Текст книги "Годы в белом халате"

Будочка

Может, для кого-то это будет новостью, но раз в год в нашу армию приезжает комиссия, состоящая из офицеров натовских войск. Доблестные европейцы тщательно осматривают имеющееся вооружение на предмет наличия запрещённых видов (химического и бактериологического) и пишут километровые отчёты.

Однажды высокая комиссия посетила и нашу часть.

О проверке стало известно дня за три. Не буду утомлять читателей штампами, как солдаты красили траву в зелёный цвет и привязывали к веткам деревьев опавшие листья. Но было весело.

Утром к КПП по разбитой дороге подъехал запылённый «мерседес», из которого выбрались два полковника. Как в анекдоте – немец и француз. Немец был из восточных. Успел послужить в Советской армии и поучиться где-то в Прибалтике. Отлично говорил по-русски и понимал тонкости нашей службы. Француз был дуб дубом. Ничего не понимал, только глазами хлопал.

Выглядели проверяющие как в кино. Складками на их брюках можно было бриться. В начищенных до зеркального блеска ботинках отражалось небо. Спортивные, подтянутые. В общем, какие-то голливудские актёры, а не военные. То ли дело наши полковники – морды красные, над ремнями солидные пузики, на подбородках раздражение от непривычного бритья. Орлы!

Проверяющим показали часть, гаражи, учебную часть и повезли на полигон.

А на краю полигонного поля стояла бетонная будочка. Где-то в начале пятидесятых кто-то решил, что она там нужна. Вот и стояла. Для каких надобностей – все давно забыли. Но раз по документам проходит сооружение в западной части полигона – значит, пусть стоит!

Солдаты тоже не дураки. В окружающий полигон лес осенью и зимой по нужде ходить холодно. Вот и приспособились – в будочку.

И вот прогуливаются проверяющие по полигону, рассматривают гордо выставленную технику. И тут немец замечает БУДОЧКУ.

– А что у вас там? – спрашивает он у командира части.

А что у нас там? Командир не знает, что ответить. Пожимает плечами, растерянно улыбается и выдавливает:

– Да так, хозяйственное сооружение.

– Так, – хмурится треклятый немец. – На полигоне – хозяйственное сооружение?

– Ну да, – ободряется командир. – На всякий случай.

Немец недоверчиво хмыкает и бодрым шагом направляется к будочке.

В мыслях командиров только одна голливудская картина: как они бросаются вслед за немцем с громким криком «Но-о-о-оу!!» И никто не двигается с места.

Немец отворяет хлипкую дощатую дверцу и смело шагает в темноту.

– Б… – чётко произносит командир.

Немец выходит из будочки, тщательно вытирает зеркальный ботинок о траву.

– Ну, что там? – на плохом английском спрашивает француз.

– Не ходи туда, – отвечает немец. – Там хозяйственное сооружение.

На следующий день будочку снесли. Танком.

Учения

На закате военной карьеры довелось мне поучаствовать в масштабных международных учениях. Назовём их «Отечество-2005», хотя название, конечно, военная тайна.

Проведение учений, как и их подготовка, – дело очень серьёзное. Но и тут не обходилось без курьёзов.

Для начала учения решили проводить в сентябре – начале октября. А что у нас в сентябре? Правильно – грибной сезон. А где самые грибные места? На полигонах, конечно же! И в течение всех учений местные жители, вспоминая партизанское прошлое Родины, просачивались на охраняемые территории и под огнём артиллерии и пехоты выносили драгоценные корзины с грибами.

Они уворачивались от танковых гусениц, ползли под пулями и артиллерийским огнём, дрались с десантниками и спецназом. В общем, если НАТО все-таки решится на нас наступать – пусть это делает не осенью. Иначе местное население, собирая грибы в окопах, в разы усложнит им задачу.

Представляю, что сейчас понесётся критика, что полигон оцеплен патрулями, охраняется и пройти на него нельзя. Но наш полигон – это почти пятьдесят квадратных километров пересечённой местности. Невысокие холмы, заросли кустарника и мелких деревьев. В центре – болотце, распаханное гусеницами танков. Вся эта красота с четырёх сторон окружена лесом, в котором на деревьях висят предупреждающие таблички «Полигон! Вход воспрещён!». Таблички грибниками игнорируются. Так что пройти на полигон даже в дни проведения учений для местного жителя – раз плюнуть.

