Текст книги "На море и на суше"

Притча о гребце

Однажды в сильную бурю утонул корабль. Спастись удалось лишь одному человеку. Он оказался в шлюпке посреди океана, но помнил, что корабль шёл на восход солнца и где-то там должен быть остров. И вот он начал грести. Он грёб и грёб, ночью немного спал, а с восходом солнца снова начинал грести. Запасы воды и провизии подошли к концу, а острова всё не было.

«А туда ли я гребу? – подумал он. Может быть, ночью, пока я спал, меня пронесло течением мимо острова?»

В отчаянии бедняга чуть не сошёл с ума. Что же делать? И тут он увидел в небе чайку. Она покружилась над ним немного и улетела.

«Чайка! В открытом океане чаек нет, значит, где-то близко берег. Ведь так Колумб, кажется, нашёл острова Америки».

Он собрал все свои жалкие силы и начал грести в том направлении, куда улетела чайка. К вечеру на горизонте показалась земля.

Мы сами не знаем, насколько сильны или слабы. И понимаем это только тогда, когда встаём перед выбором: грести или нет. Если да, то в какую сторону? И когда все будут говорить мне, что я гребу не в ту сторону, только я один знаю, куда улетела чайка, и мне до всех дела нет.

Сила любви
(быль)

Что стоишь, качаясь,

тонкая рябина?..

Было это давно, гостили мы как-то с приятелем у его родителей в одной деревеньке на Псковщине. Места были красивые: неподалёку от деревни протекала небольшая речушка, в одном месте она была перегорожена или завалена чем-то, образовав небольшое живописное озерко с романтическим названием «озеро влюблённых».

Однажды под вечер решили мы с Борей (так звали моего приятеля) пойти порыбачить; взяли удочки и пошли. Идти было недалеко: с полкилометра от деревни. Солнце уже клонилось к лесу, но ещё пригревало.

– А как тут с рыбой-то? Есть что-нибудь? Или здесь только влюблённые гуляют? – спросил я Борю.

– Рыбы много, в основном караси, но зато крупные, бывают килограмма по два-три!

– Ого! – ответил я. – А почему у озера такое название?

Какая-нибудь легенда или просто место красивое для молодых?

– Да кто ж знает, – ответил Боря. – Его так уже с незапамятных времён называют. Говорят, в старину здесь озера и не было вовсе, а только ручей или речушка маленькая. А что потом случилось, никто не помнит.

Закинули удочки, посидели минут сорок – клёва не было.

– Ты как хочешь, а я лучше в тенёчке полежу, что-то меня на сон потянуло от такой рыбалки, – сказал Боря и прилёг неподалёку под кустом черёмухи.

А я так уютно устроился, что не хотелось никуда уходить; солнце сквозь листву слегка пригревало, нежный ветерок ласково шелестел в камышах…

– Что, не клюёт? – передо мной стоял невысокий мужичок неопределённого возраста со светлой бородкой и смеющимися васильковыми глазами. Откуда он взялся, не знаю, я даже не слышал, как он подошёл.

– Не клюёт, – ответил я вяло. – Наверное, слишком жарко, вся рыба в травах, в глубине.

– Это точно, – ответил мужик. – Но если уж повезёт, то можешь такого зацепить, что удилище в дугу согнёт!

– Вы местный? – спросил я.

– Да, всю жизнь тут живу.

– А вы не знаете, почему это озеро так называется?

– Как не знать! Я тут всё про всё знаю.

– Расскажите, – попросил я. – Это, наверное, какая-нибудь давняя любовная история?

– Что-то вроде этого, только необыкновенная.

Было это очень давно, когда люди ещё понимали язык животных и растений, я тогда мальчишкой был.

«Чудно как-то разговаривает», – подумал я.

– Так это сказка, легенда?

– Да как вам сказать, – ответил мужичок неопределённо, хитровато прищурил глаза и начал свой рассказ:

«Так вот, когда-то давно на одном берегу ручья росла рябина – красивая, кудрявая, с тонкими гибкими ветвями, – а на другом берегу стоял молодой красивый дуб; и был он похож на богатыря. Мощными корнями врос он в берег ручья, а ветви, словно могучие руки, поднимались к небу.

