Текст книги "Бравая служба"

Работа 27
Возвратная

Уходя по-английски из ресторана, не забудь расплатиться…

Надпись на бите вышибалы

Неприятный момент набора высоты, который раньше я ужасно не любил из-за нагрузок на барабанные перепонки, оказался самым лучшим временем полета. Коты, испуганно притихшие на долгие минуты подъема, как только дирижабль набрал крейсерскую скорость, моментально осмелели. Как закономерное следствие этого – мой покой закончился.

Первым делом Сусанин начал процесс исследования летучего корабля. Все бы ничего, но кот-подросток решил, что ему обязательно надо взглянуть на все снаружи, и пополз по борту вниз к килю, а я этого сразу не заметил. Добравшись до полозьев, котик взглянул на землю, плывущую далеко внизу, и страшно напугался высоты, как следствие подняться наверх не смог и принялся жутко орать, как земная домашняя кошка, впервые застрявшая на вершине дерева.

Гоблины смогли бы вниз слазить запросто, но вытащить наверх кота, вес которого немного превышал их собственный, клыкастым малышам было не под силу. Тролль спал, набираясь сил для дежурства в качестве мага-двигателиста. Пришлось за Сусаниным лезть мне – ну не огра же было посылать за котом, в самом-то деле! Доставив котика на борт, я сдал его не Рыжику, а строгой Халве. Сусанин мужественно стерпел десяток оплеух, которым черная кошка наградила шалопая, и притих ненадолго. Надо сказать, ситуация сыграла мне на руку – ор испуганного кота-подростка надежно отпугнул беспокойных пушистиков от борта судна.

Только я вздохнул спокойно, на горизонте нарисовалась следующая проблема, имеющая название, – туалет. Вы когда-нибудь пробовали установить, в какой очередности пятьдесят кошек должны ходить во всего одну туалетную комнату? Мой вам совет – никогда не пробуйте. Благо Дехор был готов на любые жертвы во имя своих пушистых идолов, поэтому этот вопрос я повесил на него, почти на все время воздушного путешествия сделав из огра туалетного привратника.

Как только более или менее наладилась очередность посещения туалетной комнаты, котята сразу же захотели пить. Потом есть. Потом спать. И так без конца!

Я часа три метался по всему дирижаблю, решая невероятное количество проблем. Под конец, полумертвый от усталости, присел на краешек скамейки, середину которой занимал спящий Васиз, отдыхающий от моторной вахты. Новенькие сапоги тролль поставил под скамью и громко храпел. Ко мне тут же подошел Сусанин и потребовал отвести его в туалет без очереди, иначе он за себя не ручается. Тяжело вздохнув, я с завистью взглянул на спящего тролля и тут неожиданно вспомнил огромных болотных плезиозавров, которых называли скакашками. Подозреваю, что в тот момент мое лицо осветила неприятненькая улыбочка, впрочем, на душе моей пели птички, а вокруг скребли когтями кошки, и каждая из них желала опорожнить свой мочевой пузырь. Пошептавшись с Сусаниным, намекнул я ему на кое-какую возможность решить его проблему, поглядывая на сапоги Васиза, после чего с самым невинным видом ушел на другой конец палубы.

Наступила временная передышка, я присел в уголке и в легкой полудреме отключился от хлопот. Впрочем, вскоре меня вырвал из блаженного состояния полусна дикий рев, который бальзамом лег на мою измученную душу. Орал тролль. Васиз стоял рядом со скамейкой в мокрых сапогах и изрыгал из глубины своего тролльского естества столь витиеватые словопостроения, что я на секунду даже ему позавидовал. Оказалось, что, проснувшись, наш маг сразу запрыгнул в свои сапоги и только после этого до него дошла вонь, производимая выплеснутой наружу его ступнями кошачьей мочой. Коты с достоинством отходили от орущего Васиза, с царственным видом выражая полное недоумение, но в разноцветных глазах хитрых созданий я прочитал затаенную насмешку – с этой секунды тролль был обречен.

