Текст книги "Память призраков"

– Окей, – сказал он и отвёл в сторону плутовские глазки, явно что-то задумав, – Пока пойду, покурю и скоро за вами приду, волшебница. Выложите мне тогда все секреты своей магии…

– Ага, на тарелке с золотой окаёмкой! – двусмысленно пококетничала Ангела на прощание и фальшиво дружелюбная улыбка Негодина вдруг надломилась. Нервно шмыгнув носом, он скрылся за багровыми портьерами.

Словно кандалы спали с его уходом: и на сердце просветлело, и в памяти всплыло тревожное напоминание о том, что мошенник на самом деле не курит. Инстинкт самосохранения дал бодрящий подзатыльник. Нужно было срочно связываться с операми.

Под открытым небом террасы сигнал связи, наконец, вернул свой нитевидный пульс, но при попытке соединиться с Кругловым окончательно разрядившийся телефон испустил дух.

– Что за чертовщина такая?! – шёпотом выругалась она, но перед глазами всплыли строчки из последнего письма Идальго об изворотливой, оснащённой банде радиста и пожарника. И точно по какому-то инфернальному волшебству спустя пару минут внизу взвыла сирена полиции и спецтранспорта МЧС, из развлекательного зала вдруг потянулся запах гари и чёрный дым. Всё вокруг закружилось в паническом водовороте из рассеянных криков и беготни.

А её ухватили за локоть и потащили к запасному входу, который был самым укромным и от того пустым. Пролёт за пролётом на бешеной скорости и по газам – обзорная экскурсия Северной Пальмирой с впечатляющим видом горящих мостов за спиной.

Перед тем, как оседлать белого железного коня, Негодину пришлось вытолкать из него задремавшего седовласого водителя.

– Что… Что случилось, куда едем, наставник? – ошарашенно запричитал пожилой осёл, растерянно хлопая сонными глазами. Только прерванный сон его мигом прогнало, когда «богоугодный» наставник в нервном исступлении сильно оттолкнул старика и тот шлёпнулся на асфальт.

– Пошёл вон и забудь обо мне навеки! – срывающимся голосом прокричал ему Александр, заскакивая в авто после девушки. Чухонский старец с традиционным поздним зажиганием никак не мог внять резким переменам. С трудом заставив себя подняться, лохматый водитель с досадными слезами в глазах взмолился перед циничным благодетелем. И тот раздражённо выругавшись, в последний раз вышел из машины. Он встряхнул деда за грудки и, пристально глядя в мокрые глаза, как гипнотизёр, не своим низким тоном приказал водителю сейчас же идти в задымлённое фойе гостиницы и забыть навсегда про существование его, Александра Сергеевича, про его семью и «Белое братство озеро». После, колдун снова брезгливо оттолкнул старца, утратившего все эмоции и дар речи, и уверенно запрыгнул в белое авто. И только потрясённая Ангела обернулась назад, силуэт безропотного старика действительно медленно утопал в клубах чёрного дыма.

Дальше сбежавший по проторенной и горелой дорожке преступник напряжённо молчал и вдавливал педаль газа. Только святая пара образов Николая Чудотворца и Ксении Блаженной в безмолвном порицании болтались на зеркальце из стороны в сторону. Вдруг псих вспомнил о первоначальной цели форсажа к нерушимым мостам города и затарахтел экскурсионную программу, вместо внезапно сломавшейся под его разрушительной силой магнитолы.

Девушка отметила, что в жизни одиозный меценат гораздо живее, чем на восковых фотоизображениях. Словно в некой агонии он извергался сумбурной энергией с сотнями движений и слов в минуту, будто и впрямь им управляли сразу несколько личностей, которые временами подчинялись одному на данный момент избранному образу. Экспрессивно жестикулировал, как чокнутая мельница вокруг руля, параноически оглядываясь назад, и казалось, что жуткой автокатастрофы не миновать. Когда он с упоением вспомнил о мостах, что надо непременно посетить, Евангелина рефлекторно и тщетно воззвала к маме и ангелам, на ум пришёл страшный сон про падение с Озерского моста. Негодин был из тех людей, которые создают из своей сиреневой ауры с чёрной сердцевиной броуновское движение, сбивая его в туман неразборчивых фантомов. И весь этот хаос неприятный тип заваривал, нанося непоправимый ущерб лишь для окружающих. Словом, держался живой мертвец даже на краю пропасти на удивление бодро. Местами даже чрезмерно.

