Текст книги "Миссия на Африканский Запад. 1883–1885. Документы и материалы"

Множество лишений и трудностей, нездоровый климат способствовали сокращению численности персонала, и так недостаточной уже с самого начала[539]539
  Основные потери пришлись на гражданский состав Миссии: к концу 1883 г. ее покинули 14 гражданских агентов из 23, тогда как прибывшее в декабре пополнение насчитывало только семь человек (Coquery-Vidrovitch С. Brazza et la prise de possession du Congo: la Mission de l’Ouest Africain 1883–1885. Paris, 1969. P. 35).


[Закрыть]. До сих пор из-за прискорбной задержки с вотированием кредитов для экспедиции число новых сотрудников остается меньше числа выбывших. У Миссии, недоукомплектованной с ноября 1883 года, нет даже минимально необходимого количества людей, чтобы обеспечить кадрами созданные станции и приступить к исследованиям, которых ждут от нее[540]540
  О персональных изменениях в составе Миссии подробно см.: Payeur-Didelot J.-F. Op. cit. Р. 388–394.


[Закрыть]. Поэтому было бы несправедливо перекладывать на Миссию ответственность за такое положение дел.

Из-за постоянных отлучек де Бразза произошло перераспределение обязанностей.

Деказ вместе с Мишо Старшим[541]541
  Пьером Мишо.


[Закрыть] поднялся вверх по Огове и в настоящее время действует в бассейне Алимы. В ведении де Ластура находится зона Верхней и Средней Огове. Ответственность за Приморскую зону, в том числе за Нижнюю Огове, возложена на Дюфурка.

Таким образом, каждая из областей, которую де Бразза не может контролировать непосредственно, управляется эмиссарами Министерства народного просвещения, пользующимися доверием главы Миссии и обладающими достаточными полномочиями для исполнения его приказов. Моральное состояние персонала хорошее; хотя этих людей и немного, на них можно полностью положиться – они сумели преодолеть испытания начального этапа, проявили сплоченность и преданность своему предводителю и полны веры в будущее Миссии.

Нужно признать, что нашему успеху в Приморской зоне мы обязаны умным и энергичным действиям Дюфурка и энтузиазму, который он сумел вызвать у своих сотрудников. Благодаря его усилиям два разборных судна, предназначенных для навигации по Конго, уже доставлены в Нджоле; есть все основания надеяться, что де Ластур с таким же успехом переправит их через зону Верхней Огове, продолжив столь важное и столь удачно начатое дело.

Долизи, один из самых выдающихся и самых отважных членов Миссии, согласно последним сведениям, поднялся вверх по Ниари и взял на себя управление Браззавилем[542]542
  На самом деле Долизи, не дождавшись де Бразза, вернулся в Лоанго 26 ноября 1883 г. См.: Bruel G. Op. cit. P. 333; Chavannes Ch. de. Op. cit. P. 148.


[Закрыть].

Прежде чем подвести научные, экономические и политические итоги первого года экспедиции, отмечу, что, поглощенные работой по созданию станций и транспортировке по воде и по суше значительного объема грузов, белые сотрудники Миссии (как вы знаете, их не хватило бы, даже если бы штат был полностью укомплектован[543]543
  Нехватка «белых» кадров ощущалась до самого завершения Третьей экспедиции. В июле 1885 г. в распоряжении де Бразза находилось лишь 17 гражданских агентов и 19 военных, из них 13 представителей ВМФ; не лучше обстояло дело с «небелыми» кадрами – всего 13 алжирских стрелков, 60 лапто и 47 кру (Coquery-Vidrovitch С. Op. cit. P. 182).


[Закрыть]) не могли посвятить все то время, которое хотели, для изучения страны. Замечу также, что не принято оповещать о всех делах и результатах экспедиции, пока она не завершена. Тем не менее общие сведения, которые я сейчас сообщу, позволят вам составить достаточно верное представление о достижениях наших первопроходцев.

Среди географических достижений: топографическая съемка Огове на протяжении восьмисот километров; съемка сухопутного пути от Франсвиля до Алимы; съемка бассейна Нкони, притока Огове; разведка региона между Франсвилем и Маюмбой, долин Лвете и Квилу; исследование всего течения Алимы; новые наблюдения на Конго на участке от устья до места впадения в него Алимы. Я не включаю в этот перечень, уже и так длинный, менее значительные предприятия, а также новые маршруты де Бразза.

В настоящее время на основе этих материалов ведется работа по составлению более точной карты Африканского Запада, которая появится в самое ближайшее время.

Результаты геологических исследований вскоре найдут свое отражение в первой геологической карте этой страны. Наконец, наши знания по ботанике, зоологии, лингвистике, этнографии и т. д. значительно расширятся, когда будут получены многочисленные материалы и коллекции, собранные Жаком де Бразза, и все альбомы, заполненные рисунками и фотографиями.