– Ах, какой он красивый и сильный! – подумала однажды рябина, – Как бы мне хотелось прижаться к нему, тогда злой осенний ветер не смог бы гнуть и ломать мои ветви.

– О, как она прекрасна! – подумал дуб, наблюдая, как лёгкий ветерок раскачивает ветви рябины. – Как бы я хотел её приласкать и обнять, чтобы холодные ветры не ломали её ветвей.

Так прошло много лет, деревья разрастались всё шире и шире, и вот в один прекрасный день их ветви слегка соприкоснулись.

– Ах! – тихо вскрикнула от неожиданности рябина, и ягоды её покраснели от смущения.

– Как я люблю тебя, – прошелестел дуб своей листвой.

– И я тоже давно люблю тебя, – ответила рябина чуть слышно, и листья её нежно затрепетали.

Так они шептались долго-долго. Но однажды налетел осенний ветер; он был холодный и злой, его никто не любил, и поэтому он завидовал счастью рябины и дуба.

Ветер с яростью обрывал с них листья, чтобы они не могли говорить друг другу о своей любви.

Так они и остались стоять под холодным дождём, с тоской глядя друг на друга. Зимой тонкая рябина дрожала от холода и мечтала, как было бы хорошо и тепло в могучих объятиях дуба. А дуб только тяжко вздыхал и ласкал её взглядом.

Однажды старая сова, у которой было гнездо в дупле дуба, спросила, отчего он такой печальный и так тяжело вздыхает. Дуб рассказал сове о своей любви и мечте.

– Что делать? – спросил он. – Как нам соединиться?

– Я знаю, – сказала сова, – только не уверена, согласишься ли ты.

– Говори, – простонал дуб, и ветви его жалобно скрипнули.

– Но это будет стоить тебе жизни, – ответила сова.

– Пусть так, – сказал дуб, – без неё я всё равно не хочу жить.

– Тогда слушай: весной, когда грянет первая гроза, попроси её, чтобы она опрокинула тебя через ручей к рябине; но знай: ты сможешь обнимать и ласкать её только две недели, потом твои листья увянут, и ты умрёшь. Помни: всего две недели!

– Спасибо тебе, – ответил дуб, – я так и сделаю, и пусть смерть соединит нас.

Наступила весна, зазеленела трава, на ветвях появились первые листочки, но их шелест был ещё настолько слабым, что они едва могли услышать друг друга.

И вот пришла первая гроза. Чёрные тучи заволокли небо, прогремел гром, налетел ураганный ветер.

– О, ураган! – взмолился дуб сквозь шум ветра. – Выполни мою просьбу, соедини меня с рябиною!

– Безумец! – вскричал ураган. – Ты заплатишь за это своей жизнью!

– Лучше смерть в объятиях любимой, чем долгие годы в безнадёжной тоске, – ответил дуб.

– Что ж, ты сделал выбор!

Взревел ветер, яркая молния ударила из тучи прямо под корень дуба, а ураган опрокинул его через ручей в объятия рябины.

– О, мой любимый! Наконец-то мы вместе, теперь уж навсегда, – сказала Рябина. – Но ведь ты погибнешь!

– Пусть так, – ответил дуб. – Но у нас есть две недели, целых две недели любви!

– Да, две недели счастья, ведь это так много, мы ждали этого столько лет, – сказала рябина и прижалась к дубу.

Их ветки сплетались всё теснее и теснее, они ласкали друг друга и шептали нежные слова. Но время шло, листья дуба стали увядать, их шелест становился всё слабее.

– Мой милый, – прошептала Рябина, – без тебя и мне не жить; я попрошу солнце, чтобы оно иссушило мою листву, и мы уснём вместе.

– Я люблю тебя, – чуть слышно прошелестел дуб.

– Я люблю тебя, – слабым шорохом сухих листьев ответила рябина.

Несколько дней спустя пришли люди, чтобы расчистить завалы, сделанные ураганом.