– Ну что, какой мост больше нравиться, душа моя? – уже несколько заикаясь в радостной экзальтации, спросил сектант и тут же сам ответил за Ангелу, – Сегодня нам больше подойдёт мой любимый Благовещенский!

– Не оригинально, я там была сто раз. – неприязненно ответила пассажирка, которую покоробило собственническое обращение, – Что не скажешь про тот Болотный мост, который соединяет такой городок в области, как Озерск с его волшебным пригородом Ларьково. На природу хочу! – с видом отважной самоубийцы заявила Ангела, вызывающе рассмеявшись, и с Александром едва не случился эпилептически припадок прямо за рулём.

– Любишь играть с огнём? – глубоко отдышавшись, как советовал ему американский психотерапевт, с угрозой в гадком голосе обратился он к волонтёрше.

– Не больше вашего! – оглянувшись на полыхавшую гостиницу, огрызнулась девушка в юнкерском костюме. Заметив этот резкий перепад Негодина от подобострастного плюса к враждебному минусу, Ангела мгновенно осознала ошибку и попридержала язык. Перед неминуемым купанием в реке, нужно было хотя бы вывести опергруппу к сверхсекретной секте под Озерском, которая воспринималась ими, как существующая лишь на бредовых словах страна Шамбала. – Это мне вам Терентий рассказал, что в Озерской чаще есть дивные места с вековой историей и особым духом. И я слышала, что в том районе области проводятся молодёжные акции и состязания, нам очень интересно.

– Терентий? Про Болотный мост? – скептично сморщил лоб чуткий негодяй, – Эта птичка лишнего не чирикнет. Евангелина, вы веруете в Бога? – припечатал вдруг Негодин.

– Вообще, я в Бога… – словно плохо выученный урок, начал в муках рождаться неподготовленный ответ, но нетерпеливый психопат с горящими огнём сумасшествия глазами пришёл на выручку, и снова перебив, сделал существенную поправку.

– Во Христа, в Бога, живущего среди людей, веруете? В то, что святые пророчества, что второе пришествие давно свершилось. А тёмные людишки не ведают, не верят! А вы, вы такая чудесная Евангелина веруете? Ведь это в Евангелие о нас знамения золотом высечены, в Евангелие! – экзальтированный поток сознания прервался, когда блаженный извращенец, рискнул впервые посмотреть источнику своих волнений прямо в испуганные глаза, – Это ведь проведение, Божий промысел седьмого дня, что тебя, Евангелину, мне свыше во спасение, во искупление послали?! – она на всякий случай кивнула в знак понимания и Негодин, умиротворённо выдохнув, взял курс на Морской собор Святого Николая Чудотворца. Попеременно он нёс неразборчивую чушь про спасение, чудо, какого-то Евпатия и Святого Николая, воплотившегося в не менее святом «Адмирале». Неужели бывший кэгэбэшный сексот и ментовский оборотень с радиоаппаратурой не в курсе, что шпионка Стелер ему послана не свыше, а из Москвы, из страшного и ужасного Следственного комитета? Как же всё-таки с психами одновременно легко и трудно, но можно сыграть на разных струнах расстроенной и размноженный души. Как в том анекдоте, где хитрый психиатр обирал одного клиента с размножением личности.

– Александр, мне был голос свыше – Святой Адмирал призывает меня. Я вижу его святой лик на берегу лесного озера и он зовёт нас… – вкрадчивости и убедительности Ангелы в эту накалённую минуту позавидовал бы и сам Кашпировский. Она вспомнила эксклюзивное отчество Николая Евпатьевича Чуднова и поняла, что себе этот скромный даритель титулов присвоил прозвище «Адмирал». Коварные откровения «посланницы» легли н идеальную почву для этого и взволновали Негодина больше прежнего. Но придурок и не думал выруливать к Озерскому шоссе, а поддал газу, – Вы же к мосту собирались и к святому Коневскому озеру?

