Текст книги "Фтор"

Часть шестая
Жизнь

$ 460

В пассажирской каюте СС-корабля сидели два человека. Они смотрели на моделированную панораму звезд.

– Не выпить ли нам в честь моего дня рождения вина? – спросил старик, показывая бутылку. – Сегодня мне исполняется сто восемь лет.

– Обязательно, Вениамин, если позволяет твое здоровье.

– К черту здоровье. Утренний Туман? Какой толк в жизни без удовольствий?

– В таком случае устроим пирушку, – предложил миньон. – Пригласим моего брата и миньонеток и отпразднуем по-настоящему.

– И нашего кормчего ксеста тоже, – добавил Вениамин. – В самом деле, минуло уже тридцать четыре года с тех пор, как мы выиграли Рагнарек, и ксесты заслуживают всяческих похвал.

Утренний Туман вышел, а Вениамин налил изысканного старого вина. Через минуту миньон вернулся, и с ним ксест, Невзгода, Досада и Арло.

Ксест носил изысканную зелено-голубую светящуюся хвею – символ многолетней дружбы с Арло.

Две миньонетки были похожи на изумительно прекрасных сестер-близнецов в самом расцвете юности, однако одной было шестьдесят земных лет, а другой лет на сто больше. Возраст мужчин, напротив, бросался в глаза. Утреннему Туману было пятьдесят восемь, Арло – пятьдесят; оба вступили в период увядания.

– Как восхитительно, – сказал Вениамин, подавая бокалы, – оказаться по такому случаю в одной компании с тремя детьми моего племянника! Жаль нет самого Атона.

– Это жестоко, – просигналил ксест.

– Прошу прощения, – сказал Вениамин. – В мои годы многое забываешь. Тебе, Утренний Туман, пришлось бы по-миньонскому обычаю убить своего отца, окажись он здесь, чтобы твоя жена-мать Невзгода не ушла к нему. И тебе, Арло, тоже пришлось бы убить его, чтобы к нему не ушла твоя сестра Досада. А вы, миньонетки, должны были бы убить друг друга, чтобы завладеть им. А ведь все это время Атон продолжает любить свою законную жену Кокену, которая не покидает пещеры, хотя сейчас существует технология, ослабляющая действие озноба. Такое разделение – единственное решение: элементам нашей обширной семьи, как кислороду и фтору, нельзя давать соединяться. – Вениамин вздохнул. – Простите, если я кажусь бесчувственным. Я никогда не испытывал особого уважения к миньонским законам чести, хотя дорожу всеми вами без разбора, словно вы – мои дети. Так давайте будем счастливы вместе, поскольку долговечность нашего семейного воссоединения, а также… – Он умолк. – Где Афар?

– Я здесь, – сказал с порога юноша. Он был высокий и сильный, со сверлящим взглядом и чертами жестокости в лице.

– Как ты сильно напоминаешь своего дедушку! – воскликнул Вениамин. – У моего племянника Атона… у него в молодости был такой же взгляд.

– Безумный взгляд, – сказал Утренний Туман без всякой враждебности.

– Да, мой сын прелестен, – согласилась Досада.

Губы у Арло искривились.

– Прелестен! – проговорил он с тяжелой иронией.

– Подозреваю, мой отец обогнал с годами свое чувство юмора, – сказал Афар. – Однако это излечимо.

Досада улыбнулась Афару.

– Как мило! – сказала она.

У Арло заиграли желваки, но он ничего не сказал.

– Вот это мне в Миньоне и не нравится, – заметил Вениамин. – К чему все эти кровосмешения, Эдипы и Электры, непреклонно преследующие друг друга, убийства отцов сыновьями из поколения в поколение? Стоит вам заключить брак за пределами своей фамильной линии, что позволяет сейчас снятие планетного предписания, и все отпадет как ненужное!

– Таков миньонский порядок, – сказала Невзгода. – У нас не будет другого.

– Хотя вам прекрасно известно, что он – плод одной коммерческой затеи по продаже наложниц и жажды сколотить незаконное состояние на обслуживании богатых и нещепетильных властелинов?

– Замысел провалился. Мы продолжаем жить.

