Текст книги "Император Николай II. Трагедия непонятого Cамодержца"

После величественных, но крайне утомительных коронационных дней Император Николай II, Императрица Александра Феодоровна и их маленькая дочь поехали отдыхать в подмосковное имение Великого Князя Сергея Александровича – Ильинское, находившееся примерно в 18 верстах от Москвы. Имение находилось на берегу Москвы-реки и было окружено прекрасным парком[532]532
  Степанов М.П. Село Ильинское. Исторический очерк. М.: Синодальная Типография, 1900. – 307 с. С. 8–9.


[Закрыть].

«Радость неописанная попасть в это хорошее тихое место!» – записал Государь в своём дневнике[533]533
  Дневники Императора Николая II. Т. 1. С. 276.


[Закрыть]. В Ильинском можно было наконец отдохнуть: грести на лодке, пить чай на свежем воздухе, купаться, совершать длительные пешие прогулки, во время которых Царь осматривал местные крестьянские хозяйства, заглядывая даже в конюшни и коровники. Конечно, и здесь приходилось заниматься государственными делами, регулярно приезжали фельдъегеря с толстыми портфелями. Утром 18 июня Государь «отправился верхом один, в сопровождении двух казаков. Проехал за Никольское и там сбился с дороги и долго плутал по лесу и в болоте»[534]534
  Там же. Т. 1. С. 280.


[Закрыть]. Эта запись свидетельствует, что Царь чувствовал себя в России как дома, ему и в голову не приходило, что, поехав фактически без охраны, он может подвергнуться какому-либо недружественному действию со стороны народа. 21 июня «отпуск» Государя закончился: «С грустью покинули милое Ильинское!». Царская Семья вернулась в Царское Село.

Через год после коронационных торжеств, 29 мая 1897 г., у Императора Николая II и Императрицы Александры Феодоровны, родилась вторая дочь – Великая Княжна Татьяна Николаевна. 2 июня 1897 г. пришло поздравление от Великого Князя Георгия Александровича из Абас-Тумана: «Мой дорогой Ники! От всей души поздравляю Тебя и Аликс с рождением дочки. Конечно, я очень обрадовался, получив Твою телеграмму об этом событии, но прости меня, был слегка разочарован, узнав, что родился не сын, а дочь. Я уже готовился в отставку, да не тут-то было»[535]535
  Великий Князь Георгий Александрович – Императору Николаю II 2 июня 1897 г. // ГА РФ. Ф. 601. Оп. 1. Д. 1221. Л. 96.


[Закрыть].

Глава 7. Во главе внешней политики России (1894–1903)

Император Николай II при своём вступлении на престол не имел чёткой программы внешнеполитического курса. Он признавался Н.К. Гирсу: «Я ничего не знаю. Покойный Государь не предвидел своего конца и не посвящал меня ни во что»[536]536
  Ламздорф В.Н. Дневник, 1894–1896 [Бовыкин В.И. общ. ред. и пред.; Дьяконова И.А. перевод с фр., нем. и англ., введ., состав. и комм.]. М.: Международные отношения, 1991. – 456 с. С. 85.


[Закрыть]. Однако не только в этом крылась причина неосведомлённости Государя в вопросах внешней политики. Руководящий сотрудник МИДа граф В.Н. Ламздорф в своём дневнике отмечал: «Ни молодой Государь, ни почтеннейший Шишкин, назначенный временно управляющим Министерством иностранных дел, не имеют ни малейшего представления о документах, доверенных в последние годы исключительно и совершенно бесконтрольно мне… Я оказался исключительным обладателем государственных тайн, являющихся основой наших взаимоотношений с другими странами»[537]537
  Ламздорф В.Н. Дневник. 1894–1896. С. 133–134.


[Закрыть]. Наверное, не случайно Л.А. Тихомиров отмечал в дневнике: «Мне до боли жаль Государя: такая добрая душа, такое чистое сердце – и в такую решающую минуту не иметь около себя никого, кроме ничтожностей не только вроде Ламздорфа, но и таких ловкачей ничтожества как Витте!»[538]538
  Тихомиров Л.А. Из дневника 1900 г. М.: Директ-Медиа, 2012.


[Закрыть] Следует отметить, что в дальнейшем, Николай II уделял особое внимание шифрованию и перлюстрации документов, касающихся внутренней и внешней политики[539]539
  Семенов В.Н. К истории создания шифровальной службы МИД России // Дипломатический вестник. № 4. Апрель 2001. С. 164–166. С. 164.


[Закрыть]. В этом, он отличался от своего отца, который, вступив на престол, сказал о «секретной экспедиции»: «Мне этого не нужно»[540]540
  Соболева Т. История шифровального дела в России. М.: Олма-пресс-образование, 2002. – 211 с. С. 293. Серия «Досье».


