Текст книги "Полосатый катафалк"

Глава 16

Шолто довез меня до клуба и угромыхал обратно в своем «пикапе». Главная улица Стейт-Лайна напоминала одновременно скромный поселок времен покорения Запада и большой карнавал. Озеро отсюда казалось искусственным – вырытым людьми, покрашенным в голубой цвет и обставленным горами из папье-маше. В таких декорациях не то что смерть, сама жизнь казалась чем-то искусственным.

Я вошел в клуб, где развлекались дневные посетители, если игроки вообще в состоянии развлекаться. Они бросали карты или кости с видом грешников, молящих небеса о маленькой милости. Они дергали за рычаги одноруких бандитов, словно это были компьютеры, способные ответить на все их вопросы. Старею ли я? Неужели я неудачник? Когда я стану настоящим мужчиной? Любит ли она меня? Почему он меня ненавидит? Главный выигрыш, пролейся на меня золотым водопадом, сделай меня богатым и счастливым.

У бара толпились мужчины, слабо разбавленные женщинами. Дождавшись, когда на меня обратит внимание бармен, я спросил его, как найти кого-нибудь из службы безопасности.

– Я видел мистера Тодда минуту назад, – бармен окинул взором большой зал, – вот он там в конце, разговаривает с каким-то типом.

Я двинулся по проходу между автоматами. Мистер Тодд был атлетом в рубашке с открытым воротом. Стального цвета волосы, стальные глаза и лицо человека, повидавшего виды. Его собеседник в белой стетсоновской шляпе с загнутыми полями был толст, пьян и неистов. Его ограбили, автоматы фиксированы, он будет жаловаться администрации, дойдет до губернатора штата.

Вежливо, но твердо Тодд теснил его к выходу. Я двинулся вслед, и когда шум и гам клуба оказались позади, я показал Тодду фотокопию лицензии. Он вернул мне ее с улыбкой.

– Я работал в Калифорнийской дорожной полиции. Кого-то ищете?

– Двоих. – Я сообщил ему приметы Кэмпиона и Гарриет. – Что-то не встречал таких, по крайней мере вместе. Конечно, я не уверен на все сто... Тут у нас столпотворение. Бутылочное горло, через которое протискивается вся Америка. – Он говорил, не спуская глаз с пьяного толстяка, пытавшегося пересечь улицу наперерез машинам. – Тогда попробуем что-нибудь попроще, – предложил я. – Как насчет девушки по имени Бэмби. Маленькая светлая блондинка с красивыми карими глазами. Ее здесь видели.

– А зачем она вам? – спросил Тодд с чуть большим интересом.

– Хочу задать ей несколько вопросов. Она знала человека, которого убили в Калифорнии.

– Она замешана?

– Нет.

– Слава Богу. Она хорошая девочка. – Вы ее знаете?

– Конечно. Она часто бывает здесь. Ее фамилия Кинг. Впрочем, может, она по новой вышла замуж.

– Сегодня она приходила?

– Нет еще. Днем она обычно спит.

– Где?

– Я не настолько с ней знаком. Знаю, что раньше работала в косметическом салоне на этой улице. Спросите там. Это по левой стороне, квартала два отсюда. – Он показал на запад, в сторону Калифорнии. Туда я и отправился мимо игорных домов, напоминавших супермаркеты, где ничего не продавалось. Подкрадывались сумерки. Видимость была еще хорошей, но фасады потемнели и сделались четкими на фоне неба.

«Салон де Пари» был закрыт. Я постучал в стеклянную дверь. Через какое-то время из задней комнаты вышла крупная особа и двинулась ко мне через неосвещенный салон.

Прежде чем открыть дверь, она включила свет. У нее были волосы цвета заката, и челка падала на лоб. Из салона запахло женщинами и косметикой.

– Я ищу Бэмби Кинг.

– Не вы первый, но, надеюсь, последний. Мисс Кинг здесь больше не работает.

– Где бы мне ее отловить? – Выражение оказалось не из удачных. Ее отечные глаза холодно осмотрели меня и мои руки. Я решил снова попытать счастья: – Вообще-то я детектив...

– У нее неприятности? – с надеждой спросила женщина.

