Текст книги "На поле Фарли"

Глава двадцать первая

Лондон

Бен вернулся в Лондон поздно вечером; лило как из ведра. Позади было три дня бесполезных поисков, переполненных поездов, несговорчивых граждан и беспрерывного дождя. Он так и не обнаружил местности, напоминавшей ту, что на снимке, и не выяснил новых подробностей об интересовавших его сражениях, которые имели бы хоть какое-то отношение к сегодняшнему дню. Тяжело ступая, Бен поднялся к себе в меблированные комнаты на Кромвелл-роуд. До войны в здании располагалась заштатная гостиница, теперь же ее реквизировали под квартиры для государственных служащих. Комнаты были обставлены по-спартански: кровать, гардероб, стол, стул, полка в углу и еще умывальник, шкафчик и газовая горелка. Чтобы зажечь газ, приходилось бросать в счетчик шестипенсовик. Бен вставил ключ в замок, дверь напротив открылась, и выглянул Гай.

– Боже, ты же мокрый как мышь, – сказал он. – Заходи. Я приготовлю чай, и у меня еще осталась пара капель бренди.

– Спасибо, но мне вовсе не… – начал Бен.

– Не строй из себя святого мученика, – перебил Гай. – Ты же не хочешь свалиться с простудой? А работать кто будет?

– Ладно, только плащ сниму, – сдался Бен.

Он вошел к себе в комнату, которая показалась холодной, сырой и негостеприимной, повесил плащ на крючок за дверью, пересек коридор и оказался у Гая. В отличие от его собственной, эта комната была уютной и обжитой. Гай повесил на окна яркие занавески, украсил стены репродукциями любимых современных картин. На подоконнике стояло растение в горшке, на стуле лежали мягкие подушки. Гай умеет устроиться с комфортом, подумал Бен. Он сел, Гай приготовил чай и плеснул в чашки коньяку.

– На-ка, сразу станет лучше.

Бен с благодарностью выпил.

– Я весь день мок под дождем, – признался он.

– А куда ты ездил? – спросил Гай.

– Вчера – в Йоркшир, а сегодня – на уэльскую границу.

– Что же ты там делал?

– Пожалуй, не будет ничего страшного, если я тебе скажу, – ответил Бен. – Разглядывал поля давнишних сражений.

– Диссертацию пишешь? Или это связано с настоящей работой?

– Последнее, но не могу тебе сказать, как именно.

– Само собой. И что, есть результаты?

– Зря время потратил, – скривился Бен.

– Да, по-моему, большинство наших заданий заканчивается тем же, – заметил Гай. – Сегодня меня снова послали разбираться с предполагаемым немецким шпионом. И конечно же, оказалось, что это очередной еврей, который тут живет еще с Великой войны.

Бен кивнул.

– Настоящие-то шпионы наверняка хитрые, – заметил он. – Они бы точно не стали ничем выделяться. Я их, по-моему, и не встречал ни разу.

– Нет? – усмехнулся Гай. – А я вот да.

– Правда? А где?

– На одном собрании, куда меня послали. Но мне, наверное, нельзя больше ничего тебе об этом говорить. Капитан Кинг меня расстреляет за такое. А не он, так мисс Миллер. Она куда страшнее Найта, правда?

– Еще бы, – согласился Бен.

Покидая комнату Гая, он уже чувствовал себя лучше, и не только потому, что по телу разливалось приятное тепло от бренди. Получалось, они с Гаем работают в одном направлении, пусть им и нельзя делиться друг с другом подробностями. Каким-то образом Бену показалось, что от этого его задача становится немного легче.

На следующее утро Бен отправился с докладом в Долфин-Сквер. Его провели в кабинет начальника.

– А, Крессвелл. Заходите. – Максвелл Найт поднял глаза от бумаг, и они с Беном пожали друг другу руки. – Удачно съездили? Что-нибудь узнали?

– Боюсь, что нет, сэр, – признался Бен. – Я побывал на полях обоих сражений, но ни то ни другое рельефом совершенно не напоминало снимок. И тогда я подумал: а воздушная разведка министерства авиации не могла бы нам с этим помочь?

– Я уже послал им копию фотографии, – ответил Максвелл Найт. – Пока молчат. Нынче у них найдутся дела поважнее. Но можете сами заскочить к ним и поторопить.