– Однако твой муж убил своего единственного сына, – напомнил Невзгоде Вениамин.

– Чтобы я мог обладать ей и дальше, – с гордостью произнес Утренний Туман. – Пылкий юноша рос слишком самоуверенным и начал наступление раньше времени. Не я это затеял, поскольку так не положено. Я просто…

– Просто обхитрил его с преждевременной утратой сил? – предположил Вениамин.

– Я был умнее его, – косвенно согласился Утренний Туман. – Я унаследовал ум у моих предков-людей.

Вениамин вздохнул:

– Этот сомнительный комплимент был бы неверен по отношению к моему брату Аврелию, а Династия Пятых заслужила почет не только из-за этого. Но мне хотелось бы, чтобы ум Пятых нашел себе более мирное применение.

– В свое время я подарю Невзгоде другого сына. Вероятно, он унаследует у Пятых больше ума и правильнее рассчитает свои поступки.

– Видите ли, – живо произнесла Досада, – вскоре мой сын убьет моего мужа… или будет убит им. В любом случае, мне достанется прекрасный мужчина.

– Хтон! – выругался Арло. – Почему я не женился на нормальной женщине? – Он взглянул на Афара, который деланно пожал плечами. Арло, несмотря на свои годы, сохранил небывалую силу и не был из числа тех, кого даже молодой миньон втянул бы в драку. – Или, по крайней мере, на более сговорчивой миньонетке, вроде Боли. В конце концов она стала нормальной.

– Вероятно, она и погибла потому, что ты сделал ее нормальной, – с одновременно довольной и жестокой улыбкой предположила Невзгода. – Миньонетка в таком состоянии напоминает охотничью собаку без клыков.

– Очень жаль, что у тебя после Рагнарека не сохранилось божественных сил, – сказала Досада. – Ты мог бы лишить клыков меня. Тогда бы я умерла от возвышенной печали.

– К черту твой сарказм! – воскликнул Арло. Его ярость вызвала у Досады ослепительную улыбку. – Я думал, с убийством покончено, раз мы победили неорганический разум.

– Не совсем так, – просигналил ксест. – По всей галактике виды Жизни воюют друг с другом. Люди воюют с лфэ из-за какого-то сфабрикованного дела о краже планет. ЕеоО – с ксестами из-за цен на тафисов, которые, оказывается, происходят с одной из планет ЕеоО. Расточаются богатства целых звездных систем. После уничтожения разума Хтона всех, похоже, перестали интересовать неорганические ценности. Даже мой род пренебрегает тафисами.

– Прискорбно, – вежливо согласился Вениамин.

– Настоящий бардак, – сказал Арло. Он опустошил бокал, огляделся – и перехватил обмен взглядами между Досадой и Афаром. Его ладонь сжалась в кулак. Он больше не носил перчаток силы, да и молота у него не было. Тор умер в Рагнареке. Жаль, что Арло выжил!

– Некто также скорбит по этому поводу, – просигналил ксест. – Гораздо лучше было бы добиться какого-нибудь компромисса с пещерным существом. Когда некто и мириады его долговых братьев сражались в пещерах, мы думали, что являем собой Добро, побеждающее Зло. Похоже, что мы отчасти ошибались.

– Похоже, – согласился Арло. – В Хтоне было много ценного. Неорганический разум был моим другом – до Рагнарека. Я не могу сказать, что он – воплощение зла. – Он отвернулся от ксеста, испытывая вину за геноцид. Хтон не был живым, и все же его убили, и в этом состояло галактическое преступление.

Арло поднял глаза – и увидел Досаду в объятиях Афара.

Ярость, копившаяся в нем в течение двадцати лет, вырвалась наружу. Арло ухватил своими большими, покрытыми рубцами ладонями небольшой вспомогательный компьютер, поднял его, сорвав с креплений, и с безумной силой швырнул в пару.

Миньонетка, предупрежденная телепатией, отпрянула. Мужчина же оказался менее проворен. Тяжелый ящик обрушился на него.

– Брат! – закричал Утренний Туман. – Что ты наделал?

Арло посмотрел внимательнее – и увидел, что двое вовсе не обнимались, а просто беседовали. Причем мужчиной был не его сын Афар, а двоюродный дедушка Вениамин. Как он мог так ошибиться? Ведь в них не было ничего общего!