К сожалению, долго наслаждаться сладким чувством справедливого возмездия мне не позволили обстоятельства – в этот момент я почувствовал, что дирижабль идет на посадку. Пройдя мимо путающейся под ногами кошачьей массы на свободный от пушистого влияния нос корабля, я обратился за разъяснениями к капитану, солидному седому орку, уверенно ведущему летучий корабль на посадку.

– Уже прилетели в Порт-о-Тролль, командир? – шутливым тоном поинтересовался я.

– Конечно нет, шеф, – ответил капитан, хитро прищурившись.

– Тогда в чем дело? – продолжил вопрошать я и, чтобы не было неясностей, добавил: – Это вопрос.

– Выполняю распоряжение Наместницы, – с ехидцей в глазах отрапортовал старый орк. – Если на борту будет присутствовать некий орк Тим, то произвести посадку в Оргбурге.

– Понятно, – пробормотал я и присел рядом, чтобы обдумать сложившуюся ситуацию.

Впрочем, особо размышлять-то было не о чем. Произвести террористический захват летучего корабля нецелесообразно, да и невозможно – мало того что капитан и маги-двигателисты готовы скорее погибнуть в бою, чем подчиниться силе, так еще и вся наша команда будет в этой ситуации явно не на моей стороне. Больше ничего умного в голову не пришло, поэтому я решил положиться на волю рока и встретиться с разгневанной Джиной в надежде как-нибудь выкрутиться.

– Капитан, одна просьба, – сказал я, все взвесив. – Когда мы приземлимся и я буду отсутствовать, можно поднять корабль в воздух, чтобы котята не разбежались?

– Без проблем, – согласился старый орк. – Во всем остальном ты по-прежнему шеф.

Встреча в аэропортовской башне Оргбурга прошла достаточно торжественно – четыре могучие девицы (две оркитянки и две тролльки) из женской гвардии Наместницы взяли меня в коробочку и повели, как преступника, через весь город. Дальше – хлеще. Во дворце Правителя меня доставили прямо в зал суда пред светлы очи Наместницы, окруженной советниками, – и вот там уже грозная Джина лично выдвинула обвинения. В зале суда за длинным столом стояло огромное кресло Правителя, в данный момент пустующее. Все остальные места были заняты свитой Наместницы, с почти гастрономическим интересом меня изучающие. Зрителей, к счастью, не было – впрочем, отсутствовал и адвокат, не предусмотренный местной юриспруденцией.

– Что ты можешь сказать в свое оправдание, некто известный в Оргбурге как достойный орк тейпа Грым по имени Тим? – закончила прекрасная оркитянка свою гневную речь, в которой я обвинялся во всех смертных грехах.

На секунду я задумался, так как обвинения мне вменяли по местным меркам – серьезнее некуда. В общем, со слов Наместницы выходило то, что я воспользовался запретными знаниями, данными мне неправильными духами светлого неба (считавшимися на территории Той Стороны лживыми и изменчивыми созданиями), и перенесся прямо из Оргбурга в кошачий лес. В принципе, на самом деле практически так оно и произошло (разве что знания были вовсе не запретные, а просто неместные), но признаваться было как минимум неразумно – наказание за все это предусматривалось достаточно кардинальное и называлось очищение огнем, старое доброе аутодафе.

– Если Наместница разрешит, то я продемонстрирую, каким образом обошел охрану, – уверенно сказал я.

– Приступай, – после секундной паузы сказала оркитянка.

Присев и крутанувшись на месте, я характерным образом отвел глаза охраняющим меня бойцам женской стражи, держа их в поле периферийного зрения, после чего скользнул между ними в сторону стола. Оказавшись под столом, я перебрался на другую сторону и выполз из-под него прямо под ноги Джины. Наместница, широко раскрыв глаза, смотрела на меня, виновато поглядывающего на нее из-под стола, свита испуганно отшатнулась, а две телохранительницы Джины, направив на меня мечи, застыли, ожидая команды. За моей спиной удивленно перекликались потерявшие меня охранницы.

