Текст книги "Обмен разумов"

Глава 12

– Не надо! – вскричал Марвин.

– Почему? – спросил ганцер.

К такому вопросу Флинн не был готов. Он услышал бормотание яйца ганцера:

– С врагом все средства хороши… Но с другой стороны, он поступил со мной гуманно… И все-таки мое ли это дело? Стоит лишь высунуться, и кто-нибудь обязательно расколет твою скорлупу. Однако…

– Я не хочу умирать.

– А я и не предполагал, что хотите, – ответило существо-гора не сказать что недружелюбно.

– Но вы, надеюсь, согласитесь обсудить это со мной? Этику, мораль и все такое?

– Боюсь, что нет. Нас предупредили на инструктаже: никаких разговоров с мельденами. Просто выполняйте свою работу, и ничего личного. Разобрались с одним, переходите к другому. Надо соблюдать психическую гигиену. Так что соблаговолите закрыть глаза…

И челюсти придвинулись еще ближе. У Марвина возникла дикая догадка, и он завопил:

– Вы сказали «работа»?

– Разумеется, это работа, – ответил ганцер. – Ничего общего с моими симпатиями и антипатиями. – Чудовище нахмурилось, явно досадуя, что позволило втянуть себя в разговор.

– Работа! Ваша работа – охотиться на мельденов, так ведь?

– Само собой. Это же планета ганцеров. Охота на мельденов – единственное, на что она годится.

– А зачем на них охотиться? – спросил Марвин.

– Ну, во-первых, яйцо ганцера может достичь полной зрелости только в теле взрослого мельдена.

– Позвольте! – Смутившееся яйцо ганцера подкатилось поближе. – Стоит ли так углубляться в биологию? Вы когда-нибудь слышали, чтобы я обсуждал ваши естественные функции?

– И во-вторых, – невозмутимо продолжал ганцер, – шкуры мельденов – единственная статья нашего экспорта. Из них, вычищенных и выдубленных, шьют имперские облачения на Триане-Два, мастерят подвески-талисманы на Немо, а на Крайслере-Тридцать это популярная обивка для кресел. Лишь погоня за увертливыми и опасными мельденами позволяет нам поддерживать приемлемый уровень цивилизации…

– Но ровно это же самое было сказано и мне! – заявил Марвин, а затем быстро повторил услышанные от управляющего тезисы.

– О боже! – ахнул ганцер.

И обоим вмиг стала кристально ясна правда: мельдены полностью зависят от ганцеров, а те, в свою очередь, полностью зависят от мельденов. Эти расы охотятся друг на друга, живут и умирают ради друг друга и при этом – по неведению или нет – игнорируют любые связи друг с другом. А ведь эти связи самые что ни на есть симбиотические. В сущности, каждая из двух рас считает себя единственной разумной и цивилизованной на планете, тогда как в соседях видит животных, достойных лишь презрения. А теперь эти расы вдруг осознали, что к понятию человечности обе они имеют абсолютно равное отношение и это касается также яиц ганцера.

Да, это было потрясающее открытие! Но Марвина по-прежнему удерживала на земле тяжелая лапа.

– Ситуация весьма неловкая, – сказал через некоторое время ганцер. – Я испытываю вполне естественное желание отпустить вас, но на этой планете я работаю по контракту, каковой требует…

– Так вы не настоящий ганцер?

– Нет, я здесь, как и вы, по Обмену Разумов. Я с Земли.

– Это же моя родная планета! – воскликнул Марвин.

– Как я и подозревал, – кивнул ганцер. – С годами становишься чуток к идиосинкратическим свойствам чужих умов и узнаешь соотечественника по малейшим нюансам мышления и изъяснения. Полагаю, вы американец, скорее всего с Восточного побережья. Коннектикут? Вермонт?

– Штат Нью-Йорк! – радостно ответил Марвин. – Я из Стэнхоупа!

