Текст книги "Годы в белом халате"

Ой, мороз, мороз…

В декабре 1998 года в Беларусь заблудился какой-то антициклон и внезапно, за одну ночь, грянули настоящие сибирские морозы. То есть ещё вечером с крыш вяло капало, под ногами чавкала смесь талого снега, грязи и воды, а уже утром на градуснике – минус тридцать, на дороге – каток, под окнами – вьюга, с неба падает колючая злая крупа. Заканчивалась моя ночная смена в приёмном отделении районной больницы, когда скорая привезла этих двух товарищей.

Накануне два любителя зимней рыбалки рискнули выйти на распухший, ненадёжный лёд ближайшего озера. Оделись по погоде, плотно. Для того, чтобы не скучать, взяли с собой несколько бутылок горячительного, чмокнули на прощание спящих жён и уехали.

Сидят над лунками, скучают, рыба не клюёт. А тут подмораживать стало.

– Выпьем? – спрашивает один.

– Глупый вопрос, – отвечает второй.

Выпили.

Рыба всё равно не клюёт.

– Давай по второй?

– Опять глупый вопрос.

Выпили по второй. А потом ещё немного, а потом ещё. Пока, как в мультике про Винни Пуха, совсем ничего не осталось. И тут рыбаков одолел сон. Приняли они не меньше 0,7 на каждого. Да без закуски. Да на свежем воздухе. Короче, заснули оба. И не заметили, как столбик термометра полз все ниже и ниже.

Просыпается один из товарищей от лютого холода. Светло уже совсем. Пытается встать – а ноги не держат, подламываются. Зовёт товарища. А товарищ во сне с ящика свалился, руки раскинул да так и примёрз ко льду. На лицо его снежинки падают и не тают. Второй ноги из валенок вытащил, щупает их, а они твёрдые, и между пальцев лёд! Товарища тормошит, а тот наощупь тоже твёрдый! Второй сообразил, что жуткое похмелье – это наименьшая из его проблем. Вспомнил подвиг Мересьева и пополз.

Полз он километра два, пока не добрался до дороги. А там его подобрали водители-дальнобойщики, заметившие на обочине странную, махающую руками фигуру. И привезли к нам в больницу.

Перво-наперво пациенту вкололи хорошую дозу обезболивающего. А потом расспросили, где искать товарища. На поиски отправилась бригада скорой и милицейский уазик. Поисковики рассказом рыбака прониклись и взяли с собой топоры и ломы.

Консилиум хирургов и травматологов. Разворачивают одеяло, в которое завёрнуты ноги пострадавшего. Завотделени-ем достаёт из кармана ручку и стучит по пальцам пациента. Звук – как будто по деревянной столешнице постучал.

– Крещёный? – со вздохом спрашивает врач.

– Ага, – кивает головой пациент. От дозы лекарства да на старые дрожжи ему уже хорошо и не страшно.

– Тогда молись. Везите в реанимацию.

К слову, ноги мы второму рыбаку спасли. Вот только обувь ему теперь придётся покупать на несколько размеров меньше, да ногти на ногах больше стричь не надо. А вот его товарища вырубили из льда топорами – да сразу в морг.

На следующий день привезли ещё одного моржа. Тот хорошо принял на грудь да шёл морозным вечером домой. По дороге устал и присел на какой-то металлический пенёк, отдохнуть. Ну и прикорнул. То ли во сне, то ли с большой дозы алкоголя организм его дал слабину, и сквозь одежду да по пеньку потекла жёлтая струйка.

На счастье, ехал мимо уазик ППС. Заметили они сидящего на пеньке товарища, и, с грустью вспомнив, что за окнами машины минус тридцать, пошли выполнять свой долг. Растормошили спящего. Тот вставать – а не тут-то было. Отходы жизнедеятельности отвердели. И примёрз наш герой к пеньку. Сидит, как сова, глазами хлопает.

Пэпээсники – люди простые. Начали его из стороны в сторону раскачивать, чтобы с пенька снять. Раскачивали, раскачивали, пока не раздался треск рвущихся штанов и наш герой с обнажённой душой не оказался на земле. Его затолкали в машину и привезли в нашу больницу.

