Текст книги "Отзвуки убийства"

Глава 16

Две мысли – если молниеносные вспышки в мозгу можно назвать мыслями – пришли на ум замершей на долю секунды Хитер. Первая – что ее застрелили, и вторая – что сделал это Брегер. Обе они отражали болезненное состояние ее нервов. Первая мысль не противоречила здравому смыслу, поскольку известны случаи, когда получившие пулю люди не падали, оставались стоять на ногах. Но вторая мысль явно была нелепой, так как Брегер застыл на месте, как и она…

– Ружейный выстрел, – сказал он. – На улице.

– Да, – согласилась Хитер.

– Опять охотятся на фазанов. – Брегер подошел к окну и взглянул через москитную сетку, потом направился к двери и вышел наружу.

Немного поколебавшись, Хитер последовала за ним. Брегер уже свернул за угол здания. Девушка спустилась по ступенькам и пошла в том же направлении.

Обогнув угол здания, она увидела Брегера и остановилась – у нее перехватило дыхание. С замирающим сердцем она пробежала десять шагов, отделявших ее от Брегера, который склонился над телом мужчины, лежавшим на земле недалеко от стены. Брегер выпрямился, Хитер увидела лицо мужчины, распростертого на земле, и сдавленно вскрикнула.

– Тихо! – резко скомандовал Брегер. – Кажется, я что-то слышу.

Он вглядывался в чащу леса, который начинался в дюжине ярдов от здания. Хитер ничего не слышала. Она не отрываясь глядела в лицо Джорджа Купера, хотела отвернуться, но не могла. Прежде ей не приходилось видеть такой омерзительной картины.

Его губы скривились, как у кретина. Две мухи, маленькая и большая, примостились на краях дырки в правом виске, всего в дюйме от глаза. Именно мухи и вызывали отвращение. Хитер сжала зубы и нагнулась, чтобы отогнать их, но не успела она разогнуться, как маленькая мушка опять уселась на рану.

– Вот так, – произнес Брегер. Он снял пиджак и прикрыл им искаженное гримасой смерти лицо. – Вы сможете подождать здесь?

Она тупо спросила:

– Куда вы собираетесь пойти?

– Хочу позвонить по телефону. – Брегер дрожал, и по тембру его голоса она поняла, что дрожал он от ярости. – Это единственное, что я могу предпринять. Я человек не храброго десятка и не слишком предприимчивый. Убийство произошло здесь, у стен моей лаборатории, под моим носом. Я услышал, как это случилось, но все, что могу сделать, – это войти в здание и позвонить по телефону. Только на это и способны теперь мужчины – зайти в дом и позвонить!

Он ушел. А когда через минуту возвратился, Хитер стояла, прислонясь спиной к стене с зажмуренными глазами и судорожно прижатыми к бокам кулачками.

Примерно в восемь часов вечера на место происшествия прибыл Альфабет Хикс, но он опоздал, и там оказалось куда многолюднее, чем он предполагал. На поросшей травой обочине дороги в мягком сумеречном свете выстроилась вереница машин, а у подъездной аллеи группка мужчин, женщин и детей окружила высокого красивого полицейского. Увидев все это, Хикс задним ходом съехал с дороги на траву, вышел из машины и дальше пошел пешком, мысленно ругая себя: «Если девушку убили, то я гнида.

Настоящая гнида. Мне следовало сразу увезти ее отсюда…»

– Что тут случилось? – спросил он полицейского у подъездной аллеи.

Полицейский смерил его придирчивым взглядом и поинтересовался:

– Кто вы такой?

– Моя фамилия – Хикс. Если это секрет, то можете шепнуть мне на ухо.

Люди, стоявшие вокруг, захихикали.

Хикс огляделся, остановил взгляд на подходящем человеке и спросил его:

– Между нами, скажите, что произошло?

– Убийство, – ответил незнакомец. – Убили мужчину.

– Какого мужчину?

– Одного парня по фамилии Купер. Мужа той женщины, которую прикончили здесь вчера.

Хикс поблагодарил собеседника и по подъездной аллее пошел к дому.