– А я из Саранак-Лейка, – сообщил ганцер. – Меня зовут Отис Дагоберт, и мне тридцать семь. – С этими словами ганцер убрал лапу с груди Марвина. – Выходит, мы соседи, – сказал он тихо. – И я не смог бы вас убить, поскольку уверен, что и вы ни при каких обстоятельствах не подняли бы на меня руку. Теперь нам обоим известна правда, и вряд ли мы сможем выполнить хоть малую часть порученной нам ужасной работы. И это весьма печальный факт, поскольку мы связаны условиями контракта и за их несоблюдение компании подвергнут нас Экстренному Разъединению. Вы знаете, что это такое.

Марвин вздохнул: ему ли не знать? Повесив голову, он сидел в тоскливом молчании рядом со своим новым другом.

– Не вижу выхода, – обдумав проблему, сказал Марвин.

– Прятаться в лесу бесполезно – через несколько дней нас обязательно найдут.

И тут вдруг заговорило яйцо ганцера:

– Ребята, может быть, все не так уж и безнадежно.

– Что вы имеете в виду? – спросил Марвин.

– Услуга требует услуги, – отвечало, рябясь от волнения, яйцо ганцера. – Эх, вариться мне за это в кипятке… Ну да и черт с ним. Кажется, я знаю, как вам выбраться с этой планеты.

Марвин и Отис осыпали яйцо ганцера словами признательности, но оно сразу предупредило:

– Боюсь, расхочется меня благодарить, когда узнаете, что ждет вас впереди.

– Разве может быть хуже, чем здесь?

– Готовьтесь к сюрпризу, джентльмены, – ровным голосом предупредило яйцо ганцера. – К очень большому сюрпризу. А сейчас прошу следовать за мной.

– Куда? – спросил Марвин.

– Я отведу вас к Отшельнику, – ответило яйцо ганцера и больше не проронило ни слова.

Оно целеустремленно катилось вперед, а Марвин и Отис шагали следом.

Глава 13

По дождевому лесу пробирались трое – кто шагом, кто скоком, а кто перекатом. И хотя, как оказалось, в этих диких дебрях не обитали ни ганцеры, ни мельдены, путники держали ухо востро. Но никто не помешал им благополучно достичь поляны.

Посреди нее виднелась убогая хижина, перед которой сидело на корточках человекоподобное существо в лохмотьях.

– А вот и Отшельник, – сказало яйцо ганцера. – Предупреждаю, он малость не в себе.

Двое землян не успели переварить эту информацию. Отшельник вскинулся и заорал:

– Стоять! Ни с места! Хальт! И назовитесь, чтоб знал я вас!

– Я Марвин Флинн, – сказал Марвин, – а это Отис Дагоберт, мой новый друг. Мы хотим бежать с этой планеты.

Отшельник будто не услышал; оглаживая длинную бороду, он уже задумчиво смотрел на верхушки деревьев. Но вот заговорил – на низких, мрачных тонах:

 
Уж пробил час; над самой над главой
Пролет гусей знаменовал беду;
И спешно сыч понурый пересек
В глухом лесу сокрытый дол, где я
Нашел приют, отвергнувши дары
Природы щедрой; звезды с вышины
Безмолвно озаряют сирый кров;
Древа пророчат бегство королям.
 

– Отшельник хочет сказать, – объяснило яйцо ганцера, – что предчувствовал ваш приход.

– Он что, и впрямь сумасшедший? – спросил Отис. – Стихами шпарит…

 
Реките ж зычно! Ибо не дано
Мне ползать по извилинам мозгов,
В измене закосневших и во лжи.
 

– Не хочет, чтобы вы шептались, – перевело яйцо ганцера. – Ему это кажется подозрительным.

– Я бы и сам догадался, – буркнул Флинн.

– Ну так валяйте, догадывайтесь! – рассердилось яйцо ганцера. – Я всего лишь пытался помочь.

Отшельник приблизился на несколько шажков, остановился и спросил:

 
Что нужды, в чем печаль, о чем слуга?
 

Марвин глянул на яйцо ганцера, но оно предпочло обиженно промолчать. Решив, что правильно понял значение услышанного, Флинн сообщил:

– Сэр, мы намерены бежать с этой планеты, а к вам пришли за помощью.

Отшельник замотал головой:

 
Ну что за мумбо-юмбо, что за вздор!
Овцы губастой блеянье и то
Звучит куда изящней и ясней.
 

