Текст книги "Крестовые походы"

2
Путь в Египет

Обиды и стенания

Ислам полностью изгнан из Сахеля и Иерусалима. Иерусалим – земля, на которой до появления Пророка нам были даны Откровения – полон свиней и вина. Колокол там сопутствует кресту.

Абу Шама, 1160 г.

Господь мой, я вижу, что враги выбрали своей целью Египет. Сохрани в этой стране единство Ислама! Не дай исчезнуть истинной религии!

Умора, 1168 г.

Расположенное между объединенным государством Нуреддина и находящимся в упадке фатимидским Египтом, королевство Иерусалимское (с вассальными городами Триполи и Антиохией), дабы компенсировать потери, вызванные мусульманским нашествием, не имело другого выхода, кроме как напасть на легко уязвимых соседей. Балдуин III попытался организовать «поход на Египет», но заботы, связанные с византийским союзом, многочисленными внутренними кризисами латинских государств и постоянными нападениями мусульманской Сирии, помешали ему повести эффективное наступление на эту страну. В 1156 г. король Иерусалима попытался установить экономическую блокаду в дельте Нила. Таким образом он стремился призвать к сотрудничеству торговые итальянские республики, добрая часть товарооборота которых приходилась на города дельты. Высшие церковные круги пришли на помощь Балдуину III, наложив запрет на ввоз их товаров в Египет. Выше всего ценились в Александрии те итальянские товары, которые в наше время принято расценивать как «стратегические»: дерево, железо, смола и даже готовое оружие. Пизанцы, например, уже привыкли к приносящим доходы перевозкам, которые усиливали военную мощь Египта. Несмотря на прогрессирующее политическое разложение Египта (борьба за власть была здесь безжалостной), финансовые вложения носили внушительный характер. Все это лишь привлекало палестинских баронов. В 1161 г. Балдуин III отправил к дельте армию: «Сир Амори, брат короля Иерусалимского, напал на землю Египта; франки захватили там огромные богатства и ушли. Вскоре после этого умер халиф Египта, Гаиз, и из-за этого египтяне согласились заплатить франкам годовую дань, составлявшую сто шестьдесят тысяч золотых динаров» (Михаил Сириец).

Лучше чем кто бы то ни был Амори осознавал всю военную несостоятельность фатимидского Египта. Став в 1163 г. королем, он провел беспристрастный анализ ситуации, сложившейся на Ближнем Востоке, который ясно показал, что упадническая политика Египта, словно маяк, привлечет внимание могущественного правителя мусульманской Сирии. Если Нуреддин завладеет Египтом, франки не смогут долго выдерживать натиск Ислама с двух сторон. Поэтому следовало захватить Египет до того, как Нуреддин успеет прибрать его к рукам! Богатство страны, слабая армия, образ правления, неспособный установить стабильную власть, бесконечные чистки правительственного и военного аппаратов – все это укрепляло Амори в его решении как можно быстрее начать военное вторжение.

Почувствовав интерес своего иерусалимского противника к Египту, Нуреддин решился на отчаянный шаг: он попытался разбить войско графства Триполи и захватить эту территорию. В случае победы он получил бы массу преимуществ: франкские колонии, разделенные мусульманской землей, не смогли бы объединиться в один фронт, к тому же государство Алеппо и Дамаска получило бы в свое распоряжение морское побережье, необходимое для развития торговли. Король Иерусалима, казалось, был поглощен приготовлениями, чтобы оказать помощь своему вассалу; что касается войск Антиохии, то, в случае провала, приграничные гарнизоны помешали бы им выйти за пределы Северной Сирии. И, кроме того, если бы в это дело вмешались королевские войска, поход на Египет был бы на некоторое время отложен!