Полицейский что-то крикнул и, видя, что Хикс не обратил на его окрик внимания, ринулся следом за ним. Но никаких хлопот Хикс ему не доставил, так как сам остановился, увидев, что навстречу идет мужчина в летнем костюме и старой широкополой шляпе. Не обращая внимания на то, что полицейский схватил его за руку, Хикс кивнул приближающемуся мужчине, который, похоже, за истекшие сутки не удосужился ни снять костюм, ни хотя бы на йоту сдвинуть шляпу.

Лицо встречного отнюдь не просияло радостью при виде Хикса, он холодно кинул:

– Привет вам.

– Привет, – отозвался Хикс. – Скажите, этот страж, что держит меня за руку, командует вами или подчиняется вам?

– Кто его знает. Это вопрос мышц и мозгов. Если вы любитель покоя, то какого черта приперлись сюда?

– По делу. Выполняю поручение.

– Вам известно, что у нас еще одна жертва?

– Только что узнал об этом.

Мужчина укоризненно покачал головой.

– Просто в голове не укладывается! О'кей, пошли.

Отведу вас к Корбетту. Кстати, есть ли при вас визитные карточки? Моя сестра тоже хочет заполучить одну.

Хикс вытащил визитную карточку, когда они шли по лужайке, и подал ее провожатому. На передней террасе никого не было. Провожатый попросил Хикса подождать, а сам собрался войти в дом.

Но Хикс задержал его:

– Разрешите спросить, что стряслось с Купером?

– Убит. Уголовное дело.

– Это я знаю. Но каким образом? Его утопили, задушили, зарезали?..

– Застрелили.

– Здесь?

– Нет, возле лаборатории.

– Кому-нибудь предъявлено обвинение?

– Не знаю. Мне никто ничего не рассказывает.

Обо всем узнаю из радиопередач, когда еду на машине домой.

Мужчина открыл дверь и скрылся за ней. Через несколько минут он вновь вышел на террасу и сказал Хиксу:

– Заходите, похоже, вашему приходу рады.

Окружной прокурор Корбетт, как и в прошлый раз, сидел в просторной гостиной, за большим столом с настольной лампой. По другую сторону стола стоял Р.И. Данди. У торца примостился стенограф, а напротив него ссутулился на стуле Менни Бек.

Возле самой двери стоял полицейский, поодаль находился еще один мужчина в гражданской одежде.

Когда Хикс вошел, Корбетт что-то с раздражением говорил Данди. Один только тон прокурора о многом поведал Хиксу, хорошо знавшему, что Корбетт лишь в крайнем случае позволял себе гневно разговаривать с кем бы то ни было, кто по возрасту попадал в число избирателей, особенно если это касалось влиятельных и состоятельных людей вроде Данди.

– Конечно, вы не арестованы, – говорил Корбетт. – Никоим образом! Пока что никто не арестован! Но при сложившихся обстоятельствах я имею право требовать от вас сотрудничества, как от ответственного гражданина, и просить вас не покидать этот дом без разрешения. Дело в том, что ни вы, ни ваш сын не можете достоверно подтвердить, где находились во время убийства Купера. Я вовсе не подозреваю вас в убийстве. И ваше замечание, будто мы преследуем вашу жену, совершенно неоправданно. И абсолютно неуместно!

– Посмотрим! – вспылил Данди. – Я останусь здесь лишь до того момента, когда приедет мой адвокат. Мне надо еще раз позвонить.

– Извольте. Можете воспользоваться этим аппаратом.

– Пойду наверх.

– Еще один вопрос, прежде чем вы уйдете. Касательно Хикса. Вчера вы сказали, что послали его сюда по конфиденциальному делу. А сегодня вы направили его сюда тоже с конфиденциальным заданием?

– Хикса? – Данди обернулся и увидел сыщика. – Сегодня я его не посылал! – выпалил он и, с трудом переставляя ноги, вышел из гостиной.

Хикс подошел к стулу возле стола, сел и заметил:

– Когда он психует, с ним нет сладу.

Корбетт ничего не сказал. Он не подал Хиксу руки и явно был не в настроении разыгрывать показную приветливость. Он смотрел на Хикса так, будто впервые его видел.

– Где вас носило? – грубо прорычал Менни Бек.

– Бог ты мой, – запротестовал Хикс, – похоже, я пришел не туда.

– Где вы были?

– Родился в Миссури. Детство провел на ферме.

