Текст книги "Притворство"

– Я не собираюсь слушать ваши оскорбления, – вспыхнула Энн. – Если у Пола нет ко мне претензий, то вас мое поведение не касается.

– Ни один мужчина не жалуется, если что-то предлагается ему на тарелочке!

– Не смейте так говорить со мной!

– Я буду говорить с тобой, как захочу, ты, маленькая пролаза!

– Замолчите обе! – Анжела Лэнгем протиснулась вперед и сверкнула глазами на Сирину. – С меня хватит. Я не позволю вам так обращаться с Энн.

– Попробуйте помешать мне! – разъяренная Сирина рванулась вперед. Прежде чем она достала Энн, Анжела схватила ее за талию и оттащила назад. Содрогаясь от злости, Сирина обернулась и замахнулась на Анжелу. Пол сделал шаг к Сирине, но Энн оказалась быстрее. Ее гнев вспыхнул так быстро и сильно, что она почти не сознавала, что говорит.

– Не смейте трогать мою мать! – задохнулась она. – Уберите свои руки прочь от нее!

Какое-то мгновение Сирина продолжала бороться, потом до нее дошло значение сказанных слов, и она, опустив руки, отступила назад.

– Что, что? Чья мать? – недоверчиво переспросила она.

Энн колебалась только одно мгновение.

– Моя мать! – ясно повторила она. В напряженной тишине Анжела встала рядом с дочерью, благодарно на нее посмотрев.

– Это правда, – громко произнесла она. – Энн – моя дочь, – громко подтвердила она. – Моя и Лори.

Энн посмотрела на Пола страдальческим взглядом. Он сразу как-то постарел, кожа на лице натянулась, остро выступили скулы.

– Миссис Лэнгем, – поинтересовался он ледяным голосом, – вы хотите мне сказать, что участвовали в этом обмане?

– Боюсь, что да, но очень неохотно. – Анжела была так же бледна, как и человек, стоящий лицом к лицу с ней. – Энн уже несколько дней пыталась рассказать вам правду, но ей все не предоставлялось возможным.

– Тогда я хочу представить ей эту возможность сейчас, если вы с Сириной оставите нас одних.

Не говоря ни слова, обе женщины вышли из комнаты, и Энн нервно уставилась в окно, но видела в темном стекле только отражение Пола, когда он закрыл дверь и прислонился к ней.

– Ну, – произнес он резко. – Я жду. Теперь, когда у нее появилась возможность поговорить с ним, ей было трудно подобрать слова, они не шли с языка. Если бы только он узнал правду не так неожиданно, если бы только мать и Сирина не подошли в самый неподходящий момент.

– Я жду, – повторил он таким холодным голосом, что его едва можно было узнать.

– Сначала это было шуткой, – прошептала она.

– И что? Я должен смеяться?

– Я предпочитаю, чтобы меня сначала выслушали. Это не очень приятное признанье. Будьте по крайней мере так добры…

– Добр? Не вам говорить о доброте. Каким дураком вы меня выставили? Дочь Лори Лэнгема работает моим секретарем, а я об этом ничего не знаю! Да, будь все проклято! Это как будто за тобой шпионят!

– Я пришла сюда, думая, что мой отец погиб. Глаза его сверкнули.

– Хорошую историю ты мне наплела.., всю эту чушь о мачехе и бегстве из дома.

– Частью это было правдой. Я не убегала из дома, но убежала из театральной школы в Боксфордскую труппу.

– Господи Боже, так ты актриса! Теперь я все понимаю. – Гнев вспыхнул в нем с новой силой, он схватил ее за плечи и стал трясти. – Так вот зачем ты сюда явилась! Чтобы тайком пробраться в мою жизнь и получить роль в моей пьесе?

– Нет, нет! Я никогда не думала об этом вовсе! – Она еле вырвалась от него и стала растирать на руках красные следы от его пальцев. – Я сию минуту объясню, почему я здесь, но поверь, это не имеет ничего общего с твоей пьесой.

– Но ведь ты видишь себя в роли Мэри-Джейн? Ведь видишь?

– Да, – воскликнула она. – Вижу! Сирина не сможет сыграть эту роль, Пол. Ты должен быть слепым, чтобы не видеть этого.

