Текст книги "Подлинная история сталкера Француза. Книга первая. Нет правды на земле…"

Глава XVI

Нет правды на земле…

В Бункере ожидаемо не все были рады возвращению молодой пары. Особенно недовольно сопел Рыжий:

– Вот чего припёрлись-то? Ну и жили бы там у себя. Чего от нас надо? Их ещё опять не хватало на нашу шею.

Видимо он никак не мог простить Олесе, что та отвергла его ухаживания и отдала предпочтение этому никчёмному новичку, который в их группировке и пробыл-то без году неделя, а вон понтов сколько. Надо же! Единственная молодуха – Французу, и вон Саныч чего-то ему благоволит. Считая себя далеко не последним человеком в группировке, Рыжий полагал, что лучше знает место таким гостям в Бункере. Саныч же встретил молодую пару по-отечески ласково и философски. Женщину немедленно отправил в лазарет наводить порядок, а со сталкером вкратце обсудил планы на будущее, напомнив про его обязательства за подопечного Сверчка.

Возвращению Француза с напарницей были рады лишь сам Сверчок да Дед с Корейцем. А ещё Клёна. Хозяйке в последнее время очень недоставало женского общения. Да и в лазарете остро не хватало заботливой и работящей медсестры. Сверчок же, который терпеливо пытался замещать её, не вызывал никакого снисхождения ни у вечно пьяного доктора из-за своей неопытности в медицинских делах, ни у большинства сталкеров, которые откровенно считали его дармоедом. А больше всех Французу был, конечно же, рад его четырёхлапый воспитанник. Барон будто почуял его возвращение в Бункер и с приходом сталкера к заброшенной норе буквально обрушился на своего друга с радостным визгом и собачьими ласками.

***

Выпив вечером с друзьями за встречу, Француз поделился с ними планами насчёт семейной жизни с Олесей и желанием забрать на Большуху Сверчка, которому надо было помочь доучиться в Казанском университете на энтомолога и дать возможность заняться любимой научной работой. По поводу женщины друзья горячо поддержали сталкера, а вот насчёт своего товарища-ботаника лишь хмыкнули, неопределённо пожав плечами.

– Тут и двумястами косых в долларах и то, наверное, не обойдёшься, – озвучил свои глубокие сомнения Дед. – Есть у тебя столько в наличии? Во-о-от. Нету… Придётся в Зоне задержаться и подзаработать…

– Ты, когда деньга многа накопиш, ни забуть калым Олесиным росвиникам отдать. Паложина так у джигитов! И балшой той, знащит свадьба, сыграть, и нас пригласить… – прибавил своё видение достойного семейного счастья захмелевший Кореец.

– Окей, бро, поживём – увидим, – лишь рассмеялся в ответ Француз.

Сверчок же, растроганный такой заботой своего старшего товарища, не смог сдержать слёз и всё снимал очки и вытирал покрасневшие глаза.

***

С того вечера «разбогатевший» на иждивенцев глава большого семейства взялся зарабатывать на своё желанное счастье. Он брался за любую мало-мальски доходную работу. Носил по торговле товар Саныча, ходил к Периметру за закладками, добывал всевозможные артефакты, которые ему за непомерную маржу поручали зоновские барыги, включая Бармена из «Ста рентген». И всякий раз, с трудом завершив очередное задание, понимал, что благополучие и достойная жизнь ему дадутся нелегко. За всё есть своя плата.

Однажды по наводке одного из барыг Француз взялся добыть «пузырь» в подвале заброшенной пятиэтажки, что на окраине Припяти. Там незадолго до этого погулял кислотный туман, и кто-то уже видел следы этого артефакта, однако добыть его оказалось кишка тонка. Более удачливый сталкер надеялся, получив информацию о заманчивой добыче, на то, что если повезёт, то и «светляка» в придачу, может быть, получит. Такое случалось уже не раз, он слышал. Когда рядом с одним артефактом аномалия рождала и другой… Перед походом на это задание, чтобы избежать кислотных ожогов и отравления ядовитыми парами, Француз тщательно подготовился. Взял ОЗК, противогаз, защитные очки и перчатки, запасся у Олеси нужными медикаментами. При этом он и предположить не мог, что готовился совсем не к тому, что его ожидает…

