Текст книги "На море и на суше"

Незваная гостья

I. Хороший улов

Тревожный сигнал аврального ревуна нарушил тишину полярной ночи.

– Все наверх, приготовиться к подъёму трала! – раздался по трансляции голос вахтенного помощника.

Зазвенел машинный телеграф: «Самый малый». Через несколько минут наступила тишина, слышно было только, как ветер насвистывает в снастях свою бесконечную песенку да натужно гудят моторы траловой лебёдки. Все ждали момента, когда за бортом закипит вода и на поверхность поднимется трал.

Наконец в лучах прожекторов появилось серо-зелёное чудовище – наполненный рыбой трал, лениво покачиваясь на волнах, приближался к борту.

– Стоп лебёдка! – раздалась команда с мостика. Помощник тралмастера[28]28
  Специалист по работе с тралом.


[Закрыть] спустился за борт, чтобы завести концы для остропки[29]29
  Обвязывание предмета тросом для его подъёма.


[Закрыть] и подъёма первой части трала. Для ясности нужно сказать, что за один раз поднять на борт весь трал невозможно, поэтому это делают по частям. Заводят под него длинный конец в виде петли, и шпилем поднимают разделённую часть на борт. Потом выпускают из неё рыбу, обрабатывают, а затем повторяют эту операцию до тех пор, пока вся рыба не окажется на борту.

– Ну что, взяли неплохо, а? – довольно улыбнулся капитан.

– Думаю, тонн около десяти будет, – ответил рыбмастер[30]30
  Специалист по обработке рыбы.


[Закрыть].

– Пожалуй, придётся подвахту[31]31
  Работа после основной вахты.


[Закрыть] вызывать, – сказал капитан. – Виктор, – обратился он к вахтенному помощнику, – объяви по трансляции: подвахту на палубу!

– Добро, сейчас объявлю, – ответил помощник и включил трансляцию.

Минут через пятнадцать все свободные от вахты люди были на палубе, и работа закипела. Здесь каждый знает своё место и обязанности, никого не нужно учить и подгонять, здесь у всех одна общая забота – как можно быстрее поднять и обработать улов, пока погода позволяет. Сейчас тихо, а через пару часов может подняться ветер, ударит волна. Прожекторы выхватывают только небольшое пространство за бортом, и в темноте полярной ночи вода за бортом кажется чёрной и маслянистой, как в адском котле. Яркие звезды, мерцая в бездонной вышине, безмолвные и величественные, равнодушно смотрят вниз. Время от времени яркие разноцветные сполохи вдруг озаряют всё вокруг и так же внезапно гаснут, отчего тьма кажется ещё более густой и зловещей. Когда половина улова была уже на борту, объявили перерыв. Здесь, за полярным кругом, поначалу трудно привыкнуть, когда обед, а когда ужин. Кажется, что здесь всё время ночь.

Но недели через две-три организм втягивается в непривычный ритм, и всё становится на свои места.

Четыре часа вахта, четыре часа отдых и – если необходимо, а здесь это часто бывает – ещё четыре часа подвахты. И так каждый день, из месяца в месяц. Труд морских пахарей нелёгок, а зачастую и опасен.

II. Рогатая смерть

После обеда и короткого отдыха команда снова вышла на палубу.

– Все по местам, начинаем подъём, – скомандовал тралмастер, включая лебёдку.

Очередная порция рыбы зависла над палубой.

– Стой, все в сторону! – вдруг закричал помтралмастера Хейно. Он уже собрался развязать куток, но в последнее мгновение что-то его остановило: – Зовите кэпа скорее!

Вахтенный помощник вызвал по трансляции капитана на палубу.

– В чём дело, что случилось? – с тревогой спросил капитан, выбегая на палубу и на ходу застёгивая куртку.

– Вот, смотрите, – показал Хейно наверх.

А там из ячеек трала выглядывали рога страшного чудовища, готового в любую минуту разнести наше судёнышко вдребезги.

– Мина, – облизывая вмиг пересохшие от волнения губы, сказал капитан, – да не из маленьких. Такая и крейсер на дно пустит, а от нас даже пятна масляного не останется.

– Что будем делать, кэп? – спросил тралмастер.

