Текст книги "Аркус. Маг из низшей касты"

Синий учитель вышел из класса. Стоило затихнуть звуку его шагов, как одноклассники зашушукались друг с другом. Я посмотрел на Алису и немного смутился – она разглядывала меня.

– Нам в одну сторону идти, – сказал я, преодолевая неожиданную сухость во рту.

Алиса кивнула. Потом улыбнулась – меня будто ударили под дых. «Наверное, я очень глупо выгляжу, – решил я, надо было Анну расспросить о девчонках, как с ними себя вести…» Но сейчас деваться было некуда. Сказал «а» – говори и «б».

– Можем составить тебе компанию, – сказал я и быстро оглянулся на Гая.

Лицо у него вытянулось от удивления, словно он откусил кусок ароматного сочного яблока, а там оказался большой склизкий червяк. Я испугался, что сейчас Алиса увидит его тупое лицо и откажется, но она коротко ответила:

– Хорошо.

Я едва сдержал вздох облегчения.

Мы ждали любимого Фиолетового преподавателя. Он всегда опаздывал минут на десять-пятнадцать, чтобы даже случайно не встретиться с Синим.

– Здравствуйте, ребята, – сказал вошедший учитель. – Начинаем урок. Сегодня мы изучим заклинание щита. Оно защищает как от направленных на вас боевых заклинаний, так и от физических предметов: от брошенного камня, удара палкой или даже выпущенной стрелы.

– И у нас хватит сил? – спросил парень с третьей парты. Он всегда выкрикивал вопросы, забывая поднять руку.

– Да, если будете делать всё правильно. Есть мощное заклинание кокона-скорлупы – вот на него не хватит энергии. А простой щит должен уметь создавать каждый, – ответил учитель, затем начал объяснять: – В оборонительных заклинаниях мыслеобраз и мыслеформа часто сливаются в одно целое. Нужно представить большой прямоугольный щит. Для полноты картины вообразите, как в нём увязает стрела. Руку с браслетом держите перед грудью, в районе сердца, или над головой. Высвобождающее слово – скуутум. Потренируйтесь дома. Пускай в вас покидают горошинами, а вы попробуйте защититься щитом. А на практическом занятии мы обязательно вернёмся к заклинанию щита. Есть вопросы по новой теме?

Ответом была тишина.

– Другие вопросы?

Я сразу поднял руку.

– Да, Марк, – улыбнулся преподаватель.

– Можно ли колдовать, не произнося высвобождающие слова вслух?

– Это возможно, но требует больше сил и большей концентрации, – ответил учитель. – Ещё вопросы?

– Как быстро восстановить магические силы? Как наполнить браслет?

– Быстро… – повторил учитель. – Есть разные травы, но Радужной сфере вряд ли понравится, что кто-то сосёт энергию сверх положенного.

– Пожалуйста, расскажите, – попросил я, – ведь заклинание щита мы тоже не будем применять без надобности, но знать должны.

Учитель посмотрел в окно, он ещё сомневался. «Пожалуйста, пожалуйста, скажите», – мысленно просил я.

– Самый простой рецепт – отвар толчёной мяты с подорожником. Пара глотков ускорит наполнение обручья. Это, конечно, информация не из учебника.

Я думал, слова учителя произведут фурор. Такой простой рецепт: мята и подорожник! Я оглядел класс, им было безразлично – никто не собирался варить зелье. Они не верили в себя.

– Спасибо, – сказал я как можно спокойнее. – Можно последний вопрос?

Учитель кивнул.

– Может ли Фиолетовый быть магически сильнее Синего?

– Твой вопрос бессмыслен, – покачал головой учитель. – Фиолетовые потому и Фиолетовые, что слабее других.

Фостер-древний с ним не согласился бы. Дед вообще часто говорил о таком, что не упоминалось ни в школе, ни в книгах. Мама спрашивала, зачем он мучает ребёнка, а дед отвечал, что Голубые, Зелёные и Жёлтые начинают учиться с шести лет и ходят в школу несколько раз в неделю.

– Но мы-то Фиолетовые, – пожимала плечами мама. – Ему работать надо учиться, а не цифры зубрить и легенды слушать.

