Текст книги "На поле Фарли"

Глава пятнадцатая

В Долфин-Сквер

Бен дожидался лифта в вестибюле, пытаясь сосредоточиться на том, что скажет Максвеллу Найту. Что он мог сообщить существенного, помимо новостей о бомбе, упавшей на Фарли, и телескопе мисс Гамбл? Да еще двое иностранцев, художники, поселились в хмелесушильне. Лифт доехал до нижнего этажа, двери раскрылись. Бен ахнул, увидев Гая Харкорта, а тот воскликнул:

– Вот те раз! Крессвелл! Какая неожиданность.

– Ты что здесь делаешь? – спросил Бен.

– Я мог бы задать тебе ровно тот же вопрос, старина, – ответил Гай. – Скажем так, мы с тобой на одной стороне. Я не купился на твое «нервное истощение… надо отдохнуть…». Ты так же здоров, как и я. Выходит, нас обоих всегда рад принять у себя некий капитан из Долфин-Сквер. Так-то.

– Ого! Значит, и ты тоже? – поразился Бен.

– Скажем так, я не прочь побыть на посылках, когда меня об этом просят. А ты потом вернешься к нам на квартиру?

– Не уверен. Я ведь тоже на посылках, – ухмыльнулся Бен и вошел в открытый лифт.

Наверху Бен глубоко вдохнул и направился по коридору к нужной двери. Его провели в кабинет Максвелла Найта, который – вот те на! – оказался одет в элегантную военную форму.

– Входите, Крессвелл. – Найт поднял голову от бумаг. – Садитесь.

– Прошу прощения, сэр. Я не думал, что вы офицер, – признался Бен. – Мне следовало обращаться к вам по званию.

Найт впился в него взглядом.

– Если вам так уж интересно, то в армии я не числюсь. Но поскольку тружусь, чтобы приблизить победу, ничуть не меньше военных, то решил, что имею такое же право носить форму, как и прочие. – Тут он лукаво, как-то по-мальчишески улыбнулся. – Я даже наградил себя парой-тройкой медалей. – Он показал на орденскую планку на груди: – Вот эта – за спасение барсуков. А вон та – за умопомрачительные коктейли с мартини. – Найт снова посерьезнел. – Вам уже есть о чем доложить?

– Не уверен, сэр. Прошлой ночью на Фарли упала бомба.

– Неужели? Много повреждений?

– К счастью, не очень. Загорелся чердак, пострадала часть комнат на верхнем этаже, так что пока в них жить нельзя, но, слава богу, обошлось без жертв. Военные помогли быстро все потушить. Ну и разумеется, сам дом каменный.

– И это все? – Найт скривил губы в усмешке, которую Бен счел саркастической.

– Я обошел округу и составил список возможных подозреваемых. Боюсь, ничего интересного. – Он протянул Найту лист бумаги.

Найт изучил список.

– Старшая дочь лорда Вестерхэма, Оливия, замужем за виконтом Каррингтоном, который дружит с герцогом Виндзорским и сейчас с ним на Багамах. Она считает, что с герцогом несправедливо обошлись. Но по нашим с ней разговорам у меня не создалось впечатления, что она могла бы активно помогать немцам. Между нами говоря, она всегда казалась мне наименее умной из сестер. К тому же она паникерша. Вряд ли ей хватило бы выдержки шпионить.

– Женщины отлично умеют притворяться, – возразил Найт. – Но вы с ней всю жизнь знакомы, так что поверю вам на слово. – Он помолчал, затем спросил: – Кто еще?

– Я внес в список гувернантку леди Фиби. Образованная женщина, из хорошей семьи; по слухам, дописывает дипломную работу. Тем не менее на окне в комнате у нее стоял телескоп. И она очень волновалась за свои бумаги. Я подумал – вдруг она следит за тем, какие самолеты куда летают с аэродрома Биггин Хилл и потом как-то передает это в Германию?