Учился в Гарварде. Закончил юридический факультет в 1932 году… Где я был когда?

– После того, как покинули здание суда сегодня после обеда?

– В Нью-Йорке.

– Где именно в Нью-Йорке?

– Послушайте, называйте час, а я буду называть место.

– В половине седьмого.

– В ресторане Джойса на Сорок первой улице, угощался печеными устрицами. Официант и гардеробщица подтвердят. Покинул это заведение около семи и на машине поехал прямо сюда.

Бек крякнул, продолжая пристально смотреть на Хикса. Маленький ротик Корбетта выглядел так, будто его обладатель собирается свистнуть, но вместо этого прокурор произнес:

– Сегодня вы не попали в число троицы, которая вчера подтвердила свое алиби. На сей раз алиби распространяется только на двоих.

– Двое лучше, чем один, – нравоучительно изрек Хикс. – При условии, что их показания совпадают.

– Двое ваших подопечных дуют в одну дуду. Вы обсуждали это с ними?

– Я же сказал вам: только что сюда приехал.

– Вы могли позвонить из ресторана, скажем, вскоре после половины седьмого. Возможно, официант подтвердит, что вы уехали оттуда сразу же после телефонного звонка.

– Не-ет. Не было никаких звонков.

– Тогда зачем вы сюда приехали?

– Мне казалось, что я приехал сюда по заданию Данди, но он отрицает это. Следовательно, я продолжаю расследование убийства. И пытаюсь выяснить, кто же убил Марту Купер.

Менни Бек кашлянул. Корбетт заметил с сарказмом:

– Это очень любезно с вашей стороны.

– Ну что вы, мне просто интересно.

– Несколько часов назад вы пытались заложить ее мужа.

– Да, я не забыл. Теперь, понятно, эта версия отпала. Можно не сомневаться: расставшись с жизнью, он не улизнет.

– Кто вам сказал, что его нет в живых?

– Один из зевак, которые собрались перед домом.

Готов обсудить это с вами, если вы посвятите меня в детали. Мне известно только то, что убийство произошло возле лаборатории и что его застрелили. Понятно, что у вас передо мной преимущество.

– Это же просто скандал! – продребезжал Бек. – Клянусь Богом, Ральф…

– Помолчите, – осадил его Корбетт. – Слушайте, Хикс. В данный момент я не могу прижать вас.

И вы, продувная бестия, знаете об этом. Вам известно также, что хотя я не такой ловкач, как вы, но не отношусь к недотепам. Разрешите мне задать вам несколько вопросов. Известно ли вам, что тут произошло два часа назад?

– Не известно.

– Никто не позвонил вам?

– Нет.

– В данный момент я готов принять такие ответы. Так вот каковы обстоятельства дела. Примерно без четверти шесть Брегер, по его словам, находился в конторе лаборатории. Туда вошел Купер, сел и завел разговор. Он говорил о своей жене, о том, что его жизнь загублена, что он жену не убивал и намерен дознаться, кто это сделал. Твердил, будто теперь смысл его жизни заключается только в этом. Он долго говорил в таком же духе. Когда Брегер хотел позвонить по телефону, Купер помешал ему это сделать. Наконец Купер заговорил о своей свояченице Хитер Глэдд. Он считал, что Хитер что-то известно о причинах убийства ее сестры, но она не захотела ему об этом рассказать накануне, и, как только у него появилась возможность приехать, он поспешил сюда именно для такого разговора. Он казался очень откровенным, и Брегер поверил ему и пожалел его.

Так рассказывает обо всем этом Брегер.

Хикс кивнул:

– Я не стану цитировать эти ваши слова.

– Правильно сделаете. Брегер отправился в дом и застал Хитер на кухне вместе с миссис Пауэлл и Данди. Это подтверждается. Под надуманным предлогом увел ее оттуда, а по пути в лабораторию сообщил ей, что ее ждет Купер. Когда они пришли, в конторе, где Брегер оставил визитера, никого не оказалось. Брегер поискал его в лаборатории, но и там не нашел. Он возвратился в контору, и они с мисс Глэдд стали обсуждать сложившуюся ситуацию, как вдруг раздался выстрел. Чуть ли не рядом с ними. Так поведала об этом Хитер. Окна в тот момент были открыты. Брегер подскочил к окну, потом поспешил на улицу, Хитер вышла следом за ним. Купер лежал с западной стороны здания, в двух футах от стены. Мертвый. Брегеру показалось, что он слышал, как кто-то пробирался по лесу, но никого не смог разглядеть. Он возвратился в контору и позвонил по телефону. Они с девушкой оставались в лаборатории до прибытия полиции. Пуля пробила Куперу висок. Нет следов ни ожога от пороха, ни использовавшегося оружия.

