Текст книги "Годы в белом халате"

Мы же русские люди

Заранее хочу предупредить. Рассказ написан не для разжигания национальной розни и насмешек над какой-нибудь из наций. Автор – космополит советского разлива. Мне приходилось работать с украинцами, россиянами, казахами, турками, немцами и чуть ли не с конголезцами. Везде есть хорошие люди. Но рассказ не об этом.

Иногда мне кажется, что русский – это не национальность, а состояние души. Есть у меня друг еврей. Так он такой русский, что меня за пояс заткнёт. Был как-то по работе в Германии, так товарищи баварцы надегустировались любимых напитков и запели. Немецкий я знаю в объёме захвата пленного во время войны, поэтому слов не понимал. Но пели душевно, почти по-русски. Наутро, конечно, сидели всем офисом с опухшими лицами. Тоже очень по-русски.

В моей семье самые отчаянные приключения начинаются со слов «Жена, мы же с тобой русские люди?». Жена кивает, а что ей остаётся делать?

Первый раз эта фраза прозвучала в Румынии. Мы жили в каком-то полуразвалившемся отеле, денег не было от слова совсем, а посмотреть страну хотелось. Километрах в пятидесяти был городок, основанный ещё древними греками, под названием Констанца. Экскурсии туда возили, но стоило это удовольствие 25 евро с носа.

– Мы ж русские люди, – сказал я жене, и мы пошли.

Чужой город, чужая страна, из румынского я знал только «Ке коста?» («Сколько стоит?»). Но очень хотелось город посмотреть.

Вышли на дорогу – там остановка маршруток. Подхожу к водителю.

– Констанца?

Он кивает.

– Ке коста?

Показывает растопыренные пять пальцев. Пять лей, выходит.

– Поехали.

В Констанце на вокзале мы купили карту. На румынском, конечно. И посмотрели весь город. Самое старое в Европе казино, музей с остатками римских гробниц, набережную. Страшно было очень. Особенно когда на площади меня окружили два десятка цыганят и начали откровенно шарить по карманам. Но брать им было нечего, и цыганята разочарованно схлынули.

Второй раз я произнёс сакраментальную фразу уже в Турции. Мы заказали экскурсию на большой яхте по Средиземному морю. В программу экскурсии входило посещение развалин римского города на каком-то острове. Но хитрые турки разработали стратегию, позволяющую срубить побольше бабла. Они останавливали яхту в ста метрах от берега. Открывался чудесный вид на сосновый лес и стоящие в этом лесу крепостные стены. У единственного входа в город стояла охрана. К кораблю подходила лодка, и за доставку к крепости требовали ещё 10 евро.

– Мы же с тобой русские люди? – спросил я жену.

– Ага, – кивнула она.

– Крепости две тысячи лет. Её не однажды штурмовали. В стене должны быть проломы.

Мы отдали фотоаппарат знакомой женщине, которая решила оплатить экскурсию, и махнули за борт. Охранники-турки подозрительно посмотрели на парочку, выходящую из воды и направляющуюся в лес. Но ничего не сказали.

Метров через двести в стене действительно обнаружился пролом, оставленный ещё карфагенской катапультой (шучу). Мы пролезли внутрь и присоединились к экскурсии. Гид недовольно посмотрел на нас, но опять же ничего не сказал.

Наша семья любит путешествовать. Фраза звучала в разных уголках мира. Рассказывать всё не буду – очень долго получится. Но я ни разу не пожалел. Иногда стоит послать всех гидов, вытягивающих из тебя деньги, и отправиться исследовать чужую страну самому.

P S. Прошлым летом в Египте мы собрались смотреть какую-то мечеть. Жена настаивала на том, чтобы пойти к гиду, заплатить ему деньги, мол, мы же с ребёнком в чужой стране.

На что моя пятилетняя дочь взяла её за рукав и сказала:

– Мама, какой гид? Мы же с тобой русские люди.

Вечер в Риме, или Как нам понадобился итальянский

Как-то мы с женой заскучали и решили на пару дней сменить обстановку.

