Текст книги "Многобукаф. Книга для (сборник)"

– Это все ты виновата, – злобно прошипела Ведьма.

– Я?! – возмутилась Добрая Фея.

– А то кто же? Это ведь ты отменила мое благословение.

– И ты называешь это благословением? Умереть в 16 лет от укола веретеном?

– Дура! Я же не о благе принцессы заботилась, а о благе народа. Ну, выросла она, ну, стала королевой. И кому это пошло на пользу?

– Ну, хватит! – рявкнула Королева Червей. – Палач, отрубить им головы!

– Итак, ты спас ребенка из огня.

– Спас.

– А сам погиб?

– Да, вот так получилось.

– Понятно. Ты уже знаешь, что от этого твоего поступка зависела дальнейшая судьба мира?

– Да, мне уже сказали.

– Ну хорошо… Давай посмотрим, что получилось. Страница 128396350992-я, шестой абзац. Угу. Из этого ребенка вырастет великий злодей, теоретик и практик геноцида, кровавый диктатор. Ну что ж, тебя можно поздравить.

– Значит, из-за меня Зло победит?..

– Это пока неизвестно. Но вот если бы ты не полез спасать из огня постороннего ребенка – можно было бы сказать, что Зло уже победило.

Принцесса вздрогнула от поцелуя и открыла глаза.

– Уже?

– Уже, – эхом отозвался рыцарь в белом.

– Спасибо.

– Не за что.

Принцесса села на кровати и улыбнулась.

– Как долго я тебя ждала… лет сто, наверно.

– Дольше, – ответил рыцарь.

– Триста?

Рыцарь помолчал, потом неохотно выдавил из себя:

– Дольше. Гораздо дольше.

– Ааа… – Принцесса неловко поежилась. – Ну… ты все-таки пришел. Мой рыцарь на белом коне.

Рыцарь криво усмехнулся и бросил взгляд за окно, где пасся на дворцовой клумбе его конь.

– Он не белый, – тихо произнес рыцарь. – Он просто бледный.

Тезей шагал по лабиринту, держа наготове меч. Где-то впереди его ждал Минотавр, которого надо убить. Сквозь пальцы левой руки убегала и ложилась на пол тонкая шелковая нить, даря надежду на возвращение.

Одно лишь настораживало: таких нитей под ногами валялось подозрительно много…

– Эй, Василиса!

Змей вложил шесть пальцев в пасти и оглушительно свистнул.

– Чего тебе? – высунулась с балкона Василиса.

– Я подарок тебе принес. На, лови!

Змей закинул на балкон трепыхающийся сверток.

– Традиция такая есть, – пояснил он. – Ужин отдавать врагу. А ты ж у меня – самый гнусный враг!

– Ну спасибочки. А что там?

– Не «что», а «кто». Иван-царевич там. Конь был на обед, а молодец – на ужин. Ладно, приятного тебе аппетита, а я пошел.

Змей развернулся и потрусил прочь. Василиса развязала сверток, заглянула внутрь, подозрительно пощупала подарок и завязала снова.

– Эй, слуги мои верные! – позвала она. – Отнесите это на кухню. Накормить, напоить, в баньке попарить. И подать мне ужин в постель.

– Уже скоро, Джимми, – бормотал Бен Ганн, продираясь сквозь заросли. – Еще несколько минут – и мы выйдем на место. Да-да, я совершенно уверен, что это где-то здесь. Флинт мне сам рассказал. Конечно, старый шакал был при смерти и бредил, но у меня было достаточно времени, чтобы разобраться. Хе-хе, уж чего-чего, а времени у меня точно было достаточно!

– Как сейчас помню, – продолжил он, на ходу вытирая пот рукавом, – Флинт доживал свои последние часы, и Сильвер ни на шаг от него не отходил. Но даже Сильверу иногда надо отлучиться… ну, ты понимаешь меня, Джимми. И я улучил момент, зашел в каюту Флинта. Флинт умирал страшно, он весь горел, в его глазах стояло безумие. Но он узнал меня и подозвал к себе – таким властным голосом, как будто и не был болен. «Слушай! – прошептал он. – Все… сложено… сто сорок восемь… от семи… тысяча двести два… от Б… как Бернард… два с половиной метра… до центра… вход закрыт взрывом… повтори…» Я повторил, Флинту не понравилось, я повторил снова, но Флинт меня уже не слышал, он опять начал бредить. Требовал, чтобы ему подали соль, потом захотел воды. Под конец он и вовсе перешел на бессвязные выкрики, я испугался и выбежал из каюты, едва не попавшись Сильверу. А через час Флинт умер.