– Что всё мост, да мост! Когда в Соборе службы идут, от скверны, от грехом очищаться пора! – снова сменил милость на гнев сумасшедший, подозрительно зыркая в сторону Ангелы, – И вообще, кто вам про Коневское озеро говорил, кто Адмирала сдал? Кто, я спрашиваю?!

Маньяк порывистым движением достал из бардачка своего автомобиля пистолет Макарова, вероятно ещё украденный со старой службы, и решил взять на испуг девушку, оказывающую на него необъяснимое воздействие. Вот оно как, кто бы из отчаянных и безбашенных ни говорил об отсутствии страха смерти, а даже самый смелый герой в сознательном состоянии не хочет размазать мозги по салону. Но секреты и источники свои сдать всё равно не сможет.

– Исповедуйся. Или пойдёшь на дно с этим грузом?

– Почему бы и нет, ведь, чтобы найти своё золотое дно нужно утонуть. Не так ли вы учили свою Анжелику? – умничала в ответ экстремалка и его злобные глазки вдруг приобрели обиженный отблеск и нервный тик на лице и в руках усилился. – Только на твоём дне не золото, а болотное дерьмо и утопленные правдорубы.

Они испытывали друг друга на прочность, перестреливаясь глазами в течении минуты, и девушка совсем забыла, что нельзя смотреть в глаза старому колдуну. Только она подумал об исправности круглой бликующей пуговицы на своём воротнике, как Негодин перевёл на неё затравленный взгляд. Плут, резко изменившийся в лице, расплылся в фальшивой улыбке, обозвал табельное оружие американской зажигалкой и без лишнего этикета отправил Ангелу на пешую самостоятельную экскурсию.

Белый «Мерседес» с визгом покинул ноосферу, оставив Евангелину в полной растерянности на улице. На какой улице? Какая ещё экскурсия?! Открыточные красоты города зла со всеми его монументальными шедеврами зодчества, щедро подсвечиваемыми иллюминацией давили своим безразличием. Эта музыка надменного архитектурного ансамбля, застывшая в искусном экстерьере, играла гнетущий похоронный марш.

Однако от перенапряжения холода Ангела не ощущала – кочегарили кипящие мысли и нервы. Ведь спасительный экипаж Круглова не спешил на помощь, а трубка по-прежнему разряжена. Снова очень кстати пришёлся планшет, стоически сохранившей в себе энергию и связи с цивилизацией через специальную сим-карту. Ведь помимо сетевого доступа по многофункциональному устройству можно было позвонить.

Но брат – последняя и нордически стабильная надежда была почему-то недоступна. Так же эгоистично поступили с Ангелой и ледяные номера друзей. И только девушка посчитала, что и планшет вышел из строя, как отозвалась Тильда.

– Алиса! Алло! Алиска, я тебя не слышу! – встревоженно закричала она, но услышала в ответ самое ужасное – вопль о спасении. И связь с индигетами полностью оборвалась.

Земля поплыла под ногами, как тогда в закрытом клубе, в который нужно было бежать изо всех сил, превозмогая себя, как в дурном сне.

«Ах вот почему нет подмоги и чем занято сейчас бравое прикрытие?!»

Сдавливая в горле назойливый комок страха и слёз, она выяснила, что православный благодетель бросил её, а может просто помиловал, на Конногвардейском бульваре – как символично. В историческом костюмчике не было ни гроша даже на конный экипаж, если бы таковой попался на полупустой ночной улице и потому она помчалась к Исаакиевскому куполу, выжимая почти лошадиные силы. Но вдруг в руке запиликал планшет и Ангела с радостью прильнула к динамику, не глянув на неопределённый номер.