А обычно спокойный отец после ответа старика со злостью скрипел зубами и без слов выходил во двор. Интересно, почему? И откуда дед, такой же Фиолетовый, как я, мои родители и полдеревни, может знать больше учителей? «Пора Фостеру-древнему раскрыть свой секрет», – с волнением подумал я.

– Занятие окончено, – сказал учитель. Похоже, мои вопросы испортили ему настроение. – Увидимся через неделю, до свидания.

– До свидания, – хором ответил класс и двинулся к выходу вслед за преподавателем.

Когда последний ученик вышел из школы, учитель защёлкнул амбарный замок и быстро ушёл.

Синие мальчишки были самым плохим в учёбе. Хотя наши учебные дни не пересекались, они специально приходили, чтобы поиздеваться. Браслеты ярко светились, показывая ту пропасть, которая разделяла наши цвета.

– Всем стоять! – крикнул один их Синих.

Мы покорно остановились.

– Всем на колени, слуги!

Я проскрежетал зубами, но так же, как и все Фиолетовые, опустился на колени. Ещё один закон жрецов запрещал бить людей низших каст ради развлечения. И заставлять их бить друг друга. Только это и спасало от жестокости Синих. Ещё противней становилось от того, что эти отморозки были младше нас года на три.

– Эй, толстяк! – обращаясь к Гаю, сказал мальчишка с противной ухмылочкой. – Тебе надо покушать.

После этого он бросил на землю кусок хлеба и приказал:

– Ешь.

Гай хотел поднять хлеб, но мальчик добавил:

– С земли.

Я хотел крикнуть: «Не делай этого!» Но не стал, зная, что боль, которую причинит браслет, всё равно заставит Гая подчиниться. Мой друг начал подбирать хлеб ртом. Я отвел взгляд, не желая запоминать очередной позор фиолетовой касты.

Спас нас Синий учитель. Взрослые обычно были против издевательств над низшими кастами, но взрослые, тем более Синие, не всегда рядом. Учитель зачем-то вернулся к школе и, увидев хулиганов, начал их ругать:

– Дураки! Эти люди всю жизнь будут вам помогать! Как вы думаете, после такого им захочется работать хорошо? Пошли прочь от школы, и чтобы я вас здесь больше не видел в день Фиолетовых, – затем Синий преподаватель оглянулся на нас и сказал: – Можете идти домой.

Мы встали и быстрым шагом пошли к холму. Я похлопал Гая по плечу, чтобы хоть как-то его подбодрить.

– Песок на зубах скрипит, – пожаловался он.

– Не переживай, – сказала Алиса. – У нас вся жизнь такая. С песком на зубах.

Меня бросило в дрожь от её слов.

– Я им что, собака? – сокрушался Гай. – Зачем так делать?

Ни я, ни Алиса ответа не знали. По дороге мы почти не разговаривали. Обычно весёлый Гай грустил, а Алиса, наоборот, наслаждалась тем, что наконец-то идёт не одна.

Ветер, словно пастух, гнал по небу тёмные тучи. Когда дождевые облака спрятали солнце, на нас закапала вода. Мы пошли быстрее и спустя полчаса подошли к дому Гая. Выглядел мой друг мрачно.

– Забудь, дружище, – шёпотом сказал я, надеясь услышать, что случившееся – «тухлый бред бесцветного», но даже Фиолетовому трудно забыть об унижении.

– Пока, – буркнул Гай и направился к дому, опустив голову.

Алиса и я дошли до края деревни, откуда был виден мой дом и лес медра. В такую погоду он выглядел ещё дремучее.

– Встретимся здесь за два часа до занятий? – спросил я, снова чувствуя странное волнение.

– Хорошо, – улыбнулась Алиса.

– Лёгкой недели! Счастливо! – пожелал я.

– Лёгкой недели, до встречи, – ответила она и зашагала прочь.

Несколько минут я стоял, как фонарный столб, провожая подругу взглядом. Только когда она скрылась за холмом, я встрепенулся и, сам не понимая почему, с широкой улыбкой направился домой.

Я ждал следующей встречи.

Глава третья
Зелье

Слава жрецам, по дороге мне не встретился никто из Синих. Я бегом проскочил через наш огород и зашёл в дом. На мягкой подстилке возле печки сидел Фостер-древний и что-то писал в книжке в кожаном переплёте.

– Как школа? – спросил дед.

– Фиолетовый учитель рассказал о щите.