Весной 1163 г. Нуреддин собрал свою армию и, пройдя через Хомский проход, напал на владения Триполи. Чтобы проложить себе путь к побережью, он решил в первую очередь уничтожить самый важный форпост графства – крепость «Гиен эль-Акрад», т. е. Крак де Шевалье. Началась осада. Вопреки предположениям Нуреддина франки догадались о грозящей им опасности и быстро стали действовать сообща. В Триполи собрались войска трех крестоносных государств Леванта, к ним присоединись и греческий корпус из Киликии (прибывший по морю) и большое ополчение только что прибывших из-за моря паломников и воинов, временно принявших крест похода. Контратака была организована необычайно тщательно, и на этот раз мусульмане потерпели поражение: «В том же году Нуреддин собрал многочисленную армию из турок, осадил Гиен эль-Акрад, для того, чтобы захватить и разграбить Триполи. Однажды около полудня, когда турки отдыхали в палатках, вблизи внезапно возникли кресты франков, и турок охватило смятение. Рассказывают, что когда Нуреддин увидел франкские знамена, он кинулся прочь из палатки в одной рубашке и без плаща и вскочил на коня, по обыкновению привязанного рядом. Какой-то курд перерезал поводья, и Нуреддин сумел скрыться и спастись. Франки схватили этого курда и убили его; множество турок было предано мечу, других заковали в цепи и увели в Триполи» (Михаил Сирией).

Пока владыка мусульманской Сирии компенсировал потери и набирал новую армию, Амори напал на дельту Нила.

Король Иерусалима не стал долго искать повода для наступления: дань, обещанная ему в 1161 г., так и не была выплачена. Его армия вышла из Аскалона и Газы в сентябре 1163 г., пересекла северную часть Синая и достигла дельты Фарахьи. Египетские войска попытались остановить их в шестидесяти километрах от Каира, но были разбиты и укрылись в Бильбейсе. Теснимые захватчиками, египтяне решили снести дамбы Нила, поскольку был сезон половодья. Армия Амори отступила перед нахлынувшими водами, но ее предводитель был решительно настроен вновь собрать войска и продолжить систематическое наступление на слишком богатую и плодородную землю Египта.

Озабоченный поражением у Крака де Шевалье, Нуреддин, как казалось, совершенно не собирался бросать все силы на Египет. Но новый государственный переворот в Каире внезапно поставил под вопрос целесообразность выжидательной стратегии. Шавар, свергнутый визирь, укрылся в Дамаске и просил выслать на помощь сирийскую армию, чтобы вернуть себе власть в Каире. Его соперник, которому донесли об этом сговоре, попытался заручиться поддержкой Амори, но оба сирийских правителя заняли выжидательную позицию, в общем и целом совершив типичный шаг для восточной тактики! Тогда гость Нуреддина сделал ему еще одно предложение: он отдавал ему треть доходов Египта, компенсировал военные расходы и уступал северо-восточную часть Дельты, что дало бы ему возможность окружить франков. Поскольку этого было недостаточно, Шавар пошел на крайние уступки: отныне он не только согласился признать сюзеренитет суннита Нуреддина, но и предоставлял полную свободу действий полководцу, который возглавит отряд, высланный в Египет. Колебания обоих сирийских государей проистекали из того факта, что, выступив на Каир, они неизбежно спровоцировали бы ответную военную реакцию противника. Для обоих потенциальных «спасителей» Египта идеальным вариантом было бы сократить количество военных действий на египетской земле. Мусульманский правитель по-прежнему колебался, но его полководец, эмир Ширкух, вынудил его дать согласие, взяв за предзнаменование одну из сур Корана. Выбор был сделан! Участь Сиро-Палестины должна была решиться в дельте Нила. Сирийские войска вышли из Дамаска в апреле 1164 г., возглавил их эмир Асад ад-Дин Ширкух; с ним был его племянник, молодой двадцатисемилетний воин, чье исламское имя история изменит, назвав его Саладином. Чтобы облегчить продвижение колонны вдоль франкских границ (и мимо крепостей), эмир организовал яростное наступление на Банияс. Королевские войска с огромным трудом выстояли: когда они, наконец, смогли вздохнуть свободнее, отряд уже достиг дельты. Амори Иерусалимский получил соблазнительное предложение от визиря Каира начать поход с целью изгнать из Египта сирийцев, но было уже поздно: 25 мая 1164 г. должность визиря была возвращена Шавару, а «сирийские покровители», обосновавшиеся в Фостате, ждали выполнения торжественных обещаний. Сирийским войскам были возмещены траты за военную операцию, но больше они ничего не получили. Ширкух попытался силой заставить визиря выполнять условия договора. Но все было тщетно. Он приказал племяннику занять северо-восточную провинцию (Аш-Шаркию) и город Бильбейс и незамедлительно поднять там налоги, выплачиваемые деньгами и натурой. На этот раз визирь Шавар должен был как-то отреагировать, ибо иноземная армия обосновалась в Египте и отделила одну из основных провинций от земель халифата Фатимидов. Поскольку действия сирийцев вынуждали его поспешить, Шавар резко переметнулся на другую сторону: после многочисленных попыток он сумел заставить франков включиться в борьбу; он предложил выплачивать королю Амори тысячу золотых динаров в день в качестве возмещения военных расходов. Король Иерусалима наконец уступил: поручив охрану своего королевства недавно прибывшим паломникам и небольшим оборонительным отрядам, он покинул Аскалон в сопровождении самых выносливых воинов в конце июня 1164 г. За двадцать семь дней утомительного перехода под палящим солнцем он дошел до области Бильбейса, где к ним присоединились египетские войска, которыми командовал лично Шавар. При известии о франкском вторжении эмир Ширкух вернул в Бильбейс сирийский корпус, стоявший дозором у Каира. Его племянник уже собрал в этом «надежном городе» солдат, разбросанных по всем провинциям, что находились под властью сирийцев. Естественно, франки и египтяне окружили город, и в жарком и влажном климате, характерном для лета дельты, началась безжалостная осада. После трехмесячного героического сопротивления оставшиеся в живых сирийцы были вынуждены сдать город. Боевой дух ослабевших от голода и зноя и не получавших никаких известий из Сирии воинов упал. Они ничего не знали о тяготах пути, сражениях и подвигах своего повелителя, Нуреддина, который спешил к ним на помощь. Амори, наоборот, знал о нашествии мусульман: опасность, которой подвергалось королевство, в конце концов поколебала его решение занять Бильбейс. Вот как развивались события: едва прослышав о наступлении франков на дельту, Нуреддин решил открыть второй фронт против христиан. С помощью силы, интриг, хитростей или даже убеждения он собрал новые войска и тут же начал еще один поход, подойдя к крепости Харим, которую войска Алеппо и Антиохии беспрестанно оспаривали друг у друга. Чтобы отомстить за нападение и осаду, к Хариму направились объединенные войска христианских союзников – войска Триполи и Антиохии, таврские армяне и киликийские греки, которых поддерживали местные тамплиеры и госпитальеры. Армия Нуреддина изобразила бегство, он заманил союзнические войска к самой крепости и дал туркменской коннице приказ окружить неосторожного противника. Армия, спешившая на помощь, была разбита, немногие оставшиеся в живых взяты в плен и уведены в Алеппо, а Нуреддин снова осадил Харим, который сдался через несколько дней (12 августа).

