Текст книги "Запасной вариант"

* * *

Сандро Жвания, официально числившийся заместителем генерального директора фирмы

"Тариэль", сидел в своем номере на втором этаже гостиницы "Мосфильм" и равнодушно ковырял вилкой в принесенном ему блюде. В последнее время он все чаще предпочитал ужинать вот так, в одиночку, хотя, кажется, совсем недавно больше всего на свете любил завалиться под вечер в «Москву» или «Арагви» и просидеть там до трех-четырех ночи, споря о жизни и читая наизусть целые главы из "Витязя в тигровой шкуре" бессмертного Шота Руставели под восхищенные взгляды самых роскошных русских девочек, ни слова на грузинском не понимавших…

Да, совсем недавно все было по-другому. Москва была для грузин тогда почти родным домом. Валюта, тотализатор на ипподроме, московский рынок и прилавки в подземных переходах – все это тогда было у них в руках, и вся Москва знала, что подлинные ее хозяева сидят не в Кремле, а в ресторане "Москва'', где вполне можно было обойтись знанием одного грузинского. И в Грузии все тоже знали: хочешь хорошо погулять в Москве, побыть среди своих, снять самых шикарных блондинок – надо ехать в ресторан "Москва"! Ах, как они гуляли в то время, как гуляли…

А потом все стало лететь к чертовой матери. Москва превратилась в Вавилон, славяне и чеченцы все чаше и чаще стали наступать им на пятки, и столица "старшего брата" уже не привечала грузин так, как прежде. Окончательно все разрушил этот придурок Гамсахурдиа, когда вышел из СНГ, и связь между родиной и Москвой-кормилицей прервалась почти на полгода. А без свежей крови, без молодых ребят, прибывающих откуда-нибудь из Цхинвали или Кутаиси и готовых на все ради того, чтобы вкусить прелести московской жизни и пощупать белую девочку, отбиваться от тех же славян становилось с каждым днем все труднее…

Правда, потом, когда в Грузии началась война, появилась надежда – один за другим сюда потянулись весьма почтенные люди, и грузины в Москве воспряли духом. Особенно после того, как в столицу приехал Резо, вор в законе всесоюзного масштаба, у которого были огромные связи и железная хватка. А затем Резо кто-то убрал… Ходили слухи, что это сделали люди Профессора, но ему, Сандро, до этого нет никакого дела. В конце концов, по-настоящему они развернулись именно при Джабе, а не при Резо.

Именно при Джабе они сумели открыть свой первый банк, вложили деньги в одну из двадцати пяти крупнейших компаний, Брискинтролирующих Шереметьево. Именно при Джабе пошел в Грузию поток оружия и нефти, а из Грузин приходили наркота и фальшивые доллары, изготовленные золотыми грузинскими руками так ловко, что даже специалисты иногда не могли отличить подделку от оригинала…

И вот сейчас, после этого идиотского покушения на Шеварнвадзе, Джаба то ли в тюрьме, то ли кое-где и подальше, и дела у них снова пошли хреново. Все изменилось буквально за несколько дней… Завтра нужно было переправлять большую партию оружия для Азербайджана и Армении, а у него не хватало людей, чтобы обеспечить прикрытие, и никто не собирался прислать ему парочку ребят из Грузни. Вместо этого ему навязали обхаживать этого мудака Нодара Патиашвили, как будто у него других дел нет.

Патиашвили начал раздражать его своим выпендрёжем и неимоверными претензиями уже на втором часу знакомства, когда они привезли его из казино и, если бы не четкое указание Шалиашвили относиться к нему с максимальным почтением, он давно уже посадил бы наглеца на место и показал ему, что он не в Тбилиси. Но, с другой стороны, как он понял, этот придурок приперся в Москву по прямому указанию Джабы. И контракт с израильтянами хочешь – не хочешь, а подписывать надо – об этом ему тоже было сказано предельно ясно.

Да, глупо все там, в казино получилось, может, и зря они в панику ударились… А теперь телефон в квартире Давида Кроха почему-то молчит.