С точки зрения экономической необходимо подчеркнуть важность функционирования двенадцати главных станций, проведения дорожных работ, улучшающейся с каждым днем организации перевозок, распределения между станциями, расположенными по периметру в три тысячи километров, около полутора миллионов килограммов материалов и т. д. Тот, кто позже будет использовать добытые сведения о стране, а также подготовленных переводчиков, установленные контакты, все эти посты, все эти методы деятельности, отдаст должное (если у него будет время подумать об этом) подвигу разведчиков – де Бразза, Балле, Марша[544]544
  Антуан-Альфред Марш (1844–1898 гг.) – французский естествоиспытатель и исследователь; организатор и участник экспедиций в Центральную Африку (в 1872–1874 гг. с Виктором де Компьенем, в 1876–1877 гг. с Пьером де Бразза), на Филиппинские и Марианские о-ва.


[Закрыть] и других – и усилиям первопроходцев, которые готовят сегодня почву для колонистов будущего.

Я не буду подробно останавливаться на политических достижениях, к числу которых можно отнести и некоторые из уже упомянутых. Отметим здесь лишь заключение многочисленных договоров, в силу которых Франция приобрела или установила протекторат над рядом территорий; их обитатели приняли на себя обязательство оказывать нам услуги на взаимовыгодных условиях. Необходимо было получить эти гарантии, призванные обезопасить нас от соглашений, которые могут быть заключены в Европе по неведению и без учета прав туземцев. Но самая лучшая гарантия – это то, что мы сумели привлечь на свою сторону местное население и установить с ним отношения, которые позволяют мирным путем распространить наше влияние.

Что бы ни говорили некоторые деятели, которые не видят никакого различия между здоровыми и деградировавшими, контактными и неконтактными, воинственными и миролюбивыми народами, я всегда буду повторять, что обычных полицейских сил Миссии вполне достаточно для выполнения ее задач, что наша самая главная сила – авторитет де Бразза, олицетворяющего для этих племен Францию, и что у нас не может быть никакой другой твердой опоры, кроме дружбы туземцев, в стране, которая представляет собой огромный девственный лес и в которой использование военных методов было бы великим и гибельным безумием. И тем, кто подверг бы сомнению значимость этих гуманных соображений, вызывающих смех (конечно, сквозь зубы) у наших противников, можно привести в пример поведение Макоко и многих других вождей, которые в отсутствие де Бразза или его людей остались верны клятве, отвергли посулы агентов Стэнли, не испугались их угроз и не поддались их зловредным козням[545]545
  См.: Stanley H. M. Op. cit. Vol. 1. P. 298–301, 323–332, 369ff; Westmark Th. Trois ans au Congo: Séjour chez les Bangallas, cannibales du Haut-Congo (Conférence faite le 11 novembre 1886). Lille, 1887. P. 84.


[Закрыть].

Позвольте мне добавить к этому широко известному факту мои собственные наблюдения, который я сделал, путешествуя с тремя безоружными носильщиками среди павинов[546]546
  5 июля 1883 г. в устье Лоло Дютрей де Рен отделился от основной части экспедиции после того, как осуществил топографическую съемку Огове на протяжении 600 км от устья, и отправился обратно во Францию через владения фанов-меке.


[Закрыть], имеющих славу самых диких в этих местах, и как раз в то время, когда они были чрезмерно озлоблены против нас. Ну и что? Их детская недоверчивость стала для меня гораздо меньшим сюрпризом, чем их искренние чувства, достоинства и добродетели, трогательные доказательства которых они мне дали, и я понял, как де Бразза, живший их жизнью, мужественно переносивший те же самые трудности, те же самые опасности и при этом превосходивший их знаниями и умом, смог приобрести авторитет, граничивший с поклонением, у этих гордых людей, ненавидящих несправедливость, способных на признательность и чутких к любым проявлениям доброго отношения.

Но какие страшные последствия имело бы появление здесь цветного торговца с его пороками, заимствованными у нашей цивилизации, и с отравой, произведенной нашей промышлен ностью: алугу[547]547
  Водка.