После победы при Хариме Нуреддин прибыл в Дамаск: вместе со столичными войсками, к которым присоединились гарнизоны соседних крепостей, он начал необыкновенно жесткий штурм Банияса. Не надеясь получить поддержку, поскольку король находился в Египте, гарнизон пал духом; он оказал весьма слабое сопротивление и сдался, прежде чем подкрепление успело пуститься в путь.

Известие о поражениях дало понять королю Амори, что безопасность королевства требует его присутствия: поэтому ему пришлось как можно быстрее убраться из египетского осиного гнезда! Он заключил договор с Ширкухом (нам неизвестно, кто из противников был инициатором мирных переговоров). В нем говорилось о быстром и полном отходе обеих сирийских армий из Египта: христиане уходили по прибрежной дороге, мусульмане – через пустыню. Единственным, кто хоть сколько-то выиграл от этого похода, был визирь Шавар, главный зачинщик интриг на Ближнем Востоке (ноябрь 1164 г.). Лишь одно омрачало победу чересчур доверчивого визиря: увиденные богатства бередили душу сирийских эмиров и баронов. Ширкух и Амальрик слишком ясно понимали всю политическую и военную уязвимость экономического великана – Египта; они оба были твердо настроены вернуться…

Когда Ширкух возвратился из Египта (в конце 1164 г.), он продолжил нести обычную службу в свите правителя Нуреддина. Этот эмир, которому чуть было не выпал шанс стать завоевателем Египта, снова оказался простым военачальником, в чьи обязанности входила организация коротких грабительских налетов на Галилею или нападений на приграничные крепости. Но эмиром владело лишь одно желание – вернуться в Египет и основать там независимое государство, в высшей степени жизнеспособное, так что сильное франкское королевство окажется зажатым между владениями его повелителя Нуреддина и его самого. В то же время ему не хотелось, чтобы грозный турецкий князь мог схватить его за шиворот, когда он будет занят обустройством плодородных провинций дельты! Чтобы реализовать свои тайные замыслы, эмиру Ширкуху в первую очередь следовало убедить Нуреддина в необходимости отправить его в фатимидское государство. Он прибегнул ко всем хитростям обольщения, расписав в словах богатства Египта, военную слабость и особенно предательство Шавара, который ради союза с франками попрал исламскую солидарность. Владыка Дамаска, как казалось, не проявил особого интереса к его аргументам. Он предпочитал заниматься собственными сирийскими владениями, чтобы потом двинуться на завоевание Сахеля, и не расходовать силы зря. Отметим также, что прибывавшие корабли с паломниками время от времени давали баронам Сиро-Палестины некоторое военное преимущество. В эпоху, когда происходили эти события, на берег снова высадился граф Фландрии Тьерри Эльзасский: это был его четвертый приезд на Восток.

