Текст книги "Горная кошка"

Глава 16

В пятницу, в два часа пополудни, когда Клару сопроводили в соседнюю с кабинетом прокурора комнату и оставили наедине со своими мыслями, оживленная суета на Валкен-стрит почти совсем прекратилась.

Правда, время от времени на ней все еще появлялись набитые любопытными гражданами автомобили, которые, проезжая мимо дома Брандов, заметно снижали скорость, да неподалеку дежурил полицейский в форме, следивший за тем, чтобы на тротуаре не скапливались зеваки. Но этим все и ограничивалось. Никто больше не ползал под кустами в поисках револьвера, который Делия Бранд якобы вышвырнула в окно, после того как застрелила Руфуса Тоула. Обыск в самом доме прекратился около пяти часов тому назад, когда смешную соломенную шляпу священника и следы крови обнаружили на цветочной клумбе в церковном дворе. Эти находки избавили Делию Бранд от дальнейших изнурительных допросов, продолжавшихся всю ночь напролет. Не менее двадцати раз ей пришлось повторить слово в слово свой разговор с Руфусом Тоулом, или, вернее, его монолог, и трижды разыграть эпизод в лицах, причем она изображала себя, а шериф выступал в роли священника.

Но к двум часам дня в доме уже никого из посторонних не осталось, кроме Тайлера Диллона. Исчезла даже тень пастора, который, исполняя волю Божью, из последних сил добрался сюда, но захлебнулся в собственной крови, не успев завершить возложенную на него миссию.

Делия лежала в постели в свой спальне наверху, а Диллон там же беспокойно ходил из угла в угол.

Каждый раз, поворачивая у кровати, он задерживался и внимательно смотрел на напряженное лицо девушки с закрытыми глазами, сжатые в кулаки руки, вытянутые вдоль тела поверх одеяла.

Диллон молчал; оба уже обо всем переговорили и пришли к единодушному мнению: что Клара сказала правду и ей действительно неизвестно, кто стрелял в Руфуса Тоула; что, какими бы соображениями ни руководствовался Лем Саммис, требуя от Клары не сообщать окружному прокурору никаких сведений, ей следует рассказать все, что она когда-либо видела и слышала; что, если Клару арестуют, ее защиту возьмет на себя Фил Эскотт; что Делии и Кларе нечего и думать о спокойной жизни в Вайоминге или где-нибудь еще, пока не будут найдены убийцы Дана Джексона и Руфуса Тоула; что необходимо непременно разоблачить истинного виновника смерти Чарли Бранда и раз и навсегда прекратить сплетни относительно причастности их матери к убийству мужа; что Делии и Кларе ни в коем случае не следует уезжать из Коуди, а нужно выстоять до победного конца; что, если бы оба они, то есть Тай и Делия, захотели предпринять что-то существенное для раскрытия этих преступлений, они не знали бы, с чего начать. Куинби Пеллетт, который беседовал с ними битых два часа, полностью согласился со всеми перечисленными выводами, включая и самый последний. По его признанию, он также терялся в догадках, как и в случае с пропажей сумочки Делии перед убийством Джексона. Ушел он, бормоча в чей-то адрес невнятные угрозы. Словом, ситуация казалась совершенно безнадежной и безрадостной, нигде не угадывалось ни малейшего проблеска.

Меряя шагами комнату, Диллон в сотый раз остановился возле кровати, страстно желая, чтобы Делия как-то расслабилась или, на худой конец, приняла таблетки, прописанные ей врачом. Когда позвонили у входной двери, Диллон хотел потихоньку выйти, но Делия открыла глаза и спросила:

– Кто там?

– Не знаю, – ответил адвокат. – Я специально подмазал фараона, чтобы тот никого не подпускал к крыльцу. Пойду взгляну.

– Возможно, это Клара… но у нее есть ключ.

– Я сейчас выясню.

Распахнув входную дверь, Диллон увидел на крыльце двух человек: полицейского и рядом с ним рослого седого мужчину с обветренным и обожженным солнцем лицом и сильно прищуренными глазами.