– Так ты ведун, – пробормотала красавица, после чего расстроенно прошептала: – Просто взял и ушел…

– Едва успел на дирижабль, – виновато сказал я, молясь в душе, чтобы время отлета совпало.

Видимо, мои молитвы были услышаны, так как Джина сразу вскинулась:

– Не ври! На этом дирижабле ты не улетал.

– Я так же глаза отвел контролерам, – пустился я врать во все тяжкие. – Готов оплатить все издержки и штрафы.

– Это мелочи, – отмахнулась Джина.

– Зато оплата стоянки дирижабля в Порт-о-Тролле в течение пары-тройки месяцев, которые мы будем плавать к Архипелагу, совсем не мелочи, – тонко намекнул я на финансовый вопрос, и в прекрасных сиреневых глазах мелькнула долгожданная расчетливость.

Как сказал в свое время Аль Капоне: «Добрым словом и револьвером можно добиться большего, чем просто добрым словом». Оспаривать не буду, но пользоваться этим не умею. Зато для себя твердо уяснил другую истину, которую сформулировал бы так: «Даже если ты прав на все сто – все равно учитывай финансовые интересы». Деньги вообще играют значительную роль в жизни разумных существ. Даже, казалось бы, такая отрицающая бренное злато вещь, как творчество, и та подчинена финансовым законам. Достоевский все свои великие произведения писал исключительно за деньги, даже больше того – брал финансы вперед, под еще ненаписанное. Про великого Шекспира ходят легенды, что он творил только для того, чтобы купить дом в Лондоне, и как только купил – писать перестал, так скажем: «миссия комплит».

Взять тех же звезд рок-н-ролла. Глушат себя всем, чем можно, умирают молодыми – и все в ажуре! Поступают согласно законам жанра – альбомы продаются, продюсеры и фанаты довольны. В Америке конца двадцатого – начала двадцать первого века одна чернокожая звезда (естественно, исполнитель рэпа) любила пистолетом помахать и как следствие была достаточно быстро застрелена, – так потом лет десять подряд каждый год новый альбом выходил на радость всем, из огромного количества прижизненных записей поп-дивы. А один мой друг стадионы собирал своим волшебным голосом, поэтическим талантом обладал громадным, но имел пристрастия, несовместимые с шоу-бизнесом, – казино и компьютерные игры. Как следствие – отказ от него продюсеров и полное прекращение творчества. Не мешай великому золотому тельцу – и делай что хочешь, преступил этот закон – прощай, известность. А непризнанный талант – он и в Африке непризнанный талант, и место ему на полузабытом пыльном чердаке. Вот такая вот высшая несправедливость, и поделать с этим ничего нельзя.

Вернусь к собственно истории. Вскоре произошло превращение судебного процесса в процесс переговорный. Что характерно – если на заседании, решающем вопросы жизни и смерти, присутствовала вся многочисленная свита Наместницы, то к прениям, на которых решался вопрос кошелька, мало кто оказался допущен. Еще одна немаловажная подробность – если на прошлом мероприятии я стоял, окруженный вооруженной охраной, то теперь я сидел на втором по почетности месте, причем мы, естественно, переместились из аскетического зала суда в роскошную приемную Наместницы. Когда переговоры дошли до своего логического завершения, пришлось послать гонца на дирижабль за Лией, в цепких лапках которой сейчас находились все ниточки управления моими финансами в мире Ворк. Вскоре появилась гоблинка и с управителем Наместницы приступила к решению практических вопросов перевода финансов, а мы с Джиной отошли в сторонку.

– Говорю тебе не как Наместница, – негромко сказала оркитянка и добавила, еще понизив тон, явно имея в виду наше последнее расставание: – Я очень рассердилась, никогда так больше не делай.

– Извини, но я торопился, – покаялся я. – Очень важно для нашего тейпа переселение котов.

– Кстати, зачем это вам? – заинтересовалась девушка. – Все не было времени спросить.

– Будем там небольшой город организовывать, – почти честно ответил я. – А все грымские орки котов обожают и жить без них не могут.