– Это ты слепая, если считаешь, что я когда-нибудь дам ее тебе. Я выкину ее на свалку, но тебе выйти в ней на сцену не позволю! – Дрожа от злости, он оперся обеими локтями на каминную полку и отвернулся от нее. – И все эти надежды, что ты здесь, ты притворялась.., заставляла меня поверить, что ты одинока и напугана.., добивалась моего доверия.

– Дорогой, не надо. Пожалуйста, выслушай меня.

– Я не хочу никогда больше тебя слушать. – Он говорил так, будто она не сказала ни слова. – Если бы у тебя хватило порядочности сказать мне, кто ты. Я бы помог тебе.

– Я не хотела твоей помощи. Ты никак не поймешь, что я пытаюсь тебе сказать! – Она подошла к нему поближе. – Я не хотела твоей помощи, потому что мне это не нужно. Любой в театре дал бы мне возможность играть, если бы я сказала, что я дочь Лори.

Голос ее убежденно зазвенел, и он повернулся к ней лицом. При взгляде в его глаза в ней пробудилось состраданье, ей хотелось прижать его голову к груди и стереть с лица морщины, горькие складки У рта.

– Если ты не хотела моей помощи, что стоит за историей с этим агентством Мак Брайд?

– Розали Дональде, – дрожащим голосом ответила она.

Он сощурился и медленно приблизился к ней.

– Так ты знакома с маленькой Розали.

– Да. Я работала у Марти, и она пришла повидаться со мной. Я послала ее к тебе. О, Пол, как ты мог так поступить? Своим притворством ты испортил ей жизнь. Зачем ты притворялся, что любишь ее?

– Я не делал ничего подобного, – произнес он ледяным тоном. – Я даже ни разу не поцеловал ее. Не моя вина, что она оказалась романтической дурой.

– Розали не была романтической дурой, – страстно сказала она. – Она никогда не знала ни настоящей любви, ни влечения, а когда наконец нашла в себе мужество вырваться из своей старой тоскливой жизни, она.., ей довелось наткнуться на тебя.

– О, ради всего святого! – воскликнул он. – Если одна осечка погнала ее в слезах обратно, у нее нет и тени надежды чего-то добиться в жизни.

– У Розали никогда не было ни единого шанса узнать, каков мир на самом деле. Если бы ты не вскружил ей голову, она была бы сейчас замужем за молодым фермером из Кении.

– Как, черт возьми, мог я ей помешать в этом?

– Она решила, что ты сам хочешь на ней жениться, Пол сел с размаху на стул.

– Почему она не рассказала мне всего этого? Откуда было мне знать, что у нее есть в запасе еще один человек? Мужчины приглашают девушек в театр, ресторан или на прогулку во все дни недели, но это не означает, что они собираются на них жениться.

– Если тебе просто нужна была девушка, чтобы пойти куда-то, не надо было обращаться в брачное агентство.

Он покраснел, и она увидела, что он изменился в лице. Энн поняла, что одержала верх в споре.

– Единственная причина, по которой ты возился с Розали, – продолжала она, – заключалась в том, что ты использовал ее, как материал для Мэри-Джейн. Снова и снова я давала тебе возможность сказать это, но ты так никогда и не признался в этом!

– Почему ты поставила себя судьей в этой истории? То, как я поступил, мое дело.

– Не совсем, – возразила она. – Я направила Розали сюда и считала себя ответственной за нее. Поэтому я и решила дать тебе попробовать плодов своих деяний. – Она замолчала, поняв, что сказала все слишком откровенно, потому что он страшно побледнел, и глаза его сверкнули черным огнем.

– Так ты собиралась влюбить меня в себя? – Он угрожающе шагнул к ней. – Должен сказать, что представление было отличным. Еще несколько недель, и я бы капитулировал.

Она заплакала, слезы ручьями потекли по ее щекам.

– Не смотри на меня так. Пол. Я признаюсь, что пришла сюда из-за Розали, но осталась не из-за этого. Я осталась, потому что полюбила тебя.

– Ты полюбила Мэри-Джейн, а не меня, – грубо ответил он. – Не меня.

– Ты не можешь так говорить. Ты же знаешь, что происходило с нами последние несколько недель. Если бы сейчас Сирина не вошла, когда ты целовал меня…

– Дорогая моя девочка, – протянул он иронично, – почему бы тебе не вырасти? Ты надела соблазнительное платьице, а я выпил лишних два бокала.

