Текст книги "Совершенно секретно"

«Выбирают дамы»

Вечер сверкал огнями неоновых ламп. Красными, зелеными, синими… Настоящий водопад света то отражался в асфальте, то молниеносно взбирался на темные стены зданий, чтобы рассыпаться в вышине, где-то над крышами, в оранжевом небе. Сквозь гостеприимно открытые двери многочисленных баров и пивных доносились дробные и визгливые звуки различных музыкальных устройств. В подъездах заведений стояли швейцары и вели охоту за колеблющимися клиентами.

– «Золотая подкова»! Новинка! Это невиданное зрелище, господа! Выпивка без всяких ограничений! Умеренные цены!

Дверь в бар своей формой напоминала большую подкову, да и швейцар в том же духе: по-кавалерийски кривоногий, в яркой желто-сине-алой униформе – прямо жокей с картинки.

Коллинз и Хансен подошли к двери. Швейцар вытянулся, приложил два пальца к фуражке.

– Прошу, прошу, господа! Проходите, господа! Вы найдете здесь самых красивых женщин и лучших лошадей. О, вы никогда не разочаруетесь! – Он широко распахнул дверь, и страшный поток звуков вырвался наружу: к визгу джаза примешивалось ржание лошадей и взвизгивание женщин. В такт «музыке» хлопали кнуты жокеев.

Лицо Коллинза сияло. Хансен угодил его вкусам с удивительной точностью. Это как раз то, о чем он и мечтал. Они прошли в глубь бара и присели за столик в самом углу, возле арены. На круглом манеже стояло штук пять лошадей. Все они нетерпеливо рыли копытами опилки. Кавалеры пытались помочь своим дамам занять седла. Высокий парень с размаху подсадил свою даму на спину покорно стоящей пегой лошади. Со стороны показалось, что дама прямо-таки перелетела по воздуху, ее черные локоны рассыпались, Коллинз, округлив глаза, вдруг сказал:

– Черт возьми… – И замолк.

Вновь загремел джаз, и лошади пошли по кругу рысью, потом перешли в галоп. Дамы взвизгивали, мужчины кричали от восторга. Поднялся адский шум. Коллинз, не отрывая глаз от дамы с черными локонами, влил в себя три рюмки виски подряд.

Музыка заиграла медленнее, и лошади вновь перешли с короткого галопа на рысь. Вспрыгнув на барьер, Хансен подождал, пока с ним не поравнялась пегая лошадка, на спине которой восседала черноволосая дама. Ее кавалер держался на своем рысаке рядом с ней.

– Тпррр… – закричал Хансен лошади. К его удивлению, пегая лошадка сразу же остановилась.

– А ты не будь любопытным, мой дорогой! – бросил Хансен кавалеру и с силой ударил по крупу скакового жеребца, на котором тот восседал; жеребец сразу же пустился вскачь.

Черненькая посмотрела на Хансена так, что трудно было понять, возмущена она или ей ужасно весело. Сверкнув глазами, спросила:

– В чем дело?

– Я хочу обратить ваше внимание… – настойчиво сказал Хансен.

– На что?

– На меня! – весело закончил Хансен и, легко подхватив даму, галантно вынес ее на руках прямо на танцплощадку.

Вокруг одобрительно засмеялись, дама была в восторге. Легкая и грациозная, она сразу же уловила темп той какофонии, которую издавал оркестр. Возможно, что подобный способ похищения ее вполне устраивал. Устраивала эта заполненная женщинами и лошадьми конюшня и Коллинза: во всяком случае, здесь можно было совершенно безопасно назначать любые свидания, что для него не было безразличным.

Во время танца дама занималась внимательным разглядыванием Хансена и, наконец, спросила его:

– Вы американец?

– К сожалению, нет… – с опечаленной миной ответил Хансен. – Но мой шеф, вон там, возле бара, прямо из богом благословенной страны… А вы? Вы берлинка?

Черненькая откровенно улыбнулась.