Прибыв к нужному дому, охотник за артефактами в очередной раз убедился, что у барыг всегда всё просто: «и задание будет несложное, и артефакт халявный». Единственный вход в подвал оказался заблокированным обрушившейся частью стены, и Француз до позднего вечера расчищал его, изодрав руки и промокнув от пота как мышь. Заночевав на верхнем этаже дома, сталкер наутро, позавтракав, продолжил работу с ещё большим рвением, потому что, вставая по нужде ночью, заметил в окнах подвала зеленоватые отсветы. Это были явные признаки присутствия артефактов, что и вселило в него ещё бо́льшую надежду на успех. Ближе к вечеру трудяга наконец-то отворил желанную рассохшуюся дверь, убедился, на свою радость, что никаких остатков кислотного тумана и ядовитых газов нет, и поэтому смело принялся с фонарём осматривать помещения в поисках желанных находок. В этих помещениях он повсюду встретил густую паутину и толстый слой многолетней нетронутой пыли. Воняло дохлыми крысами и высохшей канализацией. Под этой многолетней пылью гость находил лишь разнокалиберные велосипеды, автозапчасти, полуразвалившуюся деревянную мебель, какие-то ящики, скукоженную обувь и тому подобное барахло. А вот артефактами и близко не пахло… В общем, обыкновенные подвалы обыкновенных советских граждан.

«Неужели всё зря?» – уже начинал сомневаться Француз.

Добравшись до середины подвального коридора, сталкер с удивлением обнаружил на одной из дверей белую бумажную табличку с надписью красной тушью: «Штаб тимуровцев Юго-Западного микрорайона». Внутри штаба вдоль стен стояли аккуратные шкафы со стеклянными дверцами и рядами книг внутри. Между шкафами в простенках висели плакаты и запылённые вымпелы, были прикреплены развёрнутые знамёна, пионерские горны и барабаны, а также другая подобная атрибутика. Под узеньким окном у стены располагался двухтумбовый канцелярский стол с табуретками, старинной настольной лампой и письменным прибором посередине. Такое Француз видел только в старых советских фильмах. Не успел он шагнуть к пионерским раритетам, чтобы удовлетворить своё любопытство, как со стены сорвался ближайший барабан и так саданул его по голове, что у гостя аж искры из глаз посыпались! Сталкер опешил и поневоле шагнул назад, но дверь за ним тут же с треском захлопнулась. А затем в него полетело всё на свете! И знамёна, и горны, и лампа, и табуретки!.. Отбиваясь от предметов и не понимая источника беды, Француз сполна наполучал и синяков, и ссадин, пока, уже не зная, что предпринять, просто не уселся на пол между шкафами и затих, погасив фонарь. И, о чудо! В помещении наступила звенящая тишина. Человек не дышал, и пространство вокруг него так же безмолвствовало. Тут в дальнем тёмном углу что-то звякнуло, и на середину помещения беззвучно выплыла человекоподобная тёмная фигура с крупной мужской головой на плечах. Фигура растерянно поозиралась, будто искала кого-то, и, никого не обнаружив, разочарованно потрескивая крошечными электрическими разрядами по всему телу, вылетела вон в разбитое окно. Сталкер выдохнул с облегчением и, выставив вперёд автомат, направился в тот угол, откуда появился мутант. По рассказам сталкеров и по тому, что произошло, он уже догадался, что напал на него полтергейст. В углу под старыми тряпками он и обнаружил желанную находку – «пузырь»! Упаковав в контейнер артефакт, он без всякой охоты с предельной осторожностью осмотрел оставшиеся подвальные помещения и, ничего интересного не обнаружив, поднялся наверх. Вновь заночевал там в безопасном месте, а наутро перекусил лишь слегка, так как к обеду рассчитывал вернуться со своей добычей домой, в Бункер. Но, увы, всё вышло по-другому…

Когда удачливый охотник на скамейке под пятиэтажкой уложил перед дальней дорогой свои вещи и наклонился заправить штаны в берцы, над его головой что-то свистнуло и щёлкнуло в стену, отколов кусок бетона. В одно мгновение Француз, схватив сидор в охапку, упал вниз, в тот самый вход в подвал, который расчистил собственноручно накануне.