Утренний Туман опустился на колени рядом со стариком.

– Он мертв. В таком состоянии его могло убить любое потрясение, а удар был неслабый. Брат, зачем ты погубил нашего патриарха?

– Брат, я думал, это мой сын, – с огорчением произнес Арло.

– С Невзгодой? – спросил Утренний Туман, вынимая нож.

Ко всему прочему, Арло перепутал и миньонетку! Одержимый уродливым наследством Миньона, он увидел то, чего так боялся, и ускорил ссору, к которой питал отвращение.

– Брат, в замешательстве я обидел тебя. Приношу свои извинения. Моя ссора – не с тобой или твоей миньонеткой, но с моим собственным…

Тут Афар пересек комнату.

– И все-таки мой отец обогнал свое время! – сказал Афар. – По его собственному признанию он хотел убить именно меня. Он нарушил миньонский закон, и я могу убить его, пренебрегая равенством оружия. – Он сделал движение рукой и достал взрывомет.

– Это нужно прекратить! – отчаянно просигналил ксест. Его многочисленные ноги двигались запутанным образом, что он как бы бегал между ними. – Непонимание…

Афар выстрелил. Он целился в Арло, но теперь против него оказался ксест. Его объяло пламенем и тут же уничтожило – никаких долгов. То, что не испарилось, спеклось.

Взрыв краем задел Арло, опалив ему волосы и на мгновение ослепив, но ограниченная телепатия подсказала ему, где стоит Афар.

– Опять начали войну, – мрачно сказал Арло.

Он отпихнул ногой липкое тело ксеста в сторону сына, но Утренний Туман, неверно истолковав его намерение, набросился на него.

Обе миньонетки наблюдали за кровавой борьбой с одинаковыми улыбками чистейшего восхищения.

Часть седьмая
Фтор

$ 426

Арло проснулся в холодном поту от отвращения и ужаса. Видение власти Жизни былотаким же мрачным, как и власти Хтона. Каждая победа означала жуткую смерть самых близких ему людей в том микрокосме, который отражал бойню макрокосма.

Было ли это видение послано Хтоном? Арло сомневался: отдельные части выглядели слишком правдоподобно. Его грядущая жизнь с Досадой была бы именно такой, и под конец ему пришлось бы по-миньонски убить своего единственного сына или быть убитым им. Это проистекало из любви к ней, и оба они об этом знали. Арло не мог избежать своей судьбы, бросив Атона и Кокену и навсегда покинув пещеры: рок коренился в его любви к миньонетке.

– Слава Богу, ты жив, – сказала Боль. – Кажется, я повредила тебе ногу, зато удалила большую часть отравы. Ты – крепкий, и яд гусеницы, вероятно, каким-то образом противодействовал яду саламандры, – но дело было совсем плохо.

– Ты – прекрасна, – сказал Арло, целуя ее.

– Прекрасны и твои сны, – ответила она. – Хотела бы я знать их полностью…

"Она стала нормальной и потому погибла". Эта мысль мелькнула у него в голове, когда он ее целовал – и поцелуй не причинил ей боли.

– Суть такова: мы не можем позволить себе Рагнарек. Ваша победа так же дурна, как и победа Хтона. Неважно, кто побеждает, торжествует Зло. Необходим компромисс.

– Для него уже поздно, – сказала она. – Войска вступили в бой по всей планете.

– Войну необходимо прекратить. Она будет прекращена.

Боль улыбнулась, высоко оценивая его гневную решимость.

– Как?

– Моя мать Кокена находится в своей жаркой пещере под страхом смерти. Ей не выдержать соперничества с миньонеткой.

– Как ни одной нормальной женщине, – согласилась Боль с легкой гордостью. – Но при чем тут?..

– На мгновение я подумал: а что, если бы они сразились между собой? Тогда одна из них убила бы другую, и проблема… не была бы решена! Кокена не сражалась, хотя и умеет это делать. Вместо этого она… пошла на компромисс. И обрела больше, чем могла бы потерять.

– Компромисс трудно дается миньонетке.