[Закрыть].

Несмотря на неопытность в вопросах внешней политики, Николай II с первых дней имел своё виденее ее целей и задач. Н.К. Гирс после первых докладов отзывался о Николае II как об «очень умном, любезном, сметливом» человеке[541]541
  Ламздорф В.Н. Дневник 1894–1896. С. 85.


[Закрыть], который является «единственным руководителем внешней политики»[542]542
  Игнатьев А.В. Внешняя политика России. 1907–1914. Тенденции, люди, события. М.: Наука, 2000. – 233 с. С. 26–27.


[Закрыть]. В начальный период царствования Государю помогали министры иностранных дел: Н.К. Гирс (1894–1895), князь А.Б. Лобанов-Ростовский (1895–1896), Н.П. Шишкин (1896–1897), граф М.Н. Муравьев (1898–1900), граф В.Н. Ламздорф (1900–1906).

Первым стремлением Императора Николая II было чётко обозначить преемственность своего царствования от предыдущего. 21 октября (2 ноября) 1894 г. Государь поручил Н.К. Гирсу разослать главам иностранных внешнеполитических ведомств циркуляр, в котором подчеркивалось: «Россия останется верной своим традициям. Она будет развивать дружественные связи со всеми державами и продолжит поддерживать право и законный порядок, как наилучший залог безопасности государств»[543]543
  ГА РФ. Ф. 568. Оп. 1. Д. 39. Л. 18.


[Закрыть].

После кончины 14 января 1895 г. пожилого Н.К. Гирса Император Николай II 26 февраля 1895 г. назначил на должность главы МИДа опытного дипломата князя А.Б. Лобанова-Ростовского. Главной задачей перед новым министром Николай II поставил сохранение status quo в Европе и недопущение участия России в большой войне. В беседе с Лобановым-Ростовским Царь подчеркнул: «Мир важнее всего, если только честь не задета»[544]544
  К истории первой Гаагской конференции 1899 г. [Телешева Л., пред. ] // Красный архив. Исторический журнал. М.: Партийное изд-во, 1932. Т. 1–2 (50–51). С. 67.


[Закрыть]. Брат германского императора Вильгельма II принц Генрих Прусский из бесед с Николаем II сделал вывод, что если когда-нибудь Царь «поведет войну в Европе, то только потому, что будет считать себя подвергшимся нападению со стороны другой великой державы»[545]545
  Бюлов Б. Воспоминания. [Хвостов В.М. ред., пред.]. М.—Л.: Гос. соц. – эк. изд-во, 1935. С. 221.


[Закрыть].

Борьба за мир не была вызвана у Николая II только морально-нравственными соображениями. Для индустриализации России был необходим внешний и внутренний мир, а также привлечение иностранных капиталов. Этого можно было достичь только в диалоге с правительствами ведущих держав мира. Необходим был выход Российской империи из изоляции[546]546
  По этому поводу см.: Мультатули П.В. Внешняя политика императора Николая II. С. 36.


[Закрыть]. Для решения этого вопроса было очень важно, как будут развиваться русско-французские отношения.

После кончины Александра III, президент Франции Ж.К. Перье узнал от Н.К. Гирса, что новый Государь скорее всего, не осведомлен о секретной франко-русской конвенции[547]547
  Documents Diplomatique Français (далее DDF) (1871–1914). 1e série (1871–1900). Paris, 1937. Т. XI (11 janvier 1894 – 7 mai 1895). – 778 р. № 267. Р. 402–403.


[Закрыть]. Действительно, Николай II узнал о её существовании только 16 ноября 1894 г. во время первого доклада того же Гирса, так как Александр III не считал нужным ставить кого-либо о ней в известность. Во время встречи 5 ноября 1894 г. с представителем Франции генералом Р. Буадефром Николая II заверил, что «ничего не изменится из того, что делал мой отец»[548]548
  DDF. 1e série. Т. XI. № 284. Р. 427.


[Закрыть]. Государь также подчеркнули, что он решил твёрдо держаться военной конвенции с Францией[549]549
  DDF. 1e série. Т. XI. № 287. Р. 432.


[Закрыть]. Однако Николай II рассматривал соглашение с Парижем гораздо шире, чем его отец. Александр III относился к конвенции как к временному политическому ходу, призванному оказать давление на Германию. Но Николай II «с первых дней своего царствования стремился превратить франко-русский союз из орудия “реванша” в орудие европейского замирения»[550]550
  Ольденбург С.С. Указ. соч. Т. 1. С. 46.