– То есть вы не хотите, чтобы я возвращался в Кент?

– А что там делать?

– Вы правы, сэр, – согласился Бен, досадуя на себя. Ему дали великолепное задание, а он ни черта не добился. – Полагаю, вопрос в том, важно ли, где именно хотел приземлиться парашютист, не ждал ли его поблизости связной. И если да, попытаются ли фрицы прислать нового или попробуют наладить контакт иным способом?

– Именно, – кивнул Макс Найт. – А если время и место не имели значения, они, вероятно, уже передали сообщение иным способом – с почтовым голубем или по рации.

– Но если они не имели значения, зачем так рисковать, сбрасывая парашютиста?

Макс Найт снова кивнул и прочистил горло.

– Скажу вам еще одну вещь, Крессвелл. Это, как вы понимаете, должно остаться строго между нами. За дверь моего кабинета не выносить.

– Слушаюсь, сэр. – Бен почувствовал, как сердце забилось быстрее.

– Я уже вам говорил, что в ваших краях нас интересуют исключительно аристократы. Это не случайно. Вы, вероятно, слышали, что в стране действует несколько пронемецких группировок.

– Ну да. Все знают об Англо-немецком союзе, да и британских фашистов, конечно, нельзя сбрасывать со счетов.

– И те и другие сравнительно безобидны. Они в принципе приветствуют дружбу с Германией, но я не верю, что они станут помогать немцам захватить нашу страну. Однако, – тут он сделал паузу и качнулся на стуле, – наверняка вы слышали, что среди некоторых представителей высших классов наблюдаются прогерманские настроения.

– Вы уже упоминали, что кое-кому хотелось бы посадить на трон герцога Виндзорского, – вспомнил Бен.

– И они прилагают к этому все усилия. Мы не знаем, решатся ли они на убийство нынешней королевской семьи. Однако на всякий случай принимаем меры, следим за ними. А недавно мы выяснили, что существует некая тайная группа. Небольшая, и входят в нее практически одни аристократы. Они себя называют «Кольцом». Некоторые из них ошибочно полагают, что могут спасти Великобританию от уничтожения, если поспособствуют немецкому вторжению. А кое-кто верит, что Британии пойдет на благо гитлеровская диктатура, – в конце концов, нас с Германией многое связывает, в том числе королевская семья.

– Ну что за идиоты! – не сдержался Бен. – Дураку понятно, что в лучшем случае нас ждет участь марионеточного государства, жителей которого превратят в рабов.

– Мы с вами это понимаем. Но есть люди, которые не могут понять – или не желают. И они опасны, Крессвелл. Некоторые готовы пойти на все ради своей цели.

– Как же нам их выявить и остановить? – спросил Бен.

– Хороший вопрос. Мои агенты пробираются на их заседания, когда нам удается узнать о времени и месте проведения.

Похолодев, Бен на мгновение решил, что сейчас Найт предложит ему тоже ходить на такие собрания. Вслед за этим пришла мысль, что ему следовало бы вызваться самому.

– Могу ли я чем-то помочь, сэр? – спросил он.

– Да. Смотрите в оба, держите ухо востро и, ради всего святого, давайте наконец разберемся с тем треклятым снимком, – приказал Найт. – Спросите у мисс Миллер, как добраться до отдела воздушной разведки. Они схоронились где-то в деревне, сверхсекретное расположение. Я дам им знать, что вы к ним едете.

Уже спускаясь на лифте, Бен почувствовал недоумение. Зачем Найт послал его искать незнамо что в Йоркшир и Херефордшир, если снимком уже занимаются в министерстве авиации? И почему так долго ждал, прежде чем рассказать о «Кольце»? А вдруг его не зря то и дело отправляют в разъезды? А что, если эта причина – тот факт, что бравый Макс Найт сам состоит в этом «Кольце»?

Когда Бен покинул кабинет, к Найту зашла секретарша Джоан Миллер и затворила за собой дверь.

– Вы рассказали ему о «Кольце»?

– Да. Похоже, ему не верится, что британская знать способна на такое. Наивный.

– Или ловко притворяется, сэр, – заметила Джоан Миллер, глядя в глаза начальнику. – Нельзя исключить вероятность, что он работает на них. Иначе почему он вызвался съездить в Йоркшир, где, как мы знаем, у них только что было собрание?

– Источники и интуиция подсказывают мне, что он честный малый. Но все-таки и мне случалось ошибаться. Когда увидитесь с ними в следующий раз, можете упомянуть его имя. Предложите завербовать его и поглядите, как на это отреагируют.

– Он не их круга, сэр. И у него нет связей. Мелкая рыбешка. Не думаю, что он их заинтересует.

– Заинтересует, если для него появится задание.

Джоан Миллер кивнула.

– И вы не сказали ему, что мы благополучно вернули Марго Саттон в Англию?

– Пока нет. Не нравится мне эта история, Джоан. Вся операция по спасению прошла чересчур уж легко. Я думаю, они нарочно позволили ей ускользнуть. И вопрос – почему.

Из Долфин-Сквер Бен направился на вокзал Виктория. Его по-прежнему мучили сомнения. А вдруг его используют? Может быть, в качестве приманки? Он проехал на метро до вокзала Мэрилебон и сел на поезд в Бакингемшир. Сошел на станции «Марлоу» и обнаружил, что до Меденэма, деревни в трех милях от Марлоу, придется добираться на автобусе. И снова все вокруг показалось ему сном: за элегантными магазинчиками Марлоу блестела Темза, и по ней даже плыла весельная лодка. Казалось, здесь ничего не изменилось, словно и не было войны. А ведь совсем рядом Лондон, пострадавший от бомбежек. Наконец прибыл автобус, и Бен поехал по загородной тенистой дороге меж рядами деревьев, мимо сочных зеленых лугов, на которых паслись коровы.

Сойдя с автобуса в деревне, он проследовал, согласно указаниям Джоан Миллер, в направлении бывшего загородного дома какого-то аристократа и прошел три поста охраны, прежде чем попал на командный пункт. Когда-то здесь был бальный зал, а теперь везде стояли столы с разложенными на них картами. Бен с удивлением заметил, что среди присутствующих немало женщин, причем молодых, большинство в голубой форме Женской вспомогательной службы ВВС. Бен дождался, пока к нему подошла девушка в штатском.

– Здравствуйте, – сказала она. – Вы мистер Крессвелл? Нам сообщили, что вы скоро прибудете. Далековато от цивилизации, но квартирка хоть куда, правда?

– Безусловно, – улыбнулся он.

Миловидная, круглолицая, с тугими кудряшками, девушка смахивала на повзрослевшую Ширли Темпл. Фигуристая, но не толстуха, отметил Бен.

– Вы насчет фотографии? – уточнила девушка. – У нас сейчас дел выше крыши, и я просто-напросто не успела как следует с ней поработать. Вы уж не сердитесь. Мы выясняем расположение немецких заводов и железнодорожных складов. Хотите чаю?

– Нет-нет, не нужно… – начал Бен, но девушка перебила:

– Соглашайтесь, сделайте одолжение. Когда у нас гости, разрешается открыть коробку с печеньем!

– Тогда давайте. Как тут откажешь?

Они дошли до небольшой кухоньки. Девушка налила чай, сняла с полки жестяную коробку с печеньем:

– Угощайтесь.

– Только если вы тоже будете.

– Вообще-то нам нельзя, но никто же не видит.

С озорной улыбкой она выбрала шоколадное печенье с начинкой. Бен взял сливочное с кремом.

– Одна из положительных сторон этой работы – надо развлекать гостей, – пояснила девушка.

– Так, значит, у вас пока не было времени выяснить, какая местность изображена на фотографии?

– Кое-какую подготовительную работу я уже проделала. Проблема в том, что у нас мало снимков Англии с воздуха, особенно дальних западных районов, которые не имеют оборонного значения. Так что приходится работать с топографической картой, и тут дело продвигается куда медленнее. Мы ищем места, где контуры рельефа позволяют предположить, что там находится крутой холм, и ведь нужно еще проверить, нет ли в полумиле от этого холма реки и не стоит ли на холме церковь. Только я сосредоточусь, как меня отрывают от дела, потому что прибыли новые снимки из Германии. А это очень важно?

– Возможно, – кивнул Бен. – Не знаю, сказали вам об этом или нет, но недавно на одном поле в Кенте разбился парашютист, который почти наверняка был немецким шпионом, а в кармане у него обнаружили только эту фотокарточку. Вот нам и нужно выяснить, в чем тут суть.