– А Синий снова попугайничал? – улыбнулся старик.

– Ага, одно и то же… – сказал я. – Снова приходили Синие мальчишки. Всех поставили на колени, а Гая вовсе заставили есть с земли. От них никак нельзя защититься?

– Быть Фиолетовым – это словно вечно падать в бездну, – печально поведал Фостер-древний. – И, чтобы взлететь, нужно вырастить крылья.

– Дед, о чём ты? – нахмурив лоб, спросил я.

– О возможности. Единственный способ защититься от Синих – это стать Синим.

– Как? – я едва дышал, словно дед уже рассказал мне, как стать Синим. Сотни образов промелькнули перед глазами. Синий Артур не заставит копать картошку, а на милого Генри можно крикнуть в ответ. Фиолетовыми я понукать не буду, но ведь без приказов Синих у меня появится куча свободного времени. О Голубых я даже не вспомнил.

– Я пишу книгу, – сказал дед и постучал вечно согнутым пальцем по кожаной обложке, – здесь все истории, как люди сменили касту.

– Они получили новый браслет? – сказал я с недоверием.

– Да, – кивнул дед. – До цели дойдёт тот, кто идёт. Но я считаю, что, прежде чем идти – нужно хорошенько подумать о направлении. Ведь можно уйти в другую сторону. Или упасть в яму, из которой не выбраться и за всю жизнь. Со мной так и случилось…

– Что случилось?

Дед махнул рукой – разговор был окончен.

Голова разболелась, мысли путались. Казалось, что между ними шёл настоящий бой. Каждая мысль хотела, чтобы я подумал именно её. И стоило начать размышлять, как другой образ выкидывал предыдущую мысль за борт, создавая перед внутренним взором калейдоскоп обрывочных видений. Лучший способ отвлечься от мыслей – заняться делом.

Мяту я собрал на грядке, подорожник нашёл около забора. Я направился в кухонный уголок, где обычно властвовали мама и сестра. Положив листья мяты в ступу, я начал толочь её пестом. Чудесный запах свежести наполнил дом. Я бросил растения в кастрюлю и залил водой. Подбросив в печь дров, я повесил котелок на чёрный от копоти крючок. Я засунул руку с браслетом в печку и представил загорающуюся спичку.

– Сцинтилла!

Вспыхнул огонь, и дрова вперемешку с углём весело занялись. Языки пламени сразу начали лизать дно кастрюльки, словно оно было сахарным. Вода забулькала, а мята и подорожник закрутились в невероятном хороводе ароматов. Я подхватил котелок кочергой и вытащил из печи.

– Марк, можешь взять флягу, – сказал дед, так и не оторвавшись от книжки.

– Спасибо, дед, – горячо поблагодарил я, – она мне пригодится.

Я процедил отвар и налил во флягу.

– Отвар действует две недели, – предупредил дед. – Затем вари новый.

Я сразу подумал о зиме.

– А отвар из сушёных растений будет действовать?

Старик кивнул. Затем посмотрел мне в глаза и произнёс:

– Используй заклинания при любой возможности, восстанавливай силы всеми способами и снова колдуй. Пускай Радужная сфера привыкает, что тебе нужно много сил.

– Учитель сказал, что артефакту не нравится, когда с него берут силы сверх положенного.

Дед приподнял брови и спросил:

– Откуда ты знаешь, сколько положено сил тебе? Тот же самый учитель рассказывал, что Радужная сфера даёт каждому максимум сил. Ну так и увеличивай этот максимум! Покажи всем, что с фиолетовым браслетом ты можешь больше Синего. Конечно, до более ярких каст с этой тусклой ерундой не дотянуть, но любое восхождение начинается с первого шага.

– Стану сильнее… – сказал я, – и что?

Фостер-древний улыбнулся, показывая редкие зубы.

– Ты никогда не видел настоящих чудес. Конечно, Синим живётся гораздо легче Фиолетовых, но и у них почти нет способностей. В молодости я много раз встречался с Зелёными. – Фостер-древний надолго замолчал, предаваясь воспоминаниям. – Я видел, как с помощью колдовства растят деревья, зрел, как отряд Зелёных за несколько недель построил замок, ни разу не прикоснувшись к инструментам и камням. С помощью заклятия можно приготовить пищу или очистить воду. А некоторые Жёлтые, это я, конечно, только слышал, с помощью браслетов контролируют монстров так же легко, как мы управляем старой клячей благодаря поводьям.