– О чем это он? – спросил Марвин.

– Вы же такой умный, вот и сообразите сами, – отбрило яйцо ганцера.

– Извините, не хотел вас задеть.

– Ну да, как же.

– Я правда сожалею. И нижайше прошу переводить.

– Ладно, – неохотно согласилось яйцо ганцера, успевшее войти во вкус обиды. – Он говорит, что не понимает вас.

– Не понимает? Но я же выбрал самые доходчивые слова!

– Не для Отшельника, – возразило яйцо ганцера. – Хотите, чтобы до него дошло – пользуйтесь стихотворной речью.

– Я не смогу! – Марвина пробрала дрожь: у любого интеллигентного землянина при одной лишь мысли о стихах срабатывал инстинкт отвращения. – Просто не умею! Отис, может, ты?

– Только не я! – испугался Отис. – За кого ты меня принимаешь? За педика?

 
Молчанье зреет тучей грозовой.
Кто честен, говорит уклюжим ртом
Все напрямик. Визит сей не к добру.
 

– Он уже сердится, – сказало яйцо ганцера. – Пора бы вам что-нибудь предпринять.

– А давайте вы за нас выскажетесь, – предложил Отис.

– Так ведь и я не педик, – хихикнуло яйцо ганцера. – Нет уж, справляйтесь сами.

– Я из стихов только «Рубайят» знаю, – сказал Марвин. – Со школы помню.

– Вот и воспользуйтесь, – посоветовало яйцо ганцера.

Марвин подумал, нервно посучил конечностями и продекламировал:

 
От войны между видами я убежал,
От вражды, бушевавшей в лесу, как пожар,
Не бросай же в беде бесприютную душу!
Неужели тебе ее вовсе не жаль?
 

– Криво-косо, – прошептало яйцо ганцера, – но для первой попытки неплохо.

Ехидный хохоток Отиса был прерван ударом Марвинова хвоста.

 
Недурственно, пришелец! Посему
Я снизойду до помощи тебе.
Мы ж люди; под личиною любой
Останемся людьми и соблюдем
Людской закон: друг друга выручай.
 

Марвин шагнул вперед и отчеканил:

 
Ты дверь покажешь к звездам мне, в космический простор,
Мудрец, глупец пройдет в нее, ведь не для них запор.
Но как быть с тем, кто неречив, на слово не остер,
К стихам не чуток? С тем, кого не видишь ты в упор?
 

Тут встрепенулся Отис, до сего момента давившийся смехом:

– Э! Сейчас что, про меня было?

– А то про кого же? – сказал Марвин. – Давай-ка, рифмуй, если хочешь отсюда выбраться.

– Да ладно! У тебя отлично получается за двоих.

– Нетушки! Отшельник говорит, за себя ты должен просить сам.

– О господи! Что же делать? Я ведь никаких стихов не знаю.

– Не молчите, а то хуже будет, – посоветовало яйцо ганцера.

– Ладно… Я только из Суинберна кое-что помню, одна деваха мне читала, та еще форсунья. И стишки-то у него дурацкие…

– Ничего, подражай.

 
Звездолеты землян – у далеких планет,
Но душа человека, высок он иль худ,
Все мечтает о доме, как будто влекут
Ее десять магнитов, и удержу нет
Волнам черной тоски, затопляющим враз
Истомленное сердце, как утлый баркас.
И наполняется душа превеликой благодарностью,
И очарована она благородной солидарностью
Славного Отшельника, вошедшего в положение
Космоплавателя, рассчитывающего на спасение.
 

На это Отшельник ответил:

 
Отнюдь не плохо. Тошно уповать
В наш тяжкий век на гибкость языка,
Могущего в ответственный момент
Языконосцу подложить свинью.
 

И тогда Флинн сказал:

 
Открой же Марвину портал. Сколь шансы ни малы,
Быть может, он себя найдет; глядишь, от кабалы
Себя спасет и над собой, израненным, всплакнет.
Уж лучше Марвину уйти, пока все веселы.
 

А отшельник воззвал:

 
По коням, рыцари! Взбодрить сердца!
Плотнее ноги в стремена! Расправить плечи!..
 