В первый день мероприятия командование вручило мне путаную карту и озвучило приказ:

– Провести санитарно-эпидемиологические инспекции расположений частей, участвующих в учениях!

Ну я и пошёл.

В бесполезности карты я убедился минут через пятнадцать. Лес и лес. Какие тут части? Часа два блуждаю между трёх ёлок, наконец выхожу к первому лагерю. И тут понимаю, что форма на бойцах не наша. Ага, значит, соседи-союзники.

Передо мной в охранении стоит боец с лицом Тамерлана и даже свои раскосые глаза в мою сторону не поворачивает.

– Дружище, – говорю. – Мне нужна такая-то часть. Судя по форме, это вы и есть?

Молчит.

– Дружище, – повторяю я. И шагаю вперёд.

Боец делает зверское лицо, мгновенно срывает с плеча автомат и целится в меня.

– Твою дивизию! – я отступаю обратно в кусты. – Позови какого-нибудь офицера! Я с проверкой санэпидсостояния.

Боец рычит что-то на непонятном языке. К счастью, в этот момент мимо проходит офицер, замечает нашу с Тамерланом патовую ситуацию и решает выяснить, что происходит. Потом зовёт начмеда, и я наконец оказываюсь на территории лагеря.

– Ты не обращай внимания, – успокаивает меня коллега-врач. – У нас половина бойцов из Калмыкии. Дикие люди попадаются.

С этой частью оказалось больше всего возни. В связи с тем, что треть из служащих относились к мусульманам, им пришлось оформлять спецпаёк. Вместо свиного сала выписали говяжьи сосиски. К счастью, индуистов среди бойцов не оказалось.

С водозабором соседи тоже учудили. Вместо того чтобы привозить воду в цистернах из проверенных источников, они нашли неподалёку заброшенную ферму и врезались в перекрытую, заросшую ржавчиной систему. Взял я эту воду на анализ и высеял целый букет. Превышение кишечной палочки в десятки раз, какие-то подозрительные грибы. Накатал их командиру целую петицию.

– Ты, доктор, не мешай нам, – грозно сдвинул брови подполковник. – Мы эту воду кипятим. Я сам её пью. Пока никто не помер. А если через неделю и помрёт – то мы уже не на твоей территории будем. Понял?

Топаю в расположение второй части. Солнышко светит, осенний лес шумит. Иду, жизни радуюсь. А тут из кустов раздаётся отчётливое:

– Стой, стрелять буду!

И характерный лязг затвора.

Стою. Очень неприятное чувство, когда в тебя целятся, а ты даже не знаешь откуда. В переплетении желтеющих листьев показывается расписанное краской лицо. Над лицом косынка грязно-зелёного цвета. Ясно, спецназ забавляется. Они-то мне и нужны.

– Позвонить можно? – спрашиваю у бойца.

– Ручки-то подними, – раздаётся голос сзади. И в затылок мне упирается что-то твёрдое.

– Пацаны, хватит издеваться. Позовите начмеда. Он меня ждёт!

Бойцы связались со своим доктором. Тот пришёл меня спасать.

Пока шла проверка, начало смеркаться. Моё командование договорилось с руководством спецназа, и меня оставили ночевать в лагере. А куда ложиться? Спецназ, в отличие от остальных войск, палатки не ставит. Копают землянки и живут, как кроты. Коллега приютил в медпункте. Сидим, чай пьём, боец-истопник лениво подбрасывает дровишки в печку-буржуйку. Романтика. Ещё бы вместо плечистого капитана-начмеда симпатичная медсестричка…

И тут снаружи грохот! Крики!

– Стой, твою мать! Вали его!

– Что это? – вскакиваю я.

– Сиди, – успокаивает меня медик. – Грибника поймали.

Оказывается, вокруг лагеря – растяжки. На растяжках вместо гранат – сигнальные ракеты. Ломится грибник через кусты, задевает незаметную проволочку, и ракеты взлетают, обозначая нарушителя. А там и бойцы налетают.

– И часто у вас так?

– Третий за два дня, – ворчит медик. – Этот ещё ничего, тихий. А вчера попался мужик здоровый, отбиваться пробовал. Пришлось его потом бинтовать и нашатырь переводить.

Наутро вылез я из землянки спецназа, перекусил по-быстрому из солдатского котла, получил по телефону профилактических трындюлей от командования и пошёл дальше части проверять.