«Снайпер, сволочь, – догадался он и предположил: – Барыга сдал меня, может? Дублёра послал, чтобы сэкономить?»

Такое в Зоне случалось. Некоторые торговцы отправляли дублёров за ценными артефактами, и те, не напрягаясь, спокойно поджидали свою жертву на обратном пути с уже готовой добычей. И сдавали артефакт подешевле тому же заказчику. В итоге в наваре оставались оба: дублёр не рисковал при добыче артефакта, а барыга получал его за гораздо меньшие деньги. Увы, немало отморозков в Зоне промышляли такими вещами. А Французу теперь надо было что-то срочно предпринимать, потому что он в этом подвале оказался как мышь в мышеловке. Пока снайпер доберётся до него, у него есть две-три минуты, чтобы незаметно, прикрываясь зданием, исчезнуть отсюда. Загнанный случившимся обратно в подвал, он пробежал до его противоположной стены и убедился, что вариантов выбраться незаметным нет. Тут, на счастье, сталкеру вспомнилось то небольшое окошко, через которое вчера ушёл полтергейст. Он вернулся в тимуровский штаб, заскочил на пионерский стол, с трудом выпихнул свою поклажу и протиснулся следом, порвав свои крепкие штаны и поранив бедро об осколок стекла, что как зуб торчал в раме. А выбравшись, со всеми предосторожностями, чтобы не попасть в какую-нибудь аномалию, припустил к лесу, в ту часть Зоны, где ему бывать ещё не приходилось. Но Француз посчитал, что сделал правильный ход. На какое-то время он введёт в заблуждение своих преследователей, а там, глядишь, в кружную к Бункера и вернётся. Размышляя таким образом, сталкер выбежал на какую-то полузаросшую лесную тропу и сбавил темп. Сердце его билось от волнения так, что от шума в ушах было плохо слышно окружающие звуки. А прислушаться и осмотреться стоило бы, потому что в Зоне за одной бедой, от которой ты легко ушёл, можно попасть и в другую. Сдержав кое-как дыхание, сталкер убедился, что опасности не слышно, и резко шагнул по тропе дальше. Из-за отодвинутой им ветки в лицо слегка ударило что-то мягкое, будто он упёрся в надутый воздушный шар. Решив, что это просто паутина либо показалось, он сделал следующий шаг – и тут же провалился куда-то! Если бы Француз, скрываясь от убийц, так не торопился, то обнаружил, что на его пути находится телепорт и уж точно лишнего шага тут не сделал! Потому что всякий в Зоне знает, что если ступишь в телепорт, то неизвестно, в какой точке пространства-времени вывалишься. Может, сразу в аномалию? Или в четвёртый блок реактора? В мгновение сдохнешь, и никто тебя не спасёт. По этой причине сталкеры боялись телепортов и обходили их стороной. Хотя бывали в Зоне уж совсем безбашенные, которые шагали в них без разбору. После чего этих несчастных никто и никогда больше не видел.