И они с песней промаршировали в хижину, где под кусками коры прятался нелегальный разумотранспортировщик древней и весьма любопытной конструкции. Вот тогда-то Марвин и узнал, что даже в самом отъявленном безумии обязательно скрывается рациональное зерно. Прожив на этой планете меньше года, Отшельник успел сколотить приличное состояние. Конечно, в Галактике контрабандная пересылка беженцев на малопривлекательные рынки труда не считалась делом этичным, но у Отшельника имелось собственное мнение на сей счет:

 
Ужель тебя коробит от моих
Проделок с этой ветхою машиной?
Обидно, коли так. Не стану спорить
С резонностью укора твоего.
Но вот скажи: от жажды умирая
В пустыне раскаленной, сможешь ли
Глоток вина прокисшего отвергнуть?
Конечно нет? Но все-таки готов
Дающего судить судом суровым?
Неблагодарность черная – клеймо
Глупца, что, утопая, норовит
Спасителя ударить побольнее.
 

Глава 14

Прошло немного времени.

Найти работу для Отиса Дагоберта оказалось нетрудно. В молодом человеке обнаружились слабые, но весьма перспективные задатки садиста – хотя сам он категорически это отрицал. Отшельник помог ему махнуться телами с ассистентом зубного врача. Продента-Девять, родная планета дантиста, расположена чуть левее Южного Хребта Галактики, если смотреть с Проциона, и населена потомками землян, которые не жалуют фторсодержащих соединений – для них вещества этой группы сродни самому дьяволу. И благодаря специалистам, которых на Проденте-Девять называют стоматоархитекторами, там возможна совершенно бесфторная жизнь.

Яйцо ганцера пожелало Марвину всего наилучшего и укатилось в лес.

– А теперь, – сказал Отшельник, – займемся твоей проблемой. Объективное изучение личности позволило мне прийти к выводу, что ты по натуре потенциальная жертва.

– Я? – спросил Марвин.

– Да, ты, – ответил Отшельник.

– Жертва?

– Безусловно.

– Не уверен, – возразил Марвин.

Сказано это было из вежливости. На самом деле он не сомневался, что Отшельник заблуждается на его счет.

– Ну а я уверен, – сказал Отшельник. – И смею заметить, у меня побольше опыта в трудоустройстве, чем у тебя.

– Это я уже понял… И еще обратил внимание, что вы больше не говорите стихами.

– Разумеется, – подтвердил Отшельник. – Да и с чего бы мне это делать?

– Но ведь раньше вы говорили только стихами.

– И на это имелась причина, – объяснил Отшельник. – Я тогда находился снаружи, стихи были моей защитой.

– А теперь?

– А теперь я у себя в доме, в полной безопасности. Оборонительный язык поэзии здесь без надобности.

– Обороняетесь стихами? – удивился Марвин. – Неужели это действует?

– Еще как! Я на этой планете живу уже больше года, и на меня охотятся две свирепые расы. Обнаружат – сразу прикончат. Видишь, я цел и невредим? Это исключительно благодаря стихам.

– Да, замечательно. Но как вы узнали, что стихотворная речь обладает маскирующим свойством?

– Путем логического умозаключения, – ответил Отшельник. – Исходя из посылки, которую я счел достаточно разумной.

– Понятно, сэр, – сказал Марвин. – Но я не вижу связи между стихами и вашей безопасностью.

– Да будь я проклят, если сам ее вижу, – развел руками Отшельник. – Я привык считать себя человеком рациональным, но эффективность стихов – единственная вещь, которую крайне неохотно принимаю на веру. Однако с тем, что это действенное средство, не поспоришь.

– А вы не думали насчет экспериментальной проверки? – спросил Марвин. – Не пробовали говорить снаружи не стихами? А вдруг оказалось бы, что и без них можно обойтись?

– Думать-то я думал, – ответил Отшельник. – А ты не пробовал прогуляться по дну океана? Вдруг оказалось бы, что там и без воздуха можно обойтись?

– Это не одно и то же, – сказал Марвин.