– Знаю, знаю, что вы хотите сказать, – заговорил первым полицейский, – но остановить его можно, только трахнув дубинкой по башке. Упрям как осел! Возможно, вы с ним не знакомы? Это Скуинт Харли. Тот самый, которого судили как убийцу Чарли Бранда и оправдали.

– Что вам нужно, Харли? – спросил Диллон, окидывая старого золотоискателя внимательным взглядом.

– Мне необходимо увидеть дочь Чарли Бранда по очень важному делу.

– Какую из них?

– Которая постарше. Она работала у Джексона.

– То есть Клару? Ее нет дома, она сейчас в здании суда.

– А когда она вернется?

– Трудно сказать. Наверное, не раньше вечера.

– Я подожду здесь, на крыльце, – кивнул Харли, усаживаясь на ступеньках.

– Если вы собираетесь выдворить его отсюда, вам придется позвонить в управление и вызвать целую команду, – ухмыльнулся полицейский и, обойдя сидевшего на ступеньках Харли, отправился не спеша туда, где собралась внушительная группа школьниц, словно приготовившихся атаковать дом.

– Зачем вам понадобилась мисс Бранд? – спросил Диллон, обращаясь к широкой спине старателя.

– А кто вы такой? – в свою очередь поинтересовался Харли, не оборачиваясь.

– Зовут меня Тайлер Диллон. Я адвокат Клары и Делии Бранд.

– Куда бы ни пошел в этом проклятом городе, повсюду натыкаешься на адвоката, проворчал Харли и, повернув голову, смерил Диллона пристальным взглядом. – Так, значит, вы адвокат Делии? Той самой девицы, которую я застал в кабинете Джексона с револьвером в руке? Возможно, я поговорю с ней вместо ее сестры. Она дома?

– О чем вы собираетесь с ней говорить?

– О деле.

– О каком?

– Об очень важном. Во всяком случае, для дочери Чарли Бранда, если ей любопытно знать, кто ухлопал ее дорогого папашу.

– Расскажите мне, и я все передам ей.

– Не выйдет, – покачал головой Харли. – Наверное, мне все-таки лучше подождать старшую Бранд.

Диллон стоял сдвинув брови и размышляя. После продолжительного молчания он спросил:

– Вы говорите, что речь идет об обстоятельствах смерти их отца?

– Именно об этом.

– Не вы ли обнаружили тело Чарли Бранда в той хижине?

– Да, я.

– Подождите здесь, хорошо?

– Я это как раз и делаю.

Диллон вошел в дом и поднялся по лестнице в спальню. Делия уже не лежала, а сидела, сгорбившись, на краю кровати.

– Кто это, Тай?

Диллон описал ей посетителя, изложил суть состоявшегося разговора и затем сказал:

– На твоем месте я бы сошел вниз и узнал, что ему известно. По крайней мере, это лучше, чем просто лежать на постели, сжимая кулаки…

Без всякого желания Делия все же согласилась повидать Харли, хотя заметила, что если бы он действительно знал что-то важное, то давным-давно рассказал бы об этом. Затем Делия, вяло двигаясь, кое-как причесалась, надела туфли, валявшиеся под кроватью, и последовала за Диллоном вниз. Не желая входить в гостиную после случившегося в ней накануне, она прошла в столовую и сидела здесь, машинально теребя кромку узорчатой скатерти, когда Диллон ввел посетителя и усадил его в одно из шератоновских кресел.

В нем Харли выглядел еще более чудно, чем в кабинете шерифа, однако Делия не обратила на его несуразность ни малейшего внимания. Она старалась сдержать нервную дрожь, которая охватила ее при воспоминании о том, как этот человек, когда-то обвиненный в убийстве отца, застал ее в конторе Джексона.

Наконец, справившись с волнением, она произнесла:

– Мистер Диллон сообщил мне, что вы хотите со мной о чем-то поговорить.