– В первую очередь – застопорить шпиль и трос, чтобы ни на сантиметр не стравило вниз. Каждый рывок может оказаться последним.

– Уже застопорено, – ответил тралмастер.

– Молодец, теперь сделаем так, – начал капитан. – Всем уйти с палубы наверх, за рубку. Надеть спасательные пояса.

Виктор, передай в машину и на камбуз моё распоряжение и проверь, чтобы все до одного прибыли на место. Маркони, передай на базу, что у нас в трале на борту мина. Пусть сообщат норвежцам, те знают, что в таком случае нужно делать. На случай, если… сам понимаешь, и сам тоже выйди из рубки.

– Добро, сейчас передам, – ответил радист и скрылся в рубке.

– На палубе остаются трое: я и ещё два человека из тех, кто может управлять лебёдкой и работать на шпиле, – объявил капитан. – Кто согласен?

Вызвались несколько человек, в том числе боцман Гриша и помощник тралмастера Хейно.

– Кэп, – выступил вперёд боцман Гриша, – я думаю, что мы втроём справимся.

– Мы – это кто? – спросил капитан.

– Вы, я и Хейно. Он – на лебёдку, как ему по должности положено, вы – на шпиль, а я – на стрелу. Годится?

Не успел капитан и слова сказать, как вперёд вышел тралмастер Фёдор, который ходил в море вместе с боцманом уже не первый рейс.

– Вместо Гриши пойду я, – сказал он.

– Это почему? – спросил боцман. – Со стрелой-то я, пожалуй, лучше тебя управлюсь.

– А потому, – ответил Фёдор, – что я в этой компании самый старший; кэпу приказать не могу, а у тебя дома трое детей.

– Ну и что, а ты сам?

– А я – убеждённый холостяк, – ответил Фёдор.

– Ладно, мужики, – прервал спор капитан, – время идёт.

Все мы – ребята в деле проверенные, должны справится! А потому делаем так: Фёдор и Велло– со мной, остальные – бегом наверх! Фёдор, идёшь на шпиль, а мы с Хейно берём куток на растяжки и потихоньку поворачиваем стрелу к борту. Вы хоть знаете, как эта штука взрывается?

– Так ведь на флоте служили, – в один голос ответили моряки.

– Тогда объяснять не буду, чего нужно остерегаться. Кладём её, как младенца на подушку.

III. Игра в кошки-мышки

– Главное, за борт вывести, – сказал Хейно.

– Это ещё полдела, – ответил капитан, – вот за бортом-то и начнётся самое сложное. Молитесь, чтобы волна не поднялась.

Сейчас отсоединяем трал от ваеров, а потом всё по порядку. Стрела выдвинет куток всего на пару метров от борта, а потом нужно его смайнать за борт, освободить от подъёмного троса и отойти.

– Давай, Хейно, двигаем стрелу, только без рывков. Пошли, пошли, спокойно.

Смертоносный груз, слегка раскачиваясь, пошёл в сторону борта и через несколько минут завис над водой. Все, кто стояли за рубкой, с тревогой ждали, что будет.

– Фёдор, крепи трос, делаем маленький перерыв, – сказал капитан. – Виктор, – позвал он вахтенного помощника.

– Слушаю, кэп, – ответил тот, выглянув из-за рубки.

– Становись на руль, механика – в «машину», и по моей команде будем работать самым малым вперёд.

– Понял, – ответил штурман.

– Федя, родимый, теперь всё в твоих руках, майнаем её за борт, только полегче.

Тралмастер, осторожно работая шпилем, стал опускать куток за борт.

– Давай-давай, красавица ты наша, смотри, не поцарапайся, – приговаривал Фёдор, опуская рогатую гостью за борт.

– Теперь мы уже ничего не сможем сделать, только не задеть бы за борт, – сказал капитан.

– А если ватник подложить, предложил Фёдор.

– Эх ты, ватник, – проворчал капитан, – а ещё на флоте служил. Да если мина упрётся в борт, а весит она с полтонны, так ты хоть три ватника подложи, ничего это не даст. Если хоть один рожок сломается, всё – финита.

– Так я сигнальщиком был, – смущённо проговорил Фёдор.