Когда они подошли к поваленному дубу и рябине, то махнули рукой: ветви деревьев так тесно переплелись, что разъединить их оказалось не по силам.

– Смотри-ка, прямо как влюблённые, – заметил один из лесорубов.

С годами деревья засыпало листьями, ручей занёс их илом и песком, образовав крепкую запруду. Так и получилось озеро, а с лёгкой руки того лесоруба его стали называть «озером влюблённых». Только давно это было, ещё в те времена, когда…»

– А как звать тебя, добрый человек? – спросил я мужичка.

– Прощай, – засмеялся он откуда-то издалека и протянул мне свою руку. Да только вдруг вместо ладони у него появился хвост огромного карася. Он шлёпнул меня им по руке и был таков.

– Вставай, клёв проспишь! – услышал я голос Бори.

Я посмотрел на него с удивлением и спросил:

– А где мужик?

– Какой мужик? – спросил Боря и с не меньшим удивлением посмотрел на меня.

– Ну, такой старичок с бородой.

– Не было здесь никого, во сне тебе, наверное, приснилось.

– Да я и не спал вовсе, – ответил я и украдкой посмотрел на правую ладонь.

И тут меня прямо в жар бросило: на ладони тусклым серебром поблёскивали три огромных чешуины.

– Как же не было? Вот и карася мне дал здорового, смотри, какая чешуя!

Протянул Боре ладонь– глянь, а там и нет ничего.

– Не-е, ты точно на солнце перегрелся, пойди, окунись, – засмеялся Боря и закинул удочку.

«Как бы мне, рябине, к дубу перебраться…» – доносилось со стороны деревни.

Случай на болоте

Всякая прямая, соединяющая две точки, короче любой кривой, соединяющей эти же точки.

Положение из геометрии.

Много лет назад случилось мне быть на большом болоте, что на побережье Чудского озера. Мой брат Володя вместе с друзьями решил поехать за клюквой и позвал меня за компанию. Было начало октября, погода стояла прекрасная, настоящая золотая осень. Поскольку у меня было несколько неиспользованных выходных дней, я не раздумывая согласился.

Выехали мы в пятницу под вечер и с наступлением темноты были на месте. На ночлег остановились в домике неподалёку от озера. Домик этот принадлежал предприятию, в котором работал мой брат, – нечто вроде небольшой базы отдыха. Кроме нас, там уже было немало людей, так что с нашим приходом свободного места почти не осталось. Ну да ничего, в тесноте, но не в обиде.

В топке потрескивали дрова, на плите весело булькала вода в чайнике, было тепло и уютно. Посредине комнаты стоял стол, за которым и для нас нашлось место, где разложить свойнехитрый ужин. И чего только не услышишь таким вечером за кружкой ароматного чая! Анекдотов и рыбацких баек, где лучшие ягодные места и какие случаи бывали на болоте, да мало ли чего ещё. Кто бывал в таких компаниях, тот знает, как сближают совсем незнакомых людей общие интересы, увлечения. Наконец чайник опустел, все истории пересказаны, пора и на боковую, благо утром вставать засветло. Вскоре в домике водворилась тишина, только слышно было, как на плите тихонько поёт заправленный к утру большой чайник.

Было ещё совсем темно, когда всё население нашего домика после лёгкого завтрака вышло во двор и направилось в сторону болота. Идти пришлось километра два, прежде чем на мху стали появляться первые ягоды. К тому времени уже рассвело, солнце медленно поднималось над болотом огромным багровым шаром, разгоняя молочные облака тумана.

– Смотри-ка, туман ложится вниз, – заметил кто-то, – значит, день будет солнечный, теперь только надо на место хорошее выйти.

– Да-а, найдёшь тут, вон какие тропы протоптаны, как будто целая армия прошла.

– Надо в сторону канавы идти, там следов меньше.

– Потому и меньше, что ягод нет.

Со всех сторон раздавались разные предложения.

Во мху были протоптаны тропинки, уходящие вглубь болота, ведь здесь до нас уже побывало немало народа. Большинство людей устремляется подальше в надежде найти нетронутое место. В конце концов все разбрелись в разных направлениях.