[Закрыть]. Николай II считал необходимым официально признать военный союз с Францией и одновременно объявить о дружбе с Германией. В 1897 г. министр иностранных дел граф М.Н. Муравьев заверил высокопоставленного германского дипломата Б. фон Бюлова, что Император Николай «в силу глубочайшего убеждения желает мира, мира повсюду, но особенно в Европе и в частности между Германией и Россией»[551]551
  Бюлов Б. Воспоминания. С. 74.


[Закрыть].

20 июля (1 августа) 1896 г. новый президент Франции Ф. Фор пригласил Царскую Чету посетить Париж[552]552
  DDF. 1e série. Т. XII. № 436. Р. 714.


[Закрыть]. Государь вначале колебался, так как Европе могло показаться, что Россия придает отношениям с Парижем особое значение[553]553
  Рыбачёнок И.С. Россия и Франция: союз интересов и союз сердец. 1891–1897. Русско-французский союз в дипломатических документах, фотографиях, рисунках, карикатурах, стихах, тостах и меню. М.: РОССПЭН, 2004. – 280 с. С. 99.


[Закрыть]. Поэтому, принимая приглашение президента, Государь сделал все, чтобы не придавать визиту в Париж характера «исключительности»[554]554
  АВП РИ. Ф. Канцелярия министра. Оп. 470. 1896 г. Д. 63. Л. 210.


[Закрыть]. Николай II писал Великому Князю Георгию Александровичу: «Сперва мы съездим в Австрию, затем – в Германию, Данию, Англию, Францию и, наконец, Дармштадт»[555]555
  Император Николай II – Великому Князю Георгию Александровичу // ГА РФ. Ф. 601. Оп. 1. Д. 1221. Л. 15.


[Закрыть].

Начавшееся большое европейское турне молодого Царя едва не было прервано скоропостижной кончиной 17 августа на станции Шепетовка министра иностранных дел князя А.Б. Лобанова-Ростовского. Это была большая потеря для Государя, замену которой он смог найти только в апреле следующего года в лице графа М.Н. Муравьёва. 23 сентября 1896 г. Самодержец прибыл в Париж вместе с супругой и десятимесячной Великой Княжной Ольгой Николаевной.

Четырёхдневное пребывание Царя и Царицы получило наименование «русской недели»[556]556
  Витте С.Ю. Указ. соч. Т. 2. С. 81.


[Закрыть]. Апофеозом визита Николая II стал большой смотр французским войскам под г. Шалоном. После смотра, произнося тост, Николай II заявил, что между «нашими обеими армиями существует глубокое чувство братства по оружию»[557]557
  Полное собрание речей Императора Николая II. С. 12.


[Закрыть]. Эти слова, сказанные твёрдым голосом, «произвели глубокое впечатление, которое сказалось в многократных и восторженных «ура»[558]558
  Там же.


[Закрыть]. Однако верный своей политике сохранять status quo, Николай II сразу же после Парижа отправился в Германию, где его ждали встречи с императором Вильгельмом II.

11 (23) августа 1897 г. в Россию с ответным визитом прибыл президент Ф. Фор. Во время обеда на борту французского крейсера «Pothuau» Николай II и президент открыто заявили о союзе двух государств, назвав их «дружественными и союзными нациями»[559]559
  Hanotaux (G.). Voyage de M. Félix Faure en Russie (18–31 août 1897), notes sur le voyage à Pétersbourg, entretiens avec l,Empereur et avec le comte de Mouravieff // Revue d'histoire diplomatique, 1966. Р. 214–230. Р. 228.


[Закрыть]. Подтверждением этих слов стал пятидесятитысячный парад русской Императорской гвардии в Красном Селе.

Торжественный прием, оказанный Николаю II в Париже, серьёзно обеспокоил германские правящие круги[560]560
  Ерусалимский А.С. Франко-германский кризис 1875 г. // Красный архив. Исторический журнал. М.: Гос. соц. – эк. изд-во, 1938. Т. 6 (91). С. 216.


[Закрыть]. Император Вильгельм II ставил своей первоочередной задачей разорвать зародившийся франко-русский союз. Когда Николай II вступил на престол, тридцатипятилетний кайзер Вильгельм уже шесть лет находился на германском троне. Поэтому он считал себя вправе давать русскому Кузену «братские» советы. Однако они у Николая II, ничего кроме раздражения, не вызывали. В своем дневнике Государь называл кайзера «нудным, несносным, не дающим покоя господином Вильгельмом»[561]561
  Дневники Императора Николая II. Т. 1. С. 226.


[Закрыть]. В письмах Вильгельм II заверял Государя в своей «неизменной дружбе и любви» и указывал ему, что «великой задачей» России «является дело цивилизации Азиатского материка и защиты Европы от вторжения жёлтой расы»[562]562
  Император Вильгельм II – Императору Николаю II 26 апр. 1895 г. // Переписка Вильгельма II с Николаем II. 1894–1914. Вильгельм II. Мемуары. События и люди. 1878–1918. М.: Гос. публ. ист. б-ка России, 2007. – 640 с. С. 268.