И вот что удивительно. К утру пациент проспался, и оказалось, что никаких проблем, кроме порванных штанов, у него нет. Лет через пять его, конечно, настигнет и простатит и циститы, но на данный момент – повезло. Жена привезла целые штаны и утащила своё несчастье домой.

Как стать знаменитым, просто выполняя свою работу

Этого человека знали все пассажиры столичной подземки. Его звали Юрий Тарас, и был он обычным контролёром. Каждое утро, спустившись на станцию «Площадь Якуба Коласа», можно было встретить невысокого усатого дядечку лет сорока, который отчаянно ругался с очередным «зайцем».

Как мы его ненавидели! Достаточно было забыть в общежитии студенческий, как Юрий Тарас немедленно выхватывал тебя опытным глазом из многотысячной толпы и волок на расправу. Не помогали ни девичьи слезы, ни угрозы, ни попытки бегства. Каменное сердце контролёра ни разу не дрогнуло.

Как стать знаменитым в городе с населением в полтора миллиона? Можно быть президентом страны, можно быть известным артистом или певцом. Но избалованные знаменитостями минчане, запросто встречающие на улице Солодуху, Тихановича с Поплавской и полный состав «Песняров», почему-то запомнили маленького контролёра.

Лично меня он ловил целых два раза. И именно из-за него я опоздал на зачёт по хирургии. Он был профессионалом. Никто больше не знал на память все виды студенческих билетов, специальных пропусков, ветеранских удостоверений. Ревизор помнил подписи всех деканов минских факультетов.

За год Юрий Тарас штрафовал более 2000 человек. Это более 10 человек в день. Параллельно работал электромехаником на железной дороге, преподавал в училище железнодорожного транспорта. Но знали его как «этого усатого гада-контролёра» и «метрополитеновского гнома».

А он никого не боялся. Мои приятели рассказывают, как он не пропускал в метро двух серьёзных товарищей, грозивших ему вездесущим КГБ и тыкающих под нос какие-то корочки.

Юрий Тарас жил скромно. Своей квартиры у него не было, он ютился в общежитии, в комнате № 13.

«Зайцы» не прощали принципиального ревизора. Несколько раз его били. Отнимали одежду, сняли перстень, забирали мобильники. Но каждое утро Юрий Тарас был на своём месте.

Мысли людей материальны. В июне 2005 года, в возрасте 42 лет Юрий Тарас умер. Заснул в комнате общежития, и ночью не выдержало сердце. Через два дня комендант с милицией выбили дверь.

После его смерти оказалось, что «метрополитеновского гнома» знал весь Минск. На форумах вполне серьёзно обсуждался памятник Юрию Тарасу. Один из столичных скульпторов даже сделал проект. Но потом как-то всё затихло.

К чему я всё это? Да спустился сегодня в метро и увидел возле эскалатора невысокого мужчину в форме контролёра и типичных усах. Вспомнилось студенчество и принципиальный ревизор, из-за которого я опоздал на зачёт.

Как его не любили! А ведь он просто хорошо делал свою работу.

Моя милиция меня бережёт

Советская милиция

В бурной молодости, а именно в середине девяностых, был у меня товарищ. И была у него фамилия Троцкий. Мы все родились в СССР, имена лидеров революции впитали с молоком матери, поэтому шутили насчёт этой фамилии постоянно. С годами как-то привыкли и уже не воспринимали её необычность.

Как-то Троцкий с другом изрядно выпили, набедокурили где-то и попали в милицию. В милиции спрашивают:

– Как фамилия?

– Троцкий, – честно отвечает Троцкий.

– Издевается, – решили менты, и по почкам его. – Фамилия?!

– Троцкий!

Его опять по почкам.

– Да Троцкий я, Троцкий. Фамилия моя такая, – заныл Троцкий.

– Ладно, – смилостивились или поверили менты. – А твоя как?

– Сталин, – гордо поднял голову второй.

Били их долго.