– А ты там будешь Правителем? – невзначай спросила Наместница.

– Что-то вроде того, – не стал отрицать я, так как только карьерный вопрос мог примирить бывшую феминистку со сложным моментом моего бегства.

– Понятно, – просияла Джина, лишний раз убедившись в родстве наших меркантильных душ. – Как обустроитесь, пошли весточку. Может, в гости приеду.

– Обязательно, – искренне ответил я.

– И ко мне заезжай, если что, – добавила Наместница и заглянула мне в глаза.

– Обязательно, – как попугай повторил я, чувствуя, что у меня полыхает в груди.

Впрочем, на этот раз прекрасная оркитянка не стала испытывать свои чары просто для того, чтобы лишний раз убедиться в своей надо мной власти. Вскоре аудиенция окончилась, и мы с Лией поспешили обратно на дирижабль, болтая по пути.

– Я уж думала, что ты все, спекся, – говорила маленькая аристократка, пока мы неслись по лабиринту оргбуржских улочек. – А ты и на этот раз выкрутился.

– Нас так просто не возьмешь! – гордо заявил я, едва успевая за шустрой гоблинкой.

– Впрочем, я в тебя верила, – успокоила меня Лия. – А то что бы я тут с твоими котами делала?

– Это да, – согласился я, и мысли о дирижабле, полном пушистых пассажиров, придали мне прыти.

Когда мы выскочили из главных ворот и побежали к башне, над вершиной которой величественно висел дирижабль Правителя, соединенный с площадкой приема длинной веревочной лестницей, я увидел спешащую сутулую фигуру. Впереди, метров на пятьдесят обгоняя нас с Лией, бежал Васиз, причем, как я успел заметить, в новых сапогах.

«Ну-ну», – ехидно подумал я, рванувши к башне вслед за стремительной гоблинкой.

«Что ты там так долго?» – неоригинально обвинил меня Рыжик, когда мы забрались по веревочной лестнице на борт летучего судна.

«Я тоже тебя люблю», – достойно ответил я рыжему прокурору и переключил внимание на седого капитана.

– Теперь можем лететь туда, куда нужно? – вежливо поинтересовался я, глядя в насмешливо прищуренные глаза старого орка.

– Как прикажете, шеф, – кривовато улыбаясь уголком клыкастого рта, ответил капитан и пошел к штурвалу.

Дирижабль, сверкая в лучах заходящего солнца золотистым баллоном, формой напоминающим громадный мяч для регби, устремился к небу, с большой скоростью набирая высоту. Яхта, выполненная из ценных пород дерева, служила гондолой дирижабля и была окружена искрящимся магическим куполом. На корме судна два мага гудели, держась руками за блистающий медными частями механизм, похожий на двигатель первых автомобилей на паровой тяге. Из больших труб за их спинами вырывался белый пар, превращаясь в хвост инверсионного следа. Седой капитан застыл у руля, занятый управлением, и лишь изредка поворачивал голову к штурману. Джисталкер расслабился в единственном кресле на палубе, который он честно делил с большим рыжим котом. Впрочем, краем глаза человек следил за своими пушистыми подопечными, большинство из которых привычно затихли на время взлета, переживая неприятные для чуткого кошачьего вестибулярного аппарата минуты. Но несколько котов-подростков, не обращая внимания на неприятные ощущения, внимательно следили за синекожим троллем, который собирался прилечь на скамейку с целью вздремнуть, но никак не мог решиться снять с ног новые сапоги.

Работа 28
Перелетная

 
Мы летали, мы летали,
Наши крылышки устали…
 

Разминочная считалочка ангелочков

Верховое (для огра пешеходное) путешествие от Оргбурга до Порт-о-Тролля у нас заняло около месяца, при этом мы ужасно спешили, зато неторопливый полет на дирижабле продолжался всего двое суток. Правда, мне показалось, что я устал за эти два дня гораздо больше, чем за весь месячный турпоход. Время опять выкинуло свой парадоксальный фортель, и в моей памяти двухдневный перелет занимает гораздо больше места, чем месячная поездка. Впрочем, мои мучения были несопоставимы с трудностями Васиза – все эти два дня тролль не спал, опасаясь за свои сапоги, и от нервов отстоял фактически тройную вахту у горячего магического двигателя. Сусанин и его подростковая банда все это время вертелись неподалеку, не спуская с вожделенных сапог хитрых кошачьих глазок.