Бен Ганн тонко захихикал и, раздвинув кусты, указал рукой:

– Здесь, Джимми. Здесь старый Флинт закопал наше звонкое золото!

– Крррэкс-пэкс-фэкс! – торжественно проорал попугай.

Впереди, на поляне, широко раскинув усыпанные пиастрами ветви, зеленело Золотое Дерево.

Старый Том, позевывая и шаркая шлепанцами, спустился по лестнице и открыл дверь. В прихожую тут же ворвался закованный в латы рыцарь с обнаженным мечом и полу безумным взором.

– Где он?!

– Кто? – спросил Том, зябко ежась от сквозняка в линялый халат.

– Черный Колдун. Где его покои?

– Ааа… – Том зевнул и махнул рукой в сторону лестницы. – Там, на втором этаже.

Рыцарь помчался наверх, грохоча сапогами и перепрыгивая через ступеньки. Том пожал плечами, закрыл дверь и неторопливо поднялся следом за рыцарем.

– Где он? – набросился на Тома рыцарь. – Его здесь нет!

– Хм? – приподнял брови Том.

– Я нашел его спальню, постель еще теплая! А вот его одежда! – Рыцарь сунул Тому под нос черную мантию, зажатую в потном кулаке. Том мягко отстранил кулак от своего лица.

– Если бы ты поменьше шумел, – укоризненно произнес он. – Колдун бы и сейчас спокойно спал в своей постели.

– Но ведь он только что был здесь, – наседал рыцарь. – А где он теперь?

– Да где угодно, – пожал плечами Том. – Это же колдун.

– Ты хочешь сказать, что он может находиться прямо здесь? Невидимка?

Рыцарь резко развернулся и махнул мечом вокруг себя.

– Осторожно, в меня не попади, – попросил Том.

Рыцарь злобно выругался и сплюнул на постель Колдуна.

Том поморщился.

– А зачем тебе Колдун? – спросил он.

– Чтобы убить, конечно, – рыцарь даже удивился такому странному вопросу. Том задумался, потом уважительно кивнул.

– Понимаю. Ну что, тоже неплохое развлечение.

– Я для пользы дела!

– Еще лучше.

– Ты не понимаешь! Я – рыцарь, я давал обет бороться со злом…

– А Черный – обязательно значит плохой? – перебил Том.

– Конечно! – воскликнул рыцарь, и тут же смутился. – Ой, извини…

– Ничего, я привык, – холодно отозвался Том.

– Я не расист, ты не подумай… – начал оправдываться рыцарь.

– Спасибо, я понял.

Том подошел к зеркалу и провел пятерней по курчавым волосам.

– Вы, белые люди, мыслите стереотипами. Черное – белое, добро – зло, Тьма – Свет. А на то, чтобы представить себе черный свет или добрую тьму – вашей фантазии уже не хватает.

– Красиво говоришь, – усмехнулся рыцарь. – От Колдуна наслушался? Ты, кстати, давно у него служишь?

Том задумался.

– Да сколько себя помню, пожалуй. С рождения.

– Готовишь, стираешь?..

– Угу. И в квартире убираюсь.

– Ясно.

Рыцарь переступил с ноги на ногу.

– Как думаешь, сегодня Колдун еще вернется? – спросил он Тома.

– Ты завтра зайди, – посоветовал Том. – Или послезавтра. И лучше днем, чтобы никого не будить.

– А он не удерет опять?

– Не думаю. С чего бы ему удирать, у него днем работа, посетители. Хочешь, я и тебя запишу на прием? Для верности, чтобы Колдун тебя уж точно дождался?

– Запиши.

Том черкнул что-то в настенном календаре.

– С тебя пять золотых за запись. И не опаздывай, послезавтра в два тридцать.

– Договорились. На, это тебе на чай, – рыцарь вложил Тому в ладонь мелкую монетку. – И ты это… извини, если что.

– Ничего, я привык, – повторил Том.

Выпроводив гостя из дома, Том вернулся в спальню, брезгливо щелкнул пальцами, убирая с постели чужой плевок, и залез под одеяло.

«Если еще какая-нибудь скотина меня разбудит, – подумал он, уже засыпая, – превращу в таракана, и плевать на принципы».

– Ну, Дрозд, – сказала Лиса, поглаживая брюхо, – ты меня накормил, ты меня напоил, ты меня развеселил. А теперь напугай меня!

Дрозд молча протянул Лисе счет за услуги.