[Закрыть], этот алкоголь, более губительный для африканцев, чем опиум для жителей Азии![548]548
  Дютрей де Рен имеет в виду прежде всего Китай. После того как китайские власти ограничили в 1756 г. европейскую торговлю одним портом (Кантоном), британская Ост-Индская компания, столкнувшись с проблемой отрицательного сальдо в торговле с Китаем, начала активно ввозить в эту страну опиум, произведенный в Бенгалии, и продавать его местным контрабандистам: если в 1730 г. экспорт опиума в Китай составлял всего 15 т, то в 1773 г. уже 75 т, а в 1838 г. – 1400 т. В 1799 г. употребление и распространение опиума в Поднебесной империи было полностью запрещено. В 1839 г. в Гуандуне было арестовано 1700 торговцев опиумом и конфисковано 1200 т этого наркотика и 70 тыс. курительных трубок. Попытки китайского правительства покончить с наркоторговлей стали причиной двух Опиумных войн (1839–1842 и 1856–1860 гг.), в которых Китай потерпел поражение и был вынужден легализовать опиум, что вызвало всплеск его производства в стране. Из импортера опиума Китай быстро превратился в экспортера и в 1906 г. на его долю уже приходилось 85 % мирового производства этого наркотика (35 тыс. т); регулярно потребляло опиум 27 % взрослых мужчин-китайцев (13,5 млн чел.). Хотя христианские миссионеры в 1890-х годах развернули в Китае антиопиумную кампанию, справиться с опиумом удалось только в 1950-х годах, когда 10 млн наркоманов были подвергнуты принудительному лечению, посевы уничтожены, а наркоторговцы наказывались смертной казнью. См.: Booth M. Opium: A History.
  London, 1996; Dikötter F., Laamann L., Zhou Xun. Narcotic culture: a history of drugs in China. Chicago, 2004.


[Закрыть] К чему может привести деятельность такого агента-провокатора, которого в этом качестве одни белые уже используют против других белых, если не противостоять его дикому меркантильному эгоизму, чуждому идеалам человечности и нашей цивилизаторской миссии! Вот почему надлежит уничтожить авансовую торговлю и заменить ее прямым обменом, когда фактория платит туземцам за их товары наличными, как это практикуется на всем остальном побережье Африки[549]549
  Подробно см.: Путеш. Гл. ХХ.


[Закрыть]. Когда такой порядок будет установлен и на территории Габона, дело цивилизации перестанет подвергаться риску быть скомпрометированным на Африканском Западе.

Невозможно представить результаты экспедиции де Бразза, если не перейти от отдельных аспектов к общему итогу, хотя бы для того, чтобы оценить степень влияния Франции на Африканском Западе, достигнутого благодаря усилиям ее сыновей.

Те, кто организовывали всеобщую лигу против Миссии, кто возбуждали к ней вражду у всех, даже у чернокожих, прекрасно осознавали ее силу, поскольку каждый ее шаг на африканской земле становился победой мира. Когда посылали английского генерала в Конго[550]550
  Речь идет об отставном генерале Фредерике Голдсмите, высокопоставленном британском чиновнике в Индии, который по поручению Леопольда II совершил с 3 сентября по 28 октября 1883 г. инспекционную поездку по Нижнему Конго (до Исангилы); в конце ноября через Луанду он вернулся в Европу. В своем отчете Голдсмит критически оценил деятельность МАА в Конго (непроизводительная трата средств, неэффективная организация служб и т. д.). См.: Les résultats de la mission du général Goldsmith // Bulletin de la Société royale belge de géographie. 1884. Т. 8. P. 100–101; Stanley H. M. Op. cit. Vol. 2. P. 187.


[Закрыть], когда призывали Стэнли, хорошо знали о критическом положении Международной ассоциации. И если наша дипломатия в один прекрасный день добьется успехов, которые еще полтора года тому назад де Бразза предрек в одном из своих докладов, то ими она будет обязана влиянию и авторитету нашей Миссии, возраставшим по мере ослабления в Африке позиций Международной ассоциации.

Признаем же, завершая наш обзор прошлого, огромные услуги, оказанные науке, цивилизации, Франции группой людей, верных своему достойному предводителю, жизнь которых, более тяжелая и более опасная, чем жизнь солдат во время военной кампании (хотя они никогда не рисковали умереть от голода, как им это часто предсказывали), полна самопожертвования, бескорыстия, преданности. Они – истинные солдаты идеи; и эта идея поддерживала их в испытаниях, которые еще больше укрепили их связь с новыми землями. Постараемся же, однако, облегчить им эти испытания, ибо не в наших интересах без предела расходовать силы этих столь редких людей, в которых определенная доля энтузиазма соединяется с необыкновенным упорством и которые обладают как способностью, так и решимостью, чтобы провести борозду прогресса по еще девственным просторам мира будущего. Нет лучшего способа поддержать их, чем сохранять к ним наше доверие, проявляя ту же твердость, что и они.

Если мы обратимся теперь к программе Миссии, мы увидим, что почти половина задач уже выполнена.

Нам остается основать десяток новых станций и продолжить исследования, которые позволят, без сомнения, найти наилучший путь сообщения между побережьем и Центральноафриканским плато; остается, кроме того, переправить на Алиму и на Конго два разборных судна, прибывших 7 марта[551]551
  1884 г.


[Закрыть] в Габон, и использовать их для изучения Экваториальной Африки.

Поскольку экспедиция была сопряжена со значительными расходами, а для завершения программы потребуется еще полтора года, то необходимы новые ассигнования.