– Ее приятель угодил в беду. Он погиб. Заколот ледорубом.

– Что же вы сразу не сказали? – просияла она. – Входите, я дам вам адрес.

Бэмби жила в многоквартирном доме примерно в миле от мотеля. Дом двухэтажный, в форме подковы. В него и упирается эта улица. Я пошел пешком, затем увидел знак проката машин на бензоколонке. Я взял новенький с виду «форд», который кряхтел, как старик. Служащий сказал, что все дело в высокогорье.

Дом, где жила Бэмби, оставлял впечатление чего-то временного, непрочного, так же как и стоянка для машин его жильцов, где я припарковал «форд». Бэмби жила в квартире 27 на втором этаже. Поднявшись по внешней лестнице, я стал двигаться по галерее, пока не отыскал нужную дверь. Из-за нее доносилось пение, женский голос пел блюз. Невысокое качество исполнения и отсутствие музыкального сопровождения говорили о том, что это не пластинка. Я постучал. Пение тотчас же прекратилось. На пороге возникла хозяйка. Смягченное пением лицо. Глаза наивно-вопрошающие. Казалось, ее смущало собственное тело, скрывавшееся под свитером и вызывавшее мысли о чем-то мягком и упругом, словно раньше времени созревший плод. Чуть похваставшись передо мной этим сокровищем, хозяйка сказала плохо поставленным голосом:

– Привет! Я тут упражнялась...

– У вас приятный голос.

– Все так говорят! Но вокруг жуткая конкуренция. Они приглашают заезжих звезд с дисками. Разве это честно по отношению к местным?

– Вы местная?

– Я здесь третий год. Третий год великих побед. Значит, местная.

– Хотите стать эстрадной певицей?

– Да кем угодно, лишь бы не участвовать в крысиной гонке. Вы со мной согласны?

У меня был наготове текст, который я выдавал начинающим звездам кино, юным соловьям и манекенщицам, мечтавшим обменять свои фигурки на билет в рай. «Я из Голливуда, знаю кое-кого, могу помочь». Но ее невинные глазищи помешали мне воспользоваться клише.

– Старайтесь! – призвал я ее.

Она подозрительно на меня посмотрела, словно я произнес не ту реплику.

– Вас кто-то ко мне подослал?

– Ральф Симпсон.

– Как он сейчас? Два месяца у меня о нем никаких известий. – Она изящно отошла в сторону. – Входите и рассказывайте.

В комнате была широкая неубранная кровать, портативный проигрыватель со снятой крышкой, туалетный столик, на котором стояли баночки с кремами, флакончики и валялось несколько романов в бумажных обложках с изображением девиц, очень похожих на Бэмби. Настенный календарь не переворачивали с апреля.

Я сел на кровать.

– Когда вы в последний раз виделись с Ральфом?

– Я уже говорила – месяца два назад. Он провел у меня ночь, – спокойно продолжала она, – в середине мая. Он тогда потерял работу и не мог найти ничего подходящего. Не знал, куда и податься. Я дала ему денег на автобус и с тех пор его не видела.

– Ральф ваш друг?

– Не в том смысле... Мы с ним все равно что брат и сестра. Мы вместе росли в Сан-Франциско. Он мне был старшим братом. И вообще я не стала бы отбивать мужа у жены. – Сказав это, она приняла такую позу, словно проверяла, удалось бы ей это или нет, если бы она захотела. – Я не женат.

– Мне тоже так показалось. – Бэмби села на кровать так близко от меня, что я чувствовал жар от ее тела. – Вы говорите не как женатый, но и на холостяка не похожи.

– Когда-то у меня была жена, очень похожая на вас.

– Как ее звали?

– Забыл. – Имя вызывало столь грустные воспоминания, что было не до них.

– Я вам не верю. Что случилось с вашей женой? – Она уставилась на меня так, словно я собирался предсказать ее собственную судьбу.

– Ничего не случилось. Она ушла от меня и не пожалела. А я пожалел. Потом она вышла замуж за другого, и они стали жить-поживать да добра наживать.

Бэмби кивнула так, словно счастливый конец имел к ней прямое отношение.

– Готова спорить, она бросила вас, потому что вы с кем-то завели роман.