– Хтон хотел использовать меня – как и ты, – сказал Арло. – У меня есть ценные качества, проистекающие из Жизни и Смерти. Теперь нужно воспользоваться ими – от этого зависит судьба нашей галактики.

– По-моему, тебе лучше отдохнуть. Тебя ослабили яд саламандры и потеря крови, которую мне пришлось выдавить.

Арло глянул на свою ногу, саднящую, с онемевшими пальцами. Миньонетка обмотала ее тряпкой, оторванной от своей военной формы.

В сущности, она сделала все очень быстро и умело. Досада такой способной не была. Между отдельными миньонетками существовали различия, и Боль во многих отношениях была ценнее.

Они повернули за угол – и обнаружили перед собой химеру. Оба мгновенно ее узнали, хотя никогда прежде не видели. Птицеобразная и злобная, она парила прямо перед ними.

Испуганные камнетески остановились.

– Ого, – произнесла Боль. – Эту не обхитрить. Но, может, мне удастся отвлечь ее, а ты схватишь ее своими перчатками…

– Бесполезно, – сказал Арло. – Посмотри назад.

– Нет нужды. Я все чувствую. Еще одна химера.

– И еще несколько в примыкающих туннелях. Мы – в ловушке.

Боль мельком глянула на коробку с ксестским запасом тафисов.

– Как по-твоему…

– До сих пор не разморозились, – сказал Арло. – А если бы и разморозились, то сожрали бы первыми нас. Так что никакого смысла.

Боль повернулась к нему.

– Думаю, в любом случае я любила бы тебя. Как всякая миньонетка. – Она вынула нож. – Если мы встанем спиной к спине, мы сможем убить одну или две, прежде чем они нас прикончат. Первую я уберу граватаной; у меня есть запасная для тебя, если ты забыл ту, что я когда-то тебе дала. Старайся защищать глаза: химеры в первую очередь набрасываются на них.

– Ты – да, я – нет, – сказал он, вспомнив замечания Атона о лакомствах, которые предпочитают химеры. Это не успокаивало.

Арло знал, что все бесполезно. Химера не только питалась глазными яблоками и половыми железами – она поражала жертву со скоростью звука. Ножи, граватаны и даже взрывометы были против этой стаи бесполезны.

Однако у него было некое предназначение. Он сосредоточился, расширился – и где-то внутри его головы и тела прогрохотал беззвучный взрыв. Самые разные, невообразимо мощные элементы были сведены вместе, как в ядерном устройстве, и когда они слились, произошло качественное изменение.

– Что случилось? – вскрикнула Воль, встревоженная и всполошенная чувственным вихрем, сопровождающим эту метаморфозу.

– Высокое давление превращает уголь в алмаз, – сказал Арло.

Химеры бросились в наступление. Они пулями полетели в цель со всех сторон. Арло уловил их в своем мозгу прежде, чем увидел, как они движутся. Смерть…

"Смерть!"

Химеры рухнули на пол пещеры.

– Они мертвы, они все мертвы, – с удивлением проговорила Боль. – Я это чувствую. Миг невероятного блаженства… что-то их уничтожило!

Арло расслабился.

– Я дважды становился добычей яда, но выжил. Не потому, что мне везло, а потому, что я обладаю особыми возможностями. Отчасти я человек, отчасти миньон, отчасти Хтон. Жизнь открыла мне свои тайны, но и Смерть тоже. У каждой я взял ее силу, а вместе они суть… фтор.

– Я отвезу тебя назад в твою пещеру, – сказала Боль, словно он нес околесицу. – Твои чувства так перекручены, что я не могу их истолковать. Тебе нужно отдохнуть, прийти в себя – нам лучше убраться отсюда, пока то, что убило этих птиц, не нацелилось на нас.

Арло сосредоточился. Вновь в своем разуме и плоти он сплавил воедино различные элементы своей природы, своей генетики, своих знаний и чувств. Образно говоря, кислород жизни и фтор смерти слились. Он сознательно повторил то, что невольно произошло минуту тому назад.

