Текст книги "Святой князь Дмитрий Донской"

Глава восемнадцатая
Верна и после смерти

Радуйся, града Москвы твердое ограждение;

радуйся, страны Российския верная защитнице.

Акафист прп. Евфросинии, икос 4

 
Любила ты, и так, как ты, любить -
Нет, никому ещё не удавалось.
 

Ф.И. Тютчев

Святые супружеские пары – не редкость в истории Православной Церкви, но, пожалуй, Русская Православная Церковь держит здесь пальму первенства. Пётр и Феврония, Кирилл и Мария, царь Николай и Александра, Дмитрий и Евдокия.

Жития и сказания, повествующие о благоверном князе Дмитрии, единогласно говорят о его благочестивой, беспорочной семейной жизни.

Это, разумеется, нельзя толковать в том смысле, что Дмитрий Иванович нравственно стоит особняком, высится этакой недоступной горной вершиной в ряду прочих русских князей. Нет, святость брака, святость семьи были одним из незыблемых устоев Древней Руси, без чего Русь не выстояла бы среди тех испытаний, что довелось пережить ей. Но сам жанр жития таков, что обычные добродетели приподнимаются, возвышаются в нём, отнюдь не умаляя и не принижая нравственной чистоты большинства современников святого.

За те двадцать с небольшим лет, что великая княгиня прожила со своим великим супругом, всё было в их жизни: и радости, и разлуки (их было очень много), и, наверное, ссоры, и размолвки (ну как же без них), и то тихое родительское счастье при виде подрастающих детей, начинающих ходить, говорить, горе и слёзы по умершим чадам.

Теперь она осталась одна. Началась вдовья жизнь. По утрам она ходила в собор, в тишине молилась там, привыкая, что там, под белокаменной плитой, навеки скрылась от неё её отрада, её счастье и любовь.

Не дай Бог, ни овдоветь, ни погореть. Вдовья доля печалила её не материальными тяготами (их не было), а душевным сиротством, невозможностью излить душу, поговорить о детях, посоветоваться. Обо всём можно поговорить, пожалиться и порадоваться с духовным отцом, но всё же это не та откровенность, что с родным, близким, любимым до каждой седой пряди на висках человеком. Всё носить в себе, выплакивать в одиноких слезах, и никто не приласкает, не улыбнётся приветливо: «Не тужи, Евдокиюшка, гляди веселей!»

Дмитрий Иванович умер, не увидев сыновей и дочерей взрослыми, только старшему Василию исполнилось 18 лет. Ставить их на ноги, выпускать в жизнь, женить, выдавать замуж выпало на долю Евдокии.

Ещё не высохли все надгробные слёзы, а в жизни княгини произошло важное событие.

Михаил Александрович Тверской возмечтал сесть на опустевший Владимирский великокняжеский престол. Тохтамыш, конечно, мог поступить по-своему и не обратить внимания на волю Дмитрия Ивановича, завещавшего престол старшему сыну, но отчего-то не захотел возобновления борьбы за Владимирское княжение между Москвой и Тверью, и через три месяца после кончины великого князя посол Тохтамыша Шихмат возвёл Василия во Владимире на великокняжеский престол.

Тохтамыш знал, что на него готовит поход грозный Тамерлан, и хотел видеть Русь пусть и не союзником, то хотя бы не врагом.

В 1390 году княгиня Евдокия присутствовала на свадьбе старшего сына Василия на дочери литовского князя Витовта Софье, затем в этом же году с сыновьями и боярами выехала за несколько вёрст от Москвы встречать митрополита Киприана и больше в политических делах никакого участия не принимала.

Всю оставшуюся жизнь она посвятила молитвенной памяти о супруге и делам благотворения. Каждый день до конца своей блаженной кончины она молилась в церкви или в одном из московских монастырей об упокоении души своего незабвенного супруга.

В акафисте святой угоднице есть удивительная строка (кондак 3), где она названа матерью державы, то есть Московского княжества.

