Текст книги "Подлинная история сталкера Француза. Книга первая. Нет правды на земле…"

Поглядывая внимательно по сторонам, дошли до колодца. Француз, наклонившись над срубом, увидел, что вода очень близко. Как ни странно, характерного для колодцев мусора на поверхности не плавало. Он поднёс счётчик Гейгера, потом «ДэА». Всё вроде нормально. Обмакнул в воду палец и попробовал. Вкус привычный. Как ещё проверить воду в Зоне, он не знал. Эх, была не была! Снял разгрузку и автомат, положил у колодца и, собираясь снять куртку, чтобы умыться, сделал два шага назад. Сверчок беспечно наблюдал за ним в четырёх метрах в сторонке. Вдруг под ногами у Француза земля загудела и задрожала и кусок тротуара двухметровой длины, приподнявшись и расколовшись ровно пополам, стал разъезжаться в стороны! И Сверчок, и Француз недоуменно таращились в ожидании. Гудение секунды спустя прекратилось, и половинки необычайных дверей с гулким стуком замерли, обнажив крутую металлическую лестницу, уходящую глубоко вниз. Француз подошёл поближе. На её левой стороне кольцами висел осветительный кабель, а по стене шёл ряд светодиодных светильников. Нижняя ступенька лестницы упиралась в линолеумный пол ярко освещённой жилой комнаты, в которой виднелись какие-то серьёзные вместительные ящики, окрашенные в тёмный цвет и с округлыми гранями и полукруглыми окованными никелем углами. Француз не успел ещё прийти в себя, как внизу у лестницы показался милого, игрушечного вида, размером с крупную собачку белый медвежонок! Он виновато глянул на человека и скрылся в глубине комнаты. Не успел Француз толком осмыслить происходящее, как в том же месте появилась, как ему показалось, разъярённая белая медведица, которая ринулась вверх по лестнице на людей! А автомата-то у него в руках нет, у колодца остался!

– Эх, дурень! – обругал себя сталкер и, схватив валявшуюся поблизости мощную деревянную дверь, кинул её в проём шахты, чтобы перекрыть путь атаки бункерного зверя, после чего навалился на неё всем своим весом и захрипел Сверчку сдавленным голосом:

– Автомат, автомат дай!

Но тот лишь растерянно метался между Французом и колодцем, сам не понимая, что делает. Снизу по двери пошли удары! Да такие, что подбрасывали Француза вместе с дверью чуть не на полметра! И когда он уже отчаялся что-то изменить, всё стихло, а под дверью раздался совершенно обычный, непонятно откуда взявшийся женский голос:

– Молодой человек, вы долго так на двери собираетесь лежать? А выброс со своим другом наверху переждёте?

– А в-вы-ы к-кто? – заикаясь, ответил Француз. – Вы разве не медведица?!

– Да нет! – успокоил его женский голос. – Это только иллюзия. Не дурите и спускайтесь поскорее вниз. Выброс с минуту на минуту начнётся! У меня переждёте. И дело тут к вам есть. В долгу не останусь.

Именно последние слова успокоили Француза. Потому что были самыми привычными для Зоны. Слезая с лестницы, он молча сунул кулак под нос Сверчку, сделал разъярённое лицо и, чиркнув большим пальцем себе по горлу, ткнул им негодующе в своего бестолкового помощника. Затем оба товарища, боязливо откинув вдвоём тяжёлую дверь, вздрогнули от приятной новости: на лестнице стояла смугловатая, стройная, в сером комбинезоне, безоружная сорокалетняя женщина с пышной гривой шикарных темных волос:

– Седония, – представилась она.

Мужчины представились в ответ и, взяв оружие и экипировку, последовали вниз, за ней. Француз, ступив на непривычно чистый для Зоны пол, огляделся: слева в углу до потолка шторки, везде, как в зажиточной квартире на Большухе, полированные шкафы, хрустальная горка, глубокие удобные кресла… И ящики. Много солидных, объёмных, с незнакомыми обозначениями ящиков разной длины и ширины, но одной и той же высоты, которые наряду с мебелью стояли не к месту то там, то тут. А над головой, в злосчастном посёлке, в этот момент загрохотало и затряслось. Выброс пришёл и начал своё дело.