– Слышь, Сандро, – Патиашвили вошел в номер, даже не удосужившись постучать. – Ты бы послал кого-нибудь из ребят проверить, все ли внизу тихо…

– Десять минут назад проверяли, батоно, все в порядке, – ответил Сандро, стараясь скрыть раздражение. – Можете спать спокойно…

– И все-таки мне бы хотелось, чтобы проверили еще раз. Что-то у меня на душе нехорошо. А мои предчувствия меня еще никогда не обманывали…

– Что ж это, батоно, вы с таким даром Профессора не спасли? – усмехнулся Сандро. – Ладно, сейчас пошлю вниз человека, пусть еще раз проверит. Это все?

– Нет, есть еще кое-что. У меня в номере нет горячей воды, искупаться не могу… Так что, будь добр, обеспечь.

– Я тебе что, Лужков, что ли, чтоб горячей водой обеспечивать? Или ты в Тбилиси каждый день в бане мылся?! – взвился Сандро, но тут же себя одернул. – Извините, батоно Нодар, нервы. Я сейчас скажу горничной, вам откроют номер в соседнем крыле, там, говорят, можно помыться.

Он встал с кровати и, выйдя в коридор, постучал в номер напротив.

– Георгий, – сказал он в открывшуюся дверь, – сбегай вниз, посмотри, все ли там тихо, а Мераб пусть отведет батоно Нодара в другое крыло, откроет пустой номер и посидит там, пока он выкупается.

И, глядя, как Патиашвили вместе с высоким кахетинцем Мерабом удаляется в сторону центрального холла, Темраз вздохнул с облегчением: похоже, на этот вечер больше никаких эксцессов не намечалось.

Между тем, ровно в 22.00 в пятидесяти метрах от гостиницы "Мосфильма" остановились четыре микроавтобуса с затемненными стеклами, и из первого из них неторопливо друг за другом выпрыгнули семь парней в спортивных костюмах. Оглядевшись вокруг, они так же неспешно направились к зданию гостиницы, о чем-то весело переговариваясь между собой. Даже не взглянув ни швейцара, парни прошли в холл и уселись на кожаных диванах, а один, уже немолодой и явно самый старший в группе, подошел к стойке администратора.

– Ну что, мамаша, свободные номера есть? – спросил он у белокурой, с пышной грудью и ярко накрашенными губами, администраторши, которая еще явно не успела перейти через тот возрастной барьер, когда женщине уже все равно, как к ней обращаются. То ли поэтому, то ли потому, что она почувствовала легкий запах спиртного, исходящий от него, дама не поддержала эту игру.

– Паспорта имеются? – сухо спросила она.

– А как же! Даже броня имеется. Вам в три часа дня должны были позвонить и заказать для нас номера, – продолжил мужчина все тем же игривым тоном, выкладывая на столик стопку паспортов. – Посмотрите в журнале: киногруппа из Киева, со студни "Киевнаучфильм"… Слышали про такую?

Женщина от удивления приподняла брови: "киношники" в этой гостинице в последний раз останавливались лет пять, а то и все шесть, назад. Но в журнале действительно имелась соответствующая запись о броне, в украинских паспортах все было в порядке с въездной визой, так что никаких претензий к гостям быть не могло…

– Вот вам регистрационные листы, заполняйте, – она выбросила на стойку семь бланков.

И пока этот странный киношник из Киева и его приятели аккуратно заполняли выданные им бумаги, тот, кого Садро Жвания навал Георгием, легкой тигриной походкой подвалил к стойке…

– Когда сменяешься, Мариночка? – спросил он, старательно выговаривая русские слова. – В одиннадцать?! Очень харашо! К нам в номер потом зайдешь? Ну, канешно, только на минуточку… Только мы с товарищем вдвоем будем, ладно?! – и, бросив беглый взгляд на сидевших в кресле гостей, спросил:

– А это кто такие?

– Да кто ж их знает?! – весело откликнулась Мариночка. – Говорят, что артисты какие-то, из Киева…

– Какие еще к черту, артисты?! – вскинулся Георгий. – Артисты сейчас в других местах останавливаются!

– Скажите, девушка, – перебил его незаметно подошедший к стойке киношник, – а туалеты у вас сейчас работают или как раньше?

– Да нет, сейчас вроде бы нормально. А вот раньше вправду текло…

– Текло? Это очень мягко сказано ''текло". В номерах, извините, был такой аромат… Можно было подумать, что они напрямую подсоединены к центральной канализации.