В Древнем Риме наряду с почётным званием «отец отечества» (Pater Patriaе) существовало звание «мать отечества» [27]27
  В России Правительствующий Сенат поднёс это звание Екатерине II.


[Закрыть] (Mater Patriaе). Было в этом звании немало помпезного, нарочитого, далёкого от живой сострадательной жизни, не мог, видимо, Рим жить без этих бутафорских украшений, но великая княгиня Евдокия была поистине неложной матерью Московского княжества, заботливой, любящей заступницей за бедных и сирых, больных, бездомных, калек и нищих.

Она делала вклады в монастыри и церкви, обувала и одевала бедных людей, кому помогала деньгами, кому одеждой. В память о Дмитрии Ивановиче она заложила в Кремле церковь Рождества Богородицы. Новопостроенный храм освятил митрополит Киприан, двумя годами позднее его расписали Феофан Грек и Симеон Чёрный (храм дошёл до наших дней в значительно перестроенном виде).

А на Русь надвигалась гроза, какой не бывало со времён Батыя. В Средней Азии появился полководец Тамерлан (Тимур). Разбив в двух сражениях Тохтамыша (1391, 1395), «железный хромец» двинулся на Русь. Великий князь Василий Дмитриевич с главными силами вышел к Коломне, чтобы там встретить врага, защищать Москву остался Владимир Андреевич Серпуховской. Войско Тамерлана было огромно, и Василий Дмитриевич понимал, что он вышел с войском на верную смерть.

Оставалась одна надежда на Господа и на Его Пречистую Матерь. Вся Москва молилась, и митрополит Киприан, и Владимир Андреевич. Храмы были переполнены москвичами. От старого до малого все взывали к Заступнику и Покровителю. В своей келье в Кремле молилась и великая княгиня.

И вот великой княгине свыше была внушена мысль о перенесении чудотворной иконы Богородицы Владимирской из Владимира в Москву. Василий Дмитриевич, выслушав просьбу матери, послал духовенство и верных людей во Владимир. После совершения обедни чудотворную икону подняли и понесли в Москву. Путешествие святыни длилось десять дней. В Москву икона прибыла 26 августа в тринадцатую годовщину разорения Москвы Тохтамышем. Вся Москва во главе с митрополитом Киприаном, великокняжеским семейством, с пением тропарей и молитв встречала икону. На том месте, где произошла встреча иконы, ныне стоит Сретенский монастырь.

В этот день совершилось чудо, Господь и Богородица спасли Москву и русский народ от, казалось бы, неминуемой гибели. В то время, когда москвичи встречали икону, Тамерлан отдал своему войску приказ об отступлении.

Вот как это произошло. Свирепый завоеватель, прославившийся тем, что из отрубленных голов людей воздвигал пирамиды, после обеда задремал у себя в шатре. В дремотном видении к нему в шатёр сошла с небес величественная Жена. Вокруг Нее в воздухе реяли крылатые воины с луками и копьями. Внезапно они устремились на Тамерлана. Он очнулся и вскочил на ноги. Необъяснимый ужас и трепет оледенили его, словно его живым опустили в холодный подземный мрак могилы. Страшно было вспомнить ему гневный взгляд Той неведомой Жены. Взгляд Её, как острые иглы, пронизывал его насквозь. Метнулся Тамерлан к выходу из шатра, откинул полотнище, завешивавшее вход в шатёр, и прорычал на весь лагерь:

– Снимать палатки! Трубач, труби: поход!

Войско снялось и навсегда покинуло пределы русской земли.

Как супруг её на Куликовом поле спас русскую землю от разорения Мамаем, так супруга его, великая молитвенница и постница, спасла Русь от нашествия Тамерлана.

В дни скорби о кончине Дмитрия Ивановича, в дни горя, слёз и молитв великая княгиня дала обет во благовремении принять монашеский чин и скончать дни свои в монастыре. Для этого она основала в Кремле Вознесенский девичий монастырь, заложив в 1407 году каменный Вознесенский храм.