Найт кивнул:

– Интересно. Да, как раз человека такого типа они могли бы использовать. Обижена на всех, считает, что жизнь обошлась с ней несправедливо. Возможно, хочет отомстить высшим чинам.

– Она показалась мне милой и порядочной, – добавил Бен. – Говорит, что пользуется телескопом для наблюдения за птицами.

– Правда? – улыбнулся Максвелл Найт. – Пожалуй, стоит ею заняться. Изучите ее бумаги. Обыщите комнату, вдруг эта гувернантка прячет рацию.

– Я просмотрел те ее бумаги, которые пострадали при бомбардировке, и все они, похоже, касаются дипломной работы по истории, которую она пишет. Но вот любопытная деталь: там речь о Войне Алой и Белой розы. А две величайшие битвы в этой войне произошли в 1461 году. Уж не знаю, совпадение это или…

– Любопытно, – кивнул Найт. – Лично я не очень-то верю в совпадения. Советую вам понаблюдать за ней и тщательнее осмотреть ее комнату.

– Слушаюсь, сэр. – Бен с отвращением подумал о предстоящем задании.

– Кто-нибудь еще вызвал у вас подозрение?

– В округе есть люди, которые процветают, несмотря на войну, и вот они-то, сдается мне, расстроятся, если она вдруг возьмет и закончится. А, и вчера вечером я познакомился с парой, которая, похоже, симпатизирует немцам, вдобавок они поддерживают герцога Виндзорского. Это лорд и леди Масгроув. Вы найдете их в списке. Он из Канады, не так давно унаследовал поместье. Судя по всему, у них куча денег и достаточно талонов на бензин, чтобы раскатывать туда-сюда. До недавних пор никто из соседей о них слыхом не слыхал, и я поневоле заподозрил, что, возможно, Масгроувы не те, за кого себя выдают. Но до их поместья миль пять-шесть, да и почему, в таком случае, парашютист не спустился на их собственное поле?

– Логично, – согласился Найт.

– Есть еще два художника-иностранца, которые недавно поселились в перестроенной хмелесушильне. Один называет себя датчанином, другой русским. Мне показалось, что они слишком зациклены на себе, чтобы быть шпионами, но вот одна деталь: у них на стене висит картина, русский сказал, что это его работа, на самом же деле ее написал совсем другой художник, причем известный.

– Проверим, – пообещал Найт. – Иностранцам положено регистрироваться, так что будет нетрудно выяснить, что к чему. Это все?

– Еще хирург-еврей из Вены, который живет у нашего местного доктора. Естественно, о нем сплетничают, поскольку говорит он с немецким акцентом. Но он рассказывал мне, как его преследовали в Австрии. Опять же, он приехал недавно, так что проверить его слова будет нетрудно. Да, и еще австрийская сельхозработница, которая встречается с солдатом. Между прочим, так легко можно добыть любую информацию.

Найт поднял глаза от бумаги:

– А как насчет слухов? Таких, знаете ли, скандальных?

– Люди, похоже, считают, что парашютист был немецким шпионом, который прибыл для наблюдения за аэродромом Биггин Хилл.

– Вы прекрасно потрудились. – Найт сложил листок. – Итак, что же дальше?

– Как я понимаю, то место на фотоснимке еще не определили? – спросил Бен.

– Пока нет.

– Тогда у меня есть пара предложений. Как я уже говорил, вполне возможно, что числа на фотографии – историческая дата, которая относится к Войне Алой и Белой розы. Там было два крупных сражения, одно на уэльской границе, а другое в Йоркшире. Я подумал, а не съездить ли мне туда, поглядеть на поля тех сражений и проверить, похожи ли они на место на снимке.

– Всенепременно, – согласился Найт. – Хотите проверить все, что можно?

Бен замялся.

– А мне положены талоны на дорогу, официальная причина для командировки и так далее?

