Текст книги "Вниз по лестнице"

– Мне было очень приятно провести с тобой день. – Её улыбка. Она сводит меня с ума.

– Мне тоже. Повторим это обязательно, правда?

– Тебе так легко не отвертеться, Богдан. Так что да, повторим ещё и не раз. Зайдёшь ко мне?

– Нет.

Ангелина немного отстранилась от меня, но оставила свои тёплые руки на моей талии.

– Почему?

– Ты не подумай, просто работы много, – я врал на ходу, – дома придётся кучу отчётов заполнить. Но я могу поставить видеосвязь, пока буду пыхтеть над бумагами, и…

– Да ладно, – она отпустила меня и залезла одной рукой в сумку, доставая ключи. – Ничего страшного, работай.

– Ты не обижаешься?

– Ты чего? Конечно нет. Завтра увидимся?

– Думаю, да. По крайней мере, я этого хочу.

– Напишешь заранее? – Ангелина уже открыла дверь и стояла, подпирая её пяткой.

Я поцеловал Ангелину. Тепло её губ заставило внутри что-то сильно встрепенуться, и даже в закрытых глазах потемнело ещё сильнее. Я заставил себя оторваться от неё, заметив, что даже на смуглых щеках проступил румянец, а нога, держащая дверь открытой, ковыряла носком разбитый асфальт.

– Ты ещё голову её в рот засунь! – крикнула одна из женщин на скамейке, махая в нашу сторону своей клюкой.

– Извините! – сорвавшимся голосом крикнула в их сторону Ангелина и рванула в темноту подъезда, по девчачьи хихикнув, и эхо этого смешка вернулось ко мне два раза.

До моего дома было слишком далеко, чтобы идти пешком. Я вызвал такси, машина ждала за соседним домом, и я добежал до неё даже раньше, чем водитель двинулся с места в поисках меня. Вдоль дороги зажигались фонари, водитель вообще не говорил, что бывает редко, и я позволил себе задремать, всё ещё оставаясь в полном сознании. Мы ехали так аккуратно, что повороты на перекрёстках убаюкивали меня, и я в один момент чуть не стукнулся виском об слегка приоткрытое стекло. После этого распахнул глаза и ехал, рассматривая мелькающие по сторонам магазины, светящиеся всеми цветами радуги.

Я сейчас не хотел дойти то той точки, к которой тянулись события последних дней. С Ангелиной я решил повременить, чтобы сделать всё красиво. Она этого достойна, да и я не хочу выглядеть как похотливая обезьяна. У меня такой шанс, которого раньше не было, и упустить его ради секса крайне глупо. Считаю, что пока рано об этом думать, хотя именно на это и намекнула Ангелина, приглашая к себе. Наверное, я снова накручиваю, может, она просто звала в гости попить чаю или кофе, и без лишних просьб я бы уехал домой к себе, только чуть позже. Наверное, сто́ит не искушать ни себя, ни судьбу. Просто момент ещё не настал. Лишь бы об этом никто не узнал, вообще никто.

Телефон завибрировал, и мне пришлось немного изогнуться, чтобы из кармана тугих джинсов выудить смартфон. Это оповещение из Гра. Иконка сверху сбила ритм биения сердца, а дыхание спёрло. Отвратительное чувство, и что бы ни содержалось в сообщении, одно его существование сильно напрягает.

Яна написала, что хочет меня у себя дома. Так и было написано. «Хочу тебя у себя дома». И всё. Зовёт в гости так рано? Интригующе. Надеюсь, что придумаю завтра что-то поправдоподобнее завала на работе, чтобы вежливо отказать Ангелине. Я покончу завтра с Яной и этими странными только что зародившимися… отношениями? Да это отношениями и не назовёшь. Просто случайность, планеты так сошлись, и я оказался не там, где должен был, и не с тем человеком. Завтра Яна станет прошлым, и этот Гра в том числе.

Домой я приехал, когда район уже готовился ко сну, и в окнах не горел свет. Не с первого раза попал в скважину на двери, предварительно уронив с треском связку ключей. Я тихо выругался и только затем успешно открыл дверь. Входя, запнулся об порог, об который не запинался последние несколько лет. Какого чёрта?