– Это абсолютно одно и то же! – твердо заявил Отшельник. – Все мы существуем благодаря бесчисленным допущениям, истинность или ошибочность которых выявляется лишь при встречах с опасностями на жизненном пути. А поскольку большинство из нас ценят свое существование выше, чем правду, такие радикальные проверки мы оставляем фанатикам.

– Я не попытаюсь ходить по воде, – возразил Марвин, – потому что видел утопленников.

– А я не говорю вне дома прозой, потому что навидался тех, кого прикончили за этим занятием, – не полез в карман за словом Отшельник. – И ни одного – из говоривших стихами.

– Что ж, каждому свое…

– Примирение с неопределимостью – начало мудрости, – назидательно произнес Отшельник. – Но речь сейчас не об этом, а о тебе и о твоей виктимности. Повторяю, ты прирожденная жертва. Но это открывает исключительно интересные перспективы.

– Мне неинтересно, – буркнул Марвин. – Что еще вы можете предложить?

– Ничего, – ответил Отшельник.

Тут благодаря удивительному стечению обстоятельств в ближайшем подлеске раздался оглушительный треск и топот. Это означало, что по следу Марвина спешат либо мельдены, либо ганцеры, а может, и те и другие.

– Принимаю ваше предложение, – сказал Марвин. – Но вы ошибаетесь.

Последнее слово принесло ему какое-никакое удовлетворение. Что же до Отшельника, то он получил удовлетворение от последнего дела. Включив свою аппаратуру и покрутив ручки настройки, он щелкнул тумблером и отправил Марвина строить новую карьеру на планете Цельс-5.

Глава 15

На Цельсе-5 вручение и получение даров – культурный императив. Отказ от подарка просто немыслим; у цельсиан это вызывает эмоции, сравнимые с земной инсектофобией.

Как правило, обычай не создает серьезных проблем. Большинство подарков – «белые», они делаются от чистого сердца и несут на себе различные оттенки любви, благодарности, приязни и тому подобного. Но бывают и «серые» предостерегающие подарки, и даже «черные» дары-убийцы.

Однажды некий государственный деятель получил от своих избирателей изящное кольцо, предназначенное для обязательного двухнедельного ношения в носу. Прелестная штучка, но с маленьким изъяном: она тикала.

Житель другой планеты, пожалуй, швырнул бы ее в ближайшую канаву. Но ни одному цельсианину, пребывающему в здравом уме, такое и в голову бы не пришло. Он даже не попытался бы выяснить, что у этого кольца внутри. Дареной вещи в зубы не смотрят – вот священный девиз цельсиан. И если пойдет слух, что у получателя презента возникло нехорошее подозрение, быть громчайшему публичному скандалу.

Итак, одаренный обязан прожить две недели с кольцом неразлучно. А это проклятое кольцо все тикает и тикает.

Должностное лицо, чье имя Мардук Крас, ломало голову над возникшей проблемой. Мардук думал о своих избирателях, вспоминал о том, как всячески им помогал; но ведь хватало и случаев, когда их ожидания не оправдались. Кольцо – это предупреждение, тут гадать не приходится. Самый что ни на есть «серый» дар. Но что, если он все-таки «черный»? Тогда в нем находится миниатюрное взрывное устройство популярной конструкции, которое оторвет чиновнику голову по истечении отведенного ему срока, полного страхов и переживаний.

Мардук не имел суицидальных наклонностей. Он сразу понял, что ему не хочется носить кольцо-убийцу.

Не хочется, но придется.

И как же быть с этой классической цельсианской дилеммой?

«Неужели они и вправду решили со мной разделаться? – спрашивал себя Мардук. – Из-за таких пустяков, как снос их грязных и ветхих трущоб ради строительства предприятий тяжелой промышленности и сговор с гильдией домовладельцев, повысивших квартплату на триста двадцать процентов в обмен на обещание через пятьдесят лет заменить водопровод? Видит Господь Всемогущий, я никогда не мнил себя безгрешным; я нередко допускал промахи, в чем и сознаюсь чистосердечно. Но разве можно равнять эти мелкие ошибки со злостной антиобщественной деятельностью?»

