Текст книги "Песня Свон"
Автор книги: Роберт Маккаммон
Жанр: Зарубежное фэнтези, Зарубежная литература
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 4 (всего у книги 57 страниц) [доступный отрывок для чтения: 19 страниц]
Шорр засмеялся.
– Не нужно волноваться, миссис Кронингер. У нас есть две великолепнейших системы очистки воздуха, одна действующая, а другая – резервная. Система вступает в действие в течение минуты с момента объявления военного положения, это, когда мы, м-м… ожидаем нападения и запечатываем вентиляционные отверстия. Однако сейчас наши вентиляторы просто гонят воздух снаружи, и могу гарантировать, что воздух Голубой Горы, наверное, самый чистый, каким вам когда-либо доводилось дышать. У нас три жилых комплекса, сектора А, Б и В, все – на этом уровне, а под нами – командный пункт и уровень обслуживания. Пятьюдесятью футами глубже генераторная, склад оружия, аварийный запас пищи и воды, пункт радарного наблюдения и жилые комнаты офицеров. Кстати, мы стараемся отбирать у прибывших оружие и хранить его на нашем складе. У вас случайно нет чего-нибудь?
– Мм… девятимиллиметровый «Магнум», – сказал Фил. – Под задним сиденьем. Я не знал ваших правил.
– Хорошо, я уверен, что вы просто не обратили внимания на этот пункт, когда подписывали контракт, но, думаю, вы согласитесь, что ради безопасности проживающих все оружие должно храниться в одном месте. Правильно?
Он улыбнулся Филу, и Фил кивнул.
– Мы зарегистрируем его и дадим вам квитанцию, а когда вы будете через две недели уезжать от нас, получите его назад вычищенным и сияющим.
– А какое еще оружие у вас там есть? – спросил Роланд с горящими глазами.
– Ну, пистолеты, винтовки, автоматы, ручные пулеметы, минометы, огнеметы, гранаты, противопехотные и противотанковые мины, ракетницы – все, что только можно придумать. И, конечно, противогазы и противорадиационные костюмы. Полковник Маклин уверяет, что когда здесь в ход будет пущено все, это будет неприступная крепость. И он совершенно прав.
«Полковник Маклин», – подумал Роланд. Полковник Джеймс «Джимбо» Маклин. Это имя было знакомо Роланду по статьям в военных журналах и журналах для «выживальщиков», которые выписывал отец. У полковника Маклина был длинный послужной список: он начинал пилотом истребителя «F-105D», воевал в Северном Вьетнаме, был сбит в 1971 году и до окончания войны служил в ПВО, потом вернулся во Вьетнам и Индокитай, вылавливать вражеских агентов, и воевал с наемниками в Южной Африке, Чаде и Ливане. – А мы увидим полковника Маклина?
– Встреча назначена на восемь часов ровно, в главном зале. Он будет там.
Они увидели надпись «сектор В» и стрелку, указывающую вправо. Сержант Шорр свернул из главного коридора, и шины зашуршали по кускам бетона и камням, валявшимся на полу. От падающих сверху капель натекла лужа, и их обрызгало. Шорр притормозил, оглянулся, улыбка сбежала с его лица: он остановил электромобиль, и Кронингеры увидели, что часть потолка, размером с люк, отвалилась. Из дыры торчали металлические прутья и сетка. Шорр вынул из ящика электромобиля портативную радиостанцию, щелкнул ею и сказал:
– Это Шорр, я около стыка центрального коридора с коридором в сектор В. Тут нужно наладить откачку, вызвать бригаду уборщиков. Вы меня слышите?
– Слышу, – ответил голос, ослабленный помехами. – Опять хлопоты?
– Угу… Капрал, со мной новоприбывшие.
– Извините. Бригада уже едет.
Шорр выключил радиостанцию. Улыбка снова засияла на его лице, но светло-карие глаза посерьезнели.
– Мелкие неприятности, ребята. В «Земляном доме» первоклассная дренажная система, но иногда случаются маленькие протечки. Бригада уборщиков займется ими.
Элис показала наверх – она заметила сетку трещин и пятен на потолке:
– Непохоже, что здесь совсем безопасно. А что, если все это рухнет? – Она глядела на мужа широко раскрытыми глазами. – Бог мой! Фил! Неужели нам придется пробыть две недели здесь, под этой протекающей горой?