Я быстро разделся и запрыгнул в душ. Врубил полностью холодный, но вместо того, чтобы взбодриться, я совсем разморился, и, улёгшись на кровать, так быстро заснул, как никогда раньше не засыпал.

* * *

Я написал Ангелине, что поехал на работу, и там буду до самой ночи. Не стал выдумать ничего, что походило бы на правду хотя бы отдалённо. Она ответила, что всё хорошо, что понимает и прислала фото. Она в нижнем белье. На фото почти ничего не видно, кроме бедра и одной чашечки розового лифчика, особенно режущего глаза в сочетании со смуглой кожей. Я в это время шёл к Яне и чуть не запнулся об бордюр. В горле встал сухой ком, и я даже остановился, чтобы ответить. Точнее, сначала придумать ответ.

Я написал, что мне очень нравится то, что вижу. И очень хотел бы поскорее это лицезреть вживую. Ангелина ответила умиляющимся смайликом. После этого я убрал телефон в карман и поспешил к Яне.

Сегодня было холодно, и это хорошо. В её подъезд я не заходил вспотевшим, как собака в корейском ресторане. Каждый преодолённый этаж заставлял мозг биться в истерике от волнения. Как будто я не понимал, что случится сегодня вечером. Главное не думать о том, что первой в моей жизни стала не Ангелина…

Яна опытнее, и это главное. Я читал, что один из партнёров не должен быть девственником, что сильно упрощает процесс. Да и потом с Ангелиной уже смогу…

Я нажал на звонок у двери Яны, зазвучала мелодия. За дверью послышались мягкие, но быстрые шаги, замершие по ту сторону. Наверное, меня изучали через глазок, а в неосвещённом подъезде это сильно затрудняло процесс.

– Кто там? – Янин голос был немного взволнованным, но просквозила радость предвкушения встречи. Некая игривость, которую я, возможно, так стараюсь найти всего в двух словах Яны.

– Это Богдан… – я чуть не запнулся на собственном имени.

Яна открыла дверь, на ней был синий халат, туго завязанный на поясе, от чего бёдра только сильнее вырисовывались на стройной фигуре. Её волосы забраны в маленький бутон на макушке. Яна была не накрашена, но всё равно красива. Я шагнул за порог, встав на коврик. Яна обнажила бёдра, нагнувшись в сторону за угол стены и выставив при этом ногу. Свет включился, и первое, что я увидел, прежде чем Яна снова появилась перед глазами, был огромный плакат на стене. Две собаки и огромные розовые цифры этого года. Я снимал обувь, глядя почему-то не на женщину, так ждавшую моего визита, а на этот глупый календарь.

– Мой руки и иди на кухню, будем пить чай.

Яна общалась со мной как с сыном-подростком. Я повернул за угол, преследуя мелькнувшие полы халата. В зеркале над раковиной увидел своё побледневшее лицо. Круги под глазами особенно видны в холодном свете над головой, больше напоминая фингалы. Я умылся ледяной водой, чтобы кровь подступила к лицу, и я не походил на окоченевший труп.

Я выбрался в коридор, выискивая глазами кухню, но из темноты комнаты напротив вышла Яна. На ней был кружевной набор нижнего белья бирюзового цвета. На длинных ногах тёмные чулки начинались с ободков у самых бёдер в виде бутонов роз. Свет ванной за моей спиной оставлял ещё очень много простора для фантазии. Правую руку сковала судорога, зацепив плечо, шею и рот. Я просто обомлел.

Яна распустила волосы, волнистыми локонами упавшие на белоснежные плечи. Опустив подбородок вниз, она улыбнулась, и в полумраке сверкнули белоснежные зубы. Она поманила меня пальцем, сама пропадая в тени. Я последовал за Яной, пытаясь не задохнуться от волнения.

В темноте комнаты нежные, но знающие своё дело, Янины руки схватили меня за рубаху и сняли её через голову. Я сам расстегнул ремень и спустил джинсы. Сделал шаг вперёд, к силуэту, вырисовывающемуся на фоне окна, за которым разгорелся закат. Я положил руки на Янины бёдра, чуть обхватив ладонями крупные упругие ягодицы. Яна тихонько, но резко вдохнула, и я даже сперва подумал, что царапнул её ногтем.