Минут через двадцать телефон в моем кармане начал подавать подозрительные сигналы. Смотрю на экран, твою дивизию, РЭПеры свои «глушилки» включили! Для ближайшего к полигону городка наши ежегодные учения были проклятием. Как начнутся игрища – у половины города мобильники превращались в бесполезные куски пластика. Поэтому в городке нас не любили.

Ну, любовь-то их побоку, а мне теперь что делать? С командованием не связаться, с начмедами частей не созвониться. Одно хорошо – трындюли на неопределённое время откладываются. Иду дальше по кромке полигона. Думаю – буду спрашивать. А тут как раз в кустах три бойца курят.

Подхожу поближе и ловлю сбой в программе. За пару лет в армии привык, что солдаты должны быть определённого вида. Молодые, стриженые, выбритые. И реагировать на офицера хоть как-то. А тут валяется на траве троица – один старый и беззубый, второй с волосами до плеч, а третий вообще с бородой. «Партизаны», – понял я. Партизанами в армии называют мужчин из гражданского населения, которых на время учений призывают поучаствовать в игрищах.

Подхожу. На меня партизаны – ноль внимания. Ещё и смотрят презрительно.

– Бойцы, – говорю. – Где здесь Н-ская часть?

– А х… его знает, – лениво потягивается волосатый.

– А вы из какой части?

– Из какой мы части? – старый поворачивается к бородатому.

– Из…надцатой бригады.

– Так это Н-ская часть и есть! – злюсь я.

– Ну, мы-то без понятия, – ухмыляется старый.

Вот, несмотря на все моё человеколюбие, захотелось ему по оставшимся зубам берцем заехать. Но я ж врач.

Пошёл дальше. Смотрю: танк в землю закопанный, сетками накрыт, палатки. Ага, танковая бригада. Нашёл! Солдаты приводят симпатичную девушку в форме. Ух, я там на месте чуть жене не изменил! Медсестра – настоящая славянская красавица. Щёки круглые от утренней прохлады алеют, коса толстенная из-под шапки выбивается.

– Начальник медицинского пункта прапорщик Иванова!

Радует, когда такие прапорщики встречают. Пошли лагерь проверять. Слово за слово – разговорились.

– Наталья, – спрашиваю. – А как вы тут вообще живете? Месяц в лесу, вокруг две сотни мужиков.

– Да я привыкла уже, – улыбается медсестра. – Хуже всего, конечно, с туалетом. Бойцы для своих нужд выкопали на окраине лагеря траншею и ходят туда. А мне в другой стороне ямку ветками отгородили. Так когда я туда иду – половина лагеря догадывается, куда медсестра направляется. Ещё и партизан в довесок навязали. Эти вообще ржут.

Проверил танкистов, пошёл к артиллеристам. А там мой друг Серёга. Кто меня читает постоянно – помнит, наверное, этого залётного товарища, который и с министром обороны иностранного государства обнимался, и в танке горел.

Сидит злой, матерится сквозь зубы.

– Чего случилось? – спрашиваю.

– Да тут уже каждый день что-нибудь случается! – рычит Серёга.

Оказывается, вчера артиллеристы благополучно отстрелялись по целям болванками. Смотрит Серёга в бинокль на поражённые цели, а в двух шагах от цели бабуська из кустов на карачках выползает и корзину с грибами перед собой толкает. Артиллеристы в эти кусты два десятка болванок всадили – как бабуське голову не оторвало!

Бабуську поймали, за ограждение вывезли, давай опять стрелять. В кустах вой, грохот, хруст какой-то. Поехал Серёга посмотреть, а там лось лежит. Пока сообразил, что это лось, а не очередную бабуську кишками по веткам разбросало, – поседеть успел.

К слову, на этих учениях Серёга попал и посерьёзнее.

Бойцов своих он любовно и беззлобно называл бандерло-гами. К учениям он уже почти год лепил из них бравых воинов-артиллеристов. И, надо вам сказать, ему это почти удалось.

В самом финале учений командир части решил устроить показуху для прибывших на мероприятие высоких чинов из генерального штаба.

Артиллерию расположили на пригорочке, а для командования оборудовали уютный окоп в полукилометре впереди. Серёга командует себе и наблюдает странную картину. Солдат словно парализовало. Оказывается, сержант с утра настращал их высокой комиссией, пообещал от себя всякие анальные кары, если что-то пойдёт не так. И теперь бандер-логи ползают, словно сонные мухи, руки у них трясутся, глаза безумные. Серёга проклял слишком ретивого сержанта, но деваться уже некуда.