Дано: визы в страны шенгенской зоны имеются. Это плюс. Денег почти нет – это минус. Поэтому ехать придётся максимально дёшево и максимально сердито.

Сели за компьютер и всего через час взаимных оскорблений и две попытки развода набросали маршрут. Лететь решили в Рим. Нашлись билеты за смешные деньги на «летающий трамвай Европы», а в глухих окраинах Вечного города обнаружился хостел, согласившийся приютить нас на пару ночей.

Мы извлекли из шкафа растоптанные кеды, взяли рюкзаки и отправились.

Самым главным нашим бонусом, как мы думали, было знание итальянского языка. Моя жена пять лет посвятила его изучению, да и я нахватался за годы супружества. Из минусов – полное незнание географии Вечного города. Ну да Гугл нам в помощь!

Сели в аэропорту Фьюмичино где-то в 19 часов по местному времени. Судя по карте, наш хостел находился в противоположном конце города, но это не страшно. Если в городе есть метро – этот город мне не страшен. Потратив три минуты на изучение веток подземного транспорта, я выбрал нужное направление.

Вышли на конечной Rebibbia и поняли, что попали. Перед нами были окраины Багдада, кварталы Тегерана, переулки Каира, но никак не район Рима.

На тёмных улочках, едва освещаемых разбитыми фонарями, тусовались группы молодых людей восточной внешности. Слышалась арабская речь, видимо, обсуждались планы «Аль-Каиды» и ИГИЛа.

«Ограбят, – подумал я. – А потом убьют и спрячут тела в канавах».

Однако к нашему счастью молодые люди не обращали на нас внимания. Минут через пятнадцать мы осмелели настолько, что спросили дорогу у бредущего навстречу негра. Он мило улыбнулся и ответил нам что-то на языке близком Гаруну аль-Рашиду и Омару Хайяму, но весьма далёком Леонардо да Винчи и Бенедикту под номером шестнадцать. Пришлось идти по карте.

Темнело. Вдоль улицы через равные промежутки стояли потрясающе красивые длинноногие девицы в умопомрачительно коротких юбочках.

– Какие итальянки красивые, – вслух восхитился я.

– Ага, – согласилась жена.

И тут у одной из девушек заиграл мобильный.

«Хо-о-орошо! Всё будет хорошо!» – донеслась до боли знакомая мелодия.

– Алло! Шо? Да нехай он сам и едет! – с мягким одесским говором отрезала «итальянка».

У неё дорогу и спросили. Она ответила нам на языке Тараса Шевченко и Богдана Хмельницкого.

Мимо на дикой скорости проносились автобусы и маршрутки. Кто ругает русских маршрутчиков – никогда не ездил с итальянским водителем. Эти сеньоры любят прокатиться с ветерком, причём, когда над Италией заходит солнце, перестают действовать правила дорожного движения (шутка).

Поплутав ещё с полчаса по извилистым кварталам, мы добрались до хостела. Последний штрих в наш маршрут внесла группа темнокожих марокканцев, которые не только не отрезали нам головы, но и весьма активно объясняли нам, как найти наш хостел. На арабском, конечно.

У входа в хостел нас встретил улыбающийся итальянец. Ну наконец-то! Этакая смесь Микеле Плачидо и Антонио Бандероса в фирменной белой рубашке.

– Чао! – дуэтом сказали мы.

– Здравствуйте, меня зовут Саид. Добро пожаловать в Рим, – на языке Пушкина и Толстого приветствовал нас ресепсионист.

В общем, не пригодился нам итальянский.

Блондинка и права

Анне Сергеевне посвящается

Блондинки не дуры! Заявляю вам это со всей ответственностью. А того, кто это придумал, можете смело стукнуть по блестящей стариковской лысине. Это из него задетая мужская гордость вылезла.