Её рука скользнула по моему члену, уже налившемуся кровью. Ему становилось тесно в трусах, и я снял их, оставив чуть выше колен. Яна усмехнулась и ногой стянула их до пола. Меня трясло от страха. Головкой я упёрся в её ногу, ощущая то разгорячённую кожу, то нейлон чулок. Я прикоснулся губами к губам Яны, и она укусила меня. Очень слабо, но это подействовало именно так, как и должно. Возбуждение сильно возросло, и по телу прошёлся холодок, хотя в комнате было тепло.

Я почему-то закрыл глаза, и, трубочкой сложив губы, наклонил голову. Снова тихий смех, и Янины руки повели меня за собой на кровать. Покрывало было холодным, Яна уложила меня спиной поперёк широкой кровати, и мои ноги, согнутые в коленях, свисли к полу. Там стало мокро и тепло, и тихие причмокивания звучали в полной тишине, полностью отгороженные стеклопакетом от грохота улицы. Волосы Яны щекотно ползали у меня по ногам, но я старался не обращать внимания, сконцентрировавшись на ощущении ниже живота. Иногда тело пулей прошибала дрожь, и Яна рукой гладила меня по торсу.

Волосы перестали щекотать, я поднял немного голову и пронаблюдал, как Янин силуэт садится на меня сверху. Тут же ощутил жгучесть её тела изнутри. Мы будто срослись, и её движения вперёд-назад становились всё быстрее. Яна ладонями упёрлась мне в грудь, впившись ногтями в кожу. Я схватил её за ягодицы и помог двигаться, сильнее прижав к себе, чтобы быть глубже. Яна стала дышать быстрее. Мятный запах её дыхания подействовал на меня как феромон на животное. Я, не выходя из Яны ни на сантиметр, поднял её, удерживая за бёдра. Она вскрикнула, обхватив меня за спиной руками. Я повалил её на кровать, прижавшись к ней всей поверхностью кожи. Я двигался неловко и неумело, но она, наверное, и не заметила. Она царапала мне спину, от чего я только сильнее ускорялся, приближаясь к оргазму.

Она поняла, что я уже скоро закончу. Меня затрясло, и я застыл, немного согнувшись. Она достала мой член и направила себе на живот. В голове рванул динамит, а перед глазами забегали белые точки. В районе паха всё резко охладилось, а потом стало таким горячим, словно я сел по пояс в ванну с кипятком. Я издал звук, похожий на кошачье мяуканье, и обмяк, упав на её тело прямо в липкую лужу.

– Блин, эм, это как бы… – я искал слова, но все они пропали из моей головы.

– Ха ха ха, не назовёшь это своим именем?

– Я люблю тебя…

– Что?

– Давай уберём?

– В тумбочке влажные салфетки. Я пока полежу, сам понимаешь, ковёр на полу и…

В чужой тумбочке я достаточно быстро нашёл, чем вытереть Яну. Сделал всё аккуратно, следуя указаниям Яны, где ещё остались капли. Она попросила новую салфетку и убрала оставшееся сама, потом встала и включила свет. Я сильно зажмурил глаза, лишь в щёлку между веками наблюдая великолепную женщину, с которой у меня только что случился первый секс.

Я сел голой задницей на влажную простыню и повернулся к Яне. Оказалось, что она сделала невидимую подводку глаз, и сейчас тени потекли тонкими струйками по щекам и скулам. Неужели она так вспотела? Яна мило улыбалась, стоя без трусиков. Я даже не отразил, в какой момент она их сняла. Я чувствовал себя… странно. Как будто это не со мной. И она правда не расслышала, что я сказал?

Яна подмигнула и снова выключила свет в новом акте непонятной мне игры. Теперь комната погрузилась в полную тьму, и отвыкшие от неё глаза вообще ничего не различали. Яна знает эту комнату наизусть, и я вздрогнул, когда она неслышно подползла ко мне и пальцем провела по всей длине члена, который за пару секунд снова устремился к звёздам.

Второй заход был не хуже, но и не лучше. Я волновался меньше, но пришлось приложить больше стараний. Яна стонала, как и в первый раз, но моих сил ушло слишком много, и после того, как кончил, я просто завалился на бок, пытаясь отдышаться. Лёгкие горели, Яна сопела рядом, медленно забираясь на меня. Она положила голову мне на грудь. Безумно щекотно от её волос, но я был не в силах что-либо сделать и просто пялился в потолок, освещаемый фонарём с улицы.