– Надо же, как интересно. Тогда конечно. Сделаю все, что смогу. Задержусь допоздна и сделаю.

– Большое спасибо. Вы очень добры, мисс?..

Девушка улыбнулась:

– Меня зовут Мэйвис. Мэйвис Пью.

– А меня Бен. Рад познакомиться.

Он не был уверен, следует ли пожать ей руку.

– Вы в Лондоне работаете? – спросила она.

– В основном да. Время от времени меня отправляют на такие вот задания. А вы здесь и живете?

– И да и нет. Мне не повезло – я местная, живу с мамой в Марлоу. Она у меня нервная, и это несколько портит мне жизнь.

– А в Лондон выбираетесь?

– Еще бы, – ответила Мэйвис. – Как только выдастся выходной, мигом на поезд – и в Лондон. А что, вы хотите пригласить меня на свидание?

– Да, хочу, – признался Бен и покраснел. – Простите. Обычно я веду себя куда скромнее, тем более если мы с девушкой только что познакомились.

– Да что вы, я вовсе не обижаюсь, – заверила его Мэйвис. – На такой войне надо хвататься за любую возможность. Мы здесь, к сожалению, отлично знаем, как часто наши летчики не возвращаются с задания. Сегодня болтаешь с парнем, а завтра узнаешь, что его сбили. Так что теперь мой девиз – бери от жизни все, пока можешь.

– Тогда давайте сходим куда-нибудь? – предложил Бен. – В кино, например.

– Обожаю кино, – просияла девушка. – Особенно Кларка Гейбла.

– А часто у вас бывают выходные?

– Не то чтобы часто. Но выпадают свободные вечера, когда дежурю в утреннюю смену, как сегодня. Город же недалеко, вполне можно успеть в кино. – Она помолчала и снова улыбнулась: – Ну так как, условимся о встрече?

– Непременно, вот только я еще сам не знаю, буду ли сейчас работать в Лондоне или меня снова отправят бегать по деревням. Давайте я вам позвоню.

– Это ведь не отказ? Или у вас есть другая?

– Ну что вы, у меня никого нет.

– Тогда хорошо. Признаться, я рада буду сходить на свидание с парнем, которого назавтра не разнесет в клочья. Очень, знаете ли, обнадеживает.

– А теперь, пожалуй, пора вернуться к работе и изучить тот снимок, – предложил Бен. – У вас есть домашний телефон?

– Лучше позвоните сюда и попросите передать сообщение, – ответила Мэйвис. – Моя мама слишком любопытна, с нее станется пригласить вас на чай и засыпать неудобными вопросами. Разумеется, из лучших побуждений. Хочет меня защитить, да только в наше время защитить нельзя никого.

– Договорились. Давайте рабочий телефон.

Он последовал за ней к ее столу, и она записала для него номер. Увеличенная копия его снимка была пришпилена рядом с картой. Бен наклонился, рассматривая изображение, и тут Мэйвис окликнули.

– Фотографии готовы? За ними приехали из министерства! – крикнула с другого конца зала крупная женщина с сержантскими нашивками на рукаве и недовольно глянула на Бена.

– Да, мэм! – ответила Мэйвис и обернулась к Бену: – Только передам вот это парню из министерства, и я вся ваша.

Двусмысленность была явно не случайной. Она направилась к выходу, но не успела дойти, как дверь отворилась и вошел мужчина в форме военного летчика.

– Я пришел забрать… – начал он и осекся, заметив Бена. – Вот те на! – воскликнул Джереми. – А ты-то что тут делаешь?

Оправившись от потрясения, Бен подумал: а чему тут, собственно, удивляться? Джереми ведь говорил, что будет работать в министерстве авиации, пока не придет в форму, чтобы снова летать.

– Привет, – поздоровался Бен.

– Но что ты здесь делаешь? – снова спросил Джереми. – Неужели ты тоже в министерстве авиации?

– Нет, но начальство прислало меня за снимком.

– Поразительное совпадение, – протянул Джереми и обернулся к Мэйвис: – Мы с этим парнем выросли вместе и всегда были лучшими друзьями. И вдруг я встречаю его тут, представляете!