Хикс нахмурился:

– Подтвердила ли все это мисс Глэдд?

Корбетт кивнул:

– Подтвердила. Она очаровательная девушка. Настоящая красавица.

– А это вы зачем говорите мне?

– Ну… – Корбетт взглянул на Менни Бека, потом опять посмотрел на Хикса и издал негромкий звук, который вполне можно было бы принять за смешок. – Господь свидетель, я не ставлю вам в упрек хорошее зрение и доброе сердце. Запомните, что вы секретов мне не открывали. Например, вы можете знать или не знать, что Купер безумно влюбился в младшую сестру еще до женитьбы на старшей.

– Я не был с ними знаком.

– И я тоже. Но мы навели справки. Вы же знаете, в наших головах рождается масса идей. Большинство из них глупые, но мы не прекращаем поисков.

Сначала мы заинтересовались Купером. Потом, когда он отпал, нами завладела мысль о Хитер. В понедельник вечером Купер приехал сюда, чтобы повидаться с ней. В припадке ревности к сестре понимаете? – или в припадке гнева она легко могла махнуть этим подсвечником.

– До меня дошло, – улыбнулся Хикс. – Я поверил в ее алиби из-за смазливой мордашки и красивых ног. Тут я дал маху. А что можно сказать о Брегере?

– Есть основания предполагать, что он тоже поддается женским чарам. Мисс Глэдд, между прочим, уже больше года живет в этом доме, у него под боком.

«Угу, – подумал Хикс, – вы тоже заглядывали под промокашки», а вслух сказал:

– Конечно, я должен возмутиться, но оставлю это на потом. Но как же тогда относительно убийства Купера? Держу пари, что именно она пристрелила его. А Брегер подтвердил ее алиби по тем же соображениям. Это возвышает его надо мной на целую ступеньку.

– Пустозвоним! – прорычал Менни Бек. – Ральф, вы уверены, что это следует терпеть и дальше?

Хикс заговорил, возбужденно жестикулируя:

– Я все вам выскажу, Корбетт. Напрямик. Вы – забавный и изворотливый человек, притом нечистоплотный. И верите этой чепухе не больше моего.

Корбетт захихикал.

– Настала моя очередь возмущаться. Я же сказал: это просто одно из соображений. Например, Купер знал, что именно она убила свою сестру, и ей пришлось заставить его молчать. Как вам это понравится?

– Даже не стану говорить, до чего мне это не по душе. – Хикс поднялся. – Поэтому, с вашего позволения…

– Минуточку. Присядьте.

Хикс сел.

Корбетт оперся локтями о стол, потер ладони и нахохлился, склонив набок голову. Видимо, он хотел придать своему лицу выражение рассудительного человека. Менни Бек, закрыв глаза, неторопливо покачал головой, как бы давая понять, что окружающий его мир, видимый и слышимый, слишком мучителен, чтобы его выносить.

– Я сформулирую для вас версию по-другому, – предложил Корбетт. – Спору нет, вы располагаете информацией об этих людях, которые имеют прямое или косвенное отношение к убийствам. И я хотел бы получить такую информацию. А через меня ее хотели бы получить жители штата Нью-Йорк. Каким же путем они смогут добиться этого? Принуждая вас или угрожая вам? Нет, с вами этот номер не пройдет, и прежде всего по двум причинам, вы – болван и не любите меня. Вы ущемляете права жителей штата Нью-Йорк. Вам многое известно об этом деле, и вполне возможно, что, если бы вчера после обеда вы все выложили мне, Купер остался бы в живых. Я взываю к вам. Убийца остается на свободе, наши шансы поймать его – или ее! – велики, не меньше двадцати к одному. Вы должны помочь нам. При вашем содействии мы быстрее обезвредим его. Даю вам слово: мы сделаем все возможное, чтобы оградить интересы и сохранить личные секреты всех невиновных. В этом отношении мы готовы на любой компромисс.