Слепо Энн подняла руку и ударила его по лицу. Он с восклицанием отступил назад и слегка потер щеку.

– Думаю, вам лучше уйти, мисс Лестер. Завтра утром я пошлю вам ваш чек за работу по почте.

– Нет, Пол! Дорогой, не делай этого. Она видела сквозь слезы, как он отвернулся и вышел. Со стоном отчаянья она опустилась на стул и закрыла лицо руками. Тихо скрипнула дверь, и она сжалась еще больше, надеясь, что у вошедшего хватит такта уйти и оставить ее в покое.

– Малышка, не плачь так. Это ведь не поможет, ты же знаешь.

Энн подняла голову и увидела около себя отца. Без слов кинулась она к нему в объятья, он прижал ее к себе и нежно гладил по голове, пока рыданья не стихли.

– Я, наверное, жутко выгляжу, – всхлипнула она. – А у меня даже носового платка нет.

Отец дал ей свой платок, и она вытерла глаза.

– Спасибо, папа. Не знаю, что бы я без тебя делала.

Лори мрачно улыбнулся.

– Боюсь, что не смогу на этот раз поцеловать, чтоб не болело. Я предупреждал тебя, что ты себя доведешь до беды.

У нее задрожали губы.

– Я уверена, что Пол любит меня… Он не разъярился бы так, если бы не любил. Если бы я мола снова поговорить с ним и заставить увидеть истину!

– Сейчас он слишком зол, чтобы видеть все в истинном свете. Когда у него будет время остыть, я с ним сам поговорю.

При этих словах в груди Энн шевельнулась надежда. Пол любит ее отца, он выслушает его хотя бы из уважения, а когда поймет мотивы ее поступков, то сможет простить и ей обман. Она встала и оправила платье и волосы.

– Я лучше пойду и приведу себя в порядок. Не хочу, чтобы кто-то видел меня в таком виде.

– Ты вернешься потом в шатер?

Она покачала головой, чувствуя, как слезы снова подступают к глазам, повернулась и выбежала из комнаты. Она никак не сможет оставаться на вечере. Она поедет домой и в тишине своей комнаты даст волю тоске, переполнявшей ее сердце. Нервными движениями она причесалась и запудрила лицо под глазами, чтобы замаскировать следы слез.

Может быть, отец прав? И не надо пока считать, что все пропало. Сегодня она отправится домой, а завтра вернется повидать Пола и откажется уйти, пока не убедит его, что любит его и больше всего на свете хочет, чтобы он был счастлив.

Она шла по коридору к выходу, когда из сада появился Десмонд.

– Хэлло, мисс Лэнгам, – окликнул он ее. Энн застыла с ногой, поднятой на ступеньку.

– Ты уже знаешь?

– Лори только что сказал мне. – Десмонд предложил ей руку. – Он просил меня отвезти тебя домой.

– Тебе не надо беспокоиться. Я сама могу добраться.

– Не глупи. Я начал ухаживать за тобой еще до того, как узнал, кто ты. И будь я проклят, если выпущу тебя из виду теперь!

Невозможно было не улыбнуться ему. Увидев это, он понял улыбку по-своему и схватил ее за руку.

– Так-то лучше. Тебе не идет быть несчастной. Блондинки всегда должны улыбаться. Я считаю… – он оборвал фразу на полуслове, потому что загремели фанфары. Звук барабанов раскатился по холлу. – Это что такое?

– Ужин, наверное.

– Все уже поели.

Шум аплодисментов раздался в саду и стал громче, когда через французские окна в дом вбежали Пол и Сирина, преследуемые целой толпой народа.

Энн схватила Десмонда за руку и оттащила в тень, но Сирина увидела их и замахала рукой.

– Не уходите, дорогие. Вы должны выпить с нами.

– Я увожу Энн домой, – сказал Десмонд.

– Погодите, – Сирина поравнялась с ними. Я хочу, чтобы все друзья выпили с нами. Они же не могут уехать, не сделав это. Да, Пол?

– Разумеется, нет. – Голос Пола звучал громко и вызывающе, а тонкий рот искривился в сардонической усмешке, когда он поглядел на Энн.

