Текст книги "Битва за Берлин. В воспоминаниях очевидцев. 1944-1945"

«Солдаты германского Восточного фронта!

В последний раз наши смертельные враги, еврейские большевики, собрав свои основные силы, перешли в наступление. Они пытаются разгромить Германию и истребить наш народ. Вы, солдаты Восточного фронта, сегодня уже сами в основном понимаете, какая судьба грозит прежде всего немецким женщинам и детям. В то время как старики, мужчины и дети будут убиты, женщин и девушек ожидает позорная судьба казарменных проституток. Остальных отправят в Сибирь.

Мы ожидали этого наступления и с января месяца этого года сделали все, чтобы построить мощный фронт. Огромная по своей численности артиллерия встретит врага. Потери нашей пехоты были пополнены многочисленными новыми формированиями. Временные боевые формирования, вновь сформированные воинские части и фольксштурм укрепят наш фронт.

На этот раз большевики разделят известную из истории судьбу Азии, то есть они истекут кровью перед столицей германского рейха.

Кто в этот грозный час не исполняет свой долг, тот действует как предатель нашего народа. Те полки или дивизии, которые оставляют свои позиции, ведут себя так позорно, что они должны стыдиться женщин и детей, которые стойко держатся под бомбовым террором в наших городах.

Прежде всего, обращайте внимание на тех немногих предателей, офицеров и солдат, которые, чтобы спасти свою жалкую жизнь, пошли в услужение к русским и которые будут сражаться против нас, возможно, даже в немецкой форме. Того, кто отдает вам приказ на отступление, если вы не знаете его лично, следует немедленно арестовать и расстрелять на месте, независимо от того, какое у него воинское звание.

Если в эти ближайшие дни и недели каждый солдат на Восточном фронте выполнит свой долг, последний штурм Азии потерпит крах, точно так же, как в конце концов потерпит неудачу и вторжение наших противников на Западе.

Берлин останется немецким, Вена снова станет немецкой, а Европа никогда не будет русской.

Сплотитесь в сообщество единомышленников для защиты не абстрактного понятия отечества, а для защиты своей Родины, своих жен, своих детей, а тем самым и нашего будущего!

Мои бойцы Восточного фронта, в этот час на вас смотрит весь германский народ, который надеется на то, что благодаря вашей стойкости, вашему фанатизму, вашему оружию и под вашим руководством большевистский натиск захлебнется в крови.

В этот день, когда судьба унесла величайшего военного преступника всех времен [Рузвельта], наступил переломный момент войны.

Подлинник подписал Адольф Гитлер».

Сначала в войска поступил приказ Гитлера от 13 апреля: «Приказ фюрера был немедленно доведен до сведения воинских формирований вплоть до рот. Публикация в армейской печати была разрешена, публикация в дневной прессе запрещена. Группы армий должны были позаботиться о том, чтобы этот приказ немедленно стал известен каждому солдату Восточного фронта».

К этому времени на всей полосе фронта группы армий «Висла» царило необычайное волнение. Еще два дня тому назад, среди ночи, по сигналу все войска на Одере были приведены в состояние повышенной боевой готовности.

«Фюрер ожидает, что 12 или 13 апреля в полосе фронта группы армий «Висла» начнется крупномасштабное наступление русских. Если это еще выполнимо, в ночь с 11 на 12 апреля, но не позднее чем в ночь с 12 на 13 апреля войскам занять все намеченные боевые позиции.

На вопрос, какие имеются признаки этого, поступил ответ: сегодня после обеда [11 апреля] положение на Западе резко обострилось. Американские передовые танковые части вышли к Эльбе под Магдебургом и южнее. Из этого начальник оперативного отдела (личное мнение) делает вывод, что русские, возможно, будут вынуждены, не дожидаясь окончания развертывания своих войск, немедленно начать наступление, чтобы своевременно занять области своей сферы влияния».