– О, ну тогда вы можете мне открыть все тайны его прошлого, – ухмыльнулась Мэйвис.

Джереми поднял бровь:

– О-о, понимаю. Вы с ней… Бен, ах ты хитрюга!

– Мы только что познакомились, – пояснил Бен. – Но да, я пригласил ее в кино.

– Знаешь что, – сказал Джереми, – а почему бы вам вместе не прийти ко мне в среду на вечеринку? – Он повернулся к Мэйвис: – Я как раз перебрался в родительскую квартиру в Мейфэре и намерен отпраздновать свою свободу, ну и новоселье заодно.

– Мейфэр? Шик! – У Мэйвис загорелись глаза. – Ой, Бен, это было бы так здорово!

– А вы сможете отпроситься?

– Да я дьяволу душу продам, а вечер освобожу. Даже если придется потом месяц отрабатывать в самые неудобные смены.

– Тогда я напишу вам адрес, – пообещал Джереми. – Будет весело. У моего старика хороший погреб, и я намерен от души им воспользоваться.

– Класс! – воскликнула Мэйвис. – Как приятно, что у вас такие интересные друзья, Бен.

– Интересные? – шутливо насупился Джереми. – А как насчет «красивые, смелые, обходительные»?

– И это тоже, – согласилась Мэйвис.

– А девушки из Фарли будут? – спросил Бен, стараясь не выдать голосом волнения.

– Только Дайдо и Памма. Ливви уже старовата и тяжеловата на подъем, а Фибс не доросла. Знал бы ты, чего мне стоило уговорить лорда Вестерхэма отпустить Дайдо в город. Они ее держат на коротком поводке.

– Скорее всего, не зря, – проронил Бен, и Джереми широко ухмыльнулся.

– Там будут титулованные особы? – Мэйвис округлила глаза. – Ничего себе. – Она повернулась к Бену: – А вы тоже лорд?

– Я самый обычный «мистер», – ответил Бен. – Вот у Джереми отец – «сэр».

– Но сам я – обычный лейтенант ВВС, – вставил Джереми. – И я вам еще даже не представился. Джереми Прескотт. А вас как зовут?

– Мэйвис, – заикаясь, промямлила она. – Мэйвис Пью.

– Эх ты, совсем смутил бедную девушку, – попенял Бен другу.

– Так если вы лейтенант ВВС, отчего же не летаете? – спросила она, осмелев.

– Я недавно сбежал из немецкого лагеря для военнопленных и вот добрался домой. Был ранен и пока еще не в форме. Вроде как должен отлеживаться, но не хотелось торчать дома без дела, вот мне и позволили поработать в министерстве.

– То-то я думаю, где я вас уже видела. – Глаза Мэйвис горели от возбуждения. – Я помню ваше фото в газетах. Наши девушки только и говорили, что о вашем побеге. – Она посмотрела на Бена: – А вы тоже раньше летали?

– Мы с ним попали в авиакатастрофу – по моей вине, поскольку за штурвалом тогда был я, – пояснил Джереми. – И я каждый день казню себя за это. – Он замолчал, затем добавил: – И мое предложение найти тебе работу в министерстве авиации все еще в силе, старина. Это дало бы тебе законный повод почаще встречаться с Мэйвис.

– Заманчиво, конечно, но поменять работу во время войны не так-то просто. Думаю, ты и сам в этом убедишься, – ответил Бен. – И там, где я работаю сейчас, я тоже занимаюсь своим делом.

– Ну, мне пора возвращаться в город, – объявил Джереми. – Так я увижу вас обоих на моей вечеринке?

Он взял пакет, подмигнул Мэйвис и вышел из зала.

Глава двадцать вторая

Блетчли-Парк

Вернувшись в главный корпус, Памела и Квакки Брейсвейт снова принялись за распечатки.

– Тебе не кажется любопытным, что они не всегда используют одни и те же пьесы? – заметил Квакки. – Начинают обычно с Бетховена, а вот дальше, между новостями и комментариями, встречается музыка и других немецких композиторов.

– Вероятно, хотят напомнить всему миру, как великолепна немецкая культура, – предположила Памела.

– Мне все же кажется, что нужно определить и изучить каждый такой отрывок. Вдруг из нот сложится послание. Или, может быть, там четвертая часть Третьей симфонии, а цифры означают даты?

– По-моему, ты уже хватаешься за любую соломинку, – сказала Памела. – Если немцы посылают таким манером сообщения своим приспешникам или агентам в Великобритании, те должны быть гениями, чтобы самостоятельно все это расшифровать.

– Или у них есть брошюрки с кодовыми словами. Может, «Бах» означает одно, а «Гендель» – другое.

– Но у нас-то этих брошюрок нет, – напомнила Памела. – Как ты думаешь, может быть, МИ5 знает об этом больше? Все-таки мы здесь заперты в четырех стенах, дали подписку о неразглашении и понятия не имеем о том, что известно другим министерствам и отделам. Мне кажется, надо спросить у капитана Тревиса.

– Ну… возможно. – В голосе Квакки сквозило сомнение.

В тот же вечер Памела вернулась к себе на квартиру. Открыв ящик комода, чтобы положить на место вещи, которые брала с собой в командировку, девушка застыла, нахмурившись. Кто-то рылся в ее белье. Она отчетливо помнила, что завернула единственную пару целых нейлоновых чулок в носовой платок, чтобы ненароком не зацепились за что-нибудь и не пустили стрелку. А дневник совершенно точно спрятала под запасной ночной сорочкой.

Появившаяся вскоре Трикси застала Памелу сидящей на кровати в раздумьях над обнаруженными следами обыска.

– О, да ты вернулась в мир живых! – обрадовалась подруга. – С ночными сменами покончено?

– Пока что, кажется, да, – ответила Памела. – Послушай, Трикси, ты, часом, не брала мои чулки? Я не обижусь, просто они не там, где я их оставляла.

– Нет, конечно! – воскликнула Трикси. – Ты же меня знаешь, Памма. Когда я хочу что-нибудь взять, я всегда спрашиваю разрешения.

– Тогда, выходит, кто-то копался в моем ящике, – заключила Памма.

– Миссис Энтвистл, кто же еще! Мне всегда казалось, что она любит совать нос в чужие дела.

– Не знаю, что она надеялась найти, разве что ей нравится читать чужие дневники.

– А что, у тебя в дневнике много пикантных подробностей? – ухмыльнулась Трикси.

– Да какое там, скучнее некуда. «Вчера мы ели запеканку с говядиной и шел дождь», ну и так далее в том же духе. Меня сроду не тянуло откровенничать на бумаге.

– Меня тоже, – призналась Трикси. – Дома, когда я росла, было слишком много любопытных глаз. Когда у тебя две младшие сестры, приходится быть начеку.

– У меня та же история, – кивнула Памела. – Ладно, копалась и копалась, что уж теперь. Красть у меня все равно нечего. Но как-то это гадко, правда?

– А давай устроим западню и поймаем миссис Энтвистл с поличным! – предложила Трикси. – Оставим в ящике письмо на немецком, например, или фото Адольфа Гитлера с запиской «Встретимся в полночь, mein Liebling[37]37
  Любовь моя (нем.).


[Закрыть]».

– Трикси, ты неисправима! – расхохоталась Памела.

– И поделом ей, мерзкой корове! Заграбастала наши продовольственные карточки и все вкусное оставляет себе. Так ей и надо!

На следующее утро Памела и Квакки обсуждали, имеет ли смысл снова отправиться слушать эфир на радиостанции. Оба не желали признавать поражение.

– Может быть, станем ездить туда по очереди? – предложил Квакки. – Сначала я на день, потом ты. Не вижу резона оставаться на ночь. Мне кажется, шесть миль я и на велосипеде проеду, а ты можешь попросить кого-то из караульных ВВС свозить тебя туда и обратно.

– Да, пожалуй, – согласилась Памела. – Сейчас уже впору пробовать все подряд.

Когда Квакки ушел, она зашагала по комнате, то и дело поглядывая на лежавшие на столе распечатки и их с Квакки пометки. Музыка. А теперь наши ребята в Германии передадут весточку для своих домашних. Имена. Адреса. Может быть, стоит проверить, истинные ли это военнопленные с настоящими адресами? Надо спросить у капитана Тревиса, как можно об этом узнать.

– Такими делами занимается МИ5, – ответил он. – Я им позвоню и попрошу прислать кого-нибудь. Согласен, здесь имеет смысл копнуть поглубже.

