Текст книги "После мюзикла"

«Вот и Коля в партию вступил…»

 
Вот и Коля в партию вступил,
Я его спросил, а он ответил:
«Понимаешь, это надо, Петя,
Понимаешь, Петя, нету сил».
Поздравляю, Коля, обнимаю,
А себя, увы, не понимаю:
У меня, выходит, силы есть,
Ради выгод забывая честь,
Соглашаться с тем, чему не верю,
И нести моральные потери.
А бывает в давке за лапшой —
Господи, спаси родную стаю —
Не скорблю за ближнего душой,
А ему на горло наступаю,
За себя сгорая от стыда,
Знаю – на душе моей нечисто,
Но зато на выборах всегда
Голосую я за коммунистов.
Хорошо, что многие в стране
Трудной, а не лёгкой ищут доли —
Коля, вспоминай и обо мне,
Коля, мы в одной учились школе.
 

1985

Песнь глупца и не пророка

 
Хорошо на свете этом,
Если только знаешь как
В жизнь пришёл ты: по билету,
Зайцем, волком, просто так.
 
 
Я ж не ведаю иного,
Кроме логики такой:
Есть собор Петра Святого,
Значит, Пётр был святой.
 
 
Он рыбачил в Палестине,
Исповедовал Закон
И до времени в помине
Знать не знал, что Пётр он.
 
 
Озаренье, что проклятье —
В дом его пришла беда:
В непорочное зачатье
Он поверил навсегда.
 
 
Знать, работать надоело
Или просто ротозей,
Но отметим ради дела —
С ним одиннадцать друзей.
 
 
Есть у них руководитель —
Даром что учён на вид —
Ходит, вы меня простите,
И такое говорит!
 
 
Говорит: «Пришла эпоха —
Вся страна пойдёт под суд…» —
Дело ясно: кончит плохо,
В лучшем случае распнут.
 
 
Их не трогают покуда,
Образумится, даст бог,
Тот же Пётр или Иуда —
Я, конечно, не пророк.
 
 
Но болтать, что мир расколот,
Совершенно ни к чему —
Разве Ирод был за голод,
За войну и за чуму?
 
 
Правил он рукой железной,
Рассерчав, казнил подчас —
Ирод он! Но неизвестно,
Что получится у вас.
 
 
Пусть поверят вам на слово,
Что у Бога три лица,
Что досье в аду готово
На любого мертвеца,
 
 
Пусть начнут друг друга люди
Как самих себя любить —
Хуже, может быть, не будет,
Даже лучше может быть.
 
 
Только что гадать, ей-богу,
Как нам жить наоборот —
Возвращайтесь в синагогу,
Не нервируйте народ.
 
 
Ненадежней нет покрова,
Чем нависшие века…
Есть собор Петра Святого,
Да и Павла есть пока.
 

1984

«Судьбы теченье не нарушу…»

 
Судьбы теченье не нарушу
Не потому, что обречён —
Со дня рожденья метит душу
Своей печатью дух времен.
 
 
Какую книгу ни открою —
А есть у каждого своя —
Найду себя среди героев
Небытия и бытия.
 
 
Сюжет прокладывает русло,
Строптивым гением храним, —
А мы историю творим
И превращаемся в искусство.
 

1985

«Потомок, не гони картину…»

 
Потомок, не гони картину,
Мол, сколько можно всё кнутом,
Петлёй, костром да гильотиной —
Возможно всё! Но суть не в том.
 
 
Чем зря грешить на теорему
О том, что власть всегда права,
Люби державу, как поэму,
Где вместо подданных – слова.
 
 
Сопоставленье даже лестно,
Когда на творческом пути
Вас то вычеркивают с треском,
То вновь пытаются найти.
 
 
Пойми невольника мундира
И будь ко всякому готов —
О, политическая лира!
О, роковой порядок слов!
 

1985

«Я мумия в музее…»

 
Я мумия в музее,
Я лишена покоя —
Кому не лень глазеют
На то, что я такое.
 
 
А те, кто создавали
Меня и хоронили,
Себе не представляли,
Какими будут были.
 
 
Веками в пирамиде
Лежала я, не тлея,
Почти в таком же виде
Представлена в музее.
 
 
Глядящий удивленно,
Поверь своим глазам —
Я тело фараона,
Я, собственно, он сам.
 

1987

Курган

 
Люди из глины, город из пыли —
Все мы когда-нибудь будем и были:
Были затем, чтобы снова вернуться,
Будем, чтоб только назад оглянуться.
 
 
Что-то прошло между прошлым и нами —
Господи! Что мы придумали сами,
Кроме того, что действительно были
Люди из глины, город из пыли.
 
 
Тут по ночам продолжает лукавить
Чёрного неба надёжная память,
Словно назначено то, чего ради
Землю оставим и небо утратим.
 