Наутро сладкую парочку выпустили из отделения, но с товарищем Троцкий больше не разговаривал. И пить стал меньше.

Немецкая полиция

А через двадцать лет попал я в командировку в Германию, в крошечный городок на самом западе, практически на границе с Францией. Городок был действительно крошечный. И уже через пару дней пожилые фрау, совершая вечерний моцион по живописной улочке, вежливо говорили мне:

– Гутен таг.

Несмотря на размеры, в городке имелась собственная футбольная команда, какого-то местного дивизиона. Спонсором этой команды выступал мой работодатель.

Неделю мы исправно ходили на совещания, слушали презентации и занимались прочими скучными делами. А в последний день шеф пригласил нас в большой ресторан, дабы отметить прощание.

И надо же случиться такому совпадению, что именно в этот день местная футбольная команда «Любители пива» провела успешный матч против команды соседнего городка «Любители сосисок». В связи с этим знаменательным событием «сосисочники» расстроились, а «пивные», наоборот, сильно обрадовались. И вот стоим мы террасе ресторана, курим, пьём что-то из бокалов. На улице – бархатный тёплый вечер, вокруг полусредневековая романтика Европы. И вдруг на улочке начинается какая-то суета. Проносится полицейская машина, в отдалении слышатся крики.

– Что это? – забеспокоились мы.

– Болельщики идут, – ответили нам официанты. – Соседи расстроились и идут ссориться с нашими.

– А где ваши?

– В соседнем ресторане.

Народ высыпал на террасу. Достали телефоны, готовимся снимать эпичную битву фанатов.

Крики всё ближе. Явственно различаем скандирование футбольных кричалок. На немецком. Как-то сразу вспоминаются тридцатые годы и мюнхенский путч.

На улице останавливается фургончик с полицейскими маячками, и из него выходят ПЯТЬ копов в бронежилетах. Причём один из копов – симпатичная барышня с длинными волосами, собранными в кокетливый хвостик.

– А где ОМОН? – спрашиваем мы у официантов. – Сейчас же будет драка.

– О-о, не беспокойтесь, – отвечают нам. – Этих полицейских и так слишком много. Наверное, весь участок нашего города сюда приехал. Не хватает только Шульца.

– А Шульц – это кто?

– Шульц – это их специалист по компьютерам.

Ждём. Крики всё ближе. Из-за поворота показываются первые шатающиеся фигуры. Полицейские становятся в шеренгу, перегораживают улочку. И тут вываливается основная толпа. Человек пятьдесят пьяных в хлам немцев, расстроенных проигрышем своей команды. Мы внутренне напряглись. Полицейские стоят.

Болельщики замерли. Даже на секунду затихли. Потом развернулись на 180 градусов и пошли в другую сторону, скандируя свои кричалки. Полицейские сели в фургон и укатили. Вот такие беспорядки в маленьких немецких городках.

Нью-йоркская полиция

Мой друг Юра в ранние студенческие годы (середина девяностых) поехал на заработки в США по какой-то неимоверно сложной студенческой программе. Чтобы ввязаться в эту авантюру, нужно было обладать изрядной долей нахальства и веры в своё везение, тем не менее у Юры получилось. Два месяца Юрик пытался воспитывать негров-подростков в пионерском (sorry – бойскаутском) лагере. В результате всем своим еврейским сердцем возненавидел чернокожих и решил, что если и будет куда-нибудь эмигрировать, то только в землю обетованную.

– Знаешь, что самое обидное? – рассказывал он мне за рюмкой. – Они все вокруг чёрные, а ниггером называли меня. А я спросил – почему? Они ответили, что ниггер – это не тот, кто чёрный, а тот, кто работает!

Когда Юрик отмучил свои два месяца в лагере, оказалось, что его американская виза действует ещё целый месяц. И мой друг не придумал ничего лучше, как устроиться грузчиком в нью-йоркский мебельный магазин.

Через месяц Юрик ненавидел уже не только негров, но и американцев вообще. Ибо его еврейская душа не понимала, как можно выбрасывать шкаф из красного дерева, стоимостью не одну тысячу долларов из-за мелкой царапины на дверце.