Люди вокруг толкались, и она покачнулась, ее юбка коснулась его ног. Глаза их встретились: ее потемневшие от непролитых слез, его непроницаемые, жесткие от сдерживаемого гнева. Она высоко подняла голову и взяла за руку Десмонда.

– Конечно, мы останемся и выпьем. А за что?

– За мою помолвку, дорогая, – злорадно пропела Сирина. – Посмотри… Пол дал мне свое кольцо с печаткой, пока не купим настоящего.

Энн уставилась на цепкую когтистую лапку с кровавыми ногтями и тяжелым золотым кольцом на третьем пальце. Кольцо Пола, знак его любви. Она задержала дыханье и была благодарна Десмонду, его руке, обхватившей ее за талию.

– Я желаю вам всего того счастья, какое вы заслужили, – прошептала она и, быстро обернувшись к Десмонду, улыбнулась ему в глаза. – Теперь, дорогой, мы не можем уйти. Давай присоединимся к общему веселью.

Глава 9

Проснувшись, Энн долго лежала, глядя в потолок, не понимая, что с ней и где она. Она слышала знакомые звуки машин за окном, шаги прохожих, жужжанье пылесоса в холле. Растерянная, она лежала, не двигаясь, пока не вернулась память, а с ней осознание катастрофы. Со вздохом она откинула одеяло и, спустив ноги на пол, стала одеваться. Торопиться было некуда: Пол ясно дал ей понять, что она может считать себя свободной. Вспомнив его страстные объятья всего несколько коротких часов назад, она не сомневалась, что он обручился с Сириной только назло ей. Но по какой бы причине это ни произошло, он бил теперь помолвлен, и было бы непростительной наивностью полагать, что Сирина выпустит из рук то, за что так упорно боролась.

Впереди был долгий пустой день. Она провела его, убирая свою комнату и помогая матери делать покупки. Ни словом, ни намеком Анжела Лэнгем не касалась вчерашнего вечера или обручения Пола, но Энн знала, что она только ждет подходящего момента и, в конце концов, спросит, что Энн собирается делать и как жить дальше.

Отец вернулся домой в 6.30 и, как только он вошел в квартиру, по выражению его лица Энн поняла, что он разговаривал с Полом. Лори раздраженно налил себе виски с содовой и со стаканом в руке подошел и сел рядом с ней.

– Упрямый щенок, – проворчал он. – Никогда не думал, что он такой!

– Ты хочешь сказать, что он не стал тебя слушать?

– Нет, выслушать-то он меня выслушал, но только из уважения к моему возрасту! “Да, сэр. Нет, сэр. Хорошо, сэр!” За всю свою жизнь я не слышал подряд столько раз слово “сэр”!

– И он ничего не сказал?

Ничего, что бы тебе хотелось услышать!

Энн была слишком разочарована, чтобы ответить. Внутри все окаменело, и она подумала с тоской: неужели вся остальная жизнь так и пройдет в безответной любви к Полу? А может быть, ей удастся выбросить его из головы?

– Я с тобой говорю, малышка, – сказал отец. А ты ни слова не слышишь.

– Прости, папочка. – Она подняла на него глаза и попыталась улыбнуться. – Что ты сказал?

– Только то, что думаю, не стоит ли мне уйти из пьесы. Мне не помешает отдохнуть какое-то время. Я все равно собирался это сделать. Что-то подсказывает мне, что тебе не успокоиться, если я буду работать с Полом.

– Но ты не можешь отказаться от роли. Она просто создана для тебя!

– Будут другие роли. Что скажешь, если мы втроем отправимся в круиз. Куда-нибудь в экзотические красивые места? Вроде Южной Америки? У меня много знакомых в Рио. Тебе там будет весело.

Оценив, чего стоило отцу сделать такое предложение, Энн была так растрогана, что не могла говорить, а только ласково потерлась носом об его щеку – Ты же знаешь, я совсем не хочу сейчас никуда уезжать. С твоей стороны, было замечательно предложить такое, но я и не подумаю принять твое предложение. Я вообще думаю, что мне лучше будет снова попробовать свои илы на сцене. Я знаю, что всегда могу вернуться в Боксфордскую труппу.

– И что в этом хорошего? Ты ушла от них, потому что тебе не давали там роли.

Лори сел на диванчик и вытянул ноги к огню. Игра языков пламени в камине прихотливо освещала его лицо, делая его в одно мгновенье золотым и юным, а в другое – потемневшим, старым и усталым.