Ширкух вел тонкую игру. Он дал знать правящему в Багдаде халифу, что одного похода было бы достаточно, чтобы свергнуть его соперника – Фатимида, чтобы нанести смертельный удар шиитской ереси и восстановить в Египте правоверный ислам, или Сунну. Багдад тотчас же с радостью согласился помочь ему, а Нуреддин, повинуясь приказанию халифа, поддержал замысел своего хитрого подданного (конец 1166 г.). Дипломатические маневры приобрели необычайный размах: осознав опасность Дамаска, поддерживаемого Багдадом, Каир сделал ставку на Иерусалим. Шавар предложил своему прежнему союзнику, королю Амори, четыреста тысяч золотых динаров, пообещав заплатить вперед половину этой суммы, если тот сможет изгнать сирийцев из Египта. Предложение Каира не удивило баронов королевства, которые, узнав о том, что сирийцы готовятся к нападению, держали совет в Наблусе: было решено начать наступление, ибо западные поселенцы не могли допустить, чтобы Египет перешел во власть Нуреддина или его наместника.

После принятого в Наблусе решения в Дамаске ускорили приготовления к походу. Опасаясь, что Амори сумеет опередить его войска, Нуреддин дополнительно усилил армию двумястами всадниками и вынудил большое число эмиров присоединиться к Ширкуху; то, что казалось дополнительным подкреплением, быть может, являлось просто предосторожностью правителя, который на всякий случай присоединял к армии своих людей. Ширкух, которого по-прежнему сопровождал Салах ад-Дин Юсуф (Саладин), повел войска в наступление в январе 1167 г. Последние, составленные по большей части из курдов и туркменов, были усилены бандами арабских бедуинов, рассчитывавшими на богатую добычу. Войско углубилось в пустыню, чтобы обойти франкские оборонительные рубежи. Из-за этого обхода они потеряли несколько недель, что сыграло на руку армии Амори, которая добралась до Каира более коротким и легким путем: за двадцать семь переходов они проделали путь Аскалон – Газа – Аль-Ариш – Бильбейс и, наконец, достигли Каира, где стали лагерем в Фостате, одном из предместий столицы. Чтобы избежать внезапной встречи с франками, Ширкух направился на юг, пересек Нил и, спустившись по западному берегу, остановился в Джизехе, прямо напротив франкского лагеря в Фостате. Франко-египетские союзники (они имели значительное численное превосходство) попытались перейти на другой берег, чтобы уничтожить лагерь сирийцев. Понаблюдав в течение пятидесяти двух дней за франками, Ширкух, постоянно попадающий в засады, снялся с лагеря и отошел в Средний Египет, где рассчитывал обогатиться (т. е. грабить и разорять) и найти необходимый коннице фураж. Поскольку армия франков и египтян преследовала их по пятам, ему пришлось отойти еще дальше, к Верхнему Египту. Это только усугубляло положение сирийской армии, все больше и больше удаляющейся от своей базы. Наместник Нуреддина потерял веру в счастливый исход и на совете армии пребывал в самом мрачном расположении духа: «Если мы потерпим поражение, в чем никто не мог бы усомниться, где бы мы смогли укрыться? Все в этой стране – воины, горожане и феллахи – ненавидят нас и желают отведать нашей крови!» Ширкух предложил пройти по восточному берегу и отступить к Сирии. Все согласились с ним, кроме одного турецкого мамлюка, верного раба Нуреддина, по имени Баргаш (повелитель недавно назначил его правителем отвоеванной у франков пещеры-крепости, называемой Грот Тирона, нынешнего Шакиф Тируна в Ливане): «Те, кто боится смерти, ран и рабства, не созданы для того, чтобы служить владыкам. Пусть они станут феллахами или сидят дома со своими женами. Клянусь Аллахом, если вы вернетесь к мелику Нуреддину без уважительной причины, он лишит вас всех владений и вынудит вернуть все, что было вам даровано» (Ибн аль-Асир). Этот довод, поддержанный Саладином, попал в цель, и было решено дать сражение.