Дети подросли, младшему Константину исполнилось 18 лет, ничто не препятствовало исполнению обета. 17 мая 1407 года совершился монашеский постриг великой княгини с наречением ей имени Евфросиния.

Меньше двух месяцев пожила в иноческом чине великая княгиня, 7 июля она отдала Богу свою непорочную и любвеобильную душу. Тело её погребли в строящемся Вознесенском храме.

Высота духовной жизни великой княгини была так высока, что уже при жизни она совершала чудеса исцеления. так, однажды она исцелила слепого старика. Многие века у её гробницы совершались чудеса исцеления, её почитали не просто как святую, а как небесную покровительницу царствующего града.

К мощам святой угодницы приходили помолиться и укрепиться духовно русские цари Александр I, Александр II и Николай II с государыней Александрой Фёдоровной. Здесь неоднократно молились великий князь Сергий Александрович с супругой Елизаветой Фёдоровной. Неподалёку от собора находилась могила великого князя, убитого христопродавцем-революционером.

Не счесть паломников из простого народа, что припадали к раке над мощами святой угодницы в соборе. Со всех концов великой России ехали люди поклониться памяти великой княгини, поведать о своих бедах и скорбях.

Так устроилось, что крипт Вознесенского собора, где первоначально стоял лишь один белокаменный саркофаг с мощами святой Евфросинии, стал местом упокоения многих великих княгинь и цариц. Тут были погребены Софья Витовтовна – супруга Василия Дмитриевича, София Палеолог – жена Ивана III, Елена Глинская – мать Иоанна IV Грозного, Ирина Годунова – жена Федора Иоанновича.

Несколько веков притекал богомольный народ к святым мощам, несколько веков теплилась неугасимая лампада.

Однако настала година лихолетья. Ни польские ляхи, ни «просвещённые» варвары – французы не покусились потревожить покой святой угодницы. Это бестрепетно совершили новые хозяева российской жизни – «освободители» русского народа от мрака проклятого прошлого. Женский Вознесенский монастырь в 1918 году закрыли, монахинь из него выселили, в Кремле появились иные обитатели, закрывшие доступ народу к его святыням. В 1922 году по всей России происходило изъятие церковных ценностей для борьбы с голодом, а попросту ограбление Церкви. С икон сдирались золотые и серебряные оклады, с престолов многопудовые серебряные облачения, алмазы и бриллианты считали не каратами, а фунтами. Но самое страшное, о чём даже в те дни предпочитали помалкивать, под покровом секретности происходило в Кремле. В соборах повсеместно вскрывались великокняжеские и царские захоронения «с целью извлечения драгоценных металлов». (Трофимов, 85.)

Помрачившиеся разумом люди, не осознававшие мистической основы жизни, мечтали построить земное счастье, заложив в фундамент возводимого ими здания кровь невинных царских детей, а затем оскверняя святые мощи и грабя могилы.

Велика и славна история СССР, велика и страшна! Миллионы людей искренне верили в высокую цель создания справедливого общества на земле, верили, претерпевали неслыханные лишения, какие не вынес бы ни один народ, совершали невиданные подвиги, которые никому не были под силу. Однако не бывает справедливости и счастья на грехе и крови. Только молитвой и честным трудом можно создать незыблемое, тому порукой наши православные монашеские обители, наши чудотворные образа, наша молитвенная память о подвигах святых угодников и великих государственных мужей.

Тьма пребудет тьмой, а свет останется светом. И никогда сила, вечно желающая зла, не совершит благого, как бы ни изощрялись в подобных изречениях поэты и мыслители. Какое согласие между Христом и Велиаром? (2 Кор. 6:15.)

Не избежала поругания и могила святой Евфросинии. Чьи-то нечистые руки рылись в её останках.