Памела вернулась к работе, а позже, после обеда, ей сообщили, что к ней поднимается человек из МИ5. Она пригладила волосы и поспешно накрасила губы. О лихих парнях из секретной службы ходили самые разные слухи. Она знала, что в МИ5 занимаются контрразведкой, в то время как за отправку агентов за границу отвечает МИ6, но тем не менее служащие МИ5 тоже, должно быть, временами выступали в опасной роли разведчиков. В дверь постучали. «Войдите», – сказала она, постаравшись, чтобы это прозвучало деловито. Дверь отворилась, и в кабинет вошел тот, кого она ожидала увидеть меньше всего.

Ее «Бен!» прозвучало одновременно с его изумленным «Памма?».

Тут они рассмеялись и снова хором произнесли: «Подумать только!»

– Ты действительно работаешь на МИ5? – спросила она.

– Мне запрещено об этом говорить, но поскольку я здесь, ты, вероятно, догадываешься, что ответ положительный, – усмехнулся он. – И тебе тоже уж точно нельзя никому ничего рассказывать. Главное, чтобы не узнали домашние.

– Естественно. Не говори никому, что я работаю здесь, в Блетчли.

– О том, что происходит в Блетчли, до нас доходят лишь смутные слухи, – признался Бен. – «Станция Х», вот как вас все называют. Но вы же здесь занимаетесь шифрами, правда? А ты правда в этом разбираешься?

Памела кивнула.

– Да. Только, похоже, не очень хорошо. Мы слушали пропагандистские немецкие эфиры.

– Передачи Новой британской радиостанции?

– Именно. Мой начальник считает, что в ее эфирах передают зашифрованные сообщения для пятой колонны.

– Да, мы тоже об этом думали, – признался Бен.

– А вам никогда не попадалась среди вещей арестованных членов пятой колонны брошюрка с кодовыми словами?

Бен улыбнулся:

– Вряд ли они хотят облегчить нам задачу.

Памела вздохнула:

– Беда в том, что мы не знаем, с чего начать. Если зашифрованные сообщения адресованы обычным людям, которые поддерживают Германию, тогда шифры должны быть довольно простыми. Не такими сложными, как те, с помощью которых немцы посылают сообщения самолетам и судам.

– А ты и над ними работала? – удивился Бен.

– Немного. Правда, я занималась не столько расшифровкой, сколько переводами. Но среди здешних ребят попадаются потрясающе умные. И мне, наверное, нельзя об этом распространяться даже при тебе.

– Ты одна трудишься над этим заданием?

– Нет, нас двое. Но моего коллеги здесь нет, он сегодня слушает радио на станции. Поначалу нам присылали распечатки, но я заподозрила, что мы, возможно, что-то упускаем, поскольку не слышим интонацию, кашель, даже музыку, которую они вставляют между новостями и комментариями.

– Интересно, – кивнул Бен. – И что вам удалось выяснить?

– Вот последние распечатки с нашими пометками, – Памела указала на стол, – они всегда завершают эфир сообщениями якобы от наших военнопленных в немецких лагерях. Ну, ты знаешь, бодрые речи о том, как хорошо с ними обращаются. Вот я и подумала – настоящие ли это люди и адреса или какие-то шифровки.

Бен заглянул через ее плечо в бумаги. Его остро волновала ее близость, легкий свежий аромат ее волос.

– То есть ты хочешь, чтобы мы проверили имена, личные номера и адреса?

– Именно.

– Думаю, это будет несложно. – Бен стал читать текст. – Какую чушь они несут. Неужели кто-то этому верит?

– Мой начальник утверждает, что такие люди есть. Новости и комментарии питают их глубочайшие страхи – за детей и перед возможным голодом.

– А что это за ноты?

– Это еще одна гипотеза: мы предположили, что музыкальные отрывки имеют какое-то значение. Парень, с которым я работаю, довольно хорошо разбирается в музыке. Он и определил, что именно было сыграно. Единственная мелодия, которая, как нам кажется, может иметь значение, – «Королевский фейерверк».

– Ого, ну конечно. Кто-то намерен подложить бомбу под короля?

– Вот-вот. До вас не доходили такие слухи?