– Еще не хватало, – отрезал Найт. – Этого кабинета не существует, Крессвелл. За его пределы не выходит ничего, что можно отследить и связать с нами. Сохраняйте все чеки, и мы возместим вам расходы.

Бен поднялся: беседа явно была окончена. Ему хотелось спросить о Гае Харкорте – дескать, он в курсе, что и Гай работает на Найта, но Бен подумал, что здешние правила, вероятно, требуют, чтобы никто никого не узнавал и уж тем более не обсуждал.

– А, и вот еще что, Крессвелл, – сказал Найт. – Не экономьте. Остановитесь в приличной гостинице. Позвольте себе в кои-то веки попировать.

На пороге Бен обернулся – Найт, развернув кресло к окну, любовался Темзой.

– Простите, сэр, – проговорил он, – но я не могу отделаться от мысли, что бомба имеет отношение к тому, первому инциденту.

Найт повернулся к нему.

– То есть с парашютистом? И какие у вас соображения на этот счет?

– Я, конечно, не уверен, но когда две отдельные операции противника происходят в считаных ярдах друг от друга, поневоле задашься вопросом, есть ли между ними что-то общее. Вот я и подумал: что, если парашютиста прислали, чтобы кого-то убить, а поскольку это не удалось, дом разбомбили. – Он замолчал, поскольку Найт ничего не ответил. – Я понимаю, что это звучит нелепо, но…

– Отнюдь, – возразил Найт. – То есть вы полагаете, что противник готов пойти на риск, лишь бы прикончить лорда Вестерхэма или кого-то из его дочерей?

– Если честно, то нет, сэр.

Найт глубоко вздохнул.

– Я думаю, вероятнее всего, дело обстоит так: немцы знают, что в доме расквартирована военная часть. Нетрудно ведь разглядеть во дворе армейские автомобили, пусть и закамуфлированные. Следовательно, не исключено, что бомба была предупреждающая – с целью продемонстрировать, что неприятель в курсе дислокации Западно-Кентского полка и дело так не оставит.

– Да, сэр. Я пришел к тому же выводу.

Бен снова собрался уходить.

– С другой стороны, – добавил Максвелл Найт, – я должен сообщить вам кое-что о семействе лорда Вестерхэма. Не думаю, что это как-то связано с парашютистом или бомбой. Однако… парижское гестапо схватило леди Маргарет Саттон.

– Ничего себе! – вырвалось у Бена. Он и сам понял, что это прозвучало по-детски. Кровь отхлынула от лица. – Они схватили Марго? Из-за любовника-француза?

– Возможно, – согласился Максвелл Найт. – А может, потому что она работала на нас.

– Марго была разведчицей?

– В некотором роде. Она пришла в наше посольство, когда оно еще не закрылось, и спросила, не может ли быть нам полезна, раз уж все равно застряла в Париже. Ей выдали рацию, и она передавала сообщения по цепочке. Если немцы обнаружат аппарат, то ее, скорее всего, будут пытать, а потом расстреляют.

– И вы не попытаетесь вытащить ее оттуда?

– Как раз сейчас этим и занимаемся.

– Сэр, – сказал Бен, – я бы хотел вам в этом помочь.

Найт усмехнулся, уже не скрываясь:

– Я ценю вашу отвагу и верность, но подозреваю, что если бы не больная нога, вы бы уже летали на истребителе. Вы уверены, что сумеете карабкаться по парижским крышам, спускаться по водосточным трубам и убегать от немцев, стреляя через плечо?

Бен открыл было рот, чтобы ответить, но Найт еще не закончил.

– И если уж на то пошло, сумеете ли вы хладнокровно перерезать горло часовому? Для такого рода заданий нужен особый склад характера. Поэтому мы посылаем на них только диверсантов. Их всему этому учат.

– Ее семья в курсе?

– Нет, и вы тоже не скажете им ни слова, пока задание не будет успешно выполнено. Если же у нас ничего не выйдет, решим, где и когда поставить их в известность.

Бен кивнул.