– Не беспокойся обо мне, папа. Со мной все будет в порядке.

– Но мне не хочется, чтобы ты зря тратила жизнь, малышка. Ты всегда хотела быть актрисой, и мне ненавистна мысль, что ты из-за истории с Полом откажешься от своих надежд. – Он тяжело положил руку ей на плечи. – Сегодня Десмонд сказал мне, что Арнольд Бектор прослушивает молодых актрис на ведущую роль. Почему бы мне не позвонить ему и не попросить, чтобы он тебя прослушал? Энн заколебалась.

– Ну, хорошо. Но ради всего святого, не позволяй ему взять меня только потому, что я твоя дочь!

– Бектор ни за что не возьмет никого по протекции. Если ты не способна играть, ты вылетишь. Я всего лишь позвоню ему и подтолкну события.

Отец сдержал слово, и на следующий день позвонила секретарь Арнольда Бектора и попросила Энн прийти для пробного прослушивания в кентонский театральный клуб “Кипарис”. Это был маленький современный театр, скромный снаружи и в высшей степени аскетичный внутри: свежая краска, никаких ковров и твердые откидные сиденья.

Бектор, высокий худой мужчина с оленьими глазами и желтовато-коричневыми волосами, сидел на переднем ряду, слушая и наблюдая. Некоторых актрис он отпускал после нескольких фраз, а некоторых прослушивал до конца, иногда прерывая их еле слышным голосом. Энн показалось, что он устанет прослушивать столько народа и прогонит всех еще до того, как подойдет ее очередь. Но он продолжал упорно работать, делая лишь краткие перерывы, чтобы съесть сандвич со стаканом молока.

Где-то около четырех часов настала ее очередь. С горящими щеками и ледяными руками она прошла на середину сцены и начала читать переданный ей текст. Через несколько мгновений Бектор поднял руку, останавливая ее, и с упавшим сердцем она пошла со сцены.

– Куда вы уходите? – окликнул он ее. Она резко обернулась.

– Я думала, вы со мной закончили.

– Ничего подобного. Вернитесь на место. – Он бросил на сцену текст. – Читайте со страницы два, с того места, где крестик.

Энн снова стала читать. Эту роль она видела много раз: ее ставили в Боксфорде. И она, выпустив пьесу из рук, стала читать наизусть. Постепенно зал исчез из ее сознания, она больше не думала о человеке, который наблюдает за ней, или о других актерах, толпящихся в кулисах.

– Стоп! Стоп! – Он помахал рукой. – Вы приняты, мисс Лестер. Остальные могут идти.

Театр медленно пустел, а он предложил ей спуститься и сесть рядом. Вблизи он оказался гораздо старше, чем она ожидала, с лучиками морщинок вокруг глаз, “линиями смеха” у рта. Безо всяких преамбул он рассказал ей о своих планах в “Кипарисе”, и, слушая его тихий с легким иностранным акцентом голос, она заразилась его энтузиазмом и честолюбием.

Домой она вернулась совершенно вымотанная, но окрыленная перспективой работать с таким талантливым человеком. По иронии судьбы дебютировать она должна была в пьесе “В тисках”, и роль ей дали ту, в которой прославилась пять лет назад Кора. Наконец-то ее карьера становилась реальностью, а дальше все зависело от ее таланта и способности его раскрыть.

Каждое утро она покидала квартиру еще до того, как встанут родители, и возвращалась, когда они уже спали. Но Энн была счастлива: она работала. Эти долгие часы упорной работы почти не оставляли ей времени вспоминать Пола и надежды на его ответную любовь.

Она сознательно не задавала отцу вопросов о его работе над пьесой и поэтому только за несколько дней до своего дебюта, когда они обедали вместе, узнала, что, возможно, “Брак был устроен” поедет в Нью-Йорк.

– Конечно, все зависит от того, насколько успешно все пройдет здесь, – говорил Лори. – А этот шанс я оцениваю не слишком высоко!

Энн с трудом глотнула. Достаточно тяжело было знать, что Пол всего в нескольких милях от нее, но думать, что он будет в Америке! Так далеко! Это было невыносимо! Всего несколькими словами отец разрушил ее иллюзию, будто она преодолела свою любовь к нему, и, отставив тарелку, она закурила, не обращая внимания, как нахмурилась мать.

