Текст книги "Шенна"

Глава двадцать вторая

Большой Тинкер был человек широкоплечий, длиннорукий, смугловатый. Жилистый, сильный мужчина. Лицо ему чуть побила оспа, а бороды почти не было вовсе. Глаза слегка навыкате. Нос длинный, щеки впалые, челюсть и рот хорошо очерчены. С радушием ждали его в любой компании, потому что он всегда потешал каждого и для всех находил радость и веселье.

Тинкер подошел к ним и, едва заметив священника, немного отпрянул. Стащил с головы старую кепку и обнажил лысый загорелый лоб. Волосы на крупной его голове оказались лохматые, в вихрах, курчавые и черные как смоль.

– Входи же, Патрик, сын мой, – сказал священник, улыбаясь. – Не бойся, – добавил он, – верно, ты принес нам какую-то новость из тех слухов, что ходят про Сайв, дочь Диармада, и Кормака Пристава.

– Ей-ей, отче, – сказал тинкер, – именно это меня сюда и привело. Только у меня и мысли не мелькало, что мне выпадет честь поспеть сюда вперед вас. Да что говорить! Я так полагаю, в наш приход и залетная малиновка не заглянет без вашего ведома.

– Как ни быстры мы оба, Патрик, – ответил священник, – да только похвастаться нам особо нечем. Муррин поспела сюда вперед меня и едва опять не уложила этого бедного человека в постель своими заклинаниями да зырканьем. Она сказала, будто здесь кудахчет курица, а еще – что Сайв повстречался скверный попутчик. Не знаешь ли, о чем она говорила? Сказала, будто сама она с Севера, и заявила, что прошла весь путь оттуда, чтобы защитить Сайв от ее врагов. Я собрался прийти взглянуть, как он здесь поправляется, когда встретил гонца, который сообщил мне, будто соседи боятся, что у него снова приключится обострение. Я очень удивился, что же может такое обострение вызвать, покуда он не поведал мне, что эта самая женщина с ним говорила. Похоже, она не потрудилась найти времени и собрать вместе все пересуды, опасаясь, что не успеет явиться первой, и тем меньше будет подношение, которое она получит за вести. Насколько я понял, она получила от него подношение, а вот рассказать ему ей было больше нечего, а то, что она наболтала, только смутило ум бедняги пуще прежнего.

– Ну не диво ли, что ты не знал ее раньше, Диармад? – спросил тинкер.

– Я часто о ней слышал, но никогда до этого не видел. Да и думал я не о ней, что вовсе не удивительно, а о своем дитяти, – ответил Диармад.

– И какой же извод этих сплетен ты слышал, Патрик? И есть ли под ними хоть какое-то основание?

– Вот вам слово, святой отец, – сказал Патрик. – Крепче основания и быть не может. И это не сплетни и не россказни, а истинная правда. Возчик Юлиг Де Бурк рассказал ее мне, а ему рассказал сам Кормак. Должно быть, Кормак и Сайв тогда уже были женаты. Кормак сказал, что сам король устроил свадьбу.

– Вы только послушайте! – воскликнул Диармад.

– Говорю тебе, здесь нет ни слова лжи, – сказал Патрик. – Отродясь не слыхал подобных приключений! Кормак знал, что Сайв ушла из дому. Он двинулся за ней верхом на лошади. Парень разумел, что девушка идет пешком, а потому, хоть она и была какое-то время в пути, прежде чем он отправился, ничуть не сомневался, что быстро ее нагонит – раньше, чем та достигнет города. По пути он расспрашивал о ней и долго описывал всем ее приметы, так что знал наперед, какой дорогой она пошла, и почти соображал, насколько она от него далеко. Наконец Кормаку сказали, что Сайв отправилась двумя дорогами. Это его сбило, и тогда парень не нашел ничего лучше, как поехать прямо в город. Кормак понимал, что окажется там прежде девушки, – ну и оказался. В городе его знали. Люди короля тоже знали его хорошо. Кормак немедля разослал стражников по дорогам и дал им приметы Сайв. Вскоре увидели, как она идет, поспешая, и на голове у нее капюшон. Стражники и сами пытались ей представиться, да только без всякого толку, пока не дали ей верный знак – сказали, что это Кормак Пристав послал их за нею, а глухая Пайлш единственная видела, как она выходила из дому. Тогда она им поверила. Когда Кормак спросил девушку, что же ее привело, та сказала, что ей нужно побеседовать с королем и что она должна добиться от него правды. «Что же король может для тебя сделать?» – «Схватить негодяя, который забрал у меня мои деньги, отнять их у него и вернуть мне. Иначе какая нам польза в том, что у нас есть король, а вокруг него стражники, если он не может защитить нас от мошенников? – сказала Сайв. – Ведь мое у меня забрали именем короля, и об этом ему обязательно станет известно. У меня только одна душа, но будь у меня к ней вдобавок еще двадцать, я бы все их поставила на кон, лишь бы негодяю не сошла с рук та подлость, которую он совершил! Провались он хоть под землю – я его достану. А как достану – обещаю тебе, он горько пожалеет, что не оставил меня в покое. Именем короля он забрал мою собственность. Только от короля и могу получить удовлетворение, иначе он не король. Если меня ограбили именем короля, разве не самое простое для него – дать мне всякое позволение, помощь и поддержку в том, чтобы преследовать вора и охотиться на него до тех пор, покуда я его не поймаю? Не найдется в Ирландии ни одной норы или канавки, где я не стану его искать. Представь меня королю, – сказала девушка. – Представь меня королю, или я сама найду способ предстать пред ним, так или иначе».