Части совпали под воздействием необходимости, которую он видел, – необходимости прекратить Рагнарек, чтобы объединить сущности Жизни и Смерти, чтобы предотвратить ужасы-близнецы победы одной из сторон. Он стоял у развилки великой буквы Y, которая намного превосходила размах Мирового Древа Иггдрасиля. Здесь расходились два будущих, и сейчас он понял послание, содержащееся в мифологическом Рагнареке. Неважно, какая сторона победила, восторжествовало Зло – ибо сама битва не внушала доверия.

Им нельзя было дать разойтись: одно, по определению, не могло существовать без другого. Их нужно соединить, свести вместе, превратить в прямую линию, в единственное успешное будущее.

Возникло осознание, как у Хтона. Арло воспринимал пещеры посредством органов чувств находившихся там существ, но животными не ограничивался. Он получал сведения от миньонеток, ксестов, лфэ и ЕеоО: от всей жизни с обеих сторон.

Сначала от самых ближних: движущиеся туннели, видимые четырьмя глазами двух крупных козлов-камнетесок, запахи стен и свечения, которым они питались, ощущение камня и льда у них под ногами – неприятно холодное. Воздушные сквозняки, воспринимаемые усиками крохотных ледовых комариков, встревоженных санями. Вкус камня и воды, сообщаемый светящейся плесенью. Неуверенность и озабоченность миньонетки Боли: ей приходилось оберегать человека, который стал объединяющим фокусом усилий Жизни. Распространялась ли эта ответственность на его нелегкое личное положение? Должна ли она перехватить любовь Арло у его сестры, ослабив тем самым унаследованный им раздор с отцом? Или она объясняла все задним числом, уступая ошеломляющему искушению, – этот комплекс, и сильный молодой мужчина?

– Сын, который будет у тебя от меня, немедленно восстановит миньонский треугольник, – сказал ей Арло. – Если я действительно хочу быть свободным, я должен жениться на нормальной девушке – как сделал мой отец.

Боль в смущении уставилась на него:

– Ты можешь читать мои мысли… буквально?

– Разве удивительно, что из полутелепатии, обычной для галактики, наконец-то возникла настоящая телепатия? – спросил Арло. – Сейчас я покажу тебе кое-что еще.

Он сосредоточился на ней. Боль завизжала, схватившись за голову: пронзительный панический вопль, исходящий из самой сердцевины ее существа.

– Ты… выпотрошил меня! – с трудом произнесла она, вцепившись в сиденье саней.

– Нет, – Арло привлек ее к себе и вновь поцеловал. На этот раз он смаковал ее роскошное тело, бесподобную красоту, заслуживающую уважения личность. Он любил ее без горечи.

Она растаяла – женщина каждой своей клеточкой. Ее волосы сияли живым пламенем. Вдруг она вздрогнула и отпрянула.

– Что это? – спросила она.

Арло молча смотрел на нее.

– Это неизмененная любовь, – сказала она, недоверчиво покачивая головой. – Нет переворачивания!

– Теперь ты нормальна, – согласился Арло. – Телепатическое переворачивание чувств можно было исправить много поколений тому назад. Если бы разработчики планеты Миньон вели свои исследования более основательно. Сейчас миньонетке пора влиться в главный поток.

Она пришла в ужас.

– Весь наш образ жизни…

– Изменится. Но более того… – сказал Арло. Он вновь сосредоточился. Боль поднесла руку ко рту и укусила себя за палец. – Я могу управлять твоим телом, – сказал Арло ее устами. – А мог бы убить тебя, как сделал это с химерами.

Он отпустил ее, и она без сил откинулась на кресло.

– Это хтоническая мощь, после миксы…

– Я обхожусь без миксы, – сказал Арло. – Мой способ более действенен, ибо он естествен, целостен.

– Кто ты? – спросила Боль, заподозрив какую-то уловку со стороны пещерного существа. Если Арло оказался в его руках…

– Я не враг, – заверил Арло, улыбаясь. – Врага нет – не считая этой дурацкой борьбы. Я – Фтор, соединение могущества Жизни и Смерти. – Он умолк, распространяя свое осознание по всей планете, и обнаружил, что область его влияния стала намного больше, чем во время выманивания дракона, а мощь – сильнее его изначальной мощи вместе с мощью ксеста. – Когда все это кончится, я женюсь на тебе, и твои дети будут нормальными и телепатами. А теперь я должен прекратить Рагнарек.

