Текст книги "Горная кошка"

Глава 12

Было уже почти девять часов, когда Куинби Пеллетт в четверг вечером попал в кабинет окружного прокурора, где также присутствовали шериф и начальник полиции. Пеллетт прибыл точно в восемь, как его и просили, но ему пришлось подождать. В половине восьмого в кабинет Бейкера через заднюю дверь, чтобы миновать приемную, вошел приземистый мужчина с выдающейся вперед тяжелой челюстью – губернатор штата Вайоминг, – а когда он через двадцать минут тем же путем удалился, окружной прокурор развернул кипучую деятельность. Собрав всех мало-мальски пригодных людей шерифа и своих собственных, он разослал их во все концы с разнообразными заданиями. В разгар суматохи через заднюю дверь проник в кабинет еще один человек – Олли Невинс, владелец крупнейшей на Западе горнорудной компании, – что привело к пятнадцатиминутной бурной сцене. Появись Невинс раньше губернатора, и наша история, возможно, развивалась бы совсем по иному сценарию, однако Бейкер уже сделал свой выбор.

Когда Пеллетта ввели в кабинет, Таттл и Фелан о чем-то вполголоса препирались, а Бейкер сидел, поставив локти на стол и положив голову на кулаки.

При звуке шагов он выпрямился, прижал кончики пальцев к глазам, поморгал и затем резко бросил:

– Садитесь, Пеллетт. Что было на том листке бумаги, который Джексон показал вам во вторник вечером?

– Боже всемогущий! – с укором и грустью проговорил Пеллетт, слегка приподнимая свои сутулые плечи. – К чему столь грубый тон?

– Я хочу знать, что было на листке бумаги.

– Ну… я тоже хотел бы знать.

– Разве Джексон не показывал его вам?

Пеллетт стиснул челюсти, но потом вновь расслабился, видимо решив сохранять спокойствие.

– Я вчера обо всем подробно доложил Биллу Таттлу, неужели он не информировал вас?

– Он мне сообщил, что кто-то ударил вас по голове, когда вы поднимались к Джексону, и вы ничего не помните. Однако же Дан показывал вам листок, не так ли? Как он выглядел?

– Это был листок белой бумаги, не очень большой. В голове у меня все еще стоял туман, и я едва сидел. Но отчетливо припоминаю одну вещь, которая должна вас заинтересовать. Джексон сообщил мне, что получил этот листок от Скуинта Харли.

Именно Харли…

Это мне известно. Премного благодарен. Вы брали листок в руки?

– Насколько мне помнится – нет. Да, точно, не брал. Мои руки были заняты: я поддерживал ими свою бедную гудящую голову. Заметив мое состояние, Джексон свел меня вниз и отвез домой. Это произошло уже после того, как я обнаружил пропажу сумочки, принадлежавшей моей племяннице.

– На листке было что-нибудь написано?

– Не заметил, но я не очень-то и вглядывался.

Однако, разговаривая со мной по телефону, Джексон упомянул, что никак не поймет смысл того, что изображено на листке, и попросил меня приехать и помочь разобраться.

– Он не сообщил вам по телефону содержание записи?

Несколько секунд Пеллетт внимательно смотрел на окружного прокурора, а затем спокойно заметил:

– Мне кажется, вы действуете не совсем логично. Если вы желаете выяснить, что содержалось на том листке бумаги, то вам нужно в первую очередь спросить Скуинта Харли – ведь это он передал его Джексону. Но, как я заметил, вам захотелось немного помудровать надо мной, и еще я догадываюсь, что записки у вас, по-видимому, нет, иначе вы не стали бы расспрашивать о ней Харли или меня. Она и в самом деле пропала?

– Я не знаю, – ответил Бейкер. – У меня ее нет.

Может быть, она у вас?

– Вот это уже по-нашенски! – кивнул довольный Пеллетт. – Люблю прямые вопросы. Нет, записки у меня нет. Если бы у меня возникла веская причина солгать, то я не преминул бы это сделать, но такой причины не существует. Я не видел текста, и Дан не сообщил мне по телефону содержание записки. В его кабинете я ее не читал, видел листок как сквозь туман, в руки он мне его не давал, и записку я у него не отнимал, если хотите знать. Она что, действительно пропала?