– С вами или с вашей сестрой, – кивнул Харли, прищурившись, и, указывая большим пальцем на Диллона, добавил: – Мы прекрасно обойдемся без него. Я не отличаюсь большим красноречием, и у меня лучше получается, когда передо мной только один собеседник.

– Не стесняйтесь, он мой адвокат.

– Слишком рано вы начинаете связываться с адвокатами, – проворчал Харли. – Может, мне все-таки лучше подождать вашу сестру? Речь идет о деловом предложении. Я должен непременно вернуться в горы, и мне нужно с кем-то договориться о снаряжении и продуктах в счет будущей прибыли. В Чифордских горах я знаю одно место…

– По словам мистера Диллона, вы хотели поговорить о моем отце, – перебила его Делия.

– Совершенно верно. Но сперва мне необходимо уладить вопрос с финансированием. Вы дочь Чарли Бранда, и я доверяю вам так же, как всегда доверял вашему отцу. Я, не задумываясь, открою вам свои карты и без всякой опаски возьму в долю, но язык с трудом шевелится и слова застревают в горле, когда рядом сидит адвокат. Я расскажу вам, а он намотает на ус, и в конце концов мы оба, то есть вы и я, останемся с носом.

– Я выйду, если вы будете настаивать, – вмешался Диллон. – Но если вы предложите мисс Бранд что-то стоящее и она пожелает ссудить вас деньгами на разработку золотоносной жилы, я не только не стану отговаривать ее, но и помогу собрать необходимую сумму. Я ее адвокат, это правда, но я также… словом, мы собираемся пожениться.

– Но это нисколько не улучшает ситуацию, а скорее ухудшает ее, – нахмурился Харли. – Однако я плохо умею блюсти свою выгоду… Если бы умел, то не дошел бы в своем возрасте до такой жизни, что прошу женщину войти со мной в пай. Во всяком случае, я должен это сделать ради Чарли Бранда, а тот койот в здании суда пусть оближется, я и так уже наболтал ему слишком много.

– Вы имеете в виду Бейкера? Окружного прокурора?

– Кого же еще? Он обрабатывал меня вчера, а когда я намекнул ему, что хорошо бы поучаствовать в моем предприятии, он обошелся со мной так, словно перед ним самая последняя вонючая крыса. Я уже сказал ему, что когда пришел в свою лачугу и увидел мертвого Чарли Бранда, то перевернул его и нашел под ним записку на клочке бумаги. Спрятав ее, по обыкновению, под стельку сапога, я погрузил Чарли на лошадь и отвез в Шугабоул, и тут явился Кен Чемберс и начал ругаться и грозить. Вот я и не стал говорить ему про находку, – какой толк! – а решил держать ее у себя до поры до времени. Я бы показал листок Лему Саммису, но он поступил со мной очень невежливо. С тех пор я помалкивал до последнего вторника, когда отдал записку Дану Джексону и он положил ее в свой бумажник и тут же отсчитал мне триста долларов. Я расплатился с некоторыми долгами, а остальные деньги в тот же вечер, как безмозглый идиот, проиграл в рулетку в «Тихой гавани». И я подумал: раз Дан Джексон безо всяких отвалил за бумажку столько денег, то он, возможно, не откажется выложить еще немного, и я отправился к нему и застал вас с револьвером в руке в его кабинете.

Скуинт Харли перевел взгляд на Диллона.

– А вы не очень-то похожи на настоящего адвоката, иначе вы закидали бы меня вопросами.

– Сперва закончите.

– А я уже закончил. То же самое я вчера сообщил Бейкеру. От него и узнал, что записки в бумажнике Джексона не оказалось. Значит, ее забрал убийца, а поскольку он не взял деньги, то, выходит, что застрелил он Джексона из-за этой записки. А отсюда следует: тот, кто убил Чарли Бранда два года назад, ухлопал и Дана Джексона вечером во вторник. Вполне логично. Естественно, Бейкер страсть как хотел знать, о чем говорилось в записке, но я сказал ему, что не знаю, так как не умею читать написанное от руки. Это был листок белой бумаги величиной с мою ладонь, сложенный вдвое, с пятью-шестью словами.