Но явственный кошмар продолжался, и вместо родных голосов зазвучала какая-то музыкальная психоделика в исполнении другого призрачно знакомого вокала. И она отсоединилась, если бы не уловила рефрен своего редкого имени. Ответ вдруг пришёл на взбудораженный ум, кто-то заботливо предлагал прослушать столь же редкую песню Бориса Гребенщикова, в которой прекрасную Евангелину всё же обещали в финале прикончить.

– В очередь! – дерзко крикнула она в журчащий динамик и, сбросив звонок, побежала дальше. Захлёбывалась небывало студёным для апреля воздухом, но бежала. И почти миновала очередной дворовый проезд, как из него умышленно выехала белая «Газель» с рунообразным логотипом, и сшибла беглянку с ног.

Ведь с Ангелой попрощался только лживый благотворитель Александр Негодин, и в игру пришло время вступать уголовнику Александру Терещенко.

***

А её единомышленников, единственных людей, пытавшихся спасти не на словах, тем временем мчал в туманную неизвестность чёрный фургон с фальшивым символом чрезвычайного ведомства. Ребят, путавшихся под ногами спасателей и правоохранителей, бережно повязали «санитары» из затравленного ЧОПа песьеглавцев, чтобы не надышались дыма. Не унывавший даже в таких стеснённых обстоятельствах Джей что-то сострил про кальянную, презентованную шутником Негодиным, и получил от бритоголового бойца в гестаповской форме кулаком по излишне нахальному лицу.

Согласно штатным инструкциям незадачливая троица, лежавшая в ногах пятерых «спасателей», была тщательно досмотрена, телефоны и даже паспорта незамедлительно изъяты. Вернее не паспорта, а паспорт. Этот документ конечно всегда имел при себе только пунктуальный Леонард…

– … Стелер? Место рождения ГДР? – допрашивал браток с чёрной щетиной на крепкой голове. От умственного несварения его морщины крайнего удивления со лба перетекли в складки затылка, – Немчура, типа?

– Чего??? Дай сюда! – приказал абсолютно лысый бригадир и стал штудировать завидный документ с таким пристрастием, будто изучал ордер на собственный арест.

– Стелер? Стопудово жид жидом! Валить его надо. – буркнул рыжий амбал с затравленным, как у голодного бульдога, лицом.

– Точняк, валить этих партизан надо, на хрен! – горячо поддержал братьев по собачьему разуму молодой кавказец с перебитым носом, державший пленников под дулом автомата, как в военное время.

– Так, заткнулись все! Потом проблем из-за этого с*чёнка не оберёмся! – гаркнул Паук, тон и волчий взгляд которого источал леденящую волну злобы. И потому Лео попрощался с жизнью, когда вожак, минуту поразмыслив, рывком поднял его с пола.

– Мягкой посадки, разведчик. – зловеще ухмыльнувшись, процедил он в лицо блондина, и на полном ходу вытолкнул в заранее распахнутую дверь боевой машины. Неожиданная свобода оказалась пыльной и кровавой ну вкус.

После этого в салоне бандитского экипажа воцарилась долгая и колкая тишина, которая то и дело разрывалась короткими переговорами лысого с непосредственным шефом по рации. Женька уловил среди шумных включений животрепещуще команды: «в расход», «гасить», «зачищать» и «товар». И, скрывая малодушный детский страх за дерзостью, рассмеялся. А Тильда беззвучно плакала, чувствуя полное бессилие отставных оперов перед такой беспощадной стаей, вооружённых до зубов. Было очевидно, что поздней воскресной ночью не будет ни геройских погонь, ни планов-перехватов, в аптеку не ходи.

Как обычно это бывает у девочек, она полагалась на чувства и в слова не вникала. А меж тем товаром в бандитских переговорах определили именно её. Спустя час томительной дороги она предстала перед тем, кто прагматично считал всех окружающих материалом, а представительниц противоположного пола делил, как правило, на две категории: «обслуга» и «товар». Предстала перед настоящим палачом и не боялась за свою учесть, горько думая лишь о том, куда эти фашисты потащили Женю.