Но история не про шкафы.

Как-то в конце знойного августа Юрик с коллегами грузили мебель одному толстому американцу. Мебели было очень много, поэтому Юрик изрядно устал. И во время общего перекура, как был, в рваной и грязной рабочей одежде, прилёг отдохнуть на скамеечку в ближайшем сквере. Через минуту Юрика разморило, и он благополучно уснул.

Проснулся он от лёгкого тычка в бок. Открывает глаза – над ним стоят два нью-йоркских копа, прямо типажи из комедии «Полицейская академия». И осторожно дубинкой в него тычут.

Юрик резко сел. До него вдруг дошло, что он в рваных испачканных пылью штанах, в заляпанной краской футболке и дырявых кедах спит в американском сквере на муниципальной собственности.

– Извините, сэр! – произносит один из полицейских.

Юрик даже за скамейку заглянул. Где коп СЭРА увидел?

– Мы к вам обращаемся, сэр! – уже слегка недовольно говорит полицейский.

Советские менты Юрика били и за меньшие прегрешения. Да тут ещё некстати вспомнилась история с многострадальным Троцким. Короче, Юрик понял, что попал. Его отлупят дубинками, депортируют, может, даже потащат в тюрьму за бродяжничество. Юрик хотел было уже дёрнуть в сторону грузовичка с коллегами, но путь ему преградил второй полицейский.

– Извините, сэр, вы в курсе, что у нас в городе запрещено спать на скамейке?

– Да я не спал, – пролепетал Юрик. – Я так просто, прилёг.

– Вы употребляли алкоголь или наркотики в последнее время?

– Нет, что вы! Я тут просто работаю, вон наш грузовичок стоит. Я мебель грузил, устал, отдохнуть прилёг! – сбивчиво начал объяснять Юрик.

– А-а, вы тут работаете, – расплылись в улыбках два копа. – Ну тогда извините, сэр, за беспокойство. Всё в порядке. Отдыхайте, пожалуйста.

И ушли, помахивая дубинками. Наверное, пить кофе с пончиками.

Фильм «Брат» в те годы Юрик ещё не смотрел. Но, глядя вслед удаляющимся полицейским, произнёс фразу Багрова-старшего:

– Вот уроды!

И пошёл дальше мебель грузить.

Осколки прошлого

На старших курсах медуниверситета я устроился работать на ночную книжную ярмарку.

Ну, как устроился. Бегал по городу в поисках хоть какой-нибудь работы для студента, мебель таскал, на стройке шабашил. А тут один раз приходит ко мне в общагу приятель и предлагает перетащить одному литературному бизнесмену книжки. Работа не пыльная. Вытащить из подвала коробки из-под бананов с книжками, загрузить «Газель», а потом на ярмарке всё это выгрузить. А утром – обратно. Деньги на руки, сразу. Никаких трудовых книжек и договоров. Отличная тема для студента.

Раз загрузил, два. А потом с хозяином разговорились. Он и предложил после разгрузки сесть за один из столиков. И началась радостная жизнь.

Читать я любил. А тут у меня под руками оказалось полсотни дорогущих книг разного направления. Покупатели приходили волнами, а в перерывах мне никто не запрещал читать. Ещё и деньги за это платили. А сон… Да зачем он студенту?

Ярмарка располагалась на территории большого спортивного комплекса. Открывалась в полночь и работала до полудня. Сразу после открытия налетала толпа оптовиков из других городов. Брали много, на продажу. С ходу выгребали процентов тридцать товара. С пяти-шести утра начинали ходить покупатели для себя. Эти любили поговорить, пофилософствовать. Встречались очень интересные люди – учёные, журналисты, писатели. Ну и без городских сумасшедших не обходилось, само собой. А с часу ночи до пяти – хоть зачитайся, хоть спать ложись.

Именно в это сумеречное время и произошла одна история.

