Текст книги "Запасной вариант"

Он искал сейчас слова благодарности для Йоси и не находил их, потому что их не было, да и, наверное, не могло быть – тех самых слов, которые он хотел бы ему сказать.

– Спасибо, – выдавил он из себя наконец. – Считай, что я твой должник, – и тут же выругал себя за весь идиотизм этой фразы.

– Да какое тут, к чертям, может быть «спасибо», – сидя все так же прямо и глядя в затылок водителя, – сказал Йоси. – Я сейчас знаешь, о чем думаю? Как я матери Дана скажу о его гибели? Отличный был парень, три месяца назад демобилизовался и сразу – к нам. Двадцать один год с копейками парню было, двадцать один год!..

– Когда нужно вылетать в Москву? – спросил Алекс.

Глава 5

– Повтори! – Алекс отставил в сторону допитый бокал своего любимого коктейля и, дождавшись, пока бармен снова смешал «Абсолют» с апельсиновым соком и бросил туда несколько кубиков льда, прошел с ним в полумрак небольшого зала, выбрав маленький столик в самом темном его углу. Он еще раз обежал глазами небольшой зальчик уютного бара в гостинице «Беларусь», и, чтобы скоротать время, начал высчитывать в уме, сколько ночных бабочек приходится здесь на одного иностранца, но, сбившись со счета, плюнул на это занятие и прикусил губами соломинку.

Заканчивались вторые сутки его совершенно сумбурного и бессмысленного пребывания в Минске, завтра утром он должен вылетать в Москву, и настроения это не прибавляло. Алекс уже жалел, что тогда, в машине, поддался настроению минуты и снова влез во все это дело, которое – так, во всяком случае, он чувствовал – пахло большими неприятностями.

Это предчувствие появилось у него еще тогда, когда Йоси на следующий день после разговора в машине заявился к ним домой, долго пил кофе, болтая с его отцом о политике, а потом попросил дать ему на пару дней свидетельство о рождении Алекса. А через два дня он снова появился у них в квартире, замер на пороге, причем в его глазах играла такая хитрая улыбка, что у Алекса, резко испортилось настроение – когда Йоси так улыбался, ничего хорошего это не предвещало.

– Поздравляю! – сказал Йоси, протягивая ему прямо с порога паспорт гражданина Респулики Польша. – Теперь ты иностранец. Можно сказать, почти поляк…

– Это еще какого черта?!

– А что тебе не нравится?! – совершенно искренне изумился Йоси. – Конечно, какие-то проблемы это тебе создает. Например, в Кнессет ты теперь в ближайшее время точно не попадешь, но зато из Минска в Москву доедешь совершенно спокойно. Кстати, у меня твои билеты – завтра вылетаешь в Варшаву, оттуда в – Минск, проведешь там полтора дня, а потом в Москву. Там я тебя встречу и через неделю, максимум десять дней, вернемся обратно…

Так он оказался в городе своего детства, и, следуя указаниям Йоси, все это время провалялся в номере, пока, наконец, не почувствовал, что если куда-нибудь не выйдет, то просто сойдет с ума от тоски.

– Извините, у вас закурить не найдется? – Алекс поднял глаза и увидел невысокую, коротко стриженную путану в прозрачной белой кофточке с «кружавчиками».

– Не курю, – сказал он, убирая в карман пиджака лежавшую на столике пачку.

– Может быть, и не пьете?

– И не трахаюсь тоже…

– Что-то ты не похож на импотента, – иронично заметила девица. – Я бы даже сказала, наоборот…

– Похож – не похож, а тебе я не клиент…

– Ну, как хочешь, – обиженно дернув плечом, путана направилась в сторону бара, явно надеясь, что хоть кто-то обратит на нее внимание, но все сидевшие за столиками иностранцы были уже заняты, а возле бара переминались с ноги на ногу еще несколько ее товарок.

