Текст книги "Память призраков"

Глава IV. Спящая красавица

– Мать моя… Откуда этот сухофрукт?! – поразился Горский, отодвинувшись от сморщенной чёрной головки, но вознамерился спустится в подвальную Нарнию всеми возможными способами, даже если для этого придётся разворотить прачечную Катрины полностью или войти через парадный вход соседского собирателя экзотических тотемов.

– Из лесу вестимо! – бодро отозвался фартовый дигер, указывая свободной ладонью на сквозную пробоину в стене, и было заметно, что такого знатока фортификационных систем не может покоробить и мешок мумифицированных головок, – Попалась под руку там, при входе в помещение. Давай, Горец, ужмись как-нибудь, а то я тут уже вторгаюсь в неприкосновенное жилище, да без санкций. Не по-людски как-то.

– Не мы это грязное дело начали, а не по-людски башни неграм рубить и на сувениры откладывать! Для головорезов и грабителей министерских векселей санкции и задним числом выписываются, – деловито заявил следователь, ради эксклюзивного дела готовый спуститься и в царство Аида. Скручивая своё мускулистое тело в шнурок, эквилибрист на полпути в подземелье смекнул расспросить хозяйку дома на предмет досье соседа по таунхаусу. – Только максимально подробно и ничего, кроме правды! Ок, мадам? Выкладывайте на вашего соседа все, и вы никогда не узнаете, как выглядят соседи по камере СИЗО. Чёрт бы побрал рукожопов, строивших этот дом!

Блондинка восторженно захихикала, то ли над муками хамоватого следователя, то ли от радости амнистии и, кинувшись к лазу в полу, открыла вечер воспоминаний:

– Сама в шоке, мы с Масей даже не знали, что в доме подвал есть, это же комната прислуги. Кстати, все они отсюда увольнялись из-за бесконечного ремонтного шума от соседа, так что, он сам тут редко бывал. Вот только последнюю домработницу нашу, тётю Соню из Донецка всё устраивало. Такая профура, что я даже на неё, ну по поводу грабежа, подумывала…

– Не делайте так больше никогда. Из-за дум у блондинок тёмные корни быстрее растут.

– Да вы что?! – купилась Катрина, отвесив излишне пухлые губки, – А, шутите! Я вас раскусила. Ну вот, Сонька все разговоры мои подслушивала, шпионила и даже одежду мерила. Но я её перед Гоа, ой, то есть перед отъездом к маме, уволила…

– Жаль, но ради показаний мы её и в Донецке, и на Гоа отыщем. А может это соседи с вещичками баловались, раз они о подвале осведомлены лучше вас? – глумливо спросил Горский, занеся ногу в соседский тайник через пробоину в стене, – Давайте лучше коротко о них, точнее о хозяине соседской части, не отклоняйтесь.

– Хорошо, только там ничего интересного. – разочарованно закатила глаза женщина и устроилась удобнее на полу своей прачечной, – Вроде тёмненький, худощавый, высокий и немолодой, одним словом не в моём вкусе. Обыкновенный такой дядька…

– Ага, тихий, выбритый и с бабушками здоровался, – подхватил Сергей в духе оперского сарказма и усмехнулся Горскому, который увлечённо разглядывал засушенную голову, не спеша брать её в свои руки, – Девушка, вы лучше скажите, он в это время суток дома или на работе? А то, здрасьте, мы к вам с ответным визитом!

– Ой, это у Соньки спрашивать надо, – печально пропела в подвал урождённая Катерина, – Всё за всеми секла. И вроде с его обслугой даже общий язык нашла. А сама я видела его только пару разочков, и только поздно вечером, когда хоум-пати устраивала. Жить то в таком шуме было, капец, как сложно и Масик купил мне квартирку в Москоу-сити. Вот он как-то сказал, типа сосед непростой, из министерства юрисдикции…

– Скорее всего юстиции. – изгибая бровь, поправил Горский.

