Текст книги "На море и на суше"

Примерно через неделю радист принял штормовое предупреждение, и судно взяло курс на юг, к Исландии. От шторма удалось уйти, вскоре неспокойное Норвежское море было позади, и снова их принял в свои объятия Атлантический океан. На прибрежном шельфе собираются огромные скопления планктона, это и привлекает сюда несметные косяки рыбы, а это, в свою очередь, и рыбаков. Трюмы быстро наполнялись, и пора уже было направиться к плавбазе, сдавать груз.

И вот тут-то случилась одна неприятность, которая могла стоить всем жизни. На последней выборке сетей вахтенный штурман вместо команды «малый вперёд» дал «малый назад», в результате чего сети намотало на винт. Роберт как раз был в машинном отделении и, естественно, не мог знать, что там, наверху, происходит. Стрелка машинного телеграфа показывала «малый назад». Только когда двигатель сходу остановился, Роберт понял, что произошло. Стармех немедленно спустился в «машину».

– В каком положении стрелки на телеграфе? – с тревогой спросил он.

– Всё так, как было, я ещё телеграф не трогал; наверху должно быть то же самое, – ответил Роберт.

– Молодец, пусть всё так и остаётся, чтобы на нас никто не захотел вину свалить. Без моей команды – никаких действий с главным двигателем, пока не разберёмся, что к чему.

В рубку поднялись капитан, старпом и старший механик. Третий помощник, который в это время стоял вахту, сразу честно признался, что по ошибке – чисто автоматически – дал неправильную команду, так что не пришлось никому ничего доказывать. Попробовали дать «самый малый вперёд», чтобы размотать сети в обратном направлении, но тридцать атмосфер сжатого воздуха не стронули двигатель с места. В машинное отделение направили четверых сильных матросов, чтобы попытаться вручную провернуть гребной вал (есть и такая возможность), но всё оказалось напрасно: сети намертво заклинили винт. В таких случаях без водолаза не обойтись, но водолазы находятся на плавбазе, а база в двух днях хода отсюда; да и как до неё добраться? Сделали запрос, чтобы прислали спасатель, который отбуксировал бы нас на место; обещали прислать на следующий день. Но на следующий день сообщили, что спасательное судно есть только у Мурманской плавбазы, но они запросили такую цену, что пришлось отказаться. А к вечеру получили уж совсем плохое сообщение: в нашу сторону надвигается сильный шторм, который быстро набирает силу и грозит перерасти в ураган. Тут уж не до торговли: что будет с нами? Ведь без хода, с намоткой на винту, мы превращаемся в игрушку, которая в любой момент может перевернуться и пойти на дно, – да не может, а точно пойдёт! К нам срочно направили другой СРТ, который так же, как и мы, шёл на базу с грузом. Он и должен был взять нас на буксир. Вариант далеко не из лучших – хотя бы потому, что это всё же не мощный спасательный буксир, имеющий всё необходимое для такого дела, а судно с полным грузом, ему самому-то дай бог добраться поскорее, а тут ещё нас тащить. А что делать? Выбирать не приходится, бери что дают.

К вечеру подошёл наш «спаситель», как раз вовремя: ветер начал свежеть. Под руководством боцмана палубная команда занялась подготовкой к переходу. Накрепко задраили и заклинили люки трюмов, закрепили всё, что могло сорвать волной, вдоль бортов натянули штормовые леера, чтобы было за что держаться и не угодить за борт, если придётся выйти на палубу. Вместо буксирного троса стравили метров триста ваеров[50]50
  Трос для крепления трала.


[Закрыть] с траловой лебёдки и закрепили на корме «буксира». Конечно, это далеко не то, что настоящий буксирный трос, а значительно тоньше, да и отрегулировать так, чтобы натяжение обоих тросов было одинаковым, практически невозможно. Сделали всё, что смогли.

На мачте подняли соответствующий сигнал, и мы двинулись навстречу шторму. По приказу капитана вся команда перебралась в кормовые помещения, у каждого под рукой спасательный пояс.