– Ее пока не обнаружили, – ответил Бейкер уклончиво, глядя, насупившись, на Пеллетта. – Почему Джексон захотел показать листок вам? Почему он решил, что именно вы в состоянии разгадать смысл записки?

– Наверное, Джексон полагал, что записка меня заинтересует и я смогу чем-то помочь. Он знал, что частные детективы, которых нанимала моя сестра, докладывали о результатах своих поисков не только ей, но и мне. Я никогда не верил, что Скуинт Харли убил Чарли, и Дану это было известно.

– А почему вы не верили?

– Я хорошо знаю Скуинта. На протяжении многих лет он снабжал меня убитыми койотами, вилорогими оленями и другими животными. Я неплохо изучил его характер.

– Он умеет читать?

– Как? Читать? Конечно, умеет.

– Откуда вам известно?

– Я видел, как он читал. Вместе с ним много бродил по горам, добывал звериные шкуры, учил его, как их обрабатывать. Давал ему старые журналы…

– Он может читать рукописные тексты?

– Вот этого не скажу, – задумчиво проговорил Пеллетт. – Кажется, я никогда не видел его читающим что-то, написанное от руки. Но я… О, понимаю! Так вот в чем дело! Он не может передать вам содержание записки, потому что не умеет читать рукописные слова? Черт побери, вот это сюрприз!

– Так, по крайней мере, утверждает он. Значит, вы никогда не верили, что Харли убил Бранда?

– Не верил тогда, не верю и теперь.

– Вы кого-нибудь подозреваете?

– Нет. Моя сестра потратила целое состояние на частных детективов из Сан-Франциско, но и они не нашли ни малейшей зацепки.

– У вас есть хоть какие-нибудь соображения относительно того, кто убил Джексона?

– Да, есть.

– В самом деле?

– Постойте, – потряс головой Пеллетт, – вы неправильно меня поняли. Я не могу назвать этого человека. Еще вчера я высказывал свое мнение на сей счет Биллу Таттлу, а теперь, когда вы утверждаете, что записка исчезла, я еще больше убежден в справедливости своей догадки. То, что Джексона убили всего через несколько часов после того, как он получил листок от Скуинта Харли, могло быть и случайным стечением обстоятельств, но раз записку у него забрали, то это не просто совпадение. Я абсолютно уверен, что тот, кто застрелил Дана, убил и Чарли. Он же ударил меня по голове во вторник на лестнице и забрал сумочку с револьвером. Я уже сотню раз пожалел о том, что не позволил тому бродяге унести сумочку. Тогда, по крайней мере, моя племянница не оказалась бы замешанной в этом деле.

Пеллетт поджал губы и с сокрушенным видом еще больше ссутулился.

– Ваша версия порождает множество вопросов и возражений, – заметил Бейкер, не спуская глаз с Пеллетта.

– Согласен, я достаточно много размышлял обо всем. Например, почему убийце потребовался именно этот револьвер, причем он даже рискнул напасть на меня, лишь бы завладеть им? И откуда ему стало известно, что револьвер у меня? Быть может, он видел, как я отобрал сумочку у бродяги? Или он вовсе не охотился за револьвером, а обнаружил его после того, как подобрал сумочку, и решил использовать? Однако тогда возникает другой вопрос: с какой стати убийца подкарауливал меня? Он не мог ошибиться и принять меня за Джексона даже в темноте – ведь он знал, что Джексон находится у себя в кабинете. И еще: если ему до такой степени была необходима эта записка, что он даже не остановился перед убийством, то почему он не сделал то же самое значительно раньше с Харли? Возможные возражения, как видите, мне хорошо известны, но если бы они отсутствовали, то и гипотеза перестала бы быть гипотезой. Ответить на вопросы и устранить противоречия – ваша задача.

– Это нападение на вас в конторе Джексона… – Бейкер задумчиво барабанил пальцами по столу. – Есть ли у вас какие-то предположения относительно нападавшего?