– Ну да, – недовольно цокнула она языком, – Я разве не так сказала?! В общем, из какого-то министерства юстиции или инвестиции этот дядечка, но Мася его по Питеру вспомнил. Ну там, бизнес всякий. Потому он в основном в разъездах, работа серьёзная. Мне кажется, чиновник или мажор…

– Не мучьтесь, теперь это одно и тоже, – договорил за томную особу нетерпеливый следователь, собираясь погружаться в зазеркалье странного соседа и наводить в скором времени собственные справки о нём, – Тут сразу видно, что человек пашет без продыху и едва доползает до подушки.

– Ну почему доползает, – без тени иронии продолжала она, – Приезжает на своей машине. Большая такая, старая, но не слишком, плоская такая…

– Кадиллак у него. – отрывисто бросил гений мысли Юрков, привыкший расшифровывать и не такие показания свидетелей, и втянул Горского в соседский подвал. На восхищённый вопрос опер ответил, что секрет его догадливости кроется в неоднократном просматривании хозяйских камер видеонаблюдения.

Когда молодые люди, уклоняясь от свисающей тряпки и арматур, миновали узенький буфер, впереди их ждала полная темнота. Первичный источник света и женских голосов были далеко за спиной, а специально для непрошеных гостей факел в подземелье никто не оставил.

– Блин! Я башку потерял! – спохватился вдруг Сергей, светя себе под ноги фонариком и телефоном сразу.

– Ничего, Серый, главное своя на месте. Всё равно к ограблению эту башку не пришьёшь, может просто кто-то привёз из путешествия. Не она же это дыру в стене прогрызла. – отшутился молодой важняк, и они огласили жутковатый полумрак дружным смехом.

– Смех смехом, Арчи, а в натуре показалось, что она меня цапнула! – признался Сергей, шустро пробираясь в заставленном подвале, чтобы скорее отыскать полноценное освещение.

– Не плакай, вот сейчас закончим с этим дерьмом и поедем в Главк ставить тебе укол от малярии в…

– Все там будем, не продолжай.

Ещё несколько матерных восклицаний оперативника, отмерившего ногами и боками все неожиданные габариты помещения, как вспыхнул свет. Пытливым глазам сыщиков предстала картина не характерная для подвала настолько, что Юрков присвистнул, оглядывая многочисленные диваны, телевизоры, игрушки и даже бытовую утварь.

– Не хилый бункерок! Чувак досконально подготовился на случай ядерной войны, да?

Горский угрюмо кивнул, также совершая глазами вдумчивую кругосветку по удивительным апартаментам. Он подумал бы, что через некое параллельное пространство попал со своим напарником в самое сердце респектабельного соседского жилища, пока не рассмотрел множество противоречивых нюансов в убранстве определённо тайной комнаты. В уютной многофункциональной студии красный уголок с христианским иконостасом и лампадками соседствовали с причудливой этажеркой, заваленной магическими сувенирами.

– Да уж, реальный бункер, – наконец вымолвил следователь, чей тон покинула бравада и наполнила дедуктивная сдержанность, – Вот и боевые учения с залпом намедни проводил. Только эту дыру конечно не камуфлетом проделали, а перфораторами или молотками. Бригада постаралась. Видишь, тут характерный запах, стройматериалы остались и пятна мастики на лестнице. Помню, её частицы криминалист даже на министерском ламинате обнаруживал. А у любителя американских ретромобилей как раз хронический ремонт – какое совпадение. Кстати, ещё вспомнил. Местная активистка напротив, тогда оговорилась, что в ограбленном особняке всю неделю было тихо, а рядом, у соседа движуха наблюдалась.

– Ага. И местная охрана смеялась, типа, этот крендель как в новый дом заехал, сразу началась эпопея с ремонтами и так больше года. Сколько собственно живёт тут. Верняк, бункер этот обустраивал. Только вот зачем мужику столько детских игрушек… – медленно договорил опер, с подозрительной ухмылкой взглянув на друга. Один из двух мягких диванов, был раскинут и наполовину завален плюшевыми мишками и зайцами, – Спросить нашу куклу-барби насчёт семьи мутного соседа?