Медлить с их выделением – значит поставить под вопрос будущее Миссии, которое я считаю гарантированным, если мы не погрузимся вновь в бесконечные изменения проектов и принципов нашей политики, а будем решительно следовать по тому пути, на который вступили. Наше главное преимущество – то, что осуществление проекта поручено де Бразза, его автору, который продолжает пользоваться не меньшей симпатией, чем сам проект. В каких бы уголках Франции я ни побывал – на юге и на севере, на востоке и на западе, – повсюду я получал живейшие доказательства этому. Повсюду я становился свидетелем того, как все более и более утверждалось истинное понимание цели Миссии, ее достижений и значения для будущего; повсюду высказывалась твердая поддержка экспедиции и надежда на то, что она откроет широкие перспективы для экономического развития страны; обо всем этом избиратели говорят своим депутатам.

В этих условиях парламент не должен поскупиться на выделение необходимых средств. Он, надеюсь, не согласится с идеей некоего ликвидационного кредита, ведь это имело бы пагубные последствия для наших дипломатических переговоров или для нашей деятельности в Африке. Наоборот, он должен прислушаться к мнению всей Франции, с одной стороны, защитив наши коммерческие интересы на Нижнем Конго, которым угрожает проект англо-португальского кондоминиума[552]552
  Именно так восприняли во Франции британо-португальский договор 26 февраля 1884 г. (см. выше сн. 18).


[Закрыть], а с другой, оказав содействие миссии де Бразза – единственное, что мы могли бы бросить на весы споров, которые кипят в Европе по поводу Африканского Запада.

Я вижу, я чувствую, что вы неизменно поддерживаете дело де Бразза. Молчание, которое он хранит, начиная со своего отъезда, не должно удивлять вас больше, чем молчание Стэнли, ибо вы знаете, что таково достаточно мудрое правило путешественников вообще и африканских исследователей в частности. Но близок день возвращения, который наступит во благо Франции! Какими бы значимыми ни показались вам представленные мной результаты экспедиции, в тот день вы увидите, что они не идут ни в какое сравнение с теми, о которых де Бразза сам вам объявит.

Позвольте мне наконец в заключение поблагодарить вас за прием, которым я обязан вашему уважению к де Бразза и его верным соратникам; они с радостью и признательностью узнают о той бесценной поддержке, которую вы оказываете французской Миссии на Африканский Запад.

Отчет представленный 8 января 1884 г. Полю Дюфурку, уполномоченному Министерства народного просвещения, доктором Швебишем, кавалером Почетного легиона, нестроевым врачом военно-морского флота 2-го класса, приписанным к Миссии де Бразза

Поль Виктор Швебиш (1851–1923 гг.) – французский врач и натуралист. Во время Франко-прусской войны 1870–1871 гг. военный фельдшер; доктор медицинских наук (1878 г.). Служил во французском ВМФ. Участник Третьей экспедиции де Бразза с марта 1883 г. по январь 1884 г. Помимо обязанностей официального врача экспедиции, исполнял также ряд административных и научно-исследовательских функций. В мае 1883 г. вместе с Виттю де Керраулем основал станцию на о-ве Нджоле; до начала июня являлся помощником коменданта. С конца июля до конца октября руководил сбором естественнонаучных и этнографических коллекций в долине Верхней Огове. Ухудшившееся состояние здоровья заставило его 20 октября 1883 г. уехать из Франсвиля в Габон, а затем в январе 1884 г. во Францию. В дальнейшем работал врачом в Париже; был научным редактором журнала «Франция»[553]553
  См.: Dictionnaire national des contemporains / Ed. C.-E. Curinier. Paris, 1905. Vol. 5. P. 8.


[Закрыть].

Я спешу передать Вам информацию, которую Вы просите у меня касательно положения Миссии на Огове. Как только вечером 26 апреля[554]554
  1883 г.


[Закрыть] я прибыл в Либревиль, де Бразза отправил меня вместе с <Виттю> де Керраулем в Ламбарене, а затем на остров Нджоле, границу Африканского Запада и Габонской области, с целью создать на нем станцию. Я оставался там с конца апреля до начала июня. В те дни у нас не было почти никакой возможности раздобыть продовольствие в соседних деревнях, и так слишком бедных, и де Керрауль, уставший обращаться с просьбами в Ламбарене, решил сам достать его, поручив мне руководство постом в свое отсутствие. В этот момент матрос Бонмен[555]555
  Бонмен (ум. 1883 г.) – корабельный плотник; участник Третьей экспедиции де Бразза с марта 1883 г.


[Закрыть], который позже, после моего отъезда, скончался от анемии и истощения, заработанных в таких условиях, и де Мервиль стали, как и я, жертвами острого приступа злокачественной малярии. Я не мог ничего им предложить, кроме речной воды и жалких остатков лекарств, а из пищи – несколько баночек сардин. Де Керрауль вскоре вернулся; он привез с собой какие-то крохи из Ламбарене, и мы продолжали страдать от голода до начала июня, пока де Бразза не взял меня с собой в верховья Огове. Путешествие оказалось продолжительным и тяжелым. Мы вели вверх по реке большой караван из длинных и узких пирог адума, и де Бразза был вынужден каждый раз останавливаться в деревнях, чтобы вести переговоры с их вождями и подписывать с ними договоры. К концу июля мы прибыли во Франсвиль, где правительственный комиссар[556]556
  Т. е. сам де Бразза.


