Текст книги "Причуды южан. Ироничный фарс"

– Звонок твой был для меня неожиданным, – Зоя не смогла скрыть обиду. – Просто не ожидала, что после такого перерыва ты вспомнишь обо мне, – уточнила она откровенно и по-девичьи покраснела.

– Теперь все будет иначе! – заверил он ее и коснулся щекой ее, как бы передавая свои искренние чувства. – Что тебе предложить?

– Спасибо! Это твое приглашение… просто не верится…

– Чем ты занята сегодня вечером?

– Ничем особенным… – она ждала этот миг, приятный и неловкий одновременно, и кокетливо улыбнулась.

– Приглашаю на ужин. Посидим у Саввы?

После легкого стука поспешно вошла секретарша.

– Ой! Извините! – наигранно проронила она и виновато убрала от них взгляд. – Пришел таксист…

– Какой таксист? – уставился на секретаршу Кира. – Я не заказывал…

– Это тот, что столкнулся с Димой, – пояснила Марина и захлопала подкрашенными ресницами. – Говорит, остался без работы. Двое детей. Если не примете, грозится, зайти к вам домой…

– Живо отыщи мне администратора!

– Какого администратора? – удивилась Марина и разрумянилась.

– Фу ты! Экспедитора! Диму! Пусть он сам с ним разбирается! И строгим взглядом выпроводил секретаршу.

26

Стоял поздний тихий вечер, луна робко появлялась из-за рваных туч и снова скрывалась; тени, как волны, то наплывали, то пугливо отступали. Тихо и безлюдно было вокруг. Глухая окраина.

Рита отряхнула пыль с подола короткой юбки и стала под козырек балкона, как бы скрываясь от света луны, внезапно выглянувшей из-за тучи. Катя все еще не решалась выйти из-под полы разросшегося вширь дерева. Пожаловалась:

– Честное слово, ноги стали ватными.

– Все нормальные люди входят через двери, а нас… тянет в окно, – с суровой насмешкой откликнулась Рита. – И все это из-за того, что ты у меня с древнейшими пережитками…

– Потянуло же меня на подвиги! – обличала себя Катя.

– Смотри на жизнь проще, – насмешливо вдохновляла Рита.

– Знаешь, моя милая, на смену первого поцелуя приходит постель. Более сильное ощущение. Если не замороженная, конечно. Не копченая рыба! Как изволит говорить твой преподобный дядюшка, Кир Первый…

– Ну, тебя! Слушаю всякую ерунду…

– Любить, дорогуша, нужно без оглядки, каждой клеткой своей души. Ну, что скисла? Идем? Или проторчим здесь до утра.

Рита взяла ее за руку, как малышку, будто переводила через улицу: ну, смелее! Продолжая при этом настойчивые наставления:

– Помни, красотка, буквально все ложится на наши плечи! – восхваляла героические действия женщин Рита. – Обязательно кому-то можешь не понравиться ты, кто-то должен стать на твоем пути, – постепенно переключилась она на себя. – Поэтому несчастные девчонки в доисторические времена кончали жизнь. Бросались со скал в озера или морские воды. Давал о себе знать домостроевский произвол. Но – дудки! Мы топиться не будем. Настало наше время. В моду вступили не только современные шмотки, но дамское танго. Женщины берут в свои руки инициативу.

– Тебе нужно было родиться амазонкой.

– По-твоему не подхожу для семьи?

– Дух у тебя, что надо…

– Твоя преподобная тетушка выразилась более определенно.

– Не кричи, ради бога, – трусливо осмотрелась Катя.

– Любовь не самый большой грех на земле…

– Каждый любит, как может, – обиженно ответила Катя, словно Рита осудила ее за не слишком сильные чувства, и твердо стояла, не сдвигаясь с места. – Погоди же. Знаю, что люблю, давно и навсегда. А все остальное должно прийти, как на смену ночи – утро.

– Тогда вперед, подруга! – игриво призывала Рита. – Не то не успеем пройти этот сложный путь до рассвета.

– И все-таки есть что-то волшебное в первом поцелуе. Мне казалось, я вознеслась на крыльях в небеса.

– Надолго ли он запоминается мужчинам? – спустила ее на землю Рита. – Им, мужчинам, нужны более сильные ощущения.

– А какими эти самые ощущения будут? – сопротивлялась Катя. – Думаю об этом с трепетом…

Рита полезла в сумку.

– Знала, что тебе нужно выпить для храбрости. Прихватила коньяк.