– Если бы у меня… – начал в своей манере Пеллетт, но затем оборвал фразу и коротко закончил: – Никаких предположений у меня нет.

– Вдруг вы что-то слышали или мельком кого-то видели?

– Кроме удара куском породы вот сюда, – Пеллетт коснулся бинта на голове, – я ничего не заметил. Во всяком случае, и Дан, и врач в один голос утверждали, что стукнули меня куском руды.

– И вы полагаете, по голове вас ударил тот, кто убил Бранда и Джексона?

– Я в этом уверен. И также считаю, что вы продвинулись бы в своем расследовании значительно дальше, если бы не потеряли целых двое суток, посадив мою племянницу за решетку и обвинив ее в убийстве.

– Все улики указывали на нее. На столе – ее сумочка, в руке – револьвер…

– Но вы узнали о краже сумочки вчера в полдень, почти тридцать шесть часов тому назад!

– Узнали от вас, ее родного дяди. Никто тогда не мог подтвердить ваши слова, – махнул рукой окружной прокурор. – Но я должен признать: мы, к сожалению, допустив ошибку, действительно потеряли драгоценное время. Я вам весьма благодарен за вашу гипотезу, наряду с другими версиями мы будем работать и над ней. И вот в связи с одной из других версий я, пожалуй, задам вам еще вопрос. Предпочитаю спросить вас, чем кого-то другого, и надеюсь, вы оцените мою деликатность… Ни для кого в городе не секрет, что до того как Эми Саммис вышла замуж за Джексона, она… ну, проявляла интерес к Чарли Бранду, но он женился на вашей сестре. В то далекое время я сам еще ходил в школу. Примерно три года назад опять пошли разные толки. Вы их, конечно, слышали. Они касались Чарли Бранда и Эми Джексон… и, бог свидетель, ее трудно в чем-то упрекнуть, учитывая поведение Дана. Так вот, как по-вашему, есть ли в этих разговорах хоть какая-то доля правды?

– Я не знаю, – пробормотал в нерешительности Пеллетт.

– Но Чарли и ваша сестра – оба мертвы, а жизнь Эми и без того – предмет всевозможных сплетен, – напомнил Бейкер. – Им ваши откровения, Пеллетт, не повредят. Помимо вас никто не в состоянии ответить на мой вопрос. Мне не нужны досужие домыслы, только реальные факты.

– Нет, – покачал головой Пеллетт, – никакими фактами я не располагаю. И если бы они были мне известны, я постарался бы их забыть. Даже если подобные факты и существуют, вам, слава богу, не удастся их раскопать. Моя сестра мертва, но память о ней и ее дети – живы.

– Вы же хотите, чтобы убийцу Чарли и Дана поймали и наказали?

– Но мои откровения не помогут в его поимке.

– Откуда вам знать. Ваша версия может с одинаковым успехом оказаться верной или неверной. У меня нет ни намерения, ни желания…

В кабинет постучали, и, после приглашения Бейкера, вошел чиновник, который, плотно притворив дверь, доложил:

– Миссис Коулс говорит: ей назначили на девять часов, а сейчас уже половина десятого, и через минуту она уйдет.

Пеллетт поднялся.

– Мы еще продолжим наш разговор, – предупредил Бейкер, обращаясь к нему.

– Но только не о…

– Хорошо, хорошо, поговорим о других вещах.

Например, о вашей гипотезе. Приходите ко мне утром, в восемь часов, устроит?

– Я буду у вас, – ответил Пеллетт и, ссутулившись, вышел.

– Проводите миссис Коулс в кабинет, – приказал Бейкер чиновнику.

Куин Пеллетт совершенно прав, – заметил Франк Фелан.

Тебе лучше перевестись в Силверсайдский округ, – кипятился Билл Таттл. – Джексона убила женщина, и я…

– Прекратите, – отрезал Эд Бейкер.

В этот момент дверь распахнулась и в кабинет вплыла прямо-таки роскошно одетая Уинн Коулс.