– Э-э… я медвежонка видел, – стесняясь опять опростоволоситься, начал диалог Француз.

– А, Пепе? – понимающе подхватила хозяйка подземного бункера. – Медвежонок этот – иллюзия, как и медведица. Это был мой сын. Сынок, покажись гостям.

Из-за ближайшей шторки показался лобастый темноволосый мальчуган лет шести, с умным, но очень грустным взглядом исподлобья. Смугловатый, как и его мать. Он проследовал мимо гостей, молча уселся на один из ближайших странных ящиков и начал тихонько, по-детски беззаботно барабанить по нему пятками летних сандалий.

– Так что за дело-то? – прервал неловкую паузу Француз.

– После недавних выбросов, – начала Седония, – произошёл какой-то сдвиг подземных пород, грунтовые воды стали проникать в нижнее помещение. Пусть понемногу, но процесс не остановить. Я тут ничего не сделаю, а ценное оборудование зальёт. И материалы, и архивы многих лет!

– Так вы тут не один год? И одна? – восхищённо протянул Француз.

– Судя по ребёнку, мог бы догадаться, что не одна, и не один год… – грустно ответила хозяйка подземелья.

– Так а где же хозяин-то? – продолжил недоумевать сталкер.

– Где-где… В Караганде! Не слишком ты любопытный? – отрезала женщина.

Француз запоздало спохватился, что он действительно с вопросами давно переступил разумную зоновскую черту.

– Так вот, – продолжила Седония. – Спускаетесь вниз и поднимаете всё в верхнее помещение. За работу не обижу. У меня есть кое-что ценное для вас.

Затем вдруг она задала странный вопрос:

– Вы прямо вот так вот, с оружием, на точки массзатвора становились?

Француз догадался, что она имеет в виду механизм дверей шахты, и отрицательно покачал головой.

– Твой вес очень важен. Точный, до десятков граммов! Было так задумано изначально. Чтобы посторонние не могли к нам сюда попасть. Так что снимай лишнее и становись вот сюда. – Она показала на едва заметный полуметровый круг на полу.

– А ты – сюда! – подтянула женщина за рукав растерявшегося от событий Сверчка на другой круг, что был по диагонали в четырёх метрах.

– Надо же! – возликовала она, обращаясь к старшему гостю. – У Сверчка мой вес, а у тебя – точь-в-точь, как у моего Андрея. Сколько же мне экспериментировать пришлось бы. А то, как он пропал, всё пошло наперекосяк…

– Теперь, – продолжила хозяйка, – ты, Француз, по команде «Крен!» перенесёшь бо́льшую часть своего веса на правую ногу. Тогда механизм точно сработает. Наверху вы случайно проделали уже это.

– Крен! – скомандовала она.

Француз сделал, как было велено, и под ногами что-то дрогнуло, загудело, затем в полу разъехались неприметные ранее половинки огромного люка в нижний этаж.

Помещение там было похоже на верхнее, но без чёрных штор и поскромней размерами. Проделав ту же операцию с «креном», гости открыли хозяйке и самый нижний этаж, который был ещё меньше предыдущих. На его красивом линолеумном полу по щиколотку плескалась чистая прозрачная вода. Оборудование этажа, его ящики и мебель явно ожидала печальная участь. Седония протянула мужчинам по поясу, похожему на пояс электромонтажника-высотника, с какими-то кармашками и притороченными коробочками:

– Наденьте, груз будет намного легче.

Легче не легче, а Француз со Сверчком всё равно ухайдокались на этом задании. Потому что целых четыре часа под гулкие раскаты наземного выброса и содрогания подземного жилища поднимали наверх тяжеленные подмоченные ящики и всякую всячину. Мебель оставили. Некуда было её поднимать.

Когда работа была закончена, хозяйка невидимой кнопкой закрыла бесполезный самый нижний этаж, а оставленный открытым люк того этажа, куда всё принесли и разложили, она заклинила каким-то прочным бруском серебристого металла. Гости, прикрыв по её просьбе проём снятыми дверями полированного шкафа, устало упали в удобные кресла.