 
Но, получается, нас не забыли
Люди из глины, город из пыли,
Город, в котором порою казалось,
Будто уже ничего не осталось.
 

1986

«Не спасают ни стены, ни крыши…»

Не спасают ни стены, ни крыши,

Даже если заткнёшь себе рот,

Кому молишься – тот услышит

И тебя возьмёт в оборот.

И забудешь, с чего ты начал,

Бесконечный мотая срок:

Из-под спуда садов висячих

Обозначит себя песок,

Будет ветром и солнцем встречен,

И однажды – когда, бог весть —

Путь верблюжий и род человечий

Неслучайно сойдутся здесь.

1987

Нулевой цикл

 
Промысел Божий весьма похож на каприз,
Вот и выясняют паствы и жречества,
Какое там «…анство» или какой там «…изм»
Светлое будущее того, что останется от человечества.
 
 
Как номер в рулетке, избранный путь,
И снова нас разыграют числа —
В сущности, кем ты родился, тем и будь,
Если уверен, что кем-то родился.
 
 
А если нет, раскручивай небеса,
Авось и услышишь чистосердечные показания
Или увидишь сон: «На месте Храма Господня – лиса»,
И явь услышит твои желания.
 
 
Вот, стало быть, чего Ты хотел,
Почитаемый всеми непримиримо враждующими, —
А если Храм почему-то цел,
То, значит, это ещё не будущее.
 

1990

Воск

 
От начала и до конца
Он может быть внешне бесформенной массой,
А может верность хранить лишь форме,
Как слово мертвого языка.
Он может, чинно меняя лики,
Вторить всему, что себя явило —
Воссоздающий, несокрушимый,
Способный таять и застывать.
 

.

Самопознание

 
Каждый добьётся, чего пожелает,
Вряд ли иначе под солнцем бывает —
Как бы то ни было, он перед нами,
Сбывшийся мир воплощённых желаний,
Словно не знающий, есть ли предел —
Всем угождает, а всё ещё цел.
 
 
Я, например, не могу обижаться,
Дед мой из ладожских хлебопашцев,
Сын – генерал, а жена умерла,
В общем, обычные наши дела.
 
 
Хуже дела обстоят у соседа —
Сам ли сосед виноват в своих бедах
Или так просто судьба подвела —
Сын – наркоман, а жена умерла.
 
 
Каждый другому по-разному нужен:
Я приглашаю соседа на ужин,
Мы коротаем вечер вдвоём,
Жен вспоминаем, себя узнаём.
 
 
И не судьба нам остаться без крова —
Мы из романов Л.Н. Толстого —
Так что всегда, как бы ни было тесно,
Есть обстоятельства, время и место.
 

1987

Концентрический сюжет

 
Мне видится всего лишь человек —
Он сделал непростительное дело,
Он сделал бабочку – она летать умела —
И три часа не мог себя унять.
Потом за дело взялся он опять,
Но превзойти пытаясь, надорвался…
Могильный камень правнукам достался,
На нём написано: «Лежит здесь человек,
Он сделал непростительное дело,
Он сделал бабочку – она летать умела».
 

1974

Русский роман

 
От правды к правде льнёт Григорий
Другим во вред, себе на горе —
 
 
Когда война, тогда на свете
Лишь постоянство – добродетель.
 
 
Грехи выматывают душу,
Но только крепче любит Ксюша,
 
 
Но только горек хлеб Иудин —
Себя поймёшь, поймут ли люди?
 
 
И солнце чёрное в итоге
Земные высветит дороги —
 
 
От правой и не правой власти
До беспринципной бабьей страсти.
 

1984

«Очищая душу от дурмана…»

 
Очищая душу от дурмана,
В трезвой памяти и по своей охоте,
Перед смертью каялся Кихано
И просил забыть о Дон Кихоте.
 
 
Дни его бессилия кончались,
Навсегда к земле вернулся Санчо,
И чем были, тем и оставались
Ветряные мельницы Ламанчи.
 

1980

«В этом подвале…»

 
В этом подвале
Меня не пытали.
 
 
В этой столовой
Кровью лиловой
Меня не кормили.
 
 
В этой больнице
Быть мне убийцей
Не приходилось.
 
 
Мать изнасиловать
Не выпал случай —
Я ведь везучий.
 

1976

Падение Рима

 
Последний день столицы мира —
Чья б ни была вина,
Освобождается квартира
С отличным видом на…
 
 
Сколь вероятны эти слухи,
Не знает даже тот,
Кто, продолжая в прежнем духе,
Пока что здесь живёт.
 
 
Его прощальное жеманство
Вполне понятно, ведь
Своею смертью государство
Не может умереть.
 
