Текст книги "Россия и Современность: Проблемы совмещения. Опыт рационального осмысления"

Система предпочтений социального агента при его совмещении с рынком может быть формализована через введение такой характеристики, как потребительская стоимость продукта для данного агента, которая выражается тем максимальным количеством денег, которые агент готов заплатить, чтобы стать собственником продукта. При этом удовлетворенность агента от совершаемой покупки отражается разностью между данной потребительской стоимостью и меновой стоимостью продукта на рынке. В принципе рассмотрение продукта в контексте общества позволяет увидеть двойственную природу продукта. Любая вещь или услуга, чтобы стать продуктом, во-первых, должна быть кем-то произведена и, во-вторых, она должна быть кому-то нужна до такой степени, чтобы тот был готов заплатить за нее деньги. И именно общественная легитимация потребительской ценности предмета создает его потребительскую стоимость, порождает такое важное свойство предмета, как способность быть проданным на рынке. То есть получается, что меновая стоимость продукта является актуализацией его потребительской ценности, что делает применимым к пониманию закономерностей данного показателя наработок неоклассической теории.

С другой стороны, для того чтобы быть проданным, продукту необходимо быть предварительно кем-то произведенным, что актуализирует имманентно присущую ему технологическую сложность в виде такой экономической характеристики, как себестоимость. И лишь в случае, когда меновая стоимость продукта превышает его себестоимость, возникают условия для его устойчивого существования в обществе, что обусловливается принципиальной возможностью его производства. И даже отдельные случаи производства продуктов в условиях, когда их меновая стоимость лежит ниже себестоимости, отнюдь не противоречат данному выводу, ибо такое производство возможно лишь при условии его дотирования из какого-то дополнительного источника, что по сути является действием по внерыночному повышению его продажной цены для производителя.

Так мы приходим к пониманию природы экономической прибыли, которая проистекает из специфического взаимодействия потребительской ценности продукта с его технологической сложностью. Данная специфика актуализируется в социально-экономической сфере посредством значений потребительской стоимости продукта и его себестоимости так, чтобы разность этих величин (прибыльность единицы продукта) была бы величиной положительной¹⁹⁷. Проявляется важнейшая черта мира вещей в контексте мира людей: лишь только те предметы могут существовать и воспроизводиться в человеческом обществе без проблем (то есть быть продуктами и товарами), которые актуализированы в экономической сфере своей положительной прибыльностью. И именно умение находить такие предметы и актуализировать их в каких-то сообществах в качестве продуктов и составляет суть того, что обычно называют предпринимательской способностью — одного из упомянутых выше факторов производства.

Интересный и нетривиальный момент проявляется при социализации капитала¹⁹⁸. Напомню (см. выше), что под капиталом обычно понимают имущественный комплекс, который дает доход. При этом капитал логически отделен от земли, от труда, от предпринимательской способности – других независимо выделяемых производственных факторов. Анализ данного понимания дает важный для дальнейшего момент: под капиталом в западном интеллектуальном мэйнстриме обычно понимается материальная и инфраструктурная составляющие действующих бизнесов, а именно их клиенты, поставщики, комплектующие на складах и в операциях, оборудование, технологии, know-how, управленческие бизнес-процессы, маркетинговые стратегии, НИОКРы, требования к квалификации сотрудников и все такое прочее. В частности, бизнес в принципе не отделим от своего рынка сбыта. И при этом он прекрасно отделяется от государства, то есть, исходя из западного понимания, функционирование бизнеса не должно зависеть от качества внешних по отношению к нему социальных мест, занимаемых его владельцами, управленцами или другими аффилированными лицами.

Включение в рассмотрение данного нюанса позволяет вычленить в экономической сфере общества ряд доходных активностей, которые могут существовать лишь при поддержке «людей с положением», т. е. внешние социальные места являются ключевой частью их доходной схемы. Для подчеркивания данного различия введем в рассмотрение категорию «инкап» – иное капитала, поскольку отнюдь не капитал лежит в основе подобных деятельностей по извлечению дохода, а именно специфический сплав денег и «правильных» социальных мест основных ее участников и бенефициаров¹⁹⁹.