Сидим как обычно, читаем. Время – четыре утра. Кто-то сонно прихлёбывает кофе из картонного стаканчика, кто-то уткнулся в экран ноутбука. В зале смешанный запах спортивного инвентаря, пота, книжной пыли. Я по уши в древней Месопотамии вместе с Эрихом фон Деникеном ищу следы инопланетных цивилизаций. И вдруг краем глаза замечаю странную парочку, которая дефилирует между столиками. Два худых небритых мужика в одинаковых спортивных костюмах и сланцах. Сентябрь на дворе, между прочим. Сланцы уже никто не носит. Даже с носками.

Парочка неспешно прогуливается, периодически останавливаясь рядом с продавцами и что-то спрашивая. Видимо, ответы посетителям не нравятся, потому что каждый раз их лица вытягиваются и становятся всё грустнее и грустнее. Наконец дошли и до меня. Остановились, разглядывая книги. Одинаковые, как братья-близнецы. Ввалившиеся щеки с трёхдневной неряшливой щетиной, короткие стрижки, грязные спортивные костюмы.

– Вам что-то подсказать? – откладываю Деникена с его инопланетянами в сторону.

– Слышь, парень, – невнятно начинает один. – Ты тут нормально зарабатываешь?

– Мне хватает. Если вы устроиться хотите – то утром придут ещё продавцы, у них поспрашивайте, а у нас мест нет.

– Ты не понял, – с напряжением в голосе встревает второй. – Ты нам теперь платить будешь по сотке за ночь.

– С какого бодуна? – удивился я.

– За крышу, что непонятно? – зло отвечает второй.

– А зачем мне крыша? – недоумеваю я.

– Он не понимает, – ухмыляется второй. – Слышь, Лёха, он не понимает.

– Не понимаю, – кивнул я.

– А если кто-нибудь ночью тебе прилавок подожжёт? А? Что делать станешь?

– В милицию позвоню, – пожал плечами я. – Да и как подожжёт-то? Место посреди спорткомплекса, вокруг сотня продавцов.

– Ты вообще не в теме? Ты Сашу Белого знаешь?

– Не слышал.

– Самый крутой пацан на районе. Всех вокруг держит.

– Нет, не слышал.

В кресле зашевелился Женя – хозяин прилавков, за которыми я работал. Видимо, голоса «пацанов» его разбудили. Зевнул и высунул лохматую голову из-под одеяла.

– Доброе утро. В чём проблема?

– Да вот, граждане крышу предлагают.

– Шиферную или черепичную? – снова зевнул Женя. Он тогда дачу строил, поэтому сразу заинтересовался.

– Ты чё, баклан? – метнулся к столику второй. – Попутал что ли?

– А-а, понятно, – с трудом проснулся Женя. – Товарищи, вы читать умеете?

– Ты нас совсем за лохов держишь?

– Тогда прочитайте, что на вон той стене написано, – Женя кивнул на стену комплекса, где аршинными буквами было выведено название клуба «Динамо». – Вот наша крыша. А вы идите себе.

– С-суки, – прошипел сквозь зубы второй.

– Да брось ты его, – грустно сказал Лёха. – Пошли отсюда. Они здесь все малахольные какие-то.

– Да чё за херня происходит?! – вызверился второй. – Нормальным пацанам уже и на выпить не заработать!

И парочка потянулась к выходу.

Первым заржал Вадим, который продавал диски справа от нас. Потом Настя, торговавшая детскими книжками слева.

– Чего вы ржёте? – с укором сказал Женя. – Может, ребят только что выпустили. Присели в середине девяностых. Выходят – а тут мобильники, интернет, лохи книжками торгуют. Они как из машины времени выпали. Ещё лет десять назад, в девяносто пятом, я таких боялся, а теперь всё прошло. Они теперь осколки прошлого. Короче, вы как хотите, а я ещё час посплю.

Укрылся одеялом и захрапел.

Приключения Вадика

Бросок кобры

В конце девяностых был у меня приятель Вадик. Очень вежливый и интеллигентный молодой человек. Технарь – золотые руки, светлая голова. Но был у Вадика один существенный недостаток. Очень любил мой приятель выпить. Любил, но не умел. Стоило ему опрокинуть рюмку, как в его тело вселялся коварный бес, превращая флегматичного и сдержанного парня в безумного весельчака и храбреца. Этот храбрец вливал в себя рюмку за рюмкой, пока не сводил количество алкоголя к нулю. После чего шёл искать приключения. Наутро ему было очень стыдно. Он прятался от друзей и не верил, когда ему рассказывали про его похождения.