– Сколько полных лет? – первое, что ленно спросил у пленницы седеющий славянин, сидящий в самом солидном кресле финской сауны. Над головой его возвышались настенные чучела диких зверей с рогами и клыками. Верные бойцы застали своего многодетного «папу» за излюбленной релаксацией всех бывших «оборотней». Частная сауна была наполнена чёрно-белой палитрой проституток и дурманящим паром. Эти голые девушки плескались, словно речные нимфы, в большой джакузи по соседству с барской трапезой, где рекой лилось фирменное «живое» пиво и аппетитно краснели раки.

Только безмолвная Алиса и два её хватких конвоира были ещё одеты. Но в случае с девушкой этот факт был малозначимым – истинный главарь спецназовской банды деловито оглядывал все её части тела плотоядными глазами и счёл увиденное слишком постным для себя.

– Ты с мальчиками или с девочками? Деньги когда-нибудь за это давали? – осведомился он, косо глядя на модельную стрижку худощавой девушки. Колоритная, разрисованная свита вокруг предприимчивого пахана грохнула злобным хохотом, когда один из уголовников восточной наружности отпустил скабрезную шутку о многофункциональности русских девок и всеядности мужиков. – Абдул, слюни подбери свои, закусить у нас сегодня есть чем. – заглушил всех питерский Слон, кивая на ванну с игривыми гетерами, – Раз такая немая и тупорылая нам попалась, да ещё и лесбиянка, то отправится по этапу к розовым.

– Я… Я замужем, вообще-то! – сорвалась оскорблённая Тильда. Для верности наивная молодая жена показала отбросам общества своё обручальное колечко на пальце свободной руки. По приезду в усадьбу на финской границе, которую ограждал бетонный забор эксклюзивных размеров, заложников развязали.

– Не дрыгайся здесь, с*ка! Руки по швам! – процедил бритоголовый стражник со шрамом на лице, а затем до хруста заломил руки назад, содрав золотое колечко, чтобы отправить трофей себе в карман. Он говорил по-русски без малейшего акцента, но наружность имел всё же кавказскую. И, глядя на всю эту криминально-этническую вакханалию, учинённую русским офицером и будто бы родновером, ощущение затянувшегося сна усиливалось.

– А чего это жена шляется ночью по гостиницам? – уверенно вступил в перекрёстный допрос вперёд Слона его славянский соратник, восседавший в простыни по правую руку. И Тильда от волнения феноменально быстро вспомнила это знакомое лицо, которое она видела в блокноте у Ангелы с подписью «ментовский сутенёр Толмачёв». Теплова снова не нашлась с ответом, не способная дерзить смерти в лицо, как это делала подруга, и слезы вдруг непроизвольно навернулись на зелёные глаза – не верилось, что рискованная игра обернулась именно для неё самым большим крахом и кошмаром наяву.

Слон, криво усмехнувшись и махнув рукой, осушил свою початую пинту пива, а его «советник» по дамскому вопросу разулыбался:

– Что же тебе дома не сиделось, лапочка? Хочешь разбогатеть, став самой красивой и желанной? Загранпаспорт есть? Андрюха, девке надо помочь, муж в чёрном теле держит. – мафиозное собрание гадко засмеялось, а Никитин насмешливо скривился. Но ценитель женских прелестей не отступал: – Товар то неплохой, современный, а ты просто уже понимаешь, старый ты совсем стал, Андрюха. Не у всех же только на рыжих бестий встаёт, в самом деле! – разошёлся сутенёр, с задором оборачиваясь к заскучавшему Слону, на мускулистом плече которого бледнела синеватая наколка с парашютом, а на груди красовалась чёрная руна вместе с лучистым коловратом. Авторитетный подельник снова обернулся к «новому товару», – Ты пока раздевайся. Не стесняйся

– А, – опять безрадостно крякнул он, и добавил с хищным, но несколько усталым видом Малюты Скуратова, – Мне пох*, делай с этой вешалкой, что хочешь. Мы из пацана в подвале сейчас признательные выбьем.