– Ну, если сигнальщиком, тогда другое дело, – усмехнулся капитан. – Ладно, теперь подработаем машиной, чтобы встать лагом, а тогда быстро опускаем куток в воду и рубим подъёмный трос.

– Поняли, кэп, – ответили моряки.

– Виктор, давай «самый малый» и разворачивай нас лагом, чтобы создать крен на правый борт! – крикнул капитан помощнику. – И будьте наготове. «Самый малый вперёд», – зазвенел машинный телеграф. Судно развернулось бортом к волне.

– Майнай, Федя! – крикнул капитан.

Куток вместе со своим смертельным «уловом» быстро опустился в воду и стал отходить от борта.

– Теперь отпускаем подъёмный трос, пока не отойдём подальше, а потом рубим, – сказал капитан.

– Стоп! – закричал Фёдор. – Блок заклинило, сейчас потащит всё назад, к борту.

– Стоп машина! – не своим голосом закричал капитан. – Какого чёрта?

Подъёмный трос натянулся, как струна, и освободить его не было никакой возможности. Трал успел отойти от борта всего метра на два-три, и теперь, под натяжением троса, его снова потащило обратно к борту. Тащить трал за собой на таком расстоянии было очень рискованно: никогда не знаешь, как может сыграть волна. Фёдор уже бежал с молотком и зубилом.

Секунды тянулись непростительно медленно, а зелёное чудовище неумолимо приближалось к судну, ощетинившись всеми своими смертоносными рогами. Раскачиваясь на волне, трал то натягивал трос, то давал слабину, и от этого рубить его было очень трудно; он всё время пружинил и дёргался. Хейно и капитан стояли рядом, но ничем не могли помочь. Как это часто бывает, в критические минуты правильное решение приходит мгновенно.

– Кэп! – крикнул Хейно. – Ещё немного, и будет поздно, держите конец. Я опускаюсь за борт и ногами отталкиваю трал.

Это будет не очень трудно, нужно только не подпустить его слишком близко к борту, мы же стоим с наветренной стороны.

– Давай! – крикнул капитан. – Раздумывать некогда, держись.

Хейно, ухватившись за трос, быстро спустился за борт и упёрся ногами в трал.

– Смотри, рога ей не обломай! Чёрт его знает, сколько лет в море болталась эта игрушка, тронешь – и сломается.

В луче прожектора Хейно разглядел мину как следует. Теперь она освободилась от рыбы и была вся на виду. Её круглые бока позеленели от времени. Выставив все свои рога, она медленно, но неумолимо двигалась в сторону судна. Хейно успел вовремя: ещё минута, и он уже не поместился бы между миной и бортом.

Вставив ноги между рожками, он изо всех сил упёрся спиной в борт, стараясь оттолкнуть её подальше в сторону.

– Не идёт, зараза! – простонал Хейно натужным голосом.

Мина, словно пожалев его, наконец-то остановилась, накрепко прижав к борту.

– Всё, ещё немного, и мне конец, – прохрипел Хейно.

– Фёдор, как там у тебя? – спросил капитан.

– Ещё немного осталось. Трос, как пружина, всё время дёргается, только бы зубило не уронить за борт.

Он с остервенением колотил непослушный трос, левая рука была в крови, рукавица изодрана. Видимо, не раз тяжёлый молоток вместо зубила опускался на руку. Но сейчас было не до этого.

Удар, ещё, ещё…

– Всё! – радостно крикнул Фёдор, бросив инструменты на палубу.

IV. Спасены

Почти теряя сознание, Хейно почувствовал, как мина поддалась и стала отходить от борта.

– Фёдор, давай скорее сюда, мне его одному на борт не поднять, – позвал капитан. – Ну как, кости целы? – спросил он, когда Хейно уже стоял на палубе.

– Вроде бы, – ответил Хейно, с трудом разминая затёкшие ноги.

– Виктор, малый вперёд, право на борт!

– Есть, кэп, – по-военному ответил штурман.

Судно, набирая скорость, стало медленно огибать опасное место, а через несколько минут незваная гостья осталась далеко в стороне.

– Все на палубу! – скомандовал капитан.

Команда собралась на палубе вокруг наших героев.

– Качать их! – крикнул боцман Гриша.