– И вы не могли пересказать ему содержание записки?

– Нет, сэр, не мог.

– И записка исчезла?

– Как пить дать. Застреливший Дана похитил ее из бумажника.

– И вы утверждаете, что обнаружили листок под телом мертвого Чарли Бранда?

– Верно. Когда его перевернул.

– И никто не знает содержания записки?

– Похоже, что так.

– И вы пришли, чтобы рассказать об этом мисс Бранд?

– Вы попали в самую точку. И кроме того, сообщить ей содержание записки, если это ее интересует.

Делия и Тайлер в изумлении уставились на старого золотоискателя, сидевшего в кресле с невозмутимым видом.

– Но вы только что заявили, что не умеете читать рукописные тексты.

– Вы не очень-то внимательно меня слушали.

Это я только сказал Бейкеру, что не смог прочитать записку; учитывая, как он повел себя со мной в ответ на мою просьбу помочь с финансированием моего предприятия.

– Понимаю, – в свою очередь прищурился Диллон, глядя на Харли. – Вам нужны деньги. Если мисс Бранд согласится обеспечить вас всем необходимым для разработки золотоносной жилы, вы скажете ей, о чем говорилось в записке.

– Что-то в этом роде.

– А если подобная записка вообще не существовала? Если вы все нарочно придумали?

– Но я ничего не выдумывал! Я таскал с собой эту бумажку целых два года.

– Ну а как вы поступите в том случае, если мисс Бранд откажется участвовать в вашем предприятии?

– Я окажусь в чертовски неудобном положении, – ответил Харли. – Мне придется все равно сообщить ей содержание записки. Ведь она – дочь Чарли Бранда и должна узнать правду. Но я уверяю вас, известное мне место в Чифордских горах…

– Я согласна войти с ним в долю, – вмешалась Делия. – Я скопила достаточно денег, чтобы…

– Я сам финансирую его, – заявил Диллон, доставая из кармана чековую книжку и ручку. – Итак, Харли, о чем эта записка? Говорите, и я сейчас же выпишу вам чек или, если вы предпочитаете наличные…

– Мне не нужны деньги сию минуту. Только когда мне разрешат покинуть этот проклятый город. – Губы старого золотоискателя вздрагивали от охватившего его нетерпения, руки беспокойно шарили по скатерти. – Значит, вы готовы выдать мне ссуду? Даже до трехсот долларов?

– Разумеется.

– И прибыль пополам?

– В рамках обычных правил.

– Отлично, – согласился Харли, стараясь сдержать волнение. – Хотя, должен признать, вы не очень похожи на адвоката. На листке было написано: «Пума на охоте 450 «У.Д.».

– Пума?! – невольно вырвалось у Делии.

– Подожди минутку, – остановил ее Тай. – Записка написана карандашом или чернилами?

– Черными чернилами.

– Может, ее написал Чарли Бранд? Как вы полагаете?

– О нет! Почерк Чарли я хорошо знаю. Тут буквы крупные, круглые и толстые.

– Фраза написана в одну строчку?

– Нет. В первой строке стояло слово «пума», ниже – «на охоте», еще ниже – «четыреста пятьдесят», а в самом низу – «У.Д.».

– «Четыреста пятьдесят» написано словами или цифрами?

– Цифрами. Четыре, пять и ноль, без всяких черточек или точек между ними. Затем внизу – заглавные буквы: У и Д.

– Тай! – воскликнула Делия. – Уверяю тебя, «пума» – это Уинн Коулс! Она в то время всячески обхаживала отца, пытаясь разузнать побольше о его делах. Он много шутил по этому поводу, когда бывал дома…

– Очень может быть, – кивнул Диллон. – Но возможны и другие объяснения. Конечно, Уинн Коулс всегда не прочь поохотиться за чем-то или кем-то, и «У.Д.» напоминает подпись.