– Миссис Кронингер, – самым успокаивающим тоном заговорил Шорр. – «Земляной дом» не заполнился бы на девяносто пять процентов, если бы не был безопасен. Я согласен, нужно подработать дренажную систему, и мы приводим ее в норму, но нет абсолютно никакой опасности. У нас есть инженеры-строители, а специалисты по нагрузкам следят за «Земляным домом», и все они дают ему отличную оценку. Это место совместного выживания, миссис Кронингер, нас бы не было здесь, если бы мы не собирались выжить после надвигающегося Армагеддона, так ведь?
Взгляд Элис перебегал с мужа на молодого человека и обратно. Ее муж заплатил пятьдесят тысяч долларов за участие в пользовании «Земляным домом»: каждый год по две недели жизни в, как выражалась брошюра, «роскошнейшей крепости для выживания в горах Южного Айдахо». Конечно, она верила в то, что ядерный Армагеддон приближается, у Фила полки ломились от книг о ядерной войне; он был уверен, что война начнется в течение года и что Соединенные Штаты будут поставлены на колени русскими захватчиками. Он хотел найти место, как он сказал ей, где можно было бы сделать «последний привал». Но Элис пыталась отговорить его от этого, она твердила: это – биться об заклад на пятьдесят тысяч долларов, что ядерная катастрофа случится именно в эти две недели их пребывания в убежище – безумная игра. А он объяснял ей: предложение купить безопасную жизнь в «Земляном доме» означает, что за пятьдесят тысяч долларов в год семья Кронингеров обретает возможность получить убежище в «Земляном доме» в любое время в течение двадцати четырех часов после взрыва вражеской ракеты на территории Соединенных Штатов.
– Это страхование против Армагеддона, – пояснил он жене. – Всем ясно, что бомбы полетят, это только вопрос времени.
А Фил Кронингер был очень хорошо осведомлен о важности страхования, потому что владел одним из крупнейших независимых страховых агентств в Аризоне.
– Полагаю, что так, – наконец сказала она. Но ее беспокоили трещины и пятна и реденькая стальная сетка, высовывавшаяся из образовавшейся дыры.
Сержант Шорр прибавил скорость. Они проехали металлический дверной шлюз по обеим сторонам коридора.
– Наверное, ухлопали кучу денег на строительство этого места, – сказал Роланд, и Шорр кивнул.
– Несколько миллионов, – сказал он. – Не считая непредвиденных расходов. Двое братьев из Техаса вложили в это деньги, они тоже «выживальщики», а разбогатели они на нефти. Раньше, в сороковых и пятидесятых годах, здесь был серебряный рудник, но жила истощилась и шахта была заброшена на годы, пока Осли не купили ее. А вот мы и приехали. – Он притормозил и остановил электромобиль перед металлической дверью с номером 16. – Ваш дом, добрый дом, на ближайшие две недели, ребята. – Он открыл дверь ключом, висевшим на цепочке с эмблемой «Земляного дома», вошел и включил свет.
Прежде чем последовать за мужем и сыном через порог, Элис услышала звуки капающей воды и увидела другую лужицу, расплывшуюся в коридоре. Потолок протекал в трех местах, там была длинная зазубренная трещина шириной два дюйма. Боже, испуганно подумала она, но ничего не оставалось, как войти в помещение. Ее первым впечатлением было ощущение пустоты военной казармы. Стены из окрашенных в бежевый цвет шлакоблоков были украшены несколькими картинами маслом. Ковер был достаточно толстым и неплохого цвета, красно-бурым, но потолок показался ей ужасно низким. И хотя он находился на шесть дюймов выше головы Фила, а Фил был ростом пять футов и одиннадцать дюймов, явно недостаточная высота потолков квартиры, как это именовалось в брошюре, внушала ей такое чувство, как будто – да, подумала она, – как будто ее чуть ли не заживо похоронили. Единственное приятное впечатление, оставляла дальняя стена: всю ее площадь занимали фотообои с видом на заснеженные вершины гор, что зрительно увеличивало объем помещения. Здесь было две спальни и соединяющая их ванная. За несколько минут Шорр показал им все, продемонстрировал даже сливной туалет, смыв от которого шел в специальный бак. Как пояснил Шорр, «отходы поступают на уровень леса и таким образом способствуют росту растительности». Спальни были тоже из выкрашенных в бежевый цвет шлакоблоков, а потолок отделан пробковыми пластинами, под которыми, подумала Элис, пряталось переплетение стальных балок и арматурных стержней.