Курдский полководец тщательно приготовился к натиску. Выбранное им место располагалось между плодородными землями и пустыней. Местность была неровной – повсюду возвышались холмы, дюны, земля была изрыта небольшими оврагами. Взгляд наблюдателя не мог охватить большого пространства. Место называлось Бебен (Аль-Бабайн), т. е. «ворота», потому что долину окружали горы. Ширкух приказал занять горы по обеим сторонам прохода. Сирийские пехотинцы чувствовали там себя в безопасности, «ибо наши люди не могли добраться до них, потому что склоны были крутыми, а песок мягким» (Гильом Тирский). Сирийская армия обратилась к старой тактике центральной Азии: притворное бегство, призванное дезориентировать линию противника; и снова франки попались в ловушку, их пехота была уничтожена, а кавалерия сильно пострадала. После сражения франки и египтяне отступили к Каиру, в то время как Ширкух направился к Александрии, куда его призвал египетский наместник, разгневанный нечестивым союзом визиря Шавара с франками. Прибывших на место сирийцев тотчас же осадили франки и египтяне, в это же время порт был захвачен пизанцами, выступившими как союзники Амори.

Передав большой город своему племяннику Саладину, Ширкух с отрядом конницы прорвался сквозь франкские позиции и прибыл в Верхний Египет, занимаясь по дороге грабежом и взимая налоги. Александрия сравнительно легко выдержала трехмесячную осаду; но затем меркантильные горожане, разорявшиеся из-за прекращения торговли, были готовы пойти на предательство: они желали мира любой ценой. Саладину удалось призвать на помощь дядю, который вернулся в Александрию, разрушая все на своем пути. Сирийцы хотели вести переговоры, так же как и Амори, получавший плохие известия из королевства, на которое нападал Нуреддин. Визирь Шавар начал испытывать денежные затруднения, а его туркменские наемники принялись роптать; в действительности прекращение денежных поступлений из таможен Александрии сильно беспокоило все воюющие стороны.

Ширкух добился возможности свободно покинуть Верхний Египет, взяв добычу, к которой был добавлен египетский «подарок» в пятьдесят тысяч динаров. Франки также взяли на себя обязательство отступить, не оставив за собой ни гарнизона, ни каких-либо владений на Египетской земле. Когда сирийская армия ушла, Шавар начал переговоры со своими франкскими защитниками, требовавшими платить им ежегодную дань в размере ста тысяч динаров; им удалось оставить в Каире отряды конницы, которым вменялось в обязанность охранять городские ворота; они приказали назначить «шинну», который хоть и был египтянином, все же являлся настоящим верховным «комиссаром» франков в Египте. Эти меры предосторожности понадобились как для того, чтобы обеспечить исполнение условий договора в случае политических изменений в Каире, так и для того, чтобы предотвратить повторное нападение сирийцев. Покинув Александрию, Амори получил пятьдесят тысяч динаров задатка; он сжег свои осадные машины и направился в Палестину. Франкская армия прибыла в Аскалон 20 августа 1167 г.

Конечно, давление, оказываемое Нуреддином, сильно мешало королю Амори, но, несмотря на масштабность использованных средств, войска мусульманского правителя не достигли никаких существенных результатов. Они попытались пойти в наступление и захватить Бейрут, но это им не удалось. Нуреддину нужно было получить выход на Средиземное море, чтобы избежать налогов, которыми франки облагали вывозимые восточные товары (из Сирии, Ирака, а также из более далеких стран – Индии, Индонезии и Китая). Бейрут был привычным рынком сбыта для Дамаска, и его отношения с западными торговцами были на самом подъеме. Экономический аспект франко-сирийского противостояния все чаще давал о себе знать после похода на Египет. Отныне противники старались захватить лучшие порты, обеспечить безопасность торговых путей, монополизировать сделки между Востоком и Западом. К тому же мы только что удостоверились в необыкновенно важной роли, которую сыграла с психологической точки зрения осада Александрии, самого большого эмпория Ближнего Востока. Это преобладание экономических интересов будет все усиливаться, и вскоре торговые отношения станут настолько важны, что не будут прерываться даже во время военных действий. Экономическое сосуществование двух соперничающих государств станет одним из самых любопытных уроков эпохи средневековья на Ближнем Востоке.