– Ой, кого мы видим! – высокий, такой же белобрысый, как и она сама, уже еле державшийся на ногах парень поднялся из-за своего столика и перегородил ей дорогу – Зайка моя, я твой зайчик! Пойдем со мной, дашь мне сладенького… Пойдем, ну! – повторил он, неожиданно резко меняя тон и хватая ее за руку.

– Не надо, Коля!.. Ну, хорошо, хорошо, только не сейчас, позже, ладно?! – было видно, что этот хвативший через край парень ей неприятен, к тому же ее явно не устраивало, что ей хотят попользоваться на халяву, и в то же время девушка словно боялась слишком резко отказать ему. Но, наконец, ей это надоело, и она резко вырвала руку…

Увлекшись этой сценой, Алекс не сразу заметил, как в бар широкой хозяйской походкой вошли двое мужиков с грубыми, словно вытесанными из дерева лицами в дорогих кожаных куртках. Удивительно похожие друг на друга, только один чуть повыше, они шли так, словно в баре, кроме них, никого не было, шли прямо, и один из них, задев плечом стоявшего в проходе иностранца, даже не подумал после этого оглянуться в его сторону. Стайка девочек моментально отхлынула от бара и застыла в сторонке, заискивающе улыбаясь в сторону этих двоих. Даже музыка, как показалось Алексу, начала играть чуть потише… хотя нет, наверное, все-таки показалось…,

– Черт! Как бы все это не закончилось мордобоем, а затем и милицией, – мелькнуло в голове у Алекса. – Затем начнут допрашивать свидетелей, проверять документы… Нет, такой хоккей нам не нужен… Прав был Йоси, когда говорил, что надо сидеть в номере и не высовываться…

Но и вот так, встать уйти, когда эти двое стоят у стойки и о чем-то шепчутся с барменом, он не мог – нужно было непременно пройти мимо них, и тогда они бы наверняка нашли повод к нему привязаться. Оставалось одно – посидеть еще минут десять-пятнадцать словно ни в чем не бывало, а затем как можно небрежнее расплатиться и выйти…

– Привет, братва, – тот самый Коля, который только что тянул за собой девочку в белой кофточке, качаясь, подошел к бару и протянул этим мужикам руку. – Вот вы тут стоите, разговариваете, а наши девочки, между прочим, своих больше не уважают. Делают вид, что на белорусской мове не понимают, и вообще как для своих, так они все целочки… Что ж это такое происходит, братва? Я к той бабе со всей душой, а она морду воротит… Непорядок, братва!

– Кто это тут, Коля, от тебя морду воротит? Показать можешь? – ласково спросил мужик в кожанке, и в глазах у него мелькнул сладострастный огонек. – Мы ей сейчас живо матку вывернем…

– Да вон та чувындра с бантиком, – и он показал на словно застывшую возле столика путану.

– Ну-ка подойди сюда, шалава, – скомандовал мужик. – Что ж ты моего друга-то обижаешь, а? Он же тебя по-человечески просил… – и не дожидаясь ответа, он взял ее лицо в руку и толкнул так, что она, не устояв на ногах, рухнула на пол, увлекая за собой столик, со стоявшими на нем бутылкой водки и рюмками. Ее короткая юбочка задралась, обнажив черные прозрачные трусики, и от этого она казалась еще беззащитней…

В баре мгновенно наступила звенящая тишина, хотя Филипп Киркоров по-прежнему продолжал что-то петь в динамиках. Все посетители бара замерли за своими столиками, и когда один из иностранцев, увидев эту сцену, неожиданно резко рванулся со своего места, сидевшая рядом с ним девица мгновенно повисла у него на руке и стала как-то слишком истово его целовать, прижимаясь к нему своей огромной, пятого размера, грудью.

– Давно пиздулей не получала, а? Что ты разлеглась – люди смотрят! – мужик в кожанке подошел к распластанной на полу девушке и рывком поднял ее с пола.