[Закрыть]. При этом кайзер всячески предупреждал Царя об опасности сближения с республиканской Францией. А.Б. Лобанов-Ростовский считал: «Император Вильгельм предлагает нам Константинополь и всё, что мы только захотим, чтобы оторвать нас от Франции. Чтобы мы дали ему раздавить Францию, чтобы потом полностью подчинить нас своему руководству»[563]563
  Дневник графа В.Н. Ламздорфа за 1895 г. [на фр. яз. ] // ГАРФ. Ф. 568. Оп. 1. Д. 42. Л. 65.


[Закрыть].

Гросс-адмирал А. фон Тирпиц в своих воспоминаниях писал: «Николай II был настроен в пользу Германии. Общественность составила себе ложное представление о царе. Это был честный, лично бесстрашный человек со стальными мускулами. <…> Николай II в одной из бесед со мною сказал по собственной инициативе: гарантирую вам, что я никогда не буду воевать с Германией»[564]564
  Тирпиц А. фон, гросс-адмирал. Воспоминания. М.: Вече, 2014. – 448 с. С. 155, 158.


[Закрыть]. Это же Николай II подтвердил в разговоре с Бюловым: «Если Россия и Германия не будут жить в мире друг с другом, то они зарежут сами себя. Пользу от ссоры Пруссии-Германии и России извлекут революция и поляки, а вред от этого получат обе империи и их династии»[565]565
  Бюлов Б. Указ. соч. С. 218.


[Закрыть].

После скоропостижной кончины 8 (21) июня 1900 г. графа М.Н. Муравьёв на должность министра иностранных дел Государь назначил графа В.Н. Ламздорфа. Тот формулировал внешнеполитическую линию Николая II следующим образом: «Для того чтобы быть действительно в хороших отношениях с Германией, нужен союз с Францией. Иначе мы утратим независимость»[566]566
  Дневник В.Н. Ламздорфа. Август – октябрь 1895 г. [на фр. яз. ] // ГАРФ. Ф. 568. Оп. 1. Д. 42. Л. 30.


[Закрыть].

Однако Вильгельм II, стремившийся к глобальному господству Германской империи, в беседе с только что им назначенным послом в Париже князем Г. фон Радолином сказал: «Я надеюсь, что Вы затратите меньше времени для того, чтобы поссорить Россию и Францию, чем затратил Ваш предшественник для того, чтобы поссорить Францию и Англию»[567]567
  Télégramme du 21 mai 1901 de Delcassé à Montebello // MAE, NS Russie. Vol. 35


[Закрыть]. Осенью 1897 г. кайзер, воспользовавшись убийством китайскими фанатиками двух немецких миссионеров в провинции Шаньдун[568]568
  Дацышен В.Г. Христианство в Китае: история и современность. М.: Научно-образовательный форум по международным отношениям, 2007. – 240 с. С. 100.


[Закрыть], приказал своему флоту захватить порт Киао-Чао (Цзяочжоу), где у России, согласно договоренностям с правительством «Поднебесной» империи, было право зимовки боевых кораблей[569]569
  Дневник графа В.Н. Ламздорфа за 1895 г. Вложение в дневник № 248. Князь А.Б. Лобанов-Ростовский – Императору Николаю II. 19 ноября 1895 г. // ГА РФ. Ф. 568. Оп. 1. Д. 82. Л. 31.


[Закрыть]. Николай II заявил на это резкий протест и был готов ввести свою эскадру в Киао-Чао[570]570
  Сергеев Е.Ю. Политика Великобритании и Германии на Дальнем Востоке. 1897–1903. М.: ИВИ РАН, 1998. – 230 с. С. 33.


[Закрыть]. Перепуганный Вильгельм II предложил Царю компромисс: Россия признает захват Германией Киао-Чао, а Берлин признает занятие Россией любого другого китайского порта[571]571
  История дипломатии [Потемкин В.П. ред.]. Т. 2. С. 125.


[Закрыть]. Николай II согласился, и вскоре для стоянки русского военно-морского флота был выбран незамерзающий Порт-Артур. Вильгельм II заявил русскому послу в Берлине графу Н.Д. Остен-Сакену: «Вы знаете, что я принимаю близко к сердцу всякий политический успех Императора Николая. Вот мы оба прочно утвердились на Дальнем Востоке, – пусть это не нравится Англии!»[572]572
  Вильгельм II о занятии царской Россией Порт-Артура // Красный архив. Исторический журнал. М.: Гос. соц. – экон. изд-во, 1933. № 3 (58). С. 155.