– Но слово «пума», вне всякого сомнения, относится к Уинн Коулс!

– Очень может быть, – повторил Диллон. – Вам, Харли, известен кто-нибудь, чьи имя и фамилия начинаются с этих букв?

– Нет. Думал над этим целых два года.

– Вы уверены, что почерк не Чарли Бранда?

– Так же верно, как дважды два.

– Вы сказали: листок лежал под ним. Как это «под ним»?

– Очень просто. Я перевернул Чарли, чтобы поудобнее ухватить и отнести к лошади, и бумажка оказалась на полу, сложенная вдвое.

– Может, она валялась там еще до его прихода.

– Чертов адвокат! – рассердился Харли. – Откуда она взялась? Только я останавливался в хижине в последние два месяца перед убийством.

– Или Чарли Бранд носил записку в бумажнике, и она выпала, когда убийца искал деньги.

– Он никогда не имел бумажника, деньги обычно хранил при себе в специальном поясе, а деловые бумаги, расписки и тому подобное держал в кожаной папке, которую всегда прятал в седельную сумку. Она висела вместе с седлом на перекладине возле наружной двери, ее никто не открывал. – Глаза Харли превратились в узенькие щелочки. – Если вас интересует, как записка оказалась под Чарли Брандом, то я объясню.

– Вам известно, как она туда попала?

– Я хочу только растолковать вам. И хотя я не адвокат, но еще в состоянии здраво рассуждать. У меня было два года, чтобы сообразить, как все произошло.

Парень, который застрелил Чарли, свернул с большой дороги примерно в двух милях к северу от Шугабоула и двинулся далее через горы пешком…

– Почему именно в двух милях к северу от города?

– Здесь единственное место на дороге, где можно надежно спрятать автомобиль между больших камней.

– Но отчего он дальше пошел пешком? Почему бы ему не поехать на лошади?

– Ну а где бы он мог достать лошадь, чтобы никто об этом не знал? – взглянул Харли на Диллона, удивленный его наивностью.

– Ну хорошо, хорошо. Продолжайте.

– Относительно пояса для денег и кожаной папки все правильно, – вставила Делия. – Отец всегда брал их с собой в поездку.

– Как дважды два. Никто не станет утверждать обратное. Итак, парень топает через горы и добирается до лачуги первым.

– Почему именно первым? Откуда вам знать?

– Очень просто. Чарли в тот день приехал на лошади Берта Оукли из Шугабоула и привязал ее возле самой двери. А у этого коня есть дурная привычка: стоит только где-то поблизости появиться постороннему человеку, как он начинает громко ржать и бить копытами. Если бы Чарли оказался в хижине первым, он услышал бы ржание и, зная, сколько при нем денег, обязательно подошел бы к двери с револьвером наготове. Но его оружие осталось в кобуре, а он сам лежал в десяти – двенадцати шагах от входа. Стало быть, убийца уже прятался в хижине.

– Звучит вполне правдоподобно. Дальше.

– Ну, Чарли входит, и злодей укладывает его наповал с одного выстрела. Проще простого с такого близкого расстояния. Цель преступника: завладеть деньгами. Он страшно торопится, так как не имеет ни малейшего представления о том, что больная нога задержит меня на пять или шесть часов. Пояс с деньгами довольно широкий и объемистый, и убийца снимает с себя куртку, чтобы самому им подпоясаться. Он уверен, что надетая поверх куртка скроет добычу от посторонних глаз. Местность там довольно малолюдная, но всегда можно нечаянно на кого-то наткнуться. Преступник нервничает, ожидая с минуты на минуту моего появления, и в спешке не замечает, как у него из кармана куртки выпадает записка. Стаскивая пояс, он переворачивает Чарли и случайно накрывает мертвым телом листок.

Делия сидела, покусывая, нижнюю губу. Диллон слушал, сдвинув брови и напряженно вдумываясь в каждое слово Харли.