У Людоеда болел живот. Людоед сидел, обхватив себя руками, мерно раскачивался и стонал.

– Эй, ты там! – закричали из живота. – Кончай раскачиваться, у меня голова кружится.

– А у меня живот болит, – пожаловался Людоед.

– Сам виноват, – безжалостно ответил живот. – Смотреть надо было, кого ешь.

Людоед вздохнул.

– Я смотрел. Но у тебя же на лбу не написано, что ты Бессмертный.

– Зато на спине написано. Запомни – всегда, когда хочешь что-то съесть, смотри текст на обороте. Много интересного узнаешь.

– А что же мне теперь делать? – плаксиво спросил Людоед.

– Да теперь уже ничего не поделаешь, придется тебе привыкать. И это… слушай, имей совесть, я жрать хочу.

– А я, по-твоему, не хочу?!

– Тебе проще. Ты снаружи.

Людоед захныкал.

– Сволочь ты, Кощей! Сволочь прожорливая. И как в тебя столько помещается?

– Ты давай, давай, не ленись. Добывай нам пропитание. Чем больше добудешь, тем больше тебе достанется.

– Мне после тебя все равно ничего не достается. Одни объедки, да еще это… ну, то, что потом получается. И вино ты все сам вылакал.

– Отставить разговорчики! – Кощей в животе топнул подкованным сапогом, и Людоед скрючился от боли. – Иди, ищи добычу. И вот еще что… принеси-ка ты мне, пожалуй, девицу-красавицу, а то скучно тут одному…

– Царевну-лягушку я тебе принесу! – огрызнулся Людоед.

– Тоже вариант, – согласился Кощей.

Вокруг дуэльной площадки сами собой вспыхнули факелы, и на утоптанную за века землю ступил воин Зла. Высокий, черноволосый, изящный юноша, красивый, как сам черт. Он насмешливо отсалютовал шпагой своему противнику.

Противник воину Зла достался какой-то непрезентабельный: низкорослый кривоногий субъект с бегающими глазками, вооруженный сучковатой дубиной.

– Что, других рыцарей не нашлось? – язвительно поинтересовался воин Зла. Мужик в ответ только сплюнул в ладонь и покрепче перехватил дубину.

– И подумать только, от какого сброда зависит судьба мира на ближайшее столетие! – с притворной скорбью покачал головой воин Зла.

– Ты это… не рассусоливай, начинай! – набычился мужик.

Воин Зла засмеялся – и начал.

Его преимущество в силе стало видно уже с самого начала. Дубина – неплохое оружие, при условии, что ею умеют пользоваться. Мужик явно не умел. Он лишь бестолково размахивал ею в разные стороны, но ни разу даже не зацепил верткого воина Зла. А тот упивался своей властью над противником. Колол его кончиком шпаги, обрезал пуговицы, снимал стружку с неуклюжей дубины. Исход битвы был предрешен, но воину Зла хотелось еще поиграть с противником, как кошке с мышью.

Однако настал момент, когда эта игра ему наскучила. Да и противник явно выдохся, стоял, тяжело дыша, и даже не пытался замахнуться.

– Ну, побаловались, и хватит, – сказал воин Зла и аккуратно вогнал кончик шпаги в грудь противника. Тот залился кровью, рухнул на землю, захрипел, дернулся пару раз – и затих.

– И кто сказал, что Добро всегда побеждает? – пожал плечами воин Зла, вытер шпагу об одежду убитого и повернулся, чтобы уйти.

– А с чего ты взял, что побеждает Зло? – послышался голос за спиной. Воин Зла обернулся молниеносно – но все-таки недостаточно быстро; тонкое жало отравленного стилета уже ужалило его в икру. Рука, потянувшаяся к шпаге, бессильно обвисла, воин Зла зашатался – и упал.

Его противник с кряхтением поднялся, вытащил из-за пазухи пропоротый бурдюк с кровью и брезгливо отбросил в сторону.

– И кто же тебе сказал, засранец, будто я – рыцарь Добра? – обратился он к поверженному, глядя в его стекленеющие глаза. – Я, чтоб ты знал, рыцарь Еще Большего Зла. А Добро выбыло уже в четвертьфинале.

– Ну послушай! – обратился носок к пятке. – Что не так? Я тебя согреваю, я защищаю тебя от всякой грязи, и не жалуюсь, если ты бываешь груба. Я обнимаю тебя так, как никто другой обнять не может, я специально приспособился, чтобы подходить тебе как можно лучше. Ты – самое ценное, что во мне есть, я весь полон тобой. И даже молчу, когда ты меняешь носки, как перчатки. За что же ты меня топчешь?!

