе, понял, что это точно не город. Но и на сине-фиолетовую деревню поселение не тянуло: на одной из улиц два десятка больших каменных домов. Нет, в этот пчелиный улей я не сунусь. Вообще, давно пора найти и выучить заклинание подзорной трубы, оно неплохо бы сберегло мне ноги. Кстати, откуда берутся эти заклинания? Раньше мне хватало объяснения «из книг», но сейчас я понимал, что книги на деревьях не растут, их пишут люди. Я вспомнил, как дед говорил, когда убеждал меня стать Синим, что есть люди – учёные, которые всю жизнь посвящают созданию заклятий. Думаю, к волшебному творчеству прикладывают руку и Белые жрецы, наши отцы и хранители. Может, и я смогу? Например, мыслеобраз: вдалеке дерево, я подношу к глазу трубку – у неё спереди и сзади стекляшки, – и дерево моментально увеличивается. А вот высвобождающие слова… надо подумать.

Я едва не засмеялся сам над собой. В любую минуту меня могут поймать, избить, казнить, а я тут заклинания сочиняю. Я снова перешёл на бег. Лучше буду уставшим и свободным, чем отдохнувшим и пойманным.

Начало колоть бок, и я перешёл на быстрый шаг. Глотнув из фляжки, поморщился: вода начинала пропадать. Появился едва заметный тухлый запах, а кругом ни ручья, ни пруда, ни колодца.

Вскоре потянулись засеянные поля. По дорожкам меж ними я и вышел к поселению. Оно было небольшим, но обнесено посеревшим частоколом.

Я шагал к воротам, около которых двое Синих увлечённо рубились в кости. Не иначе приз был значимым. Мой и их браслеты засветились. Я улыбнулся, предвкушая хороший обед и тёплую одежду. И на всё про всё у меня полчаса. Задерживаться дольше – риск.

Неизвестно, как поступил Бром и что будет делать Главный. Может, они вообще вначале лошадей поймать захотят. Или, я зажмурился от такой мелочной мечты, просто махнут на меня рукой и вернутся домой. Потом я вспомнил число с тремя нулями на листовке – награду за меня – и понял: никто в здравом уме не откажется от такого куша.

Синие вскочили из-за невысокого столика и встали, опустив головы. Один из Синих, не поднимая глаз, звякнул в колокольчик, мне это не понравилось. Я остановился. Из сторожки вышел седовласый мужчина, его браслет оставался тусклым, как и мой. Бежать сразу или попробовать поговорить?

– Всех парней, у которых голубой браслет, подвергают проверке по всему Аркусу, – извиняющимся голосом произнёс Голубой. И добавил: – Ищут Марка Фостера.

Я вздрогнул. Это было ошибкой. Огромной ошибкой. Всю дружелюбность из голоса сторожа словно ураганом унесло.

– Не ты ли это случаем? – он прищурился. – Худой, глаза зелёные, средний рост, волосы, если отмыть, светлые будут. Придётся закрыть тебя, парень, очень уж ты подходишь под описание.

Я развёл руками, дескать, что поделаешь. От моего покорного жеста сторож засомневался. Он подслеповато, сильно прищурившись, посмотрел на меня снова. Затем достал из кармана знакомую листовку и спокойно, словно хлеб в магазине покупал, сказал:

– Всё-таки это ты, Марк Фостер.

Я мысленно извинился перед человеком, честно исполняющим свою работу, и произнёс своё коронное атакующее заклятие:

– Фригус.

Я так чётко представил мыслеобраз, что мороз пробежал и по моей коже. Я придержал мужчину, когда он начал падать. От него веяло зимней стужей.

– В деревне есть ещё Голубые? – спросил я у ближайшего Синего. – Или Зелёные?

– Нет.

– А этот откуда?

– Позавчера прислали, чтоб Голубых проверять.

Я ещё раз посмотрел на застывшего седовласого. Видимо, бойцов на все деревни не хватило. Хотя бы щитом прикрылся, что ли.

– Принесите мне хорошее шерстяное одеяло, куртку, ведро воды из колодца и еды: хлеба, сухарей, картошки, вяленного, копчёного или солёного мяса. На всё у вас десять минут.

Они управились вдвое быстрей. Спасибо Радужному жезлу.

Я хорошенько всё упаковал, вещмешок раздулся, как беременная кошка.

– Свободны, – сказал я Синим и побежал.