– Эта сила нова для тебя, – предупредила она. – Если перестараешься, то очень скоро…

– Выбора не остается. Ведь это Рагнарек. – Когда все это кончится, он, победив или проиграв, утратит свое небывалое могущество. Второе видение оповестило его об этом. Но на личном уровне он уже сделал то, что было суждено: Боль стала нормальной женщиной. Мог ли он изменять судьбу настолько, чтобы предотвратить ее гибель? Если нет, можно ли избавить от мучений Досаду?..

Неуверенностью страдали не только миньонетки.

– Нам лучше укрыться в каком-нибудь безопасном месте, – живо сказала Боль. – Я буду стоять на страже, пока ты… расширишься. Даже если Хтон об этом еще не знает, он быстро догадается, и твоя жизнь окажется в большей опасности, чем когда-либо прежде.

– Ты полагаешь, что я противник Хтона?

Нож Боли взлетел – и остановился, удержанный его разумом.

– Я на стороне здравомыслия, – сказал Арло, отпуская ее. – Я не намерен разрушать Хтона. Хтон не есть зло – это просто другой путь. Мы должны найти компромисс ради взаимного выживания. У каждой стороны есть что-то необходимое другой. У жизни – подвижность, технология, способность размножаться… умение изменять физический облик галактики и приспосабливаться к тому, что нельзя изменить. У Хтона есть… соразмерность.

Боль с сомнением покачала головой.

– Будучи необузданной. Жизнь уничтожит себя и галактику, – продолжил Арло. – Как оттаявшие тафисы, пожирающие свое будущее ради немедленного утоления голода. Тафисы погибают после того, как насытятся, ибо им ничего больше не остается. Нужна некая сдерживающая сила. Хтон и является этой силой. Вместе, в согласии, двое создадут райское царство – для обоих.

– Мне этого не понять, – сказала Боль. – Но я считаюсь с твоим мнением. – Она убрала нож и взяла поводья. – Занимайся своими делами. А я найду какое-нибудь уютное местечко. – Пришедшая ей с запозданием мысль выдала ее личную озабоченность: – Мои дети будут нормальными? – Кажется, она не совсем была этим довольна.

Арло уступил ей материальные хлопоты. "Повинуйтесь ей", – передал он в тупые мозги камнетесок и укоренил там короткие команды касательно движения поводьев, чтобы они знали, что к чему.

Арло уже распространил свое осознание на пещеры. Теперь усилил его. Он ощущал камень и мириады его трещин и разломов, обводные каналы и металлические жилы, слабые хтонические токи, бегущие по ним, и огромную сеть – то целое, что было самим Хтоном.

Когда его восприятие расширилось, он усвоил электрическую схему, представлявшую собой пещерное существо, и узнал, где сокрыты тайны Хтона. ЕеоО слились вблизи генератора антивзрывной волны, готовые разъединиться в виде молодых особей и атаковать выделяемыми ими едкими кислотами важнейшие контуры. Но сюда уже двигалось огромное существо-присоска – противодействие Хтона угрозе. Оно поглотит и переварит всю лужу ЕеоО до того, как она завершит цикл воспроизведения, – если присоска доберется туда вовремя.

Лфэ вновь собралось и двигалось к большой газовой расщелине. Вскоре оно начнет ее поджигать. Хтон об этом еще не знал и не предпринял никаких встречных шагов. Многочисленные ксесты кишели в огромном нижнем туннеле, отвлекая Хтона своей деятельностью. Арло напомнил себе: не забыть подарить хвею своему другу-осколку!

Дальше – миньонетки покинули отгороженную область и под руководством лфэ скрупулезно очищали пещеры от управляемой Хтоном жизни. Обрызгивая стены уничтожающей плесень кислотой, они делали эти участки затемненными для восприятия Хтона. Для собственных нужд у них имелись небьющиеся электролампы.

Атон, Досада и Кокена объединились в подобие нормальной человеческой семьи и завалили вход в свою теплую пещеру. Снаружи бродило исполинское волкообразное существо и отыскивало ход внутрь – то самое чудовище, которое чуть не убило Досаду и меньше часа тому назад поджидало в засаде Арло. Арло вспомнил: Волк Фенрир – смертельный враг Одина. Этот волк убьет Одина в Рагнарек.