Исторический анализ показывает, что инкап развивался в мире параллельно капиталу. При этом если развитие капитала было связано как раз с развитием производительных сил общества и концентрировалось в ремесленных и торговых низах городов, то развитие инкапа было связано главным образом с обслуживанием финансовых нужд и интересов государственных верхов. Именно оборот инкапа может быть распознан в качестве основы деятельности средневековых откупщиков налогов, поскольку без поддержки силовой составляющей государства такая деятельность не могла бы осуществляться. Сюда же примыкает деятельность кондотьеров – руководителей отрядов наемников, а также крупных ростовщиков. В Современности инкап лежит в основе многих мафиозных «бизнесов» как в чистом виде (рэкет, разрешение конфликтов), так и в форме значительной примеси к капиталу (проституция, торговля наркотиками). И успешность многих хедж-фондов, инвестировавших в развивающиеся страны, часто определялась именно что задействованным в их бизнес-схеме инкапом: в кризисных ситуациях приходил МВФ и давал стране деньги, обязывая ее расплатиться с данными «инвесторами». В последнее время в связи с разразившимся мировым финансовым кризисом появились также обсуждения многочисленных форм присутствия инкапа, например в современной американской экономике²¹¹¹¹.

Инкап обычно плохо «уживается» с капиталом – высокая доля инкапа в какой-либо рыночной нише делает процесс декапитализации соответствующей отрасли необратимым, поскольку отсутствие равных условий конкуренции вынуждает независимые бизнесы либо искать соответствующую «крышу» у влиятельных людей региона, либо уходить с рынка. Вследствие этого сразу же бросается в глаза, что одним из трендов Современности является всяческое ограничение и ликвидация инкапа в легальных сферах жизни общества. В развитых странах считается хорошим тоном не «пачкать» капитал связью с инкапом. Бизнес-активность социальных агентов обычно отделена от государства. Государство тоже обычно стараются отделить от экономики, по меньшей мере от основной массы конкурентных рынков, делая его ответственным лишь за поддержание общих правил игры и еще, может быть, за оформление и регулирование естественных монополий. При этом все формы извлечения доходов с использованием насилия преследуются уголовно. Также под уголовное наказание подпадают выдача не легализованных законодательно преференций и даже использование в целях извлечения дохода имеющейся у людей инсайдерской информации и т. д.

В данной категориальной сетке проявляется еще один нетривиальный момент современной экономики, связанный с тем, что финансовый капитал (финкап) без должного к нему внимания со стороны регулирующих органов тяготеет к своей трансформации в инкап (см. предыдущий комментарий по ссылке выше). И лишь строгое удержание финкапа вдали от влиятельных социальных мест общества и государства позволяет ему сохраниться как форме капитала²⁰¹.

Наиболее развитая в настоящее время экономическая парадигма – неоклассическая экономическая теория – может быть без труда построена на предложенном фундаменте при наложении на систему некоторых дополнительных ограничений. Часть таких постулатов-предположений относится к фиксации поведения агентов. К таким постулатам относится предположение о совершенной рациональности агентов, об их индивидуализме и даже эгоизме, о том, что их предпочтения стабильны и не зависят от внешних условий. Другая часть дополнительных положений связана с идеализацией экономической среды. В неоклассической теории предполагается, что агенты всегда обладают полной информацией о своей ситуации, что товар на рынке однороден, что всегда имеется полная определенность с правами собственности, включая совершенную контрактную дисциплину и бесплатность совершения сделок для агента. И поверх всего этого накладывается положение о «невидимой руке рынка», которое заключается в предположении о том, что усилия по максимизации каждым экономическим агентом своей функции полезности в условиях идеальной и конкурентной рыночной среды суммируются в максимизацию общего блага всего социума. То есть считается, что достигаемое по результатам действия агентов равновесие является единственно возможным и наиболее эффективным по сравнению с другими состояниями экономической системы.