А кольцо знай себе весело тикало, щекоча чиновничье рыло и будируя страхи.

Мардуку вспоминались сильные мира сего, оставшиеся без головы по прихоти возмущенного плебса. Нет, что ни говори, а этот подарок может запросто оказаться «черным».

– Вот же подлинь безмозглая! – прорычал Мардук.

Конечно, на публике он никогда не произносил таких ругательств, да и вообще не давал воли чувствам. Но сейчас его переполняла горчайшая обида. Тут от зари до зари жилы рвешь, вкалываешь не за страх, а за совесть ради этих дряблокожих, бородавчатомордых кретинов, и что получаешь в награду? Мину для ношения в пятачке?

Такими вот мыслями Мардук до того себя распалил, что уже был готов зашвырнуть кольцо в ближайший бак с хлором. Уж он им покажет! Ведь и прецедент имеется: разве святой Вориг не отверг Целокупное Подношение от Трех Лярв?

Да… но Подношение от Лярв, согласно общепринятой экзегезе, являлось не чем иным, как скрытой атакой на дух Одарения, а следовательно, на самую суть общественного устройства. Ибо, умышляя Целокупное Подношение, злодеи ставили перед собой целью исключить возможность вручения любых подарков в будущем.

Это во-первых. А во-вторых, то, за что аплодировали святому в эпоху Второго Царства, официально считается ужасной скверной сейчас, во времена Десятой Демократии. Святому позволительны любые выходки; простой же смертный обязан вести себя так, как ему предписано.

У Мардука поникли плечи. Он облепил ноги теплой грязью – не помогло. Выхода нет. На Цельсе одиночке не устоять против организованного социума. Придется носить кольцо и ждать, цепенея от ужаса, когда прекратится тиканье…

Но что это?! Никак спасительная идея? Да-да, теперь он знает, как можно выкрутиться! Придется хорошенько поработать мозгами и обтяпать хитрое дельце, но если оно выгорит, Мардук получит и спасение, и общественное одобрение. Лишь бы проклятое кольцо не взорвалось раньше времени…

Мардук поспешил сделать несколько звонков, чтобы организовать себе срочную деловую командировку на Таами-2. Конечно, на эту планету, настоящее Таити Десятизвездного региона, он отправится не физически. Ответственное должностное лицо не позволит себе тратить бюджетные средства на перевоз своего тела за сотню световых лет, когда можно обойтись всего лишь путешествием разума. Бережливый Мардук воспользуется Обменом. Это отвечает если не духу, то уж точно букве цельсианского порядка. Тело останется здесь, и дареное кольцо пусть себе и дальше весело пощелкивает в носу.

Нужен разум, который в отсутствие Мардука поживет в его теле. А найти его – задача не из архисложных. Разумов в Галактике тьма-тьмущая, и тел не хватает на всех. Почему возникла такая диспропорция, еще никто не сумел объяснить толком. В самом начале жизни каждому достается тело. Но так уж выходит, что кто-то получает больше, чем ему нужно, будь то богатство, власть или тела. А кто-то остается ни с чем.

Мардук связался с фирмой «Отшельник энтерпрайзис (Тела на все случаи жизни)». У Отшельника нашлось то, что нужно: симпатичный молодой землянин, чья жизнь находится в непосредственной опасности, готов попытать счастья с тикающим кольцом.

Так Марвин Флинн оказался на Цельсе-5.

Впервые не было нужды в спешке. По прибытии Марвину удалось пройти рекомендованную для участника Обмена процедуру. Он лежал совершенно неподвижно и понемногу привыкал к своему новому вместилищу. Проверил работу конечностей, проинвентаризовал чувства, просканировал базовую культурную конфигурацию в переднем мозгу, протестировал факторы аналогии и сходства. Затем ознакомился с областью определения функции эмоционального отдела заднего мозга, выявив ее полюса, экстремумы и седловую точку. Почти все это было проделано машинально. Тело цельсианина пребывало в завидной физической форме, радуя высоким качеством сборки и отменным характером случайного распределения главной последовательности. Конечно, имелись и недостатки: до абсурдного эллиптичная дельта-кривая, а у области распределения УИТов – универсальных Y-точек – скорее серповидная, нежели трапециевидная форма.