Менни Бек простонал.

– Довольно красивая речь, – отозвался Хикс.

– Ну и как?

Хикс покачал головой:

– Не пойдет. У вас и у жителей штата Нью-Йорк слишком много общего. Я не доверюсь ни им, ни вам в том, чтобы отличить верх от низа. Они дали мне пинка, прогнали с работы потому, что я раскрыл свою варежку против вопиющей несправедливости в одном из их прогнивших, зловонных судов. А теперь вы убаюкиваете меня пустыми обещаниями. Станьте, мол, паинькой и выложите нам все о группе людей, попавших в беду. Их желания меня мало трогают. Теперь я сам решаю, о чем мне рассказывать, а о чем помалкивать. Вы говорите, что поймаете этого убийцу. Сомневаюсь в этом. Не уверен даже, сумеете ли вы когда-либо уловить его след. Мне думается, что накрою его лишь я сам.

Корбетт откашлялся.

– Ну и что я вам говорил? – Бек выпрямился на своем стуле. – Единственное, что на белом свете заденет этого парня за живое, – три часа заточения в подвале.

Хикс вызывающе усмехнулся:

– Вам бы это доставило удовольствие, верно?

– Это точно, сын мой. Большое удовольствие.

– Вы еще пожалеете об этом, – заявил Корбетт. – Постараюсь устроить вам это. А пока что оставайтесь в этом доме.

– В чем меня обвиняют?

– Ни в чем, но оставайтесь здесь.

– Тогда этот вопрос я тоже буду решать сам.

– Ах, вот как? Хорошо, поступим следующим образом. Если вы попытаетесь улизнуть, то будете арестованы как свидетель по существу дела. И достаточным основанием для этого будет ваше предложение сегодня после обеда доставить Купера. Следовательно, вам было известно, где он находился, или вы знали о его передвижениях после вчерашнего побега. А это важнейшая часть этого расследования.

– О-о, об этом я готов вам доложить. – Хикс поднялся. – Я отвез его к себе домой, хорошо накормил и уложил в постель. Потом он приехал сюда, чтобы его убили. Да еще слопал мои сладости.

– Ха, ха! – прокудахтал Корбетт.

– Настоящий черный юмор, – прорычал Бек.

– Когда я вам честно о чем-то рассказываю, – посетовал Хикс, выходя из комнаты, – вы мне не верите.

Глава 17

Когда Хикс в сгущающихся сумерках съезжал с дороги на покрытую травой площадку, Хитер Глэдд находилась в своей комнате на втором этаже дома. Она сидела у окна, смотрела на улицу, но ничего не видела. Она поднялась к себе сразу после разговора с окружным прокурором.

До вчерашнего дня ей приходилось видеть покойников лишь в гробу. И вот она увидела мертвую сестру – единственного человека, которого глубоко любила, – и это было так внезапно, так ошеломляюще! Потом Джордж с двумя мухами у смертельной раны в голове. Да, она стала теперь совершенно другим человеком, совсем не той Хитер Глэдд, какой была два дня назад. В тугой узел сплелись отношения между нею, Джорджем и Мартой. И в этом доля ее вины – она вела себя по-детски беспечно. Да, ей довелось пролить немало слез, но она злилась и раздражалась, точно речь шла о мелких неурядицах, точно обнаружила, что на всех ее чулках спустились петли. Она продолжала бы вести себя так же и дальше, оставаясь легкомысленной, недалекой простушкой, если бы смерть не преподала ей жестокий урок.

Оказывается, Хитер и не задумывалась, что на свете может существовать такая омерзительная и непоправимая вещь, как смерть, и что взаимоотношения между людьми способны накликать ее. А теперь, когда смерть так близко подошла к ней, она и себя почувствовала умершей. Последний раз она плакала, когда увидела мертвую Марту. С тех пор слез не было, она словно одеревенела. И все же иногда оживала – например, в присутствии Росса Данди, когда он расспрашивал ее о пластинках. Почему она не пошла, не достала диски и не отдала ему? Чего добилась? И почему держала себя…

Кто-то постучал в ее дверь.

– Хитер, можно войти? – послышался голос Росса Данди.