***

… Боль. Ничего не видно. Лишь тёмная пелена на глазах, как повязка. Чувствуется, что на лбу от удара вспухает рог, и из него по лицу бежит кровь. Сгруппировавшись на корточках, Француз замер, не шевелясь, как вчера в подвале с полтергейстом, и просидел так, прислушиваясь, несколько секунд. После чего зрение прояснилось, и он обнаружил себя у подножия памятника Ленину, на какой-то неведомой ему городской площади. Точь-в-точь возле такого же, как в родном селе Доси, где они зимовали недавно с Олесей. Этот памятник также имел самый затрапезный вид: весь в грязных потёках и в вороньем дерьме. Да и пятиэтажки вокруг площади выглядели не лучше. Грязные стены, битые окна, на крышах старые полуразвалившиеся вывески советской поры типа «Вперёд – к победе коммунизма!». По площади гулял холодный влажный ветер, кружил серую листву и рвал невысоко над головой беременные дождём мрачные тучи. Он заплетал их в немыслимые косы, опускал местами до земли либо разгонял ненадолго, показывая совсем светлое небо. И ни одной живой души вокруг! Ни людей, ни собак, ни кошек… От созерцания всего этого на душе у сталкера стало совсем тоскливо. Лишь вороны с карканьем суматошно метались по небу, нагоняя на него ещё бо́льшую тоску. Заклеив кусочком пластыря рану на лбу, он отправился искать дорогу домой. Однако, безрезультатно пробродив несколько часов по окрестностям, беглец, к своему ужасу, стал понимать, что выхода из города вовсе нет! Везде, куда бы он ни шёл, за чертой населённого пункта его ждали сплошные аномалии типа «каруселей», «грави» и им подобным, а за ними стеной тянулся непроглядный туман. Что в нём ждёт несчастного путника? Новые опасности? Или счастливая дорога домой? Оставалось только гадать… Без шансов протиснуться на внешнюю сторону. И хоть сам городок был небольшой, не более двух десятков панельных хрущёвок с котельными и трансформаторными будками, однако все похождения Француза каким-то невероятным образом приводили его назад, к площади с памятником вождю мирового пролетариата. И так он, обессилев совсем и потеряв последнюю надежду, пробродил до самого вечера. Пришло время подумать о ночёвке. Сталкер поднялся в ближайшей пятиэтажке на самый верх, нашёл там тихую комнату с подветренной стороны и, наломав дров из подвернувшейся мебели, взялся разводить огонь. Как назло, спички отсырели и гасли одна за другой. Француз уже и нависал над костерком, чтобы уберечь слабый спичечный огонёк от совсем небольшого сквозняка… Осталась последняя спичка. Он занёс было руку с нею над коробком, как вздрогнул от сочувственного голоса сзади:

– Что, не получается? Быва-а-ает…

Француз, в который раз упрекнув себя за беспечность, так как его оружие лежало далеко в стороне, оглянулся на незваного гостя. На рослом пришельце, стоящем у двери, был лишь огромный кожаный плащ с глубоким капюшоном, скрывающим лицо, автомат Калашникова за плечами да поясной ремень с одиноким подсумком для запасных магазинов. Ни привычного противогаза, ни ножа, ни контейнеров для аптечки и артефактов.

– Да вот, невезуха просто, последняя спичка осталась, – поддержал он внезапного гостя.

Тот кивнул ему одобрительно:

– Поджигай. Теперь точно получится.

Француз чиркнул, и впрямь костёр вспыхнул неожиданно ярким пламенем, будто в него бензина плеснули.

– Ну вот. Я же говорил, – довольно рассмеялся гость.

Француз рассмеялся в ответ, уселся довольный на ящик возле костра и в преддверии неспешного ужина и интересной беседы достал из своего сидора две банки консервов, одну из которых, повернувшись, протянул гостю. При этом к сердцу сталкера подкатил леденящий ужас от увиденной картины: собеседник сидел перед ярким костром, грея над огнём руки, а свет пламени выхватывал из-под капюшона лишь бездонную черноту вместо лица.

– Нет-нет. Спасибо, я совсем не голоден, – отказалась чернота от подарка.

И Француз, к своему удивлению, осознал, что всё это время голос пришельца звучит в его собственной голове! Кое-как поборов накативший страх, он смог лишь выдавить из себя:

– А ты как тут? Чем промышляешь?

Вновь в голове его послышалось, что собеседник лишь горько усмехнулся:

– Ты ешь-ешь, отдохни, приди в себя… На самом-то деле тут не так уж всё плохо. А страхи, они ведь так часто пленят нашу волю… – После чего добавил загадочно: – И ты, смотри, про Ленина завтра не забудь.

Француз наклонился над консервой, открывая её своим тесаком, затем поднял голову и выронил и еду, и нож из рук. У костра, кроме него, вообще никого не было! Он поднялся и подошёл к двери – закрыто. Им же самим как было закрыто изнутри, так и осталось. Выглянул в окно – и внизу никого. Огляделся вокруг себя. Комната была настолько маленькой, что даже мухе тут негде было спрятаться. Несмотря на такое странное событие, Француз, к своему собственному удивлению, успокоился, с аппетитом поел, вспоминая добрые и отеческие напутствия таинственного незнакомца, проспал до рассвета без сновидений, а наутро, памятуя его совет, встал на постамент памятника Ленину, прямо у носков его медных позеленевших ботинок, и благополучно провалился на ту же тропку, с какой выпал в этот мёртвый и ужасный своей гнетущей атмосферой город. Затем он со всеми предосторожностями, не забывая про вчерашнего снайпера, вернулся в Бункер к перепуганной его долгим отсутствием Олесе. Ни ей, и никому другому он ничего не стал рассказывать о своём безликом собеседнике, с которым пообщался накануне, и принципиально сдал свою добычу Санычу, а не тому барыге, что посылал его за «пузырём».