– Папа, когда вы открываете сезон?

– Через две недели в Брайтоне. – Лори посмотрел на дочь, и имя Сирины повисло в воздухе непроизнесенным, а он потянулся за виноградом. – Почему бы тебе, малышка, не прийти еще раз на репетицию? Нельзя же все время убегать от себя.

– Только после моего дебюта, папа. – Голос Энн дрогнул. – Есть предел тому, что может знаменитый Лэнгем!

В пятницу утром Арнольд Бектор решил пораньше отпустить труппу. Однако он назначил дополнительную репетицию в воскресенье днем.

А до тех пор забудьте о пьесе, – приказал он.

Мне все равно, чем вы будете заниматься, но к генеральной – чтобы вернулись свеженькими.

Вернувшись раньше обычного домой, Энн очень удивилась, застав в гостиной Десмонда, и на мгновенье подумала, не отец ли снова разыгрывает из себя Купидона.

Энн, дорогая! – Десмонд вскочил на ноги. – Я и не ждал тебя так скоро. Энн улыбнулась.

Вектор измочалился сам и потому дал отдохнуть нам!

Да, по тебе видно, что отдых не помещает.

– Не помешает. – Она буквально свалилась на диван, и он сел рядом.

– Как насчет того, чтобы съездить на уик-энд к Риисам? Я сейчас туда еду и знаю, что они тебе очень обрадуются.

– У меня в воскресенье днем репетиция.

– Значит, я привезу тебя назад в воскресенье утром. – Он схватил ее за руку. – Скажи, что поедешь. Это пойдет тебе на пользу.

– Да, пожалуй, – нервно согласилась она. – Я тогда пойду уложу чемоданчик.

– Твоя мама уже это сделала за тебя. Энн невольно улыбнулась.

– По-моему, это называется сговор!

– Из самых лучших побуждений. – Десмонд приподнял ее лицо пальцем под подбородок. – Наводи боевую раскраску и поехали.

Энн слишком устала, чтобы поверить, будто сможет получить удовольствие от этой поездки или чего бы то ни было. Но когда они выехали на дорогу к Чингорсту, она почувствовала, что напряжение спадает. После Пола отношение к ней Десмонда было просто бальзамом на душу. К тому времени как показался знакомый дом в елизаветинском стиле, она уже была полностью готова наслаждаться уик-эндом. Но это чувство тут же пропало при виде стоявшего у дома “бентли”. Она сердито повернулась к Десмонду.

– Почему ты мне не сказал, что Пол тоже будет здесь?

– Потому что знал, что тогда ты не поедешь, – он схватил ее за руку. – Ты не можешь все время убегать от него, Энн. Ты должна повстречаться с ним и потом выбросить его из головы. Из того немного, что я знаю, очевидно – они с Сириной вполне стоят друг друга.

Сжав зубы, Энн вышла из машины, заставляя себя улыбаться вышедшей их встречать Коре.

– Дорогие мои, хорошо, что вам удалось рано приехать. – Она поцеловала Энн. – Как там Лори и Анжела?

– Спасибо, хорошо. Как близнецы?

– Они на неделю уехали к моей матери, и мне их ужасно не хватает.

Продолжая говорить, Кора привела их наверх и открыла дверь комнаты, которую Энн занимала в прошлый свой приезд:

– Как только будете готовы, спускайтесь, мы будем сидеть на террасе.

Энн переоделась к обеду и долго стояла у окна, не имея охоты спускаться вниз. Она подошла к зеркалу шкафа и, хорошенько рассмотрев себя, должна была признаться, что оделась не для себя или Десмонда, а в расчете на Пола. Бледно-лимонный шифон, лишь немного более темный, чем ее волосы, облегал ее, подчеркивая красоту фигуры. Так как ей надоело носить распущенные волосы, она подняла свои локоны короной наверх, и эта сложная прическа очень подходила к изысканности фасона ее платья.

В дверь постучали; с разрешением войти в дверях появился Десмонд. При виде ее он восхищенно заулыбался.

– Надеюсь, все это для меня?

– А для кого же еще? – мужественно проговорила она. – Ты здесь единственный свободный мужчина.

Он схватил ее руку и поднес к губам.

– Я чувствую, что нам предстоит очень интересный уик-энд.