– Если можно, сообщите мне, чем дело кончится.

– Хорошо. Там видно будет, – отмахнулся Найт. – Ступайте. Продолжайте поиски.

Уходя из кабинета, Бен заметил, что секретарша Максвелла Найта, Джоан Миллер, одета так элегантно, как будто собиралась на ланч в «Савое». Серый шелк, жемчуга, легкий макияж.

– Великолепно выглядите, мисс Миллер, – сказал он.

– Благодарю вас, мистер Крессвелл, – улыбнулась она. – У меня встреча с очень важными персонами. По такому случаю имеет смысл принарядиться.

Бен вышел на улицу и покачал головой. В Долфин-Сквер он всегда чувствовал себя Алисой в Стране чудес. Не приснились ли ему все эти люди? Да и есть ли в его задании хоть какой-нибудь смысл?

Глава шестнадцатая

В Блетчли-Парке

В воскресенье вечером Памела возвращалась в Блетчли на поезде. Накануне Джереми предложил ее подбросить.

Дело было так: он только что привез ее домой после ужина в пабе на берегу реки Медвэй. Обстановка в пабе была романтичная, а вот кормили скверно. Треска оказалась жесткой как подошва, а капуста из-за долгой варки превратилась в склизкое серое месиво. Они посмеялись над этим, сравнивая стряпню из паба с едой в Нетеркоте.

– Тебе правда надо возвращаться на работу? – спросил Джереми.

– Конечно. У нас и так людей не хватает, чудо, что меня отпустили на целую неделю. Наверное, потому, что меня вымотали бесконечные ночные смены, да и на Рождество я толком не успела отдохнуть.

– Тогда поехали вместе, мне все равно нужно в город. Заскочу к эскулапам в больницу Св. Варфоломея, пусть убедятся, что ранение отлично зажило, я здоров и могу возвращаться к работе.

Вероятно, Джереми заметил испуг на лице Памелы, потому что тут же добавил:

– Да нет, не к полетам, старушка. Как бы мне ни хотелось, едва ли в ближайшие месяцы мне разрешат летать. Но мне обещали подыскать занятие в министерстве авиации. Не могу сказать, что мне не терпится выйти на службу. Судя по вашим с Беном рассказам, нашего брата допускают лишь до скучной рутинной работы. А я хочу прокладывать маршруты для бомбардировщиков или, например, анализировать аэрофотоснимки!

– Еще бы! – рассмеялась Памела. – Но должен же кто-то делать и скучную работу. Если не разложить бумаги в образцовом порядке, невозможно будет быстро найти нужную информацию, а заминка может дорого стоить.

– Ты права. – Он улыбнулся ей в ответ. – Но мне всегда было скучно заниматься обычным делом. В школе меня не раз ругали за то, что я не могу сосредоточиться и взяться за учебу. Но зато потом я блестяще сдал экзамены, и им пришлось взять свои слова обратно. Так-то!

– Не стоит расходовать бензин, в город можно прекрасно доехать на поезде, – сказала Памела.

– Не волнуйся, мой отец ведь практически сам себе выписывает талоны на бензин. Ему постоянно приходится ездить в Лондон.

Памела представила с беспокойством, как Джереми начнет настаивать, чтобы отвезти ее до самого Блетчли. Этого допустить было нельзя.

– Так уж и быть, подбрось меня до станции, – согласилась она, – но дальше я поеду на поезде. Мне оплачивают проезд.

– Тебя послушать, так можно подумать, что ты пытаешься от меня отделаться.

– Ничего подобного. Мне с тобой хорошо, ты же знаешь. Сегодня мы прекрасно провели время, разве нет? Просто… ну, мне хочется привести мысли в порядок, прежде чем я вернусь на работу. Не исключено, что мне снова придется выйти в ночную смену.

– Они не имеют права заставлять женщин работать по ночам, – заметил Джереми. – Пожалуй, поеду с тобой и скажу им.

– Даже не думай! – Она шлепнула его по руке.