Остальные члены нашего боевого отряда на все время дирижабельного полета превратились в обслуживающий персонал для котов. Дехор, как я уже упоминал, занимался туалетной комнатой, Лия с Хобом круглые сутки готовили еду, а я носился по всему летучему кораблю, решая невероятное количество мелких проблем.

Рано ли, поздно ли, но все заканчивается во всех мирах – окончился и наш дирижабельный полет. При подлете к Порт-о-Троллю перед капитаном встала серьезная проблема, связанная с отсутствием профессионального аэропорта. Строить дирижабельную башню в приморском крае необходимости не было, так как не летали сюда цеппелины, – наш прилет был вообще первым за всю историю существования городка. При этом Порт-о-Тролль располагается на склоне горы и мест, пригодных для посадки, практически не имеет. Впрочем, я еще во время полета предложил капитану одну идейку, и теперь эта мысль им блестяще воплощалась в действительность – летучий корабль садился на центральной площади города, прямо на каменный помост, где происходят матросские драки. Благо мы прилетели в день будний и каменная арена, возвышающаяся над площадной брусчаткой, была абсолютно свободна.

Ранним утром дня, следующего за выходным и называющегося на Земле понедельником, над центральной площадью Порт-о-Тролля происходило действо, которое местные жители запомнят надолго. Многие лета старики будут вспоминать этот день и делить время на до «прилета котовьего дирижабля» и после этого достопримечательного события. Хотя по мне, так ничего особо выдающегося и не произошло – на вершину горы в кошачьем лесу приземляться было на порядок сложнее, разве что многочисленных зевак при посадке там не присутствовало.

Первым, как всегда, вниз медленно спланировал Васиз и стал сооружать прямо на помосте магические якоря. Следом за ним спустился по лесенке я, и мы вдвоем с троллем начали аккуратно опускать дирижабль. Вскоре с высоты пяти метров к нам десантировался Дехор, и процесс посадки значительно ускорился.

Когда дирижабль коснулся полозьями помоста, в голове у меня как будто громко щелкнуло, я почувствовал все признаки джипереноса и очутился в смутно знакомой туманной сфере. На меня насмешливо смотрели цепкие глаза старой гоблинки, стремительно молодеющей на всем протяжении разговора.

– Ну что тебе сказать, Тим из другого мира, – обратилась ко мне полубогиня. – Ты почти справился.

Раньше я хотел задать массу вопросов странной псевдостарушке, но в тот момент в голову ничего не пришло – уж очень я озаботился сложным моментом препровождения кошачьего прайда на фрегат. На мой взгляд, полубогиня решила встретиться со мной, как всегда, очень не вовремя.

– Не волнуйся, ничего с котами не случится без тебя, – упредила мой невысказанный вопрос странная старушка, выглядевшая в тот момент уже как пожилая аристократка. – Подарим-ка мы тебе кое-что.

После этих слов хранительница Приморья подлетела ко мне и коснулась сначала коллоидной маски, а затем моей зеленой руки. Ощущения стекающего с лица студня, в который превратилась маскировочная личина под рукой госпожи Фа, периодически преследуют меня до сих пор. Ровно через секунду я стоял перед полубогиней с чистой белой кожей и ничем не прикрытым человеческим лицом.

– Вот, – довольно произнесла молодая гоблинка. – Теперь нормально…

Это событие поймало меня на глубоком вдохе, и, видимо, только поэтому я выжил – выдохнуть в тот момент мои легкие просто отказывались от ужаса.

– Сейчас подправлю кое-что, – деловито произнесла малышка гоблинка, и мне показалось, что ее руки залезли куда-то в глубину моей грудной клетки. – Все, свободен, – улыбнулась мне госпожа Фа, и туманная полусфера рассеялась вместе с ее хозяйкой.