Все еще не выпуская ее руки, он проводил ее вниз, через холл и гостиную. С террасы доносился смех и позвякивание льда в стаканах, но весь шум стих, когда Десмонд ввел туда Энн.

Кора заговорила первой.

– Дорогая моя, как изумительно вы выглядите!

Эдмунд шагнул вперед и засуетился, усаживая Энн, наполняя ее стакан и подавая бутерброд. Она невозмутимо принимала все его ухаживания, но остро чувствовала при этом присутствие сидящих несколько в стороне Пола и Сирины. Энн, одетая в бледно-лимонный шелк, была необыкновенно очаровательна.

– Я целую вечность не видела вас, Энн. – Голос Сирины звучал отчетливо и громко. – Нашли вы себе другую секретарскую работу?

– Вы несколько отстали от жизни, – протянула Энн. – Эту роль я давно бросила.

– Неужели? А что вы играете сейчас? Эдмунд кинулся заполнять наступившее злое молчание.

– Давайте выпьем, а потом все узнаем.

– Выпьем за что? – поинтересовалась Сирина.

– За пьесу “В тисках”.

Впервые за вечер раздался голос Пола:

– Только не говори мне, что их снова ставят.

– Ставят. Я думала, ты знаешь.

– Такова слава, – вздохнула Кора. – Ее ставит Арнольд Бектор, а Энн играет там ту роль, которую когда-то играла я.

Стакан в руке Пола дрогнул, и он промокнул пролившуюся жидкость носовым платком.

– Как интересно. Это Лори раздобыл для вас эту роль?

Энн вспыхнула.

– Мой отец “раздобыл” для меня только прослушивание.

– Не скромничайте, – вмешалась Сирина. – Лично я считаю, что иметь влияние – замечательно.

– Да, уж вам-то это прекрасно известно, – ответила Энн, – хотя ваше влияние осуществляется несколько иным способом, не таким, как у меня.

Десмонд фыркнул, но тут же перевел смех в кашель, а Кора, чтобы разрядить обстановку, засуетилась с напитками. Энн взяла из ее рук бокал. Казалось бы, она могла торжествовать, но раздражение Сирины ей удовлетворения не принесло. Она понимала, что долго парировать выпады Сирины не сможет.

Большой бриллиант сверкал на изящной ручке, лежавшей на рукаве Пола. Затем эта ручка поднялась и скользнула по щеке Пола, потом погладила его по голове…

Энн отвернулась и встретилась глазами с Десмондом. Какое-то мгновение он смотрел на нее, затем, поняв мольбу в ее взгляде, встал:

– Позволь, пока не стемнело, показать тебе сад. С тех пор, как ты здесь была. Кора сделала в нем кое-какие изменения.

Они вместе сошли по ступенькам и прошли по лужайке в небольшую живую беседку из роз.

Воздух был напоен тяжелым их ароматом, Энн задрожала и опустилась на скамью.

– Это будет ужасный уик-энд.

– Наоборот, прекрасный. Еще пара таких ответов Сирине, и ты заткнешь ее насовсем.

– Она причиняет мне боль, не говоря ни слова. – Энн не поворачивала лица в его сторону. – Ей для этого достаточно сидеть рядом с Полом и… О, Десмонд, я не знаю, как я это выдержу?!

– Ты должна выдержать, дорогая. – Он ласково взял ее за плечи и повернул к себе. – Я тебе уже говорил, нельзя убегать от себя. У тебя с Полом нет будущего, поэтому следует искать что-то другое.

Она неохотно улыбнулась:

– Я так полагаю, что у тебя на примете никого нет?

– Ты не правильно полагаешь.

Десмонд склонился над ней и попытался поцеловать. Идущий через лужайку к ним Пол был достаточно близко, чтобы не заметить это. Он остановился на некотором расстоянии и раздавил каблуком сигарету.

– Обед подан, – позвал он. – Если можете оторваться от любования природой, идемте!

– Как же ты умеешь все испортить!

На этот раз она, привстав, демонстративно поцеловала Десмонда. Энн сделала это вполне обдуманно. Когда она снова повернула голову. Пола уже не было.