Прочь, прямо через поля с упругим и пыльным чернозёмом. Пшеница давала первые всходы, но я топтал их, словно неотёсанный кабан. Портил, как мышь-полёвка. Ибо Аркус для меня – гигантская мышеловка. Глаза застилала пелена, я протёр их – ладонь стала мокрой. Я плачу?! Нет, конечно. Наверное, ветер выедает глаза. Или? Мне шестнадцать лет, я один, и против меня весь мир. Мне нечего стыдиться нежданных слёз. Представляю, сколько их пролили мама и Алиса. Но я этого не увижу. Возможно, никогда.

Страшное слово: никогда.

И я замер, застыл, остекленел. Ведь я понял: нигде мне не будет покоя.

Глава десятая
Изгой

Именно так. Нигде мне не будет покоя.

Или?

Где меня не будут искать? Ответ пришёл легко. У Стены. А ещё лучше – на Стене. Ведь они хотят послать меня туда на каторгу, и вряд ли хоть кто-нибудь предположит, что Марк Фостер явится туда добровольно. Стена большая, пересекает всю южную часть континента. Найду, где осесть.

Я удивился, почему это решение сразу не пришло мне в голову. Всё из-за страха неизвестности – самого жуткого страха. Вбиваемый столетиями в голову ужас: Стена, бесцветные, Хаос. Как большинство не задумывается, почему чёрный цвет – чёрный, так и эти слова давно потеряли смысл. Передвинули Стену подальше – слава жрецам. Бесцветным дали браслеты – слава жрецам. Хаос изгнали – слава жрецам. А что там происходит на самом деле, только эти самые бесцветные и знают.

Вот и я пойду проверю. Терять мне, похоже, нечего.

Найти подходящую палочку для заклинания компаса оказалось сложнее, чем сама ворожба. И зачем я их всё время выкидываю?

Я вспомнил времена, кстати, не очень давние, когда заклятие септентрио коллинио казалось мне вершиной магического мастерства. Я скривил губы. Скоро по милости Белых жрецов эти времена могут вернуться.

Наконец-то я узнал, где север, и двинулся в противоположную сторону. Палочку я положил в подсумок фляги.

Плохо, что я не умею ездить верхом. Если преследователи найдут коней, далеко мне не уйти. Единственный шанс – спрятаться. Я тут же сам себе возразил. И что? Ждать, пока они пройдут мимо? Бред. Мы же не в прятки играем. Не найдут эти – встретятся другие. Награда-то нехилая.

Целый день я шёл. Точнее, бежал. А когда не мог – переходил на шаг. Ел и пил на ходу. Время, движение и свобода сплелись в тесный клубок.

Подумать было о чём. Недавно прочитанные книги позволяли смутно представить, как идёт жизнь около Стены. Отряды строителей и боевых магов, командиры и стратеги, есть даже воины, изгоняющие Хаос с помощью стрел и мечей. И всю эту ораву надо кормить, поить, одевать и лечить. Каторжники, наёмники, искатели приключений. Бывшие бесцветные в зависимости от цвета и умений могут пополнить строй любой профессии. Куда податься мне?

Хорошо бы подальше от Красной и Белой резиденций, куда-нибудь в опасную глушь, где меня не будут трогать, но где можно отличиться. Каким-нибудь дозорным в передовом отряде. А вдруг меня убьют там бесцветные? Я передёрнул плечами. Представились волосатые варвары с безумные глазами, которые до смерти избивают меня каменными дубинами.

Что ж, ради общего дела…

А что это за дело, Хаос изгонять? Разве Стена недостаточно далеко? Вон иду-иду, а людей нет. Места сколько хочешь. Или это ради бесцветных? Многие в это верят. Но я подрастерял наивность и понимал: просто так ничего не делается.

Иду непонятно куда и непонятно зачем, и я – непонятно кто. Наткнувшись на огрызок рощи, я решил перевести дух. На душе стало совершенно невыносимо. Отгоняя наваждение, я тряхнул головой, как мокрая собака. Если не можешь делать что-то ради себя, сделай ради кого-то. Ради тех, кого любишь, или хотя бы тех, кто зависит от тебя.

Я достал из подсумка стопку писем. Во время чтения казалось, что родные люди близко. Становилось легче и печальнее.

Наткнувшись на письмо от Гая, где он обзывал меня господином, я с омерзением его скомкал и втоптал в грязь. Интересно, что Гай думает сейчас? Что он великий молодец, что не стал рыпаться, пить отвар, задавать вопросы, что с рождения неукоснительно следовал закону Аркуса – пресмыкался перед Синими? Написать бы Гаю, что моя жизнь даже сейчас лучше, чем у него. Я за последний год прожил и испытал больше, чем ему светит за три Фиолетовые жизни.

Правда, как бы послать письмо родным? Алисе? Голубые глаза, тёмные волосы и улыбка, от которой чувствуешь, что живёшь не зря. Как я соскучился. Я ещё не привык к этому слову, но всё-таки признавался, что оно лучше всего подходит: по любимой. Я соскучился по любимой. И второй раз бросил её. Выдержит ли она это? Подождёт ли изгоя Марка Фостера? Не знали этого ни Хаос, ни Белые жрецы. Даже сама Алиса, наверное, не знала. А я только догадывался…

* * *

Пять дней свободы! Я расслабился. Только чудо поможет преследователям снова меня поймать. Главное, не попасться в лапы других охотников за головами.

Интересно, сколько ещё до Стены? Недели три пешком? Долго. Я хотел раздобыть повозку или подсесть к Синему, который едет на юг. Наверняка туда постоянно мотаются обозы с провизией и почтой.

Людей я не встречал. Главное, не наткнуться на толпу Голубых или даже одного Зелёного. Не знаю, смогу ли я противостоять Радужному жезлу, как тогда, около коттеджа Рэя. Теперь ставки и силы поменялись на две касты.

С каждым днём становилось теплее – весна вступала в свои права. Трава росла, как тесто на дрожжах, солнце выпрыгивало из-за горизонта рано утром: быстрое и горячее. Я расстегнул вначале две пуговицы, а когда окончательно отогрелся после ночи, вовсе распахнул куртку.

Впервые за неделю я почувствовал вкус жизни. Да, я был одиноким изгоем, но я жил. И руку по-прежнему украшал сильный голубой браслет.

Впереди я рассмотрел рощицу, густо оперившуюся листвой. Десяток деревьев, и дальше ничего не видно. Там я и сварю себе обед. Горячий вкусный обед. Нехитрое желание, но приятное. Магический костёр был хорош тем, что сам по себе не давал дыма. Ещё балл в его пользу за маскировку. Так что дыма без огня не бывает, а наоборот – пожалуйста.

Они не стали ждать, пока я подойду к роще. Листва раздвинулась, и из-за деревьев выскочили шестеро всадников. Как заворожённый, я смотрел на красавцев-коней, рысью приближающихся ко мне. Браслеты не светились. Все были в голубой касте.

Сразу понятно: они знают, кто я такой. Но как? Как, бесцветные их забери, они меня нашли?

Я вспомнил, как главный из отряда, который поймал меня первым, сказал: «взяли бы в лесу». До меня дошло. А вдруг у них есть не только специальное заклинание «паралич преступника», но и какое-нибудь «поиск преступника»? Думаю, если на мою поимку дали добро сами жрецы, то за силой и сложностью заклятий дело не постоит. Уж они вытрясут из Радужной сферы энергию, чтобы не пустить Хаос, который, похоже, я олицетворяю в чистом виде.

Вот так смех. Только очень-очень грустный смех. Мечтать стать сильным, чтобы вступить в бой и искоренить Хаос, помочь миру Аркуса, и вдруг оказаться тем самым, против кого грезил бороться.

Всё это пронеслось у меня в голове за пару секунд. Я не был испуганным животным, которое бежит до конца, не понимая, что всё равно не скроется. Не стал я и драться. Раньше я не справился с четверыми. С полудюжиной и вовсе нечего тягаться. Ведь мне предстоит долгое путешествие в неволе, так к чему злить своих персональных богов? Может, в этот раз обойдётся без кляпа?

Я разглядел знакомые лица. Компания, которая поймала меня неделю назад, разрослась. Я узнал Фраса, Главного и обгорелого. Брома не было. Видимо, от бедняги и правда избавились.

Я медленно поднял руки вверх, демонстрируя, что не собираюсь сопротивляться.

– Поумнел? – спросил Главный, подскакав первым.

– Есть немного, – согласился я. – Пожалуйста, не засовывайте кляп. Мне все равно некуда бежать.

– А зачем же улизнул?

– Меня Бром отпустил, – пожал я плечами. – Я уже сам решил к Стене идти. Так что буду только благодарен, если вы меня подбросите.

– Подбросим, не сомневайся. Нож давай.

Я отстегнул ножны и протянул Цертус.

– Прости, Цертус, я не хотел тебя отдавать, – сказал я. – Возвращайся, когда сможешь.

Брови Главного поползли вверх.

– Ты больной? – спросил он. – С ножом болтаешь?

