Текст книги "Валентин Понтифик"

Глава 10

– Еще раз, – сказал Хиссун, поворачиваясь к Алсимиру и еще одному новоиспеченному рыцарю. – Атакуйте меня вдвоем, одновременно.

– Вдвоем? – удивленно повторил Алсимир.

– Вдвоем. И если я замечу, что вы щадите меня, обещаю, что добьюсь, чтобы вас на месяц отрядили чистить конюшни.

– Хиссун, но как ты отобьешься от нас обоих?

– Чего не знаю, того не знаю. Именно это мне необходимо выяснить. Так что нападайте, и посмотрим.

Он обливался потом, сердце отчаянно билось, но тело сохраняло силу и ловкость. Невзирая на занятость множеством других обязательных дел, он ежедневно проводил по меньшей мере час в громадном гимнасии, находящемся в восточном крыле Замка.

Хиссун считал необходимым укреплять и развивать тело, повышать физическую выносливость и совершенствовать и без того незаурядную ловкость – без этого он, несомненно, заранее окажется в проигрышном положении, когда дело дойдет до утверждения своих амбиций. Князья Замковой горы все как один были спортсменами, атлетами и постоянно практиковались в охоте, верховой езде, воинских дисциплинах, соревнованиях в беге и борьбе – всех тех древних простодушных развлечениях, заниматься которыми у Хиссуна, пока он жил в Лабиринте, не было ни возможности, ни желания. Теперь лорд Валентин ввел его в число этих тренированных энергичных людей, и он понимал, что для того, чтобы занять прочное место в их кругу, необходимо на их собственных условиях доказать, что с ним следует считаться.

Конечно, будучи от природы низкорослым и сухощавым, он не мог соперничать в физической силе с рослыми и массивными Стазилейном, Элидатом или Диввисом. Таким он не мог стать ни при каких условиях. Зато он мог проявить себя по-другому. Скажем, фехтование на палках – еще год назад он даже не слышал о таком искусстве, а теперь, после множества тренировок, уже был близок к тому, чтобы называться мастером. Здесь преимущество достигалось не физической мощью, способной подавить противника, а за счет глазомера и проворства ног, так что эту дисциплину можно было в некоторой степени рассматривать как метафорическое воплощение всего его подхода к жизни как таковой.

– Готов! – объявил он.

Он прочно стоял на ногах, чуть пригнувшись, настороженный, гибкий, держа свой тренировочный деревянный меч – легкую тонкую палку из древесины ночной красавицы, снабженную гардой для защиты руки. Окинул стремительным взглядом обоих соперников. Оба были выше его ростом: Алсимир на два или три дюйма, а его друг Стимион – еще больше. Но он был быстрее. Ни один из них за все утро ни разу не смог прикоснуться к нему. Но двое на одного – это совсем другое дело…

– Внимание! – воскликнул Алсимир. – К бою! Начали!

Они шагнули к нему, изготовившись к атаке.

Хиссун глубоко вдохнул и сосредоточился на создании вокруг себя сферической оборонительной зоны, непроницаемого, несокрушимого объема замкнутого пространства, ограниченного собственным оружием. Этот шар существовал только в воображении, но это ничего не значило. Тхани, наставник в фехтовании на палках, объяснял так: создай вокруг себя стальную стену, и сквозь нее ничего не сможет пробиться. Главный секрет заключался в глубине сосредоточенности.

Как и ожидал Хиссун, Алсимир нанес удар на долю секунды раньше, чем Стимион. Клинок Алсимира взметнулся кверху, прощупал северо-западный квадрант обороны Хиссуна и тут же перешел к атаке снизу. Как только оружие приблизилось к границе оборонительной зоны Хиссуна, тот движением кисти резко, словно ударил хлыстом, вскинул палку, жестко парировал выпад Алсимира и, продолжая то же самое движение – он уже все рассчитал, пусть и не сознательно, переместил оружие направо и встретил выпад Стимиона, который на мгновение позже своего товарища атаковал с северо-востока.

Деревяшка Хиссуна со свистом скользнула по оружию Стимиона, и он сделал молниеносный пируэт, так что Стимион по инерции нырнул вперед сквозь пустоту. Все это заняло лишь миг. Стимион, удивленно хмыкнув, пролетел там, где только что находился Хиссун. А тот легонько прикоснулся своей деревяшкой к его спине и снова повернулся к Алсимиру. Алсимир на сей раз прибегнул к обманной атаке сверху вниз и перешел к выпаду справа налево. Хиссун легко отразил его и ответил собственным выпадом, который Алсимир тоже уверенно парировал с такой силой, что удар болезненно отдался во всем предплечье Хиссуна. Но Хиссун тут же пришел в себя, уклонился от следующей атаки Алсимира и отскочил в сторону, уходя от оружия Стимиона.