Я только рот открыл, с трудом веря, что дед говорит о реальном мире. Он продолжал:

– Люди высших каст занимаются наукой, изучением мира, придумывают новые заклинания. Кто-то выбирает удел странника, а кого-то судьба сводит с военным делом, и люди без оглядки посвящают ему всю жизнь. Конечно, в любой касте есть те, кто нуждается в простой спокойной жизни без особых взлётов и падений. Они приказывают низшей касте и безропотно выполняют поручения высшей. Они – эти равнодушные люди – главный столп кастового общества. – Дед улыбнулся, видя моё потрясение. – Думаю, тебе пора опробовать отвар.

Я вышел на улицу и лёг на деревянную скамью. В тёплые деньки на ней любил посидеть дед, а ночью, когда не спалось, я мог проторчать на ней до утра. Я прижал левую руку к груди, а правой взял твёрдый комок земли и подбросил над собой. Представив прямоугольный щит, я произнёс:

– Скуутум!

Комок неприятно ударил меня в живот, хотя я почувствовал, что браслет магическую силу потратил. Я взял земляной снаряд потяжелее и снова подбросил его. В этот раз я успел представить, как в большом щите увязает стрела, и прокричать:

– Скуутум!

Я зажмурил глаза – комок летел прямо в лоб. Прошло мгновение, и он, разбившись на несколько частей, отскочил в сторону, так до меня и не дотронувшись. Щит сработал! Радость быстро омрачилась ощущением, что магически я истощён и не способен даже на простейшее волшебство. И это от двух щитов, один из которых не смог задержать комочка земли!

Я сел и достал фляжку. Отвар успел немного остыть, и я осторожно сделал глоток. Чуть горьковатая, освежающая жидкость лёгким бризом пронеслась по груди и остановилась в желудке. Браслет нагрелся и слегка обжёг меня, словно я не опустил голову, заметив Синего. В следующую секунду я почувствовал, что снова могу колдовать. И почему я не спросил о восстановлении сил раньше?! Почему такие фляги не носит каждый встречный-поперечный Фиолетовый? Вопросы, вопросы, вопросы… Иногда Гай меня дразнил, называя «человек-вопрос». Пускай попробует мой чудо-отвар и поймёт, что не зря я их задаю.

Ещё с десяток раз попрактиковавшись в заклинании щита и трижды приложившись к фляжке, я занялся сбором подорожника и мяты. В один миг эти растения стали лучшими в Аркусе. И я хотел сделать их запас.

Очень большой запас.

* * *

Следующий день прошёл в тяжёлом труде на участке. На зиму мы запасали картошку, морковь, свёклу, тыкву, капусту, кукурузу и яблоки. Денег у нас никогда не было, потому муку для хлеба мы выменивали на фрукты и овощи. Обычно к мельнику ходила приветливая и красивая Анна, которая всегда приносила домой муки больше, чем отец рассчитывал выручить.

Настала очередь гигантской тыквы, весившей больше меня. Кряхтя и отдуваясь, мы кое-как донесли её до подвала, но как опустить такую махину вниз – никто ума не мог приложить.

– Не хотелось бы разрезать, – сказал отец.

– А что делать? – разведя руками, спросила мама. – Часть приготовим, часть мельнику и милому Генри отнесём. Хотя и правда жалко…

Дед, вышедший после обеда погреться на солнышке, покачал головой.

– Браслеты вам зачем? – спросил он. – Как бесцветные, честное слово. Марк, используй заклинание гравитас левитер.

Отец вытаращил глаза, словно деда в один миг одолел старческий маразм.

Это было сложное заклинание. Я вспомнил мыслеобраз – металлическая гиря превращается в плюшевую, а затем сама собой поднимается в воздух. Если колдовство удавалось, то предмет на несколько минут становился в два-три раза легче. Дед рассказывал, что Голубые могли уменьшить вес предмета в пять раз, а Зелёные и Жёлтые и вовсе заставить его левитировать.

Я глотнул из фляжки, направил раскалившийся браслет на великанский плод и, в точности воспроизведя мыслеобраз заклинания, произнёс:

– Гравитас левитер!