– Пожалуйста, не бейте его! Я скажу, всё расскажу! Пожалуйста… – слёзно взмолилась Теплова, и главный стратег переменился в лице. Вместо циничного безразличия его глубоко посаженные желтоватые глаза колко всмотрелись в пленницу и злобно блеснули, как у волка.

– Ты знаешь, кто перед тобой? – начал он издалека, гордо расправляя спину и закидывая голову.

– Преступник, бывший полицейский, который прячется от настоящего правосудия. – не сразу подобрала более-менее нейтральную формулировку буддистка.

– Дита про нас наплела? Зачем вы с ней встречались пятого числа в четыре часа дня? Отвечать быстро и чётко! – оперское прошлое осталось при провинциальном мафиози неискоренимым рудиментом. Но желаемый блиц-опрос замедлила та самая проститутка Афродита, с испуганным лицом вынырнувшая из пены джакузи по пояс. Жрица любви попыталась сделать невозможное – состряпать невинно-растерянное лицо, хитро поглядывая на Тильду своими размалёванными глазами. Напряжённая пауза, решавшая жизнь людей, затянулась и Слон, выматерившись, засобирался в подвальную пыточную, – Девочка Алиса, а знаю про тебя и про своих ненасытных шлюх всё! Я плохой бывший полицейский, я очень плохой полицейский!

Пленнице ничего не оставалось, кроме как с мучительными паузами достоверно пересказать ту встречу и суть расследования «Индигетов», обходя острые и обвинительные моменты для всех. Ещё не зная, что чистосердечное признание не облегчает уже вынесенный палачами приговор, что Женьку уже пытают профессиональные тюремщики, периодически лишь меняя изощрённые способы.

– Всё понятно! – жестом руки с тюремной наколкой и перстнем оборвал Алису Никитин, краснея сильнее прежнего. От ненависти и досады, глаза его налились кровью, а голос обрёл звериные ноты: – Этот *баный Штакет! Я знал, жопой чуял, что история про то, как трухлявый п*дорас в тёлку влюбился плохо кончится! Что ссучилась, Афродита х*ва?! Ух, чёртовы бабы! Поубиваю вас всех, с*к! – взревел он и, подойдя к Дите, нокаутировал её одной лишь звонкой оплеухой. Дальше собирался выловить бедолагу за волосы, чтобы выпустить ей кишки, но за опытную ударницу амурного фронта вступились. Вместе с парочкой братков, Толмачёв оттащил буйного коллегу в сторону.

– Муха! – отбившись от дружков, как слон от надоедливых мосек, Никитин кликнул кавказца со шрамом, – Ко мне, Мухтар! Проучи эту продажную тварь!

Преданный и не менее жестокий страж послушно подлетел к джакузи, в которой попрятавшиеся однополчанки оставили белокурую русалку рыдать в одиночестве.

– Понял! Будет сделано! – отчеканил он и с готовностью намотал длинные волосы девушки на свой кулак.

– Сделай нашей богине шлюх глубоководное погружение, – приказал Слон, но увидев, что кавказец топит проказницу прямо в ванной так, что это напоминает обычное мытьё головы, взревел по новой, – В заливе суку продажную утопи, и вот эту жену хренову туда же! Выполнять! – после того, как девушек выволокли охранники, адепт Чернобог подостыл и с досадой изрёк: – Сам бы замочил, да мне больше смертные грехи на душу брать нельзя. – внезапно позвонил некий «Кореец» и предлагал свою помощь в устранении человекообразных помех. По окончанию переговоров застолье продолжилось без главного садиста и пары его любимых учеников. – Паук и Сизый, за мной в подвал. Бл*ха, не дают вашему боссу новую жизнь начать…

***

Словно в дурном сне одного, связанного по рукам и ногам, юношу избивала группа садистов в спецформах, а один почтенный «вертухай» сладострастно глазел на экзекуцию из полумрака, думая в полной уверенности, что никто и никогда не узнает, никто и никогда не найдёт.

Его пытали, медленно уничтожая, и всё было, как во сне. Били методично, целясь по внутренним органам, и каждый этот удар передавался болезненным эхом сквозь множество туманных миль. Затем, не дождавшись от жертвы свидетельств против себя и друзей, двое старших из темноты приказали приступать к финальной части казни.

Затравленные боевики раздели парня до гола и продолжили поочерёдное издевательство. Затем бросили почти безжизненное тело на пол, и один из бойцов привычно ухватил Женьку за длинную чёлку и поднял с живота на колени. Не выпуская тёмно-русые волосы из кулака, он приготовил бритвенную машинку, но главарь вдруг осадил его отрывистой командой. Опытный тюремщик посчитал бесплатную стрижку «под ноль» ненужной услугой для приговорённого смертника, который уже очевидно ничего не скажет. Изо рта жертвы бесконечно текла кровь и в бессмысленных глазах ничего не отражалось.

Серый кардинал с чёрными чётками в руке – большой, но очень трусливый мужик, дал последнее указание и ушёл, медленно растворившись во тьме. Бездыханная добыча, подвешенная за шею к потолку, больше не кричала, не сопротивлялась, и охотничий азарт маниакального Слона бесследно угас. Стало скучно, да и питерскую землю без его разрешения ещё топтали последние враги и маленькие помехи…

***

– Евангелина, проснись! – гулко прозвучал в затуманенной голове тревожный женский голос, вырывая ослепительно лазурным и прекрасным светом из кошмарного сна, в котором жестоко убивали Джея. Так строго с полным именем в особых случаях обращалась к Ангеле только мама, и действовало это на шкодливого ребёнка, как холодный душ.

Замутнённая синева глаз мигом распахнулась, но не нашла вокруг себя никого знакомого, а на стиснутом сердце было тяжко, как никогда – нечто ужасное и непоправимое свершилось ночью с близкими людьми. Блуждать проясняющимися глазами можно было бесконечно, помещение всё равно было абсолютно незнакомое: и ни золотого дна, ни апостола Петра. Хотя… Святой Николая Чудотворец смотрел в упор со старинной древесной иконы. Компанию ему составляла целая коллекция прочих святых в ризах, и венчал всё это ортодоксальное счастье Христос, распятый на кресте.

Девушка поняла, что находится в так называемых гостях у сектанта, ощутила, что горло больше не подпирает тугая пуговица с проводками, и потому решила действовать, как можно быстрее. Ангельский сигнал тревоги придавал бодрости и сообразительности, он и временное отсутствие в сектантской келье Негодина свидетельствовало о считанных минутах на спасение.

Да, и всё же это была не простая келья с запертыми извне ставнями, а подполье религиозного маньяка. Довольно просторная для простых молитв комната, была не слишком аскетично обставлена и рука пленницы оказалась пристёгнутой к изголовью кровати наручником и бедро сильно болело. Ещё сонную и немного вялую от неких транквилизаторов девушку это протрезвило окончательно, и она в ужасе заметила на себе белую пижаму, сменившую маскарадный костюм. То есть, вот в таком виде, одурманенным пациентом в наручниках полагается приходить к истинному пониманию Бога, живущего среди грешных людей?

Впрочем, высвободить изящную кисть из стандартного полицейского браслета, почти не составило труда. Да и хромоты, к счастью, не наблюдалось. Вот только дверь оказалось надёжно запертой снаружи. Ангела в раздражённых раздумьях прошлась по периметру кельи, напоминавшей полулюкс любой советской гостиницы. Помимо ужасающей иконы Святого Христофора с собачьей головой и берестяных табличек с высеченными рунами, она выхватила взглядом настенный снимок всего безропотного коллектива коммуны со священнослужителями. В первой полосе белых, как в вещем сне Ангелы, монахов угадывались питерские старцы из большой политики: Коневский пастырь Николай Чуднов со своим верным соратником Виктором Резцовым, особо воцерковлённые и убелённые ранними сединами губернатор области Полтавец и однокурсник его разведчик Груздев, богоугодный педофил Якулов с главным коммунальщиком Петербурга Чуйко. Было там и множество не примелькавшихся вип-старцев и влиятельные монахини. За спинами их зеленела естественная хвойная изгородь, виднелась деревянная часовня и бликующее озеро. Сбылась сомнительная мечта – Ангелу всё-таки доставили в святую святых карельской секты под кодовым названием «Белая память». Только самого главного нюанса – связи с Кругловым и Горским не было.

Закрытое даже от дневного света окно также не поддавалось, только за ним она вдруг уловила ритуальные песнопения и молитвенный хорал. Нечто неразборчивое, но страшно экзальтированное и явно на древнем языке. Неважно, надо пользоваться моментом и делать ноги, только бы эти пострадавшие от столкновения части тела не подвели. Вдруг оперативники всё же вышли на след маячка.

Разумеется обувь в номере была лишь мужская, но богоугодная санитарка со скорбной внешностью былинной сестрицы Алёнушки, сама того не предполагая, обеспечила беглянку стоптанными балетками. Она появилась с порцией лекарств и большим кувшином с мутноватой воды. Не успела удивиться фантастическому исчезновению новой пациентки, как полетела на пол от резкого толчка с боку. Темперамент заторможенной санитарки позволял сбежать и даже закрыть за собой дверь с помощью украденного ключа.

Вот это чудо чудное – у палаты не возвышалась стража и холл религиозной лечебницы будто вымер на сакральный час молитв. Современная русская речь доносилась только из сестринской и одного большого кабинета, куда любопытная Ангела украдкой заглянула. Сюрреалистичная картина предстала индиговому глазу в замочной скважине: высокая дама наставляла юных адептов или же проводила психоделические занятия с умственно-отсталыми воспитанниками интерната своим подавляющим, как у опытного гипнотизёра, голосом. Она перемежала хрестоматийные детские тексты молитвами и заставляли аудиторию всё это переписывать. А на доске разными почерками были сотни раз переписаны простейшие математические формулы вместе с руническими буквами.

Всё в секретной лечебнице было стерильно белым и украшенным иконами, всюду пахло миррой и ладаном, словно в храме. Только эти противные гипнотические голоса и стеклянные глаза – всё это пугало и заставляло мчать на свободу, на свежий живительный воздух.

Там счастливая Ангела, выпрыгнувшая в хлипкое окно хозяйственной подсобки, мгновенно озябла, но всё равно радостно разулыбалась. Вокруг был тот самый реликтовый лес, но виднелись тропы, выводящие к парковке «сестёр», «братьев» и «пастырей», где сверкали дорогие джипы скромных служителей Бога. Шаг вперёд… Но северный воздух невероятно бодрил и обогащал мозги кислородом. Куда бежать без единственного средства связи? Как можно сбегать, если поработители и их пленники ещё не выведены на чистую воду?

Ещё более собранная волонтёрша вернулась практически к исходной позиции. Она прокралась по служебной лестнице на второй этаж с многочисленными номерами и учебными комнатами. На одной из них Ангела встретилась глазами с шокирующе знакомой эмблемой из рунических зигзагов «W» и «M». И леденящим зноем прошибло всё тело.

– Господи, не остаться бы здесь без памяти! – шёпотом взмолилась она в цитадели извращённых верований. За окном уже агонизировали колокола, возвещая о финале утренней службы. Согласно графику, висящему на стене «учительской», священные службы проходили в секте каждый второй час, чередуясь с загадочными образовательными практиками. Воистину, ни одна крамольная мыслишка не зародится в таких вычищенных и прокомпостированных умах.

Только вот управляющий состав «пастырей» всё же придавался за пределами секретного лагеря у северной границы Ладожского озера всевозможным утехам и злодеяниям. А свой проект превратил в прачечную для ума непокорных или мешающих людей. Души вся эта систематизированная головомойка никак не касалась. Разве, что превращала духовный стержень личности в ослабленное и безвольное ничтожество. Это читалось в стеклянных глазах и на мёртвенных лицах всего младшего персонала и самих пациентов, одни из которых учились смирению, а другие безоговорочно приступали к любому Сизифовому труду и гнусной работе на преступников.