В то время я уже был довольно опытный ягодник и предложил брату не очень торопиться за всеми, а сначала немного осмотреться здесь, неподалёку от главной тропы. Обычно в начале болота останавливаются редко: все бегут вперёд, на «целину», не замечая, что тут же, рядом полно ягод.

Так и случилось: пока остальные ещё топтали мох в поисках хорошего места, в наших мешках уже было довольно прилично ягод.

Каждый грибник и ягодник знает, как перед самым выходом из леса или болота, когда уже корзина полна до краёв, нередко набредёшь на такое место, что хоть рубашку снимай. Вот и мы, уже собираясь выходить, наткнулись на такое место. Берега канавы, через которую прошли толпы людей, были устланы крупными ягодами, словно ковром. A нужно-то было отойти в сторону от мостика шагов на пятьдесят. Просто никому и в голову не пришло заглянуть под берег. Увлёкшись, мы и не заметили, как углубились в болото.

Володя хоть и не был особо проворным сборщиком, и то набрал мешок под завязку.

После небольшой передышки мы тронулись в сторону дома, а тут и остальные ягодники стали подходить.

Мешок мой был довольно большим и тяжёлым, поэтому я решил не петлять по тропинкам, а идти напрямик, тем более что в ту сторону уже вели какие-то следы, да и дорога казалась намного короче.

– Ты как хочешь, а я пойду старой дорогой, – сказал Володя и пошёл вместе со всеми.

По голосам, которые раздавались из-за мелкого сосняка, я понял, что намного опередил остальных.

Когда я наконец выбрался из перелеска, то увидел перед собой довольно широкое пространство, покрытое мягкой, как шёлк, травой.

Посреди этого болотного луга кое-где виднелись чахлые сосенки да кусты багульника, a впереди, метрах в двухстах, уже видна была главная дорога.

От перелеска и до самой дороги луг пересекала чёткая полоса: видно, кто-то уже прошёл здесь до меня. Почва подо мной слегка покачивалась. Первая мысль была – вернуться обратно, но потом я успокоился: на болоте, как на болоте, тем более что даже вода не проступала сквозь плотный ковёр мха, да и следы совсем свежие. Мне бы сразу подумать, что следы на траве мог оставить ребёнок или просто человек без поклажи, а у меня всё-таки было шестьдесят литров ягод на спине – груз порядочный, но, как говорится, все мы умные задним умом. Вдалеке слышались голоса возвращающихся ягодников.

«Им ещё топать и топать, – подумал я, – а мне тут уже рукой подать».

И, поудобнее приладив на плечах мешок с ягодами, я шагнул на тропу. Метров через пятьдесят из-под сапог начала появляться вода, а ноги глубже уходить в мох, но я не обратил на это внимания. Что тут особенного? Рядом ни одного открытого «окна», что говорило бы о трясине, всё так же, как и везде, да и дорога уже совсем близко. Мысленно я и был уже там, на дороге, как вдруг моя правая нога провалилась сквозь толщу болотного дёрна, словно в пустоту, мешок свалился с плеч, а я по инерции сделал ещё один шаг вперёд. Этот шаг оказался роковым, потому что моя левая нога угодила почти в то же место, что и правая. Это образовало большую дыру в поверхности и я мгновенно оказался по пояс в трясине. Сапоги быстро наполнились болотной жижей, и я с ужасом понял, что медленно погружаюсь в трясину. Первым желанием было сейчас же вырваться из этой страшной дыры, но, к счастью, вовремя вспомнил слова моего деда, который когда-то учил, что в подобной ситуации ни в коем случае нельзя делать резких движений, нужно пошире раскинуть руки и постараться лечь на живот. Что я и постарался сделать, только на живот лечь не получилось, так как я был уже в трясине выше пояса. Теперь самое главное было остановить погружение, прежде чем что-либо предпринять.

Ну хоть какой-нибудь жалкий кустик или ветка, за что можно было бы ухватиться! Но вокруг была трава, густая, длинная и мягкая, которая колыхалась под лёгким ветром, словно изумрудное море. Светило солнышко, неподалёку, на ветке маленькой болотной сосенки, беззаботно чирикая, уселись две птички, из-за высоких зарослей тростника доносились голоса возвращающихся с болота людей.