В такой нервной атмосфере перед наступлением русских начальник Генерального штаба сухопутных сил разговаривал по телефону с начальником оперативного отдела штаба группы армий «Висла» Айсманом:

«После доклада об общей обстановке в полосе фронта группы армий «Висла», особенно о мощи и расположении артиллерии, фюрер глубоко убежден в том, что группа армий добьется неслыханного успеха при отражении наступления русских. Это надо вбить в голову каждому солдату.

На всех фронтах Германии нигде нет еще одного такого участка фронта, который был бы так хорошо укомплектован личным составом, обеспечен боеприпасами и горючим, имел бы такую сильную артиллерию и противовоздушную оборону, как фронт группы армий «Висла».

Согласно донесениям офицеров – инспекторов главного командования сухопутных войск, запасные и учебные воинские части все еще находились в населенных пунктах, а не в поле, как приказал фюрер. Группа армий должна еще раз проверить эти сведения и немедленно исправить положение. Прежде всего, очень медленно происходит выдвижение формирований люфтваффе. Начальник оперативного отдела докладывает, что руководство группы армий постоянно требует от руководства люфтваффе ускорить этот процесс, но, к сожалению, без особого успеха. Впрочем, об этом уже было доложено главному командованию сухопутных войск (начальнику оперативного отдела). Поскольку командование группы армий не может приказывать формированиям люфтваффе, то теперь его возможности исчерпаны. Но командование группы армий просит, чтобы этот вопрос решило главное командование сухопутных войск.

Что же касается большой численности и оборонительной мощи группы армий, то начальник оперативного отдела докладывает, что она должна рассматриваться в сравнении с силами противника. Особенно напряженным при продолжительной обороне может стать обеспечение боеприпасами, хотя по сравнению с другими фронтами группа армий «Висла» имеет гораздо лучшее обеспечение. Положение с горючим уже сейчас может считаться напряженным».

В телеграмме от 15 апреля 1945 года, которую по поручению Гитлера генерал Кребс направил в штабы 9-й армии, 3-й танковой армии и комендантам секторов Берлинского оборонительного района, в частности, говорилось:

«Крепость Кёнигсберг сдана врагу комендантом крепости, генералом от инфантерии Лашем. Комендант крепости вступил в переговоры с большевиками, преждевременно прекратил борьбу и капитулировал. <…> (Лаш капитулировал 9 апреля в безнадежной ситуации. 6 апреля начался штурм Кенигсберга, гарнизон которого насчитывал 134 тыс. чел. (штурмующие советские войска имели 137 тыс., но обладали большим превосходством в технике и, главное, в победном боевом духе). 9 апреля, после выхода советских войск к центру города, треть гарнизона погибла. В плен сдалось 92 тыс. чел. – Ред.)

Комендант крепости Кёнигсберг генерал от инфантерии Лаш опозорил честь немецкого солдата. Он заочно приговорен к смертной казни через повешение. В связи с позорным и предательским поведением коменданта Кёнигсберга… Фюрер еще раз приказал:

1. Военные командующие, являющиеся комендантами населенных пунктов, которые вместо борьбы до последнего патрона соглашаются с требованием врага о сдаче вверенного им населенного пункта, совершают предательство по отношению к германскому рейху и подлежат осуждению военным трибуналом из-за трусливой сдачи врагу.

2. Комендантами крепостей могут назначаться только фанатичные и надежные национал-социалисты, смелые и крепкие духом бойцы. При этом воинское звание не играет никакой роли. <…>

В этой войне решается вопрос, быть или не быть германскому народу, поэтому каждый должен принять решительное участие в последней битве. Презрение к смерти и смелость войск, стойкая выдержка всех бойцов, независимо от воинского звания, и несгибаемое, уверенное командование неоднократно исправляли положение, которое казалось безвыходным. Командиром немецких солдат может быть только тот, кто ежедневно всеми силами души и тела, всей своей жизнью подает им пример в исполнении воинского долга. Он обязан обладать такими непременными качествами, как энергия и постоянная готовность к бою, иметь твердый характер и непоколебимую убежденность в правоте своего дела. Кто не обладает такими качествами или обладает ими не в должной мере, не может быть командиром и должен уйти.

Поэтому я приказываю:

Если командир подразделения (части, соединения), предоставленный самому себе, считает, что должен отказаться от борьбы, он обязан сначала опросить своих офицеров, затем унтер-офицеров, а потом и рядовых, не желает ли кто-нибудь из них и дальше выполнять приказ и продолжать борьбу. Если такой человек найдется, он обязан передать ему командование, невзирая на воинское звание, и поддержать его. Новый командир воинского формирования берет на себя командование со всеми правами и обязанностями».

С 25 немецкими дивизиями различных родов войск, располагавшими разным боевым составом, с 857 танками и самоходными орудиями и с военно-воздушными силами, которые из-за нехватки авиационного бензина не могли использоваться дольше трех дней, генерал-полковник Хейнрици должен был выиграть битву на Одере и спасти Гитлера и Третий рейх от полного поражения. (На берлинском направлении оборонялись не только войска группы армий «Висла» (3-я танковая и 9-я армии), но 4-я танковая и 17-я армии группы армий «Центр» (Конев прорывал именно фронт группы армий «Центр». – Ред.)

Глава 7
Последняя битва. Прорыв на Одере

В ночь с 15 на 16 апреля Берлин переживал 375-ю воздушную тревогу с начала войны. Около двухсот бомбардировщиков британских ВВС тремя волнами атаковали столицу рейха, чтобы сбросить на нее свои бомбы. За годы войны берлинцы уже успели привыкнуть к звукам, издаваемым эскадрильями бомбардировщиков. Но едва самолеты британцев успели исчезнуть за горизонтом, как в восточных пригородах Берлина зазвенели еще уцелевшие оконные стекла. Небо окрашивается в кроваво-красный цвет: на Одере (и Нейсе. – Ред.) более 40 тыс. русских орудий открывают огонь по немецким позициям. 1-й Белорусский и 1-й Украинский фронты начали русское наступление на Берлин. Чуйков вспоминает:

«Ночь на 16 апреля 1945 года показалась мне очень долгой. Так всегда бывает, когда ждешь решающих событий. Перед рассветом на мой командный пункт вблизи поселка Рейнтвейн приехал Г.К. Жуков. К этому моменту войска армии уже заняли исходное положение. […]

Пять часов утра [московского времени, в Берлине три часа ночи]. Секундная стрелка на часах командующего фронтом подошла к черте, и вмиг стало светло. В ярких всполохах артиллерийской канонады мы увидели над траншеями движущиеся вперед развернутые знамена. Их несли к исходным позициям для штурма. Накатился сплошной гул вулканической мощи. Шутка ли: ударили залпом и продолжали бить и бить 40 тысяч орудий! Казалось, качнулась вся приодерская равнина. Клубы пыли и дыма вздыбились до самого неба. На другой стороне, на западе, все оставалось погруженным во тьму, а здесь, на востоке, занималась утренняя заря.

Артиллерийская подготовка из всех орудий и минометов, усиленная бомбовыми ударами, нанесенными многочисленными эскадрильями бомбардировщиков, продолжалась 25 минут. Сразу вслед за этим под прикрытием огневого вала вперед ринулись пехота и танки».

В ход было пущено оптическое «чудо-оружие» Жукова: «За три минуты до окончания артиллерийской подготовки вертикальный луч прожектора дал сигнал на включение 143 зенитных прожекторов в полосе наступления 3-й и 5-й ударных армий, 8-й гвардейской армии и 69-й армии. В свете этих прожекторов пехота при поддержке танков перешла в атаку, в то время как артиллерия перенесла огонь в глубь вражеской обороны».