Разместились где кто мог, даже в шахте машинного отделения, где уложили ватники, чтобы можно было лежать. К вечеру ветер был баллов девять-десять, продвигались очень медленно: как-никак оба судна были с полным грузом, а наше вообще почти по самый ватервейс[51]51
  Пояс между подводной и надводной частью корабля.


[Закрыть].

Радист всё время «сидел» на рации, постоянно принимая сообщения о перемещении шторма. Ничего утешительного не было, к полуночи ветер перевалил за двенадцать баллов– высшая скорость по шкале, – дальше уже только ураган. Старпом сказал, что мы заходим в область урагана второй категории. Выйти на палубу было практически невозможно: там постоянно гуляли волны, грозившие унести за борт всё, что не было намертво закреплено. Гигантские волны, словно серо-зелёные горы, вставали между двумя кораблями, так что иногда не было видно топа[52]52
  Верхняя часть мачты.


[Закрыть] мачты буксира. На основании этого можно было предположить, что высота волны была где-то в пределах 18–20 метров. Временами, наоборот, нас поднимало на самый гребень волны, и оттуда, сверху, перед нами открывалась бурлящая пенистая пучина, готовая в любой миг поглотить нас, а уже через мгновение судно срывалось вниз, в жадную пасть водяного дракона. Буксирные тросы то ослабевали и бессильно провисали, то со звоном натягивались, словно струны, разбрасывая водяную пыль. У всех было только две мысли: только бы тросы выдержали, только бы не подвёл двигатель нашего буксира!

Роберт обратил внимание на такую вещь, что всякие неприятные происшествия на судне чаще всего выпадают на его вахту, но в то же время заканчиваются благополучно. Этот раз не был исключением. Едва он успел заступить на вахту и осмотреть механизмы, как наверху раздался сильный удар, словно выстрел из маленькой пушки.

«Трос! – сразу мелькнуло в голове. – Что теперь будет?»

Как позднее выяснилось, длина тросов была недостаточной при такой волне, к тому же их натяжение было неравномерным; получалось, что временами работал один трос, временами другой. При такой большой длине волны и длина троса должна быть значительно большей, тогда создаётся эффект пружины, а у нас тросы буквально рвало. Но это поняли только сейчас. Второй трос могло тоже рвануть в любое время. О том, чтобы завести новый трос, не могло быть и речи уже просто потому, что добраться до носа корабля было немыслимо, да и при таком ветре никакой линемёт[53]53
  Специальный пистолет для заброски линя (тонкого шнура).


[Закрыть] не забросит конец на другое судно, это непросто сделать даже в спокойную погоду. Оставался единственный выход – стравить[54]54
  Отпустить, дать слабину.


[Закрыть] оставшийся трос до такой длины, чтобы избежать резких рывков при натяжении.

Решение было принято быстро, но, чтобы его выполнить, нужно выйти на палубу, пробраться к траловой лебёдке, которая находилась прямо под рубкой, отдать стопор и включить двигатель, а потом всё проделать в обратном порядке. Дрифмастер и боцман Гриша вызвались проделать эту операцию. Обвязавшись сизалем[55]55
  Растительный трос.


[Закрыть] и закрепив другой конец за «утку»[56]56
  У-образная скоба на корпусе для крепления тросов.


[Закрыть] на фальшборте[57]57
  Сплошное ограждение вдоль борта судна.


[Закрыть], тралмастер стал пробираться к лебёдке. Когда он был почти у цели, большая волна накрыла его с головой и, если бы не Гриша, который вовремя выбрал слабину троса, уволокла бы его на палубу или за борт. Наконец цель была достигнута, и, освободив стопоры, тралмастер включил лебёдку. По рации предупредили буксир, чтобы ослабленный трос не намотали на винт, иначе всем нам крышка. Постепенно стравили ещё метров двести ваера; теперь трос работал наподобие пружины и растягивался плавно, без рывков.

Когда моряки вернулись обратно, то были насквозь мокрые, несмотря на проолифенки[58]58
  Специально пропитанная непромокаемая одежда.