Когда все немного успокоились, капитан попросил тишины и снял шапку.

– Парни, спасибо вам всем за то, что никто из вас не ударился в панику, не сдрейфил. А вам, – он повернулся к Фёдору с Хейно, – а для вас у меня и слов таких не найдётся, чтобы высказать… Эх, да что тут скажешь?..

Он обнял их за плечи, и они втроём медленно пошли с палубы.

Через полчаса подошёл норвежский патрульный корабль. С него спустили моторный катер, и подрывники подошли к мине.

– А чего они к мине-то полезли? – спросил кто-то из моряков.

– Дали бы по ней очередь из пулемёта, и все дела.

– Делают и так, – ответил капитан, – только сейчас темно, много ли от прожектора толку, да и волна. Можно только повредить корпус и утопить мину. А она уже столько лет в воде. Кто знает, что у неё внутри, может, и не взорваться вовсе.

– Ну, тогда это было бы свинством, – проворчал боцман Гриша, – столько хлопот и страху натерпелись, трал утопили.

– Вот именно, а я ещё совсем новую рукавицу разодрал, – в тон ему добавил Фёдор.

Все рассмеялись. Напряжение спало, у всех отлегло на душе.

– Ну, смотрите, – сказал капитан, – сейчас будет большой фонтан в Норвежском море.

Подрывники установили взрывной заряд, подожгли шнур, и катер на полном ходу стал уходить от опасного места. Едва он подошёл к борту судна, как раздался мощный взрыв. Огромный столб воды взметнулся вверх. Наш траулер хоть и стоял довольно далеко от места взрыва, но раскачался на волне как следует.

«Норвежец», дав на прощание пару гудков, ушёл к себе на базу.

– Всё, мужики, кино окончено, – сказал капитан, – пошли ужинать. Чем нас кок порадует?

– А у меня и нет ничего, я ведь тоже здесь проторчал, – ответил кок.

– Ладно, ладно, не жмись, поищи в кладовке, чего-нибудь на скорую руку сообрази, а от меня – три бутылки вина из личных запасов.

– А покрепче ничего не найдётся? – раздалось сразу несколько голосов.

– Перебьётесь, ещё чего! Самое крепкое на дно ушло.

– Всё, кэп, вопросов нет, – ответили моряки. – Это мы так, на всякий случай.

– Ну, тогда пошли за стол, – позвал капитан, и все весёлой гурьбой направились в кают-компанию.

Опасный рейс

I. Пёстрая команда

Это был второй самостоятельный рейс Роберта после окончания мореходного училища. Наивно было бы полагать, что все корабли будут такими новенькими и красивыми, как тот, на котором он уходил на практику в свой первый рейс. Чтобы испытать себя, свои знания, набраться опыта, узнать морскую жизнь со всех сторон, нужно было что-то другое, «покруче». Такой случай ему вскоре представился. Траулер, на который он получил назначение, был именно таким местом, во всех отношениях.

Зима выдалась на редкость морозная, на всей Балтике сложилась очень тяжёлая ледовая обстановка. Корабли стояли на рейде, словно дома, посреди ледяного поля, а моряки бегали домой прямо по льду. Время от времени ледокол обкалывал лёд вокруг кораблей и на фарватере. Ждали, пока все корабли, идущие на промысел, будут готовы к выходу в море, чтобы помочь им выйти туда.

Наконец где-то в начале марта набралось судов пятнадцать, в их числе и СРТ4327[32]32
  Средний рыболовный траулер.


[Закрыть]. Лёд был толщиной в метр, а кое-где и до полутора; впереди каравана шёл тяжёлый, но очень уж старый паровой ледокол «Ермак». Между прочим, дед Роберта в молодости вместе со своим приятелем устроился на этот ледокол кочегаром, захотел мир повидать. Да, видимо, не судьба: у приятеля дома возникли какие-то проблемы, и он должен был вернуться, а дед не захотел оставаться без друга. Так и закончилась их морская романтика. А теперь вот он сам на головном судне идёт вслед за этим самым «Ермаком».

Когда вышли в Балтийское море, обстановка резко ухудшилась, и такой караван без второго ледокола было не провести.