– Да я что… Разве я что-то сказала?.. Я просто как раз с клиентом договорилась, а тут он… Вон с тем парнем договорилась, – кивнула она на Алекса, и посмотрела на него совершенно диким, безумным взглядом, в котором явственно читалась мольба подтвердить ее слова.

И не дожидаясь, пока Алекс что-нибудь ответит, она вскочила, уселась к нему на колени и, обхватив его руками, стала целовать своим окровавленным ртом. Мужик в кожанке подошел вплотную к столику, застыл возле него с сигаретой во рту, несколько секунд молча присматривался к Алексу и, наконец, не вытаскивая сигареты, бросил:

– Слышь, парень, по-русски говоришь?

– Ну, говорю…

– Она что, вправду с тобой договорилась, или мне тут баки заколачивает?

– Ну, как бы да… – неохотно подтвердил Алекс, чувствуя, что влипает, неотвратимо влипает в неприятную историю, не пути назад уже не было…

– Ну, так, придется передоговориться. Не в обиде, мужик, бери любую, а эту оставь нам, ладненько?!

– Да ради бога, какие проблемы?! – сказал Алекс, – осторожно сталкивая с колен путану, и отвел глаза, чтобы не столкнуться с ней взглядом…

– Да шо ты, друг, с этим козлом разговоры разговариваешь?! Понаехали, суки, наших баб трахать! Дайте-ка, я ему сам объясню, кто тут в доме хозяин, – вынырнул из-за спины у мужика все тот же Коля и, широко размахнувшись, попытался ударить Алекса по лицу, но тот перехватил его руку в воздухе и, не вставая с места, заломил ее назад, но почти тут же отпустил, оттолкнув его в сторону…

Но Коля, похоже, вошел в раж. Развернувшись, он снова бросился на Алекса и тут же согнулся от сильного удара в пах.

– Едрена вошь, так ты еще тут ногами размахивать будешь! – мужик в кожанке бросился на Алекса, и он едва успел уклониться от удара. Затем Алекс тут же выкинул вперед ногу, стараясь попасть по почкам, и, кажется, это ему удалось… И в этот момент тяжелый свинцовый кастет опустился ему на затылок, и он полетел в черную звенящую бездну…

Придя в себя, Алекс несколько секунд лежал неподвижно, уставясь в белый потолок и силясь сообразить, где он находится и как сюда попал. Наконец, ему удалось повернуть гудевшую и в то же время совершенно легкую голову, и он увидел, свой гостиничный номер, по которому деловито передвигались какие-то люди, заглядывая в тумбочки, роясь в чемодане, ощупывая его вещи. И вслед за этим к нему вернулся слух, и комната словно мгновенно наполнилась голосами, хлопаньем дверок, шелестом перебираемой одежды, звуком тяжелых шагов.

– А, пришел в себя, Дон Жуан! Ну, слава Богу… – один из тех, кто производил обыск в его номере, подошел к Алексу и присел на стул возле кровати.

– Кто вы? – спросил Алекс, чувствуя, что у него нет сил возмутиться этим обыском.

– Я? Капитан госбезопасности Белоруссии Дорохов. – И, словно прочитав мелькнувшую у него в голове мысль, добавил:

– Вы удивлены, почему КГБ, а не милиция? Я с удовольствием вам это объясню, если вы тоже ответите на пару моих вопросов. Понимаете, отряд ОМОНа, – который, между прочим, спас вам жизнь, – проверил найденный при вас паспорт, и он нашим омоновцам не понравился. Никак они не могли понять, чего ради человек, который когда-то из Минска уехал в Израиль, вернулся на родину с польским паспортом. Вы способны следить за ходом моей мысли?..

– Вроде пока способен, – спокойно ответил Алекс.