Хтон по-прежнему неотступно следовал тексту.

На поверхности планеты, известной как прелестная Идиллия, возникло другое противоборство. Старый доктор Бедокур выбрался из глубин, разыскивая старика Вениамина Пятого, и Вениамин вышел с ним на поединок. Согласно первому видению будущего оба были смертельными врагами. С мифологической точки зрения это Локи и светлый бог Хеймдаль – обладатель великого Рога Рагнарека. Оба они умрут.

Битва шла по всей планете. Если Арло не остановит ее сейчас, произойдет необратимое насилие. Но сможет ли он остановить целую планету?

Арло расширился, используя свои новые возможности. Он осознал, что черпает из того же источника, что и $-привод, – из силы, связующей вселенную. Проблема заключалась в том, чтобы превратить ее в приемлемую энергию, контролировать, направлять куда следует и фокусировать, когда нужно. $-энергия, в сущности, бесконечна, но Арло был слишком крохотным отверстием для ее истекания.

Теперь он подумал о Хтоне. Он искал своего пещерного друга. «Хтон! Хтон!» "Я здесь, друг". Вот так – совершенная связь.

"Мы – в Рагнареке, которого никто не переживет. Битва должна прекратиться".

"Жизнь должна быть искоренена, – ответил Хтон. – Она заразила галактику. Лишьочистившись от нее, мы сможем связаться с нашими мыслящими собратьями повселенной".

Это означало, что и в других галактиках обитают неорганические разумы.

"Жизнь тоже разумна, – возразил Арло. – Один разум не вправе уничтожать другой. Разум в любом виде священен".

"Нет. Только неорганический разум".

Почему же Арло решил, что Хтон подчинится логике Жизни?

"Если мы продолжим битву, ты будешь уничтожен. Мы должны найтикомпромисс".

"Никакого компромисса с Жизнью". – Словно горячий ветер, прорвалось крайнее отвращение Хтона к Жизни-слизи.

"Это неразумно!" – возмутился Арло.

"Неразумно, – согласился Хтон. – Абсолютно".

– Арло! – крикнула Боль. – Ползет Змей Мидгарда.

Арло изменил фокус своего внимания. Она права: сверхчудовище прогрызало себе путь в камне, пробивало новый проход – прямо в убежище Арло. Его стремление было очевидно: Арло видел внутренним глазом, что змей распознал в нем враждебного рыбака, дразнившего его видением пищи и напавшего мириадами надоедливых ксестиков.

В сущности, он знал об Арло уже давно. Когда-то змей был безобидным, хотя и громадным созданием, шнырявшим по своему лабиринту и питавшимся забредавшими туда животными. Затем на его мозг оказал воздействие доктор Бедокур: он вселил в змея неизбывную ненависть к людям, особенно с миньонской кровью. Змей был лишен рассудка, но обладал сильной телепатией: он мог отличить человека от миньона. Сумасшедший Бедокур сделал его злобным и так же поступил с пещерным волком. Воистину дети Локи!

Арло сосредоточился на нем, но чудовищный змей сопротивлялся. Его мозг был как бы изолирован, так что чисто символического подавления оказалось недостаточно. Арло остановил его, но при этом потерял управление остальной битвой. Его маленький человеческий мозг не справлялся с энергией, необходимой для всех сразу.

Вениамин Пятый сжимал в руке косу, а доктор Бедокур – скальпель. Оружие Вениамина было намного внушительнее, но в данных обстоятельствах выглядело довольно неуклюже. Этой косой Вениамин очищал от сорняков будущие грядки хвей, подготавливаемые для сева. Бедокур же был предельно быстр и точен в обращении со своим маленьким инструментом, а при желании мог его и бросить. Но он знал, что если бросок не удастся или не поразит жизненно важную точку, от косы будет не защититься.

Двое мужчин были заклятыми врагами. Бедокур сопроводил племянника Вениамина Атона в преисподнюю и убил сына Атона Аса. Вениамин же «затрубил в Рог», призвав в подземный мир армию миньонеток. Сейчас они сведут счеты как и положено – лично. Ненависть требовала удовлетворения.