– А вы откуда знаете?

– Ну, как же, я в вашей гостинице в свое время частенько останавливался…

Получив ключи, компания направилась на третий этаж, весело переговариваясь по дороге.

– Слушай, майор, а откуда ты про канализацию узнал? – спросил парень в синем костюме когда они вошли в номер.

– Да пришлось тут когда-то, лет пять назад, валютчиков брать, – отмахнулся тот. – Ладно, не будем терять времени, готовьте ремни…

Георгий, покрутившись еще минут пять у стойки, подошел к швейцару.

– Все тихо? – спросил он.

– Вроде тихо, – ответил тот…

– Ну и ладно. Если будет что-то подозрительное, позвони в номер. Держи за службу, – и Шалва сунул ему в руку два доллара.

Дождавшись, пока Шалва уйдет, швейцар повертел их в руках, посмотрел на свет и затем выбросил в стоявшую рядом корзину.

– Б… черножопая, – выругался он. – Хоть бы один раз настоящие дал. Или фальшивые, но сделанные с умом. Каждый раз такое фуфло сует…

Тем временем Георгий осторожно постучал в номер Сандро.

– Все в порядке, батоно. – сказал он. – Тут над нами, правда, каких-то артистов подселили, но я думаю…

Докончить он не успел – чьи-то сильные ноги сверху ударили в оконное стекло, и через мгновение в комнату ловко прыгнули двое, в одном из которых Георгий узнал "киношника", несколько минут назад оформлявшего «бронь» у стойки. Он инстинктивно потянулся за пистолетом, но прежде, чем его рука коснулась рукоятки, раздался чуть слышный хлопок, и этот хлопок стал последним, что слышал в своей жизни этот парень из солнечной Грузии.

Однако эта секундная задержка позволила Сандро выскочить в коридор, откуда он надеялся по пожарной лестнице перебежать на улицу, но все крыло уже было заполнено фээскэшниками. Большинство его парней стояли лицом к стене, и когда сильные руки точно так же развернули его к стенке, больно ткнув в нее носом и лбом и пробежавшись, как по клавишам аккордеона, по телу, вытащили из кармана шестизарядный "бульдог", Сандро скрипнул зубами от ненависти. Оглянувшись, он увидел, что один из его ребят корчится на полу, видимо, от пули в живот…

Через минуту фээскэшники привели еше троих – тех, кто пытался выскочить в окно, по наивности думая, что ФСК не догадалась там поставить засаду.

– Начинайте обыск во всех номерах, – командовал майор Синцов, сбросивший с себя маску "киношника". – Кто из вас (он заглянул в листок бумаги) Нодар Патиашвили?

Ответом ему было молчание…

– Патиашвили здесь?! – и, поняв, что ответа не будет, продолжил: – Ну что ж, будем разбираться с каждым.

И, повернувшись к первому от него грузину, скомандовал:

– Имя, фамилия… Быстро!

Когда дошла очередь до Сандро, тот спокойно глянул в лицо майору.

– Нам никто не предъявлял ордеров на арест и на обыск, – сказал он. – Очень хочется сначала на них взглянуть…

– Ах ты, гнида! – один из фээскэшников с силой ударил его ногой в живот. – Поговори мне… Имя, фамилия?

– Я тебе, мусор, ничего отвечать не буду, – процедил Сандро и после второго удара медленно сполз вдоль стены.

– Мусор, – сказал он во второй раз. И повторил: – Мусор…

– Ниче, сейчас ты у меня заговоришь, – сказал один из фээскэшников и, вдруг, схватив его за мизинец, оттянул его так, что грузин, не выдержав боли, начал опускаться на колени…

– Ладно, Сашка, оставь его, – сказал майор. – Всех в наручники – и в машину. Потом разберемся. И проведите обыск на всем этаже, мне нужен Патиашвили.

…Нодар Патиашвили осторожно выглянул в коридор в тот самый момент, когда фээскэшники ставили к стенке людей Сандро Жвания. Мгновенно все поняв, он и Мераб бесшумно выскользнули за дверь и бросились в дальний, Конец коридора, к пожарной лестнице.

– Ну-ка, погляди, нет ли там кого, – сказал он Мерабу по-грузински.