Во время обеда она мужественно старалась вести себя, как обычно, и, поняв ее состояние. Кора и Эдмунд увели разговор от театра. После кофе Эдмунд установил экран и стал показывать фильмы, в которых играли он и его друзья. Глядя на ленты своего детства, Энн смогла наконец сбросить внутреннее напряжение и позволить себе хоть изредка смотреть на сидящих рядышком Пола и Сирину. Было еще довольно рано, когда она извинилась и, сославшись на усталость, ушла спать. Она действительно устала настолько, что не могла ни о чем думать, и заснула, как только ее голова коснулась подушки.

Ее разбудил звонок внутреннего телефона. Она открыла глаза и сразу зажмурила их от лившегося в комнату солнечного света. Дребезжание звонка продолжалось, и она нехотя подняла трубку. Это был Десмонд, голос его звучал ликующе:

– Дорогая, день изумительный! Что скажешь насчет пикника?

Энн была счастлива согласиться на что угодно, лишь бы уйти из дома, находиться в котором было для нее невыносимо. Договорившись встретиться с Десмондом в гараже, она вскочила с постели и стала одеваться. Быстро умывшись и проведя гребнем по своим белокурым волосам, Энн сбежала по ступенькам к большому сараю, который служил гаражом. Поравнявшись с деревянной дверью, она увидела Сирину, стоявшую около “бентли”.

– Привет, Энн, – протянула та. – Убегаете отсюда?

У Энн перехватило горло.

– Мы с Десмондом отправляемся на пикник.

– Какое совпадение! Мы тоже.., надеюсь, не в одном направлении!

– Безусловно, если скажете, в какую сторону направляетесь вы, – мрачно ответила Энн. – Хотя, весьма вероятно, что вы лучше играете в присутствии зрителей.

– Пол – единственный зритель, который мне нужен. – Сирина залезла в машину и включила зажигание. – Знаете, я не виню вас за попытку покорить его. В вашем положении я бы сделала то же самое.

– Вы и сделали, – кивнула Энн, – и выиграли.

– Я удивлена вашей готовностью признать это.

– У меня нет ложной гордости.

– Да-а, крепко вас прихватило, – рассмеялась Сирина. – Если отбросить самолюбие, я почти могу пожалеть вас.

И прежде чем Энн успела что-нибудь ответить, “бентли” выскользнул из сарая, чуть не сбив направлявшегося внутрь Десмонда.

– Так, так, – заметил он, – наша рыженькая нынче рано вспорхнула и запела.

– Она отправляется на пикник, – без энтузиазма сообщила ему Энн.

– Мы тоже, так что не надо выглядеть такой несчастной. – Он поцеловал ее в щеку и придержал дверцу машины, пока она садилась. – Боюсь, это не “бентли”.

– Я предпочитаю двухместные.

– Спасибо за ложь! – Он сел в машину рядом с ней. – Сирина что-то тебе сказала?

– Обычное мяу-мяу.

– Я так и подумал по выражению ее лица. Вооружись здравым смыслом по примеру дядюшки Десмонда и забудь.

Понимая разумность этого совета, Энн сделала усилие забыть о происшедшем, потому что только так она могла успокоиться. И все же одна мысль о том, что Пол так близко, не позволяла ей этого сделать: как бы он ни злился на Энн, не могло же это сделать его таким слепым, чтобы не видеть – с Сириной счастья у него не будет. Да, он любил ее когда-то. Но наверняка в последующие годы достаточно повзрослел, чтобы понять, что она собой представляет. Или не повзрослел?

Десмонд остановил машину около зарослей дороги, и они пешком пошли по извилистой тропинке через луг. Трава была скошена, и пасшиеся там коровы равнодушно смотрели на них, пережевывая свежее сено. На дальней стороне луга под раскидистым деревом Десмонд растянулся на земле и потянул Энн за руку сесть рядом.

– Будем есть сейчас или попозже?

– Попозже, – она улыбнулась, – сейчас только одиннадцать часов.

– Действительно. Наверное, это свежий воздух вызывает голод.

Энн легла на спину и закрыла глаза, чувствуя, как успокаивается и расслабляется. Солнечные лучи согревали ее лицо. Десмонд говорил тихо, рассказывал забавные истории о начале своей актерской карьеры. Он не прикасался к ней, не пытался флиртовать, и, облегченно вздохнув, она позволила мыслям течь спокойно и неторопливо. Постепенно она перестала разговаривать и задремала, убаюканная теплом и сладким запахом сена.