Текст книги "Полосатый катафалк"

Глава 31

Вылезая из такси в аэропорту Сан-Франциско, я увидел стоявшую с чемоданом у здания аэровокзала женщину. Мне она смутно показалась знакомой. На ней был костюм, юбка у которого была чуть длинней, чем того требовала нынешняя мода. Это была Анна Касл минус серьги плюс модная шляпка.

Я взял у нее чемодан:

– Разрешите помочь вам, мисс Касл.

Она посмотрела на меня, не узнавая. Она слишком была поглощена своими собственными думами. Постепенно, однако, взгляд ее стал приветливым.

– Мистер Арчер! Собиралась к вам заглянуть, а вы как раз тут как тут. Вы не следовали за мной по пятам из Лос-Анджелеса?

– Скорее наоборот – вы за мной следовали. Мы здесь, похоже, по одному делу. Из-за Брюса Кэмпиона, он же Берк Дэмис.

Она кивнула головой.

– Вчера я слышала обо всем этом по гвадалахарскому радио. Я все бросила и прилетела сюда. Я хочу ему как-то помочь, даже если он действительно убил жену. Должны же быть смягчающие обстоятельства!

Она смотрела на меня снизу вверх, взгляд был чист и пристален. Я поймал себя на том, что начинаю завидовать Кэмпиону: ну почему для таких безответственных типов находятся преданные и любящие женщины! Вслух я только сказал:

– Ваш друг не виновен. Его жену убил другой человек.

– Нет!

– Да!

В ее глазах показались слезы. Она смотрела невидящим взглядом и улыбалась.

– Нам надо поговорить, Анна. Давайте где-нибудь присядем.

– Но мне надо увидеть его.

– Это может подождать. Какое-то время он проведет в полиции. Им надо многое у него узнать, а он только сейчас соблаговолил отвечать на вопросы.

– Зачем им его допрашивать, если он не виноват?

– Он важный свидетель. И еще должен многое объяснить в своем поведении.

– Вы имеете в виду выезд за границу под чужим именем?

– Местную полицию это не интересует. Это уже забота министерства юстиции. Надеюсь, они не подадут на него в суд. Тот, кого привлекали к ответственности за убийство, которого он не совершал, может привести в свою защиту кое-какие аргументы. Это и есть то, что вы назвали смягчающими обстоятельствами.

– Да, – сказала она. – Мы будем сражаться. Он что-то еще натворил?

– Вроде бы ничего предосудительного. Но прежде чем вы увидитесь с ним, я должен вам кое-что сказать. Не хотите что-нибудь выпить?

– Нет, пожалуй. Я плохо спала, а мне надо быть в форме. Может, лучше кофе?

Мы отправились наверх в ресторан, и за несколькими чашками кофе я рассказал ей всю историю этого дела. В моем пересказе дело как-то облагородилось. Судя по тому, как реагировали на мои слова ее глаза, ее тонкое лицо, оно превращалось из дешевой мелодрамы в трагедию ошибок. Я не пытался особо выгораживать Кэмпиона. Мне казалось, она заслуживала того, чтобы знать о нем правду, в том числе и его проекты насчет денег Гарриет и его частичную ответственность за ее гибель...

Она перебила меня, наклонившись через стол, и дотронулась до моего рукава:

– Вчера вечером я видела Гарриет.

Я пристально на нее взглянул. В ее глазах не было ничего, кроме честности и прямоты.

– Гарриет не умерла. Ее отец либо солгал, либо галлюцинировал. Я серьезно.

– Где вы ее видели?

– В аэропорту Гвадалахары, когда я заказывала билет. Это было примерно в половине десятого вечера. Она ждала свой чемодан. Я слышала, как она сказала, что он голубой – azul, – и узнала голос. Она, судя по всему, прилетела лос-анджелесским рейсом.

– Вы с ней говорили?

– Я сделала попытку. Но она либо не узнала меня, либо сделала вид. Она резко отвернулась и побежала на стоянку такси. Я за ней не пошла.

– Почему?

Анна ответила, тщательно взвешивая слова:

– Мне казалось, я не имею права вмешиваться. И еще я немножко боялась ее. У нее странно блестели глаза. Не знаю, понятно ли я говорю, но мне приходилось видеть такие глаза у людей, которые зашли слишком далеко.

Глава 32

Я нашел ее в понедельник днем в деревне недалеко от Михоасана. У деревни было ацтекское название, которое я забыл. Я отыскал церковь с ацтекскими украшениями, вырезанными на старинных камнях. Мимо церкви шла мощенная грубым булыжником дорога, напоминавшая русло высохшей реки.

Нищенка в черном вдовьем одеянии встретила меня у дверей и проводила внутрь, бормоча о каких-то своих бедах. Я не понял, что именно с ней случилось, но видел следы, оставленные ими на ее морщинистом лице. Когда я дал ей денег, она осыпала меня улыбками и благословениями. Затем нищенка вышла, а мы остались с глазу на глаз с Гарриет.

Она стояла на коленях на каменном полу у алтаря. На голове у нее был черный платок, и она была неподвижна, как статуи святых вдоль стен.