Она поднялась, подошла к двери и открыла ее.

– Ах, это вы, – произнесла она.

– Можно?

– Да… да, конечно. – Хитер посторонилась. – Я подумала, что меня опять приглашают на беседу.

Она хотела было притворить дверь, потом передумала, но в конце концов все-таки закрыла ее.

Они оба стояли, испытывая неловкость. Наконец их взгляды встретились.

– Возможно, они больше не позовут вас, – неуверенно предположил Росс. – Надеюсь, не вызовут.

– Мне все равно. Только я ничего не смогу добавить к тому, что уже рассказала им.

– Вы сидели? Так сядьте, пожалуйста.

После минутного замешательства Хитер возвратилась к креслу у окна и села. Он подошел и встал рядом. Воцарилось молчание.

Хитер подняла на него глаза.

– Вы хотели меня о чем-то спросить?

– Ну я… хотел вам кое-что сказать. А знаете ли, я впервые в вашей комнате.

– Разве?

– Да. Я несколько раз пытался войти, когда вас тут не было, но отваживался только на один шаг.

Меня охватывало странное чувство. – Он безнадежно махнул рукой. – Но это вам неинтересно. Даже не представляю, может ли что-либо, сказанное одним из Данди, заинтересовать вас.

– Я ничего не имею против кого бы то ни было из семьи Данди.

– Нет, у вас есть все основания для недружелюбного к нам отношения, – с горечью заметил Росс. – Этот дом и все мы в вашей памяти всегда будем вызывать… Не знаю, как поточнее выразиться… Возможно, чувство ненависти, и тут ничего не поделаешь. Признаюсь, я не верил, когда вы утверждали, что Купер не убивал вашу сестру. Я считал его убийцей. А теперь и вовсе не знаю, во что верить. Немыслимо, чтобы это мог сделать и кто-либо из нас – на то нет причин. Остается только один вывод: когда она находилась здесь, появился кто-то посторонний, зашел в дом, схватил подсвечник и ударил ее. А сегодня приехал опять и пристрелил ее мужа. Понимаю, насколько все это нелепо, но ничего другого невозможно предположить. Впрочем, если это не так, на подобное мог пойти только мой отец. Вы исключаетесь, так же как Брегер, я и миссис Пауэлл.

Этот парень, Хикс, по вашим словам, находился вчера в лаборатории вместе с вами. Значит, и он тут ни при чем.

Росс помолчал и продолжил развивать свою мысль:

– Вчера вы сделали любопытное замечание. Относительно того, что мой отец и я находились здесь, когда погибла ваша сестра. Я назвал это глупостью, но поторопился. Вы ведь очень мало знаете о нас и вполне можете предположить, что мы жестокие маньяки. Это я оказался глупцом, а не вы. Да, я глупец и заурядный увалень, но вы – другое дело.

– Вы отнюдь не считаете себя увальнем, – возразила Хитер, встретившись с ним взглядом. – Вы почитаете себя за ловкого, предприимчивого человека.

– Ничего подобного!

Хитер только махнула рукой в ответ.

– Ладно, – не очень любезно заметил Росс. – Вы с самого начала составили неверное представление обо мне, и теперь вас не разубедить. Возможно, вы даже подозреваете меня в убийстве своей сестры!

Почему бы и нет? Откуда вам знать, что я этого не сделал?

– Я никогда не говорила…

– Прямо вы этого не говорили, но намекали. А теперь погиб и Купер. В тот момент, когда его застрелили, я находился в старом фруктовом саду. Я даже не услышал выстрела. И ничего, абсолютно ничего не знаю о том, кто и по какой причине убил его или вашу сестру. Вы верите в это?

– Нет.

– Но вы обязаны! Вы должны этому верить!

– О какой обязанности вы говорите? Верить мне чему-то или не верить…

– Но это же просто необходимо! – Росс приблизился к ней еще на шаг. – Допускаю, что не нравлюсь вам, что вам безразличны мои чувства и моя любовь. С этим я могу смириться, тут ничего не поделаешь. Но вы не смеете уезжать отсюда, полагая, что я имею какое-то отношение, хотя бы малейшее, к ужасным событиям, которые произошли здесь! Не смеете! Вы не имеете права так обо мне думать!