Гардероб, которым она располагала, соответствовал требованиям любого высшего общества по обе стороны Атлантического океана, а поскольку она считалась только с собственным мнением относительно своей наружности, то и одевалась в Коуди так же, как в Хуан-ле-Пинсе или в Уайт-Салфе. В кабинете окружного прокурора Уинн Коулс выглядела не менее странно, чем Скуинт Харли, но, в отличие от него, она чувствовала себя совершенно непринужденно. Когда она грациозно опустилась на стул, любезно пододвинутый Бейкером, блестящий желтый палантин сам собой соскользнул с ее плеч на спинку. Вновь усаживаясь, трое мужчин с любопытством взирали на экзотическую посетительницу. Ее зрачки приобретали эллиптическую форму только при ярком свете или под влиянием душевного возбуждения. Сейчас они выглядели именно так. Взглянув на Эда Бейкера, она энергичным тоном произнесла:

– Вы заманили меня к себе хитростью.

– Напротив, миссис Коулс, я…

– Да, да, хитростью, хотя, быть может, вы сами этого не знаете. Я согласилась прийти лишь потому, что надеялась замолвить словечко за Делию Бранд, но, приехав в город, узнаю, что вы ее освободили и сняли с нее все обвинения. Тем не менее я все-таки пришла, как обещала. – Уинн Коулс посмотрела на наручные часы с браслетом, украшенные изумрудами. – Танцы у Рандалла начинаются в десять; если меня подозревают в убийстве Дана Джексона, то у вас всего двадцать минут, чтобы заставить меня сознаться. – Она резко повернулась к Биллу Таттлу: – Да, у меня действительно очень красивые руки, и я рада, что они вам нравятся.

– Я постараюсь быть кратким, миссис Коулс, а ваше признание мы отложим до завтра, – заметил Бейкер. – Насколько мне известно, вы о чем-то спорили с Джексоном в его рабочем кабинете, когда Делил Бранд пришла к нему во вторник около четырех часов пополудни. Это верно?

– Называйте наш разговор спором, если хотите, – пожала плечами Уинн Коулс. – Я просто решила высказать Дану свое мнение.

– Но он грозил изгнать вас из штата.

– Да, он говорил что-то похожее, – улыбнулась она.

– Он кричал, чтобы вы держались от него подальше.

– Что-то не припоминаю, – нахмурилась Уинн Коулс; ее лицо ни на секунду не оставалось неподвижным. – Я не часто навязываюсь мужчинам. Разумеется, вам известно обо всем со слов Делии Бранд. У нее, как видно, чрезвычайно богатая фантазия… О, понимаю, речь, вероятно, идет вот о чем: он требовал, чтобы я держалась подальше от золотых приисков, и прежде всего от… но это уже коммерческая тайна.

– Значит, спор зашел о золотых приисках?

– Именно, – слегка улыбнулась Уинн Коулс. – Вы, мистер Бейкер, вероятно, помимо всего прочего, думаете о дорогом моему сердцу давнем прошлом. Ну что ж, я расскажу вам и об этом. Когда я приезжала в Коуди два года тому назад, я много слышала о старателях и возможности через финансирование горных разработок войти с ними в долю. Идея заставить работать на себя десятки людей, партнеров, ищущих в горах золото и серебро, захватила меня. Я решила тоже попытать счастья… Люблю рискованные предприятия… Мне сказали, что Чарли Бранд разбирается в горном деле лучше, чем все остальные специалисты, вместе взятые. И я задумала прибрать его к рукам, не брезгуя никакими средствами. Мы все пользуемся теми ключами, которыми располагаем, когда нам необходимо открыть заветную дверь. Однако мой ключ к нему не подошел. Он оказался не просто неподатливым, а абсолютно глухим и слепым.

Я уже приготовилась смириться со своей неудачей, когда пришло известие о его смерти. Это меня здорово потрясло, однако золотые и серебряные рудники по-прежнему не давали мне покоя, и я решила получить нужную мне информацию у партнера Чарли Бранда. Я уже говорила, что охотно пускаюсь в рискованные операции, но при этом всегда держу глаза открытыми и стараюсь делать все как следует.