– Ну что ты! От меня будет разить! Выпью и свалюсь… Ух ты! Это же двор Ёски, – запоздало спохватилась Катя. – От страха все попутала.

– Ехали, ехали и приехали, – Рита осмотрелась. – Придется лезть в постель к нему.

– Тебе предоставляю. Это ты ему обещала.

– Старуху не испугать брачной ночью.

– Фу! Какая ты пошлая.

– Все, красавица! Дальше пойдешь сама, – насмешливо роняла Рита. – А то станешь потом меня упрекать. Не так вышло, не тот результат. Привела, скажешь, на эшафот, а не в райские объятия Эроса.

– Не оставляй меня! – теперь Катя крепко держала подруге руку.

– Может, уложить тебя в постель Спартаку? Ну и нахалка!

– Какой ужас! Ведешь меня, как суку к кобелю.

– Не знаю, какая ты сучка, но Спартак твой… еще та штучка! Довел девчонку до отчаяния. Надо бы его проучить, а мы тут готовенькую преподносим ему на блюдечке…

– За всю свою жизнь я столько не дрожала, – Катя не убирала руку от сердца, сдерживая удары, норовившие пробить грудную клетку.

– Хочешь, побуду у двери, как сторожевой пес? – Рита была готова и на такое. – Как вскрикнешь, так пойму…

– Ты, просто, невыносима!

В этот миг ночную тишину оглушила полицейская сирена.

– Что это? – испугалась Катя. – Не за нами ли?

– Ни на чье добро мы не посягаем, – усмехнулась Рита. – Напротив – девичью честь кладем на плаху, – она еще могла шутить.

Пронзительные звуки сирены стремительно приближались. В окнах вспыхнул свет. Выкатилась на балкон Марфа, хрипло созывая:

– Сюда, сюда!

– Эта чего пуп надрывает? – покосилась в ее сторону Рита.

– Боится, что ее сыночка совратят?

– Нужно поскорей уносить ноги, – Кате было не до острот подруги.

– Поздно, – подобная ситуация, по-видимому, забавляла Риту.

– Выбирай, красотка. Или примут тебя за грабителя, или – прячься в постели любимого!

– Пошли, я знаю одну лазейку…

Катя увела Риту под низкорослые кустарники декоративных цветов, напоминающие своеобразный тоннель, только вместо подземных фонарей сквозь листву кое-где проникали лучи лунного света. Вскоре девчонки оказались на соседней улочке. И вышли к времянке с тыльной стороны.

– Оказывается, ты еще та штучка! Знаешь все подходы к дому.

– Погоди, дай прийти в себя. Если бы видели, на что я решилась!

– Э-э, моя милашка! Весь мир охвачен сексуальным угаром, – юродствовала Рита. – Только и пекутся, кто с кем, где и сколько?! Уверена, мы, южане, прочно занимаем первенство в сексе…

Тем временем полицейские под руководством Андрея осмотрели все кусты во дворе Марфы и Иосифа, освещая фонарем каждую веточку, и приблизились к забору, соседствующему с домом Спартака.

– Ну, что ты стала?! Дождешься, когда мать Спартака женит его на докторше?! – пригрозила Рита.

– Все пугаешь! Ничего приятного не можешь пожелать…

– Самое приятное тебя ждет во времянке, милая моя!

– У Спартака, кажется, загорелся свет в окошке.

– Дожидается тебя в загородной усадьбе. Спеши! После этой ночи обитель станет и твоей.

Осветился и нижний отсек дома, и на порожках появилась Мария.

– Погибла! – запаниковала Катя. – Какой срам…

– Беги же к Спартаку!

– У него погас свет. Очевидно, лег спать.

– Вот и хорошо! Ляжешь с ним рядом.

– Как?

– Молча и гордо. Разве не такова наша цель?!

– Ты невыносима!

Внезапно луна скрылась за сомкнувшимися тучами, образовавшими сплошную густую черную массу. И тут же обрушились крупные капли дождя.

– Ну же! – Рита буквально толкнула подругу в спину. – Скорее же! Намокнешь! Потеряешь товарный вид…

– А ты?

– Третий лишний! – Рита не теряла чувство юмора.

И Катя бросилась, как в пропасть, и вскоре скрылась за густыми полосами ливня.

27

Анна резко поднялась с кровати, испуганно осмотрелась в темноте: сбоку похрапывал муж, не реагируя на звуки, которые продолжали врываться в дом. Она направилась в салон, чтобы рассмотреть, что происходит в доме Марфы. В глаза ей бросилась мигалка полицейской машины. Она поспешила к мужу: может быть, какая-то помощь понадобится соседям?

– Матвей! – Анна возвратилась в спальню. – Матвей, вставай! – она стала теребить мужа, норовя стащить его с кровати.

– Кто это? – вскрикнул он в испуге. – Что нужно? Это ты?

– Не видишь, это я, Анна…

– Что случилось? Что тебе нужно?

– Спишь и не ведаешь, что происходит вокруг!

– От зари до поздна на ногах, – Матвей встал с кровати. – Вот и падаю в постель трупом.

– У тебя семья, жена, сын…

– Теперь у вас нет во мне нужды.

– Не ты ли наказал сыну отныне ночевать дома? Такой концерт устроил на днях…

– Разве Дима не пошел спать? – насторожился Матвей.

– С ним что-то неладное… – заламывала пальцы Анна, не зная, как объяснить поведение сына. – Никогда не читал, а теперь обложился книгами, всю ночь читает и читает. Всю городскую библиотеку перетаскал домой. Ты считаешь, что это нормально? Ждешь, когда он тронется умом?

– От чтения еще никто не помешался.

– А сын, это самое, той, что пивом торговала на рынке. Живут в пятиэтажке на перекрестке? – привела Анна пример многодетной семьи.

– Меньше бы папаша пил! – грозно выкатил глаза Матвей. – Каких детей можно ждать от алкоголика? И мамаша без конца дымила, изо рта не вынимала сигарету. Как паровозная труба…

– Все ты принимаешь в штыки, это самое…

– У брата твоего учусь, – насмешливо поддел жену Матвей.

– Тогда, скажи, зачем просил моего брата моей руки? Подъезжал! И так, и этак!..

– Спроси?! Любил, значит…

– А теперь – что? Все? Ушло все? Испарилась любовь, как дым?! Ничего не осталось, это самое? – кокетливо капризничала она.

– Успокойся, осталось, – миролюбиво взял он жену за плечи и прижал к груди. – Наконец, сын взялся за ум. Или нам голову морочит?..

– Все, это самое, кажется мне странным, – Анна, довольная таким исходом, высвободилась из рук мужа, и суетилась, кружась у кровати, точно юла, вызывая теперь беспокойство Матвея. – И к хорошему не приведет! Ей богу, не приведет… И этот дождь пошел некстати. Все против меня, это самое. Такая я невезучая…

– Что с тобой? – он снова решил придержать жену, но в этот раз намеревался обхватить ее за далеко уже не тонкую талию, но Анна капризно отпрянула, словно боялась щекотки.

Донесся шум снизу, и она снова рванулась в салон. К их дому подъехала машина.

– Он уже здесь, о боже! – Выглянула Анна в окно. – Ну, конечно, он!

И тут же она стремительно вернулась к мужу.

– Надень пижаму, – потребовала она. – Уже приехал…

– Что с тобой? Успокойся и объясни… – Матвей с испугом смотрел на жену: не тронулась ли, случайно, она умом? – Кто приехал?

– Брат мой, Кира. Это была его машина… – Анна отыскала пижаму мужа, которую он перебросил на спинку стула у изголовья кровати. – Ну, что ты смотришь? – протянула она ему. – Не мешкай!

– Чего ради он появится здесь, на ночь глядя? – Матвей взял полосатые брюки, но не спешил просовывать ногу в штанину. – Он сейчас где-нибудь с кем-нибудь кайфует… А, может, и того уже…

– А как ты думал? – уставилась сердито на мужа Анна. – Буду спокойно смотреть, как гибнет на моих глазах единственный сын?! Продолжатель нашего рода! Позвала… Куй железо, это самое…

– Ты позвала Киру?

– А как ты думал? Буду сидеть, сложа руки?

– Представляю, какой поднимет шум! Во всем меня же обвинит…

– Так и сказала я Кире – дорогой мой брат, теряем нашего мальчика! – взволнованно делилась Анна. – Немедленно, это самое, приезжай… – она перескакивала с одного на другое, торопясь посвятить мужа в свою задумку. – И вот брат примчался. Необыкновенная, говорю ему, врачиха! Красавица! Увидишь – очаруешься! Ее таблетки делают чудеса. Запиши, сказала я ему, ее адрес. И немедленно привези к нам домой. И вот привез! Несмотря на поздний час и проливной дождь.

– Кого привез? Какие таблетки?

– На тебя рассчитывать – это самое, дохлое дело. Такая красавица, а ты сидишь в трусах. Ну, что смотришь? – набрасывалась Анна на удивленного мужа. – Хочешь перед женщиной осрамиться! Пожалуйста! Сиди в трусах… Атлет!

– Ты позвала мать Риты? – Матвей надел брюки, все еще глядя на жену с испугом.

– Господи! – вскрикнула Анна. – И с этим мужем я прожила двадцать семь лет!

– Объясни же толком! Кого Кира привез?

– Врача! Куколку! Умницу!

– Зачем? Кто больной? Спятила?

– Ненормальный… Для сына стараюсь. Для нашего мальчика…

– Сумасшедшая! – Матвей зашагал по салону, размахивая руками. – Что я от него услышу, врагу не пожелать…

Анна шла за ним следом, заверяя:

– Ты тут не причем! Я позвала брата. Я! Мне он никогда, ни в чем…

– Ты – ненормальная! – не дал договорить жене Матвей.

– Ты…

– Ради сына нашего!

– С такой фантазией! А я голову ломал, в кого пошел наш сын?! Анна бросилась в спальню Димы, чтобы предупредить сына о прибытии врача. Войдя внутрь, она вдруг отпрянула прочь.

– Там его нет! Где же Дима?! Где этот обманщик?!

Она бросилась в ванную. И в ванной его не оказалось.

– Ты же говорила, что он читает, обложился книгами…

– Книги на месте, а его нет! Нет! Что мне делать?!

Матвей тоже заглянул в спальню сына.

– Смотри, окно открыто… Тю-тю!.. Улетела птичка!

– Вот шалопай! Как он мог? Кира расстроился, когда услышал, а он?.. Сбежал. Теперь что я скажу брату? – на этот раз она заходила по салону туда-сюда. – Подвел, паршивец! И на родного сына, это самое, нельзя уже положиться. Что я ему сделаю! Один раз попросила. И врачиху поднял брат на ноги, несмотря на ночь и ливень! Что мне делать? Осрамлюсь перед докторшей…

– Ты приглашала, тебе и ответ держать! – мстительно вымолвил Матвей. – Притворись больной. У тебя и Димы один недуг. Страсть к бредовым фантазиям… Играй теперь больную! Ах и вах!

– Какой позор! – Анна не придавала значения словам мужа.

– Родной сын подложил матери вот такую огромную свинью! Матвей! Только ты можешь меня выручить… – осенило вдруг ее.

– Таких способностей у меня нет! – пренебрежительно заявил Матвей. – Не могу притворяться. Сама заварила, сама и выпутывайся.

– Послушай, мой хороший! – ласково заговорила жена. – Такая есть возможность обследоваться у чудо-медика. Не упусти! Заклинаю!

За дверью послышался шум.

– Быстрей в кровать! – поторопила его Анна. – Выручай!

– Несчастный тот, кто с вами свяжется!

Матвей отправился в спальню, лег на свою кровать и вытянул ноги в ожидании врачебного заключения.

– Ну, где же врач? – нетерпеливо прокричал он из приоткрытой комнаты. – И оставьте меня с красоткой наедине!..

– Помолчи! Уже поднимаются! – ответила Анна, не обращая внимание на остроты мужа. – Можешь чуть-чуть стонать, это самое…

– Мне снимать все или остаться в пижаме? – издевательски прокричал муж.

– Тебе незачем показывать свою фигуру! – нервно выпалила жена.

28

Катя не поняла, как осилила небольшое расстояние, ей казалось, что на нее обрушились сотни ведер ледяной воды, чтобы, по-видимому, свалить ее с ног, а из окон соседнего дома во все глаза пялились на нее Марфа и ее сынок-колобок. И, указывая на нее пальцами, с насмешливым злорадством осуждали: и проливной, мол, дождь не помеха, бесстыднице! Из последних сил добралась она до домика, постучала в дверь и, переступая порог времянки, оказалась в объятиях Спартака.

– Катя? Что с тобой? Ты вся мокрая! Быстро заходи внутрь…

Она дрожала, беззащитная и потерянная, и Спартак не знал, как ее отогреть, прижимал к себе, чтобы передать ей свое тепло.

– Ну-ну, моя девочка, успокойся…

– Кто-то бежал за мной в проулке… – Катя уткнулась ему в грудь, дрожа и постукивая зубами. – Я испугалась, бросилась к тебе… И этот неожиданный дождь… Какая-то ледяная вода…

– Раздевайся! – осенило его.

– Как? Сразу? – растерялась она.

– Ты вся дрожишь…

– Потуши свет, – попросила она.

– Быстрее! Ну! – Спартаку было не до стеснений. – Простудишься. Понадобится коньяк для согрева… – он извлек из шкафа бутылку, пока гостья снимала промокшую насквозь блузку, налил добрую порцию янтарного напитка в стакан. – Ну-ка, выпей… все до дна! Ну-ну!

– Не могу… не смогу столько, – руки ее дрожали, и он помог ей. Катя не успела опустошить стакан, как все предметы в комнате поплыли перед ее глазами, и ноги подкосились. Он взял ее на руки.

– Ложись… Я тебя укрою…

Она сняла юбку, легла и он накрыл ее шерстяным пледом.

– Поцелуй меня, – осмелела она. И закрыла глаза в ожидании.

Он склонился над ней и поцеловал ее в щеку.

– Разве я больная? – она подставила ему губы. Но он не успел ее поцеловать в губы, послышался голос матери:

– Спартак! Спартак, сынок! – она была у самой двери.

Спартак укрыл с головой гостью, лег сбоку, набросив край легкого покрывала на себя, и попытался прикрыть собой девушку, как тут же во времянку ворвалась мать.

– Ты даже представить себе не можешь, что произошло… – луна, выглянувшая из-за раздробленных туч, осветила лукаво-насмешливое лицо Марии, яркими лучами проникнув в окно. – Моя чокнутая соседка вызвала полицию…

– Ну, мама, сегодня ты превзошла себя! – попытался было защититься он. – Я уже засыпал, а тебя все носит туда-сюда, как проказницу…

Марию разбирал смех, и она отмахнулась от сына рукой.

– Представляешь, какие-то девицы или женщины вроде бы пытались ворваться в дом Марфы! – выпалила она с издевкой. – И гусыня от страха подняла всю округу на ноги. Вдруг ее сыночка совратят…

– Мать есть мать, переживает за свое чадо, – напомнил Спартак о ее проступке с врачихой. – И ты, моя хорошая, превзошла себя!

– Тут другое! – отбивалась Мария от сына невинно. – Чтоб не подумали соседи, будто Ёська вызывал себе этих… Ну, что по вызову приходят, – объяснила мать. – А еще возомнила, ненормальная, будто Катя может согласиться выйти за ее сыночка замуж…

Глухой кашель, а, может быть, чихание, насторожил мать, и она набросилась на сына:

– Ну вот, так и думала, – тревожно заголосила Мария. – Не простыл ли, сынок? Переходи в дом! Зачастят теперь дожди, а следом наступит прохлада. Береженного, как говорится, и бог бережет! – Она норовила стянуть его с кровати. – Ну-ка, вставай!

– Послушай, мама! – отбивался он от нее, ухватившись за плед, как клещами. – А если я голый?!

– Господи! Меня стесняешься? – приглядевшись, однако, установила, что он лежит в спортивном костюме. – Ты не в пижаме? Вот видишь, замерз! Быстро вставай! Пойдем в дом! – И снова попыталась извлечь сына из-под покрывала. – Ну-ка!..

– Нет, мама! – завопил он, прикрывая собой гостью, нависнув над ней, и отбивался от матери, заверяя:

– Домой я ни за что не пойду! Здесь мне очень хорошо! Даже жарко, если хочешь знать…

– Ты же чихаешь!

– Соринка попала в нос.

– Учти, если заболеешь, домой не приходи!

– Мама, ты меня любишь?

– Ну, хорошо. Ну и чудеса, – она все еще думала о вызове полиции соседкой. – Укройся хорошенько. Спокойной ночи, сынок.

– Спокойной ночи!

– Да! – она сделала шаг к двери и вдруг остановилась. – Может быть, Марфе померещилось? Не знаю. У страха глаза велики.

Еще что-то намеревалась сказать, но раздумала и вышла, плотно закрыв за собой дверь.

– Фу! – Катя выглянула из-под пледа, часто дыша, будто вынырнула из глубины воды. – Думала, задохнусь! Чуть не выдала себя чиханием. Что подумала бы твоя мама? После такого страха, наверно, заслужила поцелуй.

– Ты и без этого большего заслуживаешь!

– Зачем же остановка?

Он поцеловал ее и намеревался лечь сбоку.

– Ляжешь в спортивном костюме? – коньяк придал ей смелости.

Он раздевался и нетерпеливо касался ее горячих губ; ее юное тело пылало от коньяка и излучало аромат нежной свежести. Она прильнула к нему, как только он обнажился, и он, склонившись над ней, обнял ее за тонкую талию. Но тут Катю охватила иная внезапная дрожь.

– Тебе холодно? – Он крепко прижал ее к себе, пытаясь обогреть.

– Нет, нет! Мне очень хорошо! – шепнула она, не избавившись, однако, от вселившегося нервного состояния. – Иди ко мне…

– Я с тобой, моя девочка… моя невестушка… – напомнил он.

Она не знала, как призвать его к более решительным действиям.

Не видеть в ней более подростка с учебником и тетрадкой под мышкой, а повзрослевшую и вполне созревшую для большой любви девушку.

– Я твоя, твоя… – взывала шепотом она.

Катя не могла подавить дрожь, и напряженно ждала таинственного мгновения, и оно, наконец, наступило, сопровождаемое легкой болью и приятным головокружением. Она ответила глухим стоном, принося Спартаку себя в дар, одновременно трезвея и пьянея от переполняющей ее любви к нему. Она не полагала, что боль и наслаждение могут совместиться и вызвать радостный восторг, счастливую утоленность души и тела. И готова была вскрикнуть от избытка чувств…

29

Кира шагнул в салон и, широко раскрыв перед гостьей дверь, пустил ее впереди себя.

– Ты испугала меня, сестра! Что с нашим мальчиком? – спросил он у раскланявшейся перед доктором Анны. – Ломаю себе голову, что же могло произойти с ним?! – как бы ни хорохорился он перед врачом, тревожные нотки проскальзывали в его голосе.

– Просто беда с ним, дорогой брат! Не удержала, представляешь? Отправился к тебе! – Анна стала делать ему знаки украдкой от доктора, но он ничего понять не мог, напротив, еще больше забеспокоился.

– Как? Зачем? – Кира косился на сестру с испугом.

– Разве ты не знаешь своего племянника?! Просто беда с ним! Ну, нигде он не может чувствовать себя так, как у своего любимого дяди…

Анна моргала Кире до боли в глазах, жестикулируя, но он никак не мог вникнуть в суть странных пантомим сестры.

– Кто же у вас больной? – нетерпеливо спросила врач, не желая вникать в бессмысленные для нее семейные разбирательства.

– Проходите, пожалуйста, гостья моя славная! Добро пожаловать! – Анна прошмыгнула в спальню впереди доктора, указывая ей путь к кровати мужа. – Сюда, прошу вас, голубка моя… Если бы вы только знали, как переживает мой брат, когда болеет его любимый зять…

Кира задержался в салоне. Ему нужно было срочно позвонить:

– Зоя, любовь моя, ты уж извини меня. Должен огорчить тебя. Зятек мой серьезно заболел, – оправдывался он. – Понадобится моя помощь.

Он протер вспотевший лоб носовым платком.

– Не беспокойся, любимый, буду ждать тебя, сколько нужно, – заверила участливо Зоя.

– Ты меня не так поняла, – Кира нервничал, бросало его в пот в душном после дождя помещении. – Дима, племянник мой, отправился ко мне! – повысил он голос. – Теперь понимаешь – визит откладывается.

– Разве он не болен? – невинно интересовалась Зоя.

– Что я тебе говорю столько времени? – нервничал Кира. – Возможно, завтра ничто нам не помешает. И я непременно приглашу тебя к себе. Целую! До встречи! – и он поспешно отключил связь.

Из спальни вышла сестра.

– Кира, дорогой! – прокричала Анна. – Матвею необходимо сделать кардиограмму! Говорила же, это самое, добром не кончится…

– Сейчас? – он снова протер потный лоб.

– Завтра с утра, – сказала врач. – Но и тянуть не рекомендую. Иначе у вашего зятя будут проблемы…

Анна попыталась угостить доктора, но она отказалась. И, несмотря на тревожный сигнал врачихи, заговорила о том, ради чего затеяла визит гостьи:

– Хочу попросить вас, милая женщина, уж извините меня великодушно. Слышала о целебных, это самое, таблетках…

– Каких именно?

– Ну, тех, что лечат от всех болезней…

– Таких таблеток нет, – мягко возразила врач. – Вы сделайте мужу кардиограмму, и мы посмотрим, как быть дальше, – посоветовала она.

– Знаю, что достать их непросто, – не отпускала доктора Анна. – Но Кира наш… для него нет ничего невозможного. Из-под земли достанет! Поднимет на ноги все аптечное управление… Верно говорю, брат?

Кира задумчиво кивнул.

– Уверяю вас, таких таблеток нет, – улыбнулась гостья.

– Как же нет! – обиженно вскинула брови Анна. – Для других они есть, а для нас их нет?!

– Не понимаю, о ком вы?

– Мария, наверно, забыла или потеряла рецепт…

– Произошла какая-то ошибка…

– Оставь врача в покое! – обрушился на жену Матвей, выходя из спальни. – Ну, что ты пристала с какими-то таблетками. Спасибо вам, доктор. И извините нас. Потревожили в такое позднее время.

– Выпишу вам направление, – и она подошла к столу.

– Накаркал! – бросил зятю с досадой Кира. – Меньше нужно было болтать о смерти…

– Ты хотел умереть? – опешила Анна. – А как же я? Наш сын? Разве тебе так плохо со мной? Сразу же, это самое, вызвала врача!

– Это он обо мне говорил, – объяснил сестре Кира. – Чтобы я…

– Что-о? – гневно округлила глаза Анна. – Ты хотел смерти Кире? Какой же ты неблагодарный! Брат мой по первому же вызову привез врача, несмотря на поздний час. На ливень…

– Попугать хотел… – Матвей моргал жене настойчиво. – Понарошку…

– Меня разыграть? – восприняла с обидой Анна. – Но за что? Что я не так сделала? Как ты мог?..

– Потом объясню! – Матвей закатил глаза.

Когда Кира увел врача, он настрого предупредил жену:

– Учти, с сегодняшнего дня всяким выпивкам конец!

– Это ты мне говоришь?! – вспыхнула Анна.

– Да, тебе! Потом не жалуйся, будто не уважаю твоего брата.

– Можешь ничего не брать в рот! Ходить голодным!

– А теперь о сыне. Опять все с самого начала? Ты знала заранее, что он сбежит к Кире? Устроила этот маскарад!

– Вынуждена была соврать. Иначе брат рассердился бы!

– Тогда куда делся наш шалопай?

– Откуда я знаю…

– Покрываешь? Потом сама пожалеешь и станешь меня винить…

– Оставь меня в покое! Ошибка, видите ли, вышла… – глаза Анны наполнились слезами и она всхлипнула. – Все на мне кончается…

– Что с тобой? – потревожился Матвей и взялся за грудь. – Ты что-то скрываешь от меня?

– Только она – и красивая, и хозяюшка. Только Марии все…

30

Шум дождя, падающего крупными и тяжелыми каплями повсюду, не могли перекрыть стоны влюбленной пары… – Как здорово! – признался он, не выпуская ее из объятий. – Мы как Адам и Ева, в саду, среди природы. Какое же это наслаждение! Мы еще не пробовали под дождем. Просто, здорово! А тебе?

– И мне, милый! – одобрила она. – Супер! Я так хотела тебя. И ничто не могло меня остановить. И вот я с тобой, в твоих объятиях…

Все еще спадали с листвы последние капли дождя на разгоряченные обнаженные тела Риты и Димы, слившихся в одно целое у толстого ствола ветвистой яблони.

– Еще в воде, в море надо бы попробовать…

– Знаешь, милый, – открылась она, повиснув у него на шее. – Стала ловить себя на мысли… рано или поздно нужно будет держать ответ за ошибки прошлого…

– Что это ты вдруг? – он нежно коснулся ее губ.

– Говорят, есть страны или народы, где после брачной ночи у дома вывешивают, как знамя в дни праздника, простынь со следами девичьей верности. А я вот не подумала. Мне было все равно, где? Главное – с кем?

– Но это был не я! Я не первый. Ты любила другого?

– Откуда мне было знать, что в моей жизни появится такой, как ты, прикольный демон?!

– К тому, другому, ничего у тебя не осталось?

– Когда это было? В четырнадцать или годом позже? Детские забавы. По-настоящему почувствовала после семнадцати или позже…

– И это было тоже до меня! Что же мне досталось?

– Моя женская зрелость. Разве этого мало, милый?

– Устраиваю я тебя как мужчина?

– Пока – да! – она порывисто поцеловала его в губы. – А как будет потом – от тебя зависит. Жизнь течет и все меняется, птенчик мой. Мне уже двадцать пять. Надо думать о более важных женских обязанностях, нежели получать кайф…

– Чую, откуда ветер дует. На тебя повлияла моя сестра…

– Она права. Катя любит Спартака с малых лет. И не мыслит свою жизнь без него. А ты? Конечная цель каждой женщины – семья. У меня ее не было. Отца не помню. Мать – носилась по театрам в поисках счастья. Пока жила бабушка – была с ней. А вообще – была предоставлена сама себе. Давай поженимся?

– Сейчас?

– Струсил? Кишка тонка?

– Дай время. Подготовлю почву.

– Такие вы мужчины.

31

Она напомнила ту прежнюю милую девочку с румяными щечками, с невинной восторженностью взирающую на него крупными серыми глазами. Она не могла насладиться близостью с любимым, ставшим теперь еще роднее, и желала выговориться до самого донышка души, обо всем и сразу ему поведать:

– Наверно, ничего нового не скажу, что с самого детства, с той самой поры, как стала кое-что понимать, я знала только тебя, твою семью, – Катя подняла на него глаза, всегда робкие, да и теперь обрела лишь частичную смелость, чувствуя на своей обнаженной спине его крепкую горячую руку. – Ваш дом был и остался для меня самым родным, дороже, чем отчий. Твоя семья, мама, дедушка Григорий, были и остались для меня самыми близкими. Роднее быть не может!

Ты – единственный мой мужчина навсегда. Поклялась, только с тобой идти под венец. Прости, говорю путано. Но это от избытка радости и волнения. Ты со мной, я в твоих объятиях…

– Теперь позволь мне сказать, – он поцеловал ее в плечо, нависнув над ней. – И я хотел и хочу тебя и люблю больше жизни…

Она не дала ему договорить, порывисто коснулась его губ.

– Как я счастлива! Голова кружится от любви!

– Могу ли я сделать официально признание? – заявил он с нарочитой строгостью.

Но не успел:

– Сынок, пора вставать! – донесся со двора голос Марии. – Завтрак готов!

– Уже утро!

Только теперь они обратили внимание, что во времянку проник обильный свет.

– Боже! Как быстро пролетело время! Как я выйду отсюда?! – Она попыталась укрыться пледом с головой, боясь, что мать его войдет внезапно внутрь.

Но он удержал ее.

– Останешься со мной навсегда.

– Моя заветная мечта с детства, – она уткнулась ему в грудь, пряча смущенное лицо. – Но что обо мне подумает твоя мама?

– Скажу, что у меня не было больше сил ждать тебя.

– Ты любишь меня?

– Люблю! – Он обнял Катю и поцеловал в ее жаждущие в ожидании губы. – Но надо выйти…

– Ты уходишь? – потревожилась Катя, торопливо стянув к самому горлу покрывало, скрывая свое оголенное тело.

– Разведаю, – он выглянул в окно. – На мать не похоже. Не ворвалась. Очевидно, куда-то поспешила. Странно…

Он отправился выяснять, а тем временем Катя позвонила на своем мобильнике.

– Ты только не волнуйся, мама, – предупредила она мать сразу.

– У меня кончились слезы и я решилась. Наверно, мама! У каждого, очевидно, где-то спрятан черт или бесенок. И мобилизует на подвиги. Такой он во всем, мама. Как ты говоришь, – она часто-часто закивала головой, – аккуратный. Хотел уладить с работой. А я – навязалась. Шучу, мамуля! Надеюсь, ты меня не осудишь. Мы обязательно приедем, если ничто не помешает. Постараюсь уговорить. Не надо. С дядей сама поговорю. Он у нас, ты знаешь, непростой. Вот-вот! Подвернется возможность. Целуй бабулю. Очень вас люблю…

Катя не расслышала, что сказала в ответ мать, возможно, оттого, что сильно вдруг заколотилось сердце, и дополнила самым главным:

– И он меня любит! Любит! Любит! – повторяла она, словно боялась, что мать не услышит. Не поймет и расстроится.

Матери дома не оказалось, и Спартак торопливо направился к Кате. Но в этот миг его окликнул Иосиф:

– Вот, иди посмотри… – он завел Спартака себе во двор и указал на штангу с двумя большими дисками по обе стороны, точно скаты его дорогой иномарки.

– Ну-ка! – Спартак округлил глаза, не поверив, что Иосиф может осилить такую тяжесть, и с удивленным недоверием предложил: