Текст книги "Девятый (сборник)"

И наконец перешел к главному, к самому главному:

– Понимаете, Линда, страна, которой вы помогаете, давно стремится вернуться в Европу. У нас много союзников, и этот процесс шел довольно гладко. До недавнего времени…

Он поморщился и посмотрел перед собой с выражением чрезмерного недовольства. Так смотрит воспитательница детского сада на ребенка, допустившего шалость.

– С недавних пор интеграционные шаги практически остановлены. Многие опять с вожделением стали смотреть на Россию.

Игорь был откровенно возмущен. Он развел руками, потом хлестнул ладонями по коленкам.

Линда молчала. Она была в недоумении: почему этот человек так театрально себя ведет? К чему эти прописные истины, подаваемые так пафосно? Потом сообразила: он ведь разговаривает с женщиной… В представлении многих мужчин все женщины – полные дуры. Волос долог – ум короток. А, может, просто закомплексованный чудак, которому в жизни не повезло, и он не научился общаться с женщинами…

– Ну а я-то чем могу помочь? Я ведь не дипломат, не политик.

– В том-то и дело, что можете, – щелкнул пальцами Игорь. Он оживился, повеселел и стал проще. – Понимаете, Линда, у русских есть генерал. Такая заноза, такая заноза… Он смертельно оскорбил и высмеял на весь белый свет президента, расстрелял из пушек и танков множество людей и техники. Фактически уничтожил почти весь военный потенциал этой страны – нашего союзника. В результате ее правительство крепко обкакалось и вновь начинает стремиться в объятия Москвы.

Игорь помолчал, сморщился и с тяжелым усилием проглотил некий комок, мешавший ему говорить без раздражения:

– Между постсоветскими государствами и Западом вновь вырастает стена непонимания. Мы обязаны остановить этот процесс. Слишком много вложено денег, чтобы этой стены не было, чтобы мы были единым пространством. Нам бы очень не хотелось, чтобы наши усилия были напрасны.

Линда с видимым усилием повернулась на правый бок, уткнула локоть в подушку, положила голову на ладонь, внимательно посмотрела на пришельца. Она явно хотела спросить о чем-то важном.

– У вас ко мне есть какой-то вопрос? – вкрадчиво поинтересовался разведчик.

– Да, есть. Если я правильно все поняла, моя задача – этот генерал?

Игорь улыбнулся такой широкой улыбкой.

– Еще раз радуюсь вашему уму и проницательности.

Линда покачала головой, закрыла глаза. С закрытыми глазами она спросила:

– Если он такой великий и важный, его, наверно, хорошо охраняют? И потом, где я его найду?

Игорь втянул воздух с видимым облегчением:

– Ну вот, слава богу, пошли правильные вопросы. Теперь давайте все по порядку. – И он перешел на тональность профессора, растолковывающего своим студентам азы фундаментальной науки: – Фамилия этого генерала – Селезнев. Вы, наверно, уже слышали эту фамилию. Ее многие теперь слышали. Вот его фотографии.

И он достал из сумки несколько снимков, выполненных в разных ракурсах. Линда вгляделась в них. Да, эту голову и эту физиономию ни с кем не перепутаешь. Все черты как будто вытесаны топором. Типичный образ военного диктатора. Одна чугунная нижняя челюсть чего стоит…

– Этот генерал командует армией, штаб которой расположен в Крайске. Без нее не решить ни один значимый вопрос.

Игорь горько ухмыльнулся:

– Сейчас действует мирное соглашение. А чтобы его выполнять, надо всякий раз согласовывать много деталей и с этой армией и с этим долбаным генералом.

Во рту у Игоря, от переживаемого волнения, наверно, было сухо. Он встал, подошел к столу, на котором стоял графин с водой, плеснул в стакан и жадно выпил всю жидкость. Продолжил:

– Ну, так вот. Президент пригласил Селезнева на совещание. Оно состоится через восемь дней. Там будут и представители всех силовых структур. Поэтому у генерала нет аргументов, чтобы в нем не участвовать. Он, скорее всего, поедет. Путь его будет пролегать здесь.

И он достал из сумки и развернул перед Линдой карту. Красным карандашом на ней был указан маршрут движения машины генерала от штаба армии до президентского дворца.

– Место огневой позиции выберите сами. Но оно обязательно должно быть на правом берегу.