 
И в силу названных традиций
Дай бог в конце пути
В лице достойного убийцы
Наследника найти.
 

1987

Иконостас

 
1.
Не пробуй сохранить здоровье,
Когда кругом средневековье,
А лучше вовсе не дыши,
Когда учёные монахи
Такие постигают страхи,
Как сотворение души.
 
 
Их труд общественно полезен —
Мы так сознательно не грезим,
Блуждая на путях земных,
Где от народного хозяйства
Пришло в отчаянье начальство,
Не говоря о крепостных.
 
 
Но стонут рельсы, беспокоясь,
И наконец приходит поезд,
И вдохновляется оркестр —
Монах выходит из вагона,
Летит сначала вдоль перрона,
Потом взмывает до небес.
 
 
Эх, поднапрячься и за ним бы
На всех парах в сиянье нимба
Туда, откуда падал вниз
Бездомный ангел, а благие,
Не искушая ностальгии,
Остались там, где родились.
 
 
2.
Я заболел болезнью кожи
и стал прозрачным, как стекло —
возможно, был предрасположен,
а может быть, не повезло.
 
 
Я потерял свой цвет, однако
отнюдь не запах, и за мной
друг человечества собака
идёт, как преданный конвой.
 
 
Она породы нехорошей,
но всё же волка ипостась,
а я и вовсе образ Божий,
о чём напоминает власть
 
 
души над телом. И порою
мы по-хозяйски, не спеша
идем по городу, нас трое:
собака, тело и душа.
 

1988

Обретение камня

 
1.
Существо от вещества
отличается едва —
как восток от заката,
как матрос от солдата,
и тому подобное:
то есть когда начинается жизнь загробная,
то хочется немедленно попасть обратно,
хотя моментами и занятно
наблюдать, как, тебя разглядывая, Судья
спрашивает: «Да знаешь ли ты, кто Я?»,
вряд ли интересуясь твоим ответом,
при этом
обоим неловко,
на что практически и рассчитана обстановка
этого, как, впрочем, любого суда,
и ты наконец отвечаешь: «Да»…
 
 
2.
…и ты наконец отвечаешь: «Да»,
забыв, откуда попал сюда,
но помня, что смерть – это путь обратно,
отчего и думать о ней приятно
бывает. А то, что перед тобой,
даже бытуя на киноэкране,
тебе не кажется пустотой:
сходишь с ума от одних названий…
 
 
3.
…сходишь с ума от одних названий,
сходишь тогда в глубину преданий,
где сходишь на нет,
где шестое чувство,
да камень по имени: «Дубль пусто».
 

1989

«Когда безумствует мороз…»

 
Когда безумствует мороз
В окрестностях Ерусалима,
Ослу доверься, как Христос,
И с тем отдайся власти Рима!
 
 
Осёл в пути не подведёт,
А власть вину твою докажет,
И Кесарь скажет: «О, Майн Готт,
Ещё один еврей туда же…».
 

1991
(концерт истории для отдельно взятой души – просто поэма)

Памяти страны и года

Богу богово, народу народово.

Кесарь

Спецификация

Пролог – 1 шт.

Частей – 3 шт.

Лирических отступлений – 3 шт.

Тезисов – 3 по 3 шт.

Памятей – 3 шт.

Эпилог – 1 шт.

Итого: 20 шт.

Пролог

 
Национальной катастрофы
Не избежать. Лишь одного
Не скажешь: в качестве кого
Взойдет Россия на Голгофу.
 

Часть №1

 
На земле, на которой никто не живёт,
Только и можно жить,
Поэтому стража стоит у ворот
И пробует сторожить.
А стражу попробуй не обмануть —
И несть уловкам числа —
И если кто выберет праведный путь,
То разве что Гений Зла.
Местный и пришлый ропщет народ —
Вот, мол, до чего дошли —
На земле, на которой никто не живёт,
Нет и самой земли —
И стали дворцы подобьем трущоб —
И несть трущобам числа —
И если кто верит во что-то ещё,
То разве что Гений Зла.
На земле, на которой никто не живёт,
И впрямь не живет никто —
Ни стражи нет, ни самих ворот,
Ни даже руин, зато
Предвидел это любой дурак —
И несть пророкам числа —
А если кто и попал впросак,
То разве что Гений Зла.
 

Лирическое отступление №1

 
Знакомьтесь, я из юных октябрят,
Поскольку прежде этого – потёмки.
Я продолжаю самого себя,
Как продолжают пращуров потомки —
Но что есть долг перед самим собой?
С утра мои соседи встали в строй
И от меня ушли под барабан.
Оставшись, я твержу: «Спасибо вам,
Кто, окружив, осаду вёл дотошно
И денно и ещё успешней – нощно,
Кто в самом деле выстрадал меня,
А что до деревянного коня,
Подкинутого к моему порогу,
То как я не возьму его, ей-богу?
 