– Ох, проспорите. Я плохо с ней обращался, но в другом смысле.

Где-то в закоулках памяти зашевелилась, словно ветерок в пустыне, боль. Меня снова, против моей воли, потянуло в прошлое.

– Кроме того, ей не очень нравилась моя профессия. Признаться, у меня самого она сейчас вызывает сложные чувства.

– Мне все равно, как люди зарабатывают свой хлеб. Мой прежний муженек был букмекером, ну и что? А вы кто будете?

– Я детектив.

– Интересно, – протянула Бэмби, но вся напряглась, а в глазах вспыхнуло недоверие.

– Успокойтесь, – сказал я. – Если бы я был из тех детективов, которых вы боитесь, я не стал бы всего этого рассказывать.

– Никого я не боюсь!

– Правильно. С какой стати? Я из Лос-Анджелеса.

– Ральф тоже хотел быть детективом. Там вы и познакомились?

– Отчасти. Давайте поговорим о Ральфе. Что это была за работа, которую он потерял?

– Он работал слугой. Когда не подворачивалось ничего лучшего, он соглашался и на такое. Работал на богачей, там, на озере. Когда хозяев не было, он показал мне дом. Картинка!

– Я тоже видел его. Дом Блекуэллов, так?

– Да, Блекуэллов.

– Долго ли у них работал Ральф?

– С неделю. Я не считала. – Она смущенно улыбнулась. – Мне хватает и собственных забот.

– За что его уволили?

– Мне он не говорил, что его уволили. По его словам, он ушел, потому что сделал, что хотел. Да и хозяева уехали обратно на юг.

– Не понял.

– Они заперли дом и поехали к себе в Лос-Анджелес или где там они живут. Ральф думал, они пробудут на озере дольше, но у них изменились планы.

– Мне непонятно, что означает: "сделал, что хотел "?

– Мне тоже. Вообще-то он любил подпустить таинственности. Ральф Симпсон, детектив! Лихо звучит.

– Он проводил в доме Блекуэллов какое-то расследование?

– Он на это намекал. Я не верю ему на все сто. Он насмотрится фильмов и начинает путать жизнь и кино. – Бэмби снисходительно посмотрела на книжки на столе и сказала: – Я тоже иногда так поступаю. Сразу становится легче жить.

Я постарался вернуть ее к нашей теме.

– Что же именно сказал Ральф?

– Точно не помню, у меня плохая память. Это было связано с тем, что случилось с Долли. Эта трагедия его подкосила. Он очень любил Долли.

– Это та самая Долли, которая вышла замуж за Брюса Кэмпиона?

Вопрос произвел неожиданный эффект: она соскочила с кровати и попятилась от меня в другой конец комнаты, что, впрочем, было не слишком далеко. Она приняла оборонительную позу у туалетного столика.

– Что вы так кричите? Тут соседи. Управляющий и так не дает мне покоя!

– Прошу прощения, Бэмби. Но это важный вопрос.

– Вы расследуете убийство Долли, да?

– Да. Ральф тоже?

– Вроде бы. Но из Ральфа какой сыщик! Хорошо бы расследованием занялись профессионалы. Долли была прелесть. Она не должна была умереть.

Бэмби уставилась в потолок, словно эпитафия Долли в то же время была молитвой во спасение самой себя. Медленно, почти бессознательно, она двинулась ко мне и, подойдя вплотную, уставилась сверху вниз глазищами, напоминавшими озера.

– Какой страшный мир!

– В этом мире порой попадаются страшные люди. Вы знаете Брюса Кэмпиона?

– Так, отдаленно. Ральф однажды привел меня к нему, когда еще была жива Долли. Она была от него без ума. Ходила за ним по пятам, словно собачка.

– Как Брюс Кэмпион с ней обходился?

– Нормально. Он вообще-то не очень обращал на нее внимание. Похоже, он терпел ее, потому что ему нужна была натурщица. Он и меня уговаривал. Но я сразу сказала: я еще не пала так низко, чтобы позировать для грязных картинок.

– Он рисовал грязные картинки?

– А какие же они еще. Долли говорила, он заставлял ее раздеваться донага. – Праведный гнев раздувал ноздри Бэмби. – Есть лишь один повод, когда девушке стоит раздеваться для мужчин.