Блондинки не дуры! Они просто другие. А мы их не понимаем. Ну мы же не будем обвинять марсианина в том, что он не смеётся над нашими анекдотами, почему же мы требуем от блондинок, чтобы они разбирались в развалах-схождениях, знали, что «Челси» – это английская команда, купленная Романом Абрамовичем, умели «вешать драйвера» на «экспишную винду» и отличали дроссельную заслонку от штангенциркуля. Конечно же, они этого не знают, потому что им это не интересно. Зато они с ходу разбираются в полусотне абсолютно идентичных баночек с лаком, по им одним видимым оттенкам выбирая именно Тот, наиболее подходящий под цвет блузки и помады. Они вслепую отличат Эйвон от Нивеи, а Дольче Габбану от Келвина Кляйна (это кто такие вообще?). А ещё они наизусть знают содержание более двадцати идущих одновременно сериалов и разбираются, кто в каком женился, кто потерял память и ребёнка, а кто вообще сволочь, потому что бросил Ракель. Склоним голову перед блондинками – ибо они ОСОБЕННЫЕ. А вовсе не дуры, как пытаются представить их многочисленные… Ну-у… скажем, брюнетки.

Именно про такую блондинку и пойдёт речь. Она молодая, красивая. УМНАЯ! И особенная. Зовут её Анюта, и учится она. Не скажу где. Обещал. Анюта любит сериалы и КВН, знает наизусть не одну сотню шуток, прекрасно поёт и постоянно встревает в какие-нибудь истории. Это тоже характерно для блондинок. Если рядом взорвалась атомная бомба, проверьте, не блондинка ли случайно нажала «эту симпатичненькую красненькую кнопочку».

Всё, больше никаких лирических отступлений. Расскажу вам про то, как наша Анюта получала права.

Прекрасным осенним днём Анечка, распахнув солнцу свои прекрасные полные бездонной голубизны глаза, приехала в автошколу с твёрдым желанием выйти отсюда с картонной корочкой в кармане, свидетельствующей о том, что она является первоклассным водителем. Мечта достойная Наполеона и, что самое главное, вполне выполнимая. Долгие месяцы Аня постигала все премудрости автомобильной науки, поражая нас страшными словами типа «ось коромысел», карбюратор или передний привод. Дефилируя по коридорам университета, она притормаживала у пешеходных переходов и включала правый поворотник, а по ночам терзала тесты по правилам дорожного движения, отнимая наш компьютер и мешая нам сражаться в «Рим-Тотал Уор». Так прошло полгода. Сколько красного лака утекло, сколько колготок 20-деновых порвалось, но наступил день Х. Анюта села за компьютер, чтобы сдать очень сложный экзамен. Она была просто сногсшибательна – короткая юбочка едва прикрывала изящные коленки. Волосы прекрасной волной рассыпались по плечам (это я подлизываюсь). Но компьютер оказался женоненавистником или просто старым п… (геем – исправление политкорректного редактора). И Анюта экзамен не сдала. И со второго раза тоже. И с третьего. Не будем тянуть кота за хвост. С пятого раза ей наконец это удалось.

И Анюта села в Настоящий Автомобиль рядом с инструктором. Учебную программу она ещё кое-как откатала, всякие там парковки-эстакады, но предстояло страшное испытание, знакомое всем, кто хоть раз пытался получить права. ВЫЕЗД В ГОРОД.

В память Анюты врезалась только одна фраза сурового инструктора: «Дорога и эмоции несовместимы». Конечно, несовместимы. Весь путь бледный инструктор провёл, цепко схватившись побелевшими от напряжения пальцами за ремень безопасности, а в глазах его застыл СТРАХ. Настоящий, неподдельный, первобытный страх. Он не знал, что можно ТАК ездить. Но в третий раз он даже расслабился и позволил себе отпустить ремень. Он даже сказал:

– Создание аварийной ситуации – три раза. Нарушение правил – два раза. А ещё вы, девушка, завелись с третьей попытки и на светофоре заглохли.

– Ну что вы? – обворожительно улыбнулась Анюта, полируя и без того идеальные ногти. – Это была моя лучшая поездка.

