Текст книги "Запасной вариант"

– Нет, не помню… Хотя… Шалва его звали, мамой клянусь, Шалва…

– Ну, и что ты по этому поводу думаешь, капитан? – голос за спиной прозвучал так неожиданно, что Леон уже хотел было разразиться трехэтажным матом в адрес всех, кто мешает следствию, когда встретился глазами с молодым парнем в джинсах и легкой белой куртке. Было в его взгляде и в самой позе что-то такое, что заставило Перельмана сдержаться.

– Не злись, капитан, – дружелюбно произнес парень, показывая ему голубую книжечку, – но командовать здесь буду все-таки я. Прежде всего, нужно немедленно убрать тело. И гак, чтобы ни один из наших шакалов пера об этом не узнал. Ни малейшей крупицы информации об убийстве Давида Кроха не должно появиться в прессе. Сейчас наши люди займутся выносом тела… Итак, что ты по всему этому поводу думаешь?..

– В принципе, пока ясно только одно: Крох был убит человеком, которого он очень хорошо знал и которого сам впустил в офис… Вероятнее всего, этого человека зовут Шалва, и если мы затребуем номера тех, с кем Крох говорил в последние часы по пелефону, то сможем на него выйти…

Парень в куртке удовлетворенно кивнул.

– Мы тоже так считаем… И именно поэтому твой дружок из "Едиот ахронот"[11]11
  «Едиот ахронот» и «Маарив» – две ведущие израильские газеты.


[Закрыть] Шимон Рабинович на этот раз ничего знать не должен. Я, конечно, знаю, как ваш министр любит отвечать на вопросы о русской мафии, но это тот случай, когда ему придется промолчать…

– Ты на меня ответственность за прессу не сваливай! – огрызнулся Перельман. – Моя дружба с Рабиновичем – это мое личное дело, а передаю я ему только ту информацию, которую разрешает начальство. И потом, эти ребята из "Едиот" и ''Маарив" все равно пронюхают об убийстве, когда будут просматривать сводку происшествий за день в центральном компьютере. Там же, как ты понимаешь, будет зафиксирован звонок шофера…

– Значит, нужно сделать так, чтобы в центральном компьютере этого звонка не было. Впрочем, это уже действительно не твои проблемы…

На боку у парня зазвонил пелефон, и, поднеся его к уху, он минут пять молча слушал какое-то сообщение. Затем, вернув мобильник на прежнее место, снова повернулся к Перельману

– Все отлично, – сказал он. – То есть, конечно, ничего хорошего, но нам это на руку. Только что возле центральной тель-авивской автостанции обнаружен труп туриста из Грузии. Три смертельных ножевых ранения. В кармане у убитого найдены пистолет и документы. Сейчас ты свяжешься со своим Рабиновичем и продашь ему эту сенсацию. Пусть напишет еще раз о русской мафии, о том, о сем. Можешь даже сказать, что вы предполагаете, что речь идет о наемном убийце, специально приехавшем из Москвы. Мое начальство дает на это добро. Пусть пресса пока обсасывает эту тему… Ну, чего стоишь? Звони Рабиновичу!

Еще через два часа все тот же парень в белой куртке и джинсах сидел в кабинете начальника своего отдела, разложив перед ним сделанные "поляроидом" снимки убитого Давида Кроха…

– Ты думаешь, что убийца – тот самый грузин, которого нашли сегодня ночью на автостанции? – начальник отдела поднялся из-за стола и подошел к окну, за которым начинало светать.

– Навряд ли. Я думаю, что настоящий убийца сегодня утром вылетит в Тбилиси. Или в Москву, хотя найти его проще простого: шофер убитого рассказал, что Крох незадолго до того говорил с убийцей по сотовому телефону и даже вспомнил его имя. А этого туриста, по-моему, просто подставили. Или он вообще к убийству Кроха не имеет никакого отношения. Не мне тебе говорить, что на старой автостанции каждый вечер кого-то убивают. А что касается Кроха… В принципе, после того, как наши чистоплюи начали на него давить, такого конца следовало ожидать…

– Безусловно… – процедил сквозь зубы начальник отдела. – Но и их тоже можно понять: представь, что было бы, если бы о связях Кроха с грузинской мафией узнала оппозиция. Ты понимаешь, какой галдеж они подняли бы в газетах в этом случае?! И ты тоже все свои знания держи при себе. Искать убийц Кроха сегодня, да и вообще в ближайшие месяцы, не надо. Потом, может, и займемся этим делом… Кстати, как, по-твоему, в связи со всеми последними событиями должны себя повести наши люди в Москве?