– Разве это не великолепно? – спросил ее Фил. – В этом что-то есть!
– А я все-таки сомневаюсь, – ответила она. – У меня по-прежнему ощущение, что мы в шахте.
– Ну, это пройдет, – дружески сказал ей Шорр. – У некоторых новичков были приступы клаустрофобии, но потом все проходило. Я вам вот что покажу, – сказал он, передавая Филу план «Земляного дома», на котором были обозначены кафетерий, гимнастический зал, поликлиника и большой круглый зал для игр. – Главный зал вот здесь, – сказал он. – Это и в самом деле огромное помещение, так что там можно почувствовать себя настоящим обществом. Я покажу вам, как добраться туда самым коротким путем.
В своей спальне, меньшей из двух, Роланд включил лампу у кровати и стал искать подходящую розетку для компьютера. Спальня была крошечной, но он счел ее вполне удобной; тут была нужная ему атмосфера, кроме того, он предвкушал семинары на темы «Искусство применения оружия», «Живущие не на Земле», «Управление в условиях хаоса» и «Тактика партизанской войны», обещанные в брошюрах.
Он нашел хорошую розетку достаточно близко к кровати, чтобы можно было, удобно устроившись на подушках, играть на компьютере в «Рыцаря короля». На две следующие недели, подумал он, можно будет окунуться в фантазию с подземельями и бродящими по ним чудовищами, от которых бросает в дрожь даже такого эксперта, как он сам, Рыцарь Короля, хотя он и в латах.
Роланд подошел к шкафу и открыл его, чтобы посмотреть, уместятся ли там его вещи. Внутри были дешевые крашеные стенки, на перекладине несколько проволочных вешалок. Вдруг с задней стенки шкафа вспорхнуло что-то маленькое и желтое, похожее на осенний лист. Роланд инстинктивно бросился к нему и поймал. Потом прошел к свету и осторожно раскрыл ладонь.
В ладони была хрупкая желтая бабочка с крылышками, усеянными зелеными и золотыми пятнышками. Глаза у нее были как темно-зеленые булавочные головки, крошечные сверкающие изумрудики. Бабочка трепетала, слабая и оглушенная.
Сколько же ты пробыла здесь, изумился Роланд. Ответа не было. Наверное, попала сюда в чьем-нибудь автомобиле или на одежде. Он поднес руку ближе к свету и несколько секунд глядел в крошечные глазки существа.
А потом раздавил бабочку в руке, ощутив, как ее тельце хрустнуло у него под пальцами. «Готова!» – подумал он. Даже более чем готова. Не затем я тащился сюда аж из Флагстафа, подумал он, чтобы жить в одной комнате с этим сраным желтым клопом!
Он выбросил искалеченные остатки в корзинку, потом вытер испачканную желтой искрящейся пыльцой ладонь о ткань защитного цвета и вернулся в «гостиную». Шорр пожелал им спокойной ночи. Только что подъехали двое с багажом и компьютером Роланда.
– Встреча назначена на восемь ноль ноль, ребята, – сказал Шорр. – Там увидимся.
– Великолепно, – возбужденно сказал Фил.
– Великолепно, – в голосе Элис прозвучал сарказм.
Сержант Шорр, улыбаясь, покинул номер 16. Но, как только он сел в электромобиль, улыбка исчезла, и рот сержанта превратился в угрюмую, суровую полоску. Он развернул электромобиль, заспешил обратно туда, где на полу лежал щебень, и велел бригаде уборщиков поживее замазывать трещины, и пусть пошевеливаются, пока весь этот чертов сектор не завалило.
Часть вторая
Огненные копья
Глава 6Киноман
17 июля
4 часа 40 минут
(восточное дневное время)
Нью-Йорк
– Он все еще там, да? – шепотом спросила чернокожая женщина с ярко-рыжими волосами, и мальчик-латиноамериканец за кондитерским прилавком утвердительно кивнул.