– Стой, она всё равно дальше розовых очков ничего не видит. Давай быстрее тут поработаем и отваливаем, зови криминалиста сюда. А лишний раз тут орать не надо, чтобы не спугнуть подполье. – прошептал Горский, указывая выразительными бровями на ухоженный потолок с сейфовым шлюзом и удобной лестницей к нему. Но в следующее мгновение он разразился гневом, увидев в тёмном предбаннике бункера светлеющий силуэт внештатницы. Грубо выразившись, пунцовый следак громко, но вежливо объявил эксперимент для Ангелы законченным.

– Не полезу обратно! – заупрямилась девушка со сверкающим камешком во лбу, блеск которого, между тем значительно уступам искрам злости в глазах Горского. Она увернулась от рук улыбающегося оперативника и запрыгнула на ближайший диван с игрушками, – Нужно ведь с аурой и фантомами здешними поработать. Ангелы меня ещё не отпускают, и я чувствую, тут полно всего такого интересного, чего вам, ребята, и не снились.

– Хе-хе, напугала ментов уликами! – усмехнулся Сергей, направляясь за криминалистом в тёмный полуразрушенный буфер между двумя подвалами, где случайно пнул потерянный африканский фетиш, но прошмыгнул дальше. А следом доносились его насмешливые упрёки: – Хм, не отпустило её ещё. Вот молодёжь пошла!

– Блондинка Кэт, только что вспомнила, что сосед за пару дней до её отъезда вместе с чемоданами и своей женой уезжал куда-то. Детей тут никогда не видно, не слышно было. Так что…

– Ангела! – грозно надвинулся черноволосый сыщик. – Не вынуждай меня…

– Что? Применить силу? Не уподобляйся владельцу этого логова с игрушками. Здесь вообще всё пропитано такой маниакальщиной и повсюду веет смертью… – на этих словах озирающийся экстрасенс-индиго угомонился. Ребяческое веселье мигом улетучилось, и в поле зрения попала стенка со знакомыми языческими амулетами, а затем противоположный красный уголок с иконой Николая Чудотворца и Божьей матери без младенца. Не отводя завороженных глаз от деревянных и каменных фигурок с рунической вязью, впечатлённая девушка добровольно спустилась с хозяйского дивана, на всякий случай, держась подальше от непреклонного следователя.

– Иди, мы разберёмся, сами. Не мешай профессионалам! – потребовал Горский, но, заметив недетскую концентрированность на маниакальном интерьере подвала, глубоко вздохнул. – Я благодарю за помощь, ты молодец, что нашла лаз, но… Но здесь не парк развлечений. Здесь, на месте преступления и работы оперативно-следственной группы, свой строгий регламент, законы и… Не смей, пожалуйста, трогать руками улики, иди в машину, я вас с братом через полчаса отвезу!

Но глазастая девушка уже выцепила стопку журналов из-под дивана, которые изобиловали порнографическими сценами садистского характера. Под ними прятались старые и свежие фотографии обнажённых детей и накрашенных юношей в женских платьях, а также листки писем и вырванные статьи из газеты «Спид-интим», с заголовками, разоблачавшими маньяков и садистов.

– Та-дам! – с приглушённым торжеством сказала она, посмотрев на Горского, – Видал? Что и требовалось доказать.

– Я сам буду доказывать и сам всё это логово обыскивать, досвидос! – грозно отозвался сыщик, подавшись навстречу.

– Фу, как грубо! – огрызнулась она, метнувшись от него в другую сторону, куда начинающего экстрасенса с самого начала тянуло магнитом. Расположенностью и благородством бывшего муровца Ангела явно злоупотребляла.

В дальнем углу, напротив сомнительного ложа красовалась оранжерея из ярких орхидей, разочаровывающая искусственность которых была различима лишь вблизи. За романтичным уголком цветов в стеклянных кубках скрывался продолговатый и тоже стеклянный сундук, накрытый сверху золотой парчой. Бдительное дитя-индиго пусть и засмотрелось на него, но вовремя отгородилось от Горского вешалкой с плащами. – Я не спорю с твоим авторитетом, кэп, и даже не думала мешать. Правда. Но это не простое место, если ангелы меня сюда привели. Понимаешь, мне кажется, сегодня в астральном сне я была здесь, и были синие мотыльки, значит, нужно освободить неприкаянную душу.