То, что в теории кажется полезным, на практике часто оказывает противоположное воздействие. Чуйков не скрывает своего мнения об эффективности применения прожекторов:

«Более сотни сильных прожекторов освещали поле битвы. Хотя наше наступление проходило точно по плану, но реальность внесла свои собственные поправки. Мощные лучи прожекторов уперлись в плотную клубящуюся завесу из гари, дыма и пыли, поднятую над позициями противника. Они проникали сквозь эту завесу не далее чем на сто пятьдесят – двести метров. Согласно приказу атака началась до восхода солнца. Свет прожекторов должен был помочь вести бой в темноте. Но с моего выдвинутого вперед наблюдательного пункта, который находился на высоте 81,5, в нескольких сотнях метров позади выстроенных в ряд прожекторов, мы не могли наблюдать за полем битвы. Только по взрывам артиллерийских снарядов мы могли предполагать, что же там происходило. Как на грех, еще и ветер дул навстречу. В результате непроницаемая мгла окутала и нашу высотку. Прожектора помогали атакующим подразделениям относительно мало. Их поочередно включали и выключали; солдатам казалось, что перед ними возникают препятствия, поэтому они часто теряли ориентацию. Зрение человека не в состоянии быстро приспособиться к быстрой смене света и темноты. Даже тогда, когда в темном помещении загорается обычная лампочка, человек на мгновение теряет зрение. При выключении света или при выходе из ярко освещенного помещения в темноту он не может ничего увидеть до тех пор, пока его глаза не привыкнут к темноте. Поэтому при атаке прожектора не могли сыграть ту роль, которую им предназначал их «изобретатель» маршал Жуков. Вместо пользы они приносили даже вред. На многих участках в полосе атаки подразделения останавливались перед ручьями и каналами, которые пересекали долину, и дожидались рассвета, чтобы рассмотреть препятствия, которые им предстояло преодолеть.

Атака (1-го Белорусского фронта) проходила в полосе фронта шириной 120 километров; участок главного удара находился в районе города Зелов на Зеловских высотах. Чуйков пишет: «Первые полчаса после начала нашего наступления противник почти не вел огня. Его наблюдательные и командные пункты, а также огневые позиции были подавлены нашей артиллерией и авиацией. Сопротивление оказывали лишь немногие уцелевшие пулеметы, самоходки и орудия, укрытые в каменных домах и отдельных окопах».

С большим успехом был применен план обороны генерала Хейнрици, согласно которому подразделения и части, занимавшие передний рубеж обороны, своевременно отводились назад еще до начала артиллерийской подготовки противника, оставляя под обстрел русской артиллерии пустые позиции. Таким образом, солдаты 9-й армии генерала Буссе были готовы встретить атаку пехотинцев 1-го Белорусского фронта почти без потерь в своих рядах. (Автор не прав. В ходе артподготовки немцы понесли тяжелые потери. На их головы артиллерия 1-го Белорусского фронта обрушила 0,5 млн снарядов (или 1 тыс. железнодорожных вагонов снарядов), а за весь первый день наступления 1 млн 236 тыс. снарядов (2,5 тыс. вагонов). Советская авиация, нанося удары по узлам сопротивления, пунктам управления и резервам в глубине обороны немцев, за первый день сбросила свыше 1500 т бомб. – Ред.)

Среди защитников Зелова, этого со стратегической точки зрения важного пункта немецкой оборонительной линии, находился и восемнадцатилетний Герхард Кордес. Его поспешно сформированный парашютный полк окопался на восточной окраине цепи высот. Солдаты были вооружены ручными гранатами, автоматами, карабинами и фаустпатронами. Их поддерживали полдюжины тяжелых зенитных орудий и несколько противотанковых пушек.