На выручку из Ленинграда выслали второй, более современный и мощный. Он встал во главе каравана, а «Ермак» пошёл посредине, не позволяя льду сомкнуться. Так было практически до выхода из Датских проливов. В этот рейс Роберт шёл мотористом, и как раз на его вахту караван вышел в Северное море. После грохота и скрежета льда о борта судна, который был слышен даже сквозь шум работающих двигателей, вдруг стало непривычно тихо, а судно плавно закачалось на волнах. Но нет худа без добра. Этот переход показал все сильные и слабые места в отношении как корабля, так и команды.

Нельзя не сказать немного о команде. Она была пёстрой, как Курочка Ряба. В большинстве своём это были моряки, которые по разным причинам попали в список «штрафников». У кого-то выговор, как у второго механика, или другие серьёзные «грехи», как у боцмана и дрифмастера[33]33
  Специалист по установке сетей.


[Закрыть], у кого-то понижение в должности по неизвестным причинам, как у второго помощника. Были просто известные разгильдяи и любители выпить, но и толковых ребят, для которых просто не нашлось другого подходящего судна, тоже хватало.

С Робертом дело обстояло проще: он не подходил ни под одну из этих категорий.

Просто в отделе кадров спросили:

– Молодой человек, в море хотите? Вам ведь плавценз[34]34
  Стаж плавания.


[Закрыть] набирать надо да поскорее диплом получать, а то ведь скоро призовут в армию или на флот, и затянется это дело на годы. А там, между прочим, вам этот диплом ох как может пригодиться!

Старый кадровик знал, что говорил, именно так всё потом и было. Правда, он честно сказал, что судно старое, что это его последний рейс, после которого оно пойдёт или в капремонт, или вообще на слом. Другого выбора у Роберта не было; следующая возможность появится приблизительно только в начале мая, а к тому времени он будет уже дома, до осени ещё успеет сделать один рейс и получить заветный диплом судомеханика. И потом, где ещё можно получить хорошую закалку и проверить себя в деле, как не на такой старой лоханке? Роберт согласился.

Для полноты картины нужно сказать несколько слов и о самом главном человеке на судне – капитане. Капитан Лембит, или кэп, как здесь принято называть капитанов, родом с Сааремаа, был одним из немногих, если не единственным, в Таллинской рыбопромысловой базе, способным выйти в море с такой командой, да ещё и план выполнять. Такой, наверное, и чертей в преисподней заставил бы работать. Был у мужика особый талант общения с людьми, так что даже самому последнему разгильдяю и в голову не могло прийти ослушаться. Фигура на редкость колоритная уже по внешнему виду: он был высокого роста, силён, как медведь, с густой чёрной бородой и мощным густым басом. Если надо, мог «просверлить» собеседника взглядом, был резок, иногда до грубости; бывало, так рявкнет, что второй раз повторять уже не приходилось. В то же время мог быть сердечным и приветливым. Дело своё знал превосходно. Многие просто боялись его, некоторые втихаря терпеть его не могли, но все без исключения уважали и слушались.

Полной противоположностью капитану был его старший помощник, Евгений Петрович. Чуть ниже среднего роста, спокойный и серьёзный, уверенный в себе, он никогда не повышал голоса, но все его слушались и уважали не меньше, чем капитана, в том числе и сам капитан (они ходили вместе уже не первый рейс). Петрович, как его все называли, уже не первый год ходил в старпомах; отличный штурман, прекрасно знающий промысел, и вообще хороший, порядочный человек. Ему бы давно капитаном быть, но… Поговаривали, что у него были проблемы по партийной линии: кому-то дорогу перешёл, что ли. Точно никто этого не знал. Только через полгода, когда в «верхах» произошла перестановка, Петровича направили старпомом на первый БМРТ[35]35
  Большой морозильный траулер.


[Закрыть] в базе, а уже в следующий рейс он ушёл на нём капитаном. Старший механик ничем особо не выделялся, иногда любил покрасоваться на людях, но, в общем, был неплохой мужик, дело своё знал; ждал направления на новое судно и, чтобы не терять времени зря, пошёл в рейс на этой «старушке». Между прочим, он вскоре тоже попал на БМРТ.