Я стоял с белой кожей и неприкрытым лицом посреди толпы хищников Той Стороны, и даже клыков у меня во рту не было. Паника волной хлестнула мозг, отключая его от управления ситуацией. Нахождение рядом подзаряжающих котов не давало мне возможности использовать компенсирующую инъекцию, пришлось пойти на крайние меры – я со страху оглушил себя компенсурой. И тут случилось невероятное – могучая химия не подействовала! Вернее, подействовала, но частично – все неприятные ощущения навалились на меня по полной программе. Меня кинуло в жар, одновременно затошнило и бросило в дрожь. Руки и ноги отнялись, а желудок скрутил спазм, выворачивая всего меня наизнанку. Единственное отличие от обычного воздействия компенсуры на человеческий организм в моем случае заключалось в том, что я остался в мире Ворк.

Через долю секунды я снова оказался в облачной сфере госпожи Фа.

– Вот паникер, – укоризненно улыбнулась древняя старушка, сидя рядом со мной, скорчившимся на полу в позе эмбриона. – Так ведь и помрешь ненароком, трусишка.

Надо сказать, если мое состояние в эту минуту и отличалось от смерти, то только в худшую сторону. Это был первый и, надеюсь, последний раз в жизни, когда я применил эту жуткую химию. Оно и понятно – на Земле катапультировавшихся компенсурой джисталкеров сразу транспортировали в медицинскую регенерационную камеру, в которой бедные парни отмокали пару-тройку дней. Оставшись в мире Ворк, я этого удовольствия был лишен и как следствие получил незабываемые ощущения. Теперь при одном слове «компенсура» меня охватывает дрожь и я согласен скорее помереть, чем снова испытать на своем организме это благословенное средство.

– Спасай тебя теперь, – сварливо приговаривала полубогиня, водя руками над моим корчащимся в конвульсиях тельцем. – Не мог подождать секунду, сразу дезертировать решил.

Когда благодаря стараниям снова начавшей стремительно молодеть гоблинки я смог хоть что-то более или менее воспринимать, госпожа Фа сотворила со своим туманным мирком очередную метаморфозу. Я вдруг почувствовал себя сидящим в кресле-качалке, закутанным в теплый плед. За окном бушевала вьюга, а рядом потрескивал горящий камин. На меня навалились цветочные переживания детства – я ощущал себя мальчиком лет пяти, подхватившим простуду. Бабушка Фа только что напоила меня чаем с малиновым вареньем и после приятных лечебных процедур рассказывала сказку. Я был разобижен на нее по какой-то детской, непонятной ни одному взрослому причине, на что добрая бабуля совсем не обижалась, с мудростью прожитых лет понимая надутого малыша.

– Теперь все у Тима будет хорошо, – ритмично приговаривала бабушка Фа, рассказывая сказочку. – Тима не будет теперь никогда волновать внешний вид.

– Почему? – широко раскрыв глаза, спросил я, краешком сознания удивившись своим детским интонациям.

– А потому, мой маленький, что теперь Тима везде будут считать своим, – ласково улыбнувшись, объяснила добрая бабуля. – Тим и так был неплохим ведуном, а теперь его восприятие вступает в непроизвольную реакцию с настроем любой толпы, всегда обладающей групповым сознанием.

– И что тогда получится? – наивно спросил я, изо всех сил борясь с желанием пососать пальчик (неприлично большим мальчикам сосать свои пальчики).

– Люди Земли умеют примитивно манипулировать общественным сознанием, – с доброй улыбкой продолжала рассказывать тетя Фа. – Тим, не грызи ногти!

– Извини, тетенька, – покаялся я, пряча обе руки за спину.

– Под воздействием информационного поля человек, не знающий ничего о другом индивидууме, уже составляет определенное мнение о нем, – продолжила с улыбкой большая девочка Фа. – Например, в начале двадцать первого века многие не слышали и не видели некоего Зверева, но имели о нем четкое понятие благодаря информационному полю тогдашнего Интернета.