Седония подвинула им журнальный столик и выставила на него нехитрый ужин: консервированного цыплёнка, галеты да банку ананасов, странно при этом прокомментировав:

– Вы, люди, ведь это едите!

От сытной еды тут же страшно захотелось чего-нибудь попить. И, о фантастика! Ностальгически запахло настоящим, из жареных зёрен, кофе. Хозяйка принесла из-за тёмных штор две фарфоровые чашки волшебного напитка, а к ним ещё и по «сникерсу».

– Андрей, мой муж… Он денег не пожалел и добыл к нам в дом кофе-машину! А мне она неинтересна. Мне ваша обыкновенная вода за счастье. Сколько лет пью, не могу напиться. И её столько ещё много на земле! – опять странно прокомментировала она свою обособленность от людей.

После ужина Сверчок стал клевать носом, и Седония уложила его, предварительно разув, на скромную солдатскую кровать за одной из штор. Французу же не спалось. Он подобного в Зоне не предполагал увидеть, и поэтому хотел хоть что-то выяснить об этом. На его вопросы женщина приложила палец к губам и знаками показала следовать за собой. Мальчонка её уже сопел на небольшом, застланном постелью диванчике, подложив кулачок под голову. Храпел и уставший солдатик. Француз вспомнил своих дочурок и его больно кольнуло в сердце:

– Как там мои девочки?! Неужели по-прежнему горе мыкают? Только дождитесь своего папку! Я со всеми разберусь за вас. И с мамой вашей непутёвой, и с её хахалями… Вот отдам долги – и обязательно разберусь!

Очень миловидная хозяйка подземелья сильно понравилась Французу, но он стеснялся этого чувства и старался не подавать виду. Окинув взглядом обстановку за тёмной шторкой, куда его привели, он в душе аж присвистнул от удивления: во весь простенок – больше десятка мониторов наружных камер, а на столах – компьютеры. Таких он раньше не видел. Клавиатуры у компьютеров не видно было вовсе, а небольшие выпуклые мониторы своим толстенным стеклом были похожи на мощную армейскую оптику. Чёрт знает, что за техника! Обычными глазами изображение в этих мониторах трудно было осилить. Двоится и расплывается. Как в 3D-фильмах без специальных очков. Да он особо и не разбирался в электронике. Так, продвинутый пользователь и не больше.

Женщина кивнула ему на кресло в углу, а сама уселась напротив на вертлявое офисное чудо девяностых, налила гостю ещё одну чашку желанного напитка из кофе-машины, а себе в стакан чистой воды. Вот так, сидя друг перед другом, они, как давние друзья, незаметно проговорили почти до самого рассвета… Под конец беседы, взяв слово мужчины с Француза, что он никому на свете не расскажет про её убежище, она поведала ему тайну своей семьи. О том, что она научник с Марса. Что тех, кто её прислал, очень интересует происходящее в Зоне, потому что когда-то гибель их планеты и её экосистемы тоже начиналась с подобного… И высшим иерархам марсовского учёного сообщества крайне важно вовремя упредить возможную катастрофу на Земле. Ведь они предполагают союз с людьми в будущем. Кроме того, – и совместное существование на планете, когда земляне будут готовы к этому. А ещё рассказала, как познакомилась в Зоне с Андреем, тоже научником, только из России. Как полюбила его и родила ему сына (Француз, услышав это, даже улыбнулся). А ещё о том, что буквально три года назад их район Зоны над жилищем захватили бандиты какого-то воровского авторитета Лихого. Андрею всё труднее стало ходить со своими докладами к начальству под видом простого сталкера. Бандитские патрули всё чаще придирались к нему без повода и с каждым разом требовали дань всё больше и больше. А с полгода назад муж и вовсе пропал. Если бы не случайный визит к колодцу Француза со Сверчком, неизвестно, чем бы её долгое одинокое сидение в подземелье закончилось. Да ещё вода вот не ко времени на самый нижний этаж пришла.. Она видела это через камеры, но ничего поделать не могла. Ирония судьбы! Как бы она воду ни любила, но в нижнем этаже её жилища желанная жидкость появилось совсем не к месту. Сталкер же, кратко изложив в ответ свою историю прихода в Зону, посетовал в своём рассказе на то, что он вовсе не свободный сталкер-нейтрал, хоть и должен быть независимым, потому что должен хозяину своего Бункера Санычу «ещё неизвестно сколько». Седония при этих его словах положила ему прохладную руку на колено и ободряюще проговорила:

– Успокойся. Мы эту проблему с тобой закроем. Подремли хоть немного, вам надо будет уйти через пару часов. А то, не дай Бог, на патруль бандитов нарвётесь.