Яна дёрнулась, словно чихнула. Я поднялся, упершись руками назад.

– Что с тобой?

Она всхлипнула и, громко шмыгнув, вытерла нос рукой.

– Прости меня… прости меня, Антон… – имя она произнесла самым тихим шёпотом, и я еле различил произнесённые буквы.

– Что? – я даже в темноте видел, как Яна смотрит прямо на меня, и растёкшаяся тушь разошлась по половине лица. Она быстро отвернулась, когда мы встретились взглядами.

– Я изменщица…

– В больнице был твой муж?

Она не ответила, лишь раз кивнула головой.

– Это всё Гра! – я хлопнул рукой по кровати и резким движением опустил голову на подушки. Вышло жалко.

– Ты сейчас шутишь?

– Нет конечно! Как мы вообще могли? Это же полный бред! Мы не… мы не обязаны быть вместе. – Она медленно встала и села на краю кровати. – Ты же поняла, что я имею ввиду? Яна?

Она сильно ссутулилась, и из-за спины, покрытой складками уже немолодой кожи, я почти не видел её головы. Янины плечи сотрясались, она как могла сдерживала плач, но выходило из рук вон плохо. Я аккуратно встал и зажёг свет, наощупь найдя выключатель на стене. Яна тут же прыгнула под одеяло с головой, свернувшись как младенец. Я быстро оделся, явно натянув трусы не той стороной, и швы врезались в бока. Казалось, что за окном темно. Я выключил свет и увидел другие дома, не тронутые ночной тьмой.

Мигом выпрыгнул из квартиры и щёлкнул ручкой за собой, перед этим услышав крик Яны и громкие рыдания. Она стучала по кровати и что-то бормотала. Возможно она проклинала меня, а может и Гра. Дверь захлопнулась, я ещё несколько минут стоял напротив, словно через глазок снаружи можно что-то увидеть.

Я спустился и выбрался на улицу, ощутил себя крайне одиноким. Я посмотрел на дом, пытаясь найти окно Яниной квартиры. Нигде свет не горел. В один момент показалось, что на одном из этажей у окна стоит женщина, но потом она пропала, да и вообще я мог за женщину принять высокий светильник за шторой.

Вызвал такси. Ждать пришлось долго, и я даже начал мёрзнуть. Мне повезло, и мы опять ехали молча. Попали в пробку в центре города. До дома было ещё далеко, и мы встали на перекрёстке у того самого кинотеатра. Я достал телефон. На аватарку контакта Ангелины я поставил её фото. Втайне от неё сфотографировал, как она пробовала мёд, когда мы гуляли в парке. Это так мило и неловко. Густые капли попали мимо рта, и я словил именно тот момент, когда Ангелина посмеялась над своей неуклюжестью, после чего отвернулась, чтобы вытереться. Времени сейчас без двадцати двенадцать. Я не рассчитывал, что Ангелина ещё не спит, но всё равно решился написать СМС. Пригласил её опять в кино. Не успел убрать телефон обратно в карман, как раздался звонок.

– Привет, я согласна. Завтра получится?

– Да, поэтому и написал. Надеюсь, не потревожил?

– Я легла, но ещё не сплю, читаю. Как на работе?

– Со всем покончено.

– Молодец. – Ангелина искренне радовалась, и мне стало стыдно. Чуть-чуть. – Что за кино?

– «Шаммата». Там про…

– Хорошо. Тогда до завтра. Заедешь за мной?

– Обязательно.

Второй этаж

Мама никогда не пускала нас на второй этаж. Она ни разу не объяснила, почему. Не единожды мы с сестрой пытались попасть туда, мама даже схватила меня за руку, когда я рванул по скрипучим деревянным ступеням наверх, и поводила у меня пальцем перед лицом.

– Никогда туда не ходи, ты понял меня?! – мама кричала сквозь плотно сжатые зубы. Я сильно испугался, и Алеся ещё долго успокаивала, говоря, что мама не хотела ругаться на самом деле. Я всегда быстрее переставал плакать, когда старшая сестра гладила меня по голове своими тёплыми ладошками и тихо шептала на ухо приятные слова.