– Почему? – не удержалась спросить Линда.

– Все очень и очень просто: важная русская персона будет убита за пределами России… Как мы помним из истории, из-за этого начинались многие войны. На этот раз до войны, конечно, не дойдет – какая может быть война между слоном и моськой – но отношения испортятся окончательно, это уж точно. А нам это и нужно.

Игорь походил по комнате. Снова сел.

– Это придаст новый импульс вражде, надолго разорвет всякие контакты и… Впрочем, дальнейшее понятно.

Во что ее втягивают? Линда хорошо знала: там, где большая политика, – там смерть…

Она легла на подушку, закрыла глаза, лежала молча. Холод опять сковал тело. Она сильно нервничала.

– Да вы не волнуйтесь так, успокойтесь, – урезонивал ее Игорь. – С вашим-то опытом так волноваться… И потом, я не собираюсь вас бросать. Мы с вами еще увидимся перед операцией, чтобы обсудить все детали. Вы сейчас тщательно все взвесьте, обдумайте, и мы еще все обговорим…

Линда полулежала на подушке, глаза ее были закрыты. Она молчала, молчала долго. Игорь уже стал волноваться: вдруг придется уехать, несолоно хлебавши. Но тогда он не позавидует этой курице…

– Я могу твердо рассчитывать на то, что если все выполню, то получу деньги и сразу же смогу уехать? – Линда спросила это, не открывая глаз.

Задавая этот вопрос, она прекрасно понимала, что услышит обязательное: «Да! Да! Да!» Ей было понятно и то, что за этими заверениями ничего не будет стоять и что никаких гарантий у нее нет. Не понаслышке ей было очевидно: в сложных случаях, когда может быть скомпрометирована разведка или государство, киллеров убирают в первую очередь. Деньги – это очень важно, и хорошо, если они будут, но в такой ситуации и они не главное. Главное – выжить в этой смертельной игре.

– Да, да, да! – вспыхнул в радостном возбуждении Игорь. – Безусловно, мы согласны. Это будет достойное завершение наших договорных отношений.

Он успокоился. Миссия завершилась успешно. Не зря он съездил в эту забытую Богом дыру. Начальство будет довольно.

11

Группа захвата, сформированная особым отделом дивизии и находящаяся на круглосуточном дежурстве, на этот раз сработала на редкость удачно. Николай Гайдамаков – старший этой группы, получил звонок от одного из оперов Управления КГБ по Крайску. Доверенный человек оперативника, живший на последнем этаже дома номер три по улице Кодрина, заметил, как в чердачный люк дома влез какой-то мужчина. Всякое могло быть – это мог быть домоуправ, ремонтник крыши, дворник, в конце концов какой-нибудь жилец мог искать на чердаке пропавшего кота, но Николай среагировал правильно: поднял по тревоге группу. Ребята его подхватили автоматы, Николай – свою винтовку и через несколько минут группа, рассредоточившись, вбежала в подъезд дома номер три. Когда все были под чердачными люками, Николай по рации скомандовал «вперед», и все четыре люка в разных концах дома распахнулись одновременно. Все заорали: «Стоять! Ни с места! Не двигаться!» Рослые, в маскировочных костюмах, в черных масках, с автоматами наперевес, бойцы группы захвата, вероятно, произвели ошеломляющее впечатление на мужчину, сидевшего у центрального окошка. Он готовился к стрельбе, выковыривал стекло из пыльной рамы, винтовка – прекрасный «манлихер» с оптикой от Цейса стояла прислоненной к стропильной стойке. Увидев подбегающих спецназовцев во всей их «красе», снайпер осел на опилки и сидел с вытаращенными от ужаса глазами. К своей винтовке он даже не дернулся.

Группа, окружив захваченного, с интересом и азартом его разглядывала.

Николай повесил автомат на плечо, поднял «манлихер» и набросил ружейный ремень винтовки на другое плечо.

– Ну, чего ты, приятель, расселся? Нам прогуляться с тобой надо, поговорить. Вставай, вставай!

Но тот прямо-таки растекся по опилкам. Он вращал вытаращенными глазами и явно не мог подняться. Видно, что сильно испугался.

– Николай, он не может встать, в штаны навалил! – заржал Ваня Сердюк – боксер из спортроты.