Инспектор в шоке посмотрел на неё, написал «экзамен сдан», а на прощанье попросил:

– Вы, девушка, когда выезжать будете – звоните, пожалуйста, мне. Я детей с улицы забирать буду.

Обрадованная Анюта выпросила у кавалера на часок машину – покататься – и тут же нарушила сразу три правила. Она торжественно, не моргнув накрашенным глазом, проехала на «кирпич», остановилась в центре города в неположенном месте, в двух шагах от гаишника, осовевшего от такой наглости, и спецстоянки Министерства внутренних дел, послала одинокому охраннику воздушный поцелуй и упорхнула в магазин. Кроме того, она забыла закрыть дверцу. Как ни странно, через полчаса, когда Анюта вернулась, автомобиль был на месте, и даже гаишник упорно его не замечал, размахивая перед носом других водителей смешной полосатой палкой. Всё складывалось просто прекрасно. Солнце светило, птички пели, и жизнь была хороша.

Прошло две недели. И вот как-то ранним зимним утром (четыре часа было) возвращается Анечка с дискотеки. Морозная свежесть стирального порошка ничто по сравнению с морозной свежестью февральского утра, но Анечка этого не замечала. Настроение было самое воздушное, она шла по безлюдной улице и даже что-то напевала слегка пьяным от счастья (и не только от счастья) голосом. А навстречу шёл молодой сержант, чуть-чуть пьяный от двух бутылок водки, выпитых накануне. И приглянулась парню наша Анюта, а точнее её сумочка. Совершив страшное преступление, грабитель отнял у красавицы эту милую вещичку, мобильный телефон оставил себе (его по этому телефону через два дня и нашли), а выстраданные потом и кровью права просто выбросил. Бывают ещё в этом несовершенном мире вандалы, посягающие на красоту, и чаще всего эти разрушители находятся в чинах прапорщиков и сержантов. Если бы погонник покусился на её честь, Анюта бы его поняла и не так расстроилась. Ну какой мужчина может устоять перед такой красотой! Но он ведь лишил её самого святого – сумочки!

Горе Анюты было вселенским. Заветная корочка с плохо сделанной фотографией стала казаться ей такой родной, такой нужной. Но ничего не поделаешь. Нужно ехать в ГАИ права восстанавливать.

В 13.30 Анюта приехала в городскую ГАИ, где когда-то, в далёком прошлом получила права, и со скучающим видом расположилась в кресле у двери, на которой было написано «Обед с 13.00 до 14.00». И прождала бы наша блондинка до второго пришествия, но на её счастье мимо проходил молодой лейтенант, и Анюта решила уточнить, здесь ли права восстанавливают.

– Что вы, девушка, – ответил лейтенант. – Этот отдел уже неделю назад перевели в центральную ГАИ.

– А как туда ехать? – спросила Анюта.

– Садитесь на 57-й, доезжаете до остановки «Театр», а оттуда на двадцатке, там увидите большую надпись – ГАИ. Там и выходите.

– Спасибо, – поблагодарила Анечка. И поехала.

Сделала вроде всё, как лейтенант сказал, но вот уже полчаса на двадцатке ехала, а надписи всё не видно. Анюта решила уточнить.

– Да вы, девушка, не в ту сторону поехали, – авторитетно заявил какой-то мужичок в сером пальто. – Сейчас выходите, пересаживаетесь на семнадцатый, а там через мост – и надпись сразу увидите.

– Спасибо, – вздохнула Анечка. И вышла.

Мостов в Минске много. Железнодорожные, пешеходные, автомобильные. Вот только того, который ей нужно, Анечка никак не могла найти. Какая надпись? – чуть не плакала она. Наконец она плюнула, вышла из семнадцатого и решительно подошла к двум парням, оживлённо беседующим у машины. Те то уж наверняка знают.

– Вы почти приехали, девушка, – ответил один – симпатичный и голубоглазый. – Я там рядом автослесарем работаю. Сейчас пройдите немного вперёд по улице, там повернёте направо – и вот она, ваша ГАИ.