– Я из Баварии. Из самого Гармиша…

Тем временем кавалеру дамы удалось отделаться от своего жеребца. Его возмущенное лицо то там, то здесь мелькало между танцующими парами. Наконец он оказался рядом с Хансеном и крепко хлопнул его по плечу.

– Вас зовут к телефону! – сказал он.

Хансен сделал удивленный вид, потом рассмеялся.

– Да, у меня заказан разговор-молния!

Глазами поискал Коллинза. Тот уже пробирался к нему, раздвигая своими широкими плечами толпу.

– Разрешите представить, – сказал Хансен, – директор Коллинз из «Конкордии». Не побудете ли вы одну минутку в обществе моего шефа, прелестная дама?

Черненькая кивнула. Ее кавалер крепко взял Хансена за плечо.

– Ну, идем, покажешь мне телефон.

А когда они вышли в вестибюль, Хансен не дал парню даже как следует размахнуться: короткий удар – и парень уже лежал на полу, закатив глаза. Хансен поднял его за воротник и хорошенько встряхнул.

– Сожалею, мой малыш! – сказал он и сунул в его ладонь пять марок. – Вот купи себе пива. А дама эта не для тебя…

Парень все еще не мог успокоиться, но Хансен подтащил его к выходу и вручил швейцару.

– Шляпу и такси для молодого человека, – сказал он.

Хансен застал свою даму оживленно болтающей с Коллинзом. Они уже почти пришли к согласию по многим жизненно важным вопросам. Коллинз косо взглянул на вернувшегося Хансена.

– А мы как раз договорились с Лиз немного поразвлечься, – сказал Коллинз.

– А я только хотел пригласить вас на танец, – с опечаленным видом сказал Хансен черненькой.

Лиз – так звали черненькую баварку – посмотрела на Хансена в нерешительности. Возможно, тут сыграли роль серебряные виски Коллинза или его положение (директор!), но Лиз прижалась к Коллинзу и виновато сказала:

– Выбирают дамы!

Хансен огорченно пожал плечами.

– Это один из немногих отказов, мадам, который меня действительно огорчил.

Коллинз отвязал от шнурка автомобильный ключ.

– Берите машину, Хансен, и развлекайтесь. Где я найду вас?

– Поеду в «Рикси»… Спать…

Коллинз оглушительно расхохотался.

– Счастливой охоты! Ни пуха ни пера!

Ищейки

Еще рано утром Хансену стало ясно, что его непосредственный начальник не предоставит его опасностям и соблазнам большого города без должного наблюдения. Три года пребывания Хансена в Вюрцбургском центре не прошли даром, с чем-чем, а уж с практикой тайного наблюдения он был хорошо знаком. Для него не представляло труда догадаться по натянутым улыбкам Коллинза: началась какая-то возня за его спиной. Тому были и прямые доказательства. Например, сегодня утром в самолете: «Теоретически этим предателем являетесь вы…» И позже, когда они мчались в Берлин: «Больше я не хочу получать подобных открыток из Польши…» В военной разведке этого государства стало традицией при малейшем подозрении прикреплять для слежки пару ищеек. Сомнительно только, что Коллинз сам пришел к этим подозрениям. Тут видна рука полковника Рокка, безусловно, полковник уже в игре. А, вот и они. Хансен сразу же узнал их автомобиль, когда подгонял «оппель» на стоянку перед отелем «Рикси». Он спокойно захватил свой чемоданчик, запер «оппель» и направился в слабо освещенный вестибюль отеля.

– Надеюсь, путешествие прошло успешно, господин Хансен? – приветствовал его портье.

– Благодарю, благодарю… Но я чертовски устал.

Портье понимающе кивнул.

– Ваша комната на втором этаже…

На лестнице Хансен повернулся к портье и сказал:

– Кто бы ни звонил, я прошу меня не беспокоить, меня нет ни для кого.

– О господин Хансен, я выключу телефон! Как обычно.

Портье открыл дверь номера, выключил телефон и, пожелав спокойного отдыха, вышел.