В самом деле, по воздуху расползался тяжелый, мерзкий запах.

Потом на допросе в особом отделе выяснилось, что захваченный пленный служит в спецназе, по военной специальности – снайпер. Его задача – убить как можно больше людей и сеять тем самым панику в Крайске.

Наряду с данными о своей воинской части, ее командирах, численности, о составе вооружения, технике и задачах, пленный выдал интересную информацию. На него выходила разведка и сделала ему предложение – уничтожить какого-то русского генерала, «который очень мешает новому независимому государству». Снайпер согласился, но потом на него никто не выходил. А затем ему поставили другие задачи.

– Как ты, Николай, думаешь, что это за генерал? – спросил у Гайдамакова Шрамко.

– Это политика, товарищ подполковник, а я в ней не силен. У меня задачи куда проще, – заскромничал Гайдамаков.

Они стояли во дворе штаба дивизии. Шрамко курил и нервно сплевывал.

– Да, дела-а, – миролюбиво пробурчал он. – Ты же у нас вундеркинд.

Он зыркал глазами по сторонам, и мысли его были явно о другом.

– Понимаешь, Коля, нутром чую, дело керосином пахнет. К Селезневу подбираются, к кому же еще… Ты представляешь, что со мной будет, если особый отдел дивизии прохлопает подготовку покушения на командующего армией? А я могу себе представить, что от меня, славного красного командира, и дерьма не останется…

Он бросил недокуренную сигарету, дернул головой.

– Все, Коля, я побежал, надо по команде докладывать. Как бы не опоздать.

Шрамко отчаянно махнул рукой и умчался к Самохвалову.

Через два дня Гайдамакова вызвали в кабинет начальника штаба дивизии. Там уже сидел Шрамко и какой-то незнакомый майор.

– Не знаете друг друга? – спросил Самохвалов у Николая и у майора.

Оба пожали плечами. Самохвалов их представил. Майор оказался новым начальником разведки дивизии.

– Нифатов Вадим Викторович, – отрекомендовался он.

– Ладно, давайте продолжим, – скомандовал Самохвалов и предоставил слово майору: – Расскажите, Вадим Викторович, все по порядку.

Майор очень толково и кратко рассказал суть дела. Один из информаторов, работающий военным врачом в лазарете инженерной части, находящемся на окраине небольшого правобережного городка, стал свидетелем события, представляющего, с точки зрения военной разведки, оперативный интерес.

В торце второго этажа лазарета находится спешно сооруженная палата, в которой проходит лечение только один пациент – некая гражданка Бельгии Лаура Нордфельд. Так она обозначена в медицинской карте. Пребывание ее засекречено. К ней имеет доступ только начальник лазарета и одна медсестра, которой этот начальник доверяет. Нашему агенту, однако, стало известно, что Лаура Нордфельд ранена в левое плечо, рана сквозная, задета лопатка. Известно это ему потому, что сам он – специалист по травмам и ранениям грудной клетки, и начальник лазарета всегда с ним советуется, когда речь идет о таких ранениях.

– Но самое главное, уважаемые коллеги, состоит в том, что… – Самохвалов перебил майора, помедлил, покачал головой, как будто раздумывал, стоит ли продолжать разговор и высказал, наконец, действительно важные детали: – К этой Лауре три дня назад приходил установленный представитель одной западной разведки и полтора часа о чем-то с ней шептался за закрытыми дверями.

Все замолчали на какое-то время. Николай спросил:

– Товарищ подполковник, а он точно установлен как разведчик, этот тип? Может, просто навещал больную.

– Да нет, разведчик. Его наш источник давно знает. Он в свое время пытался его вербовать, встречался с ним. Кроме того, и чекисты подтверждают – есть такой у них в картотеках. Специалист по грязным делам. Хитрая сволочь.

Нифатов продолжил:

– Насколько я информирован, нашим снайпером недавно была ранена женщина-киллер, которая впоследствии скрылась. Ранена именно в левое плечо. Полагаю, есть вероятность того, что это и есть Лаура Нордфельд. Проходит лечение после ранения.

Все замолчали. В самом деле, все срасталось. Вот она где лечится, эта вражина…

Выступил Шрамко:

– С одной стороны, лечится и лечится. Что в этом такого? А с другой, зачем к ней приезжал этот разведчик? Специалист по грязным делам. О чем они говорили? О чем договорились?