– Потому что ты тряпка! – презрительно отозвалась пятка.

На большом зеленом листе кувшинки сидит лягушка и смотрит на дорогу. Подскакивает вторая.

– Ждешь?

– Жду.

– Принца?

– Нет.

– То есть как?!

– А вот так. Это вы, идиотки, все ждете своих принцев. А что в них такого особенного? Принцев – пруд пруди! А Буратино… *вздох* Буратино – он один!

Однажды вор залез в чужой курятник и украл курицу. Когда он убегал, то опрокинул фонарь, и курятник загорелся. Курица смотрела назад и, видя огонь пожара, понимала: вор спас ей жизнь.

Когда вор откармливал курицу пшеном и хлебом, курица понимала: вор о ней заботится.

Когда вор скитался из города в город, пряча курицу за пазуху, курица понимала: вор ее любит.

Когда курица увидела, что вор замахнулся ножом, она поняла: вор хочет покончить жизнь самоубийством. Она прыгнула на нож и прикрыла вора своим телом. И умерла счастливой. И вор тоже был счастлив. В общем, хэппи-энд.

Так выпьем же за правильное видение ситуации!

Шел Иван-царевич по лесу, вдруг смотрит – заяц под кустом. Выхватил он стрелу, прицелился в зайца… А заяц только смотрит на него печально, и ни слова не говорит.

– Что же ты молчишь, заяц? Почему не просишь меня сжалиться, отпустить домой, к малым детушкам? А ты мне, мол, еще когда-нибудь пригодишься?

– Смеешься? – грустно ответил заяц. – Ну какая от меня польза, сам посуди? Только ценный мех да два-три килограмма мяса. Нечем мне от тебя откупиться. И малых детушек у меня нет.

Он вздохнул и добавил с надеждой:

– Но если можно… Не убивай меня, а? Пожалуйста.

– Ну что, будем каяться? – скучающим голосом спросил Инквизитор.

– Мне не в чем каяться, – упрямо отозвался заключенный. – Я ничего дурного не совершил.

– Ты совершил ряд ошибок, только и всего, – кивнул Инквизитор. – Но это были непростительные ошибки.

– Я убил ведьму, – поднял голову заключенный. – В чем же моя вина?

– Вот твоя первая ошибка, – сказал Инквизитор. – Ты пытаешься присвоить себе чужие функции. Не твое дело судить, кто ведьма, а кто нет. Для этого есть мы, Инквизиция. А если каждый смерд…

– Она прилетела на черном коте, – перебил заключенный. – На черном коте, понимаете? Прилетела! Голышом! И у нее глаза горели зеленым огнем! И она схватила моего петуха и откусила ему голову. А потом стала откусывать головы курам. А потом побежала к моему ребенку – и я что, должен был стоять и смотреть?

– Нет, конечно, – снисходительно улыбнулся Инквизитор. – Ты должен был звать на помощь Святую Инквизицию. Мы бы прислали своего следователя, он бы разобрался на месте, учел все данные…

– А тем временем ведьма бы сожрала моего сына?

Инквизитор развел руками.

– Что поделать. Зато мы избежали бы преступного произвола.

– Если я вижу бешеную собаку – я убиваю бешеную собаку! А если я вижу ведьму…

– А я скажу тебе, что я вижу! – ледяным тоном оборвал Инквизитор. – Я вижу преступника, который без суда и следствия убил беременную женщину!

– Ведьму.

– Беременную женщину! Жену деревенского казначея! Ты вообще думал, что ты делаешь? Можешь не отвечать, это риторический вопрос. Знаешь, в чем была твоя вторая ошибка?

– В чем?

– Когда убиваешь беременных женщин, бей в живот. И чем-нибудь серьезным, топором, например. А убьешь – не останавливайся, руби дальше, в кровавые ошметки, в бурое месиво, чтобы и разобрать ничего толком нельзя было.

– Это…

– Это совет профессионала. Люди очень болезненно реагируют, когда видят убитых молодых женщин с широко раскрытыми невинными глазами. Особенно, если эти женщины красивы. А уж если еще и беременны!..

– То есть…

– Труп надо уродовать. На лицо наступи сапогом, потопчись, а лучше вовсе отруби голову – тогда люди увидят всего лишь труп толстой бабы. Да еще и неприглядный к тому же. Такое зрелище вызывает не гнев, а чувство гадливости, ничего страшного, можно пережить. Уж я-то знаю.