Анечка в который раз поблагодарила и пошла.

Идёт себе, сумочкой помахивает. И никакой ГАИ в глаза не видит.

И тут догоняет её, как в американском кино, чёрная машина и сигналит.

Анюта – девушка порядочная. На такие знаки внимания не реагирует, да и машина какая-то не очень. «Ауди» или «фольксваген». Был бы шестисотый «мерседес», она бы ещё подумала. И тут автомобиль останавливается, и из него выпрыгивает тот самый давешний автослесарь.

– Дура! – в сердцах заорал он. – Я тебе куда сказал идти? Направо. А ты куда свернула? А ещё нос воротит, я ей сигналю, сигналю! Садись уж, подвезу.

И, как в сказке, доставил Анечку к самым воротам гаишного царства. Там Анюта свои права и вернула. Не перевелись ещё добрые люди.

В гости Анюта напрашиваться не стала – девушка она всё-таки приличная, но телефончик симпатичному автослесарю дала. На всякий случай.

Мамаша Гавс

В лихие девяностые жить было грустно и небезопасно. Неизвестно откуда повылазили толпы преступных элементов. Быть вором или рэкетиром стало почему-то модно и престижно.

Тогда моей семье не повезло с жильём. Прямо над нашими головами располагалась весьма криминальная семейка. Верховодила бабка лет семидесяти. Она втихую перепродавала возле магазина палёную водку и сигареты и по ночам строила своё многочисленное семейство дикими матерными воплями. В перерывах она любила, как все бабки, посидеть с одноклассницами на скамейке перед подъездом и пообсуждать молодёжь.

У бабки было два сына. Но никогда я их вместе не видел, потому что стоило выйти из тюрьмы одному, как туда тут же попадал второй. На моей памяти у каждого было ходок по пять. А потом я сбился со счёта. Создавалось впечатление, что братья устроили соревнование, у кого будет больше отсидок, да только вперёд никто не сумел вырваться, так и шли ноздря в ноздрю.

У братьев периодически появлялись какие-то женщины типичной внешности и поведения. Некоторые приволакивали потом бабке пищащих младенцев. К чести бабки стоит сказать, что двоих внуков она приютила. Старший из внуков – Олег – был проклятием всей ребятни ближайших дворов. Он нещадно тиранил всех, кто был младше и слабее его. Грабил первоклашек возле магазина, залезал в квартиры. Пока закономерно не попал в учреждение, облюбованное его отцом и дядей.

Младший выносил мозг непосредственно мне. Его любимыми игрушками были огромные металлические шарики от подшипников. А любимой игрой – с грохотом катать эти шарики по полу, никогда не знавшему ковра. А их пол – это мой потолок. Представляете, как радостно часов в десять-одиннадцать вечера услышать над головой нарастающий рокот катящегося по доскам подшипника? Я теперь никаких соседей с перфораторами не боюсь. Закалка юности не пропадает.

История с бабкой случилась тогда, когда в моей жизни произошло знаменательное для каждого подростка девяностых событие. Мне купили «Денди»! До этого я жалко побирался по квартирникам более везучих друзей, получая заветный джойстик строго в порядке живой очереди. А иногда с тоской следил по телевизору за тем, как где-то в доме кто-то покоряет автотрассы или защищает танчиком худосочную птичку. Кто помнит – была такая фишка, можно было накрутить настройки телевизора на игрока в своём подъезде. Такая вот онлайн игра из девяносто третьего.

Три дня я не выходил из дома. Скрипя зубами, я прыгал через проклятые кольца в «Цирке», жрал грибы в «Марио», пинал врагов огромными ботинками в «Баттл Тодс» и рубил мечом в «Туртлесах». Счастью моему не было предела.

А однажды днём раздался звонок. Родителей как раз не было дома, они ещё не пришли с работы, и гостья, видимо, это отлично знала. Открываю дверь – на пороге бабка сверху.

– Это ты тут играешь?

– Здравствуйте. Ну, я.

– А у тебя кассеты есть?

– Картриджи, что ли?