– Зачем ему понадобилось возвращаться пешком?

Почему он не воспользовался лошадью Чарли Бранда?

– Если бы он это сделал и если бы эту лошадь обнаружили в двух милях от Шугабоула, то даже сам Кен Чемберс, при всей его злобе, не смог бы посадить меня за решетку. У этого малого хватило ума оставить лошадь на привязи. А раз мы уже заговорили об уме, – Харли взглянул поочередно на Делию и Тайлера, – Кен Чемберс сейчас в Коуди.

Насколько мне известно, он находился в городе и вечером во вторник, когда убили Джексона. Кто застрелил его, тот и забрал у него записку. Я ничего не предлагаю, а лишь высказываю свои соображения. Но на вашем месте, будь у меня достаточно мозгов, я бы занялся вплотную Кеном Чемберсом.

Вы считаете, что Кен Чемберс убил Чарли Бранда?

– Ничего подобного я не говорил, а лишь посоветовал поближе присмотреться к нему.

– У вас есть какие-либо основания подозревать его? Какие-нибудь улики? – спросил Диллон.

– Ничего, кроме обыкновенного здравого смысла. Я слишком хорошо знаю, на что он способен, – ответил Харли.

– Неужели Кен Чемберс мог решиться на такое преступление? Где он был в тот роковой день?

– Не знаю. Однако выяснить это не мешало бы.

Нахмурившись, Диллон в раздумье покачал головой и на некоторое время замолчал.

– Кен Чемберс здесь ни при чем, ведь под «пумой» в записке подразумевается Уинн Коулс, – начала Делия. – Я в этом убеждена. Какая связь между ней и Чемберсом?

– Откуда мне знать, Дел, – ответил Диллон угрюмо. – Где теперь этот проклятый листок, который никто не видел, кроме Харли, и который пропал?.. Какого качества была бумага? Дорогая или дешевая? – вновь обратился он к Харли.

– Ну… она была белая.

– И на ней никаких знаков, печатных букв?

– Ничего, кроме написанной чернилами фразы.

– Напоминала бумага газетную, которая легко рвется, или выглядела значительно плотнее и глаже?

– Я не пробовал ее рвать. Просто листок белой бумаги.

– Вы носили записку под стелькой в течение двух лет. Она протерлась на сгибе?

– Нет, обе половинки надежно держались вместе. Конечно, время не могло не повлиять. Бумага несколько потерлась, сделалась немного шершавой.

– Листок, говорите, величиной с вашу ладонь?

– Примерно. Или чуть больше.

– Как выглядел почерк… минутку.

Диллон выбрал среди различных вещей, которые достал из кармана вместе с чековой книжкой, старый конверт, написал на нем своей ручкой слово «пума» и, показав Харли, спросил:

– Не похож ли почерк на этот?

– Ничуть. Там буквы крупнее и толще.

– Забудьте о толщине. Зависит от пера, каким вы пользуетесь. Сосредоточьтесь лишь на манере письма. Теперь, Дел, попробуй ты.

Делия послушалась, но Харли, взглянув на ее творчество, затряс головой и заявил:

– Этот еще хуже.

– Ну хорошо. Дел, дай ему ручку. А вы, Харли, постарайтесь сами воспроизвести, как можно точнее, некоторые из букв.

– Ничего не выйдет, – заявил Харли, даже не пытаясь взять ручку. – За сорок лет я, кроме моей фамилии, не написал и сотни слов.

– Все же попробуйте.

– Нет, сэр. У меня получится не лучше, чем если бы я стал писать киркой на камне.

– Но мне хотелось лишь получить хотя бы общее представление о почерке. Переверните конверт и скажите… ах, этот адрес напечатан на машинке.

Взгляните на другой конверт. Есть ли хоть какое-нибудь сходство?

– Здесь сходства уже больше, но не намного, – ответил Харли, разглядывая исполненный от руки адрес. – Буквы слишком мелкие.