Тот не спеша передернул затвор автомата "борс", осторожно высунул голову на лестничную площадку и затем, рывком распахнув ее, дал длинную очередь по стоявшим внизу двум силуэтам. И тотчас же ответная очередь снизу отбросила его назад и, стукнувшись головой, о железные ступеньки, он полетел вниз, пока его нога не застряла в проеме пожарной лестницы.

– Кажется, готов, – фээскэшник склонился над безжизненным телом, но в этот самый момент выпущенная Нодаром Патиашвили пуля вошла ему в затылок, и он ткнулся лицом в ноги Мерабу.

– Подвинься, дорогой, – сказал Нодар, ногой отодвигая безжизненную руку фээскэшника, мешавшую ему пройти, и, спрыгнув через две ступеньки на землю, переваливаясь, побежал в сторону жилых домов, расположенных за гостиницей.

В 23.15 четыре микроавтобуса отъехали от гостиницы ''Мосфильм" и направились к Лубянке.

– Господин генерал, докладывает майор Синцов, – раздалось в коммутаторе генерал-полковника Ермакова. – Операция прошла по плану, взяли практически всех… У нас, к сожалению, один парень убит, у двоих тяжелые ранения, сейчас отправили их в Склиф. Но Патиашвили в гостинице не обнаружен.

Глава 9

У центральных ворот здания израильского посольства на Большой Ордынке, как всегда, толкалось человек двадцать, страждущих получения туристической визы на Землю обетованную. Алекс пристроился было к самому хвосту этой очереди, поймав на себе изумленно-презрительный взгляд девицы в элегантном бежевом плаще, но Йоси потянул его за руку.

– Извините, девушка, на сегодня мы уже заняты, – сказал он, не без удовольствия заметив, как девичьи губы сложились в брезгливый бантик. – Но я надеюсь, что мы еще встретимся в Эрец-Исраэль… Мой друг просто не понимает, что в таком виде надо проходить исключительно через служебный вход…

– Совсем житья от алкашей не стало, на голову сели! – услышал Алекс слова, брошенные кем-то в их сторону, и впервые за это утро улыбнулся.

– Да, видок у нас совсем не для приема в посольстве, – сказал он Йоси на иврите. – Боюсь, что охранники нас просто не пропустят…

– Пропустят, пропустят! – уверенно ответил Йоси, подходя к узенькой калитке, расположеннои в нескольких десятках метров от главного входа, за которой виднелась будка охранника.

Вылезший из будки высокий русский парень в комбинезоне цвета хаки, оглядев их тем же скептическим взглядом, что и девушка в бежевом плаще, по всей видимости, был просто поражен той наглостью, с какой Йоси энергично тряс железную калитку.

– Чего надо? – хмуро спросил он. – Хотите, чтобы я сейчас милицию крикнул?

– Мне нужен господин Вайнтрауб из консульского отдела. И немедленно, – сказал Йоси и, видимо, именно иврит, в котором не было и намека на русский акцент, оказал должное действие на охранника, успевшего за время работы схватить пару-тройку слов на этом языке.

– Документы есть? – сказал он по-русски, подходя вплотную к воротам.

– Какие еще, кибени мать, документы?! – Йоси тоже перешел на русский. – Позвони Вайнтраубу и скажи, что к нему просится Катамонец! Запомнил?! Катамонец!

Через пять минут, сопровождаемые какой-то мелкой сошкой из посольства, они уже шли по усыпанной гравием дорожке, вдоль которой стояли новенькие "караваны", к зданию посольства.

Когда они вошли в кабинет помощника консула Хаима Вайнтрауба, у его стола отчаянно размахивал руками пожилой мужчина в футболке и шортах, а рядом с ним на стуле пристроилась полная дама в блузке и обтягивающих ее мощные бедра трикотажных брюках. Разговор был, по всей видимости, в самом разгаре.