[Закрыть]

Вскоре после того как Вильгельм II «порадовался» русским успехам, он поспешил сообщить английскому послу в Берлине Ф.К. Лэссельсу, что Россия активно интригует против Великобритании и что она заключила тайный союз с эмиром Афганским[573]573
  Королева Виктория – Императору Николаю II // ГА РФ. Ф. 601. Оп. 1. Д. 1194. Л. 23 [на англ. яз.].


[Закрыть]. Лондону это политическое интриганство Вильгельма была на руку, так как давало возможность посеять рознь между Россией и Германией. В марте 1899 г. королева Виктория убеждала Николая II в нечистоплотных интригах кайзера, выражая опасения, что «Вильгельм будет говорить Вам всякие гадости про нас, как он уже наговорил их нам против Вас»[574]574
  ГА РФ. Ф. 601. Оп. 1. Д. 1194. Л. 23 [на англ. яз.].


[Закрыть]. Николай II понимал, что королева преследует в отношении России те же цели, что и император Вильгельм. Тем не менее в письме от 13 (25) марта 1899 г. Государь благодарил «дражайшую бабушку» за то, что она «открыла ему глаза» на коварство Вильгельма[575]575
  ГА РФ. Ф. 601. Оп. 1. Д. 1111. Л. 24 [на англ. яз.].


[Закрыть].

18 октября 1898 г. Вильгельм II в сопровождении канцлера Б. Бюлова и большой свиты прибыл в Константинополь. Официально целью поездки было «паломничество по святым местам». Султан Абдул Гамид был весьма польщён визитом такого высокопоставленного «паломника», обещавшего султану «вечную дружбу и вечный мир»[576]576
  Ерусалимский А.С. Указ. соч. С. 492.


[Закрыть]. Визит кайзера в Царьград не мог не вызвать у Николая II чувства раздражения и тревоги. Французский военный атташе в Петербурге подполковник Л.Э. Мулен сообщал военному министру генералу Г. Галифе в апреле 1899 г.: «Император России весьма встревожен и некоторые представители из окружения Императора уже серьёзно обсуждают возможность визита в Константинополь и Иерусалим русского Государя и Императрицы, который бы свёл на нет все проекты Вильгельма»[577]577
  DDF. 1e série. T. XV. № 246. P. 416, 417. Note 2.


[Закрыть].

Вильгельм II, понимая, сколь болезненно восприняли его турецкий визит в Петербурге, заверял Николая II, что он ездил туда как простой паломник[578]578
  Император Вильгельму II – Императору Николаю II // Переписка Вильгельма II с Николаем II. С. 291.


[Закрыть]. Однако это не обмануло Царя, и он осенью 1899 г., находясь в Потсдаме, прямо заявил: «Нет никакого вопроса, в котором интересы Германии и России находились бы в противоречии. Есть только один пункт, в котором вы должны считаться с русскими традициями и бережно к ним относиться – а именно на Ближнем Востоке. Вы не должны создавать впечатления, будто вы хотите вытеснить Россию, в политическом или экономическом отношении, с того Востока, с которым она веками связана многими узами национального и религиозного характера»[579]579
  Ольденбург С.С. Указ. соч. Т. 1. С. 120.


[Закрыть].

В 1896 гг. в Османской империи прошли массовые убийства армян. Под предлогом их защиты королева Виктория потребовала ввести в Босфор британский флот и занять Константинополь. В британских правящих кругах обсуждалась возможность низложения султана Абдул Гамида II и замены его английским ставленником. Для Николая II настал тревожный момент, когда приходилось принимать быстрые решения, чтобы отстоять геополитические интересы России[580]580
  Ольденбург С.С. Указ. соч.


[Закрыть]. Форин-офис не мог обойтись в турецком вопросе без соглашения с Петербургом. 11 (23) – 18 (30) сентября 1896 г. во время своего европейского турне Николай II провёл в шотландском королевском замке Бальмораль важные переговоры с премьер-министром лордом Р. Солсбери. Глава британского правительства дал понять, что Лондон готов пойти на определённые уступки России в ближневосточном вопросе, предложив вариант: Россия признает оккупацию Англией Египта, а Англия – контроль России над Черноморскими проливами[581]581
  Jefferson (М.). Lord Salisbury’s Conversations with the Tzar at Balmoral, 27 and 29 September // The Slavonic and East European Review. 39. № 92 (Dec. 1960). p. 44–60. Р. 218.


[Закрыть]. Государь выступил за сохранение status quo, указав, что «попытка принудить Турцию путем захвата любой части ее территории является опасной для всякой державы, так как она обострит противоречия между державами и приведет к войне…»[582]582
  Киракосян А.Дж. Великобритания и армянский вопрос (90-е годы XIX в.). Ереван: Айастан, 1994. – 240 с. С. 93.