От её слов камень с души упал. Француз впервые за многие дни заснул совершенно счастливым. Поспав немного, он в назначенное время встал самостоятельно и, не обнаружив поблизости Седонии, заглянул за шторку, чтобы разбудить. Отодвинув темно-зелёную мягкую ткань, сталкер чуть не охнул, поражённый. В нескольких метрах перед мониторами на задних лапах стоял двухметровый желтовато-коричневый ящер! Опираясь на длинный хвост, ящер, сосредоточившись перед странными компьютерами, водил над экранами своими четырёхпалыми лапами, а те в такт его движениям благодарно подмигивали и показывали разные картинки. Зрелище было то ещё! И чем-то этот ящер неуловимо напоминал именно его хозяйку. Француз не готов был сказать чем, но понял, что научница сменила зачем-то своё красивое человеческое обличье. А ещё он теперь догадался, почему хозяйка подземелья всё время акцентировала их со Сверчком внимание на том, что её гости именно люди, не как она. Опустив шторку, он вернулся на место и прикинулся спящим.

Провожая гостей, Седония дала Сверчку коробку с несколькими банками консервов, а Французу молча протянула небольшой поясной контейнер. Тот приоткрыл его и чуть не подпрыгнул от радости:

– Мама мия, «мамины бусы»! Новенькие, сверкающие, блестящие и высшего качества!

Он в порыве благодарности обнял щедрую дарительницу и чмокнул в щеку.

– Идите, идите! – с грустью проговорила та.

Женщина с сыном спустилась вниз, земля загудела, створки люка сомкнулись, и всё. Будто ничего и не было. Только обычные кривые трещины на старом асфальте. Но пропал и колодец.

– Ну, Седония, ящерка с Марса! – восхищённо и с благодарностью промолвил Француз, глядя на сцену столь необычной для Зоны маскировки и поглаживая на поясе драгоценный контейнер. Он даже в самом счастливом сне не мог себе представить, что в его руки попадёт такой артефакт. В Зоне все о нём только мечтали, но чтобы кто-нибудь добыл, он такого даже не слышал.

Затем, проверив оба автомата и сделав устное внушение Сверчку по поводу его оплошности при вчерашнем инциденте у колодца, отправился с ним к Бункеру.

Глава XIV

Возвращение блудного сына

По дороге в Бункер под утро их единственной ночёвки в укромном лесочке спящего Сверчка чуть не спалила «жарка». И хоть находился он рядом с Французом, она выбрала почему-то именно его. Спасибо, опытный друг вовремя проснулся и оттащил его в безопасное место, без сожаления бросив все их вещи. Они долго выжидали поодаль, полураздетые и стуча зубами на утреннем холоде, пока зловредная гостья отстанет от их лагеря. Та, разочарованная своей неудачей, почти прозрачным розоватым облаком сначала поплясала над их вещами свой странный танец, потом резко села на дымящийся под ней грунт, почти по-человечески охнула, стрельнула парком в окружающий воздух и исчезла.

Увидев, что опасность миновала, окоченевшие люди бросились к своим вещам. Тут Француз обнаружил, что в дымящемся гнезде из Сверчковой куртки, горелой жёлтой листвы и полурасплавленной земли поблёскивает небольшой, с голубиное яйцо, розоватый кристалл.

– Ого-о! – обрадовался такому неожиданному подарку сталкер. – Сверчок, тебе привет от «жарки»! Да какой! Ты, смотрю, тоже везунчик, как про меня говорят в Бункере: второй день в Зоне, аномалия – и вот тебе прямо в твоей пострадавшей куртке «кристалл»! Самый классный её артефакт. Будет чем Санычу за тебя расплатиться.