«В три часа утра русские орудия и минометы внезапно открыли огонь на участке фронта шириной около 120 километров. Наибольшее сосредоточение артиллерии наблюдалось непосредственно перед городом Зелов на Зеловских высотах. У Герхарда Кордеса сложилось впечатление, что снарядами был перепахан каждый квадратный метр земли.

Неожиданно ураганный огонь прекратился, и яркие конусообразные пучки света уперлись в шоссе Кюстрин– Берлин. Сотни русских танков устремились вперед. В сером сумеречном свете появились толпы солдат, занимавших передний рубеж обороны на равнине, примерно в шестистах метрах от подножия высот. С криком «Русские идут!» они в панике пробегали мимо Кордеса, стремясь укрыться в тылу. Кордес осторожно выглянул из-за бруствера своего окопа, и от того, что он увидел, у него кровь застыла в жилах от ужаса: насколько хватало глаз, перед ним была сплошная лавина тяжелых танков. Когда первый ряд танков приблизился к немецким позициям, Кордес заметил за ним второй ряд, а позади него толпы бегущих пехотинцев.

Потом над его головой с ревом понеслись немецкие снаряды. С гребня цепи холмов сотни зениток открыли смертоносный огонь прямой наводкой по советским танкам. Русские танки вспыхивали один за другим, словно спички, а часть рассеянных артиллерийским огнем пехотинцев отступила назад. Однако те из них, кто пережил огонь немецкой артиллерии, с громкими криками продолжали бежать вперед. Бойцы подразделений, сформированных из военнослужащих люфтваффе, открыли огонь по толпе красноармейцев, и атака начала захлебываться. И хотя несколько русских Т-34 прорвались на флангах, они были тут же подбиты, когда попытались подняться по склону высоты к шоссе, ведущему в Берлин».

Чуйков описывает те же события, увиденные с русской стороны:

«Под прикрытием ураганного огня первые два километра наши стрелковые части и танки наступали за огневым валом успешно, хотя и медленно. А потом, когда путь преградили ручьи и каналы, танки и самоходные орудия начали отставать от пехоты. Взаимодействие между артиллерией, пехотой и танками нарушилось. Огневой вал, точно расписанный по времени, пришлось остановить и переключить артиллерию на поддержку пехоты и танков методом последовательного сосредоточения огня. Уцелевшие орудия и минометы противника ожили на рассвете и начали обстреливать дороги, по которым густо шли наши войска и боевая техника. В некоторых полках и батальонах нарушилось управление. Все это сказалось на темпе наступления. Особенно упорное сопротивление противник оказал на канале Хаупт, который проходил по долине, огибая подножие Зеловских высот. Весенние воды сделали его глубоким и непроходимым для наших танков и самоходных орудий. А немногочисленные мосты обстреливались артиллерийским и минометным огнем из-за Зеловских высот и прямой наводкой закопанных и хорошо замаскированных танков и штурмовых орудий.

Здесь наше наступление еще больше замедлилось. Пока саперы наводили переправы, войска стояли на месте. Произвести какой-либо маневр автомашинам и танкам было нельзя: дороги забиты, а двигаться напрямик по болотистой пойме и заминированным полям было невозможно.

Спасибо нашей авиации. Краснозвездные бомбардировщики, истребители, штурмовики господствовали над полем боя. Они успешно подавляли артиллерию в глубине обороны противника и не позволяли вражеским самолетам атаковать наши боевые соединения. Наконец Хаупт был преодолен. Наши войска начали штурм Зеловских высот».

Юный солдат парашютной части Кордес находился в самой горячей точке боя.

«Когда стало светло, атака противника с тяжелыми потерями для Советов была отбита. Потери среди юных парашютистов оказались незначительными: они были уверенными и почти веселыми. Кордес подумал, что все было не так уж и плохо. Тем не менее он и его боевые товарищи были рады, когда пришел приказ отползать к вершине высоты. На полпути к вершине, в небольшой роще, им было приказано занять новые позиции. Здесь у них был хороший сектор обстрела, а со спины их надежно прикрывали деревья. Они чувствовали себя в безопасности и не знали, что по-прежнему находились на главном рубеже обороны войск генерала Хейнрици и что через несколько часов войска Жукова снова пойдут на них в атаку.

Благодаря тому, что до начала ураганного огня русских он отвел назад большую часть своих подразделений, Хейнрици не только спас жизнь тысячам солдат, но ему удалось также выиграть и время. Когда русские вели огонь по практически покинутым окопам и траншеям, они, очевидно, ожидали засады и поэтому остановились, вместо того чтобы всеми силами продолжать наступление».

Чуйков вспоминает:

«К 12 часам дня войска 8-й гвардейской армии прорвали первые две оборонительные полосы противника и подошли к третьей, которую с ходу захватить не могли. Скаты Зеловских высот оказались так круты, что наши танки и самоходки не могли на них взобраться и вынуждены были искать более пологие подъемы. Эти подъемы шли вдоль дорог на Зелов, Фридерсдорф и Долгелин. Но здесь противник создал сильные опорные пункты обороны. Для подавления и захвата этих опорных пунктов требовался точный и сильный огонь орудий. Артиллерия должна была перейти на новые позиции, ближе к Зеловским высотам.

Я приказал подтянуть артиллерию, организовать взаимодействие между пехотой, танками и артиллерией и в 14 часов после 20-минутного огневого налета атаковать Зелов, Фридерсдорф, Долгелин и захватить Зеловские высоты. Я не сомневался в успехе этой атаки, но и здесь в дело снова вмешались высшие силы, которые победить было невозможно.

Командующий фронтом маршал Жуков, который находился на моем командном пункте, решил ускорить взятие оборонительных позиций противника на Зеловских высотах путем ввода в действие 1-й гвардейской танковой армии генерала Катукова. К этому шагу его, вероятно, побудил телефонный разговор со Сталиным. Этот разговор состоялся в моем присутствии. Жуков доложил, что атака хотя и медленно, но развивается успешно. Правда, я не знаю, что Сталин сказал ему, но, очевидно, он был не очень доволен темпом наступления при нашем подавляющем превосходстве в живой силе и технике. После окончания разговора маршал Жуков отдал устный приказ генералу Катукову и генералу Ющуку, командиру 11-го отдельного танкового корпуса, обогнать части 8-й гвардейской армии, с ходу захватить Зеловские высоты и развить наступление на Берлин.

Я умолял маршала Жукова отменить этот приказ, так как моя армия располагала достаточными силами, чтобы самостоятельно выполнить поставленную перед ней задачу. Я придерживался мнения, что до атаки моей армии на Зеловские высоты нельзя бросать в бой танковые соединения, так как они не смогут выполнить свою задачу и не ускорят темп наступления. Но маршал Жуков не любил отменять свои приказы».

Чуйков уже давно был недоволен теми методами, которыми его главнокомандующий вел наступление. Он подвергает критике не только его последний приказ, но и затею с прожекторами, а также «разведывательные поиски», проведенные за два дня (14 апреля) до самой Берлинской операции: «Я твердо убежден в том, что если бы мы действовали в соответствии с нашей испытанной тактикой, то еще в тот же день, 14 апреля, взяли бы Зеловские высоты. В конце концов, на нашей стороне был момент внезапности. Но сейчас, когда за 48 часов до начала крупномасштабного наступления мы предприняли разведывательный поиск, фактор внезапности был упущен».

Маршал Жуков:

«Серьезной проблемой был момент введения в бой танковых армий. Зеловские высоты необходимо было взять в первую очередь. После совещания со всеми командирами мы решили провести общую атаку при поддержке всей авиации и танков 16 апреля после обеда».