Из-за этого незначительного недостатка и происходили с Вадиком разные истории.

Лет в двадцать Вадик решил жениться. И в спутницы жизни выбрал себе очень странную девушку. Подбирал, скорее всего, по весу, потому что весили они одинаково. Вот только рост Вадика составлял метр девяносто, а его избранницы метр шестьдесят, не больше. Соломинка и пузырь – помните сказку? Характерами молодожёны тоже не сошлись. Если Вадик – медлительный, спокойный, размышляющий, то Валя – комок ярости и энергии, воплей и действия. Через год семейной жизни супруга полностью затолкала мужа под каблук и начала его поколачивать. Вадик терпел, стоически перенося все невзгоды семейной жизни.

Однажды утром меня разбудил долгий требовательный звонок в дверь. Заворачиваюсь в одеяло и, проклиная всё на свете, бреду к двери. На пороге – Вадик в тапочках, с бутылкой водки и испуганными глазами.

– Чего ты в такую рань? – ворчу я. – У меня ночное дежурство было.

– Тс-с-с, – Вадик заталкивает меня в квартиру и запирает двери. – Выпить хочешь?

– Ты с ума сошёл. Десять утра.

– Тогда можно я у тебя выпью? Трубы горят, мочи нет.

– Ну и пил бы дома.

– Дома – Валька. Сказала, что убьёт.

– А ты?

– А я выскочил, типа покурить. По дороге в магазин забежал, купил вот её, – Вадик любовно погладил бутылку. – А Валька по двору бегает – меня ищет.

Жили мы тогда в большой советской девятиэтажке, я на первом этаже, Вадик на шестом. Осторожно выглядываю из-за занавески. Так и есть! Валя – хомячок в ярости, носится по двору со скалкой наперевес. Ищет благоверного в тишине верандочек детского сада, за гаражами, в общем, везде, куда страждущая душа могла занести скрытого алкоголика. Взор пылает справедливым гневом, в волосах застряла бигудина.

– Вадик, шёл бы ты домой, – советую я.

– Вот так надо, – Вадик рубит себя ладонью по кадыку. – Ты не бойся, я на кухне пару стаканов опрокину и пойду. Валька ничего и не узнает.

Вадик достаёт стакан, садится на пол, скорчившись под подоконником, чтобы благоверная не рассмотрела его в моём окне, бережно, не пролив ни капли, наливает драгоценную жидкость.

– Ну, будем.

И медленно выпивает стакан. При этом голова его поднимается над подоконником и глаза встречаются с глазами жены, которая в этот момент забралась на скамейку под моими окнами и заглядывает на кухню.

– Упс! – Вадик испуганно сглатывает.

– Ах ты сука! – радостный Валин голос слышен в каждом уголке нашего двора. Родители испуганно зажимают розовые уши насторожившимся детям, чтобы те в понедельник не принесли в детский сад новых слов.

– Ну, я пошёл, – вздыхает Вадик.

Ставит бутылку на стол и медленно выходит.

Я смотрю в окно. Валя стоит, руки в бока, взгляд, как у Тайсона перед боем. Вадик выходит из подъезда, идёт медленно, склонив голову, словно на казнь. Когда до встречи на Эльбе остаётся пару шагов, Валя совершает бросок Рикки-Тикки-Тави на кобру. Взвившись в небеса в неимоверном прыжке, она лупит супруга кулачком в челюсть. Вадик, как подрубленный дуб, падает на газон и затихает. Посчитав наказание свершившимся, Валя сгребает мужа за шиворот и волочёт домой. Вадик не сопротивляется. Его длинные ноги оставляют в траве глубокие борозды. На лице – блаженная, счастливая улыбка. На память мне остаётся одинокий потерянный тапочек.

Любовь, блин, и семейная гармония.