– Почему Кэмпион на ней женился, если она была ему нужна только как натурщица?

– Ему было нужно кое-что еще. Мужики все одинаковы. Но она забеременела, и ему пришлось жениться.

– Так рассказывала Долли?

– Ей ничего и рассказывать не надо было. Я видела ее, когда мы пришли к ним с Ральфом.

– Не помните, когда это было?

– В конце лета. В августе или даже сентябре. Они еще не поженились, но говорили об этом, по крайней мере Долли. Ральф захватил бутылочку, мы выпили за их счастливую жизнь. Какое уж там счастье! Она в могиле, он в бегах. – Рука Бэмби коснулась моего плеча. – Это он ее убил, да?

– Улики против него.

– Ральф говорил, что это не так. По его словам, были другие факты, но полицейские их скрыли. Может, это так, а может, и нет. Ральфа не поймешь, когда дело касается его друзей. – Бэмби тяжело вздохнула.

– Когда Ральф вам об этом рассказал?

Опершись на мое плечо, она присела:

– В наш последний вечер. Мы много разговаривали.

– Он не сказал, какими сведениями располагает?

– Нет, он держал их в тайне. Человек тайны!

– Он не показывал вам никаких вещественных доказательств?

– Нет.

– Что было при нем, когда он от вас уезжал?

– Только то, что было на нем надето. Он вообще не собирался тут долго гостить, но вдруг подвернулась работа. – Бэмби заколебалась. – Я забыла про узел. Он оставил его у меня за пару дней до того, как кончилась его работа. Он не велел его развязывать. Но я на ощупь поняла, что там одежда.

– Какая?

– Не знаю. Узел был большой. – Бэмби развела руками, показывая его размеры. – Я пыталась расспросить о нем Ральфа, но он как воды в рот набрал.

– Может, там что-то краденое?

– Исключено. – Она покачала головой. – Ральф не такой.

– А какой?

– Разве вы его не знали?

– Не так хорошо, как вы.

После паузы она задумчиво заговорила:

– Ральф мне нравился. Не хочу его критиковать. У него было много хороших идей. Только он их бросал на полпути. Он никак не мог решить, кем быть. Помню, еще в детстве Ральф мечтал сделаться юристом по уголовным делам. Но он даже школы не кончил. И так всю жизнь.

– Он давно знал Кэмпиона?

– Лет десять, а может и больше. Они вроде бы познакомились в армии, в Корее. Когда мы с Ральфом навещали Брюса и Долли, они говорили о войне в Корее.

– Меня интересует этот дом. Не покажете его?

– Сейчас?

– Сейчас.

Она взглянула на будильник в кожаном футляре на столике:

– Я жду гостя. Он придет с минуты на минуту.

– Нельзя его отменить?

– Мне надо платить за квартиру. Кроме того, все равно там нет Кэмпиона. Он жил там недолго, год назад. Кто-то разрешил ему там поселиться.

– И все-таки я бы посмотрел дом.

– Завтра. Если вы угостите меня хорошим обедом, я вам все покажу. На той стороне озера замечательные места. Купите сандвичей, и мы устроим пикник.

– Я люблю ночные пикники.

– Но у меня свидание.

– Сколько собираетесь заработать?

Она нахмурила лоб:

– Я не думаю об этом. Мне дают деньги, я на них играю. Почему я должна их выбрасывать в помойку?

– Сколько же стоит часок-другой в вашем обществе?

– Двадцатку. – Она заморгала длинными ресницами. – И обед!

Мы сели в нанятый мною «форд» и поехали по шоссе, на север. Вокруг были густые леса. Над зубчатыми краями верхушек деревьев высыпало почти столько же звезд, как в Мексике. Стало холодать. Бэмби придвинулась ко мне.

– Включите печку, мистер. Я даже не знаю вашего имени.

– Л у Арчер. – Я включил печку.

– Приятное имя. Настоящее?

– Конечно, нет. Вообще-то меня зовут Натти Бампо.

– Не валяйте дурака!

– Имею право. Мы живем в свободной стране.

– Разве есть человек с такой фамилией. Натти, как там его?