Пришлось Кормаку поступить так, как она хотела. Не думаю, чтоб у него возникли возражения, ведь он лил воду и на свою мельницу. Он хорошо знал, что, кто бы ни схватил мошенника и ни предал бы его в руки закона, тот получит за это достойную плату. А еще он знал, что не будет для него в этом деле помощи лучше, чем от Сайв, пока настроена она столь решительно. Потому он и дал ей волю.

«Я представлю тебя королю, – сказал Кормак. – Только постарайся не учудить ничего такого, от чего я попаду впросак. Ты ведь небось часто слышала пословицы: “Войти в королевские покои и выйти из них – не одно и то же”, а еще – “Скользки полы во дворце”. Обе хороши, и кто их плохо выучит, тот об этом пожалеет». – «Не бойся, – ответила Сайв. – Мне всего лишь нужно предстать пред королем да получить разрешение говорить. А не скажу я ничего другого, кроме того, что благородный человек прибыл в дом моего отца в Мунстере и показал мне королевский перстень; что собирался покупать лошадей для короля и купил их его именем; что притворился передо мной, будто у него не хватает денег расплатиться за все, что он должен купить; что если я дам ему взаймы во имя короля три сотни фунтов на несколько дней, я сделаю этим одолжение королю, и королю это непременно станет известно; что я дала три сотни фунтов этому благородному человеку во имя короля, а мы с отцом остались без единого гроша; и что лишь власть короля в силах исправить то зло, которое причинили мне его именем». – «Ну хорошо, – сказал Кормак. – Только не говори ни единой живой душе, что́ у тебя на уме. Когда закончишь свой рассказ, заяви королю, что ты узна́ешь Шиги, как только увидишь, и если Его Величество соблаговолит послать людей тебе в помощь, ты отправишься на поиски и предашь его в руки правосудия». – «Я узнаю голову этого негодяя, даже если ее двадцать четыре часа будут варить в горшке с овсянкой, – ответила Сайв. – Уж я-то выбью из него все его притворство, обещаю тебе!»

Кормак подыскал ей ночлег. Затем поговорил с человеком, который управлял хозяйством короля, а тот всех знал. «Тут молодая женщина из Мунстера, – сказал Кормак. – И она утверждает, что некто взял у нее триста фунтов, а теперь она не может того человека найти, и потому пришла подать жалобу перед лицом короля». «Тяжело королю сыскать всех, – сказал управляющий. – Вот идет охота по всей Ирландии, – сказал он, – уже больше трех недель на какого-то еще злодея – и сдается мне, что он тоже с Юга, из Мунстера, – который совершил какое-то там преступление. И теперь мунстерцы изводят нас, донимают и мучают».

Кормак не произнес ни слова.

«Когда она хочет говорить с королем?» – спросил управляющий. «В любое время, какое только назначит сам король», – ответил Кормак, и золотая монетка скользнула из его руки в руку управляющего. «Останься здесь покуда», – сказал тот и вышел. Вскоре возвратился. «Пусть она будет здесь к полудню завтрашнего дня и получит справедливый суд. Здесь справедливость воздают и низкому, и высокородному. Да будет она здесь завтра к полудню, а все остальное предоставь мне».