Оба участника последней военной кампании были разочарованы. Ширкух не мог утешиться после своего провала, несмотря на то, что Нуреддин отдал ему Хомс со всеми прилегающими землями. Что касается короля Амори, он с горечью размышлял о поражении под Александрией. Недостаточная поддержка с Запада, которую он просил прислать, толкнула его на сближение с Византией. Он надеялся получить от нее материальную помощь (корабли, осадные машины, деньги и поставки продовольствия) и численное подкрепление (опытных воинов, которые заменили бы собой малоэффективную египетскую пехоту), что так было ему необходимо для победы в следующем походе. На свет появился план присоединения земель: завоеванная страна была бы разделена на две равные части, которыми управляли бы смешанные латино-византийские власти. Договор, заключенный между будущими союзниками, сегодня нам хорошо известен, ибо его готовил, обсуждал и подписывал в Константинополе посланник короля Амори, лучший латинский хронист крестовых походов – историк Гильом Тирский. Когда полномочный представитель латинян вернулся в королевство (в октябре 1168 г.), сколь же велико было его удивление, когда он узнал, что король, его повелитель, начал новый поход на Египет, даже не дождавшись поддержки Мануила Комнина! Что же произошло? Почему Амальрик стал рисковать тем господствующим положением, которое он занял в фатимидском государстве? Существует множество объяснений, но ни одно из них не является достаточно убедительным:

1. Нуреддин был занят более важными делами в Джазире и Мосуле.

2. Франкский гарнизон Каира и находящиеся у него на жаловании воины вводили короля в заблуждение относительно простоты завоевания, которое обеспечило бы им привилегированное положение.

3. Население Египта все больше и больше проникалось ненавистью к «многобожникам». Налоги взимались необыкновенно безжалостно, а наглость франкских гарнизонов не знала никаких границ.

4. Множество эмиров из окружения визиря Шавара и даже самого халифа обращались к Нуреддину, прося защиты. Они предпочитали власть суннитов власти «ненавистных франков».

5. Король предпочел опередить византийского союзника, чтобы не делиться с ним добычей.

6. Недавно прибывшие крестоносцы, ничего не понимавшие в тонкостях восточной политики, побуждали войска начать наступление, поскольку нуждались в земле, на которой могли обосноваться, и в доходах, чтобы оправдать опасности, которым они подвергались во время крестового похода.

Вот какова версия хрониста Ибн аль-Асира: «Франки стали приступать к Амори, прося его выступить на Египет. „По моему мнению, – сказал король, – мы не должны затевать это дело. Египет – это наша дойная корова, дань, которую он нам выплачивает, помогает нам оказывать сопротивление Нуреддину. Если мы пойдем туда с намерением захватить его, то халиф, армия, горожане и феллахи откажутся отдать нам земли, а страх, который мы внушаем им, толкнет их к нашим врагам. Если последние согласятся им помочь и там появится такой полководец, как Ширкух, это закончится поражением франков, а вскоре и их изгнанием из Сирии!" Члены совета так отвечали своему монарху: „В Египте нет никого, кто мог бы его оборонять и защищать, и прежде чем Нуреддин узнает о наших намерениях, прежде чем он успеет собрать армию и выслать ее против нас, страна окажется уже в нашей власти. К тому же Нуреддин сейчас находится в северных провинциях, на берегах Евфрата, армия Сирии разрушена, все его эмиры вернулись в собственные фьефы. Мы выступим на Египет, военных действий там не будет, потому что там нет ни одной цитадели, а жители не способны оказать сопротивление. Прежде чем армия Сирии успеет собраться, наша цель будет уже достигнута, а, обосновавшись в Египте, мы станем достаточно сильными, чтобы бороться против всех мусульманских стран вместе взятых"».