– Напротив, – убежденно возразила Хитер. – Имею полное право.

– Имеете право?

– Не только право, но и основание.

– Основание? – Он вытаращил на нее глаза. – У вас есть основание?..

– Конечно есть, – твердо заявила Хитер. – Вы же не были знакомы с моей сестрой, верно?

– Правильно.

– Никогда не встречались с ней и ничего о ней не знали?

– Откуда же мне было знать? Она жила во Франции, как вы мне рассказывали.

– Где же тогда вы взяли пластинку с записью ее голоса? И почему…

– Где я взял что?

– Эту пластинку с записанным на ней голосом Марты. И почему так настойчиво стремились возвратить ее?

Росс ошарашенно смотрел на нее.

– Вы говорите… Вы хотите сказать…

До их слуха донесся удар и резкое постукивание – но не в дверь, а по стене, возле которой стоял туалетный столик. Потом резкий сердитый голос спросил:

– Проклятье, для чего вы это делаете?

В ответ прозвучал другой голос, послышались быстрые шаги, дверь в комнату Хитер распахнулась, и едва девушка успела вскочить на ноги, на пороге появился Брегер. По пятам за ним шел мужчина в униформе полиции штата. Полицейский довольно недружелюбно говорил:

– Не кипятитесь. Если вы, друзья, не будете вести себя как подобает, то придется ставить повсюду подслушивающие устройства, а не только слушать у окна.

– В чем дело? – требовательно спросил Росс.

У Брегера глаза от негодования едва не вылезли на лоб.

– И он думает, я стану молчать! – кипятился он. – Вот этот человек заходит ко мне в комнату! Через мое открытое окно он слышит голоса из вашего открытого окна. Останавливается там и начинает подслушивать.

И думает, что я стану молчать. Я знаю, полиция прибегает к таким методам. Но это не дает им право считать меня свиньей! Думал, будто я промолчу о том, что он подслушивает вас, когда вы об этом не знаете! Я стал стучать по стене! – И он вызывающе взглянул на полицейского.

– Спасибо, мистер Брегер, – поблагодарил Росс. – Пусть слушает на здоровье и пользуется тем, что уже услышал. – Он хмуро посмотрел на полицейского. – Мы закроем это окно и постараемся говорить тихо, чтобы не беспокоить вас…

– Не стоит утруждаться, – сухо парировал полицейский. – Прошу даму спуститься вниз. Пожалуйста, пройдемте со мной, мисс Глэдд.

– Она там уже была, – запальчиво заявил Росс. – Они уже беседовали с ней.

– Знаю, но возникают новые проблемы. Прошу вас, мисс Глэдд. Этого требуют обстоятельства.

Хитер направилась к двери и в сопровождении полицейского вышла в коридор. Она чувствовала себя подавленной, негодовала на себя и Росса Данди. Они вели себя как дети: затеяв серьезный разговор, не проявили даже такой малой предосторожности – не понизили голос. И дело не в том, что ей очень уж нужно было что-то скрывать от кого бы то ни было, особенно теперь, когда Джордж погиб…

Но она же обещала… Она дала Хиксу слово и не сдержала его…

Они подошли к двери в гостиную, когда она отворилась и на пороге появился Хикс. Его взгляд метнулся на Хитер, на ее провожатого и опять на нее.

– Здравствуйте, – поприветствовал он ее. – Не сутультесь и не вешайте нос.

Хитер взяла протянутую руку, с удовольствием прикоснулась к его пальцам.

– Не знала, что вы здесь. Я была… Джордж…

– Знаю. Они мне рассказали об этом. Но хотелось бы послушать и вас. Давайте выйдем на улицу.

– Меня пригласили сюда, к окружному прокурору.

– Да? Я иду с вами.

Но из этого ничего не получилось. Хикс и впрямь вошел вместе с ними, но его тут же выставили за дверь. У Корбетта не было настроения пустословить.

Когда дверь опять закрылась и Хитер усадили на стул, полицейский встал у угла стола, кратко доложил о происшедшем и передал суть подслушанного.

Менни Бек, вероятно, вышел из комнаты через другую дверь, потому что в гостиной его не было. Корбетт слушал, сложив трубочкой свой детский ротик, как будто готовился свистнуть.