Заключенный болезненно сглотнул и помотал головой, а Инквизитор между тем продолжал:

– Ты позволил посторонним увидеть учиненное тобой непотребство. Это серьезный промах, но у тебя еще была возможность выкрутиться. Однако тут ты допустил третью ошибку!

– К-какую? – прохрипел заключенный.

– Оправдываться не надо было! – рявкнул Инквизитор. – Ну что такое, в самом деле: «я тут вот, это, ведьму, значит, так что не обессудьте»? Голову ей, голову надо было рубить! И вверх, за волосы, поднять – это же вымпел, знак победы! И не мямлить при этом, а орать во весь голос: «возрадуйтесь, мол, люди, сгинуло дьявольское отродье, можете спать спокойно!» А раз уж не сумел скрыть, что Казначеева жена была беременная, так и воспользовался бы моментом, вогнал бы ей в брюхо осиновый кол, да и заявил бы, что конец теперь бесовскому ублюдку – и любому ясно стало бы, что ребенок-то от дьявола, не иначе. Понял, тупица?

Заключенный как-то косо мотнул головой, его трясло.

– Вижу, понял. Конечно, мы бы тебя пожурили потом, епитимью наложили бы, может, даже кнутами отделали на площади, чтобы другим неповадно. Ерунда, поболело бы и прошло, зато жив бы остался. Разве ж мы звери какие, мы тоже уважаем людей, которые с понятием. А ты сам себе подгадил. На себя и пеняй.

– Но я же… – хрипло прошептал заключенный. – Она же…

– Да знаю я, знаю. Ну да, она была ведьмой. Мы за ней давно следили.

– К-как?!

– Ага, вот она, твоя четвертая ошибка. Ты что же думал, наша задача изводить ведьм? Да ты просто глуп, если так. Наша задача – охранять закон и порядок, а где надо – насаждать его силой. А не было бы ведьм, что тогда? Не было бы тогда и Инквизиции, а значит, опять беззаконие, анархия и ересь. Нет, ведьмы в разумных количествах должны существовать. И народ должен их бояться. А не бросаться на них с вилами наперерез… ишь, выдумал тоже! Пока есть страх перед ведьмами, будет и страх перед Инквизицией. А где страх, там и послушание.

– А чтобы было больше страха, вы и невиновных сжигаете?

– Соображаешь, – с ухмылкой кивнул Инквизитор. – В основном их, конечно. Кстати, неплохая профилактическая мера. Мало кто отважится заняться колдовством, если расплачиваться придется всей его родне. У ведьм уже сейчас учеников не хватает, а лет через двести-триста их и вовсе почти не останется.

– Ждать триста лет?..

– Что есть это время перед лицом Превечного? – Инквизитор благочестиво возвел глаза к потолку.

Заключенный опустил голову и обреченно замолк.

– Ну и последняя твоя ошибка, – добавил в заключение Инквизитор. – Самая главная. Тебе, как иудею, а стало быть, Антихристу, вообще не следовало нападать на ведьм. Нехорошо это. Не по-семейному.

Выходя утром на работу, я никак не ожидал встретить на лестничной площадке вооруженного гнома. Ничего удивительного, что остолбенел.

– А, уже собрался, – буркнул гном, заметив у меня в руках пакет с завтраком. – Ну, тогда пошли.

– К…куда? – выдавил я.

– Мир спасать, конечно, – пожал широкими плечами гном. – А что, есть варианты?

– Спасать мир… Я?!

– А хоть бы и ты. Не все ли равно, кто, главное – спасти! Запирай дверь и пойдем, я по дороге все объясню.

Я послушно запер дверь и пошел следом за гномом.

– Тут недалеко, – бросил он через плечо. – Так что я вкратце. Ты слышал что-нибудь про сезонные битвы Добра и Зла?

– Сезонные…

– Каждые сто лет Добро воюет со Злом. Чтобы спасти от него мир, само собой. И силы Добра всегда возглавляет какой-нибудь лопух со стороны – ну вот вроде тебя. А в самом конце непременно сталкивается с предводителем сил Зла, и вот тут-то происходит решающая битва… ты меня слушаешь?

– Слушаю.

– Это хорошо. Сейчас придем на место, получишь оружие – и вперед.

– Вперед? Куда?!

– Что значит – куда? Вперед.

Мы тем временем вышли на небольшой пустырь между домами, гном отстегнул от пояса короткий меч и сунул его мне в руки.