– Слышишь? – спросил мальчик, которого звали Эмилиано Санчес, и его черные глаза широко раскрылись.
Из-за выгоревшей красной портьеры, закрывавшей вход в зал кинотеатра «Эмпайр стейт» на Сорок второй улице, послышался смех. Такой звук мог издать только человек с рассеченным горлом. Звук становился все громче и громче, и Эмилиано закрыл уши руками; этот смех напоминал ему свисток локомотива и детский визг одновременно, и на несколько секунд мальчик вернулся в прошлое. Когда ему было восемь лет (он жил тогда в Мехико), он видел, как его младшего брата смял и раздавил товарный поезд.
Сесиль уставилась на него. Чем громче становился смех, тем явственнее она слышала в нем девичий вскрик; ей чудилось, что ей снова четырнадцать и она опять лежит на операционном столе после аборта. Через мгновение видение пропало, а смех стал слабеть.
– Господи Иисусе! – только и смогла шепотом выдавить Сесиль. – Что этот подонок курит?
– Я слышу это с полуночи, – сообщил ей Эмилиано. Его смена начиналась в двенадцать и заканчивалась в восемь. – Ничего похожего я в жизни не слышал.
– Он там один?
– Ага. Кто заходил, тоже долго не могли выдержать. Ты бы видела их лица, когда они выходили отсюда! Мурашки по телу!
– Вот чертовщина! – сказала Сесиль. Она продавала билеты и сидела в будке снаружи. – Я бы и двух минут не смогла смотреть такое кино, всех этих покойников и прочее! Боже, я продала билет этому парню уже на третий сеанс подряд!
– Он выходил, купил у меня кока-колу и попкорн. Дал доллар на чай. Мне уж и не хотелось притрагиваться к его деньгам. Они похоже… какие-то слишком сальные, что ли.
– Подонок, похоже, развлекается там сам с собой. Похоже, разглядывает всех этих мертвецов, развороченные лица и развлекает сам себя. Надо бы зайти туда и сказать ему, чтобы…
Смех опять зазвучал громче. Эмилиано вздрогнул: теперь звуки напомнили ему крик мальчишки, которого он однажды в драке пырнул ножом в живот. Смех оборвался, перейдя в клекот и затем в тихое умиленное бормотание, которое напомнило Сесили бормотание наркоманов в одном из их мест, куда она зачастила. Лицо ее застыло. Смех умолк, и она сказала:
– Мне кажется, у меня и своих дел достаточно. – Она торопливо ушла в кассу и заперла за собой дверь. Она решила, что в парне, который сидел в зале, есть что-то таинственное. Сесиль видела его: это был крупный, дюжий, похожий на шведа человек с курчавыми светлыми волосами, молочно-белой кожей и глазами, как сигаретные окурки. Покупая билет, он сверлил ее взглядом, но не сказал ни слова. Колдун, решила она, и дрожащими пальцами развернула журнал «Пипл».
Скорее бы восемь часов, молил Эмилиано. Он еще раз посмотрел на часы. «Лики смерти, часть 4» должны скоро закончиться, и Вилли, старый киномеханик-пьяница, будет менять пленку на «Мондо бизарро», про рабство и все такое прочее. Может, парень уйдет раньше, и тогда картину сразу же сменят. Эмилиано сел на табуретку и опять стал читать комикс, пытаясь заглушить страшные воспоминания, пробудившиеся от этого смеха.
Красные портьеры зашевелились. Эмилиано сгорбил плечи, как будто его хотели побить. Потом портьеры раскрылись, и в темном вестибюльчике возник киноман. Он уходит! От радости Эмилиано чуть не засмеялся, глаза его застыли на одной точке комикса. Выходит за дверь!
Но киноман произнес слабым, почти детским голосом:
– Пожалуйста, большую порцию кока-колы и попкорн с маслом.
У Эмилиано заныло в животе. Не смея посмотреть этому человеку в лицо, он встал с табуретки, наполнил стаканчик кока-колой, достал попкорн и плеснул в него масла.
– Пожалуйста, побольше масла, – попросил киноман.
Эмилиано добавил еще несколько капель масла и подтолкнул заказанное по прилавку к клиенту.
– Три доллара, – сказал он.
К нему подлетела пятидолларовая бумажка.