Этот дом достался нам от бабушки. От мамы нашей мамы. Она поставила фото бабушки Иры на комод на первом этаже. Там же, где стояли и диваны. Я не хотел спать на диване, и мама, не прося нас о помощи, стащила по отдельности, часть за частью, двухъярусную кровать. Я устроился на первом, а Алеся выбрала соседний диван, отказавшись залазить на второй ярус, который я в итоге занял своей одеждой и игрушками. Но даже когда там стало слишком много всего, мама не разрешила повесить у неё в комнате на втором этаже хотя бы рубашки. Она твердила, что второй этаж только для неё, и детям туда нельзя. Я просил Алесю посмотреть, что там, ведь она уже взрослая совсем. Сестра такая высокая, что даже пальцами может достать до потолка. Но Алеся отвечала, что она недостаточно взрослая, чтобы ослушаться маму.

В школу мы не ходили. Мама сама учила нас всему по старым книгам бабушки. Я знаю математику, Алеся сама стала изучать физику и химию. Мама надеется, что Алеся поступит в институт и выйдет потом замуж за красивого, доброго и богатого мужчину, и заберёт её вместе со мной жить в большой город. Алеся всегда кивает и обнимает маму, когда та мечтает об этом. И я стараюсь, тоже хочу поступить в институт, только не хочу замуж.

Когда наша первая зима прошла, к маме стал по вечерам ходить один и тот же дядя. Он всегда носил шляпу, даже когда на дворе уже был жаркий май. Думаю, его лысина появилась от того, что голова под шляпой потеет. Дядя всегда кивал нам, когда стряхивал пыль и грязь с обуви в нашей прихожей. Зонт каждый раз он вешал на один и тот же крюк, что был постоянно свободен, потому что мама строго-настрого запретила что-нибудь туда вешать из наших с Алесей вещей.

Я всегда обращал внимание, какой у этого дяди красный яркий галстук. Он всегда его поправлял, задирая гладко выбритый подбородок, и подмигивал мне. Однажды он сказал, что мужчина всегда должен следить за тем, как завязан его галстук. В комоде бабушки я нашёл похожий, он был старым и серым, но этот мужчина показал, как завязывать правильный узел, и поэтому я носил галстук и с футболкой. Иногда даже бегал по первому этажу в одних трусах, но с галстуком. «Мужчина всегда должен следить за тем, как повязан его галстук». Я это запомню навсегда.

Однажды дядя пришёл в гости и тут же поднялся к маме. Мы уже легли с Алесей спать и разговаривали обо всём подряд. Она мечтала стать певицей. Я говорил, что она может, потому что очень красивая, и все её полюбят. Алеся хихикала, натягивая одеяло на голову.

– Ты правда так думаешь?

– Да, конечно!

Несмотря на то, что на правой руке Алеси не доставало двух пальцев, я правда считал её очень красивой. Это так и было, уж поверьте мне.

Я хотел сказать сестре, что с удовольствием ходил бы на её концерты, но тут дядя, почти падая, сгустился с лестниц, быстро оделся и убежал, громко хлопнув дверью. Он её не закрыл, и Алесе пришлось встать, чтобы дождь снаружи не сделал лужу в прихожей. Сестра тихо легла обратно и накрылась одеялом с головой, на этот раз надолго, не издавая ни звука. Я слушал, как мама сверху плачет. Размышлял, что такого могло случиться у взрослых, но не понимал до конца. Хотелось спросить маму, но она была наверху, а мне туда нельзя.

Я встал с кровати и подошёл к лестнице. Наверху темно, но дверь в мамину комнату, наверное, была открыта. На втором этаже горел жёлтый свет, и мамина тень на стене была похожа на дерево без листьев. Она старалась плакать тихо, но я всё равно слышал и тоже плакал, положив голову на перила. Я думал, что маме так станет легче. Свет в её комнате погас, и дверь закрылась. Стало очень темно, и за окном сверкнула молния. Я мигом прыгнул в кровать и попытался уснуть, но не получалось.