– Бампо. Литературный герой. Великий охотник и следопыт.

– А вы?

– Стрелять умею, а вот что касается выслеживания зверя, это у меня лучше получается в асфальтовых джунглях.

– Гоняетесь за людьми?

– Еще как!

– А оружие у вас есть?

– Дома.

– Думаете, Кэмпион скрывается в лесном доме?

– Не исключено. Он человек опасный.

Она нервно хихикнула:

– Просто вы меня хотите напугать. Я думала, он слюнтяй. Ходил в беретике, рассуждал об искусстве.

– Он не слюнтяй.

– Это как понять?

– Пора мне тебе все рассказать. Долли не единственная жертва. В мае погиб Ральф, был заколот ледорубом, – вскоре после того, как ты его видела. Кэмпион – подозреваемый номер один.

Бэмби резко глотнула воздух и никак не могла его выдохнуть. Она страшно напряглась. Наконец выдохнула со словами:

– Ошибаетесь. Может, Кэмпион и убил Долли, чего не бывает между мужем и женой, но он никогда не поднял бы руку на Ральфа. Тот боготворил его, считал величайшим...

– А как относился Кэмпион к Ральфу?

– Любил его. У них были прекрасные отношения. Ральфу льстило, что его друг художник. Он и сам хотел стать художником...

– Я знал несколько художников. В общении это были не самые легкие люди.

– Но они не убивали людей ледорубами. – Пожалуй, только сейчас до нее дошел смысл сказанного мной. Ее сотрясала дрожь. – Ральф действительно погиб?

– Я видел его в морге. Извините меня, Бэмби.

– Бедняга Ральф. Домечтался.

Некоторое время мы ехали молча. Бэмби стала беззвучно плакать. Затем сказала, обращаясь к темноте за окном:

– Все мои друзья умирают. Я чувствую себя глубокой старухой.

Среди деревьев замелькало озеро, словно полированная сталь с отблесками бесконечности.

– Расскажите мне о Долли.

– Что тут рассказывать. – Голос у Бэмби был хриплым. – Она приехала сюда прошлой весной в поисках работы. Сначала работала в игорном клубе, разменивала деньги клиентам, потом нашла себе мужчину. Старая история.

– Только с иным финалом. Ты ее хорошо знала?

– Что тут знать? Обыкновенная девочка из глубинки. Когда она потеряла работу, я стала ее опекать. Потом Ральф познакомил ее с Кэмпионом. Вот и все.

– Ральфу она нравилась?

– Как сказать. Она была хорошенькой, но он не ухаживал за ней. Скорее присматривал. Она была беззащитная. Здесь не место таким, как она.

– Откуда она, кстати?

– Минуточку... Она мне говорила. Городок в апельсиновом поясе. Она все рассказывала, как цветут апельсины.

– Цитрус-Хиллз?

– Как вы догадались?

– Ральф был убит в Цитрус-Хиллз.

Глава 17

Дом стоял на поросшем лесом мысу. Я оставил машину на шоссе, велев Бэмби ждать меня в ней. Она примостилась на переднем сиденье, словно перепуганный кролик.

Я перешел кювет и двинулся бесшумно, как Натти Бампо. Звездный свет, проникая через хвою, придавал ночи волшебный облик. В домике горел огонь.

Я подошел сбоку и заглянул в окно. Перед камином стоял человек, ничуть не похожий на Кэмпиона. Он кому-то говорил:

– Доедай, Анджело. Радуйся жизни. Ты должен быть в форме. – Если на кровати у дальней стены никого не было, человек был в комнате один. Маленький, с худой мальчишеской шеей, темноволосый. В красном джемпере поверх ковбойки.

Он шевельнулся, и я заметил, что на костяшках его поднятого кулака в черной перчатке сидел молодой ястреб. Коричневая птица клевала что-то красное, зажатое в руке человечка.

– Кушай, кушай, – ласково говорил он птице. – Папочка хочет, чтобы сынок рос большим и здоровым.

Я подождал, когда птица окончит кровавую трапезу. Затем постучал в дверь. Человечек отпер и вопросительно уставился на меня глазами в очках без оправы. Золотисто-пятнистые глаза ястреба бесстрастно смотрели в пространство. Для него я был еще одним представителем мира людей.