Как и большинство западноберлинских отелей, «Рикси» почти пустовал. Ни одного человека в длинных коридорах, освещенных матовым светом ночных ламп. Хансен запер за собой дверь и занялся всем тем, чем бывает занят любой постоялец, укладывающийся спать в гостинице. Разложил чемоданчик, достал пижаму и ночные туфли. Зажег и погасил свет в ванной комнате. Проделав все это, Хансен надел темный нейлоновый плащ и осторожно вышел из ванной комнаты в коридор. Там было по-прежнему пусто. Эту дверь Хансен запер особенно тщательно, спрятал ключ в карман и, стараясь не шуметь, выбрался из отеля по боковой лестнице. Через этот подъезд, выходящий в темный двор, отель получал ящики с продуктами для ресторана и другие товары. Хансен спешил недаром. Пока он не погасил света в своей комнате, можно было быть уверенным, что ищейки продолжают наблюдать за окнами его комнаты. Но как только свет погас, они сразу же должны были взять под наблюдение все здание целиком. Все обошлось благополучно. Один из сыщиков вернулся после обхода здания в автомобиль, снабженный передатчиком, и, позевывая, сказал в микрофон:

– Ничего особенного… Похоже, что лег спать… Есть, буду докладывать каждый час. Все…

Его коллега заворочался на заднем сиденье.

– Ночь будет долгая… – сказал он и сонно посмотрел на темные силуэты домов. – Будем дежурить по очереди. Разбудишь, когда придет мое время.

Манфред

На соседней улице Хансен отыскал серый автомобиль и быстро вошел внутрь. Машина сразу же двинулась с места. В сумраке вспыхивали огни реклам, освещая угловатый профиль крупного пожилого мужчины, сидящего рядом с Хансеном.

Чья-то рука протянула Хансену коробку с сигаретами. Как бы в ответ он вытащил из кармана свою пачку сигарет, нащупал среди них одну и, вытащив до половины из пачки, предложил своему соседу.

– Новости из Вюрцбурга, – сказал он.

Полковник, сидящий рядом с Хансеном, был тем самым пожилым человеком, который председательствовал на заседании в управлении государственной безопасности. Основным вопросом, как, возможно, помнит читатель, было обсуждение агрессивного плана, разработанного в главном управлении во Франкфурте.

Привычным движением полковник развернул сигарету и извлек из нее маленькую кассету для микропленки. Спрятал ее в карман и, улыбаясь, сказал Хансену:

– Товарищ Лоренц, у вас найдется часа два времени?

– Даже три… – в раздумье сказал Хансен. – Но, между прочим, перед моим отелем…

Полковник показал Хансену на шофера, и тот сразу же обернулся. Машину вел тот самый сотрудник контрразведки, который тогда, на заседании, предложил кандидатуру Хансена-Лоренца для запланированной операции. «Шофер» негромко сказал:

– Нам непрерывно сообщают обо всем, чем занимаются те двое, перед отелем… Так как же, товарищ полковник, к плавательному бассейну?

Полковник кивнул.

– Да. – И посмотрел на Хансена. – К вашему мальчугану, товарищ Лоренц…

Хансен сидел молча. Он не видел своего сына вот уже целых три года. Пришлось уйти, исчезнуть… Оставить одного, а Манфреду было тогда чуть больше десяти лет.

– Хорошо, что вы об этом подумали, – сказал он.

В огромном здании плавательного бассейна на Гартенштрассе проходили состязания среди юношей. Зал был освещен мощными прожекторами, и вокруг царила та особенная атмосфера, которая так дорога каждому настоящему спортсмену. Облицованные сверкающим кафелем стены отражали яркий свет. Зелено-синяя прозрачная вода пенилась за пловцами. Высокий зал дрожал от криков возбужденных зрителей. Еще бы, сегодня должно было решиться, кто будет первым в состязании вольным стилем на сто метров.

С верхней галереи был виден весь зал. Публику сюда не пустили. Полковник подал Хансену небольшой театральный бинокль.