Дождь громко бил по стеклу, и я удивлялся как Алеся могла так крепко спать. Она тихонько храпела под одеялом, и мне иногда казалось, что она рычит, но я к этому уже привык. Её длинная нога торчала из-под одеяла и доставала до пола. Папа, когда жил с нами, называл это заземлением. Мама всегда смеялась над этой шуткой, но я не спросил папу, что это значит. А когда папа умер, я не решился узнать про это у мамы.

Ветер за окном потихоньку утихал, и дождь почти закончился. Храп Алеси стал громче, но от этого я только лучше спал, и как только последняя молния блеснула где-то в дали, уснул и я сам.

День

– Идите завтракать! – мама позвала с кухни, перестав греметь кастрюлями и тарелками.

Я закинул игрушечного солдатика на второй ярус и побежал на кухню, чуть не сшибив Алесю, выходящую из ванной комнаты. Её рыжие волосы спутались и были похожи на метлу, но даже среди них я разглядел покрасневшие глаза Алеси.

– Где вы там?

– Идём! – ответили мы хором.

Я сел у окна, мне нравилось, как солнце утром греет спину. Алеся устроилась напротив, и лучи попадали прямо на её лицо. Она морщилась, и мне было от этого смешно, а от того, что мне смешно, становилось смешно Алесе. Она улыбалась, и её щербинка передних зубов показывалась наружу.

– Хлеб будете?

– Нет, мама, спасибо. – Алеся отказалась.

– Я буду!

– Молодец, Слава. Когда вырастешь, то будешь сильным и выносливым, чтобы помогать маме в саду.

– Я и сейчас могу, – говорил я с набитым овсяной кашей ртом, – смотри, мам!

Я освободил руку от рукавов тонкой кофты и показал свои мышцы. Я много бегал в последнее время вокруг дома, и, думаю, стал сильным. Мама легонько ударила меня по руке и наказала есть молча. Я посмотрел на Алесю, та тихонько хихикала, и её веснушки на щеках словно переползали ближе к глазам. Какая же она красивая! Прямо как мама. Я ел молча, но ведь думать никто не запрещал! Они так похожи. У обеих такие тёмные глаза и очень рыжие волосы. Папа говорил, что у него два солнышка и одна тучка. Я был тучкой, потому что у меня чёрные вихры, и папа всегда трепал меня за кудри и хохотал. Я радовался вместе с ним.

После завтрака я помог маме в саду. Она полола грядки с морковкой, показывая мне, как это правильно делать. У нас очень большой огород вокруг дома, и особенно много картошки с капустой. Алеся обычно занимается ягодами, а я смотрю, как она нежно с ними обращается, прямо как с живыми. «Они и есть живые!» – сказала сестра мне однажды, но я подумал – если они не кричат, когда их кусают, то значит, они не живые. Сегодня мы закончили почти со всей морковью, и мама сообщила, что мы проделали отличную работу все вместе.

– Мам, а почему здесь так много сорняков?

– Этим растениям легче жить, когда рядом есть другое сильное растение. Они питаются за его счёт.

– А этому сильному растению разве не жалко?

– Нет, и если мы ему поможем, то никогда и не станет.

– А можно есть сорняки?

– Можно, если ты маленький поросёночек. – Мама пощекотала меня за бок.

После сада я сходил в ванную и помылся, но от меня всё равно пахло мокрой землёй. После меня ванну заняла мама, а она всегда долго моется. Часа два. Ещё она поёт. Наверное, все таланты Алеси достались от неё.

– Почитаешь мне?

Я прошу Алесю читать мне книги по химии, по которым училась ещё бабушка. Мама запрещала сестре читать эти книги вслух. Она говорила, что мне ещё рано, да и вообще химия не для мальчиков. Мама твердила, что у мальчиков есть работа в саду. Алеся, прислушавшись к звукам воды из ванной, открыла книгу посередине и начала читать. Что-то про карбинаты[6]6
  Карбонаты


[Закрыть], про то, как они получаются и из чего. Я не понимал ни слова, но Алеся так хорошо это делала, что я заслушивался до упоения. Меня всегда клонило в сон от её чуткого голоса, и я чуть не отключился. Но спать нельзя, впереди ещё ужин. Мама его приготовит, когда помоется.