***

Так и прошло сталкерское лето Француза в многочисленных походах за артефактами да в решении самых разных задач Бункера, чтобы оправдать собственное проживание и проживание своего подопечного Сверчка. О своей женщине на эту тему ему можно было не переживать, так как её неоценимую помощь в лазарете признавали все без исключения.

Наступил тёплый сентябрь. Семьсот двенадцатый день, как он пришёл в Зону. Всё больше сталкера одолевала тоска по дому и по нормальной спокойной жизни на Большухе. Всё чаще он в своих ночных разговорах с Олесей возвращался к их совместной идее купить домик на тёплом море и зажить тихой и счастливой семейной жизнью. А ещё помочь беззащитному братишке Сверчку стать на ноги. Но на эти его планы денег пока было недостаточно. Увы! Необходимо было совершить хотя бы ещё один-два удачных рывка за артефактами, и можно будет осуществить задуманное.

И вот неожиданно вроде подвернулось то самое подходящее дело, после которого, как говорил его покойный друг Вова Сура, «можно сразу – раз! – и в дамки». Дежурил он как-то в пулемётном гнезде над Бункером, а к нему от нечего делать притащились Паша Курок да Ваня Моргун. Оба товарища до того хорошо набрались «Казацкой»… Ваня целый час пространно рассуждал о том, что, иди он сейчас со службы домой, на Большухе его бы точно уже ждала любящая пылкая жена, паровые котлетки и прохладная окрошка к стаканчику «столичной». Французу на такие басни так и подмывало напомнить брехуну, как тот уже получил однажды в родном кафе и пылкую жену под чужим мужиком, и всё остальное. Однако, понимая, что сталкер больше излагает свою сокровенную мечту, чем реальность, лишь смолчал, усмехнувшись. Курок же в своих историях больше нажимал на сталкерскую удачу и излагал разные зоновские небылицы про незнакомцев, обретших несметный хабар и в одночасье ставших миллионерами. А ещё про состоявшиеся визиты удачливых сталкеров к Монолиту, где они получили всё, что пожелали. На теме Монолита разговор двух друзей неожиданно перерос в жаркий спор. Моргун горячо опровергал рассказы товарища своими «верными доводами», а тот в ответ, не имея, чем доказать свою правоту, готов был от бессилия перейти в рукопашную.

Чтобы хоть как-то примирить распетушившихся гостей, Француз вызвал Сверчка и, вручив ему ключ от своего сейфа, попросил принести свою энзэшную бутылку водки. С появлением желанной поллитровки спорщики сразу же угомонились, выпили за здоровье щедрого дежурного и перешли на тему добычи самых привлекательных и почти недоступных артефактов.

– Вот ты тут гонишь на меня, что нет такого везения, чтобы на артефакте разбогатеть можно было, – обратился к Моргуну его собутыльник. – А вот знаешь, что такое «золотая рыбка», «снежинка», «светляк» или «пламя», например? А ещё хлеще – «компас»! Знаешь? Видел «компас» когда-нибудь?

– Ну видел, и что? Что такого? – отстранился от наседавшего Курка Ваня Моргун. – Чего домахался со своими причиндалами?

– А вот потому, что гонишь ты насчёт «компаса»! При мне за четыре года его никто тут не видел. И я не видел. А ты – просто трепло.

Моргун от такой отповеди осерчал, но, так как действительно такого артефакта не видел никогда и даже не слышал о нём раньше, просто обиженно засопел и принялся на подобранной берёзовой палке ковырять перочинным ножиком кору, будто для него это было сейчас самым важным делом.