В 1929 году пришёл черёд испить свою чашу самому Вознесенскому собору. На его месте было решено построить школу красных командиров. Великие русские архитекторы с мировым именем И.В. Жолтовский, И.А. Фомин, А.В. Щусев (автор Мавзолея) заступились за монастырь, просили сохранить его. К ним не прислушались. Летом 1929 года собор начали ломать. Учёный Н.Н. Померанцев на свой страх и риск организовал спасение иконостаса Вознесенского собора с иконами XVII века, а самое главное, вместе со своими единомышленниками сумел перевезти из Вознесенского собора в подвальную Судную палату Архангельского собора все саркофаги с останками великих княгинь и цариц.

Хлопотам Н.Н. Померанцева в те времена могли придать какую угодно окраску. Саркофаги были неподъёмными, для перевозки их из собора в собор требовались грузовые машины. «И чего этот Померанцев так бьётся за этих цариц?» – мог подумать кто-нибудь.

Учёный, конечно, рисковал. Но на Руси всегда были герои. Во все времена.

Кремль на десятилетия был закрыт для посещения. В 1955 году его открыли для свободного посещения, но в соборы войти всё равно было нельзя. Положение стало меняться после 1988 года. В дни празднования 1000-летия крещения Руси Поместным собором Русской Православной Церкви был прославлен в лике святых благоверный супруг великой княгини. По благословению святейшего Патриарха Алексия II было создано Православное общество святых русских жён, поставившее целью восстановление почитания святых угодниц. В Судной палате Архангельского собора стали читать тропарь преподобной, о ней сняли фильм.

А летом 2002 года были обретены мощи преподобной Евфросинии. Особенно хорошо сохранилась честная её глава. Благодаря этому учёный-криминалист создал вероятный скульптурный портрет великой княгини.

20 июля 2005 года в районе Котловка города Москвы, там, где великая княгиня Евдокия встречала въезжавшего в стольный город митрополита Киприана, заложили храм во имя преподобной Евфросинии.

Житие преподобной Евфросинии читается как повествование о материнском, молитвенном подвиге. Великая княгиня, как и её супруг, прожила жизнь не для себя, а для детей, для Церкви и народа. Непрестанно благотворила, и если явные её жертвы известны (основание храмов, монастырей, денежные вклады в обители), то несравнимо более жертв тайных, о которых никто не знает, кроме неё самой и Господа, по заслугам воздавшего ей. «Яко да будет милостыня твоя в тайне: и Отец твой… воздаст тебе яве». (Мф. 6:4.)

Есть в житии преподобной один эпизод, особо привлекающий внимание людей верующих. Он рассказывает о том, что завистники распустили о великой княгине клевету: дескать, под маской смиренницы, постницы она ведёт разгульную греховную жизнь. Клевета достигла ушей сыновей княгини, они упорно отказывались верить ей. Но слухи и толки не утихали, тогда они высказали матери свои сомнения. Великая княгиня пригласила их в отдалённые покои дворца и, приоткрыв одежды, показала, что под нарядными богатыми одеждами на её тело надета власяница и железные вериги. Растроганные и пристыжённые дети со слезами просили прощения у матери.

Нет сомнения в святости преподобной. Но этот эпизод всё же оставляет ощущение какой-то недосказанности, вызывает сомнения, отдаёт красивой сказкой.

Клеветники были, есть и будут. Но клеветать ради клеветы никто не станет, клевета имеет какую-то цель. Княгиня не участвовала в политической жизни, никому не мешала, ни на что не претендовала. Какой смысл распускать о ней клевету?

И разве дети не видят, какую жизнь ведёт их мать. Княгиня по своему положению в государстве всё время была на виду, в тереме окружена слугами, нянюшками и тому подобное, а когда выходила на улицу, её видели десятки людей. Разве дети не знали, что жизнь её не имеет ничего общего с клеветой. Но, допустим, поверили клевете и, что допустить ещё труднее, высказали своё недоумение матери. Во-первых, они показали бы, что просто не любят мать, ибо «любовь долготерпит, не превозносится, не гордится, не мыслит зла, всё покрывает» (1 Кор. 13: 4–8), и если бы мать даже вела недостойный образ жизни, сыновья, жалея (любя) мать, никогда бы ничего не сказали ей. Во-вторых, мать не раскрыла бы перед ними свои одежды, это было немыслимо для людей той поры. Посмотрите на икон, как на них изображены люди. Постороннему взгляду открыто только лицо и ладони. И наконец, если опять допустить недопустимое, что мать показала бы детям власяницу и вериги, они бы никогда и никому не поведали об этом. Опять же из любви к матери.