Солнце садилось за верхушки елей вокруг дома. Мы жили на полянке, превратив её в сад с овощами, и лишь дядя иногда приезжал к нам из соседней деревни, чтобы привезти молока и побыть с мамой наверху. Пока мы с Алесей ели печенье и пили молоко, болтая обо всём подряд, мама с дядей на втором этаже, наверное, играли в салки. Они прыгали по полу и смеялись. Однажды доска над нами треснула от того, что дядя, наверное, прыгнул слишком высоко.

На ужин мама сделала котлеты из гречи и пюре. Очень жидкое, как я люблю.

– Завтра тебе принесут ещё книг, Алесь. Возьмёшь и поблагодаришь, договорились? – мама при нас никогда не называла дядю по имени, и мы до сих пор не знаем, как его зовут.

– Хорошо, мам. – Алеся ела молча, прервавшись лишь на эти слова. Она завязала длинные волосы на затылке, чтобы они не попали в тарелку.

– Мам, а мне можно книг? – я спросил, ёрзая на стуле.

– Пока нельзя, рано. Не переживай, тебе тоже будет подарок. Он принесёт новых игрушечных солдатиков.

– У меня почти коллекция! – я взмахнул рукой от радости и уронил ложку с остатками пюре на пол. Глянул на маму. Она улыбалась, но её глаза злились. Так только мама умела делать. Я медленно встал и вышел с кухни. Обернувшись, заметил, как Алеся вытирает пол, стоя на коленях, а её красивая юбка распласталась вокруг. Мне стало стыдно, и я лёг на кровать, не укрывшись одеялом, потому что был в одежде.

Стало совсем темно, и Алеся пробралась в комнату, когда солнце снаружи совсем село. Она включила свет и устроилась на своём диване, открыв книгу по химии. Там была цифра, похожая на два колечка, соединявшиеся друг с другом. Я не знал, что это за цифра, а Алеся говорила, что это знак того, что книга для взрослых.

– Тебе свет не будет мешать? – спросила ласково Алеся.

– Нет, ты хочешь почитать?

– Да, немного. – Сестра подогнула по себя ноги и распустила волосы, упавшие на её плечи.

– Хорошо, я просто отвернусь к стенке.

Я быстро уснул, потому что Алеся нарочно читала шёпотом, но так, чтобы я всё равно слышал. Что-то про щёлоки.

Ночь

Я вздрогнул от стука в дверь. Решил, что сквозь глубокий сон мне показалось. Но стоило закрыть глаза и уткнуться лицом в нагретую подушку, как стук повторился. Кто-то хотел к нам войти. Может, это тот дядя, мамин гость, но он никогда не появлялся поздно и уходил всегда до захода солнца. Да и мама всегда как-то знала, что он придёт, и если она не открывает, то…

Стук прозвучал ещё раз.

Он был тихим и глухим, но достаточно различимым, чтобы не спутать его ни с чем. Подрагивало маленькое окошко, плохо закреплённое в двери на уровне глаз. Глаз мамы или Алеси. Они очень высокие, а мне для того, чтобы посмотреть через него, нужно встать на стул.

– Алеся?

Сестра перестал храпеть и перевернулась на другой бок лицом к спинке дивана.

– Алесь?!

– Шт…

– Там кто-то стучит.

Стук-стук. С большим, слишком большим промежутком.

– Что?

– Там кто-то пришёл, можешь посмотреть?

– Спи, не выдумыва… – она всхрапнула.

– Алеся? Алеся!

Сестра перевернулась на спину, свесив как обычно ногу до пола. Я понял, что больше её не добужусь. Дверь щёлкнула, открылась и тут же захлопнулась обратно. Лунный свет бил в это маленькое окошечко, и тень за стеной прихожей протянулась от коврика до лестниц на второй этаж. Там кто-то стрекотал как сверчки, точнее, как один большой сверчок.

Хлюпающий шаг, потом второй. Из-за угла показалась голова, но лица я не видел. Потом длинная нога, тонкая как у цапли, вытянулась вбок и сделала шаг в сторону. Костлявые ноги несли маленькое овальное тело без рук, на которое была насажена огромная круглая голова с изогнувшейся шеей. Я задрал одеяло до носа, боясь смотреть на это существо, но ещё больше страшился не знать, где оно, пока я прячусь полностью под одеялом. Монстр медленно двигался ко мне, и звуки его шагов стихли, когда на полу начался ковёр.