– Слушай, Хаим, – горячился мужчина, – я тебе в пятый раз объясняю, что этот подонок в метро не только вытащил у меня кошелек, но и дал мне по морде. Это что здесь, разрешается законом?! Позвони в полицию, потребуй от своего имени, чтобы они начали следствие. Я сам пошел бы, но русского языка не знаю, ничего объяснить не смогу…

– А я тебя в пятый раз спрашиваю: какого черта ты сопротивлялся?! Если бы ты отдал спокойно эти свои несчастные 50 долларов, которые у тебя были в кошельке, никто бы тебя пальцем не тронул! И вообще, зачем вас в метро понесло, что вы, другого места в Москве не нашли?

– Что я им, фраер, что ли, 50 долларов дарить?! – взвился тот. – И потом, там еще были "золотая виза" и билеты на самолет… Так ты будешь звонить в русскую полицию или нет?

– Слушай, дорогой, – не выдержал Йоси, – запиши мой номер телефона. Позвонишь мне в Израиле, я тебе 50 долларов лично вручу. Что ты человеку работать мешаешь?!

– Мне твоих подарков не надо! – похоже, предложение Йоси еще больше "завело" незадачливого туриста. – Я сам тебе 500 долларов сейчас могу подарить! Как будто дело в этих паршивых долларах!.. Я сюда справедливость искать пришел! Должна их полиция ловить воров или не должна?! И для чего вообще нужно это посольство, если оно своих евреев защитить не может?! Чтобы русских проституток в Израиль пропускать?! Мало там их у нас по Тель-Авиву ходит…

– Так, разговор окончен, – неожиданно резко сказал Вайнтрауб, чуть ли не вытаскивая стул из-под массивного тела израильтянки. – Ваши данные у меня записаны, вопрос с билетами на самолет я улажу, за кредитную карточку можете не беспокоиться – тем, кто вас ограбил, она сто лет не нужна. Освободите кабинет, пожалуйста, не видите – меня люди ждут…

И, выпроводив супружескую чету за дверь, повернулся к Йоси и Алексу.

– Ну, так я вас слушаю…

– Я Йоси Мизрахи, Катамонец. Если ты помнишь, у тебя был с моим начальством разговор о том, что в случае чего мы можем к тебе обратиться…

– Катамонец, говоришь? А я в таком случае – президент Израиля Эзер Вейцман… Ну, как, устраивает?

– Ты не придуривайся, – спокойно сказал Йоси, доставая из лежащего на столе "Мальборо" сигарету. – Нам сейчас не до шуток. Если тебя интересуют наши документы, то они сейчас в МУРе, надо их вытащить. А если ты что-то не понял, свяжись с МИДом, там тебе все объяснят. Телефон я тебе сейчас продиктую…

– Ты тут не командуй, я этот телефон и без тебя помню, а все ваши объяснения мне вот где сидят. – Хаим пропел рукой по горлу и уже после этого начал нажимать на кнопки телефона. – Мы здесь прилагаем огромные усилия для того, чтобы наладить нормальные отношения с этими русскими, а такие, как ты, приезжают поиграть в джеймсов бондов и за пару дней гробят все, что мы наработали за четыре года! Вот вы сейчас в героев где-то там поиграли, а нам расхлебывать! Дай бог, чтобы я о ваших похождениях из газет узнал, а не из ноты протеста…

– Говорит Хаим Вайнтрауб, – сказал он в трубку. – Слушай, Ицик, тут у меня в кабинете сейчас два твоих парня сидят, очень хорошо замаскированные под московских бомжей… Один из них утверждает, что он – Катамонец… Что? Когда я смогу их отправить? Да хоть сегодня ночью! У них, правда, с документами какая-то неувязка, но, думаю, мы это дело уладим… На, держи, с тобой говорить хотят, – сказал он Йоси, протягивая трубку.

– Ицик, – бодро начал Йоси, – туг у нас кое-какие неприятности, но в целом все в порядке, дело движется. Сейчас я позвоню Кроху, отчитаюсь, а с тобой мы лучше всего свяжемся вечером… Как убит?! Когда?! Ну, хорошо, тогда подробности при встрече…

– Кто там убит? – спросил Алекс, напряженно прислушивавшийся к этому разговору. – Чего молчишь?

– Сегодня ночью убили Давида, – ответил, наконец, Йоси, проводя ладонями по вискам и откидывая ими назад спадавшие на лоб полосы. – Два выстрела в область сердца… Нам приказано возвращаться домой первым же рейсом.