Он схватил ее за руку, притянул к себе, стал страстно целовать и незаметно уложил на сиденье. Она вдруг с пугающей ясностью почувствовала, как он навалился на нее всей тяжестью, как засовывает язык ей в рот, пытается коленом раздвинуть ей ноги и шарит рукой по телу, опускаясь все ниже. Памела вывернулась и оттолкнула его руку.

– Джереми, не здесь! Мы же у моего дома. Нас могут увидеть.

Он впился в нее взглядом.

– Я начинаю сомневаться, что у тебя еще остались ко мне какие-то чувства. Раньше ты меня любила, я это знаю. А ведь мои чувства к тебе не изменились. Ничего не могу с собой поделать – я тебя хочу. Я отчаянно тебя хочу. Тем не менее каждый раз, когда мне удается подобраться поближе, ты меня отталкиваешь.

– Я не нарочно, – пояснила она. – И я по-прежнему тебя люблю. Я мечтала о тебе каждый день, когда тебя здесь не было, засыпала с твоим снимком под подушкой. И я хочу заняться с тобой любовью. Просто… – Она смущенно хихикнула. – Я девственница, мне двадцать один год, и я боюсь сделать следующий шаг.

Джереми рассмеялся.

– Значит, нам придется как-то решить этот вопрос. Я не стану тебя торопить. Устрою все так, чтобы это произошло в нужное время в нужном месте. В нашей лондонской квартире очень уютно и спокойно, нас никто не потревожит. Мейфэр[32]32
  Один из фешенебельных кварталов лондонского Вест-Энда.


[Закрыть] все-таки. Вдали от родительских глаз. Я переезжаю туда в конце недели. Ты ведь меня навестишь?

– Конечно, – согласилась Памела. – Правда, не знаю, когда мне снова дадут отпуск.

– Для начала приезжай на новоселье. Я думаю устроить вечеринку по этому поводу – в ту среду, чтобы хоть немного обжиться. Ты свободна по вечерам?

– Зависит от того, в какую смену я работаю.

Он нахмурился:

– Но ты ведь можешь на один вечер поменяться с коллегой? Не работаешь же ты семь дней в неделю без перерыва?

– Нет, конечно!

– И можешь добраться до города поездом?

– Да, запросто.

Он взял ее за руку, принялся перебирать пальцы.

– Тогда давай условимся на следующую среду. Я сто лет не устраивал вечеринок. Если хочешь, приводи подруг. Я уверен, что мой старик припрятал в той квартире отличную выпивку. Поможем ему от нее избавиться, а то вдруг явятся немцы и все конфискуют.

Памела сидела очень прямо, борясь с желанием расправить юбку.

– Думаешь, нас все-таки оккупируют?

– Боюсь, что это неизбежно, – ответил Джереми. – Вспомни хотя бы, как легко они вошли во Францию и Бельгию, в Данию и Норвегию. А мы чем лучше?

– Нас никто не сумел покорить с самого 1066 года, – напомнила Памела. – Наполеон захватил всю Европу, но Британию победить не смог.

Джереми похлопал ее по коленке:

– Так держать. Мы будем сражаться с ними на пляжах, мы будем сражаться с ними в пивных и в общественных уборных…

– Джереми, не ерничай. Это была блестящая речь. Мистер Черчилль великолепный оратор.

– Прости. Ты права. Но какими бы мы ни были гордыми и отважными, нам попросту не хватит оружия, чтобы дать отпор вермахту. Разве что Америка одолжит, тогда еще есть шанс. Но они не мычат, не телятся, и кто знает, когда наконец определятся?

Памела вздрогнула.

– Не будем об этом. Ты дома, в безопасности, а остальное неважно.

– И ты придешь ко мне на вечеринку?

– Обещаю сделать все, что в моих силах.