Существо встало рядом со мной. У него продолговатый нос крючком и нет рта. Вокруг подбородка натыканы зубы как кривой забор, торчащие в разные стороны. Вся его белая кожа заляпана чем-то красным, похожим на малиновое варенье. Существо наклонилось и понюхало меня, от него самого пахло клопами. Мои волосы чуть не залетели в одну огромную ноздрю.

Отклонив голову, монстр повернулся к Алесе и шагнул в её сторону. Я поднялся, чтобы схватить уродливое существо за ногу и не дать подобраться к сестре. Чуть не упал, потому что промазал, едва не ударившись об деревянную балку кровати. Но эта мерзость лишь легла на грудь Алеси как кошка, подвернув лапы под себя. Сестра будто не замечала нечто тяжёлое, взгромоздившееся на ней и лежащее как ни в чём не бывало. Оно тоже похрапывало, ровно в такт с дыханием Алеси, ставшим чуть тише. Сестра лишь сопела носом, повернувшись ко мне лицом.

Я достал одну ногу из-под одеяла, потом вторую, встал рядом с диваном сестрёнки. Моя тень распростёрлась тонким слоем на тело старшей сестры и на этот непонятный мясной клубок. Он дышал глубоко через нос, зарывшись венозной головой в ночнушку Алеси. Я сглотнул и протянул руку, чтобы скинуть существо, но Алеся проснулась и открыла глаза так широко, что показалось, будто они сейчас выпадут из её черепа.

– Не трожь, тебе нельзя!

День

Раньше после кошмаров я просыпался рывком, чуть не падая с кровати. Но в этот раз я просто медленно посмотрел по сторонам, потянулся, и повернул голову на подушке. Алеся лежала на диване, наполовину укрывшись тонким одеялом, и читала учебник по химии. Её взгляд бегал туда-сюда по строчкам, и иногда она что-то шептала. Учила наизусть, наверное, но слов я таких не знал. Казалось, она называет просто буквы и цифры в случайном порядке, изредка перелистывая страницу. Алеся заметила, что я смотрю на неё.

– Доброе утро, – прощебетала она, закрыв учебник, но оставила указательный палец между страниц как закладку. – Как спалось?

– Хорошо, а тебе? – я ждал, что она скажет правду, что и она помнит это существо.

– Тоже. Выспалась лучше, чем обычно. Даже не знаю, почему.

Алеся встала, и на её ключицах показались красные пятна размером с ладонь. Сестра почесалась в этих местах и ойкнула, сев обратно на диван. Она прижала подбородок к груди, чтобы разглядеть, что там такое.

– Посмотри, что у меня здесь? – сестра отогнула шею, и я сощурил глаза, – будто ожоги.

– Нет, это точно не они. Может, ты спала неудобно?

– Наверное. Ну, ничего. Днём, я уверена, всё пройдёт.

Алеся отложила книгу под подушку и ушла в ванную. Из открытого крана побежала вода, и Алесино напевание скрылось за журчащим эхом, прыгающим от стен. Я отбросил одеяло к ногам и уставился вверх, на перегородку между ярусами кровати. Там метка, которой раньше точно не было. Я сто раз засыпал и просыпался, глядя вверх. Я чуть привстал, упёршись одним локтем за спиной, и свободной рукой прикоснулся к отметине. Просто палочка, но большая, точно не похожая на трещину в дереве. Такие я сам делал на заборе нашего дома, пока мама не заставила закрасить подобное творчество. Я больше не портил ничего, но тот гвоздь, каким пакостил, не выбросил, а спрятал в игрушках, завернув в заплатку от старых шорт. Я считал его своим оружием, пусть и уже не использующимся в деле.

Мама прошла мимо нашей комнаты, спустившись со своего этажа. В руках она держала кучу каких-то маленьких бумажек. Она проскочила быстро, закрыв рот рукой, а её щёки горели красным. Я резво вскочил и устремился за мамой, но она захлопнула дверь на кухню, и я чуть не ударился об ручку лбом. Справа Алеся вышла из ванной, вытираясь на ходу своим личным полотенцем.

– Что случилось?

– Не знаю, – ответил я, – боюсь спрашивать.

– Не надо. Пойдём в комнату, я тебе почитаю.

– Но я не хочу спать!