Глава двадцать третья

К полудню завтрашнего дня оба были у дверей королевского дома. Вышел управляющий, увидел Кормака. «Где она?» – спросил он. «Вот она», – ответил Кормак с готовностью. «Пойдем, дочь моя», – сказал управляющий. Сайв отправилась вместе с ним. Они вошли в дверь, миновали длинный коридор. Потом прошли еще одну дверь и другой коридор. Вошли они в третью дверь. А за нею коридора не оказалось, а было поле – огромное, просторное, залитое солнцем, – только что сжали то поле серпом; и через него проложены дорожки, посыпанные песком. На дальнем краю поля стоял прекрасный величественный дворец. Управляющий подошел к дверям его. Сайв последовала за ним. Он осторожно постучал в дверь, и скоро ему открыли. Открыл им статный, осанистый, хорошо сложенный человек. На голове его была серебряная шляпа – или Сайв подумалось, что она серебряная. Но плащ на нем был шелковый, а топор на плече – начищенный, блестел, словно зеркало, и лезвие такое острое, что им бы можно лошади голову отсечь с одного маха. Они поговорили шепотом немного, потом мужчина с топором подозвал Сайв, и она двинулась за тем человеком, а тот, другой, остался снаружи.

Едва только Сайв ступила за дверь, глаза у нее так и вытаращились от изумления. Увидала она большие, просторные, высокие покои, и по каждой стороне сидели благородные люди. Все они были мужчины благообразные, солидные, видные, в шелковых плащах, с пряжками на башмаках, а на боку у каждого сабля. Впереди всех Сайв увидала мужчину, что был выше, крепче и краше всех присутствовавших. Его голову венчала золотая корона, а на ней торчали во все стороны маленькие зубчики. На вершине каждого зубчика был золотой шарик, а внутри каждого шарика сиял свет, что мерцал, как звездочка морозной ночью. Человек этот носил красный плащ – такой же красный, как был на Сайв в день ярмарки, а может, даже краснее. В правой руке он держал королевский жезл и сидел на широком высоком троне. И можно было подумать, что трон этот весь целиком и полностью сделан из витого золота. Увидавши того человека, Сайв сразу поняла, что это король, но не испугалась его и не смутилась, потому что вид у него был не гордый и надменный, а любезный, мягкий, благожелательный. Сам королевский трон стоял на помосте, каковой на полфута возвышался над полом. Рядом были еще два кресла, по одному с каждой стороны помоста, и на них сидели двое благородных людей. Это были старые мужи, убеленные сединами. У того, что справа от короля, были длинные седые волосы, отброшенные назад и струившиеся вниз по плечам, а грудь закрывала длинная седая борода. Он носил ярко-зеленый плащ[31]31
  В древнеирландском обществе право носить одежду определенных цветов было дано людям со гласно их положению. Чем богаче и влиятельней был человек, тем больше цветов он мог сочетать в своей одежде. Статусность цвета также соотносилась с ценой красителя, поэтому одежду «дорогих» цветов мог позволить себе не каждый. Король имел право носить красный цвет и его оттенки, а в особенности – пурпурный, как символ королевской власти. Одежда и прежде всего плащи зеленого цвета полагались посланникам короля, выполняющим его волю, советникам и приближенным. Приверженность короля традиционному разделению цветов, а также присутствие при его дворе привилегированных арфистов и законоговорителей ясно сообщает слушателям, что король этой сказки – настоящий ирландский правитель, который придерживается древних ирландских традиций.


[Закрыть], а рядом с ним стояла большая арфа. Тот из них, что сидел по другую руку от короля, тоже носил длинные седые волосы, прихваченные на челе золотым ободом. Борода его была столь же седой, как и у человека с арфою. Но сам тот человек был крупней и тяжелее арфиста.

Сайв заметила все это, пока шла через покои к королю. Оказавшись в пяти ярдах или около того перед королем, она остановилась. «Приблизься еще немного, дочь моя», – сказал король. Она не двинулась. «Приблизься, не опасайся», – сказал король. «Подойди ближе, ничего с тобою не станется», – сказал человек с топором шепотом.

Но Сайв не послушалась, а только сбросила плащ на пол и в едином прыжке вцепилась в бороду человека, что сидел слева от короля, и ну таскать его за бороду, в точности как дергала за волосья хозяина жеребца в ночь после ярмарки. Со второго рывка борода осталась в ее руках целиком – и борода, и волосы, и золотая повязка. И кто же предстал перед ними во плоти и добром здравии, как не благородный Шиги! «Ах ты, вор из-под черной виселицы! – закричала Сайв. – А ну отдавай немедля мои деньги, какие выманил у меня именем короля!» И в ту же минуту двадцать рук вознеслось над ними, а в каждой руке – обнаженный клинок. «Не бить его, – сказал король. – Взять его. Откуда ты, дочь моя?» Сайв бросилась перед королем на колени. «Из Мунстера, мой король, – отвечала она. – А этот человек явился в дом моего отца и сказал, что покупает лошадей для тебя, мой король. Он скупил всех коней, что были на ярмарке в тот день, и расплатился за них фальшивыми деньгами. А еще он показал мне твой перстень, о мой король, и сказал, будто ему не хватает денег расплатиться за купленное, и попросил твоим именем у меня дать ему взаймы три сотни фунтов, о король, и я ему их дала. И только мне пришлось их отдать, как Шенна выяснил, что этот человек мошенник, и послал за ним Кормака. Но у Кормака не вышло догнать его, да и неудивительно, что не вышло: в то самое время он сидел здесь, у твоего трона, с длинными седыми волосами и длинной седой бородой. Поглядите на него!» – «Тише, дочь моя, – сказал король. – Кто такой Кормак?» – «Это наш пристав, мой король», – ответила Сайв. «И где он сейчас?» – спросил король. «Снаружи, у ворот, мой король», – ответила девушка. «Привести его сюда», – сказал король.

Его привели. И честное слово, святой отец, Юлиг Де Бурк сказал, что ты хохотал бы да и только, кабы видел глаза Кормака да оторопь с изумлением, какие охватили его, когда увидал он Сайв на коленях перед королем, ворох волос и бороду у нее в руках, плащ на полу за ее спиною, и человека, который вышагивал с ней рядом по ярмарке, взятого под стражу, в то время как другой, с топором наготове, стоял позади него, готовый отхватить тому голову, стоит ему только двинуться.

«Пристав, – вопросил король. – Кто это?» – «Это, мой король, – ответил Кормак, – тот человек, что покупал лошадей на Колодезной ярмарке в Мунстере и расплатился за них фальшивыми деньгами. Людей тех было четверо, и троих из них схватили. Но нам не удалось поймать вот этого. И не сказал бы, что остался в этом городе, а может, и во всей Ирландии уголок, где этого человека сейчас не ищут. Нужно немедля послать им весть, что он пойман, чтоб бедняги не изводили себя больше, гоняясь за ним повсюду там, где его уж не найти». – «Погоди, пристав, – сказал король, – мне кажется, ты слегка ошибаешься». – «О нет, мой король», – сказал Кормак. «Полагаю, – сказал король, – что все-таки да. Потому как не твоя задача удерживать небо и землю, дабы они не столкнулись друг с другом».

Все благородные люди рассмеялись. Кормак оглядывался вокруг, раскрыв рот и вытаращив глаза. Он вовсе не понял, что их рассмешило. Тогда король призвал к себе Сайв, расспросил ее и выяснил у девушки все обстоятельства этого дела от начала и до конца – и про сватовство, и про предложение руки и сердца, и про деньги взаймы, и про все прочее. Взятый под стражу Шиги прислушивался к ним, а человек с топором стоял у него за спиной. Когда Сайв закончила свой рассказ, она вынула из кармана фальшивую монету и протянула королю. Тот внимательно рассмотрел ее, а после подозвал одного из стражников, какой стоял у дверей. Тот подошел. «Как же так случилось, – спросил король, – что троих из них схватили, а четвертый ускользнул?» – «Это и меня мучило, мой король, – ответил стражник. – Но теперь я все понимаю. Вот этот вот, – сказал он, указывая пальцем на Шиги, – поклялся против тех троих». Глубокий вздох разнесся среди всех собравшихся, когда они это услышали. «Он поклялся также, – сказал стражник, – что человек, который делал фальшивые деньги, – это мужчина из Мунстера, что имя ему Шенна и что он покупал коней на ярмарке твоим именем, мой король. А доказательством сему то, что человек этот жил в полной нищете еще совсем недавно. Был он лишь бедным сапожником в хижине у подножья холма, а теперь – один из самых состоятельных и независимых людей в Ирландии. Я как раз приказал собрать отряд и отправиться на Юг схватить оного Шенну, когда к нам вошел не кто иной, как Кормак Пристав, который гнался за этим злодеем, весь в поту и дорожной пыли. Кормак сей же час изложил все так, что все нам про то известное перевернулось с ног на голову. Он рассказал, что прекрасно знает Шенну, и тот человек порядочный, и он-то и послал Кормака в погоню за негодяями, и если б не Шенна, их не поймали бы вовсе. Я было подумал поставить перед Кормаком того человека, от кого мы впервые про все это услышали, но того уже и след простыл. Он исчез, будто сквозь землю провалился. Тогда я разослал сыщиков по всему городу и сам отправился на поиски, но ничем хорошим для нас это не кончилось. Не было его ни там, ни тут. Помню я, однако, хорошо, – сказал стражник, – что видел, как мимо меня по улице неторопливым шагом проходил знатный королевский вельможа с длинной седой бородой, красивой и вьющейся, словно кудель, навроде этой, – сказал он, показывая на копну волос в руках Сайв. – И волосы у него были густые, тяжелые, струились назад и ниспадали с плеч, завиваясь кольцами. Как же я не подумал, что тот, кто был мне так нужен, оказался от меня столь близко».

Развязка же, святой отец, такова: дом того знатного человека обыскали и нашли груды серебра, золота и всяческих ценностей. И король сказал, что Сайв необходимо вернуть ее собственность, возместив вдвойне, а также дать на выбор что-нибудь из драгоценностей того человека. А что до лошадей, которых покупали на ярмарке и расплачивались за них фальшивыми деньгами, король повелел непременно разыскать их и доставить обратно в Мунстер их хозяевам. Затем король приказал освободить дом Шиги и отдать его Сайв, если та пожелает в нем жить и забрать туда с собой своего отца. Ибо она оказала королю большую услугу, бо́льшую, чем кто-либо из благородных людей в его свите, – хоть велико было его доверие к ним и хоть близко было его родство с ними. На следующий день после того дня, как слышал Юлиг, состоялось сватовство. Говорили, что Сайв и Кормак поженились, будут жить теперь в большом доме и что ничего из имущества мошенника Сайв себе так и не взяла, кроме тех шести сотен фунтов.

– Ну и ну! – воскликнул Диармад. – Как удивителен мир! Где тот, кто подумал бы, что эти двое когда-нибудь пойдут к алтарю?

– А ты поедешь жить в большой город? – спросил Большой Тинкер.

– Куда бы он теперь ни поехал, – ответил священник, – не думаю, что у него снова случится обострение.

– А сам ты когда поедешь в город, святой отец? – спросил Большой Тинкер.

– Да зачем же, Патрик? – удивился священник.

– Да незачем больше, святой отец, кроме как поженить тех двоих. Уж я бы на твоем месте не доверил городским совершать такое венчание. То ли дело женитьба Шиги.

– Никогда я не верил в женитьбу Шиги, – сказал священник, – не искал с ним встречи и не хотел бы иметь ничего с ним общего.

– Юлиг говорит, – сообщил Патрик, – будто король объявил, что должен непременно взглянуть на Шенну. Всегда жаль, когда человек со столь острым умом не занимает какой-либо должности или не занят каким-то делом, где ум его мог бы принести пользу. По словам короля, будь человек вроде Шенны во главе его армии, благородный Шиги не смог бы бегать так долго.

– Удивительно все же, – сказал священник, – что ни Юлиг Де Бурк, ни кто другой так и не сообщил королю, что у нас здесь имеется человек, чей ум куда острее, чем даже у Шенны, и кому теплое гнездышко у королевского бока нужно не меньше, чем всякому другому! В особенности если денег у него не вдвое больше нужного – как, например, у Шенны.

– Подобное место вредно для моего здоровья, святой отец, – сказал Патрик. – Много таких, кто в большой спешке старался занять уютное место рядом с королем, но это ничуть не продлило им жизнь, когда он явил свою волю! «Скользки полы во дворце». Кто бы ни был этот Шиги, думаю, теперь он понимает, что войти в королевский дом и выйти – это не одно и то же. Я желаю королю всех благ – и быть подальше от меня, да наградят его Бог и Дева Мария!

– Честное слово, Патрик, – молвил Диармад. – Думаю, ты прав.

– И конечно, Диармад, – сказал Патрик, – теперь все на свете узнают, что это ты должен поехать в город, чтобы жить там в большом доме вместе с Сайв и Кормаком, как только для тебя обустроят место.

– Честное слово, Патрик, не думаю, что поеду. По-моему, лучше всего остаться мне в том же старом гнездышке, где я и есть, как ни велик и ни хорош дом Шиги. Думаю, если поеду, я стану им мешать. Похоже, здесь как с королевским домом: будет легче войти, чем выйти. Наверно, мне проще будет оставаться одному, чем где-то рядом с ними. Вот я и останусь как есть: здесь, среди своих соседей, в месте, где прошла вся моя жизнь, где провели свою жизнь мой отец, и дед, и уж не знаю, сколько прадедов до них.

– Я склонен думать, что ты принял хорошее решение, Диармад, – сказал священник.