Памела прокручивала в голове этот разговор в поезде из Лондона в Блетчли. Вечеринка. Это будет довольно безопасно – чем больше народу, тем безопаснее. Однако она понимала: рано или поздно придется смириться с тем, что их с Джереми отношения неизбежно изменятся. Он хочет заняться с ней любовью. Раньше она думала, что ей самой хочется того же, только в ее воображении это предполагало брак, а в его, похоже, нет. Памела была наслышана о девушках, оказавшихся в интересном положении. Таких девушек отсылали в деревню, и никто никогда не упоминал о младенце.

Но ведь Джереми женится на мне, если такое случится, подумала она. Ну конечно, женится. Кроме того, мысленно добавила она, мне кажется, Джереми разбирается в подобных вещах, а значит, и не допустит непоправимого.

К тому времени, как поезд прибыл в Блетчли, ей стало лучше, и она вдруг поняла, что ей не терпится снова приступить к работе. Когда Памела вошла в их с Трикси квартиру, подруга сидела на своей кровати и осторожно надевала шелковый чулок. Увидев Памелу, девушка подняла голову и улыбнулась:

– О, ты вернулась! Минутку, я пытаюсь не пустить стрелку на единственной целой паре. Не представляю, как буду дальше выкручиваться. Видимо, придется рисовать сзади на ноге шов, как это делают все остальные. – Она осторожно потянула чулок вверх и закрепила подвязкой. – Хорошо отдохнула?

– Да, спасибо. Если не считать, что на наш дом сбросили бомбу.

– Бомбу? С ума сойти, какой ужас. И что, разрушили?

– Слава богу, нет. Так, мелкие повреждения. У нас расквартирован Западно-Кентский полк, и все солдаты мгновенно кинулись на помощь. Погасили огонь, прежде чем он успел распространиться.

Трикси лукаво усмехнулась.

– Пожалуй, и правда надо бы приехать к тебе в гости, если там бегают все эти красавчики-солдаты. Кстати, о красавчиках – ты увиделась с несравненным Джереми Прескоттом?

– Да.

– И как он? Совсем… эээ… оправился?

– Все еще немного бледный и худой, но безусловно на пути к выздоровлению. Он теперь смахивает на поэта-романтика – ну, ты знаешь, вроде Китса на смертном одре. Но быстро идет на поправку. – В ее памяти промелькнула картинка: Джереми повалил ее на сиденье автомобиля. – Да, стремительно идет на поправку.

– Ну и как? Вы, наверное, отлично провели время? Давай, исповедуйся. Расскажи тете Трикси все.

– Да нас обычно окружали родственники, – отмахнулась Памела. – Правда, однажды мы съездили поужинать в паб, и потом он отвез меня домой.

– Боже, помню, как я раз возвращалась с ним в такси после одного бала дебютанток, – хихикнула Трикси. – Милая моя, я понятия не имела, что можно заниматься такими вещами на заднем сиденье такси. Никто мне не говорил, что он НБТ.

– Что такое НБТ? – спросила Памела, ни на минуту не поверив Трикси, та ведь известная выдумщица.

– НБТ – «небезопасен в такси». Это же распространенное среди дебютанток кодовое слово. Ты что, в монастыре выросла?

– Нет, но Фарли не многим лучше. Мои родители сущие ханжи, и я вообще ничего не знала, пока не уехала в швейцарский пансион.

– И там наверняка научилась не только делать реверансы и принимать гостей. Я, во всяком случае, уж точно, – сказала Трикси с лукавой улыбкой. – Ах, какие там были лыжные инструкторы! Воплощенная мужественность. – И она принялась обмахиваться рукой, будто ей не хватает воздуха.

Памела засмеялась, хоть и немного нервно.

– Ну так что, попросил Джереми твоей руки? Или вы еще раньше пришли к соглашению, как говорили в старину?

Памела почувствовала, что краснеет.

– Джереми считает, что нельзя думать о свадьбе, пока идет эта ужасная война.