– Извините за беспокойство, – сказал я обоим. – Но мне сказали, что какое-то время здесь жил человек по имени Брюс Кэмпион.

Взгляд человека потяжелел. Он сказал спокойно и подчеркнуто вежливо:

– Это действительно так. Перед отъездом в Европу я позволил Кэмпиону пожить у меня. Он сказал мне, что провел здесь август и часть сентября. Потом женился и съехал.

– Вы не знаете, что с ним случилось с тех пор?

– Нет. Я был в годовом отпуске – такой мне полагается раз в семь лет – и не поддерживал контактов с друзьями в Америке. Я провел год в Европе и на Ближнем Востоке.

– Кэмпион ваш друг?

– Я поклонник его таланта. – Он тщательно взвешивал слова. – Я стараюсь помогать талантливым людям.

– Вы давно его видели?

Вопрос застал его врасплох. Он покосился на ястреба, застывшего у него на кулаке, словно птица могла ответить. Ястреб сидел, уставясь в пространство немигающими глазами.

– Не сочтите за грубость, – сказал хозяин птицы, – но я бы почувствовал себя уверенней, если бы знал, на каком основании вы задаете мне все эти вопросы.

– Я частный детектив, помогающий расследованию, проводимому официальными органами. – Я назвал свою фамилию.

– В чем заключается ваша помощь?

– В расследовании двух, а может, трех убийств.

Он судорожно глотнул и побледнел.

– Тогда заходите. Не бойтесь Микеланджело. Он не обращает внимания на людей.

Но когда я вошел в комнату, ястреб всколыхнул крыльями. Несмотря на кожаные путы на лапах, он взмыл в воздух, колотя крыльями и обдавая меня волнами воздуха. Но хозяин вновь поднял свой кулак, и птица устроилась на насесте.

Мы сели друг против друга, а птица маячила между нами.

– Я доктор Дэмис, – представился человечек. – Эдмунд Б. Дэмис. Преподаю в Беркли на искусствоведческом факультете.

Он выставлял перед собой свое звание, словно щит.

– Там вы и познакомились с Кэмпионом?

– Я познакомился с ним несколько лет назад в Чикаго. Я был доцентом в художественном институте, где он учился. Как я уже говорил, мне нравились его картины, я поддерживал с ним отношения. Точнее, он со мной их поддерживал.

Сухой отчет. Он давал понять, что между ним и Кэмпионом существует дистанция.

– Я тоже слышал, что он хороший художник. А как насчет его чисто человеческих качеств?

– Я хотел бы воздержаться от суждений на эту тему. Он живет, как умеет. Лично я выбрал более легкий путь. – Простите?..

– Я зарабатываю преподаванием, а живописью занимаюсь по выходным или в отпуске. Кэмпион живет ради творчества. Больше его ничего не интересует.

– Вы ему завидуете?

– В каком-то смысле да.

– Не исключено, что и он завидует вам. Кстати, ваше второе имя не Берк?

– Берк. Мой отец был почитателем Эдмунда Берка. – Вам неизвестно, что Кэмпион пользуется вашим именем? Он называет себя Берком Дэмисом.

Дэмис стал наливаться краской неудовольствия:

– Черт побери! Почему бы ему не оставить в покое меня и мою собственность!

– Он покушался на вашу собственность?

– Я имею в виду этот дом. Осенью, когда он выехал, дом напоминал свинарник. Я чистил его целую неделю. Мне надоел Брюс с его идиотским образом жизни и наглым отношением к окружающим.

– Вы имеете в виду его отношения с женщинами? – Да, но не будем в них вникать. Я давно зарекся чистить авгиевы конюшни.

– Но все же хотелось бы по крайней мере в них заглянуть.

– Лучше не стоит. Утомительное занятие. Они все построены по одному шаблону. По шаблону садомазохизма. Кэмпион всегда относился к женщинам как к своей законной добыче.

– Добыча – слово, вызывающее ассоциации с вашим ястребом.

Он закивал головой, словно я сделал ему и ястребу изящный комплимент. Ястреб высился на его кулаке словно статуэтка. Дэмис, похоже, был привязан и к ястребу, и к Кэмпиону, с любопытством наблюдая через очки, как оба хищника взмывают ввысь и хватают жертву.