– Ну да, штуки для приставки, чтобы играть, – радостно кивает бабуля. И улыбается на все пятнадцать гнилых зубов.

– Есть! – гордо говорю я.

– Дай мне пару штук – внучку поиграться. Я завтра принесу.

Ох, как не хотелось мне отдавать заветные жёлтые коробочки! Но ведь взрослый просит. И не просто взрослый – а благообразная старушка-соседка для внука. Видимо, у него, кроме подшипников, ещё какая-то игрушка появилась.

Короче – отдал я «Баттл Тодс» и «Туртлесов». Бабка картриджи сцапала и почапала к себе наверх.

Проходит день. Нет её. Проходит второй. Туда же. На третий я не выдержал и поднялся к соседям. Звоню в дверь – открывает бабка.

– Чего тебе?

– Здравствуйте. Вы у меня картриджи брали. Обещали завтра вернуть. Так уже три дня прошло.

– Иди отсюда!

– А как же картриджи.

– А будешь п…деть, я твоим родителям скажу, что ты куришь! – и бабка захлопнула у меня перед носом дверь.

Я стоял перед обшарпанными дверями и слышал, как бабкин внучок играет в мой «Баттл Тодс». Скрипел зубами и ничего не мог поделать. Тогда я был почему-то свято уверен, что родители поверят бабке, а не мне. И ничего им не сказал.

А через неделю из тюрьмы вышел очередной сиделец и пропил приставку вместе с картриджами.

Прошёл год. Я слегка подрос, и для меня наступила эра подъездных посиделок, гитары, первых сигарет и пива. Как всех подростков, нас кидало из крайности в крайность. Вечером мы могли тискать девчонок и материться, а потом приходить домой и играть в солдатиков. И вот как-то, сидя на холодных ступеньках подъезда и стараясь не морщиться от горького дешёвого пива, я рассказал историю про картриджи «корешам».

– А давай отомстим, – предложил Санёк – один из заводил нашей компании.

– Как? – удивился я.

– Давай подкрадёмся, когда бабка возле магазина стоять будет, и все бутылки с водкой разобьём.

– Ты что – бабка меня на счётчик поставит. Через два месяца Олег из колонии вернётся – голову оторвёт.

– Тогда давай мы её младшего внука оттырим.

– А он-то тут при чём? – справедливо возмутился я.

– Придумал! – расцвёл Санёк. – Ты говорил, что она любит перед подъездом на скамейке сидеть.

– Точно. Целыми вечерами сидит. Мимо не пройти. Всех наркоманами и проститутками обзывает. А меня – алкашом малолетним.

– Так давай мы эту скамейку стырим.

Сказано – сделано. Мы дождались, пока совсем стемнеет и бабки покинут свой пост наблюдения. Впятером облепили тяжеленную скамейку, отволокли её к гаражам и, надрываясь, затащили на крышу ближайшего.

– Вот теперь хрен они отсюда скамейку достанут! – довольно потирая руки, сказал Санёк.

Неделю бабки страдали. Сидеть им было негде, обсуждать наркоманов и проституток стоя – ноги болят. А ближайшая скамейка слишком далеко от подъезда – жертвы обсуждения ничего не слышат. А потом они скинулись, подкупили пару алкашей, и те вернули скамейку на место.

Годы спустя, уже работая врачом в областном центре, я вернулся в город моего детства и зашёл к родителям. У знакомого подъезда сидел бессмертный патруль бабок, возглавляемый соседкой сверху. Я вежливо поздоровался, прошёл мимо и, закрыв за собой дверь, замер, прислушиваясь.

Минуту было тихо. А потом шамкающий голос произнёс:

– А Пашка все пьёть?

Ага, это про меня.

– Запоем пьёть. Погляди, какая морда синюшная, – это любимая соседка сверху голос подала.

– Чегой-то его давно не видно было?

– Так сидел, – уверенно сказала соседка. – Квартиру выставил, вот пять лет и дали.

Есть в мире вещи, которые никогда не меняются.