[Закрыть]. У кока уже был готов горячий чай с лимоном, и, переодевшись в сухую одежду, герои улеглись в самом тёплом месте на судне – в шахте машинного отделения. Так прошёл ещё целый день, нервы у всех были натянуты, как наш буксирный трос. Вдруг ветер стал быстро ослабевать, волнение тоже пошло на убыль, море становилось спокойнее.

– Ура-а! – прокричал кто-то. – Ураган кончился.

– Не радуйся раньше времени, – проворчал капитан, – это всего лишь небольшая передышка, просто мы вошли в «глаз» урагана, то есть в самый его центр. Здесь может быть спокойно, как в пруду, зато, когда будем отсюда выходить, будет то же самое, что и раньше, а может, и похлеще.

Так и случилось, примерно минут через сорок всё повторилось, но, к счастью, ураган изменил направление и стал постепенно уходить в сторону. К вечеру он превратился в обычный шторм, а ночью мы были уже в более-менее спокойном районе, где уже не было опасности опрокидывания даже в случае обрыва буксира. К концу следующего дня мы были у плавбазы, где нами сразу же занялись водолазы. Четыре часа попеременно два водолаза снимали намотку с винта; сеть заклинило так, будто это был стальной трос.

Такие дела не проходят без последствий: капитан получил предупреждение, виновник событий, третий помощник, – строгий выговор, а тралмастер и боцман – благодарность и денежную премию.

В общем, команда справилась с задачей хорошо. Если вспомнить, что за пёструю публику представляла она из себя в начале рейса, то теперь с ней можно было идти куда угодно. Это были парни, проверенные в деле.

После всех этих событий наступило затишье, рейс проходил спокойно, без всяких происшествий. Команда с работой справлялась, на улов тоже грех было жаловаться. Капитан и старпом дело своё знали, и их судно всегда оказывалось там, где больше рыбы и глубина поменьше, раньше других. Здесь, конечно, не обходилось без маленьких хитростей. Например, находят хорошее место и, конечно, сообщают об этом на селекторе всей экспедиции, но немного погодя, после того как свои сети уже полны рыбой. Кто же мог знать, что здесь такой улов будет?

Так шли дни за днями. Время от времени подходили к плавбазе сдавать груз, получить топливо, продукты, воду и, конечно, почту. Об этом стоит рассказать отдельно. Почту всегда ожидали с нетерпением, потому что её получали редко, лишь тогда, когда очередная плавбаза или какое-нибудь другое судно приходило в район промысла из Таллина; бывало это где-то раз в месяц. Забавно было смотреть, как суровые бородатые мужики, как дети, пляшут и вытворяют всякие фокусы, чтобы получить от старпома конверт или посылку. Большинство тут же вскрывали конверт и начинали читать, чтобы «утолить свою жажду», другие отходили куда-нибудь в укромный уголок и там в одиночестве читали и перечитывали долгожданные письма. Бывало, у кого-то лицо становилось печальным, если он получал плохую весть, другой, наоборот, улыбаясь, шёл по палубе, размахивая письмом, чтобы поделиться с другими своей радостью.

Для Роберта чтение письма всегда было своего рода ритуалом. Получив письмо, он, как правило, не читал сразу, а оставлял на потом, когда будут сделаны все дела, и тогда, уютно расположившись где-нибудь, с удовольствием читал. Прежде всего, быстро пробежав глазами к концу письма, чтобы убедиться, что дома всё хорошо, начинал читать медленно, всё по порядку, причём делая это несколько раз. С особой теплотой читались письма милой бабушки. Это были незатейливые, простые письма о домашних делах и заботах, а в конце – обязательно напоминание, чтобы, как всегда, был старательным, берёг себя, надевал шерстяные носки и не простужался, привет от деда и всех домашних.

Иногда приходило сразу несколько писем и посылок: из дома, от тётушки и брата из Таллина, да ещё от девушки – ну, тогда вообще праздник.