Зарядили, подготовились.

«Огонь!»

Через пару залпов Серёга понял, что попал. Солдат-наводчик его орудия то ли недослышал, то ли перепутал со страху, но ошибся в выставлении прицела. Снаряды рвутся не в дальней дали возле целей, а прямо перед окопом командования. А снаряды боевые!

Упитанные полковники живо вспомнили, чему их когда-то учили в академии, и залегли. На их погоны и фуражки посыпалась земля. Вокруг засвистели мелкие камушки и осколки.

Серёга стремглав мчится к засыпанным штабистам. У тех на лицах смешанные чувства. С одной стороны – радость, что выжили. С другой – предвкушение, какой нагоняй сейчас получит ответственный.

Серёга грустно опускает голову и чувствует, что капитанские погоны с его плеч облетают, как осенние листья.

Обошлось.

На третью неделю учений я понял, что вымотался физически и морально. Дома бывал редко, чаще ночевал в частях, которые я только что проверил, в день наматывал пешком по двадцать километров по лесу. Приполз как-то в военный городок, свалился в прихожей прямо на пол и в лучших традициях князя Владимира кричу:

– Жена, сними мне сапоги!

Жена историю знает не хуже меня, поэтому голову из кухни высунула и отвечает:

– Не хочу розути рабынича! И вообще, я замуж за врача выходила. А тут какое-то чудо лесное приползло.

Вот за что я на ней женился?

Солдаты косячили, как могли.

Один уронил под ноги боевую гранату, а чеку от неё, естественно, швырнул подальше. Благо рядом стоял опытный прапор, успел этого героя из гнезда вытащить.

А как-то промозглым туманным утром стоим с начмедом мотострелков и наблюдаем, как солдаты из выкопанных в слякотной земле гнёзд по целям из автоматов лупят. Дым валит во все стороны. Накануне мероприятия солдаты свои автоматы начистили и щедро маслом полили. Вот и горит всё это добро.

И тут слышим: сквозь выстрелы из одного гнезда хихиканье доносится. Начмед насторожился. Солдаты отстрелялись, затихли. А хихиканье все громче.

– Сука! – рычит сквозь зубы начмед. – Ну, старлей, ежели чего – не поминай лихом.

И осторожно пошёл к хихикающему гнезду. Наклонился над солдатами и ласково так просит отдать ему оружие. Те отдают, не переставая хихикать. Начмед с облегчённым вздохом закидывает автоматы на спину и бежит ко мне.

– Чего там? – удивляюсь я.

– Да видишь, какая влажность с утра! В гнезде пороховые газы скопились и дымовуха от масла. Эти трое надышались и глюки поймали. В моей практике такое пару раз было. Главное – у них сразу оружие забрать, а то, может, им черти пригрезятся, они и начнут отстреливаться. Ничего, сейчас продышатся – отойдут.

Части, выехавшие на полигон, с самого начала разделились на синих и красных. И сразу же начали пакостить друг другу. Делом чести считалось забраться в лагерь противника и примотать к какой-нибудь технике кирпич с корявой надписью «Бомба». Спецназовцы вообще обалдели. Принялись из лагеря людей красть – типа языка брать. По общему уговору, медиков не трогали, но поди ты в темноте разгляди.

И вот выхожу я как-то из палатки по нужде. Темно в лагере – хоть глаза выколи. На подходе к заветной траншее меня мягко глушат по затылку, затыкают рот и волокут в кусты. Каким-то чудом я выворачиваюсь из крепких руки похитителей и сдавленно хриплю:

– Идиоты, я доктор!

– Вот, б… – расстраиваются ночные герои. Небрежно бросают меня в ближайшие кусты и растворяются в темноте.

Одно хорошо: в туалет не сильно хотелось, а то бы пришлось штаны менять.

Пленниками обменивались утром. Обычно «языки» сразу складывали руки и позволяли себя тащить. Боялись, что оглушат по-настоящему. А один похищенный прапорщик-десантник решил просто так врагу не сдаваться. В двух шагах от лагеря он вывернулся из рук «врага», поднялся, встал спиной к дереву и начал отмахиваться тяжёлыми кулачищами от наседающих «ниндзя». В результате не только отбился, но и поверженного противника в свой лагерь притащил.