[Закрыть]. С другой стороны, Николай II признал, что «…опасно оставлять дела такими, как они есть…», потому, что в случае краха Османской империи возможно вмешательство в раздел ее владений какой-либо державы, в частности Австро-Венгрии, что опять-таки явится поводом для большой войны[583]583
  Jefferson (М.). Op. cit. P. 218.


[Закрыть]. Николай II убеждённо сказал, что «подобное решение вопроса будет отвергнуто русским общественным мнением»[584]584
  Пономарев В.Н. Свидание в Бальморале и русско-английские отношения 90-х гг. XIX в. // Исторические записки. М.: Наука, 1977. Т. 99. С. 349.


[Закрыть]. Государь ясно дал понять, что проливы должны перейти под контроль России, ибо «это дверь в комнату, в которой русские живут, и он должен иметь ключ от этой двери»[585]585
  Пономарев В.Н. Свидание в Бальморале и русско-английские отношения 90-х гг. XIX в. // Исторические записки. М.: Наука, 1977. Т. 99. P. 218.


[Закрыть]. Но, продолжал Царь, желая получить «ключи от двери», он не собирается добиваться этого военным путём и ущемлять интересы других держав, а сама мысль о войне вызывает в нём неприязнь[586]586
  Jefferson (М.). Op. cit. P. 219.


[Закрыть]. Государь фактически отказал Солсбери в согласии на аннексию Египта, которая была невыгодна для России[587]587
  The Letters of Queen Victoria. [Ed. by G.E. Buckle]. L.: Cambridge university press, 1932. V. IX: 1896–1901. V. IX. Р. 84–85.


[Закрыть]. Несмотря на то, что Солсбери не добился согласия Николая II на расчленение Османской империи, молодой Царь произвел на него самое благоприятное впечатление. В беседе с французским послом Ж.К. де Курселем Солсбери отметил, что был «очарован личностью Императора Николая II, его естественностью, простотой, глубоким разумом»[588]588
  Проект захвата Босфора в 1896 г. // Красный архив. Исторический журнал. № 4–5 (47–48). М.—Л.: Госиздат, 1931. С. 64–65.


[Закрыть].

Договориться с Сослбери не удалось, и угроза того, что британская эскадра, дрейфующая у входа в Дарданеллы, займёт Константинополь и навяжет султану свои правила игры, становилась все более реальной. В этих условиях Николай II согласился с министром иностранных дел Г. Ганото на участие России в осуществлении международного контроля над Турцией. Однако по возвращении в Петербург Николай II встретил общее возражение по этому решению[589]589
  Проект захвата Босфора в 1896 г. С. 60–61.


[Закрыть]. Особенно возражал посол в Константинополе А.И. Нелидов, убеждая в необходимости скорейшего захвата Босфора русским флотом при соглашении с султаном[590]590
  Там же. С. 63.


[Закрыть]. 23 ноября (5 декабря) 1896 г. этот вопрос обсуждался в Царском Селе на Особом совещании в Высочайшем присутствии[591]591
  Там же. С. 56.


[Закрыть]. Большинство участников склонилось к необходимости занятия Босфора, причем Николай II написал на полях протокола с этим решением: «Навсегда»[592]592
  MAE, Fonds PA, 189, Papiers Hanotaux. Fol. 77–88 – «Projet pour mes conversations avec le comte Mouravieff ».


[Закрыть]. Но в последний момент Босфорская операция была отменена. А.В. Игнатьев подчеркивал, что от высадки десанта пришлось отказаться, так как «выявились расхождения с Францией, касавшиеся принципиального вопроса о применимости при вероятных осложнениях союзных обязательств»[593]593
  Игнатьев А.В. Последний царь и внешняя политика. С. 4


[Закрыть].

Несостоявшийся захват Босфора русским флотом показал Николаю II, что политического решения овладения проливами в той международной ситуации не существует. Военное решение было для Государя неприемлемо и таило в себе большие опасности. Поэтому Николай II считал: «Нам только можно наметить цели нашей политики в вопросе о проливах, и захват Дарданелл, само собой разумеется, самое желательное. Но когда и как можно достигнуть этой цели – этого теперь сказать нельзя»[594]594
  Георгиев В.А., Киняпина Н.С. и др. Восточный вопрос во внешней политике России (конец XVIII-начало XX в.). М.: Наука, 1978. – 435 с. С. 288.


[Закрыть]. Именно это понимание окончательно склонило Николая II к развороту внешнеполитического курса и началу реализации Большой азиатской программы, в ходе которой Россия должна была получить выход к незамерзающим портам Тихого океана.