Заклятие в один глоток осушило чашу магических сил. Я подошёл к тыкве и, обняв её двумя руками, без особого труда поднял. Сестра с недоверием, словно кошка, фыркнула, мама приложила ладонь к сердцу, а отец лишь покачал головой и перевёл взгляд на деда, который расплылся в довольной щербатой улыбке.

– Молодец, – сказал отец. – Полезное заклинание.

Я улыбнулся. Дождаться похвалы от моего отца не легче, чем солнечного денька поздней осенью.

Весь день я надеялся, что мы вот-вот закончим и я схожу в лес, наберу ягод для медра и поговорю с ним. Только когда солнце нырнуло за линию горизонта, мама пошла готовить ужин. После этого я и отец ещё час работали в сумерках. Я представил керосиновую лампу, освещающую ночной дом, и произнёс:

– Луцет.

Обручье немного меня обожгло, но на слабую боль в запястье я перестал обращать внимание. Зато стало светло, и мы не рисковали сломать шею, споткнувшись об какой-нибудь ящик или мешок.

– Что-то ты колдуешь больше, чем мы всей семьёй вместе взятые, – заметил отец.

– Я тренируюсь, пап, – ответил я, – нам в школе задание дали.

– А не получится, что беря силу из фиолетовой полосы Радужной сферы, ты забираешь её у других Фиолетовых? – спросил отец.

– Пап, все же говорят, что Радужная сфера даёт столько сил, сколько каждому положено…

В этот момент открылась дверь дома, и мама прервала наш необычный разговор:

– Мойте руки и скорее за стол. Ужин готов.

Отец вздохнул и пошёл к умывальнику.

* * *

Утром тело болело так, что казалось, будто меня не поднимут приказы и десяти Синих. Я готов был откликнуться лишь на личную просьбу Белых жрецов, наших отцов и хранителей.

Всё оказалось прозаичнее. С постели меня подняло желание посетить туалет. А лечь обратно под одеяло не дали аппетитные запахи маминой стряпни.

– Хорошо вчера поработали, – улыбнулся папа.

Я вздохнул и набрал полную ложку тыквенной каши. Папа улыбался редко, но неизменно ему приносило радость, когда семья в полном составе работала до изнеможения на собственном огороде. Иногда я думал, что, будь папа Синим, Фиолетовым в его подчинении было бы несдобровать.

Родители вышли на улицу и… пропали. Видимо, позвал кто-то из Синих. Я решал: пойти мне к Гаю, вдруг он тоже свободен, почитать книгу или отправиться в лес. От решения меня избавил Синий господин, без стука вошедший в дом. Его бесцеремонность мне сразу не понравилась. Браслеты засветились, я и Анна опустили головы, а Фостер-древний громко всхрапнул.

– Где мать? – спросил Синий у Анны.

– Не знаю, ушла куда-то, – ответила сестра.

– Вечно вы ничего не знаете, – процедил сквозь зубы Синий. – Я от управляющего. Он сказал взять мать и дочку – нужно убрать его коттедж. – Затем он зашёл в ботинках в середину комнаты, оглянулся, словно не верил, что мамы нет дома, тыкнул в меня пальцем и сказал: – Ладно, сойдёшь и ты. На сборы три минуты.

И вышел, оставляя после себя мокрые, грязные следы. Я подумал, что если они по своему коттеджу ходят в обуви, то там за два дня не убраться. Я надел старые штаны и свитер, забрался в шитые-перешитые сапоги и повесил на ремень под свитер ножны с Цертусом и подсумок с флягой. На руки я натянул потёртые перчатки из овечьей кожи.

Синий стоял на крыльце. Он брезгливо посмотрел на мой наряд и сказал:

– Как бы после тебя, малой, не пришлось убирать.

– Всё бу… – я едва не задохнулся от нестерпимой боли в руке. Я не учёл, что господин меня ни о чём не спрашивал.

– Что ты хотел сказать? – смилостивился он надо мною.

– Всё будет чисто, – ответил я.

– Обязательно, – плотоядно улыбнувшись, ответил Синий. – Если управляющий останется недоволен, вы потом неделю будете языками вылизывать каждый пыльный уголок.

Я передёрнул плечами, представив такую картину. Конечно, жрецы осуждали издевательства над низшими кастами, но Яркие могли ответить, что всего-навсего наказывали Тусклого в воспитательных целях.