– Вот твое оружие, – сказал он, потом указал кивком на нескладную фигуру у другого края пустыря. – А вот твой враг. Дерись.

Я пригляделся.

– Так это же Вася!

– Само собой. Так часто бывает. Сойдутся в финальной битве герои двух армий, и вдруг окажется, что они друзья детства.

Трава зашелестела, и перед нами оказался второй гном.

– А, привел? – он оглядел меня оценивающим взглядом. – А мы уже хотели засчитать вам проигрыш за неявку.

– Все путем, – «мой» гном сделал ободряющий жест. – Можно начинать.

– А как же… Что, вот так, сразу?..

– Ну да! – подтвердили гномы. – Чего тянуть-то?

– Он, наверное, хотел знать, где армии Добра и Зла, верные спутники, приключения и все такое, – догадался один гном. Я кивнул.

– Так вот, этого не будет! – заявил второй. – Слишком расточительно получается. Вытоптанные поля, выжженные деревни… а народу сколько зазря гибнет! И все ради того, чтобы в конце два придурка встретились и выяснили отношения. Нет уж, вы сразу набейте друг другу морды, и закончим на этом.

Я сглотнул и сделал несколько шагов вперед.

– Вась, ну ты того… не обижайся. Я не хотел.

Вася с натугой поднял меч и махнул им наотмашь, как ломом.

– Не подходи! Убью!

– Вась, ну как ты меня убьешь? – снисходительно улыбнулся я. – У тебя же зрение минус шесть, а ты без очков.

Вася вместо ответа снова отмахнулся мечом, не подпуская меня ближе.

– Все равно убью! Добро всегда побеждает!

– Э-э-э… Вася, подожди минуточку, я сейчас.

Я вернулся к наблюдающим за дракой гномам.

– Можно уточняющий вопрос?

– Валяй.

– Я за кого играю? За Добро или за Зло?

– А какая разница, кто за кого, – пожал плечами «Васин» гном. – Вы, долговязые, все на одно лицо.

– Кто победит, тот и Добро, – пояснил «мой» гном.

– А драться обязательно? – после секундного раздумья спросил я.

– Не хочешь, не дерись, – равнодушно ответил гном.

Я обернулся к своему противнику.

– Вася! Слышал, да? Сдавайся!

– Сам сдавайся!

Я посмотрел на часы. До автобуса на работу оставалось всего три минуты.

– Ладно, сдаюсь!

– Добро победило, – констатировал «Васин» гном и пошел пожимать Васе руку. «Мой» тоже протянул ладонь, но от рукопожатия увернулся и раздраженно произнес:

– Меч!

– Что «меч»? А, меч… Да-да, конечно.

Я вернул гному меч, и он аккуратно привесил его к поясу.

– Он будет храниться в гномьей сокровищнице до следующей решающей битвы.

– Зачарованный? – уважительно покосился я на меч.

– Нет, казенный.

Гном развернулся и, не прощаясь, скрылся в высокой траве. Вася подошел ко мне, остановился, подслеповато моргая, и от души врезал кулаком в челюсть. Не попал.

– Как все плохо, – пожаловался я.

«и это пройдет…» – ответило кольцо.

– Что, неужели и это тоже?

«пройдет… и это»

– То есть, пройдет все? А что же будет дальше, когда ничего не останется?

«это пройдет… и»

– Откуда у тебя этот платок?! – грозно вопросил Кощей, тыча под нос Василисе тонкий батистовый платочек. – Я не дарил тебе такого! Признавайся, кто здесь был?

– Хоть режь меня, хоть бей меня, не скажу! – твердо отчеканила Василиса. Кощей нахмурился, сложил пальцы «козой» и пошевелил ими в сторону Василисы.

– Ай! – взвизгнула Василиса. – Не надо, твоя взяла! Это Иван-царевича платок. Подарок памятный, чтобы смотреть на него и знать, что с милым все в порядке.

– Подробнее, пожалуйста.

– Подробнее? Ну, если платок чистый – значит, жив-здоров Иван-царевич. Если в уголке кровь появилась – значит, худо ему. А если весь платок в крови…

– Ну, ясно, – кивнул Кощей. Старая добрая магия вуду. Просто и эффективно.

И он смачно высморкался в платок, прежде чем разорвать его в клочки.

– Я хочу снять этот лес на три месяца, – сказало Лето. – Плачу наличными! Сколько с меня?

– Дорого возьмем, – ответили Лету деревья.

– Ерунда, у меня денег куры не клюют, – отмахнулось Лето и достало из кармана пачку зелени.