– Дело в том, что два месяца назад была убита жена Кэмпиона. Его разыскивают по обвинению в убийстве. Вы об этом знаете, доктор Дэмис?

– Нет, конечно. На прошлой неделе я прилетел из Италии и сразу же приехал сюда. – Он сильно побледнел. – Я ни с кем не поддерживал отношений.

– Кроме Кэмпиона?

– Почему вы так решили?

– Интуиция! Если бы вы действительно не видели его год, то говорили бы о нем другим тоном. Итак, где и когда вы его видели?

– Сегодня утром, – буркнул Дэмис, глядя в пол. – Ни с того ни с сего он заявился ко мне. Ночью обошел пол-озера. Вид был жуткий.

– Зачем он к вам приходил?

– Наверное, в поисках пристанища. Он сказал, что попал в беду, правда, не уточнил, в какую. И клянусь, он ни слова не сказал о жене. Он хотел у меня пожить. Я же счел это невозможным. И вообще я ничем ему не обязан. Он всегда только брал, а я только давал. Кроме того, я подошел к решающему этапу в подготовке ястреба. – Он погладил длинный птичий хвост.

– Когда он от вас ушел?

– Примерно в полдень. Я его покормил. Я и не подозревал, что приютил человека, разыскиваемого полицией.

– Как он уехал?

– Взял мою машину, – выдавил из себя Дэмис.

– Силой?

– Как вам сказать. Он сильнее меня не только физически, но и вообще... – Дэмис отбросил высокомерие и оттого помолодел. – Вы правы, Брюс имеет надо мной власть. Втайне я завидовал ему, его успеху у женщин.

– Можете больше не завидовать. Лучше опишите машину – марка, год выпуска.

– Красный «шевроле» 1959 года, верх черно-красный, клетчатый. Номер калифорнийский: ТСХ-37964.

Пока я заносил это в блокнот, он добавил:

– Берк обещал вернуть машину в течение суток. Он знает, что без нее мне отсюда никак не выбраться.

– Думаю, ему на это наплевать. Но я попробую помочь вам получить ее назад. Хотите заявить, что у вас ее украли?

– Это не кража. Я, конечно, сглупил, но отдал ему добровольно.

– Он не говорил, зачем ему машина и куда он собрался?

– Нет. – Дэмис заколебался. – Вообще-то можно вычислить его маршрут. Он сказал, что, когда машина ему не будет нужна, он оставит ее у меня в гараже, в Беркли. Значит, он поехал в том направлении.

– Он был здесь один?

– Да. Совершенно определенно один.

– Он не упоминал о девушке, с которой у него сейчас роман?

– Он вообще не упоминал никаких девушек. Он почти не говорил. А кто она такая?

– Гарриет Блекуэлл. Высокая блондинка.

– Первый раз слышу. Что с ней случилось?

– Похоже, она плавает в озере.

Сообщение поразило Дэмиса, и его чувства, судя по всему, передались птице. Ястреб распростер крылья. Дэмис успокаивающе погладил его и заговорил:

– Не хотите ли вы сказать, что ее утопил Брюс?

– Очень может быть. Сегодня утром вы не заметили на его лице следы борьбы? Царапины там или что-то еще?

– Да, лицо было исцарапано. И одежда была в плохом виде.

– Мокрая?

– Да, было впечатление, что он промок. У него вообще был такой вид, словно он угодил в переплет.

– Его неприятности еще не закончились, – сказал я. – Мы оставим у вас человека, вдруг он еще раз к вам пожалует. Вы не возражаете?

– Буду только рад. Я не трус, но... – Его встревоженный взгляд был красноречивее любых слов.

– Он, конечно, вряд ли вернется. И поэтому хотелось бы знать, где его есть смысл искать. Также нам нужен ваш адрес в Беркли, если он последует первоначальному плану.

– А нельзя ли без этого? Со мной живет мать, и не хотелось бы ее лишний раз тревожить. Ведь Брюс для нее не опасен.

– Она знает его?