– Понятно, – энергично закивал я.

– Так вот, теперь джисталкер Тим обладает такой же способностью, но на значительно более высоком уровне. Лицо человека для хищников немного неприятно, но Тима все будут воспринимать так же, как вы воспринимаете Шрека из ваших мультиков. Вроде и людоед, а вроде как и хорошенький, при этом давний знакомый, – продолжила объяснение умненькая девочка Фа. – Все, кто его знает, будут проецировать свои представления о Тиме на остальных, как бы «заражая» своим восприятием чистое место, отведенное в других мозгах под него.

– А если Тим попадет в место, где никто не будет его знать? – спросил я о себе в третьем лице, как это часто делают совсем маленькие детки.

– Тогда его внешность просто никто не запомнит или запомнит таким, каким Тим хочет выглядеть для окружающих, срисуют образ из его воображения, – с улыбкой объяснила старенькая бабушка Фа. – А если Тим окажется в месте, где его воспринимают по-разному, то произойдет смещение в общественном сознании, и новый образ Тима, наиболее устраивающий всех, займет место в головах.

– Понятненько, – сказал я и вдруг неожиданно даже для самого себя добавил: – Хочу писать!

* * *

Через минуту (пописать в голубенький ночной горшок с розовыми слониками успел) я уже осознавал себя взрослым человеком, и мне стало ужасно неудобно за свое инфантильное поведение.

– А это детство было обязательным? – немного сумбурно сформулировал я свое недовольство.

– Детская психика помогает любому лечению, ваша медицина до этого еще просто не доросла, – с улыбкой ответила гоблинка, великолепно поняв то, о чем я хотел спросить. – Есть еще вопросы? А то чуть сам себя не угробил…

– А помимо ведической маскировки, что я теперь еще могу? – тут же спросил я.

– Все, надоел, – неожиданно сказала полубогиня, и я снова оказался на площади Порт-о-Тролля, окруженный друзьями и котами.

Немного неуверенно оглядевшись, я стал наблюдать за своими друзьями, вернее, за их реакцией на мой внешний вид. Наблюдать было абсолютно незачем – хищники не реагировали на человека, находившегося меж ними. Вернее, реагировали, удивляясь моей заторможенности, но по-прежнему считали меня обычным орком. Как я узнал чуть позже, всем показалось, что я совершенно не вовремя затеял молитву своим богам, по типу моих советов с духами на островах. Более того, никто за мной не наблюдал из чувства корректности. Госпожа Фа рулила этим миром с присущей ей твердостью и ненавязчивостью – из нее бы вышел идеальный джисталкер.

– Тим, только тебя ждем, – наконец не выдержала Лия. – Мы тут торчать вечно будем? Коты уже разбегаются.

«Отпустила тебя верхняя?» – тут же влез Рыжик.

«Вроде да», – выдохнул я и повернулся к нашей гоблинке.

– Так кого ждем-то? Пошли в порт, – возмущенно сказал я, сделав хорошую мину при плохой игре.

Лия скептически оглядела меня с головы до ног, ничего для себя нового не нашла (хоть я в это почти не верил), махнула рукой и первой устремилась в узкую улочку, ведущую к порту. Я двинулся за ней, за мной пристроились гоблин, огр и тролль, а следом за нами потекли коты.

По пути к нам присоединился кормчий Менар, сопровождаемый своими братьями-бойцами, и начал передо мной отчитываться. Надо сказать, слушал я его вполуха, наблюдая за котами и по-прежнему удивляясь тому, что мою бледную безклыкастую физиономию не воспринимают как чуждую данному месту и времени. Вскоре процессия, сопровождающая кошачий ход, вышла к порту и направилась прямиком к «Гордости Приморья», на котором уже знали о нашем появлении, – с борта фрегата к причалу был спущен помпезный трап. Опережая нас, на корабль спешила команда – в свое время я предупредил, что мы долго не задержимся в Порт-о-Тролле, и полувоенный фрегат четко выполнял взятые на себя обязательства.