Я окликнул ее по имени, и она поднялась на ноги. Ее губы неловко зашевелились, но она ничего не сказала. Черный платок на голове подчеркнул костистость лица.

– Вы меня помните?

– Помню. – Ее и без того тихий голос и вовсе терялся в глубоких пространствах церкви. – Откуда вы узнали?..

– Posadero[26]26
  Хозяин гостиницы (исп.).


[Закрыть] сказал мне, что вы здесь с утра.

Она коротко повела руками, указав на пол:

– Я не про это. Откуда вы узнали, что я в Мексике?

– Вас видели... другие американцы.

– Не верю. Просто отец послал вас вернуть меня. Но он же обещал! Но он никогда не держал своих обещаний. Никогда!

– Это обещание он сдержал.

– Тогда почему вы здесь?

– Я вам никаких обещаний не давал.

– Но вы же работаете на отца. Когда он сажал меня на самолет, то сказал, что отзывает ищеек раз и навсегда.

– Он и пытался это сделать. Но теперь он вам больше уже ничем не может помочь. Ваш отец умер, Гарриет. Он застрелился утром в пятницу.

– Вы лжете. Этого не может быть!

Слова вырвались с такой силой, что все тело ее задрожало. Она закрыла лицо руками. Запястья были перевязаны, и бинты были прикрыты лентами телесного цвета. Я уже видел такие повязки на несостоявшихся самоубийцах.

– Я был рядом, когда он застрелился. Прежде чем покончить с собой, он сознался, что убил Ральфа Симпсона и Долли. И еще он сказал, что убил вас. Зачем он это сказал?

Ее глаза заблестели между пальцев, словно камешки на морском берегу:

– Понятия не имею.

– Зато я понимаю. Он знал, что оба эти убийства совершены вами. Он пытался взять на себя вину и сделать так, чтобы мы прекратили вас искать. После этого он устранился навсегда. Думаю, что ему уже не хотелось жить, слишком велико было бремя вины. Гибель Рональда Джеймета, возможно, и не была убийством, но и несчастным случаем ее назвать было нельзя. Он также понимал, что его роман с Долли привел к тому, что вы убили и ее, и Ральфа Симпсона. Впереди у него не было ничего, кроме вашего процесса и конца династии Блекуэллов. Того, что ожидает вас сейчас.

Она отняла руки от лица. Лицо ее странно блестело, словно его обжигали, как керамическое изделие.

– Я ненавижу династию Блекуэллов. Как жаль, что моя фамилия не Смит, или Джонс, или Гомес.

– Это мало что изменило бы. Сделанного не воротить.

– Нет. – Она уныло покачала головой. – Все безнадежно. Я здесь с раннего утра, думала, Господь услышит... Не вышло.

– Вы принадлежите к этой церкви?

– Я не принадлежу ни к чему на свете. Просто я пыталась обрести здесь покой. Когда вчера местные жители расходились после службы, они были такими счастливыми, умиротворенными.

– Они не убегали от прежней жизни.

– Вы называете это жизнью? – Ее лицо исказилось, словно она собиралась расплакаться, но слез не последовало. – Я изо всех сил старалась положить конец этой так называемой жизни. В первый раз вода оказалась слишком холодной. Во второй раз помешал отец. Он ворвался в ванную и все испортил. Он перевязал мне запястья и отправил сюда. Сказал, что мать меня не оставит. Но когда я приехала к ней в Ахихику, она даже ко мне не вышла. Она выслала к воротам Кейта, и он наврал мне с три короба, лишь бы я ушла. Она якобы уехала и взяла с собой все деньги...

– Он сказал правду. Я говорил и с ним, и с вашей матерью. Она вылетела в Калифорнию, чтобы вам помочь. Она ждет вас в Лос-Анджелесе.

– Вы лжете! – Все ее обиды разом заклокотали в горле. – Вы все лжецы! Лжецы и предатели! Кейт и выдал вам меня, да?

– Он только сказал, что вы приезжали к ним.

– Вот! – Она обвиняюще ткнула пальцем в мою сторону. – Меня все предали, в том числе и отец.

– Говорю вам, нет! Он сделал что мог, чтобы выгородить вас. Ваш отец любил вас, Гарриет.

– Почему же он предал меня, связавшись с Долли Стоун? – Она рубила воздух пальцем, словно прокурор.

– С мужчинами такое случается. Вы тут ни при чем.

– Ни при чем? Ничего подобного. Она настраивала его против меня еще с тех пор, как мы ходили в школу. Я была старше. Она была хорошенькой, как куколка. Однажды он подарил ей куклу ростом почти с нее. Потом он и мне подарил такую же. Но мне не нужна была кукла. Я уже вышла из того возраста. Мне был нужен мой отец!

Ее голос стал тонким, как у маленькой девочки. Он раздавался под древними сводами, словно ожившее прошлое.

– Расскажите про убийства, Гарриет.

– Зачем? Мне это не поможет.

– Думаю, что поможет. Иначе вы не оказались бы здесь.

– Я пыталась рассказать священнику. Но я плохо говорю по-испански. Вы не священник.