В последние дни учений решили мы со старшими товарищами провести культурную программу. Недалеко от полигона было знаменитое поле. Там в 1812 м Наполеон переправлялся через Березину, был застигнут наступающими русскими войсками, получил неслабых пинков и побежал во Францию ещё быстрее. Из-за этой истории в окрестных лесах и болотах до сих пор ищут его клады, которые якобы в спешке бросили отступающие войска.

В память об этом знаменательном событии в поле воздвигли памятник. Пару десятков лет назад французы прослезились и дали денег на его обновление, поэтому в результате получилось весьма эпичное место.

И так как в ближайшем городке достопримечательностей было мало, свадьбы со всей округи приезжали фотографироваться на это российско-французское кладбище. Красиво, чего там, и пофиг, что под ногами поле битвы.

Решили мы почтить Брилёвское поле своим присутствием и склонить головы над могилами павших в позапрошлом веке воинов. И пофотографироваться, само собой. Было нас всего четверо. Ходим между свадеб, никого не трогаем, памятник рассматриваем. И тут со всех сторон начинают на нас гнать. Мол, чего небритые и грязные вояки лезут в свадебные кадры?! Причём не подошли, не попросили, а сразу орать начали.

Коллеги мои свадьбы портить дракой не стали. Сфотографировались и назад в часть засобирались. А тут из кустов выруливают два грузовика с российскими солдатами. Из кузовов выпрыгивает человек сорок и идут памятник смотреть. Это командование союзной части тоже решило культурную программу провести. Свадьбы застонали и уехали фотографироваться в другое место.

К несчастью, во время данных учений не обошлось без пострадавших. Один из офицеров спецназа во время ночного боя попал под гусеницы танка. Жизнь ему спасли, но парень навсегда остался инвалидом.

Вторая жертва была глупой и нелепой. На одной из дорог застрял в непролазной грязи союзный БТР Чтоб его вытащить, подогнали танк, привязали стальными тросами и дёрнули. Один трос не выдержал, лопнул, и его концами почти перерубило стоящего слишком близко солдата.

Были сломанные руки и ноги, обожжённые лица, перебитые носы, партизаны, отравившиеся палёной водкой.

В конце наш командующий и офицер от союзников пожали друг другу руки и договорились встретиться в том же месте в следующем году.

Собирались союзники экстренно. Не спали двое суток. Наверное, поэтому в финале один из солдат-водителей вырубился прямо за рулём САУ. Саушка кувыркнулась с железнодорожного моста, к счастью обошлось без жертв.

Фродо, отдай кольцо

Есть у меня приятель, который каждый год второго августа достаёт из шкафа тельняшку и голубой берет и идёт в парк петь «Расплескалась синева…». В остальные дни года он хороший врач-хирург, очень вежливый и тихий. А татуировки на плечах белый халат скрывает.

От него следующая история. Если будут какие-то нестыковки – все претензии к источнику.

Есть у десантников оригинальная забава. Выбрасывают их над каким-нибудь лесом, километрах в двадцати от части, а от места десантирования до родных казарм воины неба должны нестись быстрой рысью, чтоб поспеть в столовую к обеду. При этом мероприятии не спрашивают – врач ты или, к примеру, писарь в штабе. Десантник? Пожалуйте в самолёт.

В один прекрасный день моего приятеля, назовём его Игорем, вытащили из тёплого медпункта, где доктор занимался лечением очередного страждущего, и построили на плацу вместе с рядовым составом части.

– Товарищи бойцы! – начальственный рык командира раскатился по окрестностям и заставил стаю галок сняться с насиженных мест. – На вторник у нас планируются учения в районе полигона Б. евск. Объясняю задачу! Высаживаетесь, собираетесь в точке Н. И чтоб в 14.00 как штык были в расположении части! Ответственным за проведение мероприятия назначается капитан Иванов! Вопросы есть?

Какие у десантников вопросы?

Ранним утром доктора затянули в жёсткие ремни парашютов и вместе с толпой возбуждённо сопящего молодняка затолкали в самолёт. Игорь сидит, тихо про себя ругается и мечтает о том, как он на гражданке будет с молодыми медсёстрами кофе пить. Ну и нервничает, естественно. В его офицерской жизни это третий прыжок. А во время второго Игорь ногу вывихнул.

Сержант заорал что-то. Сквозь шум мотора слышно плохо, но видит доктор: бойцы поднимаются. Значит, пора.

Отворили портал в небо.

– Первый пошёл! Второй пошёл! Третий!