Реальная основа житийного эпизода, скорее всего, такова. Когда тело почившей великой княгини готовили к погребению, под одеждами обнаружили власяницу и вериги, о которых никто и не подозревал. Остальное дополнила народная фантазия, она придумала и клевету, и сыновей, и показ вериг.

Вот наглядный пример народной фантазии. По окончании строительства в Вологде Софийского собора царь Иван IV вошёл в собор. В это время «нечто отторгнуся от свода и пад, и повреди государя во главу, и того ради великий государь опечалихся».

Природа этого НЕЧТО неизвестна, это мог быть отколовшийся кусочек кирпича или штукатурки. Народная же фантазия преобразила это НЕЧТО в ПЛИНФУ, то есть в кирпич для кладки сводов. Царь разгневался, когда это НЕЧТО попало ему в голову, но едва ли он смог бы гневаться, если бы почти с тридцатиметровой высоты ему в голову попал кирпич.

Могла быть реальная подоснова и у слухов о клевете. После кончины Дмитрия Ивановича великая княгиня продолжала жить, как жила при муже, ни в чём не изменив своего поведения, привычек, не скорбела, не постилась напоказ, что могло не понравиться ханжам, вызвать осудительные толки, которые народная фантазия развила в клевету, и т. д.

Об интересующем нас эпизоде исследователь эпохи Дмитрия Донского, автор книги о нём писатель Ю. Лощиц, пишет так: «7 июня 1407 года скончалась великая княгиня Евдокия… Существует предание, что под княжеской одеждой на теле покойной были обнаружены вериги, которые она тайно носила все годы своего вдовства». (Лощиц, 394.) Ни о каком раздевании речи нет.

Жизнь великой княгини, её жизненный подвиг привлекали внимание людей искусства. О ней слагали стихи. Вот одно из них.

 
Плотно сомкнуты губы сухие. —
Жарко пламя трёх тысяч свечей.
Так лежала княжна Евдокия
На душистой сапфирной парче.
И, согнувшись, бесслёзно молилась
Ей о слепеньком мальчике мать,
И кликуша без голоса билась,
Воздух силясь губами поймать.
А пришедший из южного края
Черноглазый, горбатый старик,
Словно к двери небесного Рая,
К потемневшей ступеньке приник.
 

А. Ахматова

Глава девятнадцатая
«Щедрое» наследство

 
Наш путь – стрелой татарской древней воли
Пронзил нам грудь.
 

А.А. Блок

Среди множества истин, сопровождающих эпоху Дмитрия Донского, одна из них трактуется так: да, Дмитрий Иванович победил на Куликовом поле, что стало предпосылкой к окончательному свержению татаро-монгольского ига, но глупо отрицать, что татаро-монголы кое что привнесли в нашу культуру, в наше государственное устройство. Да, были эксцессы, да, было угнетение, этого нельзя отрицать, но оно не было уж таким страшным и непереносимым, словом, нет худа без добра.

Истина, мягко говоря, странная, но она бытует, и, может быть, лет через двести (сейчас пока не отваживаются) кто-нибудь скажет, что и немецкая оккупация 1941–1944 годов кое-что привнесла… Да, были массовые расстрелы; да, сотни тысяч людей угнали в Германию; да, в назидание всем Зою Космодемьянскую повесили посреди села, но не была оккупация уж такой…

Так неужели напрасно святой благоверный князь Дмитрий бился, не щадя себя, на Куликовом поле? Глядишь, покорствовал бы Орде и дожил бы до глубокой старости и княжество бы расширил до гораздо больших размеров. Ведь утверждают, что именно монголы дали нам начала государственности, именно благодаря им мы начали объединяться, наконец-то поняли, что в единстве сила. И даже идею самодержавия Россия взяла у монголов, почему и были впоследствии все русские цари и императоры тиранами и восточными деспотами, рядящимися в одежды цивилизованных правителей.