После этой схватки положение противников изменилось – теперь Стимион и Алсимир стояли по бокам от Хиссуна, а не лицом к нему. Значит, думал Хиссун, они обязательно постараются атаковать одновременно с двух сторон. Этого нельзя было допустить.

Тхани учил: время должно быть твоим слугой, а не повелителем. Если ты не успеваешь совершить движение, раздели каждый миг на более короткие мгновения, и тебе хватит времени на что угодно.

Хиссун точно знал, что одновременных действий быть не может. Значит, так и надо действовать.

И он переключился на жизнь в многократно разделенных мгновениях, которую осваивал под руководством Тхани на протяжении многих месяцев: рассматривая каждую секунду как сумму десятых долей, он стал воспринимать каждую из этих десятых по отдельности, как путник задерживался бы в каждой из десяти пещер, попадавшихся ему на пути при ночном переходе через пустыню. Происходящее он видел теперь совсем по-другому. Стимион поднимал свой деревянный меч странными неуклюжими рывками, будто примитивный автомат, и невыносимо долго направлял оружие в его сторону. Хиссун без всяких усилий воспользовался промежутком между двумя долями мгновения и отбил удар. За это время свое движение начал Алсимир, но у Хиссуна имелось более чем достаточно времени, чтобы отступить из-под удара Алсимира, и когда тот полностью выпрямил руку, Хиссун легонько прикоснулся к ней своим оружием, чуть выше локтя.

Вернувшись к нормальной скорости восприятия действительности, Хиссун схватился со Стимионом, успевшим изготовиться для следующего укола. Вместо того чтобы парировать, Хиссун шагнул навстречу, прямо под руку озадаченного Стимиона. Из нового положения он обернулся, вытянул руку с оружием, еще раз прикоснулся к Алсимиру, обернулся еще раз – и ткнул острием Стимиона, пока тот поворачивался, видимо, не зная толком, что же делать.

– Укол и двойной укол, – воскликнул Хиссун. – Конец.

– Как тебе это удалось? – восхищенно воскликнул Алсимир, отбрасывая в сторону оружие.

Хиссун рассмеялся.

– Сам не знаю. Но жалко, что Тхани этого не видел!

Он рухнул на колени и склонил голову так, что пот свободно капал на маты, покрывающие пол. А ведь действительно, думал он, получилась впечатляющая демонстрация умения. Никогда еще ему не удавалось так фехтовать. Это случайность, везение? Или он на самом деле достиг нового уровня мастерства? Ему вспомнился рассказ лорда Валентина о жонглировании, которым он овладел совершенно между делом, просто чтобы заработать на пропитание, когда скитался, практически лишенный разума, даже не зная, кто он такой, по Зимроэлю. В жонглировании, сказал тогда корональ, ему открылся ключ к своим собственным умственным способностям. Лорд Валентин даже предположил, что ему, возможно, не удалось бы вернуть свой трон, если бы не дисциплина духа, которой потребовало от него искусство жонглирования. Хиссун решил, что ему за жонглирование браться не стоит – это было бы неприкрытой лестью, совершенно вопиющим подражанием короналю, – но он начинал понимать, что мог бы выработать в себе подобную дисциплину, тренируясь в фехтовании. Можно было не сомневаться, что несколько минут назад он вышел на необычный уровень восприятия и выполнения действий. Оставалось понять, способен ли он повторить это.

Он поднял голову и сказал:

– Ну, что, еще разок так же?

– Ты что, не устал, что ли? – изумился Стимион.

– Устал, конечно. Но разве усталость причина, чтобы останавливаться?

Он снова принял стойку. «Еще пятнадцать минут, – думал он. – Потом поплавать, потом кое-чем заняться во Дворе Пинитора, потом…»

– Ну же, нападайте, – сказал он.

Алсимир мотнул головой.

– Нет смысла. Мы тебе уже не соперники.

– Нападайте, – повторил Хиссун. – Я жду!

Алсимир с явной неохотой встал в боевую стойку и жестом предложил Стимиону сделать то же самое. Но едва успели трое молодых людей замереть, собираясь, приводя мысли и тела в состояние равновесия, требующееся для схватки, на балкон над их головами вышел служитель гимнасия и громко позвал Хиссуна. Принцу Хиссуну доставили депешу от регента Элидата, сказал он. Принцу надлежит немедленно явиться к регенту в кабинет короналя.