Игорь предпоследний. Сжал зубы, чтоб перед сержантами не опозориться. И шагнул в пустоту. Вместо «триста тридцать один, триста тридцать два…» доктор привычно обругал командира, начмеда и дядю Гришу, отцовского брата, из-за которого его в своё время отправили на военмед. А потом привычным отработанным движением рванул скобу от груди. Купол благополучно раскрылся. Доктор летит, место для приземления выбирает.

И замечает он под ногами какие-то странные вещи. То ли цыганский табор по траве плетётся, то ли ампула промедола сама собой в кровь всосалась. Идут по полю десятка три странно одетых молодых людей. Все в плащах, с мечами и копьями. На щитах, краской расписанных, гербы всякие. Стяги негосударственные под ветерком колышутся. Доктор дураком никогда не был. «Властелина колец» ещё на лекциях в университете прочёл, потому узнал в подозрительных личностях ролевиков из ближайшего областного центра.

К слову, зона высадки десанта по правилам оцепляется патрулями и посторонние в это сакральное место не допускаются. Но то ли ответственный капитан Иванов напутал чего, то ли ролевики при помощи магии Чёрного властелина просочились.

Короче, летит доктор и понимает, что несёт его ветром прямо в стан фанатов Боромира и Арагорна. Тут доктор снова занервничал. Никому не хочется любимой пятой точкой на копьё назгула приземлиться.

А на земле в это время какая-то возня начинается. Десантники с неба прямо на ролевиков падают, и вот уже замелькали кулаки, мечи и штык-ножи.

Кто первый начал и что десантники не поделили с поклонниками фэнтези – об этом потом никто впоследствии и не вспомнил. То ли боец, приземляясь, сбил корону с головы эльфийского короля. То ли какой-то гном в пьяном запале посягнул на парашют небесного воина. То ли боец, соскучившийся по женской ласке, попытался, не теряя времени, завязать знакомство с симпатичной ведьмой, а её колдуну это не понравилось.

В общем, когда берцы доктора коснулись поверхности планеты, в месте приземления царил полнейший бардак. Орали ролевики, возмущённые посягательством на их личности. Орали сержанты, пытаясь утихомирить разбушевавшихся бойцов. Визжали барышни в скудных эльфийских нарядах. Где-то в центре колонны дрались стенка на стенку. А на весь этот беспредел, словно листья по осени, продолжало сыпаться десантное подкрепление. Доктор все-таки офицер, попытался принять командование на себя. Да куда там! Вокруг схватка почище битвы Пяти воинств. Копья о десантные головы ломаются, щиты вдребезги. А у десантуры, между прочим, полные рожки боевых патронов. Того и гляди у кого-нибудь нервы не выдержат.

– Всем стоять! – кричит Игорь. Да кто его в этом шуме услышит!

И тут у доктора из глаз звёзды брызнули. Какой-то коварный орк подкрался к нему с тыла и саданул по черепу булавой.

– Твою мать! – только и успел сказать Игорь и пал на колени.

Что тут началось! Десантники бросились мстить за павшего медика. В ход пошли приёмы рукопашного боя и приклады автоматов. Ещё чуть-чуть – и до смертоубийства дойдёт!

К счастью, в эту минуту на холм, у подножия которого проходило сражение, влетел командирский уазик. Из его недр вывалился полковник и своим басом перекрыл весь шум без всякого мегафона. Тирада командира была длинная, и литературными в ней были только предлоги.

Сержанты в считаные секунды отделили зёрна от плевел, в смысле десантников от ролевиков. Любители Толкина отделались парой сломанных носов, разбитым оружием и помятым достоинством.

Десантники выстроились в шеренгу. Из стана врага в них летели злобные взгляды гномов и воздушные поцелуи эльфиек.

– Бегом! – рявкнул полковник. И небесное воинство скрылось среди густых трав. Последним ковылял Игорь, у которого от командирского голоса сразу всё прошло и черепно-мозговая травма сама собой рассосалась.

Капитан Иванов получил строгий выговор за отвратительную организацию мероприятия. К командиру приходили из милиции. Кто-то из ролевиков, пострадавших в результате схватки, накатал-таки заявление. Но полковник своих не сдавал. Из принципа. Да и лиц обидчиков толкинисты толком не запомнили.

После того инцидента доктор Игорь как-то к фэнтези остыл. Нынче предпочитает детективы. Их любители хотя бы по голове деревяшками не бьют.