– Что ж, он прав, – сказала Трикси. – И какой вообще смысл выходить замуж, когда одежда по карточкам? Уж я-то не намерена венчаться в какой-то мешковатой юбке с жакетом. У меня все будет как положено: шлейф длиной добрых двенадцать футов, фата, а на платье пойдут ярды и ярды великолепного шелка. И еще, конечно, надо будет пошить хорошенькое приданое.

– То есть ты намерена венчаться в белом? – спросила Памела, иронически приподняв бровь, на что Трикси залилась хохотом.

– Милая моя, если бы в белом венчались только девственницы, невест в белых платьях было бы раз-два и обчелся!

Меж тем Трикси натянула второй чулок, встала с кровати, оглядела себя в зеркале и одобрительно кивнула.

– Идешь развлекаться? – поинтересовалась Памела.

– Какое там. Парень из Шестого корпуса, с которым я встретилась на концерте, позвал меня в кино. Для меня этот умник чересчур серьезен, но в этой дыре все такие. Они же сюда не отдыхать едут, правда? Вот я и решила, что уж лучше сходить в кино, чем сидеть дома и жевать говяжью запеканку миссис Энтвистл. Кстати, на этой неделе кормили отвратительно. Вареная капуста, картофельное пюре и тушенка три вечера подряд. Я все думала о тебе – ты-то небось пировала. Удалось вкусно поесть?

– Еще как, – похвасталась Памела. – Особенно на обеде у Прескоттов. Устрицы, жаркое из свинины, шоколадный мусс. И к каждой перемене блюд полагалось отдельное вино. Я думала, умру от счастья.

– Где они все это раздобыли?

– Судя по всему, на черном рынке. У сэра Уильяма везде связи.

– Если хочешь купаться в роскоши до конца своих дней, поскорей жени Джереми на себе, пока его не увела другая девица. – Трикси густо накрасила губы помадой. – Так когда ты с ним снова увидишься? Кент ведь не так-то близко, за день туда-обратно не обернешься.

– На этой неделе он переезжает в родительскую квартиру в Лондоне, – сказала Памела, – приступает к работе в министерстве авиации. В будущую среду собирается устроить вечеринку. Надеюсь, меня в этот день не поставят в ночную смену. Может, получится с кем-нибудь поменяться.

– Вечеринка? Как чудесно. Можно с тобой?

Памела замялась. Она была уверена, что Трикси мечтает охмурить Джереми. Но отказать тоже не было причины.

– Да, да, конечно, – согласилась Памела. – Если нам обеим удастся освободить себе вечер. Я предупредила Джереми, что, возможно, мне назначат ночное дежурство, тогда вряд ли удастся отпроситься.

– Может, еще и не назначат, – заметила Трикси. – В пятницу мне передали записку от капитана Тревиса, он велит тебе зайти к нему, как только вернешься.

– Ну и ну, – удивилась Памела. – Надеюсь, меня не будут ругать.

– А с чего бы? Ты же ничего такого не натворила? Не выдала государственную тайну? Не проболталась о своей здешней работе, упаси господи?

– Нет, ничего подобного, хотя дома было довольно трудно сдержаться. Все думают, я занимаюсь какой-то скучной бумажной работой в безликом министерстве, а я не могла им рассказать, как важно то, что мы в действительности делаем.

– А так ли оно важно? – пожала плечами Трикси. – Иногда я в этом сомневаюсь. Я ведь действительно просто-напросто делаю бумажную работу в безликом министерстве, но твоя должность, вероятно, поинтереснее моей.

– Ничуть, – поспешно возразила Памела, – но, по крайней мере, я знаю, что я – шестеренка в огромном механизме, который действительно работает. А остальное неважно.

– Теперь мне положено вскочить на ноги, помахать флагом и спеть «Правь, Британия»? – рассмеялась Трикси.

Памела шутливо ее пихнула:

– Заткнись и иди уже в кино. А я, пожалуй, спущусь и, набравшись смелости, расправлюсь с картошкой миссис Энтвистл.