– Ну, тогда в другой раз, – сказал он Алсимиру и Стимиону.

Он быстро переоделся и поспешил вверх по запутанному лабиринту Замка, проходя по дворам и пересекая проспекты. Мимо парапета лорда Оссьера, откуда открывался потрясающий вид на склон Замковой горы, мимо обсерватории Кинникена и музыкального зала лорда Пранкипина, оранжереи лорда Конфалюма и неисчислимого множества других построек и пристроек, которые облепили исконное здание замка, как ракушки – днище корабля. В конце концов он добрался до центральной части, где находились правительственные учреждения, и был препровожден в просторные рабочие покои короналя. Сейчас, во время продолжительного отсутствия лорда Валентина, там расположился верховный канцлер Элидат.

Когда он вошел, регент расхаживал взад-вперед, словно неугомонный медведь в зверинце, перед рельефной картой мира, занимавшей стену напротив стола лорда Валентина. Рядом, за столом для совещаний, сидел Стазилейн. Вид у него был угрюмый; он лишь чуть заметным кивком дал понять, что заметил появление Хиссуна. Элидат небрежным жестом указал Хиссуну место рядом с ним. Почти сразу же вслед за Хиссуном явился Диввис в парадном одеянии, с драгоценным лорнетом и при маске из перьев, как будто вызов застал его по пути на какую-то высокую государственную церемонию.

Хиссун почувствовал стремительно нарастающее волнение. С какой стати Элидату понадобилось столь внезапно, без всякой подготовки, созывать совещание? И почему в столь малом составе – где остальные принцы? Элидат, Стазилейн, Диввис, – самая сердцевина внутреннего круга; кто-то из этих троих, несомненно, станет наследником лорда Валентина. «Похоже, случилось что-то экстраординарное, – думал Хиссун. – Что, если наконец-то умер старый понтифик? Или, может быть, с короналем…»

О, пусть это будет Тиверас, – взмолился про себя Хиссун. – Ради всего святого, пусть это будет Тиверас!

– Ну, – сказал Элидат, – все собрались. Можно начинать.

– Элидат, в чем дело? – брюзгливо осведомился Диввис. – Неужели кому-то померещилась летящая на север двухголовая милуфта?

– Если ты хочешь сказать, что пришла пора дурных предзнаменований, то да, так оно и есть, – мрачно ответил Элидат.

– Что случилось? – спросил Стазилейн.

Элидат хлопнул ладонью по стопке бумаг, лежавших посреди стола.

– У нас две важные новости. Во-первых, из западного Зимроэля пришли свежие донесения, и положение там серьезнее, чем нам казалось. Вся область Долины, по-видимому, от Мазадона и примерно до Дюлорна на западе, охвачена бедствием, и проблема усугубляется. Посевы продолжают гибнуть от загадочных болезней, ощущается колоссальная нехватка основных продуктов питания, и сотни тысяч, а может быть, и миллионы жителей бросили места обитания и кочуют к побережью. Местные власти делают все возможное для доставки продовольствия из регионов, которые еще не пострадали – вроде бы в районе Тил-омона и Нарабаля проблем пока не возникало, да и в Ни-мойе и Кинторе с сельским хозяйством относительно благополучно, но расстояния очень велики, и все случилось настолько внезапно, что пока сделано очень мало. А вдобавок там возник какой-то новый религиозный культ – что-то совершенно несусветное, связанное с поклонением морскому дракону…

– Что?! – воскликнул Стазилейн, даже покраснев от изумления.

– Понимаю, это кажется безумием, – ответил Элидат. – Но в донесении сообщают о том, что драконов считают чем-то вроде богов, что они провозгласили наступление конца света или еще какую-то глупость в этом роде…

– Это не новый культ, – негромко перебил его Хиссун.

Остальные трое тут же повернулись к нему.

– Ты что-то знаешь об этом? – вскинулся Диввис.

Хиссун кивнул.

– Мне доводилось слышать об этом, когда я жил в Лабиринте. На эту тему говорили тайком, как правило, намеками, и, насколько мне известно, никто не воспринимал эти разговоры всерьез. К тому же они строго ограничивались низшим классом; кто же станет серьезно относиться к тому, о чем втихомолку шушукаются за спиной дворянства. Некоторые из моих друзей что-то знали об этом, а может быть, больше, чем что-то, ну а я сам никогда не был причастен к этому культу. Помню, однажды, еще маленьким, спросил о нем у матери, и она сказала, что это опасная глупость, от которой следует держаться подальше; так я и сделал. Мне кажется, что эта религия давным-давно зародилась среди лиименов, постепенно распространилась подпольным образом среди низших слоев общества и, полагаю, сейчас выходит на поверхность из-за начавшихся проблем.