Жаль, что сейчас такой жанр, как письмо (на бумаге, рукой написанное), исчезает. Конечно, интернет, мобильный телефон, «Скайп»– всё это хорошо и здорово, но…как бы это сказать, чем-то напоминает механическую музыку: вроде и мелодия есть, и слушать можно, а души нет. Вместе с письмом мы теряем что-то очень важное, такое трогательное и нужное, что сближало нас между собой.

Это было всего лишь небольшое лирическое отступление, а рейс тем временем незаметно подходил к концу. Примерно к середине июня нужно было набрать план и к Иванову дню быть дома. Капитан, старпом и дрифмастер два дня совещались между собой, но никто из команды не знал, о чём. Наконец всю команду пригласили в кают-компанию.

– Мужики, – начал капитан, – чтобы добрать план, нам нужно ещё недели две, не меньше, но… – он поднял палец и, хитро улыбнувшись, сделал многозначительную паузу.

Старпом с дрифмастером о чём-то тихонько переговаривались между собой.

– Возможно, кто-то из вас бывал в норвежских фьордах, – продолжил капитан, – а кто бывал, тот знает, что это означает.

– Знаем, – ответили два матроса, – несколько лет назад ловили в тех местах, да только теперь там, кажется, нашим лов запретили.

– Вот именно, нашим, – ответил капитан, – они же не умеют, как положено, а все рыбьи потроха за борт, хотя это категорически запрещено во фьордах, вот и закрыли лавочку. А вы знаете, что там есть места, где рыба стоит практически на нулевых поводцах, чуть ли спина не торчит из воды? А какая рыба! Раза в два крупнее, чем в Атлантике. Если попасть на хорошее место, то, пока последнюю сеть за борт смайнаешь, уже первую выбирать надо. Я бывал там не раз и знаю хорошие места.

– А как же запрет? – спросил второй помощник.

– Запрет остаётся в силе, его никто не отменял. Но мы же не будем отбросы за борт майнать, верно? Сделаем один пиратский рейд и, если повезёт, доберём план в два счёта. Риск, конечно, есть, но я знаю одно тихое местечко, где никогда ни одного судна не встречал, только работать придётся почти без огней, только один прожектор на сетевыборочную машину. К счастью, луны сейчас нет, да ночи и так довольно светлые. Во фьордах, правда, темновато, скажем, сумрачно, а нам это только на руку.

– А как быть с обработкой? – спросил помощник рыбмастера.

– Сделаем, как при штормовом предупреждении: сети выбираем навалом, только по возможности аккуратнее, слоями, быстро уходим, а потом на чистой воде разбираемся с рыбой. Это, конечно, хлопотно, но стоит того. Тару тоже из трюма не поднимать, палубу максимально освободить.

– Ха-ха, прямо пиратский корабль, только чёрного флага не хватает! – попытался сострить кто-то из матросов.

– Вот именно, а болтунов на рее[59]59
  Перекладина на мачте для крепления оснастки.


[Закрыть] вздёрнем для полноты картины, – весело закончил шутку капитан. – Ну как, есть другие предложения?

Старпом поднял голову и, как всегда, спокойно сказал:

– Мужики, дело нешуточное. Если попадёмся, вам ничего, а мы с кэпом можем под суд пойти. Даже если всё обойдётся, то всем держать язык за зубами, все мы не первый раз в море, вместе многое пережили, знаем, какова судьба стукачей.

– Не обижай, Петрович, – проворчал боцман Гриша.

– Да я и не думал никого обижать, – улыбнулся старпом, – просто к слову пришлось. Уверен, что среди нас таких нет.

– Хотя это и не преступление, а всего лишь небольшая авантюра, но если все вместе, то все, а если хоть один против, значит «рейд» отменяется, и забудем об этом, – добавил капитан. – В данной ситуации я приказать не могу, дело добровольное.

– А чтобы ни на кого не смотрели косо в случае несогласия, предлагаю провести тайное голосование, – сказал старпом. – Я сейчас раздам всем одинаковые бумажки. Кто согласен, ставит крестик, кто нет, ставит нолик. Бумажки скатать в трубочку и положить в шапку.