– Доходили, и не раз. Ничего определенного, но… А что говорили после этого отрывка?

Памела пошуршала страницами.

– Вот, – сказала она.

– «Наш великий немецкий композитор Гендель сочинил эту музыку для вашего английского короля, что доказывает глубокую и непрерывную дружбу между нашими странами и демонстрирует, какие бесценные шедевры мы создаем, когда не враждуем». – Бен остановился. – Вроде не за что зацепиться. Ни дат, ни мест. Ничего конкретного.

– Знаю, – согласилась Памела. – Мы это читали и перечитывали, заменяли буквы, выделяли слова. Ничего.

– Получается, играют в основном Бетховена и Баха? – Бен провел пальцем по строчкам.

– И еще пару фрагментов из Вагнера, очень громких и заунывных. Мой товарищ Квакки, который разбирается в таких вещах, утверждает, что все они взяты из разных опер, которые входят в цикл «Кольцо Нибелунга».

– Как ты сказала? – вдруг вскрикнул Бен.

– Что эти отрывки – часть цикла «Кольцо Нибелунга».

– Господи. Вот оно! Послушай, Памма, я не знаю, как много можно тебе доверить, но мы следим за секретной группой, которая активно сотрудничает с Германией. Это в основном аристократы, и они называют себя «Кольцом».

– Ух ты! – восхитилась Памела. – Значит, это их позывной. Он как будто указывает: «Внимательно слушайте следующее сообщение».

– Похоже на то. – Бен пробежал вниз по странице дрожащим от волнения пальцем. – «Сержант Джим Винчестер, порядковый номер 248403. Сообщение для миссис Джоан Винчестер, дом 1, Милтон-Корт, Шеффилд». Должно быть, это оно и есть, Памма! Спорим, что это указания для их связного в Винчестере или координаты заседания в Винчестере, а номера означают дату, номер телефона или номер дома.

Глаза Памелы зажглись.

– Гениально!

– Мне надо все это переписать и взять с собой. Вероятно, некоторые имена и адреса окажутся достоверными, чтобы сбить нас со следа. Но те, что следуют за Вагнером, содержат информацию. Кто-то повыше должностью, чем я, разберется, о чем и о ком это. А отрывки из Вагнера не стали появляться чаще в последнее время?

– Мы только недавно начали слушать сами, раньше просто читали распечатки, так что не могу сказать. Возможно, Вагнера играют уже давно.

– А ты не замечала, число 1461 ни разу не возникало?

– Не припоминаю… – Она наморщила лоб. – Разве что в середине порядкового номера подлиннее.

– Давай я сам проверю, – предложил Бен.

– Садись. – Она пересекла комнату, подошла к другому столу и принесла блокнот и авторучку. – Я помогу тебе переписывать.

Они уселись рядом и дружно принялись за работу.

– Ты придешь на вечеринку к Джереми? – спросила через какое-то время Памела.

– Да, я сказал ему, что приду.

– Наверняка будет весело.

– Надеюсь. Я буду с девушкой.

– С девушкой? – Памела вскинула голову.

Бен кивнул.

– Не уверен, что это было мудрое решение, но Джереми, можно сказать, сам ее пригласил, а ей так хотелось попасть на вечеринку, что я уже не мог пойти на попятный.

– Хорошая девушка?

– Да я ее почти не знаю. Может оказаться, что у нее слишком уж много… энтузиазма… на мой вкус.

Памела рассмеялась:

– Хочешь сказать, она сразу рвется обниматься?

Бен покраснел.

– Вообще-то я имел в виду, что она может начать громко восторгаться. Ее совершенно ошеломило известие, что там будут гости из титулованных семей. Да и Джереми явно произвел на нее впечатление.

– Ну что ж тут удивительного, – кивнула Памела. И, помолчав, спросила: – Бен, а тебе не кажется, что он изменился? С тех пор как вернулся?

– Я с ним почти не разговаривал, так что затрудняюсь ответить, но мне он показался, как бы это сказать, более жестким. Сразу видно, человек повидал немало. И, наверное, растерял былую веселость.

– Мне кажется, он очень повзрослел – был мальчик, стал мужчина. Да и в лагере нахлебался горя, а потом еще и побег. Неудивительно, что он уже не такой веселый и беззаботный, как раньше, – согласилась Памела.