– Я вот, когда Дося от гангрены сдыхал возле решётки нашего энергоблока, раны ему мазью мазал, что Клёпа дал, чтобы ему полегче было. Ох и воняли тогда его культи, просто жуть! Я бы лучше застрелился, чем вот так вот заживо гнить. Дося мне в благодарность за мою заботу рассказал, что, когда на них с друганом крысы напали, они на Лесопилку шли. Под водонапорную башню.

– Это зачем ещё? – ожил заинтригованный Моргун. – Туда ведь зайти невозможно? Закрыто там всё. Все про это знают. И зомбаков там видимо-невидимо.

– А вот Дося мне и рассказал, что и зомбаки там не просто так толпой трутся. Зона их там собирает. Водокачку охранять.

– Зачем это?

– А ты знаешь, что это с Чёрным Сталкером связано?

– Это почему же?

Разговор гостей свернул к интересующей его теме, и Француз, который было уже заклевал носом, вновь оживился:

– Ну-ка, ну-ка, расскажи поподробнее.

И Курок продолжил:

– Чёрного в те годы мало кто знал, пока он «компас» не нашёл. Так вот, напарник его – из зависти, может, – в «Скадовске», тошниловке местной, которую по ошибке тут кафе называют, проболтался кому-то по пьянке…

– А что такого в этом «компасе»-то? В чём прикол-то его? – перебил неспешного рассказчика неосведомлённый Моргун.

– Не перебивай! – обозлился тот. – Он все аномалии, как на рентгене, показывает. Так что можно вообще свободно по всей Зоне ходить. Ни один дисар и ни один мутант так не умеют. Так вот. Бандиты как прознали про это дело, в гон взяли бедного счастливчика. Уходил он от них три дня, пока его совсем в угол Зоны не загнали на севере, к Лесопилке. Дома́ там, на этой Лесопилке, все полуразрушенные, только под водокачкой целый. Вот он, беглый этот, туда от преследователей и затарился, забаррикадировался там изнутри. Они чуть не месяц в осаде его держали! С-сука! Представляешь?! Какие настойчивые ушлёпки. Менялись, как караульные. Всё предлагали сдаться. А Чёрный знал, что его ждёт у бандитов, и знал, что этим козлам ни в коем случае «компас» отдавать нельзя. В общем, так и не вышел. Думаю, что перед смертью он точно ни воды, ни еды долго не видел. От того и умер, наверное… Но не сдался! И артефакт не отдал. Вот такой стойкий мужик оказался. Ну, тогда его Чёрным ещё не звали… Досе и его подельнику, видать, кто-то историю эту про «компас» Чёрного рассказал. Вот они туда за ним и шли, да на крыс нарвались. Чем эта встреча с крысами для них закончилась, сами знаете…

– Так, погоди, а что с осадой бандитской-то? Я что-то не догнал, – напомнил рассказчику Моргун. – Чёрный этот там что, так и остался?

– В последний день той осады, – продолжил Курок, – на рассвете из дома под водокачкой такой жуткий стон на всю округу раздался! Аж Лесопилка вся содрогнулась! По ходу, умер в этот момент Чёрный. Так бандиты от того стона чуть в штаны не наложили и ломанулись оттуда без оглядки! А чёрная тень того сталкера, в плаще и капюшоне, преследовала их всю дорогу. В итоге в аномалии всех позагоняла… Может, со страху этот Чёрный Сталкер в капюшоне бандитам привиделся? Кто сейчас правду-то знает? Наверное, они и пустили такой слух про него. Говорят, что за прошедшие годы немало людей с ним повстречалось. Некоторых он почему-то убил сразу. А кого-то и пощадил… Кто эти порождения Зоны поймёт? Чего им от нас, грешных, надо?

– А как же они, Дося с напарником, вовнутрь к артефакту тому собирались попасть? Туда же не зайти было? Или они не знали? – уточнил заинтригованный дежурный.

– Так они взрывчаткой затарились. Дверь взорвать хотели. Десять кило добыли из снарядов старых ещё с той войны и с собой на горбу тащили. Она, взрывчатка эта, по сейчас в клеёнке на стеллаже нашей оружейки валяется. Кому она нужна-то, старьё? – пожал плечами собеседник.