– А за что расплатиться? – удивился новичок.

– За хавку, мой друг, за место в Бункере. За место под солнцем, наконец, – пояснил, собирая уцелевшие вещи и отправляясь в дорогу, Француз. – Кто тебя просто так на свою шею возьмёт, если каждый кусок на счету?

Видно было, что эта новость про Бункер Сверчка не слишком обрадовала.

Отправившись за своим другом в оплавленных «жаркой» очках, с саднящим ожогом во всю правую щёку и в изрядно подгоревшей армейской куртке, он услышал в пути ещё немало нового о превратностях предстоящей зоновской жизни: и о четвертном сборе на общак, на содержание калек и обожжённых, и о дежурстве у пулемёта, и о работах на общей кухне, и о смертельно опасных квестах по торговле… Несколько часов спустя, порядочно устав, Сверчок достиг с Французом наконец их долгожданной цели.

Над центральным входом в Бункер в пулемётном гнезде дежурил Карачан. Он беспристрастно окинул взглядом с ног до головы своего подошедшего товарища и его попутчика, затем, задержав взгляд на его подпалённой одежде и ожогах, обратился к сослуживцу, усмехнувшись:

– Здорова, братка! Сколько лет, сколько зим! Это что с тобой за доходяга? На кой ты его к нам тащишь?

– У мутантов отбил, недалеко от Кордона. Помнишь брошенный посёлок в трёх километрах от Блокпоста? Он со службы сдёрнул. Сослуживцы довели… А что сюда притащил? Так вы меня с Дедом год назад ещё похлеще притащили, – вздохнув, ответил Француз.

– Ты имей в виду, сердобольный, тут и тебя-то не очень ждут, не то что ещё кого-то лишнего. Охота на тебя объявлена по Зоне. Говорят, долговцев ты кинул, да ещё товарища своего там ухлопал. И награ-а-ада за тебя неплохая объявлена… – как-то нехорошо протянул Карачан. – Дуй сразу к Санычу. И хвост свой к нему тащи. Можить, он его не захочет к нам в Бункер.

От слов пулемётчика Сверчок как-то съёжился, повесил нос и загрустил. Вид у него стал ещё более жалкий, чем был до того.

– Проснись, солдат! – прикрикнул на него друг. – Держи хвост пистолетом. Нечего сопли развешивать. Я же с тобой.

Сверчок радостно кивнул и с надеждой в глазах расправил сгорбленные плечи.

– Вот так! Уже лучше, – хлопнул его Француз по плечу и показал рукой следовать за ним.

На пути к Санычу в Бункере им встретился Рыжий:

– Оба-на! И*-а-ать мой лысый череп, кого я вижу! Рыцарь-крестоносец! Собственной персоной. Ну чо, *ля, наблатыкался у долговцев мечом махать и, как я слышал, своих убивать? И кого ты к нам прёшь? Чо за мода к нам отребье со всей Зоны тащить?!

– В смысле отребье? – пропустив мимо ушей колкости в свой адрес, удивился Француз. – Отвали. Мы не к тебе, а к Санычу.

– Ну-ну. Пока к Санычу… – с явной угрозой в голосе проговорил им вслед недруг.

– А-а-а… – как будто вчера расстались, встретил сталкера его бывший, немного постаревший шеф. – Блудный сын вернулся? И что там за огарок сзади тебя маячит? Горелым так и прёт… – кивнул он на Сверчка. – Пусть за дверью пока помаячит, а ты заходи.

«Огарок», вздохнув, вышел за дверь, а его старший товарищ прошёл к столу и сел на табурет напротив Саныча. Правдиво изложив ему почти всю историю своих похождений за прошедший год, он, ответив на несколько уточняющих вопросов хозяина Бункера, получил его резюме:

– Ты в курсе, что я сдать тебя долговцам должен? Что бы ты мне тут ни рассказывал, ты для обитателей Зоны самая заманчивая цель – дезертир и убийца сослуживца. И приговорён «Долгом» к суду и расстрелу. И награда за тебя хорошая объявлена. Пятьдесят штук евро. Тут за сотню многих, я знаю, убивали. И как бы я тебе ни верил и ни прикрывал, другие и тебя, и меня сдадут. А мне Воронин во враги нах** не сдался. Хотя тебя, дурака, тоже жалко. Обмозговать надо, как быть… На Сверчка же твоего у нас пайки нет, честно говоря. На что его содержать-то? И на квест не пошлёшь, ботаника. Сам сольётся и команду погубит. Куда его? По хозяйству у нас калек вроде хватает…

– Так, Саныч, он не с пустыми руками, вот «кристалл» по пути надыбал.