С каждым деревом, с каждым кустом, с каждой самой тонкой веточкой Лето расплатилось сполна, весь лес засыпало зелеными листьями, и стало в нем хозяйкой на целых три месяца.

Потом пришла в лес Осень.

– Я хочу здесь пожить некоторое время. Сколько с меня?

– А чем заплатишь?

– Золотом.

Дорого пришлось заплатить Осени, но она не считалась с расходами, и уж конечно, не могла дать меньше, чем Лето!

А потом пришла Зима.

– Мне нравится этот лес, я здесь поселюсь месяца на три. Сколько вы за него брали? Так я заплачу в десять раз больше!

И щедрой рукой она стала сыпать серебро и алмазы – пока не засыпала весь лес драгоценностями по колено.

Прошло время, сокровища Зимы, как это часто бывает с сокровищами, утекли водой. А в лес пришла Весна.

Ей нечем было расплатиться. Но к ее приходу все деревья принарядились, по лесу развесили пушистые сережки и хрустальные висюльки, под ноги пришедшей Весне расстелили свежий зеленый ковер и забросали ее цветами. Потому что Весна пришла как дорогой друг, а не квартиросъемщик.

Во двор, где на веревке сох половичок, зашли четыре слепца.

– Столб, – констатировал первый слепец, наткнувшись на столб.

– Веревка, – добавил второй слепец, нашарив веревку.

– И ковер, – тихо произнес третий, ощупав половичок.

– Слоны, слоны, кругом слоны! – удрученно вздохнул четвертый слепец и покачал головой.

– Дура! – закричал Аладдин. – Как ты могла поменять нашу чудную старую лампу на новую!? Она же была волшебная, понимаешь ты это?

– Я не дура, – с достоинством ответила принцесса. – Эта лампа тоже волшебная. С гарантией.

– Волшебная? – захлопал глазами Аладдин.

– Да, и гораздо лучше нашей! Новая! И я ее не выменяла, а купила со скидкой, потому что сдала старую модель.

– Купила?..

– Ну, что ты на меня так смотришь? Совсем недорого вышло… Тем более, скидка.

– Ну-ка, ну-ка! – Аладдин взял лампу в руки и потер ее рукавом. Ничего не произошло. Аладдин выразительно посмотрел на принцессу.

– Подожди минутку, – успокоила его принцесса. – Лампа должна загрузиться.

– Чем загрузиться?!

– Джинном! Это наш был маленький, старенький, страдал бессонницей. А этот новый, большой, он пока-а поднимется, должно время пройти.

Аладдин сел на ковер перед лампой и скрестил руки на груди. Прошло пять минут.

– Ну? – спросил Аладдин. – Где джинн?

– Здесь, – отозвалась лампа.

– Хм… и правда, волшебная, – удивился Аладдин. – А почему я ничего не вижу?

– Ну, я же не в магазине лампу покупала! – объяснила принцесса. – А с рук, у какого-то уличного разносчика. Изделие пиратское, графика урезана.

– А наша лампа была лицензионная, – с упреком заметил Аладдин.

– Зато старая! – фыркнула принцесса.

– Ну хорошо… – Аладдин вздохнул. – Джинн, а джинн? Сделай что-нибудь.

– Что именно? – спросила лампа.

– Ну, что-нибудь.

– Что именно? – повторила лампа.

– Да какая разница? Ну… ладно, скажем так. Джинн, я желаю золота!

– В смысле?

– В прямом.

– Уточните запрос. Сколько именно золота? В каком виде?

– Много золота.

– Сколько именно?

– Тысяча верблюдов, груженных золотом.

– В слитках, монетах или ювелирных изделиях?

– В монетах.

– Какой чеканки? Год, страна, достоинство?

– Да он что, издевается? – воскликнул Аладдин. – В динарах! Новых!

– Верблюды – двугорбые или одногорбые? Какой масти? Сколько самцов, сколько самок?

– Хватит! – заорал Аладдин. – Проехали! Приказ отменяется.

– Вы уверены? – переспросила лампа.

– Да.

– Вы действительно уверены?

– ДА!

– Ну что ж, операция прервана. Будут другие пожелания?

Аладдин и принцесса переглянулись.

– Ладно, попробуем что-нибудь попроще, – решил Аладдин. – Накорми нас чем-нибудь.

Из лампы с шуршанием полезло длинное меню.

– Нет! – вскрикнул Аладдин. – Оставь! Лепешку. Дай нам просто лепешку. С маслом. Уж это ты сможешь?