– А в чем суть этой религии? – спросил Стазилейн.

– Близко к тому, о чем говорил Элидат: что драконы когда-нибудь выйдут на сушу, возьмут власть и покончат с нищетой и страданиями.

– Какими нищетой и страданиями? – произнес Диввис. – Я не знаю, чтобы хоть где-нибудь в мире была серьезная нищета и тяжкие страдания, разве что ты имеешь в виду скулеж меняющих облик, а они…

– Думаете, все живут так же, как мы здесь, на Замковой горе? – возразил Хиссун.

– Я думаю, что никто не брошен в нужде, что все обеспечены необходимым, что мы счастливы и процветаем, что…

– Диввис, все это так. И все же кто-то живет в замках, а кто-то убирает на шоссе навоз скакунов. Кто-то владеет огромными богатствами, а кто-то попрошайничает на улицах. Это…

– Вот уж в чем я точно не нуждаюсь, так это в твоих лекциях о социальном неравенстве.

– Простите, что вызвал ваше неудовольствие, – огрызнулся Хиссун. – Мне показалось, что вам захотелось узнать, почему столько народу ждет пришествия водяных королей, которые избавят их от трудностей и горя.

– Водяных королей? – повторил Элидат.

– Морских драконов. Так их называют те, кто им поклоняются.

– Отлично, – сказал Стазилейн. – Мы имеем голод в Зимроэле и подрывную религию, распространяющийся среди низов населения. Ты сказал, что новостей две. Значит, это все?

Элидат покачал головой.

– Это две части одного явления. Второй важный вопрос касается лорда Валентина. Это мне сообщил Тунигорн; он чрезвычайно встревожен. Он сказал, что корональ во время визита к его матери на Остров имел нечто вроде откровения и вдруг пришел в весьма приподнятое настроение – очень странное состояние, в котором он совершенно непредсказуем.

– Какого рода откровение? – спросил Стазилейн. – Тебе это известно?

– Во время транса под руководством Владычицы, – ответил Элидат, – у него случилось видение, из которого он выяснил, что беды с сельским хозяйством на Зимроэле – это проявление неудовольствия Божества.

– А чем, спрашивается, еще они могут быть? – воскликнул Стазилейн. – Но какое отношение это…

– По словам Тунигорна, Валентин считает, что гибель посевов и нехватка продовольствия – которые, как мы уже знаем, куда серьезнее, чем можно было заключить из первых сообщений, – имеют исключительно сверхъестественные причины…

Диввис медленно покачал головой и фыркнул с демонстративным отвращением.

– …исключительно сверхъестественные причины, – продолжил Элидат, – и являются не чем иным, как возмездием Божества за многовековую дискриминацию метаморфов.

– В этом нет ничего нового, – сказал Стазилейн. – Он талдычит это уже не первый год.

– Похоже, что это как раз новое, – ответил Элидат. – Тунигорн говорит, что после откровения он практически уединился, общается только с матерью и Карабеллой да изредка с Делиамбером и толковательницей снов Тизаной. И Слиту, и Тунигорну лишь с трудом удается попасть к нему, а при встречах он говорит с ними лишь о самых обыденных вещах. Тунигорн утверждает, что его обуревает какая-то грандиозная новая идея, какой-то поистине поразительный проект, который он не намерен обсуждать с ними.

– Что-то не похоже на того Валентина, которого я знаю, – хмуро бросил Стазилейн. – Чем-чем, а нелогичностью он никогда не страдал. Можно подумать, что у него… злокачественная лихорадка приключилась.

– Или вместо него опять подменыш сидит, – добавил Диввис.

– Чего боится Тунигорн? – спросил Хиссун.

Элидат пожал плечами.

– Он и сам не знает. Он полагает, что у Валентина могла возникнуть какая-то диковинная идея, с которой и он и Слит не будут согласны. А зацепок никаких нет. – Элидат подошел к карте и ткнул пальцем в ярко-красный шарик, указывающий местонахождение короналя. – Валентин все еще на Острове, но вскоре отправится на материк. Он намерен высадиться в Пилиплоке, подняться по Зимру в Ни-мойю, а оттуда отправиться в пораженные бедствием западные области. Но Тунигорн подозревает, что его планы могли измениться, что им теперь полностью овладела мысль о том, что наши беды – это кара Божества, и он затеял паломничество иного рода, со всякими постами и покаяниями, что он вознамерился перестроить общество, отказавшись от чисто светских принципов, на которых оно зиждется…

– А что, если он сам присоединился к этому культу морских драконов? – предположил Стазилейн.