По всем приведенным здесь дополнительным положениям в экономической науке имеется критика неоклассической теории ее оппонентами. Например, в данной книге я коснулся критики некоторых аспектов индивидуализма (см. выше Приложение 2.1: Социальные нормы: Один из механизмов поддержания) и совершенной рациональности (см. ниже приложение 3.2: «Модель экономического человека и общество»). Однако, несмотря на все усилия соответствующих ученых-экономистов, пока еще не удалось построить ничего альтернативного неоклассической теории, что было бы подобным ей по эстетической и логической цельности. Поэтому человечество пока обречено тиражировать неоклассические мемы, пусть даже они не совсем адекватны реальности, как это прекрасно подчеркнул в своей книге Дж. Гэлбрейт: «Содействие, которое экономическая теория оказывает осуществлению власти, можно назвать ее инструментальной функцией в том смысле, что она служит не пониманию или улучшению экономической системы, а целям тех, кто обладает властью в этой системе. <… > Частично такое содействие состоит в обучении ежегодно нескольких сот тысяч студентов. При всей его неэффективности такое обучение насаждает неточный, но все же действенный комплекс идей среди многих, а может быть, большинства, из тех, кто подвергается его воздействию. <…> Это оказывает огромное влияние непосредственно на тех, кто берется давать указания и выступать по экономическим вопросам. Хотя принятое представление об экономике общества не совпадает с реальностью, оно существует. В таком виде оно используется как заменитель реальности для законодателей, государственных служащих, журналистов, телевизионных комментаторов, профессиональных пророков – фактически всех, кто выступает, пишет и принимает меры по экономическим вопросам. Такое представление помогает определить их реакцию на экономическую систему; помогает установить нормы поведения и деятельности – в работе, потреблении, сбережении, налогообложении, регулировании, которое они считают либо хорошим, либо плохим. Для всех, чьи интересы таким образом защищаются, это весьма полезно. <…> Кроме того, это готовая теория. Студенты приходят, чему-то их надо учить, а неоклассическая модель имеется под рукой. Она обладает еще одной сильной стороной. Это учение допускает бесконечное теоретическое усовершенствование. С возрастающей сложностью возникает впечатление растущей точности и правильности. А по мере разрешения трудностей создается впечатление лучшего понимания»²⁰².

3. Современное общество

Социальные объекты, рассмотренные в предыдущей главе, вмененно присутствуют во всех общественных системах вне зависимости от их уровня развития. Однако их структура и соотношения между собой меняются во времени, отражая решаемые обществом проблемы. При этом следует особо отметить, что последовательности проходимых сообществами разных культур состояний не позволяют считать имеющиеся универсалистские гипотезы об общем пути эволюции социальных систем адекватными²¹¹³.

Следует отметить, что наряду с объектами, рассмотренными в предыдущей главе, в современных обществах возникают и некоторые социальные объекты, специфичные именно для Современности. Для целей настоящей книги меня будет интересовать именно Современность/Модерн и более того – лишь Поздний Модерн, ибо задачи, стоящие в настоящее время перед правящим слоем России, вполне соответствуют задачам, решаемым всеми развитыми странами. Конечно, архаизация жизни в России за последние 20 лет по многим направлениям была очень значительна, и общество достаточно сильно деградировало даже по сравнению с самим собой времен начала перестройки, однако пока еще мы все-таки удерживаемся на определенном качественном уровне. При этом следует отметить, что «запас прочности» социума уже подходит к концу, и если наша элита и актив окажутся неадекватными стоящим перед страной задачам модернизации, то мы вполне можем вскоре отстать от развитых стран, в том числе и качественно, сделав напрасными жертвы советского периода, принесенные во имя развития нашего общества.

Социальное время: Поздний Модерн

Понятие Современности/Модерна в своих общих чертах уже было рассмотрено ранее (см. раздел «Историческое время» главы 1). Там же было указано, что некоторые качества текущих социальных процессов в развитых странах позволяют отделить внутри Современности настоящий период социальной эволюции от предыдущего, что подводит базу под концепцию Позднего Модерна, разделяемую рядом современных мыслителей, среди которых можно отметить Э. Гидценса²⁰⁴, Ю. Хабермаса²⁰⁵, А. Турэна²⁰⁶.

Остановимся прежде всего на отличительных характеристиках социального времени Позднего Модерна. Во-первых, как уже указывалось в настоящей книге (см. раздел «Историческое время» главы 1), Поздний Модерн характеризуется постиндустриальной фазой развития хозяйства. Для понимания особенностей данной стадии выделим в совокупном потреблении общества часть, которую назовем необходимым потреблением. Необходимое потребление – это тот минимальный общественный продукт, без которого социум не может себя воспроизводить в принципе. Все, что потребляется сверх этого, будем называть избыточным потреблением²⁰⁷. Если посмотреть, какая часть экономики работает на необходимое потребление общества, то можно увидеть, что еще недавно эта часть была достаточно велика. Однако из-за роста производительности труда она к последней трети XX века резко сократилась. Высвободившаяся рабочая сила была в основном поглощена различными отраслями услуг, большинство из которых обслуживают именно избыточное потребление. Данный структурный сдвиг в экономиках развитых стран, вызванный постепенным сокращением доли «реального» производства и значительным ростом доли сферы услуг, и был определен в качестве перехода к постиндустриальной фазе развития соответствующих социумов.