– Ну а как вот этот? – спросил Диллон, передавая ему еще один конверт.

Едва Харли взял его в руки, как нижняя челюсть у него отвисла, а глаза из щелочек сделались почти нормальными.

– Но… ведь… Черт побери! – пробормотал он, явно ошеломленный. – Вот он!

– Что вы имеете в виду? – спросил Диллон.

– Да это же тот самый почерк! Никакого сомнения!

Выхватив у Харли конверт, Делия прочла: «Мистеру Тайлеру Диллону, Коуди (Вайоминг), Маунтенстрит, 214».

В верхнем левом углу красивым шрифтом было отпечатано: «Ранчо «Разбитое кольцо», Коуди (Вайоминг)».

Делия бросила конверт на стол, и его поднял Диллон.

– Итак, Уинн Коулс, – протянула она, как бы недоумевая.

Диллон кивнул и, еще раз взглянув на конверт, повернулся к Харли.

– Вы утверждаете, что фраза на листке, который вы обнаружили под телом Чарли Бранда, исполнена похожим почерком?

Не похожим, а тем же самым, – повторил Харли, производивший впечатление человека, у которого на глазах кто-то вытащил из цилиндра кролика. – Я не могу ошибиться – разглядывал записку сотни раз.

– И почерк в точности такой же?

– Как две капли воды.

– Чтоб меня черти взяли, – пробормотал Диллон. – Нам необыкновенно повезло. Я только вчера получил это письмо в конторе. Она прислала бумаги, необходимые для бракоразводного процесса.

Обычно я сразу выбрасываю конверты…

– Так это бумаги, связанные с бракоразводным процессом, – облегченно вздохнула Делия.

– Разумеется. А ты что подумала?.. Стой, мы оба с тобой, Дел, безмозглые тупицы! Два года назад Уинн Коулс носила фамилию Дурошеч. А потому она подписала записку инициалами «У.Д.».

– Значит, я права! Все-таки «пума».

– Да, ты угадала.

– И ее записку Харли нашел под телом отца. Следовательно, ей что-то известно о том, что случилось два года назад.

– Не обязательно, – заметил Диллон. – Давай не спешить с выводами, попробуем рассуждать логически. Учитывая сказанное Харли относительно почерка, а также инициалы «У.Д.», можно считать установленным, что записку писала Уинн Коулс. Прекрасно. А из этого вытекает: или Уинн Коулс сама обронила записку, и тогда выходит, именно она застрелила Чарли Бранда, или же листок потерял кто-то другой, но в таком случае она должна знать, для кого конкретно предназначалась записка, и остается лишь спросить: когда она писала ее и кому передала? Много труднее будет докопаться до истины, если верно первое предположение, то есть если листок потеряла Уинн Коулс.

В этом случае было бы неразумно спугнуть ее, расспрашивая о записке, тем более что она исчезла и не осталось никаких доказательств ее существования.

А потому необходимо от разговоров с Уинн Коулс на эту тему пока воздержаться. Можешь ли ты назвать хоть какую-то причину, которая послужила бы этой женщине поводом для убийства твоего отца?

– Нет, – ответила Делия, глядя прямо в глаза Диллону. – Если бы знала, то не стала бы скрывать. Не теперь. И не из стремления к возмездию… просто из желания прекратить этот ужас… А Клара сейчас у прокурора совсем одна… – Делия с трудом проглотила подкативший к горлу комок. – Я не думаю, что Уинн Коулс убила отца. Какие у нее для этого основания? И она никогда бы не взяла у него деньги. Я не люблю ее, однако не считаю способной на подлый поступок. Нужно спросить ее: с какой целью она написала записку и кому отдала?

Кто-то из нас должен поговорить с ней.

– Мы совершим большую ошибку, если Уинн Коулс каким-то образом причастна к преступлениям. Не исключено, что она является лишь вдохновительницей, а исполнял кто-то другой.

– Я этому не верю, – заявила Делия.