– Да ну?! – У Саныча непроизвольно брови поползли вверх. – Ого себе, хорошая вещь! Даже за полцены немало будет стоить.

– Вот-вот, – поддакнул «блудный сын», – я и говорю. Везунчик. И я к вам не с пустыми руками.

Когда Француз открыл перед хозяином Бункера свой контейнер с «мамиными бусами», тот поперхнулся коньяком, который цедил из стакана, и, чуть не уронив посуду, схватил и рассмотрел артефакт. Затем по-царски щедро объявил гостю:

– Долга твоего, считай, нет… Да. Уже нет!

Свинцовый контейнер с подарком боссу испарился в мгновение ока в его глубокий и надёжный сейф, а сам довольный хозяин от радости аж вспотел немного. Будто опомнившись от минутного замешательства, он поинтересовался у Француза, не увёл ли тот ненароком у кого из зоновских авторитетов такой желанный подарок. Тот, умолчав о Седонии, как и обещал ей, поведал Санычу заранее заготовленную историю о том, что обшманал полусгнивший труп какого-то несчастного сталкера и вот, повезло просто.

Шеф с готовностью поверил своему подопечному, потому что такой артефакт ему крайне редко удавалось подержать в руках. С хорошего покупателя за него можно будет взять и десяток косых. В этот момент ему не к месту вспомнилась его неудавшаяся операция у Монолита, где он всех своих ребят потерял. Были бы они сейчас живы… В семьи их вернуть… Денег дать… Теперь у него немало денег. Память ему возвращала всё больше деталей про ту его личную катастрофу, а вместе с ними разрасталась боль за совершенно глупую и бесполезную гибель преданных подчинённых. Немало пожив в Зоне, он прекрасно теперь понимает, что операция была голимой авантюрой его амбициозного и совершенно безмозглого руководства.

Поэтому он, приняв желанный подарок, пообещал симпатичному его сердцу сталкеру надёжную легенду о его исчезновении из Бункера и дал два дня на сборы, чтобы покинуть их навсегда.

Вот так странно для сталкера Француза закончилась его встреча с щедрым и непредсказуемым Санычем, который тут, в Зоне, столько для него уже сделал.

***

После визита к Санычу Француз кинулся на поиски Деда, но Клёна ему сообщила, что его закадычный друг на задании и раньше завтрашнего дня не вернётся. Тогда «блудный сын» решил обязательно попытаться увидеть своего хвостатого воспитанника, питая хрупкую надежду, что тот выжил, и, возможно, так и обитает возле того места, где он его вырастил. Сверчок увязался за Французом. В Бункере он чувствовал себя не в своей тарелке, и под неодобрительными взглядами старожилов ему становилось не по себе.

Похоже, что сталкер забыл, где кормил своего воспитанника. То ли после многочисленных выбросов место обитания щенка изменилось до неузнаваемости, то ли ещё почему, но опытный в ходках по Зоне сталкер вообще трижды прошёл мимо норы! Трижды!

«Позор тебе, человек, – корил себя Француз. – Где твой опыт, бывший военный?!»

Найдя наконец полузаросшие в траве коробки, которые он и Дед год назад приносили сюда с едой, и практически заросшую нору, он с грустью констатировал, что жилище щенка давно необитаемо.

– Что, нет собачки? – с сочувствующим вздохом обратился к нему Сверчок, так как слышал от своего друга необыкновенную историю про спасённого им зоновского пса и очень надеялся увидеть наконец её главного героя.

– Нет… Увы, – в тон ему, безнадёжно пожав плечами, согласился Француз.