– Нет, я самый обыкновенный человек. Но вы можете мне все рассказать. Зачем вы убили Долли?

– Вы хоть понимаете, что я должна была это сделать? Сначала она украла у меня отца, потом мужа.

– Но разве Брюс не был ее мужем?

Она покачала головой.

– Их брак был просто фикцией. Как только я их увидела вместе, я это сразу поняла. Двое людей жили вместе, но смотрели в разные стороны. Брюс хотел положить этому конец. Он сам сказал мне это в первый же день.

– Почему вы оказались там в тот день?

– Отец попросил. Он боялся показываться там, но сказал, что никто ничего не скажет, если я зайду к ней и принесу деньги. В подарок. И еще я хотела взглянуть на ребенка. На моего братика. Мне казалось, что я увижу его и почувствую себя лучше. Когда отец мне рассказал о нем, у меня что-то внутри оборвалось. – Она подняла над головой кулаки и потрясла ими – не в мой адрес. И сказала, глядя в пространство между кулаками: – Там я встретила Брюса. И влюбилась в него с первого взгляда. И он влюбился... Только потом он изменился.

– Из-за чего?

– Из-за нее, с ее кознями. Как-то вечером он вдруг на меня напустился. Мы были в мотеле на той стороне Залива. Он сидел, пил виски моего отца и вдруг сказал, что не может бросить ее. Сказал, что заключил сделку, которую не имеет права разорвать. Я разорвала ее за него. Своими собственными руками.

Она сделала движение, словно рвала бумагу, потом ее руки безвольно упали вниз. В ее глазах появилось сонное выражение. В какой-то момент я боялся, что она упадет, но она взяла себя в руки и посмотрела на меня со странным сомнамбулическим вызовом.

– Я убила ее и взяла деньги. Я знала, где она их прячет – под матрасом в колыбельке. Мне пришлось вынуть малыша, он заплакал. Чтобы его успокоить, я взяла его на руки. Затем меня охватило желание взять его и бежать с ним куда глаза глядят. Я пошла с ним по дороге, но внезапно меня обуял страх. Было так темно, что я не видела дороги. Зато я прекрасно видела себя со стороны. Кошмарная женщина, бредущая сквозь тьму с ребенком на руках. Я боялась, что с ним что-то случится.

– Из-за вас?

– Да, – сказала она, опустив подбородок. – Я положила его в первую попавшуюся машину, чтобы с ним ничего не произошло. Я отказалась от него – и правильно сделала. По крайней мере, мой братик жив-здоров. – Это прозвучало как вопрос.

– Да, с ним все в порядке. Он у бабки. На днях я видел его в Цитрус-Хиллзе.

– Я тоже чуть было не навестила его, – призналась она. – В ночь, когда убила Ральфа Симпсона. Удивительно, как тебя преследуют какие-то вещи. Я думала, что уже прошла звуковой барьер, но той ночью услышала его плач в доме Стоунов. Меня так и подмывало постучаться в дверь и взглянуть на малыша. Я уже подошла к двери, но снова увидела себя со стороны. Кошмарная женщина, несущаяся во вселенской тьме, везущая в машине покойника.

– Ральфа Симпсона?

– Да. В тот вечер он пришел поговорить с отцом, я узнала пальто, которое было у него в руках, и перехватила его. Он согласился проехать со мной и обсудить ситуацию. Я сказала, что Брюс скрывается в доме на побережье, а он ответил, бедняга, что друзья Брюса – его друзья. Я отвезла его на побережье и заколола той серебряной штукой, что миссис Стоун подарила отцу на свадьбу. – Она ткнула себя кулаком в грудь. – Я собиралась выбросить труп в море, но передумала. Я боялась, что Брюс обнаружит труп до того, как мы с ним уедем. Я запихала тело в машину и поехала в Цитрус-Хиллз.

– Почему вы решили закопать его на задворках дома Изобел?

– Так было безопаснее. Я знала, что там никого нет. – В ее взгляде, в ее лице было желание найти смысл случившегося. – Все осталось в семье.

– Вы пытались бросить тень подозрения на Изобел?

– Может быть. Я не всегда понимаю, почему совершаю тот или иной поступок. Особенно ночью. Меня подмывает сделать что-то, и я делаю.

– Потому-то на вас и было отцовское пальто в ночь, когда вы убили Долли?

– Оно оказалось в машине, а я замерзла. – Похоже, от воспоминаний ей стало холодно. – Я не хотела, чтобы заподозрили отца. Я его любила. А он меня не любил.

– Он любил вас до смерти. В прямом и переносном смысле.

Она покачала головой и задрожала еще сильнее. Я обнял ее за плечи и повел к выходу. Дверь открылась на красный закат. На его фоне нищенка казалась обугленной головешкой.

– Что будет теперь? – сказала Гарриет, опустив голову.

– Все зависит от того, готовы ли вы вернуться добровольно. Если да, то можем улететь вместе.

– Пожалуй.

Нищенка протянула к нам руки. Я опять дал ей денег. Мне нечего было дать Гарриет. Мы вышли на улицу и побрели по дороге, напоминавшей пересохшую речушку.