– Доигрался! – выдавил из себя Алекс, чувствуя, как комок подступает к горлу. Все-таки в течение двух последних лет Крох был его боссом, отношения за это время между ними складывались по-разному, но сейчас у него никак не получалось представить его мертвым.

– Ну, и слава Богу, что возвращаемся! – сказал он вслух. – Лично для меня приключений достаточно… Кстати, где здесь можно умыться?

– Прямо по коридору, – ответил Хаим. – Между прочим, я держу тут у себя на всякий случай пару свежих рубашек, так что вы оба можете переодеться. А я пока скажу, чтобы принесли холодную кока-колу.

– Лучше горячий кофе и булочки, – сказал Йоси и, повернувшись к Алексу добавил: – Ну, я говорил тебе, что Хаим отличный парень…

– Это ты кому-то другому заливать будешь, – усмехнулся Хаим. – Лучше расскажите, что у вас произошло, чтобы я знал, как говорить с МУРом.

Когда Алекс вернулся в кабинет Вайнтрауба, Йоси сидел на углу его стола, с наслаждением откусывал кусок городской булки с сыром и, не спеша, с подробностями, рассказывал ему обо всех перипетиях прошедшего дня. Еще одна чашка дымящегося кофе с двумя булочками на блюдце были явно предназначены для него, и, оценив по достоинству этот молчаливый сервис, Алекс тут же подсел к столу. Только сейчас он обратил внимание на обстановку кабинета и увидел, что со стены на него, строго смотрят Давид Бен-Гурион и Эзер Вейцман. Окажись он здесь раньше, непременно поиронизировал бы над этой, почти совковой привычкой израильтян вывешивать на стенах портреты основоположников сионизма и президентов. Но сейчас две эти фотографии вызывали у него почти сентиментальное чувство, свидетельствуя о том, что здесь – территория его страны, и, черт возьми, он готов был поклясться, что это – не самая плохая страна в мире.

Увлекшись этой мыслью, он пропустил, по-видимому, самый важный момент разговора между Хаимом и Йоси и включился в него только тогда, когда Йоси закончил свой рассказ.

– Да… – протянул Хаим, – Интересно вы живете, парни! Паспорта ваши, я думаю, часа через три вытащу, билеты на ночной рейс у вас будут, но затевать что-то против этих бандитов, как вы сами понимаете, в нынешней ситуации бесполезно… Даже против того садиста, который над вами издевался. Как ты сказал его кличка? Лом?

– Да ничего затевать и не надо, – откликнулся Йоси. – Его и так Бог наказал…

Уже в аэропорту Шереметьево-2, отлично выспавшийся и ощущающий во всем теле настоящее блаженство от устроенного им на прощание Ханмом Вайнтраубом обеда, Алекс вдруг почувствовал, как сильно он соскучился по Израилю, по суматошному, взбалмошному Тель-Авиву, по людям, слоняющимся по его улицам и готовым в любую минуту вступить в разговор с кем угодно и на какую угодно тему. Он соскучился даже по запаху швармы и фалафеля, которым пропитаны эти улицы…

''Все, – думал он, – сразу после приезда пойду устраиваться в банк, буду работать с полдевятого до двенадцати и с четырех до шести. Правильно мать говорила – самая лучшая работа. Лет через восемь стану директором отделения с приличной зарплатой и кучей льгот. И никакого тебе Лошака, Лома и прочей сволочи"…

Но, взбегая по трапу "боинга", он все-таки не удержался и оглянулся, чтобы попрощаться с Москвой, которая провожала их первым в этом году снегом. Все-таки этот огромный российский Вавилон был ему чем-то дорог и, что бы он там ни говорил, порой здесь бывало так интересно, как. наверное, не будет нигде.

В два часа ночи, когда "боинг-747" компании "Эль-Аль" оторвался от взлетной полосы и взял курс на восток, сидевший в зале ожидания коротко остриженный человек неопределенного возраста и с неопределенными, словно размытыми, чертами лица подхватил свой "дипломат" и вышел из здания аэропорта "Шереметьево-2".

– Центр, говорит девятый, – сказал он скороговоркой, придерживая плечом у уха сотовый телефон. – "Гости" вылетели домой, мы проследили их до трапа. Теперь будем разбираться с грузинами…