– Ну как, голосуем? Или кончаем разговор и расходимся? – спросил капитан, вставая из – за стола.

– Голосуем, голосуем, – раздалось со всех сторон.

Всем раздали «бюллетени» для голосования; тех, кто стоял вахту, на время подменили. Минут через пятнадцать бумажки по одной развернули и показали команде; все до одной они были помечены крестиком.

– Другого я и не ожидал, – сказал капитан. – А теперь за дело, время дорого, к вечеру надо добраться до места. Сейчас ночи светлые, короткие. Не успеет стемнеть, как уже светать начнёт. Рыба стоит у поверхности примерно часов до трёх ночи, потом начинает опускаться на глубину; нужно уловить момент, чтобы не промахнуться. Всем по местам, полный вперёд!

Был конец мая, время белых ночей в этих широтах, но во фьордах, среди отвесных скал, даже в эту пору было сумрачно и неуютно. Место, куда мы пришли, представляло собой узкий изогнутый залив, окружённый со всех сторон высокими остроконечными скалами. Поверхность воды была гладкая, как в монастырском пруду; стояла полная тишина, даже чаек нигде не было видно.

К полуночи стало быстро темнеть. Тихим голосом прозвучала команда: «Сети за борт», – и судно медленно начало продвигаться вдоль отвесной гряды скал к самому узкому месту. Поставили все сети, сколько у нас было, полный комплект, а когда смайнали последние, потихоньку начали продвигаться в обратном направлении, к началу порядка. Когда подошли к месту, то глазам своим не поверили: буи едва выступали из воды, ещё немного, и пойдут они на дно вместе с рыбой. Такой картины Роберт ни до, ни после этого не видал. Сетей как таковых не было видно, на борт серебристым потоком струилась рыба; в свете прожектора это было феерическое зрелище. Сети раскладывали по возможности шире, чтобы потом легче было освободить от рыбы.

Когда примерно половина была выбрана, в воздухе послышался гул самолёта. Прозвучала команда: «Стоп машина, туши свет!» Всё мгновенно погрузилось во мрак. Это был патрульный гидросамолёт, но летел он, к счастью, с той стороны, откуда судно нельзя было увидеть с воздуха, так как оно находилось почти вплотную к высокой скалистой стене, и чёрный корпус его вряд ли можно было разглядеть на фоне таких же чёрных скал.

Самолёт сделал круг и удалился.

– Если он нас заметил, то скоро вернётся, может быть, и не один, а если нет, то больше сюда никто не сунется, – сказал старпом, – подождём минут двадцать.

К счастью, никто больше так и не появился, так что сети спокойно выбрали и направились к выходу. Уже совсем рассвело, когда «пираты» наконец медленно выползли из этого сумрачного царства скал. Отдыхать было некогда. Часа полтора, чтобы немного дух перевести, – самая работа была впереди. Поскольку свободного места на палубе было мало, то часть освободившихся от рыбы сетей пришлось снова смайнать за борт. Такой селёдки ещё не видели: раза в полтора больше, чем обычная, с округлой толстой спиной. Она жирно блестела на солнце, лениво переворачиваясь с боку на бок. Только к обеду следующего дня последние бочки были затарены[60]60
  Заполнены.


[Закрыть] и спущены в трюм.

– Ну как? – спросил капитан рыбмастера. – Похоже, мы даже перебрали немного.

– Это уж как пить дать! Тонн пятнадцать, по моим расчётам, – ответил рыбкин[61]61
  Рыбмастер.


[Закрыть], заглянув в свою записную книжку. – И в любом случае первым сортом. Такой бы рыбы да полный трюм!

– Размечтался! – усмехнулся капитан.

На следующий день по селектору капитан сообщил, что план взят, трюмы полные, просим дать добро[62]62
  Разрешение.


[Закрыть] на окончание рейса. Добро было получено, и в наилучшем расположении духа был взят курс на Таллин. Когда команда собралась в салоне по случаю окончания промысла, было весело, второй помощник каким-то чудом раздобыл три бутылки вина, всем по глотку, прозвучало немало добрых слов.