Для этого Николаю II нужно было сохранение status quo на Балканах. Как писал в 1896 г. А.Б. Лобанов-Ростовский, «нам надо поставить Балканы под стеклянный колпак, пока мы не разделаемся с другими, более спешными делами»[595]595
  Низалова Е.В. Вильгельм II и русско-японская война 1904–1905 гг.: к вопросу о влиянии германского кайзера на внешнюю политику Российской империи в начале XX века // Известия Российского государственного педагогического университета им. А.И. Герцена. № 22. Т. 4. 2006. С. 81–87. С. 39.


[Закрыть]. Для этого надо было договариваться с Веной. Поэтому свой первый заграничный визит с 15 по 17 (27–29) августа 1896 г. Николай II нанёс шестидесятичетырёхлетнему императору Францу Иосифу I. Внутриполитическая и международная ситуация конца XIX в. вынуждала австро-венгерское руководство искать компромиссы с Россией. Поэтому во время произнесения тостов Франц Иосиф поднял бокал «за связующую дружбу» между ним и Царем[596]596
  Полное собрание речений Императора Николая II. С. 9.


[Закрыть]. Николай II также заверил австрийскую сторону, что он является убежденным сторонником соглашения с ней, но «желающий совместить это с традиционной покровительственной ролью русских на Балканах»[597]597
  Витте С.Ю. Указ. соч. Т. 2. С. 118.


[Закрыть].

15 (27) апреля 1897 г. по приглашению Николая II австрийский император прибыл в Петербург. Царь отнесся «к Францу Иосифу в высокой степени почтительно, как к престарелому старцу, что производило на всех самое прекрасное впечатление»[598]598
  Дневник А.Н. Куропаткина [М.Н. Покровский, пред.]. Нижполиграф, 1923. – 138 с. С. 17.


[Закрыть]. Результатом переговоров в Петербурге стало соглашение по Балканам. Монархи договорились поддерживать status quo[599]599
  Сборник договоров России с другими государствами. С. 305.


[Закрыть] и установили, что оба правительства «не имеют на Балканском полуострове никаких иных целей, кроме как поддержание, укрепление и мирное развитие создавшихся там малых государств»[600]600
  DDF. 1e série. T. XIII. № 241. Р. 405.


[Закрыть]. Принимая французского посла Л.Г. Монтебелло 15 (27) мая 1897 г., Николай II высоко отзывался о «счастливых результатах» визита австро-венгерского императора. «Взаимные обязательства, – сказал Царь, – принятые на себя обеими империями привели к исчезновению опасности возможного конфликта между Россией и Австрией на Балканах»[601]601
  Бьюкенен Дж. Мемуары дипломата. М.: Международные отношения, 1991. – 344 с. С. 54–55.


[Закрыть].

Договоренности с Веной позволили Николаю II начать процесс нормализации отношений с Болгарией и Сербией. Князю Фердинанду удалось свергнуть режим Стамболова, и сразу после этого в Софии принялись «расчищать пути для сближения с Россией»[602]602
  Бьюкенен Дж. Мемуары дипломата. М.: Международные отношения, 1991. – 344 с. С. 44.


[Закрыть]. Летом 1894 г. в Петербург была направлена делегация русофилов во главе с митрополитом Тырновским Климентом (Друмевым)[603]603
  Дневники Императора Николая II. Т. 1. С. 212.


[Закрыть]. Николай II принял болгарскую делегацию в Большом Петергофском дворце[604]604
  Дневник графа В.Н. Ламздорфа. 1895 г. Вложение в дневник № 246 // ГА РФ. Ф. 568. Оп. 1. Д. 39. Л. 95.


[Закрыть]. В ответ на теплое приветствие митрополита Климента Николай II заявил: «Мне хорошо известно, что не болгарский народ и не духовенство виноваты во всём происшедшем, и я уверен в их преданности и любви»[605]605
  Там же.


[Закрыть]. Приём болгарской делегации положил начало процессу нормализации русско-болгарских отношений[606]606
  Витте С.Ю. Указ. соч. Т. 2. С. 453.


[Закрыть].

Политика Императора Николая II в конце XIX – начале XX в. характеризовалась своей антиколониальной направленностью в отношении некоторых государств Африки и Азии. Совокупность источников свидетельствует, что в основе помощи России Эфиопии, Сиаму и государствам буров лежало стремление Николая II не допустить их закабаления западными колонизаторами, в первую очередь Англией[607]607
  Подробнее см.: Мультатули П.В. Внешняя политика Императора Николая II.


[Закрыть].

Русско-английские отношения первого десятилетия царствования Императора Николая II занимают особое место. По словам С.Ю. Витте, «Государь считал англичан нашими заклятыми врагами»[608]608
  Витте С.Ю. Указ. соч. Т. 2. С. 92.