Переход в постиндустриальную фазу совпал с резким увеличением частоты социальных нововведений, которые обесценили жизненный опыт старших поколений и сделали его бесполезным для молодежи. Это привело к практической ликвидации последних остатков традиционных социальных норм, включив в поле рефлексии человека все стороны его жизни. Никогда ранее человек не был так свободен в своем выборе жизненных вариантов. С другой стороны, именно это в силу необходимости нести ответственность за свой выбор привело к увеличению временных затрат на оценку разных возможностей и принятие «правильного» решения, то есть на рефлексию. Жизнь человека вдруг предстала перед ним в качестве его личного проекта, с соответствующей необходимостью целеполагания, планирования и активностью в плане достижения поставленных целей. Судьба вдруг трансформировалась в набор рисков, которыми следует научиться разумно управлять, и т. д. Подробнее эти и некоторые другие особенности изменения базовых основ Социального, обусловившие переход соответствующих обществ в Поздний Модерн, будут обсуждены далее в связи с подходом к основам современной социологии, развиваемым Э. Гидценсом²⁰⁸ (см. приложение 3.1: «Основы социальной теории Э. Гидденса»),

Освобождение выбора человеком своего жизненного пути от остатков влияния Традиции вместе с уходом из царства необходимости в связи с возрастанием ресурсообеспечения его жизни создало условия для роста самоуважения человека и его способности «оплачивать» собственную непохожесть на других. Вместе с общим кризисом идеи универсальности это открыло двери для дифференциации жизненных стилей, выбираемых людьми для себя. Тем самым актуализировался круг вопросов, связанных с многокультурностью (мультикультурализм) и терпимостью людей друг к другу (толерантность). Общество вдруг обнаружило, что оно может себе позволить обеспечить каждому своему члену не только социальную поддержку в трудных жизненных условиях, но и возможности для самосовершенствования и раскрытия своих талантов. Итак, появляется ресурсная база под идею помещения обеспечения развития каждого члена общества в качестве основной социальной цели – под телантропию (см. подраздел «Эволюция «великих рассказов» – обществоведческие тексты» раздела «Очерк эпистемологии – науки о знаниях» главы 1).

Все социальные мыслители, которые когда-либо занимались проблематикой Современности/Модерна, приходили к выводу о том, что Современность требует от социальных систем постоянных усилий по своей адаптации к непрерывно меняющимся условиям существования. Замечательно сформулировал проблему особенности существования в Современности Б.Г. Капустин²⁰⁹:

«…«справиться» с проблемой «современности» не означает «решить» ее раз и навсегда. Эта проблема из числа тех, которые не знают «решений», тем более окончательных. Ее можно лишь «удерживать», т. е. так канализировать присущие ей «энергии», чтобы, с одной стороны, предотвращать разрушение ими основ общественной жизни, а с другой – все же создавать морально и политически приемлемые формы общежития, никогда, впрочем, не идеальные…»

«…Способ «справляться» с ней ("проблемой современности. – П.К.) и есть не что иное, как «модернизация». Последняя не означает некоторое телеологическое движение к «современности» как определенной модели. «Модернизация» есть способ существования в «современности», и она не может завершиться, во всяком случае пока не завершилась «современность». Поскольку «модернизация» не представляет собою воплощения некоторых универсальных законов, постольку ее ход и формы обусловлены историко-культурным контекстом того общества, в котором она осуществляется, и чем она успешнее – тем эта зависимость выше. «Модернизаций» как способов существования в «современности» столько, сколько существует современных обществ. Отождествление «модернизации» с какой-то уже имеющейся моделью (что происходит, к примеру, когда модернизация выступает вестернизацией) представляется не столько даже теоретической ошибкой, сколько трагической ошибкой практики».

Другими словами, модернизация – это имманентная функция современного общества. Как только общество прекращает исполнение этой функции, оно немедленно начинает покидать Современность – архаизироваться.

Рассмотрим данную функцию из общих соображений чуть более детально в свете уже накопленного опыта внедрения различными сообществами социальных изменений²¹⁰, причем ограничимся лишь стадией отбора и подготовки соответствующих проектов. Данная стадия обычно состоит из двух основных фаз: (1) фаза формирования списка возможных изменений и (2) фаза планирования изменений – подготовки соответствующих проектов.