– Ржаную, пшеничную, рисовую, просо?..

– Любую!

– По умолчанию? – уточнила лампа.

– ДА!!!

– Хорошо. Подождите минутку, ваш заказ обрабатывается.

– Да что там обрабатывать?!

– Я думаю, – с достоинством прогудела лампа.

За городскими стенами злой колдун, спрятавшись за чинарой, достал из-за пазухи старую медную лампу и нервно сглотнул в предвкушении.

– Джинн, – прошептал он, потерев лампу пальцем. – Я желаю… желаю булочку с изюмом!

– Слушаю и повинуюсь, – почтительно отозвался джинн, и перед колдуном немедленно появился накрытый стол, заставленный разнообразными благоуханными блюдами и напитками, с удобными подушками вокруг и чернокожими слугами наготове. Посреди стола, на специальной тарелочке, отдельно высилась горка булочек с изюмом.

Колдун запрокинул лицо к небу и счастливо захохотал.

Рыцарь вошел в кабинет Узурпатора и глубоко поклонился.

– Ваше Величество…

– А, вернулся, – Узурпатор повернул голову от окна и небрежно кивнул Рыцарю. —

Задание выполнил?

– Да, но…

– «Но…»? – Узурпатор насмешливо приподнял бровь.

– Возникли некоторые проблемы, – признался Рыцарь.

– И я догадываюсь какие, – пробормотал Узурпатор. – Короче, сколько их?

– Сир?..

– Я спрашиваю, скольких принцев ты нашел?

Рыцарь вздохнул и потупился.

– Четверых. Один из них – принцесса.

– Блеск! – фыркнул Узурпатор. – Еще четверо. Можно подумать, покойная королева была крольчихой!

– Простите, государь, но я…

– Ты ни в чем не виноват, – отмахнулся Узурпатор. – Ты сделал то, что мог. Подойди сюда. Стань рядом. Что ты видишь?

– Где?

– Там, за окном.

Рыцарь озадаченно моргнул.

– Я вижу дома. Городскую стену. За стеной – деревня… лес, поля… Люди. Эээ… земля. Осень. Что Вы имеете в виду, сир?

– Земля, – вздохнул Узурпатор. – Двадцать лет назад мы пришли на эту землю. И взяли ее огнем и мечом. А удержать никак не можем.

– Почему, сир?

– Потому что в ней остались и огонь, и меч! Разожженный огонь обжигает руки, меч пророс шипами. А тут еще эти легенды о законном наследнике!

– Но, государь, это не более чем легенды!

– В которые все верят! – злобно рявкнул Узурпатор. Рыцарь отшатнулся. Узурпатор стиснул зубы и продолжил уже спокойнее:

– А ведь мы ничего не можем опровергнуть. Да, это возможно, что королева понесла дитя после двадцати восьми лет бесплодия. Да, она могла родить в сорок шесть лет. Да, король мог зачать ребенка в свои шестьдесят. Да, как раз перед тем, как уйти на войну. Да, верная служанка могла каким-то чудом миновать наши посты и вынести младенца из города. Да, его могли воспитать в какой-нибудь деревне. Все верно. Но одного ребенка! Одного, а не сотню!

– Сотню?!

– Ну, я преувеличиваю. Пока найдено только сорок. Все равно много.

– Очевидно, они самозванцы.

– Да уж наверняка. А вдруг один из них – настоящий? Или, хуже того, один из оставшихся? Вот скажи, те четверо, которых ты нашел – они похожи на самозванцев?

– Нет, – честно признал Рыцарь. – У всех были доказательства высокого происхождения. У девушки – золотая брошь с инициалами королевы, у остальных…

– Знаю, тоже какие-нибудь побрякушки.

– Да. И я проверял, драгоценности настоящие. Не поддельные.

Узурпатор ударил кулаком по раме, окно обиженно зазвенело.

– А еще, – осторожно добавил рыцарь, – я слышал, что где-то в дальних деревнях молодежь стала сбиваться в банды. И их вожаки тоже называют себя принцами.

– Эти банды не враждуют?

– Насколько я слышал, нет. Объединяются. И друг друга зовут… – он на секунду запнулся, – братьями.

– Двадцать лет назад, – произнес Узурпатор сквозь зубы, с ненавистью глядя в окно, – мы перебили почти все взрослое население страны, всех, кто был способен держать оружие. Мужчин, женщин, подростков… потому что оружие держали все! Проклятые бешеные горцы! Кто остался? Только не способные сражаться старухи и совсем маленькие дети. В каждой деревне…