– Очень отдаленно. Практически не знает. Года два назад он пришел к нам обедать. Матери он не понравился. Она сказала, что у него темная аура. В то время, кстати, он жил с какой-то подозрительной девицей в Сосалито. До этого он жил в Кармеле, Санта-Барбаре, Сан-Диего, Лос-Анджелесе и, наверное, где-то еще. Не знаю, где его и искать. Впрочем, – добавил он после паузы, – Брюс мог поехать к своей сестре.

– У него есть сестра?

– Да, хотя он не очень ее жалует. По его словам, она страшно надутая. Они были в неважных отношениях.

– Где она живет и как ее зовут?

– Надо посмотреть, у меня записано. Я ее никогда не видел. Я и адрес-то записал, потому что Брюс просил, чтобы к ней пересылали его почту, пока он странствовал. – С ястребом на руке Дэмис подошел к столу в углу комнаты, открыл ящик, вытащил коричневую кожаную телефонную книгу и стал ее листать.

Брюс Кэмпион стоял первым на букву "К". Под его фамилией значились адреса, упомянутые Дэмисом. Все были зачеркнуты, кроме Менло-парка, где проживала миссис Тор Юргенсен: Скулхауз-роуд, 401. Я это записал.

– Я думал, мы добрые друзья, – говорил Дэмис, уставясь на ястреба так, словно проводил телепатический сеанс. – Но за долгие годы я понял, что лежит в основе наших отношений. Брюс возникал, лишь когда ему что-то было нужно: рекомендации. Как я от него устал. Надеюсь, больше его не увижу!

Я промолчал. Он обратился к ястребу:

– Ты не проголодался, Анджело? Как насчет воробьиного крылышка?

Я оставил его общаться с безмолвной птицей и отвез Бэмби в Стейт-Лайн. Там мы заказали filets mignon[24]24
  Вырезка (фр.).


[Закрыть] в одном из ресторанов при казино. Пьяный толстяк в белой стетсоновской шляпе сидел в баре, накачиваясь все сильнее. Окосевшими глазами он посматривал на девушек, а особенно на Бэмби. К мясу она заказала красного вина, отчего опять сделалась разговорчивой. Когда ей было двенадцать, а ему восемнадцать, Ральф брал ее с собой на рыбалку в Луна-Бей. Как-то он вытащил ее из-под волны в Сан-Грегорио. Она говорила, словно вспоминала сон – возможно, она кое-что присочинила. Но в конце концов она сказала:

– Я не возьму ваши двадцать долларов. Это самое малое, что я могу сделать для Ральфа.

– Вы их честно заработали.

– Нет, надо хоть что-то делать не для денег. Я серьезно.

– Ты хорошая девочка.

– Сказал он, когда она вытаскивала у него бумажник. Блядь с золотым сердцем. Холодным и бесчувственным.

– Ты несправедлива к себе, Бэмби.

– Никакая я не Бэмби.

– Как же тебя звать?

– Никак.

– Как твое настоящее имя?

– Я его ненавижу. – Ее лицо окаменело.

– Но все-таки?

– Мейбл, – с отвращением процедила она. – Моим родителям приспичило дать мне самое банальное имя в мире.

– А где живут твои родители?

– Я отдала их в роддом.

– До или после того, как ты стала Бэмби?

– Если хотите знать, – пылко сказала она, – я сменила имя, когда Кинг смылся от меня, оставив одну в этой дыре. Самое смешное, что и от Бэмби меня тоже тошнит. Оно тоже кажется мне банальным. Пора еще раз менять имя. У вас нет никаких идей на этот счет?

– Сейчас нет.

Она наклонилась ко мне, упершись грудками в край стола:

– Поехали ко мне, выпьем и поговорим за жизнь.

– Спасибо, но мне надо работать.

– Работа не волк! Из-за тебя я отменила свидание.

– Кроме того, для меня ты стишком юная.

– Как это? – Она бросила на меня изумленный взгляд. – Ты еще не старик.

– Я старею не по дням, а по часам, – сказал я, положил на стол деньги и встал. – Куда тебя подбросить?

– Я останусь здесь. Какая разница.

Не успел я дойти до двери, как пьяный толстяк со шляпой в руке, багровея лысиной, двинулся в ее сторону.