Я ушёл в трясину уже по грудь, за спиной временами раздавалось жирное бульканье болотной жижи. На минуту мне стало так жаль себя. Неужели мне суждено нелепо погибнуть такой жуткой смертью? Мне, который прошёл моря и океаны, побывал за бортом в ледяной воде и чудом был выброшен волной обратно, который в далёком детстве уже был в подобной ситуации, но, на счастье, был вытащен из трясины друзьями.

Но здесь не было ни волны, ни друзей, даже весёлые птички внезапно сорвались со своей ветки и улетели, наверное, даже им стало страшно. Я остался один, и холодное дыхание смерти уже коснулось моего лица, а сердце бешено колотилось в груди, отсчитывая мгновенья, быть может, последние в моей жизни.

Но это были всего лишь мгновения слабости, нужно было что-то предпринять.

«Соберись, не сдавайся, начинай действовать», – словно прошептал мне кто-то.

Вначале я хотел вцепиться пальцами в дёрн и потихоньку вытащить себя отсюда, но сразу же отбросил эту мысль. Я был уже слишком глубоко в трясине, не мог дотянуться достаточно далеко от края провала и, таким образом, рисковал только расширить его, а тогда…

«Нет, этого делать нельзя», – мысль лихорадочно искала выхода.

Кое-как придерживаясь одной рукой за край провала, другой я начал собирать в пучок траву, чтобы, держась за неё, выбраться наверх. Но мягкая трава обрывалась, а вода начала уже подступать к подбородку.

Чёртовы сапоги! Они были полны жидкой грязью и тянули меня вниз; вот если бы удалось от них освободиться, было бы намного легче. Но они сидели так плотно, что эту мысль пришлось оставить, пытаться сбросить их – это делать резкие движения, а значит, погружаться ещё быстрее.

Тогда я осторожно вытянул вперёд обе руки и стал собирать в пучок столько травы, сколько было возможно и как можно ближе к земле.

«Травушка, милая, не подведи!» – мысленно взмолился я и потихоньку, затаив дыхание, начал подтягиваться к краю провала, стараясь локтями не продавить мягкую поверхность.

Дёрн подо мной начал прогибаться, но не разорвался, а коричневая жижа заполнила образовавшуюся ложбину. Значит, погружение остановилось! Я немного продвинулся вперёд, отплёвываясь от болотной грязи. Появилась слабая надежда, но радоваться было ещё рано. Лишь через некоторое время, когда спина моя вышла из трясины, я позволил себе короткую передышку. Через пару минут я продолжил таким же образом вытаскивать себя из болота. Когда я был уже довольно далеко от края, то с силой воткнул обе руки в дёрн и выбрался окончательно. Для верности я прополз на животе ещё несколько метров в сторону кочки, на которой росла та самая корявая сосенка, и только тогда оглянулся. Мурашки пробежали у меня по спине: передо мной была наполненная коричневой жижей бездонная яма, время от времени выпускавшая пузыри болотного газа, – яма, несколько минут назад едва не ставшая моей могилой.

Уже не помню, благодарил ли я господа, ангела-хранителя или кого-нибудь ещё, но точно знаю, тогда я понял, что есть какая-то Сила, неподвластная нашему пониманию, но очень могучая и доброжелательная.

Только немного отдохнув и успокоившись, я сообразил, что насквозь промок в холодной болотной жиже и что надо поскорее отсюда выбираться. Вылив жидкую грязь из сапоги слегка отжав на себе одежду, я осторожно выволок мешок с ягодами к сосняку и пошёл к дороге тем самым путём, что и все другие ягодники.

– Ты что, заблудился, что ли, на прямой дороге? – засмеялся было Володя, завидев меня издалека, но тут же осёкся, когда я подошёл поближе. – Ну и вид у тебя, как будто из преисподней выбрался!

– Ты угадал, – ответил я, – только что оттуда, всем привет передавали.