– Смотрите, он там… – сказал он.

Хансен увидел мальчишек, множество голых и мокрых мальчишек, широко разевавших рты в восторженных криках. А среди них… Хансен слегка вздрогнул. Он увидел пожилого, намного старше, чем он, Хансен, человека. Старость избороздила его лоб. Да, это Вильгельм Гартман, друг. А рядом с ним тоненький мальчик в плавках – Манфред.

– Как он вырос! – сказал Хансен, не отрывая бинокля от глаз. – Три года – большой срок… И если он меня иногда вспоминает, то что он думает обо мне?

– Он считает вас по меньшей мере самым плохим человеком на земле, – сказал полковник.

Они покинули галерею.

Машина мчалась по ночным улицам, а тем временем в зале плавательного бассейна токарь Вильгельм Гартман беседовал со своим подопечным Манфредом Лоренцом. С того самого дня, как Лоренц удрал куда-то на запад, Гартман, как мог, заменял Манфреду отца.

– Ну, брат, ты несся, как проходящий поезд! – Гартман похлопал Манфреда по голым плечам. – Поздравляю, Манфред!

– Вообще вышло ничего, ладно, – сказал Манфред. – Да лучше нужно. Ты еще будешь здесь, дядя Вилли?

– Я на минутку вырвался. Уезжаю утром, вот зашел попрощаться.

– Ты уезжаешь надолго?

– Не очень… На одну неделю. Может быть, смотря по обстоятельствам, немного задержусь. Ну, что тебе привезти?

– Вот если бы ты достал мне такую длинную трубку, чтобы плавать под водой, но только длинную.

– Трубку? Будет сделано, Манфред, будет сделано…

Они по-товарищески простились.

– Будь здоров, дядя Вилли, – сказал Манфред.

Манфред медленно опустил руку. Потом, будто что-то вспомнив, сделал такое движение рукой, будто хотел позвать Гартмана, но тот уже затерялся в толчее у выхода из зала.

Мимо прошлепал в широких сандалиях на босу ногу тренер Манфреда Эрвин. Остановился, покачал головой.

– Что это ты сидишь, как надгробный памятник, Манфред? У тебя отличное время!

Манфред вдруг повернулся и бросился от него.

– Стой! – крикнул тренер и быстро поймал его за руку. – В чем дело, Манфред?

– Дядя Вилли уезжает, – вдруг всхлипнул Манфред.

– И это все? Не рассказывай мне сказки!

– Я хотел что-то спросить…

– Ну, что ты еще придумаешь?

– Хотел спросить… Винни мне только что сказал…

– Ах, Винни! Из нашей команды? Ну тогда речь идет не о плавании, в этом я уверен…

Манфред увидел, что теперь он не сможет не рассказать всего.

– Винни сказал, мне нет никакого смысла дальше тренироваться.

– Почему это? – удивился тренер. – Ты же из лучших!

– Это не важно, это все равно… Винни сказал: ты тренируешься и тренируешься, а как придет время выступать на Западе, так тебя не возьмут, потому что твой папа убежал из нашей республики.

Тренер обнял Манфреда за плечи.

– Не говори чепуху, Манфред! Ты же не виноват, что твой отец куда-то там сбежал. Никакого это не имеет значения.

* * *

Серая машина мягко неслась по асфальту. Майор, сидевший рядом с шофером, прижав наушник к уху, сказал прямо в микрофон рации:

– Вас понял, спасибо!

Дом прессы. Новый мост. Еще одна стройка Фридрихштадта. Хансен только раз или два выглянул в окно.

– Вернусь домой, а мальчик… Как мне будет трудно его убедить… – говорил он негромко полковнику. – Да, это не легче, чем работа в Вюрцбурге.

Полковник задумчиво кивнул головой.

– Вначале будет трудно, очень трудно…

Полковник сделал короткий жест шоферу, и тот повел машину быстрее. Вскоре машина свернула на пустынную улицу вблизи здания больницы и остановилась. Полковник предложил Хансену сигарету из своей пачки. Несколько затяжек они сделали молча. Потом полковник начал говорить. Его голос звучал как-то по-особому трезво и холодно.