[Закрыть] попросил меня руководить станцией вместе с натуралистом Толлоном, ставшим моим помощником. Я с большим трудом согласился оказать ему эту услугу и только при непременном условии, что Лефевр[557]557
  Лефевр – участник Третьей экспедиции, вернувшийся во Францию несколько месяцев спустя после прибытия в Африку, еще в 1883 г. (Chavannes Ch. de. Avec Brazza. Souvenirs de la mission de l’Ouest Africain (Mars 1883 – Janvier 1886). Paris, 1935. P. 127).


[Закрыть], который в скором времени должен был подняться вверх по Огове, заменит меня. Само собой разумеется, ввиду своей полной неопытности в бухгалтерских делах, я отказывался решать какие-либо финансовые вопросы, обещая лишь добросовестно следить за сохранностью порученных мне товаров. Их было достаточно много. Жак де Бразза оставил здесь практически все то, что брат уступил ему; эти товары, записанные сначала на счет Миссии, были затем почти полностью отданы <Жаку>. В том момент на складе во Франсвиле находился, с одной стороны, груз, принадлежавший Миссии, а с другой, около полусотни ящиков, на каждом из которых было написано: «Передано правительственным комиссаром в распоряжение Жака де Бразза, натуралиста». Кроме предметов естественной истории, в этих ящиках были ткани, бисер, консервы и большое число других вещей; я не должен был к ним прикасаться ни под каким предлогом.

Франсвиль является крайней точкой, до которой могут добраться пироги, поскольку выше по реке путь им преграждают пороги. Отсюда грузы приходится доставлять на Алиму на спинах носильщиков в тюках, каждый из которых весит примерно двадцать пять – двадцать семь килограммов. Поэтому, чтобы сделать их транспортабельными, мы были вынуждены разбирать слишком тяжелые тюки и отделять хорошие ткани от плохих (три четверти оказались в ужасном состоянии, а некоторые полностью сгнили после двухмесячного пребывания под дождем или в пироге, залитой водой). Раз в две недели примерно пятьдесят носильщиков батеке, а иногда и сто и даже больше, приходили за приготовленными тюками и сразу же отправлялись на Алиму, на пост доктора Балле. Де Бразза оставался во Франсвиле примерно до половины сентября. Он предполагал спуститься вниз по Алиме на паровом судне (которое монтировалось из сборных деталей), чтобы на нем сначала посетить короля Макоко, а затем отправиться в Браззавиль. Однако из-за серьезных стычек, случившихся прежде между де Бразза и воинственным племенем апфуру (или бафуру), когда те полностью закрыли для него путь, ему пришлось задержаться на Алиме дольше, чем он думал, и ждать, пока Балле не заключит с ними мир. С де Бразза тогда были де Шаванн, Фликотто, отважный и безупречный бригадир Рош и около тридцати лапто, большей частью больных от истощения и усталости. В последнем письме, полученном от него и датированном 15 октября, он сообщил мне о своем скором отъезде <на Конго>. Я же оставался во Франсвиле вместе с Толлоном, Жаком де Бразза и Печиле, а также с несколькими лапто, тоже больными. Почти все товары, за исключением тех, которые принадлежали Жаку де Бразза, были доставлены носильщиками на Алиму. У нас почти не было продовольствия: <Пьер> де Бразза, рассчитывая на скорое прибытие каравана <из Ламбарене>, приказал мне отправить все, чем мы располагали, на Алиму. Мы жили чрезвычайно плохо, и наша пища, состоявшая из бананов, маниоковой муки, размешанной в кипяченой воде, и небольшого количества тощей козлятины, не могла долго поддерживать наши силы. У нас не было ни сахара, ни вина, только несколько килограммов муки, которую мне удалось сохранить, и немного рома, который я по каплям раз в неделю распределял между всеми. По прошествии двух месяцев, страдая от страшных болей в желудке (результат недоедания и плохого качества продуктов), я попросил де Бразза позволить мне уехать на побережье и получил согласие. 20 октября я покинул Франсвиль на пироге, чтобы встретиться у адума с де Ластуром, занимавшимся в то время организацией каравана пирог для скорейшей его отправки за продовольствием. Вместо себя я оставил Толлона, который с усердием и преданностью помогал мне в любых обстоятельствах, и мне не хватило бы слов, чтобы отблагодарить его.