– Вы сами говорили, что нам нужна бакинская нефть, и совершенно неважно, кто ее к нам приведет – Крох, Шеварднадзе или грузинская мафия. А значит, доля Кроха в концессии должна быть закрыта, независимо от того, жив он или мертв. Сегодня – между прочим, в то самое время, когда убили Кроха, – Катамонец должен был встречаться с людьми Джабы Иоселиани в Москве и получить у них деньги для покрытия последнего взноса Кроха. И я думаю, что Катамонец должен продолжать игру…

Глава 7

Несмотря на то, что он лихо заказал себе «капуччино», небрежно выбросил на стол пачку «Кента» и вообще, кажется, очень неплохо смотрелся в темно-синем итальянском костюме, вокруг его столика мгновенно образовалась пустота.

Ни одна интердевочка не сделала даже попытки присесть рядом с ним, а взгляды сидевших за крайним столиком двух сутенеров, с пижонскими бабочками вместо галстуков, напряглись и застыли, упершись в его затылок. Каким-то шестым чувством постоянные оонтателн просторного кафе, расположенного на террасе "Хаммер-центра", вычислили в нем чужака, и в их напускном равнодушии к его особе явственно читалось презрение.

– Слышь, Вася, а это часом не мент? – хмыкнул мужской голос за его спиной, и сказано это было явно с расчетом на то, что он услышит и как-то отреагирует на эти слова.

На огромных окнах кафе застывали крупные дождевые капли, и было что-то фантасмагорическое в мелькавших сквозь дождь фарах автомобилей, мчавшихся по московским улицам. Зато через стеклянную стенку, отделявшую кафе от остальной части "Хаммер-центра", было прекрасно видно каждого, кто переступал через его порог. Лучший наблюдательный пункт просто трудно было придумать.

"Хаммер-центр" жил своей обычной ночной жизнью. Распахивались и закрывались автоматические двери магазинов, разливались экзотические коктейли в ирландском баре, спускались с верхних этажей лощеные интуристы, чтобы подхватить под руку интердевочку и продефилировать с ней к лифту…

Никольский упорно тянул свою чашечку "капуччино", стоившую дневной заработок среднего москвича, и ждал. С куда большим удовольствием он сидел бы сейчас у телика, вытянув ноги, и смотрел бы какую-нибудь очередную муру. И, наверное, все именно так и было бы, если бы он не вляпался в эту историю с "соседями". Теперь он вынужден был сидеть, как последний идиот, в этом кафе и ждать, пока эти двое парней в таких же, как у него, итальянских костюмах вместе с толстяком-грузином выйдут из казино, а затем пилить за ними до притулившейся у Лениградского шоссе улицы Балтийской…

Скорее всего, речь шла о какой-то мелкой афере, которую эти ребята из Израиля собирались прокрутить с грузинскими барышниками, а двух качков вместе с Колькой Ломом они взяли для прикрытия. Стоп, но если прикрытие им обеспечивает Лом, то, значит, у них есть какие-то связи с лужниковским Лошаком…

Никольский посмотрел на часы – он сидел в кафе меньше часа, а такое ощущение, что прошло как минимум часа три. Время шло медленно, словно устало от своего постоянного бега и теперь хотело дать себе отдых.

Впрочем, томился, кажется, не он один. Через стекло было видно, как по коридору "Хаммер-центра" прохаживается Лом в своей любимой кожаной кепочке, и от одного его вида Никольскому становилось еще тошнее: он помнил личное дело Лома и трижды отчеркнутую в нем красным карандашом фразу "отличается садистскими наклонностями".