[Закрыть]. Когда в 1896 г. Великий Князь Алексей Александрович в рецензии на книгу М.И. Кази о военном флоте, написанной для Государя, с возмущением отметил, что автор считает «Англию нашим главным неприятелем», Николай II на полях пометил: «К этому я вполне присоединяюсь, как всякий русский, знающий родную историю»[609]609
  Записка Великого Князя Алексея Александровича по поводу брошюры Кази: «Русский военный флот, его современное состояние и ближайшие задачи» [c пометами императора Николая II] // ГА РФ. Ф. 601. Оп. 1. Д. 440. Л. 8.


[Закрыть].

В Лондоне вначале рассчитывали, что молодой и неопытный Царь станет проводником британской политики. Королева Виктория пыталась оказывать влияние на Николая II, надеясь, что тёплые родственные чувства будут способствовать продвижению английских интересов[610]610
  Император Николай II – королеве Виктории 10/22 мая 1895 г. // ГА РФ. Ф. 601. Оп. 1. Д. 1111. Л. 25 [на англ. яз.].


[Закрыть].Однако надежды королевы не оправдались – Николай II был убеждён, что в политике «нельзя руководствоваться личными чувствами и отношениями»[611]611
  Император Николай II – королеве Виктории 10 (22) мая 1895 г. // ГА РФ. Ф. 601. Оп. 1. Д. 1111. Л. 25 [на англ. яз.].


[Закрыть].

Николай II внимательно следил за ходом Англо-бурской войны и радовался успехам южноафриканских войск. В письме к Великому Князю Сергею Александровичу Николай II признавался, что «от души желает бурам ещё больших успехов, чем они до сих пор имели»[612]612
  Николай Романов об Англо-бурской войне // Красный архив. Исторический журнал. М.: Гос. соц. – экон. изд-во, 1934. Т. 2 (63). С. 125.


[Закрыть]. Николай II выразил надежду, что «поднимется восстание остальных буров, живущих в английских южно-африканских колониях»[613]613
  Там же.


[Закрыть].

Николай II пытался воздействовать на английского короля Эдуарда VII с целью прекратить кровопролитие в Африке. Он писал ему 23 мая 1901 г.: «Через несколько месяцев будет два года, как в Южной Африке продолжают сражаться – и какой результат? Маленький народ отчаянно защищает свою страну, часть их земли опустошена, их семьи теснятся в лагерях, их фермы сожжены. В данном случае, прости мне это выражение, все выглядит скорее, как война на уничтожение. Так грустно думать, что христиане сражаются друг с другом! Сколько храбрых молодых англичан уже погибли там!»[614]614
  Англо-бурская война в донесениях русского военного агента // Красный архив. Исторический журнал. № 6 (103). 1940. М.: Гос. соц-эк. изд-во, 1940. С. 152–153.


[Закрыть]

Между тем в марте – июне 1900 г., добившись большого численного и технического перевеса, английские войска захватили столицы бурских государств. Английские колонизаторы развязали кровавый террор против бурского мирного населения, проводя в Южной Африке тактику «выжженной земли». Впервые в истории ими были созданы концлагеря, в которых заключались мирные жители, в том числе женщины и дети[615]615
  Всеподданнейшая записка министра иностранных дел князя А.Б. Лобанова-Ростовского. 25 марта (6 апреля) 1895 г. // Красный архив. Исторический журнал. Т. 3 (52). М.—Л.: Партийное изд-во, 1932. С. 76.


[Закрыть].

Варварское ведение войны англичанами не могло оставить равнодушным Николая II. Он поручил В.Н. Ламздорфу подготовить свои соображения по поводу возможного дипломатического давления на Лондон. Но Россию не поддержало ни одно европейское государство.

Глубокие противоречия между Россией и Великобританией на Дальнем Востоке выявились во время японо-китайской войны. 25 марта (6 апреля) 1895 г. министр иностранных дел А.Б. Лобанов-Ростовский докладывал Николаю II: «Главный и самый опасный противник наш в Азии – бесспорно Англия»[616]616
  Всеподданнейшая записка министра иностранных дел князя А.Б. Лобанова-Ростовского. 25 марта (6 апреля) 1895 г. С. 76.


[Закрыть]. Напротив этих слов Николай II поставил помету на полях: «Конечно»[617]617
  История дипломатии [Потемкин В. П. ред.]. Т. 2. С. 127.


[Закрыть]. Николай II не верил Лондону, усматривая в его политике стремление «помешать нашему развитию на Дальнем Востоке»[618]618
  Бовыкин В.И. Очерки истории внешней политики России. Конец XIX – 1917 г. М.: Гос. уч. – пед. изд-во мин-ва просв. РСФСР, 1960. – 215 с. С. 27.


[Закрыть].