Вдруг справа, сбоку от него, раздался такой леденящий душу рокот звериного рычания, что ноги сразу стали ватными, а тело будто обдали кипятком. В этот момент всепоглощающего страха его разум просто перестал работать и рука опытного сталкера даже не метнулась по привычке к оружию! Он медленно повернул голову вправо и на невысоком холмике в пяти метрах, который когда-то скрывал от Бункера тайную нору его маленького воспитанника, увидел зверя. Животное очень светлого пепельного цвета с почти чёрными подпалинами было размером с годовалого бычка и точно весило побольше центнера. За зверем торчали мощные тела ещё нескольких черных псов поменьше. Шансов выжить не было никаких. Пять метров с места слепые псы могли легко преодолеть в один прыжок. А тут – целая стая. Секунды ожидания превратились в вечность. Вечность ожидания неотвратимого жестокого конца для них со Сверчком – двух нежеланных здесь чужаков Зоны.

В голове Француза билась только одна мысль, страшная своей неотвратимостью:

– Пиз**ц нам!

Вдруг пёс дёрнулся в его сторону, потянул носом, обернулся к чёрным, что-то рыкнул им и с оглушающим радостным визгом кинулся к Французу с такой прытью, что тот был просто ошарашен.

Это был его Барошка! Огромный! Лохматый могучий красавец с торчащими торчком, как у овчарок, ушами. Весь в отца… И уже вожак стаи! Он чуть не сбил своего отчима мощным торсом, поднялся на задние лапы, неуклюже практически обнял и радостно визжал без остановки, облизывая шершавым и влажным языком. Француз в ответ лишь утирал скупые слёзы. За последний год он столько пережил в Зоне лишений, подлости и предательства, что слёз было просто не сдержать. А Барон вот оказался единственным живым существом, которое так искренне радо было ему, не скрывая своей преданной и бескорыстной любви. От распирающих его чувств измотанный экстремальными испытаниями человек сейчас просто любил Зону за такой необыкновенный подарок и готов был обнять её и расцеловать!

Рядом тихо плакал Сверчок. Он увидел в этой сцене то, чего ему тоже так не хватало в последние месяцы в его казарме, – настоящую и искреннюю дружбу.

– А твои друзья не позавтракают нами? – обратился к хвостатому другу, имитируя испуг, счастливый Француз.

Барон будто понял его, рыкнул что-то ободряюще своей стае, и та приблизилась в количестве восьми чёрных псов, которые уселись поблизости и, смешно склоняя набок свои головы, внимательно вслушивались в непривычный разговор друзей – своего вожака и какого-то человека.

Глава XV

В изгнании

По возвращении в Бункер Француз от сильного морального напряжения последних дней почувствовал невероятную усталость. Просто всё из рук валилось. Было уже довольно поздно, поэтому он предложил Сверчку пока поспать на своей койке, а сам улёгся на постель своего друга Дэдэ.

Проспав как убитый до позднего утра, он проснулся от того, что на его лицо что-то капало. В недоумении Француз открыл глаза и увидел плачущее милое лицо их бункерной медсестры. Поняв, что сталкер проснулся, молодая женщина совсем разрыдалась и упала к нему на грудь.

– Да что случилось-то? – недоумённо попытался выяснить Француз, поглаживая её по плечам и волосам. – Что с тобой? Умер кто?! – предположил он.

– Нет… нет, – сглатывая слёзы, с трудом произнесла Олеся, – Алексей, никто не умер, это я так, наболело.

Затем она, успокоившись, рассказала ему, что за время его отсутствия в Бункере жизнь тут стала ей совсем невмоготу. С каждым месяцем всё хуже и хуже. Её шеф Клёпа запил ещё сильнее. Заботу о раненых, калеках и обожжённых Саныч повесил на неё одну. Никакого продыха! Бункерные мужланы, начиная с Рыжего, просто не давали ей прохода, пытаясь при любой возможности заставить её быть посговорчивее и поделиться женской лаской. Она отбивалась как могла, спасибо, Дед, когда был поблизости, защищал её. Но временами ей было совсем хоть в петлю! И только воспоминания о Французе, его ухаживаниях и комплиментах, да надежда на его скорое возвращение придавали ей сил.