Чуйков вспоминает, как все выглядело в действительности:

«В 12 часов дня танковые колонны трех корпусов двинулись по тем немногим дорогам, которые уже были до отказа забиты боевыми подразделениями 8-й гвардейской армии. Танки 1-й гвардейской армии буквально уперлись в наши тягачи, перетаскивавшие артиллерию, в результате чего маневр вторых эшелонов дивизий и корпусов оказался скованным. Должен сказать, что 8-я гвардейская армия располагала и своими немалыми танковыми силами. Боевые подразделения были вытеснены с дороги и продвигались, точнее говоря, с трудом тащились по заболоченной пойме реки вперед. Но нам было не привыкать преодолевать различные трудности. Помогая друг другу, пехотницы и танкисты отважно громили гитлеровцев, выбивая их с оборонительных рубежей.

Во второй половине дня небольшой успех обозначился на правом фланге армии, на участке 4-го гвардейского стрелкового корпуса, как раз там, где танковые корпуса не занимали дороги.

47-я гвардейская стрелковая дивизия под командованием генерал-майора Шугаева, наступая севернее шоссейной дороги Кюстрин – Берлин, преодолела сопротивление противника, захватила несколько господствующих высот севернее города Зелов, перерезала железную и две шоссейные дороги, идущие от Зелова на Букков и на Гузов».

После обеда 16 апреля генерал Кребс поздравил по телефону генерал-полковника Хейнрици с успешным ходом первого дня боев. Хейнрици несколько охладил оптимизм генерала Кребса. Он доложил, что сражение ведется не только за Зеловские высоты: 9-я армия подвергается атакам справа и слева от города Зелов. Хейнрици сослался на свой первый доклад об общем положении на фронте. Позднее, в 16.45, произошел телефонный разговор между начальником оперативного отдела штаба группы армий «Висла» полковником Гансом Георгом Айсманом и главным командованием сухопутных войск, в котором нашло отражение истинное положение дел на фронте в районе Одера:

«Крупномасштабное наступление русских на позиции 9-й армии после очень упорного и стойкого сопротивления привело к возникновению чрезвычайно напряженного положения в трех местах.

Во-первых, южнее Франкфурта-на-Одере; во-вторых, юго-восточнее Зелова; в-третьих, восточнее и северо-восточнее Врицена. В общем и целом положение выглядит следующим образом:

Хотя 9-я армия ввела в бой все имеющиеся у нее резервы, чтобы в ходе немедленных контратак и контрударов отбросить назад прорвавшегося противника, ей не удалось удержать основную часть переднего края обороны. Из всех резервов к настоящему времени осталась незадействованной только 25-я моторизованная дивизия. С учетом развития положения ее придется ввести в бой для нанесения контрудара.

Требование командования группы армий «Висла»: высвободить 18-ю моторизованную дивизию для использования в полосе обороны 9-й армии. Командование группы армий настаивает на том, чтобы уже сегодня ночью дивизия была передислоцирована в район восточнее Мюнхеберга, чтобы с ее помощью предотвратить прорыв противника через город Зелов.

В частности: силы южнее Франкфурта-на-Одере с несколько меньшей танковой поддержкой. В настоящее время противник снова выбит из населенных пунктов Обер-линдов и Унтерлиндов (северо-восточнее Визенау), под Пинкенхердом отброшен назад. Противник восстановил в опорных пунктах линию фронта севернее от Ф. [Франкфурта-на-Одере], восточнее перед поселком Брисков и строго южнее Маргаретеншахт, Малхов снова занят нашими войсками, то же самое относится и к Кюстринским высотам. В настоящее время новое наступление противника из района Лоссов на юго-запад и северо-западнее Кюстринских высот через железнодорожную линию. Противник продвинулся до учебного плаца, бой в самом разгаре. Фронт южнее Франкфурта-на-Одере еще держится. Но здесь замечено дальнейшее подтягивание вражеских резервов. Что касается этого участка обороны, то положение здесь неблагоприятное, так как все наши резервы уже задействованы.