Франсвиль, расположенный в одном километре от левого берега Пассы на очень высоком холме, был в апреле месяце единственной станцией, которой мы располагали. Его окружают небольшие холмы, покрытые на вершинах высокими травами, желтеющими на солнце в сезон засухи, и густым бушем в низинах с многочисленными болотцами, полными зловонной черной грязи. Несмотря на относительную высоту Франсвиля, климат здесь для европейцев не совсем здоровый. Вообще место для него было выбрано неудачно, лучше бы построили его на противоположном берегу Пассы с менее холмистым рельефом и более удобным для доступа. Во всяком случае тогда бы не пришлось для доставки товаров к батеке заставлять носильщиков пересекать реку и идти по плохой дороге от станции к Пассе. Кроме того, в самом Франсвиле нет чистой воды, а так как река находится в отдалении, люди довольствуются плохой водой из ручья, текущего по сгнившей листве. Наверняка все эти неблагоприятные обстоятельства заставят в будущем перенести пост на другую сторону Пассы или же – в случае, если де Бразза откажется продолжать свой проект, – он будет полностью эвакуирован, а новую станцию разместят на реке Нкони, исток которой находится всего лишь в одном дне ходьбы от станции на Алиме. Это обернется большой экономией времени и денег на переноску товаров, поскольку на то, чтобы доставить их из Франсвиля на пост Балле, сегодня уходит шесть длинных и тяжелых дней марша по пескам страны батеке.

Станция состоит из главного здания, включающего столовую, кладовую и очень уютную спальню, просторного склада, построенного на скорую руку, куда беспрепятственно проникает вода, огромного сарая для рабочих и, наконец, вытянутого строения, служащего жильем для матросов и остальной обслуги станции. Недалеко стоят несколько хижин, в которых живут лапто, галуа, привезенные Пьером де Бразза, и небольшое число местных жителей. Вокруг раскинулись большие деревни, достаточно отдаленные друг от друга и населенные полудикарями, правда, добрыми и миролюбивыми и не представляющими никакой опасности: если обращаться с ними дружелюбно, то из них можно вить веревки. Многих я использовал на строительстве хижин; они охотно соглашались работать за очень скромное вознаграждение. Напуганные присутствием европейцев и лапто, поведение которых их отнюдь не радовало, <туземцы> при моем появлении вначале испытывали сильное желание убежать и скрыться куда-нибудь подальше от своих деревень. Однако теперь, когда я приложил массу стараний, чтобы окончательно убедить их в наших добрых намерениях, они уже не думают покидать свои места, а, наоборот, хотят быть поближе к нам, уверенные в том, что найдут на станции помощь в борьбе с соседними племенами, в которой они так часто нуждаются. Религия, как и во всей долине Огове, – фетишизм. Туземцы помещают свои фетиши в специальные хижины, перед которыми в определенные дни танцует жрец, совершая тысячу диковинных ужимок и прыжков. Свой главный яд они получают из растения, называемого мбунду[558]558
  Мбунду (мбондо) – туземное название икайи (Strychnos icaja Baillon), растения из семейства логаниевых, из корня которого (реже листьев и стебля) извлекали быстродействующий яд аказгин, содержащий стрихнин. Этот яд использовался туземцами либо в бою (им намазывали стрелы), либо для ордалий.


[Закрыть]; они используют его друг против друга. Согласно их верованиям, никто не умирает естественной смертью; человека отравляет или убивает сглаз другого. В подобных случаях жрец после множества магических церемоний называет убийцу. Тому суждено умереть. Отсюда войны и бесконечная вражда между жителями одной деревни или между соседними деревнями, ведь это прекрасный предлог, чтобы грабить противников и обращать их в рабов.

Туземцы живут в ужасных условиях, словно звери, а не люди, в низких хижинах, где трудно выпрямиться во весь рост; их строят из бамбука, а крышу сооружают из искусно уложенных листьев пальмы. Не имея никаких забот, мужчины проводят целые дни, наблюдая, как растут банановые деревья, а ночью танцуют под звуки барабанов, имеющих особую вытянутую форму; эта музыка сопровождается хором голосов, выводящих всегда одну и ту же монотонную мелодию. Женщин они заставляют выполнять самые тяжелые работы. Кроме бананов, которые едят сваренными в воде или поджаренными в золе и которые составляют основу их питания, у туземцев есть еще ямс и маниока, которые они выращивают на своих плантациях, а также сладкий батат. Они также питаются рыбой, которую ловят огромными самодельными сетями.

Их оружие примитивно и обычно состоит из небольшого лука, тетивой которому служит лиана; из него они стреляют короткими деревянными стрелами, чье острие почти всегда смазано онажем[559]559
  Онаж, или оней, – яд, использовавшийся в Габоне и в некоторых других областях Африки (Гвинея, Сенегал). Онаж получали из плода лианы киньинзе, высушенные зерна которого, растертые в порошок, смешивали с соком растения лиди. Этим ядом отравляли стрелы.