Впечатлённый страшным рассказом товарища Моргун зябко поёжился, пугливо оглянулся на наступившие сумерки и объявил присутствующим:

– Ну, это… Ладно… Пошёл я к себе. Отдохну. А то завтра по ходке, что мне поручили, ещё кучу дел надо переделать.

И ушёл. Немного покурив, отправился вслед за ним и его осведомлённый обо всех артефактах и новостях Зоны собутыльник.

Француз остался один. Сонливость после услышанного о Чёрном Сталкере как рукой сняло. Он теперь понял, кто с ним недавно в Мёртвом городе вёл вполне дружескую беседу у костра на верху пятиэтажки. И кто настойчиво намекал на правильную дорогу домой из телепорта, через памятник Ленину. И ещё о многом другом в ту ночь вспомнил и передумал дежурный в обнимку со своим крупнокалиберным товарищем… О превратностях сталкерской судьбы, о сталкерской удаче, о возможности завершить своё нелёгкое пребывание в Зоне, в чём ему мог бы помочь запрятанный на Лесопилке «компас». А ещё он думал о том, как же ему хочется поскорее начать счастливую семейную жизнь на Большухе, вместе со своими ненаглядными дочурками, любящей Олесей, наивным и ставшим родным Сверчком, да погостить у постаревших родителей, пока они ещё живы…

***

Услышав, что возлюбленный в одиночку вознамерился пойти на Лесопилку за своим редчайшим артефактом, Олеся наотрез отказалась его отпускать:

– Мало мне прошлого раза было? Когда ты неизвестно сколько проходил за «пузырём»? И я уверена, что ты о той ходке умолчал что-то. По твоим глазам увидела, что там случилось что-то. Ты после неё сильно изменился, стал совсем грустный и почти не общаешься со мной. Я тебя не узнаю просто, – увещевала она Француза. – Я-то в Зоне побольше твоего и знаю, чем такие ходки нередко заканчиваются, так далеко да ещё в одиночку. А тут придумал, посмотри-ка на него, Лесопилка! На севере, чёрт-те знает где! Так что либо ты не идёшь совсем, либо мы идём вместе. Решай!

Француз в ответ лишь задумчиво почесал затылок и сказал, что ещё раз обмозгует всё. Олеся была права, он понимал это. И хоть девка она была бойкая, но всё же на полноценного сталкера никак не тянула. Однако и совсем одному идти к Лесопилке действительно не стоило. Слухи об этом месте были разные, и один другого хуже. А его друзья Кореец и Дед были очень заняты, и ждать неизвестно сколько времени, когда они освободятся, он тоже не хотел. Подумав так пару дней и как бы невзначай поговорив о Лесопилке со знающими старожилами, Француз решился-таки на поход туда со своей подругой. В его сомнениях веса ей добавило то, что она всё-таки медик и в Зоне не новичок.

Когда он объявил о своём решении Санычу, тот лишь возмущённо вздохнул:

– Всё не угомонишься никак? Я от тебя другого и не ожидал. Опять нашу медсестру от нас забираешь. Ишь, на что замахнулся! За «компасом» на Лесопилку! Решил в русскую рулетку сыграть? И девку нашу туда же тянешь. Эх, молодёжь…

– Так она сама… Одного никак не отпускает, ни за что, – развёл руками молодой сталкер.

– Ладно, чего уж там… Не ты первый и не ты последний. Артефактами да хабаром вся Зона живёт, никуда не денешься. А ты вон бабла поднять спешишь и свалить поскорее на Большуху. Я же знаю… Но то, что за детей своих беспокоишься и на Олеське жениться задумал, я только одобряю. Да ещё, я слышал, Сверчка с собой хотите забрать. И правильно! Нечего ему тут делать. Такие, как он, в Зоне долго не живут. Не от мира сего…

– Да, мы так с Олесей решили. Она поддерживает, – подтвердил слова шефа Француз.

– Ну-ну, – задумчиво пробормотал Саныч и добавил: – И вот что. Гостей сегодня ждём. «Святую троицу» из «Чистого неба». Нам их прилично встретить надо. Перетереть много чего требуется… Всё-таки научники. А ты по старой памяти помоги Клёне на кухне, с нашими бездельниками поуправляйся. Чтоб лицом в грязь не ударить. Угостить их как следует… Они всего на сутки к нам. А уедут, собирайся за своим «компасом», но никому в Бункере не говори больше об этом. Не стоит…

Француз согласно кивнул и отправился в лазарет сообщить Олесе о поддержке их затеи шефом и о предстоящем визите трёх гостей из дружественной группировки.