Он уже собрался было заказать еще одно "капуччино", за что ему завтра наверняка влетело бы от бухгалтера, когда увидел того самого толстяка-грузина вместе с каким-то другим, ладно скроенным кавказцем торопливо, полубегом направлявшегося к выходу из ''Хаммер-центра".

Чуть позади них шли два рослых коротко стриженных парня в черных кожаных пальто.

"Черт, – пронеслось в голове у Никольского, – а куда делись эти два еврея?!»

Впрочем, он тут же напомнил себе о том, что евреи интересуют его постольку-поскольку. В его задачу входил прежде всего сбор компромата именно на грузинские преступные группировки, и эти четверо явно подходили под определение его клиентов. В тот самый момент, когда Никольский вышел из кафе, кавказцы как раз усаживались в черный «БМВ», и он пружинящим шагом, стараясь не перейти в аллюр, направился к своей колымаге.

Через секунду обе машины выскочили на авторассу и понеслись вдоль залитых рекламными огнями московских улиц. Водитель «БМВ» явно заметил «хвост», и теперь несся по черному полотну дороги, не обращая внимания на светофоры и стоявших на обочине автоинспекторов. Впрочем. те, похоже, даже не пытались предпринять какие-либо усилия для того, чтобы остановить нарушителей.

– Мусора, суки, – скрипнул зубами Никольский, выруливая на трассу, ведущую к Большому кольцу. – Бздят иномарки, не желают с "крутыми" связываться… А те это знают и делают что хотят. Сколько людей только за последний месяц передавили, и хоть бы одного "крутого" на этом деле заловили! 'Номер машины, совершившей аварию, установить не удалось'", – всплыла у него в памяти дежурная фраза из протокола ГАИ…

Тем временем "БМВ" явно прибавила скорость, и теперь выжимала все сто двадцать. Расстояние между ним и "жигуленком" стремительно увеличивалось, мощности машины Никольского явно не хватало, и только тут, глянув в боковое зеркало, он увидел, что ему дышит в спину еще одна "БМВ".

Никольский сбросил скорость, пропуская ее вперед, но задний "БМВ" тоже притормозил и теперь шел впереди него на полкорпуса.

"Вилка, – промелькнула у Сергея мысль. – По науке работают, сволочи"…

Необходимость "вилки" предусматривалась в учебнике по автослежке, предназначенном для служебного пользования: вторая машина должна была страховать первую в случае, если преступники решат сесть на хвост самим оперативникам. Сергей вспомнил разговоры о том, что ежемесячно несколько сотрудников московской милиции уходят работать к "крутым", передавая им все свои знания и опыт, и поэтому те с каждым днем действовали все грамотней. Теперь он убеждался в этом на собственной шкуре…

Он давно уже потерял из виду передний "БМВ" и сейчас хотел только одного – чтобы наступавший ему на пятки "хвост" оставил его в покое. Но второй "БМВ" теперь следовал нос в нос с его "жигулями", все решительнее оттесняя его к краю дороги.

На столбики хотят сбросить, что ли?!

Внезапно Сергей почувствовал, как пуля, пробив боковое стекло, чиркнула по его лбу и вылетела через противоположное окно. Ни о чем не думая, он низко пригнулся, резко вывернул руль и только потом нажал на тормоз. Его машину бросило на поставленный между столбиками жестяной щит с надписью "Береги природу!", который чуть смягчил удар и не дал ей сделать кувырок в воздухе.

Улегшись на сидение головой к обочине, Никольский сделал легкое движение плечом, и закрепленный на резинке шестизарядный ''бульдог" сам собой прыгнул ему в руку…

"'БМВ", похоже, тоже остановилась, и теперь Никольский отчетливо слышал в двух шагах от себя гортанную речь.

"Проверять будут", – понял он, и сам удивился, до чего спокойно лежали его пальцы на курке. Как только высокая фигура в черной кожанке распахнула дверцу его "жигуля", Никольский выстрелил.