– Сдачи не надо, – сказал человек, и сейчас в его голосе прозвучал южный акцент. Озадаченный Эмилиано взглянул на него. Ростом киноман был около шести футов четырех дюймов, желтая рубашка с короткими рукавами, брюки цвета хаки с зеленью. Глаза его под густыми черными бровями были завораживающе зелеными и контрастировали с янтарным оттенком кожи. Сперва, когда он подходил в первый раз, Эмилиано посчитал его южноамериканцем, возможно, в нем было что-то от индейской крови. Волосы черные и волнистые, гладко причесанные. Он неподвижно уставился на Эмилиано. – Я хочу посмотреть фильм еще раз, – спокойно произнес он, и в голосе прозвучали нотки бразильского акцента.
– Э… Через минуту должен начаться «Мондо бизарро». Киномеханик, наверно, уже заправил первую катушку…
– Нет, – сказал киноман и едва заметно улыбнулся. – Я хочу еще раз посмотреть этот фильм. Сейчас.
– Да. Но послушайте… Я имею в виду… Я здесь не решаю, так ведь? Вы же знаете? Я только работаю за прилавком. Я ничего не могу сказать насчет…
Тут любитель кино придвинулся и коснулся лица Эмилиано холодными жирными пальцами, отчего подбородок Эмилиано застыл, как примороженный.
На секунду все поплыло перед его глазами, а кости заледенели. Потом Эмилиано моргнул и дрогнул всем телом: он стоял за прилавком, а киноман пропал. «Черт! – подумал мальчик. Подонок прикоснулся ко мне». Он скомкал салфетку и вытер лицо там, где к нему притронулись чужие пальцы, но он все еще чувствовал оставшийся после них холод. Пятидолларовая бумажка лежала на прилавке. Эмилиано положил ее в карман и заглянул в зал.
На экране, расцвеченном сочными и чувственными красками, лежали почерневшие трупы, извлеченные пожарными из столкнувшихся автомобилей. Диктор говорил:
– Лики смерти – не шутка. Все, что вы увидите, произошло на самом деле. Если нервы у вас не слишком крепкие, вам лучше сейчас же уйти…
Киноман сидел в первом ряду. Эмилиано видел его профиль на фоне экрана. Опять послышался смех, и когда Эмилиано отскочил от портьер и поглядел на свои часы, он понял, что еще почти двадцать минут в его жизни стали черной дырой. Он кинулся наверх в будку киномеханика, где Вилли валялся на диванчике, читая Кастлера.
– Эй, – сказал Эмилиано. – Что происходит? Почему ты опять крутишь это дерьмо?
Вилли уставился на него поверх страницы.
– У тебя не все дома? – спросил он. – Ты же сам пришел ко мне с приятелем и попросил меня пустить картину еще разок. Не прошло и пятнадцати минут. Вот я и поставил снова. И нечего сваливать все на меня. Я со старыми извращенцами не спорю.
– Старые извращенцы? О чем ты говоришь?
– О твоем дружке, – сказал Вилли. – Ему не меньше семидесяти. Бородища как у Рипа Ван Винкля. Откуда только такие извращенцы берутся?
– Ты… с ума сошел, – прошептал Эмилиано. Вилли пожал плечами и вернулся к своему журналу.
Сесиль увидела, как Эмилиано убегал по тротуару. Он обернулся к ней и прокричал:
– Ноги моей здесь не будет. Никогда! Хватит!
И убежал по Сорок второй улице в темноту. Сесиль перекрестилась, еще раз проверила замок на двери будки и, помолясь, улеглась поспать до рассвета.
Сидевший в своем кресле в первом ряду киноман запустил руку в пакетик попкорна с маслом и набил рот. Перед ним на экране возникали изувеченные тела, извлеченные из руин лондонского здания, взорванного ирландскими террористами. Он склонил голову набок, с интересом разглядывая кровь и переломанные кости. Камера, объектив которой затуманился и дрожал, сфокусировалась на обезумевшем лице молодой женщины, баюкавшей мертвого ребенка.
Киноман хохотал так, словно смотрел комедию. В его смехе слышались отзвуки визга напалмовых бомб, зажигательных снарядов и ракет «Томагавк», он эхом гулял в кинотеатре, и если бы там были другие зрители, всех их измучили бы воспоминания о собственных ужасах.