У нас с Даном Джексоном сложились довольно дружеские отношения. Так продолжалось до тех пор, пока он не узнал, что я открыла свою маленькую контору, взяла к себе на работу Пола Эмери и начала самостоятельно устанавливать контакты со старателями. Разумеется, я выбирала лучших, используя полученные от Джексона сведения. Раскипятился сверх меры и Лем Саммис – этот старый орангутанг, вообразивший, что ему одному принадлежит вся территория между Скалистыми горами и Сьерра-Невадой. Но я сказала, что Америка – свободная страна, и не отступила. Затем я уехала и поручила Полу Эмери вести дела, однако он не очень-то справился со своими обязанностями. Я вернулась несколько недель тому назад, еще раз огляделась и пришла к выводу, что игра все-таки стоит свеч. Во вторник в полдень я находилась в конторе Джексона и разговаривала с Кларой Бранд, когда явился он сам и сразу же начал бушевать. Клара ушла на какую-то встречу, а я осталась успокаивать Дана: предпочитаю дружить, а не враждовать, при условии, если то и другое требует одинаковой затраты сил. Но мне не удалось добиться ощутимого успеха – помешал приход Делии Бранд. Все равно наш разговор не доставил мне особого удовольствия, и я ушла. – Протянув за спину руку, Уинн Коулс поймала за кромку свой палантин. – Вот и все. Вы удовлетворены?

– Да, конечно, – ответил Бейкер, не в силах отвести взгляд от сверкающих изумрудов. – Но, пожалуйста, скажите: когда вы вышли из кабинета Джексона, вы ничего не заметили в коридорчике наверху?

– Что вы имеете в виду? – нахмурилась Уинн Коулс.

– Или, быть может, вы видели кого-то?

– В коридорчике? Нет, не заметила и не видела.

– Возможно, на лестнице или в передней?

– Нет, никого и ничего.

– Выйдя из кабинета, вы сразу спустились вниз и покинули здание?

– Разумеется.

– Вы не заимствовали сувенир из старого сундука, который стоит у стены наверху в коридорчике?

– Не имею ни малейшего представления, о чем вы говорите, – удивилась Уинн Коулс. – Мне ничего не известно ни о каком сундуке. В этом коридоре так темно, что приходится пробираться к лестнице чуть ли не ощупью.

– Вы не знали, что там стоит сундучок с кусками серебряной руды?

– Силы небесные, конечно, не знала. А из них можно добыть настоящее серебро?

Билл Таттл коротко хихикнул. Бейкер с неодобрением взглянул на него.

– А спрашивал я вас потому, – сказал он, – что вскоре после вашего ухода один человек стал подниматься по лестнице, и на самом верху кто-то ударил его по голове куском породы.

– Я здесь ни при чем, – улыбнулась Уинн Коулс. – Честное слово. Кому же это досталось?

– Куинби Пеллетту, дяде сестер Бранд. Вы с ним знакомы?

– Нет, никогда… Постойте… Ну конечно, я его знаю! Пеллетт, таксидермист?

– Он самый.

– Я как-то его встречала. У него такое лицо, будто он объелся чего-то кислого, да и волосы ему не мешало бы помыть. Если учесть, как великолепно он обрабатывает шкуры животных, можно подумать, что он способен надлежащим образом позаботиться и о собственной растительности. И сильно его поранили?

– Не очень. Он уже в полном здравии.

Бейкер взглянул на настенные часы. У него появилось ощущение, что ему тоже лучше сохранять дружбу, чем враждовать, особенно после бурной сцены с Олли Невинсом.

– Еще парочку вопросов, миссис Коулс, прошу вас. Ваш спор с Джексоном касался исключительно горнорудного бизнеса?

– Да. Время ваше истекло.

– Конечно. Как вы сказали-, Джексон требовал от вас держаться подальше от золотых приисков, и прежде всего от… и на этом месте вы остановились и заявили, что дальнейшая информация – коммерческая тайна.

– Да, она тоже связана с золотодобычей и затрагивает интересы третьего лица, – кивнула Уинн Коулс.

– Чьи?