Он укоризненно покачал головой.

– Вот видите, – с сожалением произнес он. – Вам пора бы уже понять: рано или поздно мы узнаем все, что вы стараетесь от нас утаить. Мы знаем, что Купер был влюблен в вас, верно? А теперь нам известно и о том, что младший Данди тоже влюблен в вас. – Корбетт облизал губы. – Предлагал ли он выйти за него замуж?

– Противно слушать, – отрезала Хитер и поджала губы.

– В обручении нет ничего противного, моя дорогая. Как и в самой любви. – Корбетт опять облизал губы. – Но все это интересно. Очень интересно! Всего час назад вы мне сказали, что не имеете представления, почему убили вашу сестру и ее мужа, заявили, что у вас нет оснований кого-либо подозревать. А теперь оказывается, что на самом деле вы подозреваете Росса Данди. Почему?

– Я не говорила, что подозреваю его.

– Она сказала, – пояснил полицейский, – что не верит ему, когда он говорит, будто ничего об этом не знает.

– Я сам справлюсь с этим, – резко заметил Корбетт. – Почему вы ему не верите, мисс Глэдд?

– Потому что не знаю, во что и верить. Он находился там, вот и все.

– Вы считаете его лжецом?

– Нет, не считаю.

– Вы… э-э… ответили на его любовь?

– Нет.

– Какая же конкретная причина побудила вас сказать ему прямо в лицо, что вы ему не верите?

– Нет никакой конкретной причины. Просто вырвалось.

– Моя дорогая юная леди, – с укором обратился к ней Корбетт. – Со мной эти увертки не пройдут. Вы слышали пересказ полицейского. С его слов, вы сказали Россу Данди, что у вас есть основание. Он спросил, в чем оно заключается. Вы упомянули пластинку с записью голоса вашей сестры. Следовательно, вы утаивали от нас нечто очень важное. Эта пластинка у вас?

– Нет.

– Где же она?

– Не знаю.

– Что на ней записано? О чем говорила ваша сестра?

– Не знаю. – Хитер сглотнула. – Я совершенно ничего об этом не знаю. Это личное. Я не собираюсь говорить на эту тему, так же как и вообще отвечать на какие-либо вопросы.

– Вы занимаете странную позицию, мисс Глэдд.

– Не вижу ничего странного.

– А я вижу. – Корбетт пристально смотрел на нее. – Это более чем странно. Мы расследуем дело об убийстве вашей сестры, которую, по вашим словам, вы любили. Но вместо того, чтобы помочь, вы ставите нам палки в колеса. Вы преднамеренно утаиваете информацию, утверждая, что это ваше личное дело! Если бы мертвые могли говорить, то я бы спросил вашу сестру, которую вы любили, считает ли она этот факт приватным.

– Не собираюсь… – Подбородок Хитер задрожал, но она взяла себя в руки. – Не желаю выслушивать подобные вещи. – Она поднялась. – Вы не можете заставить меня вас слушать. Не хочу с вами разговаривать.

Мисс Глэдд направилась к двери. Полицейский загородил ей дорогу. Девушка остановилась, не пытаясь обойти его. Желая избежать драматической ситуации, Корбетт пискляво распорядился:

– Пропустите ее.

Дверь распахнулась, и в гостиную вошел Росс Данди, за которым следовал рассерженный и протестующий полицейский. Воспользовавшись суматохой, Хитер прошмыгнула между ними в прихожую.

Она приняла импульсивное, но твердое решение и хотела поскорее довести его до сведения Альфабета Хикса не столько ради того, чтобы заручиться его помощью, а просто из желания поделиться.

В прихожей его не оказалось. Она пошла к двери, ведущей в глубь дома, прошла в столовую – там тоже никого не оказалось – и двинулась дальше, на кухню. Миссис Пауэлл наливала чашку кофе для мужчины в летнем костюме и старой широкополой шляпе.

Вы не видели мистера Хикса? – спросила Хитер.

– Нет, – ответила миссис Пауэлл. – И не хочу его видеть.

– Мужик он неплохой, – снисходительно заметил мужчина, – только чокнутый. Зачем он вам понадобился?

– Он мне нужен.

– Он поднялся на второй этаж, чтобы встретиться с мистером Данди. Последняя дверь направо.