[Закрыть]. У <туземцев> есть также ассагаи, лезвие которых искусно обработано; удары <ассагаев> отражаются с помощью очень легкого продолговатого щита овальной формы. Местные жители начинают приобретать и кремневые ружья, но редко ими пользуются. Их рабочий инвентарь состоит из небольшого топорика и мачете, которые они покупают у торговцев или получают от нас. Туземцы умеют обрабатывать железо, добытое из местной руды, путем чрезвычайно любопытного и очень примитивного способа ковки[560]560
  Очевидно, речь идет о «каталонском методе» обработки железа, который использовали авумбо. См.: Отч.-1. Гл. III.


[Закрыть]. В этих краях много каучука и слоновой кости, которые почти за бесценок обменивают на бисер, ножи, колокольчики, зеркальца, ружья и другие товары. Здесь производят также довольно изящные гончарные изделия.

Одежда туземцев проста, насколько это возможно: у мужчин, как и у женщин (не считая татуировки, покрывающей все тело), это незатейливая набедренная повязка, чаще всего из древесной коры или ананасовых волокон. В каждой деревне есть вождь; его власть передается от дяди к племяннику, а не от отца к сыну. Превыше всего здесь ценят стеклянные изделия, бисер и яркие ткани.

Страна богата дичью – слонами, быками, газелями, дикими кабанами и проч., но охотиться на них в густом буше чрезвычайно трудно, если не сказать невозможно. Туземцы разводят кур, коз, баранов и крайне редко свиней. Единственные фрукты – ананасы, но зато растут они в огромном количестве.

Самая большая трудность для европейцев состоит в том, чтобы добыть продовольствие. Только совсем недавно жители деревень стали приносить кое-что на станцию. Да и то приходится часто выказывать гнев, чтобы заставить их продать нам бананы, маниоку и несколько тощих коз. Вот кратко главные характеристики и особенности этой страны.

Если спуститься ниже по течению, то окажешься в стране адума. На левом берегу Огове находится недавно созданный пост; он расположен в прекрасном месте; им руководит матрос Деви, очень смышленый, которому удалось с весьма скромными средствами и за небольшой промежуток времени очистить от кустарника большую территорию и построить на ней дома и хижины. Именно здесь, правда, чуть дальше от реки, отец Давзак и отец Бише, которых де Бразза привез с собой, возвели хижину с намерением поселиться тут и основать католическую миссию. Адума, обладающие таким же мягким и спокойным характером, как и ондумбо Франсвиля, – главные гребцы на реке. Местные деревни более опрятные, а жилища более красивые и более удобные, чем в верхнем течении. Здесь здоровый климат.

В данный момент создается третий пост у водопадов Бове на равном расстоянии от Нджоле и Франсвиля на земле смышленых и воинственных павинов, которые в прошлом, занимая выгодные позиции на реке, грабили торговцев и, когда хотели, препятствовали коммерции на Огове. Ныне же, сожалея о том ушедшем времени, они только и ждут удобного случая, чтобы избавиться от нас, поскольку мы им очень мешаем. Наша третья станция будет основана близ их деревни, которая расположена на холме, возвышающемся над рекой. Мы намереваемся построить здесь несколько складов, так что это место станет одновременно и военным пос том, и хранилищем товаров. Наверняка оно превратится в самый важный пункт на реке, поскольку де Бразза планирует в будущем организовать сюда доставку товаров с помощью оканда, чтобы адума затем переправляли их на различные посты в верховьях Огове. Это настоящий ключ к реке.

Четвертый пост расположен в Лопе в стране оканда[561]561
  Лопе – торговый центр оканда у впадения в Огове реки Лопе, «расположенный на 9°16’ в.д. по Парижу» (Отч.-1. Гл. II).


[Закрыть]; им чрезвычайно умело и энергично руководит Табюто[562]562
  Табюто – участник Третьей экспедиции де Бразза с марта 1883 г.; комендант поста Ашука (до декабря 1883 г.); затем служил на мысе Лопеш, а с февраля по июль 1885 г. руководил станцией Ниари-Лудима. В июле 1885 г. вернулся во Францию. См.: Chavannes Ch. de. Op. cit. P. 64, 70; Payeur-Didelot J. F. Trente mois au continent mystérieux: Gabon-Congo et côte occidentale d’Afrique. Paris, 1899. P. 389.


[Закрыть]; оканда – опытные гребцы и активные торговцы – приобретают слоновую кость и каучук, которые продают посредникам или же доставляют непосредственно в фактории Ламбарене. Тайно подстрекаемые английскими и немецкими коммерческими агентами, действующими в этом районе[563]563
  В Ламбарене.


[Закрыть], они охотно объединились бы против нас с павинами.