– Так всё! – громыхнул следователь и ухватил внештатницу крепкой рукой. – Поднимайся на поверхность, там тебя отпустит полностью, а мне и без твоих мотыльков глюков хватает.

– Опа… Поразбросали тут всякое, не пройдёшь! – раздался из темноты баритон криминалиста Филиппова. Немного замешкавшись на пороге, через мгновения этот пожилой и субтильный интеллигент зашёл, как подобает правилам этикета, не с пустыми руками и тем самым вовремя нарушил опасный спор в неравных категориях, – Ещё раз, здрасьте! Молодой человек, ну, как вы обращаетесь с девушкой, единственно живым украшением этого склепа?! Я к вам с гостинцами. – ласково сказал мужчина, внешне очень напоминавший проницательную сову с пышными бровями и всегда чуть взлохмаченными от тяжких дум висками. Он милостиво протянул уполномоченному лицу утерянную африканскую головешку, уже упакованную в профессиональный пакетик.

– Ах… – Евангелина непроизвольно вскрикнула, прикрыв ладошками рот. А потом зашептала Горскому о том, что именно этот фетиш колдунов-вудуистов снился ей несколько часов назад и пророчил ужасные беды.

– Милая леди, – душевно расплылся в своих пушистых усах Филиппов, – вы не пугайтесь так, но, между прочим, к вудуистам эта штучка имеет лишь посредственное отношение. Убиенный, безусловно, уроженец одной из банановых республик, но технологию изготовления таких головок разработали ещё в прошлые столетия знаменитые охотники за головами из южноамериканского племени Хиваро. И головки эти стали называть по-индейски «тсантса», – странноватый криминалист с чрезмерной артикуляцией лица потряс пакетом, и успокоившийся Арчи предупредил внештатницу, что их коллега был таким и до того, как спустился в подвал с колдовскими бирюльками и невидимыми мотыльками, – Уж какой есть, а без меня не разберётесь. Так вот, юная леди… – после нелицеприятного реноме, Филиппов решил просвещать исключительно девушку с умными не по годам глазами, – Простите, как вас зовут? Ангела? Чудесное имя, в самый раз для безбоязненного спуска в подземелье. Так… На чём я остановился. Как индейцы Эквадора могли засушить африканца? А я вам расскажу…

– Элем Геннадиевич, моя практикантка уже уходит, – оборвал полёт исторической мысли Горский, снова взяв Ангелу под локоть, – Нам с вами надо работать в экстренном режиме, а не лекции читать. Вы оглянитесь, мы не в бюро и не в своём подвале с картошкой!

– Ну что же вы, Аркадий! – обиделся Филиппов. Любой злопыхатель знал, что напалмом от вспыльчивого следователя является его дедовское во всех смыслах имя, произносимое Филипповым издевательски нараспев, – Я поднимаю образовательный уровень молодого поколения, Аркадий. И потом, когда ещё встретится мне такая фея со звездой во лбу и васильковыми глазами…

– Никогда! Работайте! – гаркнул он и потащил упрямую девушку к буферной пробоине. Но наудачу и там карьериста поджидало препятствие. Вернувшийся с улицы оперативник, сообщил, что в особняке слева давно нет никого, кроме одного старшего охранника. Итак, спускаясь свыше, Сергей среди груды выбитых кирпичей смежной стены заметил занятный металлический блеск. Радости обоих служителей Фемиды не было предела, когда они разглядели в припыленном предмете целый нож, да ещё и боевой. Ни малейшего состава на эту улику в нестандартном деле пока не было, но необычные колюще-режущие предметы привлекали парней куда больше, чем колдовские куклы.

– Так вот, милая леди, – с упоением продолжил усатый просветитель, когда Ангела пробралась на цыпочках обратно, – Бытовала история, что эти зверские традиции эквадорского племени проникли в Центральную и Южную Африку, когда туда переехал один зажиточный эквадорский шаман, промышлявший наркобизнесом и вот таким душегубством. Он обучил ритуальному ремеслу аборигенов во главе с центральноафриканским императором-людоедом. Знаете, как делаются такие игрушки? Могу поведать. Охотники-шаманы сначала отсекают у врага голову, снимают с неё кожу, затем сушат, позже голова уваривается и становится в три раза меньше. А уж после кожу…

– Пожалуйста, не надо больше, – остановила его впечатлительная особа, – И уберите из виду это страшилище, оно приносит людям зло.