– Мужики, – сказал капитан, поднимая стакан с вином, – рейс был трудный, испытаний выпало немало, хватило бы на несколько рейсов, но мы справились, потому что были вместе, одной командой. Если честно, в начале рейса я не был в этом уверен, а теперь скажу, что с такой командой согласен идти хоть к чёрту в гости.

– И даже под чёрным флагом? – добавил старпом.

Все весело рассмеялись.

Через десять дней видавший виды СРТ4327 подошёл к причалу рыбного порта. На пирсе – высокое начальство с поздравлениями по случаю успешного окончания рейса и перевыполнения плана, близкие, друзья. Вот и всё, под ногами твёрдая земля, которая ещё слегка покачивается после четырёх месяцев, проведённых в объятиях океана. Штормы, рёв свирепого ветра, бессонные ночи, все тяготы нелёгкого труда «морского пахаря», как называли рыбаков Атлантики, – всё это осталось там, в океане и воспоминаниях. Да, при сдаче груза в порту приёмщик удивился, когда дошла очередь до последней партии, взятой во фьордах.

– Чёрт возьми! Где вы её раздобыли? Я такой селёдки уже сто лет не видел.

– Случается, места надо знать, – усмехнулся рыбмастер в бороду.

Среди льдов

В декабре 1960 года караван из девяти траулеров покинул Таллинский рейд и вышел в море.

Ледовая обстановка была благоприятной, так что примерно через неделю корабли были уже в Северном море, а ещё через неделю достигли района промысла. Океан был на удивление спокойным, без сильных штормов, несмотря на время года. Впереди были необозримые просторы Северной Атлантики, от Ньюфаундленда до Гренландского моря. Здесь им предстояло провести почти пять месяцев с короткими подходами к плавбазе. Ловили в основном треску и морского окуня, но иногда попадались и другие, совершенно неожиданные дары моря. Труд моряка сам по себе нелёгок, а здесь, на промысле, среди льдов и полярной ночи, – и в шторм, и в холод, без выходных, с короткими перерывами на отдых. Но ведь кто-то должен и этим заниматься.

Ну а если посмотреть на всё вокруг другим взглядом, то можно увидеть это совсем в ином свете. Сейчас туристы платят сумасшедшие деньги за то, чтобы краем глаза взглянуть на эти красоты, а для кого-то это повседневная рутина. И всё-таки красота никого не может оставить равнодушным. Представьте себе: вас окружает абсолютная тьма, только звёзды мерцают в небе, они большие, яркие и кажутся такими близкими, стоит только руку протянуть.

Словно призраки, белеют гигантские айсберги. Добавьте сюда полнейшую тишину, поверхность воды гладкая, как зеркало, и чёрная, как смола. И вдруг всё небо охватывает пламя: здесь все цвета радуги, весь спектр, это какое-то феерическое представление, всё вокруг вас сияет, отражается и кружится в фантастическом танце. Ледяные горы мгновенно покрываются сказочными разноцветными коврами, создаётся впечатление, что кто-то включил в толще льда цветные огни; не достаёт только мощных аккордов органа… Необъяснимые чувства переполняют вас. Кажется, ещё миг, и вы взлетите туда, к звёздам, в сияющее небо…

Когда Роберт впервые увидел это фантастическое зрелище, он забыл обо всём на свете. С выражением детского восторга на лице, затаив дыхание, словно боясь спугнуть сказочную жар-птицу, он смотрел, смотрел и не мог наглядеться.

– Красота, правда? – спросил oн у стоявшего рядом рыбмастера[63]63
  Специалист по обработке рыбы.


[Закрыть] Велло.

– Необыкновенная, – ответил тот. – Сколько ни смотрю на это, а всё как в первый раз.

– Так ты уже бывал в этих краях?

– Здесь впервые, а раньше на флоте служил, в Североморске.

– Ну и как там? Осенью меня тоже призовут, скорее всего, на флот. Кто знает, куда загонят.

– Дохлый номер, туда лучше не попадать, – ответил Велло. – Я не в самом Североморске, а немного подальше, на закрытой базе подводных лодок служил. В город раза два в месяц пускали, да и там сплошь одни военные. А так ничего, зимой, как и здесь – темно и холодно.

– Да-а, – протянул Роберт, – с той лишь разницей, что здесь четыре месяца, а там четыре года.

– Ну, тебе после Атлантики трудно не будет, здесь школа суровая, – улыбнулся Велло, похлопав Роберта по плечу.

– А как насчёт девочек? Наверное, не густо.

– О-о, оставь надежду. Если и есть более-менее нормальные, так там конкурс десять человек на место. Хотя на наших, из Прибалтики, они падают.

– Что так, чем наши лучше?

– Да очень просто. Погуляет здесь с парнем пару лет, потихоньку введёт его в семью, а к концу службы, глядишь, и замуж.

– Да кто же там остаться захочет? – удивился Роберт.

– Правильно мыслишь, – засмеялся Велло, – только не до конца. Думаешь, ей охота сидеть в этой дыре? Она только и ждёт, чтобы рвануть оттуда, а если ещё и в Прибалтику! Это тебе не какой-то там Урюпинск, соображаешь?

– А это ещё где?

– Да чёрт его знает! Глухомань какая-то. Со мной один парень оттуда служил, так потом и остался в Североморске, на сверхсрочную. Видать, не сладко ему было в этом Урюпинске. Так что, если попадёшь туда, имей ввиду: держи нос по ветру и на крючок не попадайся.

– Имеешь опыт? – хитро улыбнулся Роберт.

– Имею, сам чуть не попался.

– Да ну? Расскажи, – попросил Роберт.

– А получилось как в кино. И девчонка вроде что надо, приятная, начитанная, с ней было интересно, не то что другие, у кого только одно на уме.

– Ну да, где бы и с кем бы.

– Именно. И надо же такому случиться, где-то через год случайно узнаю, что у неё на всякий случай ещё один парень есть, из Латвии. Мы с ним вместе в Кронштадте в учебке[64]64
  Учебное подразделение для подготовки специалистов Военно-морского флота.


[Закрыть] были, только он попал на тральщик, а я – на базу подлодок. Так вот, встретились мы как-то в увольнении, разговорились, и выяснили, что у нас на двоих одна подруга.

– Ну и как же вы разобрались между собой?

– Спокойно, дуэли не было. Сначала хотели ей «козу» подстроить, а потом махнули рукой, пусть ещё кого-нибудь поищет.

– Да-а, за двумя зайцами, значит.

– Выходит, так. А вообще-то, с другой стороны, и жалко девчонок. Разве они виноваты, что в таком месте родились? Каждая ведь жизнь свою устроить хочет. Вот и у нас, может, было бы всё хорошо, кто знает?

– Жалеешь? – спросил Роберт.

– Да чего там теперь жалеть! У меня уже у самого дочка растёт, видать, не судьба. Посмотри-ка на ребят. Все, кто был на палубе, стояли, запрокинув головы, и смотрели в небо, позабыв обо всём. Эта игра огней продолжалась ещё минуты две-три, потом вдруг погасла также внезапно, как и началась. Когда стоишь посреди всего этого великолепия, то чувствуешь себя крошечной песчинкой и в то же время буквально физически ощущаешь нераздельной частью бесконечности. А тебе не приходилось слышать шёпот звёзд? – спросил Велло.

– Не-е-ет, – не совсем уверенно протянул Роберт, зная, что моряки любят подшутить над молодыми. – Это что ещё за штука?

– А ты попробуй, когда на палубе всё затихнет. Выйди, закрой глаза и слушай. Сначала вроде ничего нет, а потом услышишь такой тихий, тихий шорох. Правда, это не у каждого получается с первого раза.

– Ты это серьёзно, не подкалываешь?

– Совершенно серьёзно, без шуток, – ответил Велло.

– Да ты романтик, – улыбнулся Роберт, – сегодня же попробую.

– В душе каждый моряк романтик, просто многие стесняются в этом признаться, – ответил Велло и пошёл к рабочему месту.