Гости Саныча появились ближе к закату. Все, кто был свободен, по его просьбе одевшись поприличнее, вышли им навстречу.

«Святая троица», как в шутку назвал гостей Саныч, в составе двух пожилых мужчин с АКМ и молодой фигуристой брюнеткой с ВСС, подошла к встречающим, и те её в подробностях рассмотрели. Гости для Бункера были редкими и необычными. Ведь представители «Чистого неба» принципиально в Зоне ни со сталкерами, ни с кем другим никогда не общались и никакими артефактами и торговлей не занимались. Здесь все знали об этом, и чем заманил их к себе Саныч, могли только гадать. Старожил Зоны Рыжий похвастал своей осведомлённостью стоящим поблизости сталкерам:

– Вон тот, что постарше, напарник самого профессора Каланчи! Серьёзная шишка. Они тут в Зоне немало уже чего с ним начудили. Оружие у них – просто фантастика! Сталкеры их побаиваются. Второго не знаю. А девка – их охрана, Янина Соколица. Спецназовец из боевиков группировки. Бывшая снайперша. В Донбассе с семнадцати лет свою боевую практику начинала. Не одна загубленная душа на её совести. Теперь вот тут, в «Чистом небе» трётся. Что они ей платят, не знаю, но уж точно немало. Такая за спасибо и не плюнет даже…

Гости поздоровались со встречающими за руку. Француза удивила Янина. Рука у неё оказалась по-мужски твёрдой как камень, несмотря на привлекательную, с пышной грудью и узкой талией фигуру, на которой болталось всё, как у дельного спецназовца. И разгрузка с набитыми всем необходимым карманами, и ремень с ножом в ножнах и подсумками, и даже гранаты. Та, здороваясь с ним, так сурово глянула на него своими карими глазищами! Будто нож в самое сердце вонзила.

«Серьёзная тётя», – подумал молодой сталкер, приходя в себя от такого взгляда.

У её подопечных руки были мягче, а взгляд умный и оценивающий.

Гостям дали умыться с дороги, а затем провели в столовую на торжественный ужин. На нём, помимо гостей, Саныча, Клёны и Олеси, из местных сталкеров были лишь Лопоухий, Рыжий, Дед и, как ни странно, Француз. Увидев стол, вошедшие в столовую только ахнули. Уж Клёна постаралась! Тут были и селёдка под шубой, и холодец из свиных ножек, и мясо по-французски с грибами и картошкой фри, и заливные говяжьи языки, и винегрет, и салат по-гречески с сыром и креветками… Почти все блюда были приготовлены из свежих продуктов, что жителями Зоны крайне ценилось: они и пахли по-другому. Какой-то мирной, давно забытой всеми присутствующими гражданской жизнью с её весёлыми праздничными застольями, безоглядным искренним смехом и долгими задушевными беседами о самых житейских проблемах. К невиданным яствам Саныч предложил французский коньяк и ещё советскую «Пшеничную» 1985 года. Однако из гостей лишь Янина плеснула себе хорошую порцию коньяка. Сталкеры в основном наливали себе водки, Француз тоже налил себе немного коньяка. Много за столом не говорили. Тосты были за здоровье, за удачу да за успех во всех важных начинаниях. Саныч попросил Француза рассказать что-нибудь уместное из известных ему стихов. Поддавший сталкер был для этого в самом подходящем настроении и выдал наизусть сразу три стихотворных произведения о войне и её героях, которые гости, особенно мужчины, приняли с восторгом и которым долго аплодировали. Только осоловевший от спиртного Рыжий, совершенно равнодушный к поэзии, сидел напротив выступающего и, как удав на кролика, откровенно пялился на красивую гостью. А та, слегка опьяневшая, взялась гладить под столом руку и бедро Француза. Молодая брюнетка ему очень понравилась, и он не противился её вниманию. Лишь заметил, как задумчиво и странно глядит на него Олеся, которую Саныч усадил между гостями-мужчинами…