Француз опешил от таких признаний и подумал про себя, что подруга о нём явно что-то загнула. Конечно, она нравилась ему, но он не ухаживал за ней! Просто старался понимать её трудности, помочь там, где надо было. Внимательным быть. Конечно же, не без комплиментов. Деваха-то очень даже симпатичная. В одних глазах только утонуть можно. И вот на тебе! Чуть ли не любовь. Ох, уж эти женщины… Кто их поймёт?

Узнав, что сталкеру предписано завтра убыть из Бункера навсегда, чтобы залечь на дно от грядущих опасностей, медсестра поставила его перед фактом, что намерена уйти вместе с ним. Так как всё равно собиралась это сделать, но всё не решалась. Ни на какие отговорки Француза она не соглашалась, как он в своё время не слушал аргументов своих отца и жены против похода в Зону.

– Да я вообще даже не представляю, куда идти! – в отчаянии воскликнул он.

– Ты знаешь, Лёша, я уже тысячу раз продумывала это, – успокоившись, проговорила Олеся. – Есть один временный вариант, перезимовать только чтобы. А там видно будет.

– И что за вариант? – с надеждой поинтересовался её возлюбленный.

– Дося, когда я ему раны обрабатывала, всё время бормотал мне про какой-то шикарный обжитый схрон где-то недалеко, который ему ещё дед-оуновец показывал. Со Второй мировой. Там и печь есть, и запас продуктов, и туалет, и, представляешь, даже холодильник. Его дед этот схрон, когда Чернобыль шарахнул, зачем-то восстановил полностью. Может, шмотками и дефицитом тут, в Зоне, промышлял? В те времена многие этим занимались. А ещё инвалид рассказывал мне, что они с другом в тот схрон припасов натащили, чтобы артефактами заниматься. Но, как ты слышал уже, друга того крысы съели, а сам Дося к нам инвалидом из-за них попал. Теперь для него дедов схрон – недосягаемая мечта: куда из нашего Бункера без ног?

– Ну а нам-то что до его схрона? Мы его как найдём? Я думал, у тебя конкретное что-то есть… А этот… сдвинутый по фазе… – разочарованно протянул сталкер.

– Поговорим с ним. Попробуем! Купим инфу. Я думаю, это вариант. И у меня кое-что есть ему предложить в валюте, – попыталась обнадёжить своего избранника предусмотрительная женщина.

– Ну давай, попробуем, – без надежды согласился Француз, так как иных вариантов вообще не предвиделось, а до того он надеялся лишь на помощь более опытного Деда.

Минуты спустя вернулась Олеся и самолично прикатила, наверное желая к себе расположить, Досю на той самой инвалидной коляске, на которой разъезжал по Бункеру больше года назад Француз. От того, что его возит сама медсестра, калека заважничал и посматривал на хозяина комнаты свысока.

– Ну, здорово, болезный, – постарался быть как можно приветливее Француз. – Как настроение? Как самочувствие?

– А чон нада? – без обиняков перешёл к делу гость.

– А «нада», брат, обжитая и скрытная квартира в Зоне. На время, ненадолго. И за хорошие бабки. С этим не обидим. Сейчас заселюсь, а весной съеду. Ключи верну хозяину.

– Клюси-и? Хозяину-у? – удивился Дося. – Какие клюси? Там нет клюсей. Клыска одна, клепкая и нивидная.

Потом дотумкал, что спалился, так как до того хотел уйти в несознанку, и заверещал:

– Ты сё ко мне плистал?! Ни знаю нисего, никакой квалтилы ни знаю-ю!

Француз понял, что полусумасшедшего хозяина оуновского схрона ему вряд ли удастся склонить к сделке, но вдруг почувствовал, что в его правую ладонь, незаметную для калеки, легло что-то твёрдое и весомое. Он, поняв, что это Олеся суёт ему обещанные деньги, не глядя в её сторону, взял валюту и протянул её гостю. Целую пачку десятидолларовых купюр, перетянутых банковскими лентами! При этом сам же и подивился про себя: «Ого! Видать, девчонку действительно жизнь в Бункере совсем достала!»

– Сё эта?! Сё-ё-ё? – не трогая денег, глупо уставился на пачку Дося.