– Эти сведения ничуть вам не помогут в расследовании убийства, – улыбнулась она.

– Хорошо, поверю вам на слово, во всяком случае пока, – тоже улыбнулся Бейкер. – Теперь я задам вам два вопроса, которые при расследовании убийства неизбежны. Где вы находились во вторник вечером, между девятью и десятью часами?

Уинн Коулс с усмешкой взглянула на окружного прокурора:

– На месте преступления.

– Во вторник вечером вы были в кабинете Джексона? – изумился Бейкер.

– Не в его кабинете, а по тому же адресу. Под одной с ним крышей. Я сидела в «Тихой гавани» и выиграла тысячу долларов.

– Надеюсь, вас кто-нибудь сопровождал?

– Несколько человек… Мы прибыли в это заведение сразу после девяти и покинули его в полночь.

Если желаете, я пришлю список моей компании. – Уинн Коулс встала, и Фелан с шерифом поспешили помочь ей с палантином.

Поблагодарив их, она обратилась к прокурору:

– Сожалею, мистер Бейкер, но вы продержали меня полчаса в приемной. – Затем, застегнув палантин и приготовившись таким образом защититься от вечерней прохлады, добавила: – Вы упомянули два вопроса. И каков второй?

– Второй тоже вполне обычный. Кто, по-вашему, мог убить Джексона и почему?

– И ответ вполне обыкновенный. Не имею ни малейшего представления, а если бы и имела, то все равно не сказала бы вам. Всего хорошего.

Таттл, уступивший первенство с палантином Фелану, на этот раз не оплошал и первым оказался у двери. Проходя мимо, Уинн Коулс милостиво кивнула, и он бережно притворил за ней дверь. Вернувшись на свое место, он тяжело вздохнул.

– Если эта женщина только захочет, она, не моргнув глазом, застрелит любого, а потом преспокойно будет наслаждаться завтраком.

Франк Фелан, протестуя, энергично затряс головой.

– Поверхностное суждение, – заявил он. – Ты просто не понимаешь этот тип женщин, Билл. Посмотри, как она обращается с ребятишками у себя на ранчо «Разбитое кольцо». Когда Ларри Рутерфорд сломал ногу…

– Замолчите, пожалуйста, – прервал их беседу Бейкер, который говорил с кем-то по телефону.

Через минуту в кабинет вошел сотрудник.

– Пошлите ко мне мисс Бранд.

– Ее в приемной нет.

– Она не пришла?

– Нет, сэр. В десять часов я позвонил ей домой, и сестра сказала, что она двадцать минут как ушла.

Сейчас уже десять минут одиннадцатого, а ее еще нет.

– Черт возьми, – нахмурился Бейкер. – Чтобы дойти до нас, ей нужно не более пяти минут. Возможно, задержалась где-нибудь по дороге. Клинт вернулся? Пусть зайдет.

Разговор с Клинтом вышел коротким. Эми Джексон наотрез отказалась не только отдать, но даже показать бумажник. По словам Клинта, она выглядела сильно раздраженной или напуганной. Бейкер вызвал других помощников, выслушал их доклады и отдал приказания. Специалист по баллистике сообщил, что патроны в револьвере, из которого застрелили Джексона, отличались от тех, которые Делия Бранд приобрела в лавке Макгрегора. Другой порученец Бейкера с распухшей челюстью доложил, что попытка заполучить образцы отпечатков пальцев Лема Саммиса закончилась плачевно. Льюк информировал, что никто не мог сказать, находится ли пресловутый листок в кабинете Джексона или нет, так как судья Гамильтон отказался санкционировать вскрытие сейфа, а судью Мериама найти не удалось.

Льюк со своей командой собрал в кабинете Джексона множество великолепных отпечатков пальцев и хотел знать, как с ними поступить дальше.

Без четверти одиннадцать Бейкер вышел в приемную и спросил:

– Мисс Бранд не появлялась?

– О ней ни слуху ни духу.

– Минуло уже больше часа, как она вышла, – тяжело вздохнул окружной прокурор. – Позвони-ка к ней домой, и я поговорю с тем, кто подойдет к телефону.