Н.П. Ерошкин пишет: «Образование русского централизованного государства завершилось к концу XV века». (Ерошкин, 32.)

Но в этом же веке совершался процесс объединения в единое государство Франции, в результате семивековой реконкисты в 1479 году завершилось образование единого Испанского государства [28]28
  Чтобы показать, что конец XV в. был одним из узловых моментов мировой истории, замечу, что в 1499 г. Швейцария получила независимость от Священной Римской империи и стала полностью самостоятельным государством.


[Закрыть]. В 1480 году произошло так называемое «стояние на Угре» войск Ивана против хана Ахмата, а по оценкам военных историков – активная оборонительная операция.

Надеюсь, не надо доказывать непричастность Орды к истории Франции и Испании. Следовательно, развитие Руси протекало в рамках общеевропейского процесса образования единых государств. Неужели, не будь Орды, мы бы до сих пор жили в удельных княжествах?

А если мы углубимся в древность, то увидим, что подобные процессы происходили в Древнем Риме, когда он собирал вокруг себя италийские племена в единое средиземноморское государство. Исторические процессы проходят и повторяются.

Если согласиться, что мы заимствовали от Орды идею самодержавия, то спрашивается, от кого взяли идею абсолютизма короли Франции, Испании, ведь они были такими же самодержавными правителями, как и русский царь, их слово было законом. Неужели и их Орда облагодетельствовала? И как нам быть с римскими императорами эпохи домината, когда императору воздавали почести, как живому богу? У русских царей (восточных деспотов, по воззрениям европейцев) такого не было.

Мы как-то особо не задумываемся, европейцы же и слышать об этом не хотят, но славянская, русская цивилизация значительно менее кровава, чем цивилизация европейская.

Обычно в качестве примера массовых убийств в Европе приводят Варфоломеевскую ночь, когда «просвещённые» французы за одну ночь зарезали, застрелили, утопили, повесили, замучали своих сограждан в несколько раз больше, чем «тиран» Иван Грозный за всё время своего правления. Но пример этот затёрт, к нему уже привыкли. Предложу менее известный факт.

Крестовый поход против альбигойцев. 1209 год. Войско папы Иннокентия III осадило крепость Безьер. Начался штурм. Но как в бою различить сторонников и противников папы. Папский легат Арнольд Амальрик приказал: «Убивайте всех. Бог распознает своих!» Всего, по оценкам историков, было уничтожено от 7 до 20 тысяч человек. Ничего подобного мы не сыщем в русской истории. И мы варвары, а они благородные рыцари. Что же, очевидно, в вопросе истребления горожан европейцы не далеко ушли от азиатов.

Неживодёрство, вообще, родовая черта русского народа. Она прослеживается на протяжении многих веков.

Вот свидетельства времён второй мировой войны.

Польский полковник Грот: «Большевики не так склонны к расстрелам людей по любому поводу и без повода, как немцы». (Мухин, 221.)

К. Лоренц, лауреат Нобелевской премии, был в плену в СССР. «Позднее он слышал ужасающие рассказы о некоторых американских и особенно французских лагерях, в то время как в Советском Союзе не было никакого садизма». (Мухин, 325.)

Одним из признаков государства является наличие писаного (а не устного) судопроизводства.

Первый достоверно известный писаный свод судебных установлений «Русская правда» был создан в XI веке (список XIII в.), когда ни самого Чингиза, ни ближайших предков его не было на свете. Что могли нам принести монгольские дикие орды?

Разве что идеал Чингизхана. «Какое благо выше всех на земле?» – спросил он у придворных мудрецов и сам ответил. «Счастливее всех, – назидал он, – тот, кто гонит перед собой толпы разбитых врагов, грабит их имущество, скачет на их конях, любуется слезами близких им людей, целуя их жён и дочерей». (Нарочницкая, 107.)

Под этими словами не отказались бы подписаться ни Наполеон, ни Гитлер, правда, первый бы их литературно обработал, причесал по-европейски.

Как отличается этот идеал Чингизхана, идеал торжествующего брюха от высших, духовных идеалов христианства, от слов Христа: «Как хотите, чтобы с вами поступали люди, так поступайте и вы с ними». (Мф. 7:12.)

Чему он, оголтелый язычник, мог научить наших князей, людей православных, для которых все люди – создания Божии?

Ничем в области государственного строительства мы не обязаны Орде. Ничем! Кто продолжает настаивать на обратном, пусть просто вспомнит, что монголы принялись крушить и громить государство, которому, если даже взять условную дату его образования 862 год, было уже три века, а государственность монголов насчитывала десятилетия. Чему может научить дошкольник выпускника средней школы?

Приведу мнение авторитетного учёного:

«Тезис о генетическом родстве этих держав (Золотой Орды и Московской Руси. – Р.Б.) часто декларируется, а вот научных обоснований этой теории немного.

Степень заимствования Московией у монголов политических институтов сильно преувеличена.

…легковесные декларации, будто московская государственность являлась преемницей Золотой Орды, не выдерживает научной критики.

…можно уверенно утверждать, что Московия не была политическим наследником государственности Золотой Орды…» (Гальперин, 68, 69, 71.)

Если мы и перенимали опыт государственного строительства, то только у Византии, наследницы римской державы, а не у монголов, вчерашних пастухов, скотоводов и степных разбойников.

На этом можно бы закончить наши вопросы, но тема настолько обширна, что мы их продолжим.

Может быть, не нужно нам было воевать с Ордой, может быть, лучше было остаться её улусом? Не несла ли она нам великие достижения цивилизации, высокую культуру, глубокие знания в постижении окружающего мира и вселенной, высшие ремесленные навыки в производстве орудий производства, то, что сейчас называют технологией?

П. Чаадаев писал, что «продолжительное владычество татар – это величайшей важности событие… как оно ни было ужасно, оно принесло нам больше пользы, чем вреда. Вместо того, чтобы разрушить народность, оно помогло ей развиться и созреть». (Нарочницкая, 114.)

Рассмотрим это положение.

«Упадок пережили после монголо-татарского нашествия живопись и прикладное искусство. О какой бы области материальной или духовной культуры ни шла речь, факты самым категорическим образом опровергают порождённые далеко не научными соображениями суждения насчёт мнимого культурного „превосходства“ монголо-татарских завоевателей и тем более насчёт „особой миссии“ Чингизхана и его преемников, создавших „Евразию“. Повсюду в Азии и Европе, куда приходили… завоеватели, они приносили смерть, разрушения, гибель культуры. И от того, что завоеватели пользовались при своих разрушениях заимствованными в Китае и у арабов совершенными средствами боевой техники и приёмами организации войска, их разрушительная роль на завоёванных землях отнюдь не превращалась в организацию какой-то более высокой культуры. Монголо-татарское нашествие было страшным бедствием для русской культуры – это бесспорный исторический факт». (Сахаров, 28.)

«Возрождавшаяся и развивавшаяся русская культура полностью сохранила свой национальный характер, монголо-татары ничем не обогатили её, а их влияние практически было весьма незначительным. Некоторое количество восточных слов, проникших в русский язык при посредстве монголо-татар (базар, магазин, чердак, алтын, сундук, кафтан, тюфяк и т. п.), отдельные мотивы в прикладном искусстве, в одежде феодальных верхов – этим в сущности и ограничилось монголо-татарское влияние на русскую культуру». (Сахаров, 29.)