Пятый пост находится на острове Нджоле. Это туда де Бразза послал де Керрауля и меня в мае месяце. В то время остров покрывал густой и непроходимый буш; нам пришлось потрудиться, чтобы за месяц расчистить одну его оконечность и построить хижины. Когда я вновь посетил остров в октябре, там уже стоял железный ангар, которого не было раньше, при моем отъезде. На этом куске земли, стиснутом между двумя берегами реки, очень влажный и нездоровый климат. Станции Нджоле предназначено играть важную роль в связи со скорой и неизбежной ликвидацией склада в Ламбарене (его неудачно разместили рядом с факторией фирмы «Хаттон и Куксон»: кажется, что он – ее подсобное помещение); товары станут прибывать в Нджоле прямо с мыса Лопеш. Это пограничный пункт между Габонской областью и тем, что принято называть Африканским Западом. До этого места река судоходна даже для паровых судов с небольшим водоизмещением. Немного выше по течению начинаются пороги.

Что касается поста на мысе Лопеш, то он занимает выгодное положение на берегу моря, в краю с плоским рельефом, образованным песчаными равнинами, прорезанными длинными лентами негустого буша, где водится огромное количество слонов и диких быков. В настоящее время это самый важный наш пост: два огромных железных ангара, два деревянных склада, возведенных на сваях и чрезвычайно просторных, хижины для служащих станции – все это производит приятное впечатление. Куда ни бросишь взгляд, везде товары, привезенные из Либревиля.

Если подводить общий итог, то можно сказать, что, когда мы в первый раз, в апреле 1883 г., прибыли сюда[564]564
  На Африканский Запад.


[Закрыть], здесь был только один пост, правда, очень важный, – Франсвиль. А между ним и Ламбарене – ничего. Когда же в ноябре я спускался вниз по Огове, уже существовали станции в земле адума, у оканда, на острове Нджоле и на мысе Лопеш, а лейтенант Деказ плыл вверх по реке, чтобы основать пятую станцию у водопадов Бове. Надо добавить, что эти только что созданные посты, за исключением поста на мысе Лопеш, испытывают трудности в обеспечении продовольствием: им не хватает собственных ресурсов. Только один караван смог пока подняться по реке, правда, в основном он вез так называемые предметы естественной истории, принадлежавшие Жаку де Бразза. Если быть точным, то в ноябре еще одна флотилия ушла из Ламбарене под началом Деказа, но она была совсем небольшой. Как раз в это время мы с де Ластуром спустились по Огове с многочисленными пирогами, которые собирались загрузить на Нджоле и сразу же отправить обратно, но, прибыв на место, мы к нашему великому удивлению увидели, что туда ничего так и не было доставлено. Нам пришлось отвести пироги в Ламбарене, но и там почти нечем было их заполнить. Мы нуждались в первую очередь в продуктах питания, однако не нашли даже банки сгущенного молока. Найденные крохи мы отправили с Деказом, а сами сразу же поплыли к мысу Лопеш, очень надеясь, что хотя бы там найдем то, что искали. Но, увы, мы обманулись в своих ожиданиях. То же самое произошло в Либревиле, куда мы прибыли несколько дней спустя, чтобы узнать, в чем дело. Каково же было наше удивление, когда мы не нашли там Блонделя, главного бухгалтера, который, оказывается, отправился на борту «Олумо» на прогулку по Нижней Огове. Заменявший его Пердрио[565]565
  Пердрио – участник Третьей экспедиции де Бразза с марта 1883 г.; в 1883–1884 гг. комендант Либревиля. 11 марта 1884 г. из-за болезни вернулся во Францию. См.: Payeur-Didelot J. F. Op. cit. P. 389.


[Закрыть] сказал нам, что почти никаких продуктов не осталось и на складах экспедиции невозможно обнаружить даже банки консервов. Через несколько дней Блондель вернулся. Он пытался убедить нас, что все консервы были отосланы вверх по реке; однако под тяжестью аргументов моих и де Ластура он пустился в объяснения, мол, эти консервы украли со складов и ему неизвестно, куда они подевались. Позже мы узнали, что его слова были далеки от истины. Их израсходовали в самом Либревиле по различным праздничным поводам, и не только консервы. Вернуть их теперь невозможно, как и Блонделю – отчитаться за все. То же самое произошло и с лекарствами, которые кто ни по́падя брал без всякого разрешения. Что касается хирургических инструментов, то мне так и не довелось увидеть ни одного из них, и все время, которое я провел на Верхней Огове, мне приходилось пользоваться тупым скальпелем и старыми пинцетами, что часто доставляло большие трудности во время операций и наносило вред моим больным. Я снова и снова повторяю: мы действовали в долине Огове, будучи предоставленными самим себе и располагая лишь собственными чрезвычайно скудными средствами, в то время как в Либревиле всего было в избытке. Никто не позаботился что-нибудь послать нам; я скажу больше, никто и не захотел этого сделать. Последствия не заставили себя ждать: гражданские лица, матросы и все остальные испытали огромное разочарование; и если наше предприятие потерпит неудачу, то вина за нее прежде всего несомненно падет на Блонделя, в ведении которого находились финансы, все товары и продовольственное обеспечение Миссии, не говоря уже о неуважении, которое он проявлял к ее участникам своим неподобающим поведением.