Боцман Григорий, или Гриша, как его все называли, был правой рукой капитана на палубе и заправлял там всеми делами. Поскольку хлопот на палубе всегда хватает, то на месте сидеть ему не приходилось, а с такой командой особенно, и на «солёные» словечки он тоже не скупился.

Такая вот была команда. Веке эдак в восемнадцатом в пору можно было бы «Весёлый Роджер»[36]36
  Пиратский флаг с черепом.


[Закрыть] поднимать. Дальнейшие события покажут, что от этого они были не так уж и далеки.

II. Выяснение отношений

Пока корабли добирались до большого моря, команда под руководством боцмана и дрифмастера занималась подготовкой промвооружения[37]37
  Оборудование и материалы.


[Закрыть]. Все тросы, концы, сети нужно было привести в надлежащий порядок, соединить в одну систему. Сети прикрепляют к «вожаку», это такой толстый канат большой длины, к этому же канату привязывают буи (надувные или пластмассовые шары), которые удерживают сети на плаву. Когда ставят сети, всё это майнается[38]38
  Опускается вниз.


[Закрыть] за борт. В зависимости от глубины расположения косяка рыбы регулируют длину поводцов[39]39
  Растительные тросы для крепления сетей к «вожаку».


[Закрыть], которыми прикрепляются сети. Боцман рассказал, как на одном судне от небольшого, на первый взгляд, упущения приключились большие неприятности.

Было это несколько лет назад, когда здесь только начинали осваивать промысел в Атлантике. После того как со складов привезут сети и всё прочее, то этого самого «вожака» сворачивают в бухту[40]40
  Свёрнутый в рулон трос.


[Закрыть] на своё место в трюме, а уже в море увязывают всё это хозяйство вместе. Так вот, на одном судне так и сделали: привезли, уложили, а в море всё между собой увязали. Вышли в район промысла, поставили сети. Каково же было удивление, когда их стали выбирать. Вместо полных сетей рыбы из воды появилось какое-то змееобразное зелёное чудовище. Все, кто были на палубе, были в шоке. В первый момент никто не мог понять, что это, но, когда конец этой змеи выполз на борт, всё стало ясно.

Все сети, а их было общей сложности около двухсот метров (к счастью, не так уж много по первому случаю), были закручены плотным жгутом вокруг «вожак». Здесь было всё вперемешку: сети, буи, поводцы, этакий зелёный змей толщиной местами около метра. Для того чтобы всё это распутать, понадобилось три дня упорного труда всей команды, да к тому же многое пришлось просто разрезать на части, чтобы освободить «вожака». Невероятно, но так и было.

О случившемся пришлось доложить на селекторе[41]41
  Радиосовещание капитанов.


[Закрыть] руководству экспедиции. Капитан схлопотал выговор, дрифмастер – «строгача» со всеми вытекающими последствиями. Этот случай вошёл в историю промысла на долгие годы. А дело было проще простого. Когда новый трос сворачивают в бухту, то получается нечто, чем-то похожее на спиральную пружину. Если теперь эту пружину растянуть в прямую линию и один её конец отпустить, то под действием силы скручивания трос начинает распрямляться, то есть вращаться в противоположном направлении, наматывая вокруг себя всё, что попадётся. Кажется невероятным, что двести-триста метров троса в состоянии накрутить на себя такую массу, но это так. Или дрифмастер забыл, или пропустил занятие, когда об этом говорили на курсах… Но это должен был знать и помощник дрифмастера, и капитан. Просто – суета подготовки, первый выход на промысел, всё в первый раз, и не такое случается…Теперь это уже азбука для каждого, даже для тех, кто не имеет к сетям никакого отношения: на время перехода, после выхода в открытое море, «вожака» во всю длину майнают за борт. Так он и раскручивается до прямого состояния, снимая все внутренние напряжения, а потом его можно сматывать и разматывать сколько угодно. Вот пример, чего может стоить одна маленькая оплошность.

Идёт, значит, судно полным ходом в район промысла, машинная команда проверяет все палубные и промысловые механизмы, матросы на палубе сетями занимаются: всё проверить, увязать, укрепить на своих местах – много чего надо успеть.