Дикий, нечеловеческий крик ударил ему в уши. Согнувшись пополам, черная тень, стоявшая у его машины, повалилась на шоссе. Никольский тут же резко выбросил тело из салона и залег рядом с ней. Если бы он сделал это на две секунды позже, ему была бы хана – человек, стоявший у ''БМВ", выпустил длинную очередь точно по тому месту, где Сергей только что сидел. Никольский подтянулся на руках к лежавшему рядом с ним телу и увидел искаженное адской болью лицо, согнутое в пароксизме боли тело и руки, вцепившиеся в пах. По рукам текли казавшиеся черными струйки крови… В шаге от него валялся автомат "борс" – чеченская подделка под израильский "узи". Рывком Никольский дотянулся до "борса" и услышал вторую очередь в нескольких сантиметрах от себя: его фигура слишком хорошо просматривалась на освещенном шоссе, и тот, второй, бил по нему, уже не обращая внимания на то, что может попасть в своего же, еще, наверное, живого товарища. Никольский ответил короткой очередью, одновременно подползая под колеса своей машины. Уже отсюда, не целясь, послал еще одну очередь по "БМВ" и по звуку упавшего на асфальт тела понял, что как минимум одна пуля попала в цель…

Поднявшись с земли, Сергей первым делом осмотрел свою машину. Крыло было измято, дверца и оконное стекло пробиты пулями, но все остальное вроде бы цело и, значит, можно было ехать. Он так и не понял за что и почему его хотели убить, но два пархатых еврейчика, похоже, действительно занимались чем-то серьезным, если уже второй раз из-за них он попадал в такую переделку.

"Лом! – мелькнуло у него в мозгу, – а Лом сейчас шустрит у Лошака"…

К зданию райотдела Лужниковской милиции Никольский добрался только к половине третьего ночи. Ему явно везло – дежурным по району оказался его однокашник по школе милиции старший лейтенант Кравцов.

– Ну, как идет дежурство? – поинтересовался Сергей, оглядывая голые стены райотдела…

– По-всякому, – уклончиво ответил Кравцов. – Да ты не ломайся, скажи сразу, что нынче МУР ищет в наших краях…

– Просьбу выполнишь? – Никольский вплотную подошел к столу и в упор взглянул на Кравцова.

– Это смотря какую просьбу…

– Хочу, чтобы твои ребята устроили маленький шухер в Лужниках и заглянули в ангар к Лошаку…

– Ты ж знаешь, Никольский, я бы с дорогой душой, мне эти короли вот где сидят, – Кравцов провел рукой но горлу. – Только бесполезно все это… Наркоты там нет, внешне все чисто, а то, что там мешочников убивают… В общем, ничего доказать нельзя, берем какую-то кильку…

– Ну, а все-таки? Считай, что это моя личная просьба. И ребята твои заодно порезвятся…

…В три часа ночи наряд милиции и два "воронка" с омоновцами отъехали от райотдела милиции и направились к стадиону "Лужники". Никольский шел за ними следом на своем "жигуле" и чувствовал, что еще немного – и он заснет прямо за рулем…

* * *

– …Кусэмет! – выругался Йоси по-арабски, окончательно убедившись, что ни Патиашвили, ни его приятеля в казино нет. – Что они, между ног у этих козлов в масках проскочили? Ладно, давай быстро вниз, может, твои блатные их на выходе задержали…

– Как ты думаешь, почему они рванули? – спросил Алекс у Йоси в лифте. – Что-то случилось?

– Будем надеяться на лучшее. Думаю, что просто испугались – у того грузина в портфельчике были такие деньги, какие нам с тобой и не снились. И еще столько же они собирались получить в кассе казино, владельцем которого, между прочим, является никто иной, как Аркадий Шалиашвили, близкий друг Профессора. Ну, а тут этот налет… Во всяком случае, у русского фининспектора был вид самого настоящего мафиози. А если учесть, что нас всех уговорили лечь на пол…

"Крыша" в полном составе встретила их прямо возле лифта, и было в этой встрече что-то такое, что заставило Алекса насторожиться.

– Так, братва, вы здесь нашего грузина не видели? – спросил Алекс. – С ним, кстати, еще пара человек должна была быть…

– Видели, видели, – ответил мужичок в кепке. – Даже очень хорошо видели.

– Так какого хрена вы их не задержали? – взорвался Алекс. – На фиг вы нам вообще нужны, если элементарных вещей сделать не можете?

– Ты, жидок, тут не ори, не видишь – люди ходят, – спокойно, но не оставляющим никаких сомнений в его настроении голосом сказал Лом. – Мы, между прочим, не договаривались, что будем с вашими говенными грузинами работать. Если вы так крепко спутались с "черножопыми", надо было с самого начала так и сказать.

– Да ни с кем мы не спутались, – отмахнулся Алекс. – И потом, вы же с самого начала видели этого Патиашвили, и ничего…

– Этого грузина мы, может быть, и видели. А вот этих ребят в кожанках из Чертаново, которые его увели, вы нам не показывали… Ладно, нечего тут языком трепать, Мы уже Лошаку позвонили, он вас ждет. Так что давайте медленно и печально к нашей машине, и без фокусов…

– Что он говорит? – переспросил Йоси, который переставал воспринимать русский язык, когда начинали говорить в таком темпе.

– Сам не пойму, какая его муха укусила, – ответил Алекс. – Говорит, что мы их сунули в какое-то дерьмо, и сейчас надо ехать к Королю разбираться…

– Лично я никуда ехать не собираюсь, – взвился Йоси. – Иди кебена мать, понял? – добавил он по-русски, обращаясь к Лому.

– А вот ругаться не надо, – ласково сказал Лом, и Алекс почувствовал, как ему в спину уперлось дуло пистолета. Очевидно, то же самое почувствовал и Йоси, потому что он выпрямился и стал даже как будто чуть выше ростом. – Иначе вы никогда не трахнете больше своих сарочек, это я вам обещаю. Ну, быстренько к выходу…

Трудно было поверить в то, что никто из десятков людей, прогуливавшихся по "Хаммер-центру", не заметил, что парням в спины уперлись дула пистолетов. И, тем не менее, никто не спешил позвать милицию, не бросился им на помощь, не закричал от ужаса. И даже стоявшие у входа вооруженные финны просто отвели глаза, делая вид, что все происходящее их совершенно не касается…

* * *

Для случайного покупателя, приезжающего на Лужннковский рынок в лучшем случае раз в полгода, все это нагромождение киосков, прилавков, сидящих на земле и беспрестанно что-то орущих мешочников с Кавказа и Украины кажется невообразимым хаосом, вавилонским столпотворением, в котором каждый в одиночку борется за свои доллары. Но так же, как за первозданным хаосом в первые часы сотворения мира угадывалась направляющая рука Всевышнего, так и за всем лужниковским беспорядком можно было угадать железную хватку его королей, каждый из которых контролирует свою зону влияния.

Короли принимают все прибывающие на рынок товары, устанавливают иены и решают, кому сегодня позволить продавать тот или иной товар со скидкой. Короли распределяют места на рынке между челноками и мешочниками, киоскерами и проститутками… Чтобы получить свое место под скупым лужниковским солнцем, мало заплатить полагающуюся пошлину государству, – нужно отстегнуть определенную сумму королю, на чьей территории ты хочешь заработать себе на кусочек белого хлеба с черной икрой. Впрочем, и этого может оказаться недостаточным. Деньги деньгами, но если ты чем-то, даже просто физиономией, не понравился кому-то из властелинов рынка, тебе лучше просто по-доброму поискать себе другое место для торговли…

Днем орды покупателей носятся здесь между киосками, грузовиками, ларечками, переступая через обрывки газет, оберточной бумаги и пустые облатки от презервативов, чтобы в конце концов убедиться, что выбор предлагаемых им товаров, в общем-то, не так уж велик, и цены на них почти везде одинаковые.

Завсегдатаи Лужников делают необходимые им покупки сразу, почти не раздумывая, но те, кто попадает сюда впервые, часами прохаживаются по рынку, бесконечно щупают руками одни и те же товары, спрашивают цены, пока, махнув рукой, не покупают итальянские туфли или турецкую куртку в том самом киоске, с которого они начали свой обход…

С заходом солнца с просторов рынка исчезают покупатели и омоновцы, киоскеры вешают угрюмые немецкие замки на двери своих киосков или, стыдливо прикрыв окошко жестяной дверцей, приглашают внутрь знакомую проститутку, делающую скидки для работников рынка…

Не обращая внимания на приглушенные стоны в кустах, где с теми же проститутками задаром развлекаются королевские гвардейцы, кавказские мешочники разжигают костры и ставят на них огромные казаны, источающие запах тушеной баранины. А к ангарам королей начинают подтягиваться грузовики с товаром, который завтра нужно выбросить на рынок…

В самом начале истории лужниковского рынка его контролировали исключительно чеченцы и грузины. Но затем на рынке появился Лошак, который вместе с такими же, как он, "афганцами" начал медленно вытеснять кавказцев из Лужников. В Москве глухо говорили о жестокости Лошака и его парней, на все равно симпатии большинства москвичей были на его стороне, потому что он был свой, русский. И когда Лошаку, благодаря отличной выучке и относительной дисциплинированности его людей, удалось отвоевать почти четверть территории рынка, даже омоновцы восприняли это как победу "славянского оружия". Победу, которой этому оружию в те дни так недоставало в Чечне…

Алекс и Йоси шли по ночным Лужникам, наступая на шуршащий промокший мусор, а Лом с двум я качками неторопливо шагали следом. Дула пистолетов уже не упирались им в спины, да это было и не нужно – пытаться бежать отсюда сейчас, в два часа ночи, находясь на территории Лошака, не имело никакого смысла.

Лошак встретил их, сидя за антикварным дубовым столом 18-го века, поставленным возле стены огромного, заваленного тюками и коробками склада. Он был в новеньком офицерском кителе, наброшенном на тельняшку десантника, и явно получал удовольствие от трех девиц, застывших перед ним в одних кофточках из ангорки.

Человек шесть "шустрых" пристроились на коробках с итальянскими сапогами у входа в склад и увлеченно следили, чем закончится вся эта сцена.

– Так ты, курва, утверждаешь, что никакой наркоты своим девкам для продажи не давала? – тонкое, с аккуратными усиками лицо Лошака было повернуто в сторону густо накрашенной, явно самой старшей из этой тройки девицы с посиневшими то ли от холода, то ли от страха икрами и отвислым задом. – То есть, эти бляди травку достали сами, и сбывали ее без твоего ведома?

– Да врет она Лошак, врет! – взвизгнула одна из девиц помоложе. – Христом богом клянусь, врет… Сама же нам эту дрянь подсунула…

– Христом богом в церкви будешь клясться, – хмуро оборвал ее Лошак. – И то если не будешь перед ним, как передо мной, с голой писькой стоять… Я вам, бляди, сколько раз говорил, что наркоты не потерплю, мне с мусорамн лишних осложнений не нужно?! Говорил или нет?!

– Говорил, – пискнула вторая девица, но Лошак ее словно не услышал.

– Ладно, если твои девки против тебя пошли, – обратился он к первой, – вот тебе ремень, дай-ка им раз двадцать но заднице. А вы, курвы, давайте, становитесь раком на стол…

Две девицы покорно влезли на стол, а старшая, получив из рук Лошаку ремень тяжелый медной пряжкой, вытянула их вдоль спины…

– Ну, кто же так бьет… – брезгливо поморщился Лошак, – Дай-ка мне…

И с короткой оттяжкой он ударил ремнем по обнаженным ягодицам, отчего проститутка взвизгнула и инстинктивно сжала ноги. Ремень оставил на ягодицах широкий красный след.

– Расставь ноги, расставь, чтобы я все твои дырки видел, – скомандовал Лошак и, дождавшись, пока та выполнит его приказ, ударил второй раз…

– Вот как надо! – удовлетворенно сказал он, передавая ремень бандерше. – Продолжай!..

Через полчаса две шмыгающие носами девицы, зады которых напоминали по цвету свежую говядину, медленно, чтобы не усиливать боль, слезли со стола под дружный смех "шустрых".

– Впрочем, вполне возможно, что вы обе не виновны, и это она подсунула вам травку, – улыбнулся Лошак. – А у нас здесь все должно быть по справедливости. Так что сейчас вы поменяетесь местами… Ты, стерва, лезь на стол, – приказал он бандерше. – а они пусть тебя чуть-чуть ремешком, по жопе погладят.

– Ну, вперед, – прикрикнул он на двух ошеломленных девиц, и те заработали ремнями, постепенно входя в раж и превращая всю спину своей хозяйки в сплошное кровавое месиво…

– Да, кажется, вляпались. Молись, чтоб нам здесь яйца не отрезали, – шепнул Йоси Алексу, но Лошак, от которого их отделяло, по меньшей мере, метров десять, каким-то образом услышал этот шепот на незнакомом языке.

– Ладно, хватит, – крикнул он увлекшимся девицам. – Уносите эту курву, берите свои бикини и помните, что если такое еще раз повторится, я вам всем троим куда надо ножки от табуретки засуну… Садись, Алекс, садись, сука, гостем будешь.

Не дожидаясь повторного приглашения. Алекс сел у стола, на котором только что состоялся суд линча, и закинул ногу на ногу. Йоси последовал его примеру.

– А ну сесть, как положено! – неожиданно взвился Лошак. – Здесь вам не бордель, вашу мать!

– Ты что, Лошак, своих не признаешь? – миролюбиво начал Алекс. – Лучше поставь бутылку и спокойно объясни, что случилось. А то твои парни начали нести какую-то чушь про грузинов…

– Я тебе, жид вонючий, не свой, понял?! Это вы, суки, к нам в свои лезете, а потом Россию продаете за тридцать сребреников. Вы и "черножопые''… И не заливай, что ничего не понимаешь – мои парни узнали среди тех, кто был с вами, двух грузинов, которые на прошлой неделе одного нашего на пику взяли. Ни за что взяли, понял?! Только потому, что им его русская рожа не показалась…

Теперь все становилось более-менее ясно: те двое, что были вместе с грузином в казино, очевидно, были из той самой грузинской группировки, которая контролировала район Москвы-реки и последнее время пыталась вернуть себе контроль над Лужниками. Вот почему Лошак так бесится, вот почему он сбросил маску, хотя когда они вместе крутили дела, то он клялся в любви ко всему еврейскому народу…

– Это идиотизм, – сказал Алекс, – мы не имеем к тем двоим никакого отношения. Больше того, у нас сейчас тоже на них зуб, и я надеялся, что твои парни…

– Эти байки ты в другом месте рассказывать будешь! Лучше выкладывай, что у тебя за дела с грузинами. Все выкладывай, вчистую, мне о них много чего знать хочется…

– Да какие там дела! Крох проворачивает свои дела в Грузин, а нас просто к своим компаньонам приставил…

– Значит, не хочешь говорить? Ну что ж, придется к вам, жидки (Алекс заметил, как Йоси во второй раз дернулся на этом слове, которое хорошо знал), придется к вам, жидки, применить о-эс-дэ. Особые методы дознания. Они в Афгане и не таким, как вы, языки развязывали…

Через минуту они уже сидели связанные на табуретках, а пара "шустрых" выворачивала им карманы.

– Ну, сколько там наскребли? – спросил Лошак. – Семьсот долларов? Тоже неплохо… Можете эту мелочь поделить по-братски… Давай, Лом, начни с этого черного, он, кажется, быстрее заговорит…

Лом развязной походочкой направился к Йоси, примериваясь, как бы половчее нанести первый удар, но в тот самый момент, когда он начал отводить назад локоть, Йоси вдруг резко поднялся и, зацепив правой ногой нижнюю перекладину табуретки, рывком бросил ее в воздух…

Прежде, чем кто-либо в ангаре понял, что происходит, табуретка проделала пару раз сальто в воздухе и ее ножка ударила точно в переносицу Лома, отчего тот с грохотом отлетел к кирпичной стене и растянулся на бетонном полу ангара. И уже после этого на них обоих навалились со всех сторон "шустрые"… Еще спустя несколько секунд они оба, и Алекс, и Йоси, с заломанными назад руками снова сидели, только уже не на табуретках, а на стульях. Лошак, как ни в чем не бывало, сел за стол, а у стены продолжал приходить в себя Лом.

– Ну, все, разговоры кончились, – Лошак говорил спокойно, но Алекс не без удовлетворения заметил, что у него чуть подрагивают руки. – Вы у меня за этот концерт до конца жизни кровью мочиться будете… Лом, вруби-ка утюг и паяльник…

По тому, как рядом скрипнул зубами Йоси и как резко, до жжения в носу, запахло возле него паленым мясом, Алекс понял, что о-эс-дэ привели в действие.

– Давай, Лом, давай, – возбужденно говорил откуда-то издалека Лошак. – Вспомни, как он тебя замочил, прижги его хорошенько, довольно они славянской крови попили… Нет, нет, пока только утюгом, а то от паяльника в задницу он тут же сознание потеряет, мы ему такого подарка не сделаем… Так, этот готов… Давай вторым козлом займись…

– Ты бы подумал. Лошак, что делаешь, – содрогаясь от ужаса перед тем, что вот сейчас раскаленный утюг коснется его живота, выкрикнул Алекс. – Тебе ведь с Крохом за нас придется иметь дело, а он и не таких крутых, как ты, знает. Могилу ты сейчас себе роешь, могилу…

– Да плевал я на твоего Кроха! Давай, Лом, пощекочи ему грудь для начала… Или, – Лошак подошел к нему так близко, что Алекс почувствовал тот самый крысиный запах у него изо рта, – или мы все-таки будем сами говорить о грузинах… Нет? Ну, давай, Лом, давай…

Лом прыснул на его рубашку набранной в рот воды и затем аккуратно приложил к смоченному месту электрический утюг.

Сдерживаясь, чтобы не взвыть от дикой, пронзившей все тело боли, Алекс почувствовал, как начинает проваливаться в небытие вслед за Йоси, и тут откуда-то издалека услышал чей-то полукрнк-полушепот:

– Лошак, мусора! Мусора…

И снова издали, под вспышки то гаснущего, то снова вспыхивающего света, голос Лошака:

– Тащите этих жидов к киоску. Быстренько, быстренько…

И кто-то, схватив Алекса за ноги, поволок его из ангара…

– На пол! На пол! На пол! – ворвавшиеся в штаб Лошака омоновцы размахивали автоматами и. не глядя, наносили "шустрым" удары коваными ботинками. "Шустрые" покорно падали на пол, понимая, что это не тот случай, когда стоит хотя бы огрызаться, не говоря уже о чем-то большем. И только Лошак остался сидеть зa своим столом и, чтобы показать, что он совершенно спокоен, неторопливо вытащил из пачки новую сигарету.

– Зря ты, Кравцов, своих парней сюда привел, – сказал он. – И сам зря приперся. Мои ребята вашим ничего плохого не сделали. Пока… Или ищешь чего? Так ты ж нас знаешь, мы наркотиками не занимаемся…

– А вот это мы сейчас проверим… – Кравцов повернулся к двум стоявшим за его спиной сержантам милиции. – Обыскать всех! А ты, Лошак, пистолет на стол… В темпе!

Через пять минут на столе лежало штук восемь бульдогов и четыре "борса".

– Та-ак, – удовлетворенно протянул Кравцов. – Незаконное ношение оружия… Так и запишем в протокол…

– Почему незаконное? – притворно удивился Лошак. – У нас же тут частная фирма по охране, у всех ее сотрудников имеется разрешение на хранение оружия…

– Да мы ж твою фирму месяц назад закрыли, так что оружие вы были обязаны сдать…

– Так это вы "Перун" закрыли, а я месяц назад новую компанию открыл. "Славянка" называется. Вот, кстати, и разрешение Мосгорисполкома имеется, – Лошак протянул Кравцову бумагу…

* * *

– Йоси, – шепотом позвал Алекс, – как ты?..

– Как цыпленок табака. Где мы?

– Кажется, внутри какого-то киоска. Надо сматываться, пока они не начали по новой…

– Не учи меня трахаться, мальчик! Ты, по-моему, ближе к двери… Посмотри, вдруг открыта…

Алекс встал сначала на четвереньки, чувствуя, как от этого движения резко усиливается боль, потом поднялся на ноги и. шатаясь, сделал несколько шагов к двери. Железная дверь, как ей было и положено, была закрыта, а даже если бы они были в форме, им обоим вряд ли удалось бы вышибить ее плечом. А сейчас об этом было вообще нечего и думать…