– Да, так вот… Я, если честно, люблю передачу «Клуб путешественников», путевые записки и все такое прочее, и потому очень заинтересовался всей этой историей. И вот, знаете, рассматриваю я ваш паспорт – хороший, кстати, паспорт, настоящий, – и думаю: чего он такой новенький, будто только-только выписали? Не иначе, как специально для поездки в наши палестины выписывали… Улавливаете смысл моего каламбура, господин Лурье?

На этот раз Алекс промолчал.

– Вот только израильского паспорта мы при вас почему-то не нашли. Вроде бы должен быть, а не нашли! Вы что, стесняетесь его, что ли?!

– Если это допрос, то на любые вопросы я буду отвечать только в присутствии представителя израильского посольства, – стараясь превозмочь усиливавшуюся головную боль и изо всех сил сохранить самообладание, сказал Алекс.

– Нет, ты слышал, Петрусь?! – весело крикнул Дорохов продолжающемуся копаться в чемодане Алекса лейтенанту, с притворным удивлением хлопнув себя ладонью по ляжке. – Они там, в заграницах, все от одной мамы рождаются, что ли?! Как только начинается нормальный разговор, сразу вспоминают о консуле! – и тут же сделав полуоборот в сторону Алекса, резко поменял тон:

– Ты мне эти хохмы оставь, если, конечно, не хочешь, чтобы мы с тобой поговорили по-другому…

– Повторяю: все показания я буду давать только в присутствии киосула, – Алекс почувствовал, как снова, невыносимо начала раскалываться голова…

– Ну-ка, ребята, выйдите-ка на минутку, – кивнул Дорохов лейтенанту и старшине, все это время, непонятно для чего торчащими в номере. И когда дверь за ними закрылась, Дорохов низко наклонился над Алексом, так что в лицо ему пахнуло давным-давно позабытым, невыносимым запахом дешевого табака:

– Слушай, ты, сука эмигрантская! – начал Дорохов. – Не знаю, каким тебя ветром в наши края занесло, но паспорт ты получил несколько дней назад, это мы уже выяснили. Если бы при тебе не были найдены билеты на Москву, хрен бы тебе помог твой вшивый консул! Ты бы у меня сидел бы и кровью писал до тех пор, пока бы снова не полюбил родную Беларусь. Твое счастье, что наркоты при тебе нет, да и дела у тебя, судя по всему, не у нас, а в Москве. Жопой чувствую, что нужно было бы тебя потрясти, но дел по горло, своего дерьма хватает – наши националисты, суки, крутят… Но спокоен я буду только тогда, когда посажу тебя в самолет… Кстати, – Дорохов взглянул на часы, – тебе до рейса меньше трех часов осталось. Так что собирайся, приводи в порядок вещички, а то мои ребята их тут немножко разбросали…

Спустя сорок минут Алекс вместе с двумя ментами уже сидел на заднем сидении в скромном белом «жигуле», уносившем его в сторону аэропорта. А капитан Дорохов крутанул диск телефона, набирая московский номер.

– Кто на линии? – спросил он, когда на другом конце, наконец, сняли трубку. – Понятно… Капитан Дорохов говорит из белорусской конторы. Слушай, тут к вам летит один фрукт и, по-моему, с подарками… Так что, думаю, вам бы стоило им заняться… Да, конечно, записывай личные данные…

* * *

Выйдя из подъезда, генерал Ермаков тут же пожалел, что из-за этого совершенно бессмысленного скандала с женой так и не дозавтракал – он привык очень плотно есть по утрам, заряжаясь на весь длинный рабочий день, который, бывало, затягивался далеко за полночь. Он чувствовал, что остался голодным, и от этого еще больше злился на жену, которая утром решила вернуться к начатому еще вечером разговору о том, что их старшего внука снова поколотили в школе.