– Не знаю, – ответил Элидат. – Все может быть. Я знаю только, что Тунигорн, похоже, в панике и просит меня как можно скорее присоединиться к великому паломничеству короналя, надеясь, что мне удастся удержать Валентина от каких-то опрометчивых и необратимых действий. Лично мне кажется, что я действительно могу что-то сделать там, где не справится никто другой, даже Тунигорн.

– Что?! – воскликнул Диввис. – Он же в нескольких тысячах миль отсюда. Ты же не…

– Я выезжаю через два часа, – ответил, не дослушав, Элидат. – Поеду на быстроходных летающих лодках по долине Глайга на запад, до Тремойна, а там реквизирую самое быстроходное судно и помчусь в Зимроэль южным путем, через Родамаунтский архипелаг. Тунигорн же постарается задержать, насколько можно, отъезд Валентина с Острова, и если ему удастся заручиться поддержкой адмирала Эйзенхарта, то и плавание до Пилиплока будет неторопливым. Если повезет, я попаду в Пилиплок где-то на неделю позже Валентина и, возможно, будет еще не поздно привести его в чувство.

– Тебе ни за что не успеть, – сказал Диввис. – Пока ты будешь пересекать Внутреннее море, он уже проделает полпути до Ни-мойи.

– Я обязан попытаться, – сказал Элидат. – У меня просто нет выбора. Если бы вы знали, насколько Тунигорн встревожен, как он боится, что Валентин может решиться на какие-нибудь безумные и опасные действия…

– А как же управление? – вкрадчиво произнес Стазилейн. – С ним-то что делать? Элидат, ведь ты регент. У нас нет понтифика, а корональ, по твоим собственным словам, превратился в какого-то безумного провидца. И в этих условиях ты собираешься оставить Замок без руководства?

– В тех случаях, когда неотложная надобность вынуждает регента покинуть Замок, – ответил Элидат, – он может своей властью назначить регентский совет, который будет решать все вопросы, находящиеся в юрисдикции короналя. Именно это я и намерен сейчас сделать.

– И кто же войдет в этот совет? – спросил Диввис.

– Три человека. Ты, Диввис. Ты, Стазилейн. И ты, Хиссун.

Хиссун подскочил от изумления.

– Я?

Элидат улыбнулся.

– Сознаюсь, что поначалу я не мог понять, зачем лорду Валентину понадобилось так поспешно продвигать обитателя Лабиринта и к тому же столь молодого человека к вершинам власти. Но постепенно, особенно после начала этого кризиса, мне стало ясно его намерение. Мы здесь, на Замковой горе, утратили связь с реальной жизнью Маджипура. Мы сидим тут, на вершине мира, а там то и дело возникают коллизии, о которых мы и знать не знаем. Я слышал твои слова, Диввис, что все в мире счастливы, кроме, возможно, метаморфов, и, признаюсь: я думал так же. А теперь оказалось, что среди недовольных жизнью пустила корни целая религия, о которой мы ничего не знали, и армия голодных людей направляется к Пидруиду, чтобы поклоняться каким-то вновь выдуманным богам. – Он посмотрел на Хиссуна. – Ты уже кое-что знаешь, но тебе необходимо освоить еще очень многое. Во время моего отсутствия тебе предстоит несколько месяцев сидеть в руководящем кресле рядом с Диввисом и Стазилейном; уверен, что ты дашь им ценные советы. Что скажешь, Стазилейн?

– Я думаю, что ты сделал разумный выбор.

– А ты, Диввис?

Лицо Диввиса перекосило от еле сдерживаемого гнева.

– Что я могу сказать? Власть у тебя, и ты принял решение. Мне остается лишь повиноваться, так ведь? – Он поднялся и, напыщенно выпрямившись, протянул руку Хиссуну. – Поздравляю вас, принц. Вы достигли впечатляющих успехов – и за столь короткое время.

Хиссун, не дрогнув, встретил холодный взгляд Диввиса.

– Я счастлив, что удостоен чести служить в совете вместе с вами, лорд Диввис, – с величайшей серьезностью произнес он. – Ваша мудрость всегда будет служить мне примером. – И он пожал протянутую руку Диввиса.

Диввис, кажется, хотел что-то ответить, но передумал и лишь чуть слышно хмыкнул. Он медленно опустил руку, смерил Хиссуна яростным взглядом и величественно вышел из комнаты.