– Одиночество, – оправдался я.

– Смотри, а дружок-то наш сам куда надо топал, – сказал подъехавший Фрас. – Даром, что ярче стал. Как был из фиолетовых помоев, так и остался: ни мозгов, ни силы.

– В столицу не хочет, – с едкой улыбкой, сказал Главный.

Я покорно молчал. Фрас спешился и шагнул ко мне.

– Не хочешь в столицу, значит? – ударяя меня кулаком в живот, спросил он. – Без проблем. До Стены даже ближе.

Я согнулся пополам, хватая ртом воздух, словно рыба, выброшенная на песок. «Вот садист, – подумал я. – Чего он меня лупит каждый раз?»

– Кто тут наши две тысячи монет портит? – спросил незнакомый мне голос.

Я поднял голову, каждую секунду ожидая следующего удара. На меня и Фраса с лёгкой ухмылкой смотрел человек в широкополой тёмно-коричневой шляпе. Руки в кожаных перчатках держали поводья уверенно и непринуждённо. Так же пальцы музыканта перебирают струны гитары и порхают по ладам. Огромный чёрный конь стоял под ним – тихий и сильный, как выдрессированная бойцовая собака. Скакун был напряжён, готовый в любой миг сорваться хоть в погоню, хоть в бой. Не знаю, кто вызывал у меня большее восхищение: конь или его хозяин, усмиривший такую зверюгу.

– Думаешь, если избить, за него больше дадут? – задал ещё один вопрос человек в шляпе.

– Роланд, этого поганца надо отпинать, связать по рукам и ногам, вставить в пасть кляп, а на глаза надеть повязку.

– Видишь, Марк, как ты единственным заклятием его напугал, – улыбнулся Роланд, обратившись ко мне. Затем ко всем остальным: – Неужели мы вшестером не справимся с мальчишкой?

– Он один раз уже…

– Вы с ним плохо обращались, вот он и сбежал, – перебил Роланд и дотронулся двумя пальцами до края шляпы. – Я возьму его к себе.

Он качнул головой, и я подошёл вплотную. Чёрный бок коня лоснился, раздувался, пыша силой и здоровьем. Казалось, ему уже наскучило стоять. Копыта требовали тысячи ударов в минуту.

Роланд протянул мне руку, я поднял свою. Мягкая перчатка обхватила моё запястье с такой силой, словно я засунул его в тиски. В следующую секунду я взлетел и оказался сидящим на коне перед Роландом. «Неужели я так исхудал? – пронеслось в голове. – Или он незаметно применил ко мне заклинание гравитас левитер?»

Конь повернул голову и покосился на меня со злым удивлением. Его взгляд говорил: «попробовал бы ты залезть один, я б тебя…». Роланд погладил скакуна по гриве, и тот успокоился.

– Уж извини, Марк, второго седла нет.

– Потерплю, – ответил я.

Я не обманывал себя на его счёт. Не было никакой симпатии, как не было и вражды. Я для Роланда товар, который необходимо доставить на рынок. И, конечно, сохранить приличный товарный вид.

Роланд коснулся пятками боков коня, и тот быстрым шагом поскакал на юг. «Заодно научусь ездить верхом, – подумал я. – И до Стены доберусь быстро и с комфортом. Жаль только план по восстановлению репутации придётся выполнять, имея на руке бесцветный или фиолетовый браслет». Я вздрогнул, поняв, что повторяю судьбу Фостера-древнего. А вдруг и на мой браслет наложат заклятие, что я никогда уже не смогу покинуть низшую касту? Что тогда делать? Называть сына Марком? Вот она преемственность поколений – неудачник внук за неудачником дедом. А там и правнук подтянется. Если он когда-нибудь будет. С этих странных мыслей я перескочил на Алису. И тут же обозвал себя бесцветной тварью. Как я смею втягивать во всё это Алису? С какой стати она, такая милая, красивая и умная должна продолжать встречаться с преступником, которого, похоже, теперь знает весь Аркус? Сгнию на каторге, или какой-нибудь бесцветный меня прибьёт, и всё, прощай род Фостеров.

Из размышлений меня выхватил голос Роланда:

– Чем же ты провинился на самом деле? Столько шумихи из-за шестнадцатилетнего парня.

– Просто не захотел оставаться в низшей касте, – легко ответил я. – Переход в синюю касту я заслужил, а вот в голубую – постольку поскольку.

– Не верю, что на такие мелочи Белые жрецы, наши отцы и хранители, тратят столько сил.