– Мы вас вызвали, товарищ Лоренц, вот почему. У нас есть для вас задание необычайной важности.

Хансен поднял голову. Важное задание? Это сразу же все проясняло. Он чувствовал где-то в глубине души, что означает это задание для него. Ведь потом все – прощай, Вюрцбург.

– Главное управление, – продолжал полковник, – передало майору Коллинзу оперативный план для проведения операции «Е». Передало буквально на днях. Вы должны разузнать, где Коллинз прячет папку с планом. – Голос полковника вдруг задрожал от волнения, он почти заклинал. – Товарищ Лоренц, план операции «Е» нужно добыть обязательно. Он должен быть здесь, у нас. И в оригинале! Как и чем мы сможем вам помочь, об этом и давайте сейчас говорить.

Полковник стал подробно развивать разработанный им и его сотрудниками план. Хансен поразился осведомленности своих товарищей. Он даже невольно улыбнулся. План полковника незачем было изменять, он принял его сразу и сразу же поверил в него.

– Все ясно? – спросил полковник.

– Думаю, все… – ответил Хансен.

– Вот что, товарищ Лоренц. Если мы своевременно опубликуем оперативные планы противника, то тем самым нанесем ему такой удар, после которого все его подготовительные мероприятия ничего не будут стоить. Само собой разумеется, что со стороны армии будут приняты соответствующие меры, независимо от успеха или неуспеха вашей работы в Вюрцбурге.

– Понимаю, – сказал Хансен.

Майор, сидевший впереди, заканчивал очередной разговор по радиотелефону.

– Товарищ полковник, – сказал он. – Мне только что доложили: один из сыщиков прошел в отель «Рикси» и сейчас разговаривает с портье. Второй находится в машине. Он целый час следил за вторым выходом из гостиницы.

Полковник вопросительно посмотрел на Хансена. Тот улыбнулся.

– Мне пора возвращаться.

Хансен пожал руки сидящим в машине.

– Побывать дома, что может быть чудесней! Спасибо вам всем!

Человек у стены

Терпение у сыщиков иссякло. Это было действительно скучнейшее задание – часами вот так сидеть и разглядывать фасад «Рикси». У них не было никакого желания дожидаться рассвета. Осторожный разговор с дежурным портье не дал никаких результатов.

– Парня нужно проверить, – проворчал один из сыщиков, доставая отмычку. – Нужно убедиться, там ли он?… Ты оставайся в машине, а я подымусь с заднего бокового хода. Идет, Винке?

Хансен уже давно стоял за будкой телефона-автомата. Он видел, как крепыш Билл скрылся в боковом подъезде отеля. Теперь пора!.. «Лучше обожди!» – с сотню раз вбивали ему в голову во время обучения, но сейчас этот совет ему никак не мог пригодиться. Парень оставил за собой дверь приоткрытой. Хансен на цыпочках подбежал к двери и проскользнул внутрь. В полуосвещенном помещении тишина… Ни звука… Хансен бросился к лестнице. Там, во втором этаже, расхаживал кто-то – вероятно, портье. Шаги были спокойными и уверенными. Куда же девался этот парень? Взгляд Хансена остановился на металлической сетке лифта. Ах, вот что, парень решил подняться на лифте! Он сейчас как раз между этажами. Мысль сверкнула подобно молнии. Молния, нарисованная ярко-красной краской на ящике с электрическими выключателями отеля «Рикси», – вот что ему нужно сейчас, вот что он искал! Хансен одним прыжком был у ящика, распахнул дверцу. Пальцы пробежали по рядам пробок; теперь быстро нажать кнопки выключателей. Одна, вторая… Свет сразу же погас во всем здании. А сейчас быстро к лифту! Где здесь кнопки, отправляющие лифт на тот или иной этаж? Отправим парня повыше, на седьмой этаж! Теперь нужно ждать портье…

Тот появился с электрическим фонариком в руке. Тяжело вздыхая и недовольно ворча, отпер решетчатую дверь, преграждающую вход на лестницу. Вот он уже возится у электрического щита. Вспыхнул свет, и сразу же раздался шум заработавшего лифта. Билл отправился на седьмой этаж. Портье не успел повернуться, как Хансен уже проскочил по лестнице вверх, пробежал коридор и отпер дверь в ванную комнату.