– Не-е-ет, Ангелочек, злой рок тут не причём. Согласно индейской легенде, таким варварским, но весьма искусным способом наоборот усмиряется злой дух, живущий в голове зловредного субъекта. – тут девушка кивнула и не спорила, но была убеждена, что смертоносные шаманы таким образом подчиняли себе души жертв, навсегда превращая их в злых духов. – В вашим словах есть сермяга, безусловно. Как тут не обозлиться, когда лишили тела, свободы и места в раю. Словом технология древняя, но выверенная и в диких африканских условиях она утратила свою хрестоматийность, что не лучшим образом сказалось на качестве. Так негроидные куколки быстрее портятся. Из чего могу сделать вывод, что голову эту изготавливал мастер из Центральной Африки или Южной Африки, где существует схожий шаманизм зулуссов, переправляли в свет через порты ЮАР, а купить могли любые туристы, увлекающиеся эзотерикой. Причём, как в самой Африке, так и в Европе. Этого же туземца средних лет убили и мумифицировали не позднее десяти-двадцати лет назад.

– Двадцать лет? Отлично… – прошептала себе под нос индиго-сыщица, загадочной улыбкой удивляя Филиппова. Азарт расследователя разгорался, и она осмелилась высказать бредовую на первый взгляд мысль, пользуясь тем, что основные скептики были увлечены изучением ножа и звонками в свой информационный отдел по поводу личности нового фигуранта, – А могло быть такое, что эту головку сделали не в Африке, а в России. Ну, какой-нибудь шаман, переехавший к нам?

– Не исключено и такое, – задумчиво ответил криминалист, – Только если казнь стала итогом вражды сразу двух африканских эмигрантов. В общем, это нецелесообразно и у нас на родине не так актуально, как на жарком континенте. Пусть источники гласят, что со смертью того эквадорского головореза африканцы вернулись к своим ритуалам, со своими видами членовредительства, но многие племена и по сей день продолжают вековые традиции изъятия у поверженных врагов скальп, кровь, черепа, внутренности или кости. Что касается России, можно будет провести анализ песка, которым обычно наполняют кожу головки, почва и материалы многое говорят о местности тех или иных преступлений. Личность жертвы уже, конечно, не установишь, ни пальцев, ни зубов. Но, думаю, наши судмедэксперты проработают…

Всеведущего криминалиста вдруг отвлёк заметно более уважительный, чем пару минут до того, оклик Горского, который с озабоченным видом чеканил шаг к нему. Не отставало и фартовое оперативное сопровождение. В извечном споре оперативников со следователями, «чернорабочий» уверенно утверждал, что нашёл в пыли десантный нож, в то время, как «белая кость» углядела в трофее нечто более эксклюзивное.

– А-а… Знакомый лот, давненько такого не видел, – восхитился криминалист и задумчиво пригладил усы. После беглого осмотра он тихо сам себе что-то подтвердил и вымолвил, наконец: – Собственно представляю вашему вниманию, господа, легендарный отечественный нож диверсанта «Катран». Вот и хромированный ассиметричный клинок около двухсот миллиметров, и волнообразная пила с шоковыми зубьями, и рифлёная рукоять с подпальцевыми выступами для осуществления боевыми пловцами различных спецподразделений диверсионных действий под водой в водолазных перчатках. – просветил собравшихся Филиппов, с осторожностью мастера Фаберже крутя в руке хищного оружие.

– Короче, морпех. Серёга, что я говорил?! – следователь не сдерживал переполнявших душу эмоций. – Осталось только понять, как в подполье к педофилу и оккультисту занесло морского дьявола.

– Так сам же сказал, для этого брата дьявола вызвать, что пёрнуть. – в привычной манере пошутил Юрков, но глянув на девушку притворно извинился.

– Хорош уже, со смехотой! – одёрнул его Горский, извилины которого сплетали массу возможных версий, основанный на общих сведениях обо всех жильцах трёхстворчатого домовладения. – Или дыру в стене и кармане министерской любовницы проделала ремонтная бригада этого маньяка, тогда может быть, они обчистили и своего работодателя. Или этот тип сам, узнав с кем, посчастливилось соседствовать, заказал грабёж ремонтникам-диверсантам.

– Заблаговременно слиняв, обеспечивая себе железобетонное алиби. – подхватил ход мысли опер и горячо поддержал готовность сыщика немедленно всё разузнать о подозрительном соседе.

– Всё может быть, а пока спешу огорчить вашу распушившуюся дедукцию, – продолжил криминалист, – Вандалом может явиться отнюдь не морской разведчик, поскольку модификацию боевого ножа «Катран» в период первой чеченской войны на вооружение официально принимали также спецподразделения силовых структур ФСБ, МВД и даже МЧС. Военизированная пожарка, то бишь. Он пришёл на смену морально устаревшим морпеховским НВУ и десантных НР-2. К чему я клоню? – спросил у публики Филиппов и сам же ответил, несмотря на то, что утомлённый опер уже переключил внимание на порно-журналы, а Евангелина, как-бы незаметно для всех уединилась в искусственном цветнике с загадочным сундуком. Вид зубастого ножа отозвался в её душе тревожным эхом, так как был копией того, что лежал во сне в багровой органической массе. – А я клоню к тому, что этот мультифункциональный инструмент использовался в военных кампаниях и в сухопутных операциях. Как настало перемирие, его производство угасло. Ну, а в наше время выпускается небольшими партиями частным порядком преимущественно в качестве коллекционных сувениров, для порядочных людей. Спрос на такой мужской подарок возрос лет пять назад, после муссирования прессой преподнесения сувенирного «Катрана» нашему тогдашнему президенту во время военно-морских учений на Балтике. Не слыхали, капитан Горский?

– А как же?! – беззастенчиво соврал тот, – Но знаете ли, оружейных дел мастер, в ваших руках совсем не блестящий подарочек, а бывалый ветеран.

– Вы, несомненно, правы. Да, я не только по степени износа вижу, что это ветеран середины девяностых. Здесь особые технические и боевые характеристики, вес, длинна, пила и гарда, острый штыковой оконечник, в отличие от спиленного кончика бытовых версий такого ножа. Кроме того клинок изрядно корродирован. Вообще, тут требуется доскональное экспертное исследование, там и установим по эмблеме изготовителя, серию и принадлежность.

– И всё это как можно быстрее, да? – широко улыбаясь, надавливал нетерпеливый детектив, – Ведь ещё лаборатория, Филиппыч. Надо определиться с пальцами владельца и органическими частицами других его «диверсий». Поднять свидетельские зоркой соседей, домработницы из Донецка и местной охраны. Серёга, надо будет пробить по всем базам этого домомучителя и его «бригаду Ух». Сейчас быстро здесь всё откатаем, зафоткаем, соберём улики, раз уж от этого хозяина ни разрешения, ни признательных показаний мы пока не получить…

– Вообще кастрировать бы этого хозяина на месте. – отозвался помрачневший оперативник, отшвыривая от себя пакостные статьи об издевательствах над несовершеннолетними, которыми зачитывался завсегдатай бункера. – Причём, здесь, среди газетных обрывков и до боли знакомые листки есть. Арчи… Глянь, это, по-моему, из материалов уголовного дела. Допросы и признательные какого-то насильника.

– Что за чёрт?! – московский следователь не поверил глазам, но в беспорядочной стопке коллекционера извращений действительно непостижимым образом скрывались факсимильные копии нескольких уголовных дел, находившихся в производстве более десяти лет назад. В показаниях и фрагменте одного обвинительного приговора тушью были зачернены имена всех действующих лиц и гособвинителя, но неоднократно упоминался город Санкт-Петербург.

– Он, что в следствии когда-то мутил и делал копии на память? Вот м*дак! – не сдержал эмоций Юрков. – Простите ещё раз, девушка… – автоматически добавил он, глянув в сторону Евангелины, притаившейся в стеклянной оранжереи. И вдруг все мужчины обратили взор её застывшую фигуру. Словно оправдывая своё имя, светлое создание, чьё благородное лицо вдруг наполнила вековая печаль, неподвижно стояло с закрытыми глазами и сложенными у губ руками в цветнике с орхидеями. Сакральную тишину и стагнацию нарушил непримиримый их враг. Горский с громкими окликами бросился к ней и развернул к себе лицом.

– Тебе, что плохо? Врача вызвать? Всё-таки надо было сразу выпихнуть отсюда эту практикантку нафиг! Серёга, отправляй её наверх. Элем Геннадич, есть нашатырь или…

– Не надо. Всё нормально. – слабо отозвалась она, подняв на него какие-то незнакомые глаза, – Там…

– Что там?

– Там… – начала она вновь, но осознав, что не в той среде, где можно говорить о призраках и свечении астрала, просто подцепила край парчовой накидки и резко сорвала с самого большого стеклянного резервуара оранжереи все покровы тайны. Опытные члены следственной команды от увиденного ахнули в унисон, а небывало сдержанная Ангела вновь закрыла глаза.

Это был небольшой стеклянный саркофаг, в котором покоилось тело умершей девушки необыкновенной красоты. Присвистнувшему оперативнику издалека показалось, что красавица в подвенечном платье просто забылась безмятежным сном, так были пышны волны её каштановых волос, и края ярко накрашенных губ, будто игриво улыбались. Но Горскому, подошедшему вплотную к причудливому гробу, было заметно, что безукоризненный грим для покойных скрывает следы мумификации девушки, умершей в расцвете молодости.

– Матерь Божья, – схватился за сердце приблизившейся к спящей красавице криминалист, совиные брови и усы которого печально обвисли от мрачного изумления, – Признаюсь, братцы, такого я не видел нигде. В смысле, и засушенные головёшки, и «Катраны», и мумии видел, но чтобы всё вместе… Никогда! Так не долго и умом тронуться. Похоже, это, как в катакомбах Капуцинов, где в стеклянном саркофаге лежит восхитительный трупик девочки, забальзамированной столь качественно, что малышка до сих пор, будто спящая красавица. Но здесь, я вижу, в изобилии использовалась соль и камера, по-видимому, наполнена азотом.

– Тише. Можно помолчать немного, я не слышу её… – прошептала бледная, как стена, Ангела. Филиппов тотчас любезно замолчал, но на пару с опером счёл странную практикантку сумасшедшей. Ему срочно захотелось на воздух, а Сергею на перекур.

– Да идите уже. Только, Серый, – оглушительным шёпотом придержал напарника следователь, – За одно наше подкрепление вызывай, службы, труповозки, но никаких журналюг, пока! И надо бы местных фараонов о местном собирателе мумий расспросить, хотя бы участкового найди. Шефу я сам доложу о новом повороте дела. – резюмировал атипичный сыщик, не без труда подобрав эвфемизм. Юрков с пониманием кивнул и в шутку, противоестественно повернул свою голову.

Следователь на несколько минут предоставил «спящую красавицу» в полное распоряжение экстрасенса, а сам, открыв свою чёрную папку, взялся набрасывать стенограммы дополнительных протоколов осмотра. Он уже не видел, как из-под опущенных ресниц Ангелы покатились слёзы, как шевелились губы в беззвучных вопросах, посылаемых в дремлющую метафизику. Перед широко закрытыми глазами её сквозь тленную тьму проплывало всеобъемлющее облако лазурного света. Искрящийся свет отбрасывали тысячи незримых мотыльков не упокоенной души, но их беспощадно расклёвывали чёрные птицы. Из гулкой дали доносилось девичье пение, тихий плач отчаяния и сбивчивые мольбы о помощи.

Впечатлительную визионершу накрыло волной этих потусторонних фантомов. Ноги ослабли, и Ангела, уже ничего не ощущая телом, просматривая диафильм чужой драмы, пала замертво на ковролин одного заботливого душегуба.