Но чего еще стоило ожидать от обитателя планеты типа 3B?

В нормальных условиях эти отклонения не могут создать проблем. А здешние условия, судя по всему, благоприятны, и телесно-энвиронментально-культурно-ролевой комплекс, в котором очутился Марвин, не станет неразрешимой загадкой для его когнитивно-чувственного восприятия.

– Очень даже неплохо, – подвел итог самоанализу Флинн. – Только бы не рвануло чертово кольцо.

Он поднялся на ноги, чтобы познакомиться со своей новой средой обитания. И первым делом обнаружил записку, оставленную для него Мардуком Красом. Не заметить ее, привязанную к запястью, было невозможно.

Дорогой партнер по Обмену!

Добро пожаловать на Цельс-5. Полагаю, Вы в настоящий момент не испытываете особого восторга, и едва ли меньше Вашего сожалею о том, что обстоятельства сложились столь прискорбным образом. Но от души советую выбросить из головы любые мысли о передаче вверенного Вам имущества другому лицу. Лучше сосредоточьтесь на приятном времяпрепровождении, постарайтесь расслабиться и получить удовольствие от отдыха. Да послужит Вам утешением тот факт, что, по статистике, «черные» дары отнимают не больше жизней, чем аварии в плутониевых копях. Мое жилье и все, что в нем находится, в Вашем полном распоряжении. Как и мое тело. Очень надеюсь, что Вы не станете подвергать его чрезмерным физическим нагрузкам, слишком поздно укладывать в постель, перекармливать или избыточно поить опьяняющими жидкостями. Прошу учесть, что у него слабое левое запястье; будьте осторожны при подъеме тяжестей.

Желаю удачи, и постарайтесь не паниковать. Паника еще не помогла решить ни одной проблемы.

P. S. Вы, несомненно, джентльмен, и я уверен, что Вы не попытаетесь вынуть кольцо из носа. Тем не менее считаю своим долгом предупредить: оно заперто на микроскопический замок Джайверга, где используются молекулярные связи.

Еще раз прощаюсь и рекомендую не думать о грустном. У Вас впереди две недели развлечений на нашей прекрасной планете.

Искренне Ваш,

Мардук Крас

Прочитав записку, Марвин разозлился. Но затем рассмеялся и скомкал ее. Мардук, как пить дать, отъявленный прохвост, но он не лишен шарма и вроде не скупердяй. Пожалуй, надо извлечь из этой сомнительной сделки всю выгоду. Забыть о предполагаемой мине, угнездившейся над верхней губой, и хорошенько гульнуть на Цельсе.

Флинн пошел знакомиться со своим новым домом, и увиденное порадовало. Это холостяцкое логово, предназначенное для проживания без воспроизводства. Его главное удобство, пентабрахиатион, доступно только должностным лицам вроде Краса, с высоким социальным статусом. Не столь везучие чиновники довольствуются системами галерей, где можно пользоваться тремя, максимум четырьмя лапами. Ютящиеся же в беспросветных трущобах Северной Хляби семьи бедняков вынуждены осуществлять брахиацию посредством двух, а то и одной-единственной конечности. Правда, населению обещана масштабная жилищная реформа.

В удобной фешенебельной кухне Марвин обнаружил внушительный запас деликатесов. Тут и банки засахаренных кольчатых червей, и тазик экзотического альциониумового салата, а еще нежные закуски из кораллов тубипора и горгония, из морских перьев пеннатула и ренилла. Нашлась в этом раю гурмана и банка морских уточек в соусе из коловраток и орхидей, и упаковка быстрозамороженного кисло-сладкого мяса манящего краба. Но типичный неженатый мужчина не держит у себя основных продуктов питания, вот и у Мардука в доме не завалялось даже хлебца из брюхоногих моллюсков или бутылки газированного имбирного меда.

Путешествуя по длинным извилистым галереям, Марвин забрел в музыкальную комнату.