– Нет, ты только подумай – мальчик учится в частном лицее, и даже там вечные драки! – зудела она, ставя на стол поднос с бутербродами. – Мы за что такие деньги платим?! За то, чтоб его там учили или лицо в кровь разбивали?!.. Ну, чего молчишь?! Вмешался бы, послал своих ребят, чтоб они там порядок навели…

Именно последняя фраза и вывела Ермакова из себя. Отодвинув недопитый стакан с чаем, он резко поднялся из-за стола, едва удержавшись, чтобы не стукнуть по нему кулаком:

– А мы, мать твою, не жандармы, чтоб порядок наводить! Или ты газет перечитала, где из нас черт знает, кого делают?! А парень пусть научится, наконец, сам разбираться…

И не глядя на жену, стараясь не замечать лежащую на столе аппетитную горку бутербродов, он вышел из квартиры, нарочно посильнее хлопнув дверью.

Уже в служебной машине, глядя на мелькавшие за окном московские дома с припорошенными снегом окнами, Ермаков признался себе, что зря наорал на жену. В конце концов, ее тоже можно понять, этот пацан для нее – единственный свет в окошке, ее главная забота и главная радость. А вот у него главные заботы и радости все-таки были связаны не с семьей, а с конторой.

Впрочем, радостей в последнее время было все меньше и меньше. Один за другим с работы уходили те, из кого могли бы выйти крепкие профессионалы, а на смену им почему-то приходили сплошь мудаки, за которых просили из Совмина, секретариата президента и бог весть знает, откуда еще. А тут еще вчера ему положили на стол отчет о последнем наборе в высшую школу КГБ: впервые за все время существования Конторы после отсева кандидатов остался недобор…

– Молодым хорошо, – подумал Ермаков, – крепкого профессионала сейчас кто угодно возьмет! А я – старый пес, я так не смогу… Я привык служить государству, а не хозяину…

Не глядя на вытянувшихся во фронт при его появлении у дверей охранников, Ермаков прошел через эти огромные резные двери и, поднявшись по мраморным ступенькам, наткнулся на двух возившихся вокруг защитного магнитного экрана техников, возле которых топтался майор внутренней охраны.

– Что тут еще происходит? – спросил генерал, чувствуя как в нем, бог знает почему, снова начинает подниматься уже отпустившая было волна злости.

– Да черт его знает, господин генерал, – откликнулся майор. – Вот второй раз за месяц эта система ломается…

– Что, даже починить как следует не умеете?!

Ермаков чувствовал, что еще немного – и он сорвется, хотя в чем он, собственно, был виноват, этот майор?!

Майор в ответ на его сарказм только пожал плечами.

– Техника-то не наша, господин генерал, западная. Вроде как должна работать…

– Вот, именно что должна! У всего мира работает, а у нас все через жопу! – и еле удерживая себя в руках, он направился в свой кабинет.

Адъютанту достаточно было одного взгляда, чтобы понять, в каком настроении пребывает Ермаков, и потому, повесив его шинель на вешалку, он остановился на пороге кабинета, всем своим видом показывая, что хочет о чем-то доложить, но ждет, пока генерал даст ему на это разрешение.

– Ну, что там еще?! – хмуро спросил Ермаков.

– Вас в малой приемной ждет Константин Алексеевич из 4-ого отдела ФСБ, – доложил адъютант. – Встреча с ним вообще-то не запланирована, так что в случае чего… Но вообще-то он очень настаивал.

– Костя?!.. – Ермаков, похоже, явно обрадовался этому известию. – О чем речь – конечно, зови. И кстати, подай не только чай, но и что-нибудь этакое к чаю. Если честно, я голодный, как волк…

– Будет сделано! – довольный тем, что известие, как он и ожидал, оказалось приятным и явно подняло настроение Ермакову, адъютант вышел и через минуту в дверях кабинета появилась высокая, крепко сбитая и в то же время почти точеная фигура генерала. Константина Евсеева, старого приятеля Ермакова, с которым было немало вместе выпито да и сделано, если посчитать, тоже немало. Они были ровесниками, почти одновременно начали делать карьеру в органах, имели одинаковые звания, но рядом с Евсеевым Ермаков явно проигрывал, казался этаким деревенским медведем, на которого нацепили форму… Да и кто не проигрывал рядом с разведчиками, при отборе которых внешние данные играли далеко не последнюю роль.