«Ни в законодательстве, ни в общественной мысли, ни в литературе, ни в живописи нельзя заметить ничего такого, что было бы заимствовано у монголо-татар. Вернейший показатель в этом отношении – оценка монголо-татарского вторжения самим народом. Всё, что нам известно из устного народного творчества XIV–XV вв., совершенно определённо категорично свидетельствует о резко негативной оценке, данной народом монголо-татарскому вторжению и игу». (Сахаров, 30.)

От Орды не осталось ни одного архитектурного памятника, ни одного строительно-инженерного приёма, инструмента, ни одного художественного литературного сюжета.

Ничего доброго, ничего хорошего не принесла нам Орда. Ровным счётом ничего, только пила кровь да, подобно демонам-упырям, паразитировала на духовном теле народа. Бесы ведь наслаждаются страданиями людей.

Греки и римляне нас не завоёвывали, но каково влияние их действительно культурных народов на нашу культуру! Нас обогатили римская, греческая, французская, немецкая, итальянская культуры. В сравнении с ними о каком положительном, благотворном влиянии татаро-монголов можно серьёзно говорить? Кроме того, понятия узды, седла, сундука, базара были в русском языке и до татар, но они вытеснены этими оккупантами, вытоптаны. Это типичная картина колонизаторов, когда родной язык коренного населения заменяется их языком. Так что нужно говорить не о приобретении, а об утратах, мы лишились наших исконных, природных русских слов.

И какие слова мы приобрели? Названия одежды, предметов конской сбруи, и т. п., слова, обозначающие предметы низкого быта. Ни одного слова из области философии, науки.

«Что бы ни писали прошлые и нынешние евразийцы о прелестях совместного русско-монгольского сожительства и „побратимства“, Русь пережила чудовищный разгром, масштабы которого неведомы Европе. Память о нём не случайно запечатлена в литературных памятниках под такими названиями, как „Слово о погибели земли Русской“. Цветущие города были разрушены дотла, утрачены ремёсла, на несколько веков прекратилось каменное строительство – показатель уровня развития. Русские земли были обложены колоссальной данью, и труд, по крайне мере, восьми поколений служил завоевателям. Но политический и экономический гнёт над Русью имел свои особенности, отличавшие его от завоевательных традиций Запада, целенаправленно стиравшего культуры завоёванных народов. Кочевники с огромными табунами не могли жить ни в городах, ни в русских лесах, они возвращались в открытые степи, оставляя лишь наместников, баскаков с военными отрядами. Поэтому на Руси сохранился национальный порядок княжеского владения». (Нарочницкая, 108.)

Всё, что пишут о влиянии Орды на Русь, преследует одну цель: опорочить, лягнуть, принизить русский народ, отказать ему в праве на самостоятельность государственной, общественной мысли, доказать, что нет у Руси ничего своего, всё чужое, сворованное, а выдаваемое за собственное.

«…презрительными суждениями наполнены исторические памфлеты о России ведущего американского русиста Р. Пайпса. Его постоянные намёки на убожество и бескультурье Руси украшают раздел о монгольском нашествии. Если бы Русь была богата и культурна, как… (далее следуют наименования государств: Китай, Персия и др.), то монголы её бы оккупировали, поскольку же это было не так, то они её попросту обложили данью». Киев по богатству и культуре превосходил западноевропейские города, уступая лишь итальянским, однако монголы его разрушили дотла, как Аларих, предводитель вестготов, разрушил Рим с дворцами, водопроводом, Колизеем и термами. Русские князья под пером Пайпса предстают вполне в Марксовом определении «смеси татарского заплечных дел мастера, лизоблюда и верховного холопа», данного классиком Ивану Калите в «Тайной дипломатической истории XIX века». (Нарочницкая, 107.)

Мы – не европейцы и не азиаты, мы – русские. Особый народ, созданный Господом. Не случайно А. Тойнби выделяет среди мировых цивилизации славянскую (русскую) цивилизацию. Были древние римляне – они не были ни греками, ни парфянами, ни иберийцами, ни галлами, не нумидийцами, они брали у всех, что могло сгодиться в государственной, военной, научной, художественной жизни, брали, не стесняясь, и оставались римлянами.