Для формирования списка возможных социальных изменений очень важно наладить систему мониторинга как общества в целом, так и различных его составляющих. Было бы хорошо, если бы данная система позволила бы диагностировать возникающие социальные проблемы на возможно более ранних стадиях. Для такой диагностики можно, например, отслеживать имеющиеся в обществе социальные напряжения. Другим источником возможных изменений может служить какая-то система индикаторов, отклонения в которых дают сигнал на привлечение общественного внимания и последующий анализ соответствующих общественных компонентов на предмет их эффективности.

Обнаруженные «претенденты» на внедрение должны быть оценены на предмет их общественной значимости – приоритеты здесь могут быть расставлены по результатам экспертного и общественного обсуждения. Те проблемы, по которым сложился общественный консенсус о несомненной необходимости и важности их разрешения, поступают в более детальную проработку. На этой фазе анализируются различные возможные варианты решения данных проблем и формируются стратегии по их разрешению. Данные стратегии должны обязательно учитывать сложность общества в плане взаимовлияния результатов различных воздействий друг на друга, и они должны быть обсуждены экспертами, в том числе и в целях возможной интеграции стратегий между собой.

Хорошо проработанные стратегии являются заготовками для соответствующих проектов. При этом важно, чтобы каждая такая заготовка содержала бы в себе четко определенные промежуточные цели, по которым можно было бы вести общественный мониторинг исполнения проекта при его реализации. В принципе при исполнении проекта этапы детального планирования и последующего исполнения поставленных задач должны перемежаться с этапами мониторинга достигнутых результатов с возможной последующей поправкой проекта в свете полученных социальных реакций. Важность последнего определяется сложностью и рефлексивностью общества – ведь уже произведенные воздействия меняют в том числе и само общество, что делает базовую аргументацию обоснования проекта устаревшей. Поэтому задача постоянной актуализации модельных представлений о социуме должна быть неотъемлемой частью любого подобного проекта.

Общая схема социальной технологии, описанная выше, составляет суть метода постепенных социальных изменений (piecemeal social engineering) К. Поппера²¹¹. Данный метод самосогласован логически, поскольку он учитывает отмеченную выше в главе 1 рефлексивность общества – способность общества к изменению под действием любой вновь полученной информации. В принципе Поппер обосновал свой метод постепенных изменений в пику большим утопическим социальным проектам (БУСП), которые были очень популярны на определенном этапе развития Современности. Основным недостатком БУСП являлось то, что в силу сложности своей реализации они стимулируют мобилизацию общества и последующий переход к использованию тоталитарных социальных практик²¹². А сложность реализации БУСП связана именно с рефлексивностью общества, и грамотная отработка этого неотъемлемого свойства человеческого коллектива разлагает БУСП на ряд небольших проектов, каждый из которых соответствует требованиям метода постепенных изменений.

Другой интересный момент связан с взаимоотношением социальных институтов и социальных структур в процессе модернизации. Существует целое направление западных модернизационных теорий, которое предполагает эту связь однозначной. В рамках этого направления, называемого транзитологией, предполагается, что социальные структуры однозначно порождают социальные институты. То есть, например, для обеспечение развития общества считается достаточным копирование западных социальных структур. Другими словами, модернизация по сути подменяется вестернизацией. Подробный разбор этого направления был проведен, например, в уже упоминавшейся книге Капустина²¹³. По большому счету данное направление наследует знаменитому положению Маркса о том, что «бытие определяет сознание». Однако, по всей видимости, базовая посылка тразнитологии не верна – для успешности модернизации общества необходимо контролировать качество желаемого изменения как структур, так и институтов, причем правильная эволюция именно социальных институтов является принципиальной для успешной общественной трансформации.

Интеграция социальной функции модернизации в общественную культуру требует наличия особого сообщества носителей данного компонента культуры в стране – сообщества социальных новаторов, то есть тех людей, которые могли бы качественно проработать и внедрить в практику социальное изменение. В экономической науке подобных новаторов обычно называют предпринимателями, и после работ Вебера и Шумпетера уже стало общим местом, что именно предпринимательский талант обеспечивает экономическое развитие общества. Поэтому предпринимательская способность признана очень важным экономическим ресурсом и качество предпринимательской способности является предметом особой заботы социальных управленцев. Очевидно, что все это верно и для государственной, и публичной сфер общества – общественная подсистема, ответственная за социальные изменения, должна быть укомплектована адекватными ресурсами.