Эту точку зрения поддерживали все новоприбывшие, и сторонники немедленных действий взяли верх. В октябре 1168 г. франки покинули Аскалон и, пройдя по ставшему привычным пути, добрались до дельты. 1 ноября они окружили Бильбейс, взяли его через три дня, а затем в течение недели грабили, убивали и поджигали. Эти хладнокровно совершаемые жестокости станут одной из основных причин их окончательного краха, ибо ошеломленные простые жители Египта придут в себя и начнут яростно сопротивляться. Заставить народ защищаться – задачу, с которой не справились ни фатимидские халифы, ни их визири, смогли выполнить сиро-палестинские франки и западные паломники, ибо перед лицом их грубого вторжения, начатого по надуманному поводу, единственным спасением для народа было принять участие в борьбе, чтобы спасти собственную жизнь и сохранить имущество.

Когда первые колонны с пленниками и добычей возвращались в Палестину, захватчики направлялись к Каиру, до которого добрались 13 ноября. «Люди Каира, боясь, что их постигнет участь жителей Бильбейса, воодушевляя друг друга, поднялись на стены и дали яростный отпор франкам» (Михаил Сириец). Жители Каира подожгли предместья, не обнесенные стенами, в их число входил и богатый Фостат. Пожар продолжался пятьдесят четыре дня, но это не смогло сдержать начавшуюся осаду. Сопротивление столицы было похоже на чудо, но, безусловно, оно не могло длиться вечно. Сам фатимидский халиф отправил послание правителю Сирии, прося его выслать армию для подкрепления. «Адид, халиф Египта, отрезал косы своих жен и дочерей и отправил их Нуреддину: „Вот, – сказал он, – мои женщины со слезами умоляют тебя и заклинают прийти к ним на помощь"» (Михаил Сириец). Чтобы Нуреддин смог заручиться поддержкой сирийских эмиров, Фатимид обещал отдать ему третью часть от доходов страны и своих личных владений.

Обычно столь проницательный и владеющий собой Нуреддин на этот раз поддался чувствам. Он принялся торопить своего наместника Ширкуха, который не строил никаких иллюзий. Он усматривал в египетском призыве о помощи военную хитрость и изобретал тысячу причин, чтобы отсрочить свое отправление. Раздраженный правитель вручил ему военную казну – двести тысяч динаров, снабдил его снаряжением, наделил его чрезвычайной властью над армией и предоставил полную свободу действий. Саладин, тоже участвовавший в этой затее, отказался ехать; вспомнив о тяготах, которые ему пришлось пережить в Александрии, он сослался на отсутствие денег и добился того, что правитель подарил ему роскошное военное снаряжение! Армия состояла из двухтысячной элитной конницы, шести тысяч туркменов и нескольких эмиров, в последний момент призванных правителем; это были, и в этом нет сомнений, самые преданные из его мамлюков.

Поскольку осада Каира затягивалась, визирь Шавар попытался потянуть время, начав переговоры со своим бывшим союзником Амори. «Шавар, визирь Египта, послал сказать Амори и знатным франкам: „Вы знаете мою привязанность к вам, если бы я не знал, что Тейайи помешают мне отдать вам Каир, я бы сразу же передал его вам; но я знаю, что если они услышат что-нибудь подобное, то незамедлительно убьют меня. Я полагаю, что будет лучше, если вы возьмете столько золота, сколько хотите, и вернетесь в свою страну, оставив здесь нескольких доверенных лиц, которые собирали бы дань, как и раньше, и чтобы Нуреддин не овладел Египтом; ибо тогда вы не получите ни земли, ни дани». Услышав это, франки объявили, что они установят мир при условии, что им дадут миллион динаров. Шавар сразу же отдал им сто тысяч и сказал: „Когда вы уйдете, я соберу остальные деньги и отправлю их вам"» (Михаил Сириец). Договор был подписан, но обе стороны обманывали друг друга: король Иерусалима ожидал прибытия флота со значительным подкреплением, Шавар и его приближенные считали, что сирийцы заставляют себя ждать. Вместо того, чтобы сразу же присоединиться к королевской армии, латинский флот отправился осаждать Танис, взял этот город штурмом, и события, имевшие место в Бильбейсе, повторились. Нагруженный добычей флот направился к протокам великой реки, но был остановлен партизанами – феллахами, так что Амори пришлось выслать отряд конных рыцарей, чтобы освободить его. Узнав о том, что к ним приближается армия Ширкуха, Амори приказал флоту как можно быстрее направиться к Акре. Что касается франкской армии, она покинула предместья Каира, собралась вокруг Бильбейса в тщетной попытке застать врасплох и разбить сирийцев, прежде чем они присоединятся к египтянам. Попытка окончилась неудачей. 2 января 1169 г. угрюмый и разочарованный Амори приказал начать отступление.