Затем он быстро разобрал кровать, сбросил костюм. Скорее надеть пижаму! Он должен иметь вид человека, который спокойно спал всю эту ночь. Теперь навинтить насадку на дуло пистолета и ждать…

Не прошло и минуты, как в коридоре раздались чьи-то приглушенные шаги. Еще несколько секунд, и ручка двери дрогнула. Парень умело работал отмычкой. Хансен был наготове и, когда ручка повернулась до отказа, резко распахнул дверь.

Билл перепуганными глазами уставился в черный зрачок пистолетного дула. Хансен свободной рукой достал пистолет из кобуры, висевшей на левой подтяжке Билла, и, указав на стену своей комнаты, скомандовал:

– Смелее, малыш!

Билл хотел обернуться, но, поглядев на бесшумный пистолет в руках Хансена, повиновался.

– Повернуться к стене! Вот так… – деловито распоряжался Хансен. – Лицом к стене! Обопрись ладонями! Ноги дальше, еще дальше… Ты же сам знаешь, малыш!

Билл теперь стоял в положении, которое полностью исключало бегство. Достаточно было оторвать от поверхности стены хотя бы одну руку, как он неминуемо должен будет упасть. Положение было более чем неудобное. Билл застонал.

– Спокойно, малыш! Нужно немного потерпеть!

Хансен подошел к телефону, не отрывая взгляда от Билла, поднял трубку.

– Мне станцию, будьте добры…

– Хеллоу! Это вы, Хансен? Что случилось?… У вас посетитель? Какой посетитель?… Откуда?… Бросьте ваши штучки, Хансен!.. Вы думаете, из восточной зоны? Ах, так… Никакого шума, Хансен! Не нужно привлекать внимание… Ваш номер комнаты?… Этаж?… Хорошо, мы сейчас приедем.

Коллинз бросил трубку.

– Чертов парень! – выругался он.

Хансен выглядывал из окна, приподняв штору, когда в его номер ввалился Коллинз. Вид Коллинза позабавил Хансена. Майор стоял посредине комнаты, широко расставив ноги, красный от возмущения. На Хансена он не смотрел. Все его внимание занял «разведчик из восточной зоны», который все еще стоял у стены, повесив голову. Потом он покорно протянул руки, и Коллинз застегнул наручники.

– Второй удрал на машине, майор, – сказал Хансен.

– Поймаем, не уйдет, – ответил Коллинз и, обращаясь к кому-то за дверью, сказал: – Уведите этого парня.

В комнату вошли двое в штатском, и Билл, понуро наклонив голову, вышел за ними.

– Как это случилось? – спросил Коллинз.

Хансен спокойно свинчивал насадку с пистолета. Повернувшись спиной к Коллинзу, открыл тумбочку.

– Да я за этими ребятами наблюдаю уже три часа, майор!

– Ну уж сейчас можете спокойно ложиться спать, – покровительственным тоном произнес Коллинз. – Зеленые парни, Хансен… – продолжал он, доставая сигареты. – Но вот что, портье ничего не знает! Отель имеет боковой вход.

– Здорово сделано, шеф. Ни у кого никаких подозрений.

Хансен присел на край кровати и спокойно зевнул.

– Ну и устал я, майор! Вы уж извините меня…

– Что за разговор? Сейчас же ложитесь спать! – в голосе Коллинза прозвучала прямо-таки отеческая забота. – Который сейчас час?

– Половина первого, майор.

– Ну тогда мы еще поспим, Хансен. Наша машина вылетает точно в десять утра.

Он кивнул Хансену и вышел из номера.