Далеко не у всех работа спорилась, уже теперь было видно, кто старается, но просто неопытен, не всё у него получается, а кто просто бездельник, хоть и умеет, да делает кое-как, абы день прошёл. А в море так не выйдет, здесь, как нигде, понимаешь, что значит быть в команде, тут «сам по себе» не получится – только «все вместе».

Но боцман – старый волк, у него глаз намётанный. Кажется, стоит он где-то на другом конце судна, а всё видит. И если кто провинился, то нахлобучку получал порядочную – так, что мало не покажется.

Помнится такой случай: один матрос по имени Паша, эдакий лихой моряк (по разговору), увязывал сети. Ну, тошно было смотреть со стороны. Вроде бы обученный матрос, да как-то всё нехотя, кое-как у него получалось: одну сеть так, другую эдак, один конец длиннее, другой короче. Зато язык у него работал без остановки. В конце концов сети получались увязанными криво-косо.

Другой матрос, тихий работящий парень по имени Мейнхард, говорит ему:

– Ты не видишь, что ли? Такую пародию нагородил!

– А те чё, больше всех надо? – отвечает Паша. – Тоже мне, начальник нашёлся!

– Не начальник, а возьми и переделай, а то деньги-то хочешь наравне с другими получать, – говорит Мейнхард.

– Да пошёл ты! Перед боцманом захотел выслужиться?

Каждый засранец будет мне указывать!

– Ах ты, скотина! Это кто засранец?.. – не выдержал Мейнхард и набросил Паше сеть на голову.

Дело могло закончиться дракой, что на судах, да ещё на промысле, случалось исключительно редко. Но, к счастью, боцман подоспел вовремя.

– В чём дело, ребята? – спросил Гриша.

– Этот гад на меня попёр, вон, сеть на голову набросил, да ещё угрожает, сволочь! – завопил Паша, стаскивая с головы наброшенную сеть.

– Что, так и было? – спросил Гриша. – За что ты его?

И вообще какого чёрта вы тут не поделили? Работать надо, а не отношения выяснять!

– Так вот и я говорю, – отвечает Мейнхард. – Посмотри, Гриша, на эту сеть, что у него на голове была, да и на другие рядом с ней тоже. Пускай делает, как следует. Кто потом его путаницу разбирать будет?

Боцман стал распутывать сети с нарастающим удивлением.

Потом поднял голову и почти шёпотом спросил:

– Паша, это что?

– А чё? Сети как сети, – ответил Паша. – Подумаешь…Может, ещё линейкой мерить прикажешь?

– Да ты!.. (Эту часть Гришиного монолога, пожалуй, лучше опустить.) Да тебе руки повыдёргивать мало!

– И не таких видали, – нагло огрызнулся Паша и оглянулся назад, ожидая поддержки у команды, но матросы стояли молча и спокойно наблюдали.

Ясно было одно: сейчас всё будет расставлено по своим местам; как в дальнейшем пойдут дела на судне.

Боцман спокойно подошёл к Паше почти вплотную:

– Видали, говоришь? – и, ласково заглянув в Пашины глаза, внезапным резким толчком своей могучей груди опрокинул его на сети.

Ругаясь и угрожая, Паша барахтался и путался в сетях.

– Боцман, в чём дело? – раздался с мостика могучий бас капитана.

Гриша указал рукой на Пашу, который выпутывался из сетей:

– Парень что-то не совсем твёрдо на ногах стоит, наверное, к качке ещё не привык.

– Надо же, пора бы привыкнуть, – ухмыльнулся капитан.

– Это неправда! Боцман руки распускает, ещё и угрожает, спросите у других! – прокричал Паша, наконец освободившись из сетей и поднимаясь на ноги.

– Не ври, я всё видел, – ответил капитан. – Ещё раз такое повторится, попробуешь вот это, понял? – и показал ему свой пудовый кулак.

Паша уже стоял на ногах и что-то пробубнил про себя.

– Не слышу ответа. (И ещё несколько слов вдобавок.) Ты понял? – прогремел с мостика голос капитана.

– Понял, – ответил Паша громким голосом и пошёл к своим сетям.

– Вот и паинька, – усмехнулся капитан в бороду.

Все разошлись по местам, как будто ничего и не произошло, и с той поры на судне был порядок и спокойствие, никаких споров и разногласий, всё было поставлено на свои места.