Восточный фронт крепости подвергся слабым атакам. За Франкфуртом противник лишь немного продавил фронт вплоть до автострады, идущей на запад, мы снова отбили Шонфлинс. Передний край обороны, существовавший на момент начала сражения, остается неизменным. Маллнов в наших руках, здесь удалось отразить очень мощную атаку, поддержанную 40–50 танками. На этом участке полное сохранение переднего края обороны, существовавшего на момент начала сражения.

Вражеская артиллерия вела огонь по старому переднему краю обороны. <…> В районе Заксендорф атаки в западном направлении мощных танковых соединений. Противник занял высоты восточнее Фридерсдорфа, а также по обе стороны от Людвигслуста.

Здесь дивизия «Курмарк» проводит контратаку, пока нет донесений об исходе боя. Здесь находится основной район обороны. Через Гёрлиц и Кюстрин наступление крупных моторизованных сил (возможно, что это атака танковой армии). Высоты до Вирбига в наших руках. Наша атака на вокзал в Вирбиге, Ной-Лангеов пока держим. То же самое относительно нескольких опорных пунктов на железнодорожной линии. Альбертиненхоф в наших руках. Передний край обороны образует выступ до района Амт– Воллуп. Здесь находится командный пункт полка, ведущего оборону. Передний край обороны проходит у Фосберга и вокзала Лечина. Лечин взят крупным танковым подразделением противника. К западу от него обстановка неясная. По моему мнению, там нет сплошной линии фронта, а только несколько опорных пунктов на железнодорожной линии, проходящей через Позедум на Барним. От Барнима в направлении на Альт-Треббин движется отряд из 40–50 танков. Атака на Херренхоф. Положение неизвестно.

В полосе обороны 5-й егерской дивизии все попытки Советов переправиться успешно отбиты, кроме небольшого плацдарма под Цакерикером. Площадь этого плацдарма не установлена, он подвергается постоянным атакам. Местные резервы дивизий понесли за сегодняшний день очень большие потери, особенно из-за огня тяжелых орудий. Ураганный огонь в течение двух с половиной часов, перешедший в сильное сосредоточение огня, чтобы разрушить опорные пункты, значительный расход боеприпасов, в атаках принимали участие группы от 40 до 50 или даже 60 танков. Русские применяют авиацию, атакующую волнами, в настоящее время бомбардировке подвергаются позиции и в глубине нашей обороны.

Наши потери бронетехники незначительные. Прежде всего, в XI танковом корпусе СС. Расход боеприпасов в XI танковом корпусе СС составил около 54 % от нормы обеспечения. Основная нагрузка легла на плечи пехоты и моторизованных частей. Завтра ожидаем продолжения этого наступления. Из-за понесенных потерь завтрашний день обещает стать еще тяжелее. Основные районы обороны Кюстрин, Зелов и Врицен».

Чуйков о положении дел на русской стороне:

«57-я гвардейская дивизия, которой командовал генерал П.И. Зализюк, вечером [16 апреля] вела бой уже за станцию Зелов.

На фронте 29-го и 28-го гвардейских стрелковых корпусов, наступающих к югу от Зелова, части подошли вплотную к Зеловским высотам, но организовать одновременный удар по опорным пунктам противника всеми силами не смогли. Темнота не позволила развить наступление. Задачу дня армия [8-я гвардейская] не выполнила – Зеловские высоты были взяты только частично. Не справилась с этим и введенная в сражение 1-я гвардейская танковая армия: она не смогла развернуться и остановилась на дорогах в пойме Одера.

Наш сосед справа – 5-я ударная армия генерала Берзарина к исходу дня его вышла лишь на рубеж Альте – Одер.

Сосед слева – 69-я армия под командованием генерала Колпакчи 16 апреля и вовсе не смогла продвинуться вперед».

В своих мемуарах Жуков самокритично отмечает: