Текст книги "Память призраков"

– У нас информация есть, – начала излагать свой инсайд Ангела, но источник лёгкого поведения раскрывать стеснялась, – Что в «Сафари» в 2010 было аналогичное убийство. Питерский Джек-потрошитель вернулся к местам боевой славы спустя 15 лет? Почему, как думаете?

Владимир лишь задумчиво хмыкнул и пожал плечами, не отводя изучающего взгляда от девчонки. Все уже адаптировались в обесточенной редакции и неплохо видели друг друга в утренних сумерках. Не волнуясь за психику дремлющих домовиков, она упомянула древний ритуал южноафриканских колдунов по отниманию чужих душ и добавила к нему кровавый случай в особняке ухажёра Фаталиной.

– К понедельнику… Ладно, входя в ваше положение, – со всей серьёзностью пообещал бывший опер, – Даже завтра, как протрезвею я и наш щиток, я поищу в нашей базе и сводках МВД все схожие случаи. Ведь по следам охоты можно выйти к самому охотнику на людей. Помню, эта бандитская свора из УгРо тащилась по охоте. Оттягивались, будто им на службе адреналина не хватало. Вообще, из своей уже репортёрской практики помню в области пару лет назад схожий эпизод. Впрочем, в большом криминальном городе случаев с расчленёнными трупами, к сожалению, не счесть и вудуисты тут не при делах. Но был один эксклюзивный случай – пожилого мужика вскрыли за считанные минуты в кювете, куда выбросило его авто после ДТП. Дочь ехала сразу за отцом к коттеджу у залива. Там леса заповедные, можно было подумать на зверьков, но следы указывали на человека, притом профессионала. Хирург криминального мира поработал, не иначе. Бывало и грубее. Точно какой-то голодный зверь разделал пару мародёров, которые пытались под анархический шумок 91 года обнести Эрмитаж. Дурашки были уверены, что контроль ослаб повсюду, но наткнулись на бойцов спецбатальона и… Кровавое месиво кто-то из воришек сделал. Их выбросили из окна, и там, на улице уже порезали зачем-то. Опера блевали от увиденного на месте. А ведь, к тому времени воцарения первого губернатора Сотника, ценнейший музей города уже прибирал к рукам любитель антикварного искусства Ильич. Я узнал позже, что в ту страшную ночь, помимо ОМОНа, его архаровцы на объекте дежурили, люди Кривозуба. Они в тот период лично, как фэсэошники, сопровождала хранительницу запасников Демидову, которая сейчас комитет по охране памятников возглавляет.

– А кстати, из досье на спецагента «Слона» и похожего муниципала Андрея Никитина можно предполагать, что чувак работал на таких объектах Ильича. – начал строить версию Лео, но был перекрыт приступом воспоминания вконец протрезвевшего Круглова. Во взволнованном баритоне мужчины звучало нечто личное.

– Да, кадр это совсем непростой, посёлок Советский тоже. Промышленный и приграничный, бывшая территория Финляндии, где находится старая усадьба Нобилей. Все, кто по другую сторону баррикад, знают о Никитине только одно – это человек Трухера и олигарха с тёмным прошлым Саботажа, который на местном комбинате сивуху гнал для своего алкогольного концерна. Метелин мне говорил, что вы сводите эту личность со сгоревшим подполом оперчасти Центрального РУВД Садиловым, а Гарик Дальний с оборотнем Главка Синицыным. Всё может быть, я эсбэшных архивов не видел, как Дальний, только он уверял, что на фото один и тот же «африкановед»». – глумливо подытожил Круглов. – Так вот, с этим Садиловым не успел, а вот с полковником Синицыным я пересекался. Скорее всего, оперативная кличка, то бишь военный позывной, потому как его все свои Синицей звали. У них в группе Дрозды, Ястребы, Филины были, ВДВ – царица небес, понимаешь ли. Да только рождённый ползать летать не может. Но сначала я многого наслушался об этом оборотне, специализировавшемся на ментовских подставах, крысятничестве и криминальном обороте в свою пользу. Я пришёл в 99, когда за банду уже Собственная Безопасность вплотную взялась, только в их делах он, как «Вертухай» проходил, ведь банду свою из тюремщиков сколотил. Хоть и говорили, что ребята эти из ФСО пришли, но манеры были чисто тюремные. Столкнулся с ним не по делу, а так, в коридоре, Главк то большой. Как сейчас помню эту стену испепеляющей злобы. Представитель закона джунглей или затравленный киллер на свободе. Тогда весь центральный район его волки держали, а в управлении только и славились, что жестокими пытками, да крышеванием различных притонов и оргпреступности. Следственная часть была бессильна, так как геройские звезды и большие чины от разведки у них в козырях. Так к чему я это, – одёрнул сам себя майор, поднимаясь на локтях из рабочего кресла, – Недолго верёвочка эта вилась и Поживилко со своими оборотнями не устоял. Я же говорил, что раскрутка дела киллеров Шутмана в конце 99 вывела на опергруппу Синицына. Этот тип любил забирать в свой отдел дела, расследовать, то есть разваливать свои же преступления. Тогда раскручивалось серьезное дело заказных убийств банкиров и владельцев крупного бизнеса, которых, кстати, пытался охранять Шутмановский «Титаник». Словом, не охранники это были, а киллеры и рейдеры, а свои менты в Главе все это, как надо оформили. Активы убитых быстро среди своих растаскивать стали, на баб своих записывали. Вот так в деле одна сообщница появилась. Когда дело забрала комиссия из московского СК и ФСБ ветераны на эту бабу всех собак спустили, мол она все разработала и все оформляла в пользу некоего преступного сообщества, мы не при делах. Махровая аферистка из нотариата Фадеева, в прошлом тоже служивая, перешедшая в частную коллегию. Сами понимаете, какие показания бы Фадеева дала на банду Вертухая, узнав, что они всю вину свалили на неё. За сутки до судьбоносного допроса её нашли в камере временного содержания со вспоротым животом. Всё было залито кровищей, внутренности выпущены наружу… – Трикстер вздрогнул на подоконнике, едва с него не свалившись. Про немой ужас домовых уже и речь не шла.

– Ж-жесть… А дальше то что?

– Дальше замес со слепо-глухо-немым конвоем, истерия начальства и сожжение мостов. – неспешно ответил Круглов, увлечённо копаясь в ящиках своего рабочего стола, – Точнее самоподжоги старых хрущёвок вместе с самими подозреваемыми операми, и последующее возрождение из пепла. Звери когти рвали.

– Круто, – мрачно вымолвил Лео, обращаясь к сестре, – выходит наш многоликий Слон, который так кстати учился на пожарника, сгорал от вины не единожды.

– Никакой фантазии. – с усмешкой согласилась она и обернулась на зов майора репортёрской службы.

– Так-с, ребята, вот вам трубка чистая. Симка тоже новая, пользуйтесь на здоровье. Если, что сразу мне набирайте, там в контактах. – помимо телефона модели под названием «не жалко», Круглов бережно присовокупил замысловатый футляр чёрного цвета, – Даже сдам в лизинг свой второй чехол против радиолокации, наслышан о лихих связистах «Балтик-групп».

Напрасно он задел этот больной вопрос. Спрятав телефон в планшетной сумке, сыщица затеяла допрос на предмет дополнительных ментовских тайн, которые «балтийские оборотни» унесли с собою вовсе не в могилу. Ведь именно благодаря неиссякаемым источникам Круглова стало известно, где и при каких обстоятельствах «сгорел» набожный педофил Токарев. Ангела посетовала на то, что не успела вникнуть в суть эротической фотоколлекции, найденной в бункере псевдокнязя Максимилиана Трубецкого. Теперь они вместе со странными копиями старых протоколов, были приобщены к делу московского следователя по особо важным делам.

– Так, значит теперь мы князья Максимилианы Трубецкие? Тьфу ты, из грязи в князи… – насмешливо процедил Круглов и не сдержал бранной тирады в адрес безродного мерзавца. – А подельник его, случаем, не маркизом де Садом стал?! Шуркой этого «Максимилиана» тогда звали. И в наружке он крысятничал, то есть «ушами» в секретном отделе Главка на благо общего дела трудился, потом на сервисе этом совсем свихнулся, начал всех подряд прослушивать, кого хотел. За известные нам с вами заслуги перевели к 99-му году в следствие. Нужные дела шил, разваливал, как хозяева велели, а потом на досуге зачитывался самыми смачными злодеяниями вместо бульварной беллетристики. Тяготел к жанру сексуального насилия и садизма. Вот думаю, не те ли делишки из таун-хауса?

– Да-да, шеф, надо срочно в командировку. Я могу с ребятками в Москву смотаться и выяснить. Это же трэш, бомба, жир! – радостно зачастил Трикстер. В его взбудораженном сознании неоновыми огнями вспыхнул заголовок «Титул питерского оборотня».

– Не дорос ещё, писун! Сначала хвосты свои доздай и оформись, как положено.

– Всенепременно, шеф. Что ж вы раньше молчали?! Столько сенсаций прошлого знать и молчать, сводками и джинсой перебиваться! – сокрушался Трикстер, следуя за Кругловым к выходу.

– Да потому, писун! Кто такое прошлое помянет…

– … того самого скоро поминать будут. – подхватила мысль остроумная девушка и все одобрительно рассмеялись.

На безукоризненных улицах центра светало, и компанию заключил в свои крепкие объятия свежий весенний воздух. Евангелина, сбросив, наконец давящую энергию загробных баек, возрадовалась безоблачному розовеющему небосводу обычно хмурого города. А Круглов с пессимистичной ухмылкой поспешил развеять эти грёзы и безошибочно спрогнозировать надвигающуюся непогоду.

– Гром грянул неожиданно и в небе над балтийской группировкой, – продолжил он свои инсайдерские воспоминания, направляя беспечную молодёжь обратно в дворовые дебри, – После этой зачистки спецназовцы видимо под крыло Ильича в область рванули, а крот Шурка к жене в юридическую контору ушёл, к Токаревой Яне. Она в структурах Бабуина финансовые фокусы проворачивала, а на заре их совместного «Балтикстроя» пропала без вести, будто бы также сгорела в страшном ДТП. Ох и скользким оказался этот богатенький вдовец, наши мужики плевались – такую блатную бабу захомутать, подворовывая дела с гомосексуальной направленностью. Когда на службе это вскрылось, смеху было! – захохотал Круглов, и потребовал в скором времени предоставить нынешние изображения мошенника.

Тем временем они приближались к исходной точке ночного маршрута, и Ангела вдруг ощутила резкий звон в правом ухе, словно мощная звуковая волна пронзила ушной канал. Чуть справившись с собой, девушка оглянулась по сторонам – за спиной в четыре часа ночи конечно было пустынно, к тому же бывалый майор вёл всех к центральному клубу окольными путями. Она тряхнула льняными волосами и устало потёрла переносицу. Но дело было всё же не в усталости и глотке цветного коктейля. Спустя мгновения причина замаячила прямо перед глазами. Путники оказались ровно перед аркой, ведущей из двора к парадному входу клуба, возле которого шумела молодёжь. Через эту арку, словно в заставке к знаменитому сериалу, проницательный взгляд сразу выделил комбинированную «девятку» болотного цвета.

– На таких списанных тарантасах наружники всех мастей обычно клиентов таскают, клиентов вроде вас… – подмигнув, любезно доложил инсайдер, – Видали, какая антенна из крыши торчит? Тут и клуб ваш за углом, значит, вас пасет сей конь в яблоках. Тогда разбегаемся по сторонам, а то я уже себе на пулю в лоб, как минимум наболтал, пьяный дурак. Благо, до дома не далеко. За сим, всё, ребятки. Держитесь легко и непринужденно, живите долго и счастливо. До звонка…

Глава X. Что-то пошло не так

Поутру, когда индигеты проснулись к трём часам дня, всё было не так. Начиная с квартиры, где состоялось тяжкая Бодхисаттва. Всё вокруг было чужое и неудобное. И, как ни парадоксально, разлепив один глаз, мучилась с ориентацией в безрадостной питерской реальности трезвенница Ангела, в гудящей голове которой медленно таял ил последнего кошмара о жрецах, совершавших коллективное жертвоприношение с огнём. Во сне высокий костёр разводил неуловимый псевдокнязь. Он исступлённо шептал непонятные молитвы у лесного костра в кругу таких же странных адептов, а после лежал в поле вокруг круглого языческого алтаря вместе с ними, с теми, кого ангелы назвали «новыми мертвецами».

Но кошмарная аллюзия развеивалась, а вокруг была похмельная неизвестность. И только увядшие фиалки на сыром окне, и красный галстук, свисавший со старенькой люстры жирным восклицательным знаком конкретизировал неопределенность начавшегося дня. Вчера московская ватага произвела захват скромной жилплощади, права на которой у Алика Трикстера были птичьи. Окончательно проснувшись от чьих-то тревожных звонков, она с трудом встала с продавленного дивана. Встала сразу на чью-то ногу, потому что джентльмены великодушно уступили девочкам единственное ложе студенческой комнаты, а сами уместились вповалку на полу, устеленном матрацами и подушками. Живописный пол студента сопел и похрапывал.

– М-м… Не так грубо, крошка… – пролепетал сквозь сон Джей, по которому Ангела едва не прошлась спросонья. Не понятно кому предназначались томные слова ловеласа, ведь Алиска провела ночь под боком однокурсницы. Только её блудный муж ни за что в это не верил, он остервенело бросал обвинения из тигрово-оранжевого мобильника гулящей жены. Лео с болезненной физиономией убрал истерящую трубку в сторону, и протянул её сестре, выплывшей из комнаты в эклектичную кухню коммуналки.

– Скажи ему «ом», или что там говорят перегревшимся буддистам, чтобы они заткнулись… – сонно выдавила она, отпихивая раздражающее устройство. Экстрасенс предпочла кувшин с водой, которая в этот нелёгкий час показалась самым вкусным и бодрящим напитком на свете.

И терпеливый Лео, глубоко вздохнув, вернулся к уговорам ревнивца. Только никакая психология не могла усмирить гнев брошенного мужа, рыдавшего над обугленным остовом новенького «Жука» Тильда, кредит на покупку которого был оформлен именно на него. Со страховкой был такой кромешный мрак и ужас, что муж через третьих лиц предлагал жене впредь всегда ночевать в тех клубах, где она по ночам шляется и домой не возвращаться. Переговорщик удивительно умело разобрал телефон, как советовали бывалые люди и уныло обратил тревожный взор к сестре. Как и полагается прирожденному жаворонку, он был на зависть бодр, будто не уезжал из клуба в пять утра и спал вовсе не на полу. На опережающий вопрос Ангелы о загадочной причине их нахождения в клоповнике, он сообщил драматичные сводки с фронта:

– Пока мы ловили кайф в гостях у Трикстера ночью спалили Алискину тачку, её муж подаёт на развод и меняет замки от квартиры, а ещё бомжик тот Хромцов пропал. С добрым утром, сестрёнка!

– Что-что? – оторопела Евангелина, вскочив с табуретки. Всё услышанное казалось продолжением дурного сна, но последний факт взбодрил индиговую соню окончательно. – А… Как… Как ты об этом узнал?

– Об исчезновении клошара? Его новый номер у Тильды во входящих отразился вчера, и я решил справиться, на всякие пожарные…

– Пожарные?! – нахмурилась Ангела. Простые фразеологизмы петербургская паранойя превращала в страшные тени на стене.

– Да, – грустно ухмыльнулся брат, выливая недопитый и противный кофе в мойку, – Пожарные сегодня ранним утром попотели на Рубинштейна, а в ночлежке у Кузьмы похоже побывала братва, раз телефон Хромцова до сих пор недоступен. Он обещал его никогда не выключать. Собирайся скорее, поедем выяснять…

– Может, разрядился просто? – на бегу предположила взволнованная девчонка, подавляя слезу в голосе. Резко распахнув дверь комнаты, она столкнулась с растерянной подругой. Тильда сонно хлопала глазами, словно сова, – Алиса, не мешайся! Собирайся скорее!

– Чё за кипеш? – всплыла заспанная голова с растрёпанными кудрями.

– Ага, чего орать то? Пожар что ли?! – недовольно проворчал гостеприимный питерский студент, подав голос с кресла, в котором ночевал в позе эмбриона.

– Да, пожар, полундра, шухер! – возвестила Ангела, в судорожных поисках своей сумки с телефоном Круглова. С расчёской для волос в одной руке и с сумкой во второй, она снова пробежалась по длинным ногам Женьки и, он с довольной улыбкой успел ухватить тонкие щиколотки на обратном пути, – Джей, отпусти и вставай быстро! Шутки кончились!

– Кто сгорел то? – флегматично спросила Тильда, укладывая своё вялое тело обратно на диванчик с клетчатым пледом.

– Твоя машинка! Бандосы спалили! – припечатала ответом Ангела. А более сдержанный брат милосердно уточнил Тепловой детали произошедшего, её новый социальный статус и вернул разобранный мобильник.

– Смартфон твой разрывался от звонков, но все дрыхли, как убитые. Пришлось мне встать и ответить…

– За всех… – со стебом добавил Кудрявый, приняв кувырком вертикальное положение. Началось бурное обсуждение произошедшего, которое воспринималось объявлением войны со стороны молодых спортсменов-пироманов «Балтик-групп». И от таких горячих новостных поводов Трикстер заметался в кресле, пытаясь выловить из карманов свою трубку мира, как называл он свой мобильный с сотнями важнейших номеров.

– Чёрт, куда я дел… – испуганно промямлил он, с трудом и скрипом выпрямляя затекшую спину. Всё, всё этим днём шло не так. – Балда, я забыл трубку мира в джипе ваших друзей! Я в полной жопе!

– Это я в полной… – захныкала Тильда, закрывая лицо похолодевшими руками. Хотелось вновь лечь спать, чтобы не проснуться. А обольстительный виновник семейных бед с сочувственной миной тёр её джинсовые коленки и постепенно подбирался к плечам.

– Алиска, я так без работы и без диплома останусь! А ведь это всё ты, Алиска! На какой фиг я только с тобой связался, Алиска… – запричитал студент, разглаживая помятое лицо и мятую рубашку перед зеркалом. Но разглаженная мордочка снова скривилась, когда Бухинов в матерной форме пообещал размазать акулу пера по газете, если тот сейчас же не заткнётся. – Сам такой! – пискляво огрызнулся питерский интеллигент с просьбой о звонке к Ангеле, ожидающей телефонного ответа от майора репортёрского цеха. Серьёзная блондинка отмахнулась от него, как от мухи, и поспешила покинуть шумную комнату. Бывший опер был в зоне доступа, но предпочитал отвечать не сразу или перезванивать. – Ах так? Чтобы я ещё когда-нибудь вам помогал, в гости приглашал и курил с вами что-нибудь?! Хренушки! Алиска, свистай всех, погнали в универ! Нет лучше в редакцию…

– Чувак, сегодня воскресенье. – заметил Кудрявый, первым делом после пробуждения включая свой ай-пэд с интернетом.

– Правда?! Слава те, Господи… Алиска, всё равно, погнали к растоманским дружкам этих неблагодарных, будем про твой поджог на всю масс-медиа трубить.

– На чём? – выкрикнула сквозь рыдания Теплова, – Я не на «жуке-скарабее» гоняла!

– Ребят, успокойтесь и давайте не ругаться, а решать все проблемы вместе… – вступил в свои права профи, которого в детстве не напрасно звали котом Леопольдом. Трикстеру Лео дипломатично предложил пока связаться со своим начальством по интернету или стационарному телефону, куда всё утро названивала зрелая дама с призрачно знакомым голосом и с нарастающей настойчивостью просила некоего Альберта.

– Ну, здрасьте, – обиженно вскинулся Трикстер, – Альберт это я! Что ты сразу не сказал про звонки?!

Газетчик кинулся к замшелому дисковому аппарату в общую прихожую, что была освобождена так вовремя убывшими на дачу соседями, а Лео, пожав плечами по-дружески попросил Джея оставить ещё замужнюю особу, чтобы сбегать к Гуру за потерянным телефоном и одолжить у того старую машину. Кудрявому следовало срочно браться за свои хакерские обязанности и разработку персонажей из блокнота Ангелы. И только Тильде нужно было всего лишь осушить протянутый стакан воды и идти в компании семейного психолога на переговоры с мужем.

– Не пойду, он предатель, – печально заключила Тильда, ещё немного всхлипывая, – Я ему не бракованная игрушка, которую можно вот так просто… Выбросить по телефону. Домой, в Дмитров поеду вечерним поездом.

– Да брось, мы тебя сами отвезём с ветерком и музычкой. – обрадовался отзывчивый альфа-самец.

– Никакого Дмитрова, нам помогут! – торжественно сообщила Ангела, возвращаясь в «штаб», и на неё с надеждой уставилось пять пар глаз. В дверь просунулся и вездесущий нос Трескунова, заметно повеселевшего после звонка незнакомке, – Сейчас идём заявления составлять, к товарищам нашего человека, а потом на поиски Хромцова. Трикстер, я заметила, у твоего подъезда нас сторожит экипаж «чёрной метки», а в конце коридора нас ждёт чёрный ход, правильно? Тогда, от винта!

От блокадных перспектив умиротворение молодого ньюсмейкера сменилось панической атакой. Распахнув свои птичьи глазки, паренёк закашлялся. То ли в зобу дыханье спёрло, то ли в нос ударил запах жареного. И тут, как нельзя, кстати, прозвучали слова поддержки от Кудрявого:

– Да не ссы, – дружественно хлопнул Трикстера по спине хакер, – Что в древнекитайской мудрости буквально означало: «Будь спокоен, словно цветок лотоса у подножья храма истины».

Через час поразительно оперативных действий майора «Злобы дня» расследование воскресного происшествия сдвинулось с мёртвой точки. Неожиданно нашлась видеозапись придомовых камер, на которых запечатлён эпохальный момент поджога скромной дамской машинки двумя неизвестными в спортивках с надвинутыми капюшонами. Несмотря на профессиональные действия и закамуфлированность бритоголовых налётчиков, которых заметил дворник, орлы из экстремистского отдела Главка обещали скорое наказание для вандалов.

Нашлась и пропащая душа, управдом Хромцов, которого ко всеобщему удивлению предстояло вызволить из психбольницы. Разумеется, паспортными данными неопознанного субъекта в регистратуре никто не располагал. За дело с азартом брался протрезвевший офицер запаса Круглов со своими крепкими связями. Он то и установил ориентировочное местонахождение бездомного по сигналу мобильника, что угас глубоко за полночь…

– В окрестностях «Скворечника». – отвечал бодренький Круглов Ангеле, сидящей рядом с ним в машине. Интеллигентно соблюдая правила дорожно-транспортного этикета, питерский сыщик вёз барышню в психушку, после предварительных разбирательств по делу о поджоге девичьей машинки.

– Как это? – недоумённо усмехнулась девушка.

– Не подумайте, что мне туда же пора, – сдерживая смех, пояснил петербуржец, – На нашем местном сленге так называют психбольницу имени Скворцова-Степанова, отсюда и «скворечник». Так вот туда, надо полагать, упекли вашего потеряшку Василия. Правда, мои люди запеленговали сигнал в районе больницы, подозрительно отдалённом от центра города. Может быть, что он просто рядом был? Не хотелось бы осечек, но других вариантов нет, если учитывать проблемы вашего упрямого управдома. Водится за этим заведением лихая слава, там то и дело обнаруживаются одурманенные и лишённые жилья пациенты, а с ними и жулики в белых халатах.

– Но кто именно мог запихнуть в дурку нормального человека, который всего лишь потерял паспорт и память?! На такое основания нужны? – негодовала Ангела, параллельно отыскивая конечную цель маршрута на электронной карте своего планшета. Решением жизненных коллизий бродяги она снова занималась одна, все индигеты разбежались решать более важные дела по заданным рассудительным Леонардом точкам. Кто на погорелое место, а кто в штаб к музыкальному Гуру, где помимо репортёрского телефона остались и все хакерские диски Кудрявого.

– Всего лишь потерял память? – риторически повторил вопрос Круглов и приобрёл цинично-хмурый вид, подчеркнувший его похмельные мешки, из которых он, по собственному признанию, черпал свою житейскую мудрость, – Это достаточное основание для госпитализации человека, который встал поперёк горла преступному синдикату с завязками в спецслужбах Петербурга. – в личную драму Хромцова Ангела посвятила его ещё по телефону, – Значит так, Евангелина, – с леденящей серьёзностью обратился к спутнице опер, подруливая к обозначенному лечебному комплексу, – Дальше действуем следующим образом…

После долгих и жарких споров решено было осаждать крепость душевнобольных общими усилиями. И смелая девушка, единственная, кто мог опознать Хромцова, с удовлетворённой улыбкой на лице чеканила шаг рядом с майором репортёрской службы. Только сомнительную улыбочку эту было велено сменить на тревожную скорбь неравнодушной «племянницы Хромцова». Круглов разрабатывал неординарную легенду на ходу, продумывал обманные манёвры, пути отступления и уже успел вызвать своё подкрепление. Но всё оказалось намного проще, и крепость сдалась без боя. А виной всему было законное петербургское воскресенье. В регистратуре дежурила словоохотливая бабулька, а медперсонала почти не было видно, и никакая стража из ряженых оборотней и вурдалаков не создавала препятствий.

Но подтвердилось всё же одно предположение Круглова о том, что минувшим вечером в ославленную больницу действительно поступал неустановленный пациент, назвавшийся Василием. Смущало лишь то, что характеризовали его, как буйного субъекта, страдающего амнезией и галлюцинациями на фоне алкоголизма.

– Что?! – возмутилась Ангела, сверкая глазами в окошко с невозмутимой старушкой, – Василий Савельевич не пил! – убедительно обратилась она уже к своему оперативному сопровождению, который по легенде должен был разыграть сводного брата Хромцова и отца Ангелы.

– Откуда вам знать… – на автомате возразил он, но красноречивый взгляд заставил поправиться. – Пил или не пил, не в том дело, дочь. Как можно абсолютно здравомыслящего гражданина к шизофреникам приравнивать?! В самом деле! Ну, выпил чуток на праздник мужичок, да паспорт с кошельком у него подрезали, что же сразу в психо-соматическом отделении запирать? Мадам, к несчастному родственникам можно? Гостинцы, зубную щётку передать… – нарочито громогласно и с надрывом сказал Владимир и наклонился к регистратуре.

– Да можно, можно пока, молодой человек. – польстила Круглову седовласая мадам, явно польщённая куртуазным обращением к себе и протянутой в окошко шоколадкой. Своими полезными связями и старым удостоверением он решил на начальном этапе не пользоваться и вовсе надвигал кепку-лужковку поглубже, имея ввиду повсеместные камеры наблюдения.

Кротко улыбнувшись, почтенная медработница подробнейше расписала координаты отделения и палаты «№6». На этом милом субъекте все адекватные люди специфического заведения закончились. Этажами выше в длинных и мрачноватых коридорах встречались интерны с нервными лицами и явно дефективные санитары гренадёрских конфигураций. Это место было не для подхалимских сладостей и милосердных сочувствий. По обозлённым медсёстрам и жутким возгласам сумасшедших было ясно, что на дне этого ящика Пандоры нет даже надежды, и к безнадёжному контингенту относятся, как к отходам социума.

Ещё издали до визитёров донеслась раскатистая ругань тучной заместительницы зав. отделения о том, что «психи обосрали всё отделение», в то время как от её горячей руки и слов дрожащими тварями прятались по углам все пациенты, и весь младший персонал.

– Сладкое не люблю! – рявкнула она, отшвырнув шоколадный пропуск со стола кабинета заведущего. От этого хамского жеста злободневный собкор вспыхнул возмущённым румянцем и сжал кулаки. А мерзкая врачиха с крестьянской наружностью и жёстким взглядом мясника продолжила обрушивать свои железные аргументы: – Напрасно пришли! Раньше надо было о дураке своём печься, пока он дебоширить по рюмочным не начал. С понедельника его переводят в следственный диспансер! Всё!

– Что значит, всё! Гражданка, на каком основании вы хамите приличным людям и несёте эту чушь про следствие! Наш человек здоров и не опасен, а ваше принуждение на похищение тянет! Проверок и журналистов у вас давно не было?! – пробасил свои контраргументы Круглов, давя фирменный взглядом опытного оперативника. Да только эти 150 килограмм мизантропии взглядом и словами было не продавить.

– Ха-ха, тоже мне проверка! – заколыхалась она и не нарочно подобрала для себя верное определение, – Напугали пса буханкой! Я вам тут не гражданка, а дежурный врач и без двух минут заведущая! А ваш псих…

– Василий Хромцов зовут вашего бедного пациента. – вовремя нашлась Ангела, угнетённая первым в своей жизни посещением темницы больных душ, где, как водится, неизлечимо болен был и медперсонал.

– Ваш Хромцов вчера спьяну буянил на Васильевском острове, а ППС-ники, которые усмиряли дебошира, опознали его, как беглого психа, спалившего там полдома. Документов личности при себе не имел, утверждал, что память ему начисто отшибло, так что никаких братьёв-кумавьёв не вспомнит, хоть убей. Зря, говорю, вы пришли. Вот вылечат психопата, тогда и заявляйтесь с шоколадом и апельсинами. Всё!

Тучная врачиха указала ещё более возмущённым посетителям на дверь кабинета со старым портретом, с которого мрачно и тоскливо взирал вовсе не Зигмунд Фрейд, а другой, очевидно русский доктор психиатрии. Но Скворцов это или Степанов, трепетавшую от несправедливости Ангелу уже не интересовало. Ясновидящая отчётливо чувствовала враньё этой с виду непоколебимой, но взволнованной женщины. От её искажённой свиной физиономии так и веяло той же энергетикой фашисткой ненависти и преступного расчёта, что и от легализовавшихся уголовников из «Балтик-групп».

– Я со своим дядей общалась ещё вчера. И никакими галлюцинациями он не страдал! Он был всегда трезвый, да у него и денег на выпивку не было. Кто вас заставил запихнуть нормального человека в психо-соматическое отделение? – в упор глядя на мощную врачиху, спросила девушка. При этом она прочитала и постаралась запомнить личную информацию с бейджа старшей медсестры Загоруйко Галины Степановны.

– Так, во-первых, отделение моё сомато-психиатрическим называется, – по слогам, как для дураков, отчеканила без двух минут заведующая. Только посетителям что-то навязчиво подсказывало, что эти две минуту станут для вчерашней санитарки-мучительницы вечностью. – А во-вторых, биться в руках правоохранителей и о чёрных песьеглавцев горланить, это вам не галлюцинации?! – уверенно извергнула Загоруйко и наконец, вцепилась в трубку трезвонящего телефона. – Псих, он и есть псих! Так всё, идите, не отвлекайте меня от работы! – нахмурила брови она и оглушительно гаркнула в трубку: – Да! Кого? Он на выходном, я за него! Не психо-соматическое, а сомато-психиатрическое оно! Чего хотели?! Не орите, у нас тихий час в больнице, психи спят!

И смех, и слёзы отчаяния одновременно приходилось сдерживать Ангеле, наблюдая это реалистичное сумасшествие. Круглов из кабинета, сотрясаемого бабьим ором, выходить не собирался и готовил свою тяжёлую артиллерию против цербера треклятого отделения. Тогда вдумчивой девушке пришлось сказать ему на ухо мысль о том, что всё же Хромцова вполне могли не похитить, а госпитализировать из-за бредней сумасшедшего Кузьмы об опасных охранниках, похожих на затравленных цепных псов.