Вышла Анна в рабочем комбинезоне, собранные волосы скрывала косынка. Мы переглянулись с сестрой и пошли к самому большому дому в деревне – двухэтажному коттеджу Синего Рэя.

– Послезавтра приезжает делегация Голубых из Траектуса. Это большой город, один из военных и торговых центров Аркуса. Господа будут давать распоряжения на следующие полгода, – сказал Синий, зыркнув из-под бровей. Затем громко, едва не срываясь на крик, продолжил: – Я бы с вами даже разговаривать не стал, но надеюсь, что у вас есть хоть капля мозгов, чтобы понять значимость вашего задания! Всё должно блестеть! Ясно?! Бывал я в Траектусе. Это не наша навозная куча с фиолетовыми червями…

Мы покорно выслушали. «А у тебя есть эта капля мозгов? – мрачно подумал я. – Как Фиолетовые терпят это всю жизнь?» Тут же пришла ужасная мысль: «А куда деваться?»

Мы разулись в огромной прихожей, которая была с половину нашего дома. Господин провёл нас по восьми комнатам на первом и втором этаже, показал на дубовую дверь, окованную железом, и сказал:

– Туда не суйтесь.

Рядом с запрещённым входом была лестница на чердак.

– Пацан, за мной, – сказал Синий.

Господин показал мне низкий чердак, заросший сантиметровым слоем пыли. В каждом углу покачивалась целая рыбацкая сеть из паутины. А из-за поперечных балок, к которым крепился потолок второго этажа, этих углов и уголков здесь были сотни.

– Ходи только по балкам, иначе потолок провалится, – сказал Синий. – Чтоб всё блестело.

Я судорожно сглотнул.

– Через два часа приду посмотрю, что вы тут намыли, – сказал Синий и ушёл.

– Весёлое задание нам досталось, – сразу же высказался я.

– Не хуже и не лучше, чем обычно, – буднично отозвалась Анна. – Работы много. Лучше поторопись.

– Анна, ты не устала от этой бесконечной работы? – спросил я. Мне редко удавалось поговорить с сестрой, хотя я её очень любил. – Без награды, без цели, без будущего.

– Марк, даже если бы я и хотела обсуждать такие глупости, – строго сказала Анна, – то точно не в доме управляющего! Тем более он к нам добр и разрешает менять часть урожая у милого Генри на деньги и вещи.

Я не мог понять связи между безропотным выполнением заданий и добротой, но разубеждать сестру не стал. Лишь спросил:

– И так всю жизнь?

– Мы же Фиолетовые, – пожала плечами Анна. – Бери тряпку и ведро. Я надеюсь, что ты мне поможешь, когда закончишь с чердаком.

– Я на их месте закрыл бы туда дверь поплотнее и забыл о нём навсегда.

– Тебя никто не спрашивает, – грубо сказала Анна.

– В том-то и беда…

«На этот чердак, – подумал я, – никто не заходил со времён Хаоса. Кому понадобилась тут чистота? Здесь даже пауков держать стыдно!»

Сильно согнувшись, я перешагивал с балки на балку и вытирал грязь. В носу защекотало, и я оглушительно чихнул, затем ещё и ещё раз.

Час шёл за часом, хотелось есть. «Надо было хоть яблочко из дома взять», – мечтательно подумал я. В следующую секунду я споткнулся о гвоздь, торчащий из балки. Я схватил ведро двумя руками, чтобы избежать катастрофы – пролить воду на потолок. В краткий миг я представил, как грязная жижа пропитывает побеленный деревянный потолок в кабинете управляющего. Пятно увеличивается и темнеет, и вот уже на стол, заваленный важными документами, начинает капать вода. Чернила расплываются, растекаются, стирая слово за словом и уничтожая всякую надежду на спокойное будущее всей моей семьи. К счастью, я не пролил ни капли.

Спасение потолка обошлось мне крепким ударом лбом. Перед глазами сверкнули яркие искры, что впору заменить заклинание сцинтиллы и поджечь к бесцветным весь этот пыльный коттедж. Удар ребрами тоже трудно было назвать приятным, и я остался лежать, обняв ведро, словно любимую собаку.