– Вы когда-нибудь имели финансовые дела с Уинн Коулс? – спросил Диллон старателя.

– Никогда не слыхал о ней.

– Женщина, которая купила ранчо «Разбитое кольцо».

– Ах эта… Доходили слухи, но я ни разу с ней не встречался.

– А вы не получали денег на разработку россыпей от Пола Эмери?

– От этого надутого выскочки? Никогда!

– Ну что ж, – сказал Диллон после некоторых размышлений. – Я могу сходить к ней и спросить, хотя эта затея и представляется мне довольно наивной.

Есть, конечно, еще одна альтернатива: мы можем передать полученные сведения окружному прокурору.

Он располагает необходимыми ресурсами…

– Вы имеете в виду Бейкера? – проворчал Харли. – И он посадит меня за решетку за то, что я соврал, когда заявил, что не умею читать. Но клянусь вам: если я снова окажусь в тюрьме…

– Этот путь все равно никуда не годится, – успокоил старателя Диллон. – Бейкер настолько глубоко увяз в политике, что уже не в состоянии беспристрастно смотреть на вещи, если бы даже и хотел, хотя нет никакой уверенности, что он этого хочет. Мы не можем никому из них доверять. Шериф у Бейкера под каблуком, играет роль мальчика на побегушках.

Франк Фелан душой и телом предан Лему Саммису, а это дело, скорее всего, затрагивает интересы Лема. – Диллон собрал со стола свои бумаги, включая и конверт с адресом, написанным рукой Уинн Коулс, запихнул их в карман и, оттолкнув стул, поднялся. – Хорошо. Схожу к ней и попытаюсь выяснить.

– Я пойду с тобой. – Делия тоже встала.

– Нет, Дел, пожалуйста, не надо. Уинн Коулс будет более откровенной в разговоре с глазу на глаз, чем при свидетелях. Я должен идти один. А тебе следует сидеть дома и ждать Клару. И еще. Что вы теперь думаете делать, Харли?

– Как что? – удивился старатель. – Пойду в свою комнату. Куда приятнее, чем бесцельно шляться по проклятым тротуарам.

– А вы понимаете, что являетесь мишенью?

– Мишенью?

– Да, для пули. Джексон располагал уликой против убийцы Чарли Бранда, его застрелили и забрали записку. Руфуса Тоула… но вам, наверное, еще неизвестно, что с ним приключилось. Тоула убили по той же самой причине, что и Джексона. Вы единственный оставшийся в живых свидетель, который может представить хоть какое-то доказательство, изобличающее преступника. Вы видели листок и знакомы с содержанием записки. Убийце, вероятно, об этом известно.

Кто знает о том, что вы убедили окружного прокурора в своем неумении читать рукописные тексты?

– Понятия не имею.

– Так, может, вы не откажетесь еще немного пожить на этом свете?

– Вот уже около семидесяти лет я успешно копчу небо и пока не спешу в другой мир, – пробурчал Харли.

– В таком случае вам, на мой взгляд, следует остаться здесь, в доме. Наверху есть свободная кровать.

– Я должен остаться здесь? – изумился Харли, вставая. – В своей экипировке? Мне лучше, я полагаю, отправиться в собственную конуру.

– Мой автомобиль у дома. Я вас отвезу, – предложил Диллон.

– Нет необходимости, – твердо заявил Харли. – Предпочитаю ходить пешком.

– Как хотите, упрямый вы человек, – покачал головой Диллон и повернулся к Делии: – Постараюсь возвратиться как можно скорее. До ранчо Уинн Коулс сорок минут езды, это на тот случай, если я не найду ее в городе. От нее я приеду прямо к тебе.

– Пожалуйста, нигде не задерживайся, – попросила Делия, касаясь его рукой.

– Понимаю, Дел. Приложу все силы.

Диллон нежно поцеловал девушку. Явно сконфуженный, Скуинт Харли живо отвернулся, на его обветренных щеках проступила легкая краска смущения.