Когда Рыжик ступил на борт плавучего судна, произошло событие, заставившее меня забыть о своей белой коже. И хотя подобную картину я наблюдал уже второй раз, она снова захватила все мое внимание, впрочем, не только мое – вся команда фрегата и зрители на причале замерли, наблюдая редкое зрелище – крысы бежали с корабля.

Надо сказать, на этот раз никто из членов команды не обвинял котов в создании плохой приметы, и симпатии были полностью на стороне пушистых пассажиров. Однако сами коты не смогли удержаться, и через минуту солидный кошачий парад, до того двигающийся от дирижабля к кораблю практически стройными рядами, разбился – началась самая большая крысиная охота, которую мог наблюдать Порт-о-Тролль за все время своего существования.

– Что делать будем? – спросила меня Лия, наблюдая с борта судна за метающимися по всему порту пушистыми молниями.

– Шеф, какие распоряжения? – вторил ей кормщик.

– Ловить их будем, что ли? – подал свою реплику Васиз, с опаской переводя взгляд с занятых охотой котов на чудом спасенные сапоги.

– Тут неподалеку имеется, по-моему, самое большое в городе питейное заведение? – спросил я у кормщика, и он кивнул в ответ. – Пойдем все туда, там ждать веселее.

Вскоре в портовый кабак переместилась половина команды фрегата во главе с капитаном, вся наша компания и кормщик с братьями. В тесном зале таверны все едва поместились, зато выпивки нам хватило с лихвой, а это было в данной ситуации гораздо важнее. До самого вечера мы накачивались элем, пока коты очищали порт от крыс. Я подумал в тот момент, что все, что ни делается, делается к лучшему. Пушистые охотники снимали стресс дирижабельного путешествия самым естественным для себя способом. Второй фактор – долгий морской круиз, тем более при отсутствии крыс на борту судна, будет непоседливым усатым охотникам жутко скучен. Пусть коты разомнутся, пока мы тренируем спиртным наши желудки.

Еще немного интересовало, не поменяется ли восприятие меня как орка у хищного окружения от обильных возлияний. К несчастью, меня по-прежнему воспринимали очень дружелюбно, и я на протяжении всей грандиозной портовой пьянки отбивался от нашего тролля, который быстренько накидался и постоянно лез ко мне целоваться (чисто мужская дружба).

Когда стемнело, мы свернули праздник возвращения и огромной полупьяной компанией отправились на корабль. Коты к тому времени охоту закруглили (как я узнал значительно позже, с того момента крысы в порту не появлялись больше года) и ожидали нас всем прайдом на борту фрегата. Размещением пушистых охотников на плавучем судне все это время занимался преданный Дехор, отказавшийся принимать участие в попойке, повсюду сопровождая своих ненаглядных котиков.

Я поинтересовался у не совсем трезвого Менара, возможно ли отплытие корабля при таком количестве пьяных членов экипажа, и кормщик уверил меня в том, что на скорость и качество плавания употребление эля в столь ничтожных количествах (все остались на ногах) повлиять никак не может. Тогда я дал добро на отплытие, после чего с трудом дополз до своей каюты и с чувством выполненного долга сном праведника отключился от забот.

На огромном морском фрегате ударил гонг, что послужило началом величавого движения корабля. Команда, большая часть которой на берегу едва стояла на ногах, почувствовав под собой шаткую палубу, тут же резво забегала по всему плавучему судну. Правда, особо разогнаться матросам не давали пассажиры с хвостами, заполонившие фрегат от трюма до кончиков мачт, – коты находились везде. Фрегат быстро набрал скорость, вышел из защищенной портовой бухты и устремился к темнеющему горизонту. Джисталкер тихонько храпел в своей каюте, и ему не было никакого дела до усталого тролля, уже третий день не снимающего с ног новые сапоги, натершие синекожему страдальцу изрядные мозоли. Впрочем, тролль от недостатка внимания не страдал – пушистая подростковая банда не выпускала его из вида на протяжении всего этого времени, отвлекшись всего один раз – на большую крысиную охоту.