Шрамко посидел, уткнувшись глазами в стол, затем высказал сакраментальную фразу:

– Я думаю, если они о чем-то договорились, то нам мало не покажется.

Опять все посидели задумавшись. Информации было мало, но та, что имелась, была переплетена и запутана.

– Так, – пристукнул ладонью по столу подполковник Самохвалов. – Давайте нарисуем первые выводы. Итак, что мы имеем?

Первое. Раненный нами вражеский снайпер находится на лечении в военном лазарете.

Второе. С ним, вернее с ней, провел встречу разведчик, специалист по провокациям, и имел долгую беседу. Ясно, что они обсуждали некую операцию с участием этого снайпера.

Самохвалов задумался. Встал с кресла и стал ходить по кабинету, рассуждая на ходу:

– Вот теперь пораскинем мозгами, где может проходить эта операция? Ответ ясен: на нашей территории. Против кого она будет направлена? Против России и против русских или наших друзей и союзников. Видите, круг сужается. Ясно и то, в интересах кого и для чего она планируется, а также то, кто будет исполнителем. Недостреленный нами снайпер.

Он опять сел в кресло, оглядел участников совещания.

– И третье, самое главное. Помните показание пленного, которого захватила группа Гайдамакова? Он сказал, что целью западной разведки может быть некий российский генерал, который им очень мешает. Вот и подумайте, кто может быть этим генералом? У кого какие мнения? Лично для меня ответ ясен: этим генералом может являться только командующий нашей армией – генерал-майор Селезнев Александр Захарович. Он больше всех кровушки попил у сепаратистов и их покровителей.

Лицо Самохвалова посветлело, наполнилось решимостью, он сосредоточился, собрался и дал команду:

– Товарищи офицеры, совещание закончено, – после чего поднял телефон прямой связи с командиром дивизии.

– Валентин Иванович, есть необходимость срочно с вами посоветоваться. Очень важно. Да, так точно. Есть, есть!..

– Ну вот, – сказал он уже уходящим офицерам, – через семнадцать минут встречаюсь с генерал-майором. Все ему доложу.

А уходящего Гайдамакова остановил:

– По-моему, Николай, тебе скоро предстоит непростая работа. Более конкретно задачу поставлю завтра. По результатам разговора с комдивом.

Это Николай уже давно понял. Конечно, основную работу придется выполнять ему. Но еще за столом, на совещании, ему пришла в голову шальная мысль. Настолько шальная, что он не решился озвучивать ее при всех. Засмеют, не дай бог, а Шрамко потом съест. А сейчас, оставшись один на один с начальником штаба, он вдруг ее высказал: была не была!

– Товарищ подполковник, может быть, нам не следует ждать от противника провокации, а самим провести упреждающие активные мероприятия?

– Что ты имеешь в виду, майор?

– Нам известно место нахождения этого лазарета, также знаем, где, в какой палате находится раненая снайперша. Вопрос можно решить небольшой десантной группой. Человек пять вполне хватит. Да я и сам бы поучаствовал, если разрешите. Там охраны никакой.

Самохвалов ошалело поглядел на Гайдамакова.

– Вот те на!.. По-моему, в самом деле – интересная мысль. А чего ты молчал на совещании?

– Струсил. Думал, засмеете меня. Мол, десантник выискался хренов.

– Ну ладно. А доставим людей как?

– На вертолете. По расстоянию – час лета.

– Хорошо, – махнул рукой Самохвалов. – Неожиданный вариант, неподготовленный… Но я его, пожалуй, подниму сейчас у комдива. Все, Николай, до завтра.

12

Николай истосковался по Линде. Ну что такое, звонила за эти две с половиной недели только два раза из своей Клайпеды. Да и то короткие разговоры: «Приобретаю товары… вышла на хорошие цены… качество устраивает… мама болеет, много ею занимаюсь… сыночек Георг сильно хулиганит, воспитываю его… целую, целую… люблю, люблю… очень жду нашей встречи…» Телеграфный стиль. Почему она так долго не едет? Разве не понимает, что он тоже сильно любит ее и ждет?