Поскольку приехали мы на два дня, то я прополоскал всю свою одежду и развесил над горячей плитой. К утру всё высохло и было готово к новому походу на болото. На этот раз ягод было не меньше, только я уже не искал прямой дороги.

* * *

Получается, не всегда прямая, соединяющая две точки, короче кривой, соединяющей эти же точки.

Белая ночь на белом озере

I. Весёлая компания

Отдыхали мы как-то с друзьями на Белом озере. Белым его прозвали за то, что вода в нём была на редкость прозрачная, а чистое песчаное дно отражает свет и создаёт иллюзию белизны. Палатки наши стояли метрах в тридцати от берега, на краю довольно крутого склона, образуя нечто вроде походного лагеря: натянутые между сосен верёвки, на суку – импровизированные качели для детей, посередине – кострище, в общем, всё как надо.

Днём рыбачили на удочку, а с наступлением темноты мы с братом надевали свои гидрокостюмы и отправлялись на подводную охоту.

По вечерам все собрались у костра: женщины готовили ужин, мужчины ходили за молоком к знакомому леснику, который жил тут же неподалёку, ребятишки собирали сушняк для костра. Интересно, что, когда люди собираются вечером у огня, чаще всего начинаются всякие воспоминания о былых временах, приключениях, интересных случаях. Да оно и понятно: тёплый вечер, тишина, нарушаемая только стрекотанием кузнечиков, пламя костра – всё это настраивает на мирную, задушевную беседу.

Это место было облюбовано у нас давно, приезжали мы сюда двумя-тремя семьями и наслаждались близостью с природой.

И надо же было случиться, что в один не очень прекрасный день прикатила сюда на двух машинах довольно шумная компания. Поскольку место наверху – подальше от озера – их не устраивало (и слава богу), то они решили расположиться чуть ли не у самой воды. По всему было видно, что публика была бестолковая: долго возились с палаткой, а когда наконец закончили, то оказалось, что стоит она поперёк склона, так что, лёжа в ней, всё время будешь скатываться в сторону озера. Да и делали они это, уже будучи в приличном подпитии, под грохот «музыки» и пьяные крики.

– Да-а, только этого нам и не хватало для полноты идиллии, – сказал Николай, один из нашей компании. – А что делать? Не запретишь ведь, место не куплено.

С этим ещё как-то можно было смириться, но, когда полупьяные «удальцы» начали на склоне перед озером выделывать на машинах такие пируэты, что земля комьями летела из-под колёс, нашему терпению пришёл конец.

– Пошли, ребята, поговорим-ка с ними, – решили мы.

– Ой, мужики, не лезьте вы к ним, нам ещё драки не хватало, – начали отговаривать нас наши жёны.

– Так что ж, нам теперь из-за каких-то придурков вещи собирать? – возмутился Николай.

Подошли, когда они своё ралли закончили. Смотрим, их там трое мужиков и две женщины, все навеселе. Поздоровались и вежливо предложили гонки не устраивать и шуму поубавить, тем более что с нами маленькие дети. Мужики начали было голос поднимать, особенно один, с физиономией висельника и голосом пропойцы.

– А что вы тут командуете? Если раньше нас приехали, так уже и хозяева, да?

Не знаю, чем бы дело кончилось, скорее всего, начистили бы им рыло, да на их счастье одна из женщин была потрезвее и, видать, за главного у них.

– Всё будет в порядке, извините, пожалуйста, – сказала она, а когда этот забулдыга начал опять голос повышать, просто затолкала его в палатку.

На этом инцидент был исчерпан, а мы с видом победителей вернулись к своим палаткам.

Ночью мы с братом собирались на охоту. Метрах в трёхстах от берега, чуть ли не посередине озера, была небольшая отмель, где глубина достигала всего не более полутора метров. Лесник Феликс рассказывал, что там он не раз видел таких щук, что «аж дух захватывает», – ну прямо крокодилы!

– Попытайте счастья, – сказал лесник. – А пока день ещё впереди длинный, давайте-ка все ко мне, я баню топлю.

Женщины решили остаться у палаток, тем более что такие соседи объявились, так что у нас получилась мужская компания со всеми ритуалами по такому случаю.