– Извини, что без всякого предупреждения, знаю, как ты занят, но дело достаточно спешное, – сказал Евсеев. – Понимаешь, вчера вечером позвонили ребята из белорусской Конторы. Они совершенно случайно сели на хвост тому самому Алексу Лурье, которого ты упоминал в связи с нефетпроводом. Самое интересное, что он сейчас летит сюда из Минска под видом гражданина Польши. Паспорт у него, кстати, настоящий. В общем, так как времени уже не оставалось, я отдал указание, чтобы его встретили мои ребята, а дальше передадим его вам… Думаю, брать его вам сейчас не стоит…

– Ладно, не учи нас жить, – Ермаков откинулся в кресле и улыбнулся. – А за новость и за помощь – спасибо. Молодцы, белорусы! Значит, Контора все-таки остается Конторой. Как нас ни разбивали, как бы руки ни выкручивали… Ей-Богу, Костя, спасибо, хоть чем-то порадовал… Кстати, пока мы здесь разбираемся с грузинами, вам было бы неплохо разобраться в том, что происходит на Кавказе. По моим сведениям, дела там хреновые. Я, как ты понимаешь, не только Чечню имею в виду…

– Да черта с два разберешься там с нашим МИДом, – огрызнулся Евсеев. – Да и если бы только с МИДом… Все, понимаешь, все летит к чертовой матери! Будь моя воля, я бы половину министров к стенке поставил. Кстати, если уж ты завел разговор о Чечне, то вот, полюбуйся, – и Евсеев выбросил на стол кирпич, ядовито-горчичного цвета…

– Это еще что такое? – Ермаков взял брусок в руки и начал внимательно его осматривать. – На тротил не похоже. И пахнет вроде горохом…

– А это и есть горох! Спрессованный в брикет! Я пробовал его раскусить – ни черта не получается! Говорят, в горячей воде размачивать надо. И вот этим дерьмом, дорогой, кормят наших ребят в Чечне. А потом еще что-то говорят о боеспособности армии… Да какая на хрен боеспособность при таком харче?! Опять-таки на днях поднял вопрос о том, что у чеченцев сейчас самое современное оружие, хорошо бы перекрыть источники их поставки. И ты знаешь, что они мне ответили? А это, говорят, они наши армейские склады грабят. Вы наладьте охрану, вот и перекроете источник. Только я ведь почему этот вопрос поднял: Есть у меня данные, что некоторые мудаки там – при этом Евсеев поднял указательный палец вверх, – продали недавно партию стрелкового оружия и легких ракетных установок на сумму в 50 миллионов долларов Ирану. А Иран тут же перекинул это оружие в Чечню. Нашим же оружием наших ребят убивают, это точно, только ведь не в складах дело! А сейчас новая сделка с Ираном готовится – на этот раз на полмиллиарда долларов…

– Так ты бы так прямо и сказал. И открыто потребовал бы прекратить продажу оружия иранцам…

– А я и сказал! – Евсеев тяжело вздохнул. – И не только сказал, но и представил отчеты моих ребят о том, куда идет это оружие. Что они на это сказали?! Знай, говорят, сверчок, свои шесток, ты не политик, ты в этом ничего не понимаешь. Иран, дескать, это оружие направляет в основном в Ливан и в Газу, что соответствует нашим геополитическим интересам. А на деле… Ты ж понимаешь, сколько они на этих сделках имеют… Доллары эти нашим политикам говенным глаза застят, ничего видеть не хотят. И насчет геополтических интересов это они тоже, того. Когда это Персия была союзницей России?! Не была и не будет! Вытащит из нас все, что сможет вытащить, а потмо по нас же и ударит.