В отраженном свете экрана лицо сидящего в зале претерпело изменения. Теперь он не походил ни на шведа, ни на бразильца, исчезла и борода Рипа Ван Винкля. Черты лица его сливались во что-то одно, как будто медленно плавилась восковая маска, кости под кожей меняли форму. Сотни лиц возникали и пропадали, как гноящиеся шрамы. На экране показывали вскрытие на последней стадии, и странный зритель всплескивал руками в радостном оживлении.
«Уже пора! – думал он. – Пора представлению начаться!»
Он долго ждал поднятия занавеса, износил много лиц и кож, и миг торжества был не за горами. Множеством глаз он видел крен, ведущий к разрушению, нюхал пламя, и дым, и кровь как смертельно пьянящие духи. Скоро час пробьет – его час!
О, да! Пора начинать представление!
Он был терпеливым созданием, но сейчас едва мог сдерживался, чтобы не пуститься в пляс. Возможно, короткий «ватуси» там, в проходе, будет кстати, тогда он раздавит этого таракана за кондитерским прилавком. Так ждешь дня рождения… и когда свечи наконец зажгутся, он откинет голову и зарычит – так громко, что Бог содрогнется.
Уже пора! Уже пора!
Когда же? – волновался он. Кто первым нажмет кнопку, не имело значения; он так и слышал, как разбивается стекло, опускается предохранительная скоба и пламя разгорается в ракетоносителях. Это была музыка Голанских высот, Бейрута и Тегерана, Дублина и Варшавы, Йоханнесбурга и Вьетнама – только на этот раз музыка закончится последним оглушительным крещендо.
Он засунул пригоршню попкорна в рот, жадно открывшийся посреди правой щеки. «Партия окончена!» – подумал он и скрипуче захихикал. Прошлой ночью он сошел с автобуса из Филадельфии и, прогуливаясь по Сорок второй улице, увидел афишу этого фильма. Он, как всегда, не упустил возможность насладиться просмотром «Ликов смерти, часть 4». На заднем плане, конечно, как всегда стояла небольшая толпа, но он всегда узнавал себя. Там было много от него, стоящего над кучей трупов после взрыва на футбольном стадионе в Италии, выглядевшего прилично напуганным, в другом случае он промелькнул, уже с другим лицом, в массовой резне в аэропорте Парижа.
Меняя автобусы, он путешествовал по городам, присматриваясь к Америке. В Европе было так много террористических групп и вооруженных банд, что от него помощи не требовалось, хотя ему и доставило удовольствие подготовить одну мощную бомбочку в Бейруте. Он ненадолго задержался в Вашингтоне, но там нигде, ни в одном кинотеатре, не показывали «Лики смерти, часть 4». Тем не менее, Вашингтон предоставлял широкие возможности: если потолкаться среди пентагоновских мальчиков и членов кабинета министров на какой-нибудь из вечеринок, то невозможно предсказать, каких впечатляющих результатов можно достичь.
Теперь все закручивалось вокруг него. Он ощущал нервные пальцы, зависшие над красными кнопками по всему миру. Пилоты реактивных самолетов готовы сражаться, командиры подлодок вслушиваться в подводные шумы, старые львы – кусаться. И что самое изумительное, они делали это сами по себе. Он чувствовал свою почти полную ненужность, но его звездный час быстро приближался.
Его беспокоило лишь одно: хотя молния готова была сверкнуть, он боялся, что все кончится слишком быстро. Нужно, чтобы сохранились островки жизни, чтобы маленькие городки боролись за выживание, как крысы у взорванного фундамента. Он очень хорошо понимал, что огненные смерчи, ураганы радиации и черные дожди уничтожат большинство людишек, а те, кто останутся, тысячу раз пожалеют, что не погибли.
А после он станцует «ватуси» и на их могилах.
Пора! Тик-так, тик-так, думал он. Ничто не остановит время.
Он – терпеливое создание, но ждать пришлось слишком долго. Еще несколько часов лишь разожгут его аппетит, а он очень, очень голоден. А пока он наслаждался, любуясь собой на экране.
«Занавес поднимается!» – думал он, и рот посреди его лба ухмыльнулся, прежде чем исчезнуть в плоти, как червь в мокрой земле.
Представление начинается!
Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?