Через несколько минут я спустился в ванную и, оторвав кусок чистой тряпки, намочил её холодной водой и обвязал вокруг лба. Боль немного отступила. В этот момент я подумал, что пора бы изучить болеутоляющее заклятие.

Через пять минут повязка стала тёплой, а вскочившая шишка сильно засаднила. Я поднёс браслет ко лбу, представил, как вода покрывается коркой льда, и произнёс:

– Алгор.

Ледяная повязка укротила боль, и протяжным жалобным урчанием о себе напомнил пустой желудок.

– Замолчи, дружок, – сказал я вслух. – Работа только началась.

И, в сотый раз отжав тряпку, я начал мыть стену.

* * *

Никто не пришёл ни через два часа, ни через пять. Я проклинал Ярких, бесцветных и весь мир, сделавший меня Фиолетовым. Дверь открылась только вечером, браслеты засветились, и в дом вошли двое Синих: управляющий Рэй и его помощник. Я сидел на полу рядом с ванной, Анна мыла вёдра и тряпки.

Управляющий осмотрел несколько комнат, затем увидел Анну и улыбнулся. Мне его улыбка не понравилась. Было в ней что-то хищное. Анна повернулась к господам, склонив голову. Прядь светло-русых волос выбилась из-под косынки. Управляющий снял с Анны косынку, взял её за подбородок и приподнял голову.

– Вы с братом молодцы, красавица. Хоть вы и обязаны подчиняться, я вас награжу, – глядя сестре в глаза, он залез в карман и вытащил на свет три серебряных монеты. – По одной вам, и одну отдайте родителям. Можете идти.

Я вскочил на ноги и вылетел на улицу. От коттеджа меня тошнило. И от голода тоже. Анна вышла быстрым шагом, на ходу надевая косынку обратно.

Анна отдала мне монету, выполняя приказ, и через миг забрала обратно. Все три монеты достались родителям. Отец нахмурился: вряд ли оплата Рэя предвещала что-то хорошее. Синие никогда не платят Фиолетовым. А в искреннюю благодарность мы не верили.

Выпив пол-литра молока со свежим хлебом, я набросился на тарелку горохового супа. Вчера, после работы на огороде, я думал, что устать сильнее невозможно. Сегодня я понял, как был неправ. Стоило мне проглотить последнюю ложку, как я почувствовал вселенское изнеможение и даже засомневался, что смогу добраться до постели. Всё-таки я сделал несколько шагов и сел на кровать. Начал ложиться и уснул раньше, чем успел коснуться головой подушки.

* * *

Встал я рано. От глубоких вдохов болели рёбра, саднила шишка. Я рассчитывал, что Синие любят поспать, и мне удастся ускользнуть в лес.

На поляне двое исцарапанных Фиолетовых, рискуя жизнью, собирали остатки ежовых ягод на верхушке дерева. Я махнул им рукой, приветствуя, и пошёл вглубь леса.

Я хотел поскорее встретиться с хозяином леса, потому ягоды не ел – все до единой складывал в лукошко. Спустя час я стоял на месте прошлой встречи. Я вдохнул свежий лесной воздух, в котором смешались сотни ароматов, и не поверил, что всего несколько дней назад на этом прекрасном месте меня могла настигнуть смерть. Как же мне позвать своего спасителя?

– Медр, я собрал для вас ягод, – сказал я спустя полминуты. Прозвучало немного глупо, но ничего лучше я не придумал.

На краю поляны закрутился вихрь, подняв с земли ворох опавшей листвы, и из-за дерева вышел мой невысокий новый друг. Мне очень хотелось, чтобы медр стал мне другом. В прошлую нашу встречу я был измотан страхом и бессонной ночью, все чувства были притуплены. Сегодня внешность хозяина леса меня удивила вновь. В карих глазах плясали весёлые искорки, белая шерсть смотрелась так, словно её пытались расчесать, но потерпели неудачу, а торчащие из-под верхней губы два передних зуба по остроте могли соперничать с лезвием Цертуса.

– Здравствуйте, – сказал я.

– Здравствуй, Марк, – ответил медр. Казалось, что его голос вобрал в себя и шелест листьев, и пение птиц, и рёв медведя и треск деревьев во время бурелома. На миг я почувствовал, что со мной заговорил сам Лес.