– Уже бьет! – подтвердил Ермаков. – И не только в Чечне, но и в Дагестане, Татарии, Башкирии. По нашим сведениям, все сепаратисткие настроения в этих областях будируются именно из Ирана. Оттуда же идет пропагандисткая литература, деньги на строительство новых мечетей, открытие мусульманских школ. И если мы сейчас персам этим твоим трахнутым не дадим по рукам, то в один прекрасный день потеряем Казань и Уфу, как потеряли Баку, Ашхабад, Ташкент и другие части Большой России… В общем, завел ты меня Костя и и испоганил вконец настроение!

Ермаков встал, подошел к стенке и извлек оттуда бутылку армянского коньяка и хрустальную конфетницу со своими любимыми шоколадными батончиками.

– Между прочим, зарок давал не пить на работе, но тут и вправду без поллитра не разберешься, – сказал Ермаков. – Выходит, Россия вот-вот бакинскую нефть потеряет. И заодно Кавказ вместе с ней. А терять ей ни то, ни другое никак нельзя.

Ермаков разлил коньяк в рюмки, опрокинул свою так, словно это был не коньяк, а водка, закусил батончиком и хитро посмотрел на Евсеева:

– Ну, а теперь, давай начистоту, Костя… Я тебя не первый год знаю, ты просто так душу изливать не будешь. И ради какого-то мудака из Израиля ты бы ко мне с утра пораньше тоже бы не приперся – мог бы, в конце концов, и просто позвонить. Но и разговор об этом мудаке ты не просто так затеял – чувствую, есть тут какая-то связь…

– Есть, Ермак, есть! – Евсеев чуть пригубил из рюмки и поставил ее на стол. – За что я тебя люблю, так это за две вещи: во-первых, умный ты мужик, а во-вторых, из тех, кто Россию никогда не продаст. Прав ты, Ермак, есть связь… И если, совсем начистоту, то диспозиция такова: по моим агентурным данным, иранцы значительно активизировали свою деятельность на Кавказе и увеличили свою долю в разведке и добыче бакинской нефти. Это ты, естественно, знаешь. Но тебе вряд ли известно, что иранцы смогли дать кому нужно большие деньги и добились того, чтобы в договор был включен пункт о том, что в случае, если по тем или иным причинам будет невозможно пустить нефтепровод через Грузию и Турцию, то он пойдет через Иран…

– Как – через Иран?! – Ермаков привстал в кресле и почувствовал, как внутри него все натянулось. – И об этом тоже наверху знают?

– Лично Козыреву докладывал.

– Ну и?

– Ну, а через кого, по-твоему, эти самые иранские доллары в итоге проходят? Знаешь, что он мне ответил? «Я все знаю, и это крупная победа России. «Лукойл» будет принимать участие в нефтеразведке и получит свои десять процентов от прибыли».

– Какие к чертям собачьи десять процентов?! – взвился Ермаков. – Ведь у нас сегодня, по сути дела, вся кавказская нефть в руках! Они там что – действительно с ума посходили?! Или действительно от долларов одурели?! А что говорят в «Лукойле»?! Они же там миллиарды теряют…

– Да ничего они на самом деле не теряют, за все уплачено… А вот Россия действительно теряет, Ермаков, многое теряет. Дело ведь может кончиться тем, что Иран под себя весь Кавказ и Закавказье подомнет. И тогда до той же Татарии с Башкририей ему будет куда легче дотянуться.

– Ну, хорошо, что ты предлагаешь?

– А я предлагаю нам с тобой сыграть в свою игру, Ермаков. Ради России сыграть…

– Что еще за игру?

– Мы тебе этого израильтянина передадим с рук на руки, но ты его брать не торопись, просто паси, чтобы он не наделал глупостей. И пусть он встретится с этим грузином и получит от него эти самые 50 миллионов долларов и внесет израильскую долю в концессию. Другого способа остановить Иран у нас сейчас просто нет…