Они осторожно кружили друг возле друга, ожидая, когда соперник раскроется. Со всех сторон их обступали прекрасные цветы этого райского уголка – Идиллии: Вениамин бессознательно перешагивал через них, чтобы не повредить, зато Бедокур намеренно втаптывал их в грязь. Их поединком двигал не спортивный азарт, а острейшая ненависть.

Волк разрывал лапой камни, завалившие вход в пещеру Кокены. Крепкие, как металл, когти зверя цепляли камни и отшвыривали их в туннель. Наконец появилось отверстие. Волк протиснул в него свою толстую морду, но дальше голова не пролезала.

Атон стоял справа от отверстия, подняв обоюдоострый топор, слева стояла Досада со сталактитовым дротиком в руке. Он займется пастью, она – глазами, а Кокена оставалась приманкой в углу пещеры. Перед самым ударом Атон и Досада переглянулись, чтобы согласовать нападение, и застыли вдруг в долгом тоскующем взгляде – в присутствии Кокены, которой оба устыдились.

«Было бы хорошо, – бесстрастно подумал Арло, – если бы Досада погибла. Как бы горько это ни было, это решило бы проблему, которую поставила мне ее жизнь. Лучше оплакивать ее, чем из-за нее погибнуть».

Лфэ достигло почти самого дна газовой расщелины. Оно подняло отросток, сосредоточилось и создало электрическое напряжение между расходящимися усиками. Проскочила сильная искра. Скопление газа вспыхнуло, озаряя пропасть, ослепительно освещая пустоту и отвесные скалы вверху и снизу. Но газ был слишком холодным и разреженным: через мгновение пламя погасло.

Лфэ вновь подняло отросток. Если в первый раз зажигание не сработало, сработает во второй. Или в третий. Каждая вспышка будет нагревать воздух до тех пор, пока огонь не поддержит себя сам. И тогда – ад!

Лужа ЕеоО колыхалась и изгибалась, готовая преобразиться в новые особи. Но присоска уже добралась до нее. Она опустила хоботок в лужу и принялась пить.

Арло вновь сосредоточился на отдельных участках битвы. Он останавливал на месте людей, чудовищ и ванов, чтобы Рагнарек не миновал точку, после которой дороги назад не было. А освобожденный дракон тем временем приближался. Зубами, когтями и всей своей тушей он крошил тонкие каменные перегородки, разделявшие туннели лабиринта. От его движения тряслась все прилегающие пещеры, вокруг падали и разбивались сталактиты. Его дыхание горело жаром, взметая пыль и песок в вихреобразное облако. Змей Мидгарда!

Арло не знал, как поступить. Дракон был слишком огромным и сильным, чтобы управлять им частью своего разума, но если сосредоточить на нем все внимание, повсеместно возобновится Рагнарек. Он должен остановить одновременно и битву, и чудовище – или потерпеть поражение.

Можно убить несколько созданий поменьше – лфэ, присоску, но это лишь усугубило бы отвратительную вражду, породившую битву. Мир ценой убийства вообще не был миром! Арло мог разве что подавлять сражающихся, не причиняя им вреда, пока не был бы достигнут взаимный компромисс.

На какую-то минуту он отпустил дракона и остановил битву.

"Хтон! – крикнул он в уме. – Прекрати наступление! Мы должны провестипереговоры, найти компромисс! Ради нашей прежней дружбы…" Но Хтон не ответил – и это был красноречивый ответ. Пещерное существо не будет заключать сделку, ни даже слушать. Его решимость неумолима, дружба Арло с ним – призрачна. А жуткое грохотание змея приближалось.

В приступе ярости Арло оставил без внимания все прочие пещеры и направил опустошительный удар на свою личную Немезиду – дракона. Тот остановился, мгновенно оглушенный, а Вениамин тем временем замахнулся на доктора Бедокура, лфэ высекло еще одну искру, чудовищная присоска набрала полный рот из лужи ЕеоО, Атон и Досада нанесли двойной удар по морде волка. Арло сознавал все это, ибо осознание требовало лишь малой части его мощи.