В лапах медр держал зелёную чашу. Я наполнил её, и она, словно мираж в пустыне, испарилась!

– Благодарю, – сказал хозяин леса. – Ты пришёл раньше, чем я ожидал.

– Выдалось свободное утро, – ответил я с улыбкой.

– Может, ты его сделал свободным? Не думаю, что пришёл кто-то из Синих и сказал: «Марк, отдыхай, у тебя свободное утро».

Я засмеялся. За всю жизнь я не слышал, чтобы был такой случай, когда господин приказал Фиолетовому отдыхать. О бесцветные! Я даже представить такое не мог без ехидной улыбки!

– Чем вы занимаетесь? – вежливо спросил я.

– Дел много: то разъярившихся лосей унять надо, то медведя с волками помирить. Деревья тоже не так просты – за молодняком глаз да глаз. Кого-то полить, а кого-то, скрепя сердце, приходится и выкорчевать. Не все деревья могут рядом друг с другом жить. Переплетутся корнями и оба погибнут.

– Сложно, – сказал я, задумавшись о многообразии леса, – почти как у людей.

– А чем деревья отличаются от людей?

– Ну, они не могут ходить…

– Да, Марк Фостер, – сказал медр. – Пожалуй, только этим.

– Деревья никому не делают зла, – добавил я.

Хозяин леса покачал головой.

– А как же сброшенная на голову ветка? Увязшие в выпущенной смоле насекомые? Одни деревья стремятся к могуществу, закрывая ветвями от света деревья поменьше и не давая им вырасти. Другие – хотят только жить. В пустыне, в горах, в лесу или на болоте – их интересует только сам процесс жизни. Здесь деревья похожи на людей больше, чем ты думаешь.

После минутного молчания я спросил:

– Можно привести Гая? Он…

– Здесь не зоопарк, где глазеют на заморских зверушек! – оборвал хозяин леса.

Я удивился и поспешил оправдаться:

– Я хотел познакомить вас с лучшим другом.

– Не хочу ни с кем знакомиться, – отрезал медр, – у меня есть лес. Ещё раз спасибо за ягоды.

– Извините, если обидел вас!

– Знаю я твоего Гая, – смягчился медр, – насквозь Фиолетовый.

– Он тоже сюда приходил? – мои брови поползли вверх.

– Птицы – мои глаза и уши. Нет, мне не о чем с ним говорить.

Я открыл рот, но не успел произнести и звука – медр исчез. Не так я представлял себе встречу. Пожав плечами, я побрёл домой, попутно кидая в корзину грибы и листья подорожника.

Теперь я стал больше обращать внимания на птиц, зная, что через них смотрит медр. Или они ему только рассказывают о происходящем? Теперь я ни в чём не был уверен. Мир Аркуса оставался прежним, но для меня он переворачивался с ног на голову почти каждый день.

Дома меня ждал Гай.

– Привет, – поздоровался он.

– У Синих кончилась для тебя работа?

Гай махнул рукой, словно говоря: «Разве это возможно?»

Сестры и отца дома не было. Гай помог мне почистить грибы, зная, что мама обязательно позовёт его к столу. А что может быть вкуснее запечённых в сметане свежих грибов с картошкой? Хотя Гай признавал любую еду.

Я насыпал в ступу листьев мяты и растолок их в ароматную кашицу. Подорожник из леса был крупнее, чем с нашего огорода, и я думал, что отвар получится лучше. Я верил в это, вешая кастрюлю над горячими углями.

– И что, действует? – спросил Гай.

– Ты тренировал щит?

– Конечно! Вчера и позавчера по два раза, – ответил Гай. – Сегодня утром даже один раз получилось.

– А я ставил щит двадцать раз подряд. Сделаю глоток – и колдую три заклинания в полную силу.

– Врёшь!

– Сам попробуй!

– Не боишься, что потратишь выделенные тебе на всю жизнь силы? И станешь бесцветным! Я не буду даже пытаться обманывать Радужную сферу, – друг смотрел на меня так, словно я с закрытыми глазами прогуливался ночью по канату над пропастью.

Я расслышал в словах Гая разумное зерно. Но, раз почувствовав силу, вкусив возможность колдовать больше и мощнее, возвращаться к убогим двум-трём заклинаниям в день не хотелось.

Раздался голос деда:

– Чепуха! Гай боится.