На нее Мардук не пожалел денег. В обстановке доминировал гигантский усилитель «Император»; по бокам высились динамики модели «Тиран». Хозяин пользовался полумикширующим микрофоном «Вихрь» с подавлением помех от смежных сорока би-би-си-каналов, с расширяющимся селектором сенсорной дискриминации, с плавающей щелегорловой антенной типа «пассивный вибратор». Звукосниматель работает на принципе воспроизведения образов, но может переключаться на старую добрую модуляцию. Разумеется, это не назовешь профессиональной комплектацией, но для любительской – очень даже неплохо.

Конечно же, сердце любой современной музыкальной системы – инсектарий. В данном случае – класса «Инженюатор», модели «Супермакс», с автоматическим и ручным выбором и комбинированием композиций, с их регулируемой загрузкой и удалением, с различными функциями максимизации и минимизации.

Марвин выбрал гавот в исполнении кузнечика (Корстол, 431-Б) и насладился волнующим трахеальным облигато со слабо выраженным басовым аккомпанементом пары мальпигиевых сосудов. Ущербная восприимчивость вселенца в чужое тело не помешала ему по достоинству оценить искусство исполнителя, голубого полосатого кузнечика.

А вот и сам маэстро, с легонько пульсирующей среднегрудью, красуется в персональной ячейке инсектария. Склонившись к нему, Марвин одобрительно покивал. Голубой полосатый кузнечик щелкнул жвалами и вновь занялся музицированием. Этот виртуоз принадлежал к специально выведенной породе, которой доступны самые высокие ноты и которая, однако же, больше упирает на зрелищность.

Марвин переключил систему в пассивный режим, и кузнечик вернулся ко сну.

Инсектарий был укомплектован на славу – тут и симфонические поденки, и свежевыведенные певчие совки… Но музыка может подождать – кругом столько всего интересного!

В гостиной Марвин опустился на фрагмент глинистого берега (Вормстеттер, подлинник! Вот это антиквариат!), прислонился затылком к выветрелому гранитному подголовнику и попробовал расслабиться. Однако постоянное тиканье кольца в рыле не способствовало погружению в блаженство. Марвин потянулся к низкому столику с палочками-развлекалочками и взял одну наугад. Провел по ее бороздкам усиками – безрезультатно. На легком чтиве не сосредоточиться.

Он с досадой отбросил палочку и решил: не до развлечений, надо искать выход из тупика. Но неумолимый динамизм не выпускал его из своей хватки. Приходилось учитывать, что жить осталось всего ничего и драгоценные минуты убегают одна за другой. Конечно, не хочется, чтобы оставшееся время пропало даром. Но что тут можно предпринять?

Он сполз с «Вормстеттера» и двинулся, раздраженно щелкая когтями, по главной галерее. Решение родилось внезапно, на ходу, и Марвин направился в гардеробную.

Там он сменил верхний панцирь на новый, из золотисто-бронзового хитина, и аккуратно пристроил его на плечах. Лицевую щетину с помощью ароматизированного лака уложил на щеках в «ежики». Усикам придал среднюю жесткость, встопорщил их на шестьдесят градусов – угол веселой беспечности – и позволил изогнуться в естественные привлекательные дуги. Напоследок на средний сегмент туловища напылил лавандовой пудры и ламповой сажей оттенил плечевые суставы.

Марвин глянул в зеркало: пожалуй, получилось недурно. Одет со вкусом, но не фатовски. Если судить со всей объективностью, решишь, что перед тобой презентабельный, вполне ученого вида молодой мужчина. Не сквигозвезда, конечно, но уж точно не забулдыга.

Он покинул свою нору через главный лаз и запер его на затычку.

Уже стемнело. Над головой поблескивали звезды, едва ли более многочисленные, чем фонари над входами в мириады нор, как съемных, так и собственных. При виде этого пульсирующего сердца города Марвин затрепетал от восторга. Уж наверняка где-то среди этих бесчисленных пересекающихся коридоров его ждет райское блаженство. Ну или, по крайней мере, возможность расслабиться и перевести дух.

И вот он, охваченный смертной тоской пополам с трепетной надеждой, направил свои стопы к Главной Шахте – самому злачному, самому щедрому на соблазны месту в городе, где его ждет спасительный шанс или окончательный приговор судьбы.