Днем работа, а вечером тоска и одиночество. Ему совсем не хотелось искать других женщин. Он привык к ней, к Линде, пригрелся сердцем. Он ждал ее каждую минуту, каждую секунду, все время, пока жил без нее. А она все не ехала к нему, любимая женщина…

На другой день после обеда его нашел Шрамко и сказал:

– Поехали к Самохвалову. У него есть какая-то идея, согласованная с командиром дивизии.

«Наверно, десант», – подумал Николай.

Так и оказалось.

Начштаба в почти торжественной обстановке сообщил им, что вся ситуация доложена командующему армией. Он оценил ее как серьезную и дал команду или уничтожить снайпера противника, или взять его в плен. На то и другое предоставляется полная свобода действий с условием предоставления Селезневу всей текущей информации по складывающейся ситуации.

– Кроме того, – сообщил Самохвалов, – командующий дал команду немедленно провести в отношении находящегося на излечении снайпера вертолетную десантную операцию, для чего выделил отделение опытных бойцов спецназа.

Николай сидел и размышлял: вот те на, так получается, что не он, а сам генерал Селезнев придумал эту операцию. Ну да ладно, был бы результат…

– Вылет сегодня ночью, в два ноль-ноль, с нашего военного аэродрома. Ты Гайдамаков, в составе группы. Форма одежды – десантная, боевая. У тебя такой нет, но тебе ее привезут. Это для того, чтобы все были одинаково одеты. Николай, с тебя спрос особый. Ты ни во что не ввязывайся. Но потом все подробно доложишь нам в дивизии. Знаем мы эти десантные войска, голубые береты, мать их за ногу. Мы все подготовили, а славу заберут всю себе. Им бы только ордена и медали на груди свои широкие вешать…

В двенадцать тридцать за Гайдамаковым заехала дежурная машина и отвезла на аэродром. Там Николай переоделся и получил короткий десантный автомат.

Реку и территорию над новорожденным, но уже чужим государством пересекли без единой помарки. По ним никто не стрелял – стоит перемирие. Мало ли кто летает в ночном небе…

Вертолет летел по приборам над самой землей без освещения, без опознавательных знаков. Так его труднее и засечь, и идентифицировать. Труднее сбить. В иллюминаторе была темнота. Лишь иногда впереди вспыхивали, мелькали под вертолетом и стремительно улетали назад яркие фонарики электрических огней. Редкие дома и постройки расползались между разбросанных теней и бесформенные терялись позади несущегося в темноте вертолетного призрака. Все было как в цветном тяжелом сне, где в темноту врываются брызги яркого света, где тона и полутона играют между собой разноцветными темными красками.

Десантная группа разделилась на две части и одновременно ворвалась в здание военного лазарета с двух имеющихся входов – центрального и заднего. В секунды взломать двери сильным, опытным ребятам не составило больших трудов. По одному автоматчику осталось на входах, третий человек на первом, четвертый – на втором этаже. Охраны в самом деле не было. Наверное, у лазарета не хватало денег, чтобы держать еще и охрану.

Медсестры, дежурившие на этажах, сильно перепугались, когда к ним ворвались огромные люди в пятнистых балахонах с пятнистыми масками вместо лиц, с автоматами.

Но кричать им не дали. Как огромные кошки на пружинистых ногах подскочили гибкие громадины и закрыли рты широченными ладонями в перчатках. Другой рукой они грозили женщинам толстыми пальцами. И медсестры поняли, что кричать им не надо.

Вот и цель – дверь в палату, куда они стремились. Но охраны и здесь не оказалось.

«А ведь должна быть, – подумал Николай, – значит, что-то не так складывается, как намечалось».

Палата была пуста. Не было даже кровати. Результат – ноль! Впустую слетали.

Успела, ушла, ускользнула из-под носа! Опаснейшая вражина вырвалась опять на оперативный простор. Теперь гуляет среди людей неприметная, одинаковая, такая же, как все. Готовит новые гадости. А генерала Селезнёва надо спасать…

Для Николая было очевидно, что ему практически одному придется вникать в хитросплетения ее коварных и неожиданных замыслов, быть самостоятельным в этой непостижимой, нестандартной многоходовой игре. В смертельной схватке, в конце которой один из двух участников неминуемо погибнет…

Такие мысли бродили в голове Николая Гайдамакова, когда он сидел в вертолетном пузе и винтокрылая машина несла его домой, на военный аэродром.