Тезисы

 
№1
Я на любую высоту
Из самого себя расту.
 
 
№2
Я из норы не вылезал,
Ну разве только на вокзал.
 
 
№3
Идея свыше нам дана,
А коль не дадена – хана!
 

Памяти А. и Б., наркоманов

 
А. и Б. сидели на игле,
Оба жили как попало
В результате А. пропало,
Да и Б. лежит в земле —
Кто остался на игле?
К сожалению, немало
В общем-то хороших малых,
Только я не в их числе!
Хочешь быть, как я – весёлым,
Сильным, смелым и здоровым,
Первым парнем на селе?
В банке счёт иметь достойный,
Пить настой безалкогольный
И не думать об игле —
Хочешь? Вспомни А. и Б. —
Не завидуй их судьбе.
 

Часть №2

 
Полагаю, нет секрета
В том, что государство – гетто.
Место каждой нации
Только в резервации.
Да и кто ты, как не гой
В резервации чужой?
 
 
Но зато одна семья —
Резервация своя.
Коль чужого впустим в дом,
То сживём его со света
И как один умрём
В борьбе за гетто!
 

Лирическое отступление №2

 
Попытки утешать меня оставьте —
Я тень моя —
В стране, которой нет уже на карте,
Родился я.
Теперь живу (вы лишь себе представьте —
Каков сюжет)
В стране, которой не было на карте
Две тыщи лет.
В сюжетообразующем азарте
Я редко вру —
В стране, которой нет ещё на карте,
Глядишь, помру.
 

Тезисы

 
№4
Сижу я на завалинке
И спрашиваю у шири:
«Почему одни народы маленькие,
А другие большие?»
А в ответ лишь два слова, не лекция:
«Везение и протекция».
 
 
№5
Интересно, как в лесу
Находит лис себе лису?
 
 
№6
Нам предков дороги могилы,
Ну, пару тысяч лет от силы —
Потом в душе сгорают пробки,
И начинаются раскопки.
 

Памяти Александра Меня,

православного священника из евреев,

зарубленного топором в разгар отречения

России от коммунизма

 
Уже зарезан Александр Мень,
А мне ещё стихи писать не лень,
 
 
А я всего лишь только рифмоплёт,
А на дворе безмолвствует народ
Или вопит: он прав во всякий день
Во всех своих делах. Зарезан Мень
Или иначе как-нибудь убит —
Россия, безусловно, устоит
На день, на два, а там ещё на год —
При всех погодах, да и без погод.
 

Часть №3

 
На уроках географии
Говорят учителя,
Что народы – это мафии
И на всех одна земля,
Что усеять мир скелетами
Может каждая страна,
И что именно поэтому
Людям Родина нужна.
 

Лирическое отступление №3

 
До последней степени
Тошно от Америк —
На друзей нет времени,
У друзей нет денег.
В жизни всё неправильно —
Хрен её поймешь —
Как последний праведник —
Мой последний грош.
Более не менее
Параллель ясна —
От него спасение,
Без него – хана.
Не хочу быть плаксою,
Только в горле ком —
Не забуду Маркса я
В обществе таком.
 

Тезисы

 
№7
Творит, что хочет рок-мерзавец,
Вот и возьми попробуй в толк:
То волк спасается, как заяц,
То заяц когти рвёт, как волк.
 
 
№8
Играли две букашки
В стоклеточные шашки —
Всё было очень мило,
И клеток им хватило.
А две других букашки
В совсем другие шашки,
К тому же не играли —
Мне облик их морали
Ужасно симпатичен,
Хотя и непривычен.
 
 
№9
В белом венчике из роз
Не какой-нибудь Ильич,
Впереди всем SOSам SOS —
Иисус Иосифович.
 

Памяти души

 
Душа последнего помёта,
Как будто вправду знает что-то
И не торопится в полёт,
Зато становится на якорь,
Хотя порой кряхтит, как пахарь,
А то и попросту поёт.
Ей снится некий полустанок
Или, положим, полупорт,
Бесшумное скольженье санок
Или другой похожий спорт
На трудно выдуманной даче
В несуществующей глуши,
Где никакие сверхзадачи
Уже не осквернят души.
 

Эпилог

 
В магазине у Бога
Всякой всячины много —
Кто-то делает выбор,
Кто-то сделал и выбыл
На тот свет, что и прежде,
Только в новой одежде,
Чешуе или шкуре —
Пропадать, так в гламуре
В гордом качестве профи,
Хоть на той же Голгофе!
 

Март 1991. Тель-Авив

Авторская и, хочется верить, последняя редакция данного текста: октябрь 2007.

Ор-Акива, в чём и расписываюсь.– П. М.