Текст книги "Социализм и капитализм в России"

Быстрые и значительные изменения в системах производства, в технике и технологии производства, развитие науки и наукоемких отраслей в промышленности и в сельском хозяйстве, научно-техническая и информационная революции, прогресс химических и биотехнологических отраслей – все это вместе взятое, привело к таким большим изменениям в образе жизни, в потребностях людей и в возможностях неудовлетворения, что это не укладывалось в наши прежние представления о природе капитализма и социализма. Начались поиски и новых определений и новых характеристик для общественных отношений и систем, которые получили развитие и в странах, которые мы относили еще недавно к миру капитализма, но также и в странах, которые мы относили к миру социализма.

Одной из первых таких концепций была, как известно, концепция или теория конвергенции, которую выдвинул и защищал один из наиболее выдающихся ученых и мыслителей XX века Питирим Александрович Сорокин (1889–1968). В западном обществоведении П. А. Сорокина ставят и по направлению его работ и по их влиянию на один уровень с такими выдающимися личностями, как Лев Толстой. Махатма Ганди, Мартин Лютер Кинг, Альберт Швейцер. Но мы в СССР и в России очень плохо знаем философское наследие всех этих мыслителей и общественных деятелей. Наша система образования решительно игнорировала все те направления общественной мысли, которые развивались за пределами марксизма или ленинизма и которые могли загладить сомнения в том, что именно советский социализм является наиболее прогрессивным общественным устройством в мире. Ниже я смогу поэтому изложить лишь очень поверхностно и отрывочно ряд тезисов по поводу новых (нередко новых только для нас) концепций, включая и теорию конвергенции.

Питирим Александрович Сорокин – русский ученый и философ, который был выслан из Советской России в 1922 году. Он покинул родную страну на знаменитом «философском пароходе» и обосновался в США, где и принял в 1930 году американское гражданство. Некоторые из современных энциклопедий называют его «русско-американским социологом». П. А. Сорокин родился в России. Еще до революции этот очень способный и образованный молодой ученый стал приват-доцентом Петербургского университета. Ему принесли известность такие книги, как «Лев Толстой как философ» (М., 1914), «Проблема социального равенства» (Пт., 1917), «Система социологии» (Пт., 1920. Т. 1, 2). Сорокин считал себя социалистом, но примыкал к правой части эсеров. В 1917 году он был одним из секретарей Александра Керенского. Сорокин был после Февральской революции воодушевлен и активен, он был избран в Исполком I Крестьянского съезда, а затем и членом Учредительного cобрания. Разумеется, П. Сорокин выступил против Октябрьской революции и против большевиков. Но он не стал поддерживать и врагов советской власти. В конце 1918 года Сорокин сделал публичное заявление о выходе из партии правых эсеров и сложении им с себя звания члена Учредительного cобрания. В своем письме в «Известия Северо-Двинского Исполкома» Сорокин писал, что он затрудняется не только другим, но и себе указывать спасительные политические рецепты, а потому отказывается от всякой политики. «Истекший год революции, – писал Сорокин, – научил меня одной истине: политики могут ошибаться, политика может быть общественно полезна, но может быть и общественно вредна, работа же в области народного просвещения и науки всегда полезна, всегда нужна народу».

Как известно, это письмо вызвало огромный интерес у В. И. Ленина. Он не только настоял на перепечатке письма Сорокина в «Правде», но и опубликовал в этом же номере «Правды» (от 21 ноября 1918) большую и важную в принципиальном отношении статью «Ценные признания Питирима Сорокина».

Ленин назвал письмо П. А. Сорокина чрезвычайно ценным и искренним документом. Отказ одного из видных представителей правых эсеров от политики Ленин оценил как один из признаков поворота «чрезвычайно широкого мелкобуржуазного, меньшевистского и эсеровского общественно-политического течения» «от враждебности к нейтральности». «Мы были бы плохими политиками, – писал Ленин, – если бы не сумели использовать этот поворот в настроении мелкой буржуазии, середняков и буржуазной интеллигенции. <…> Если Питирим Сорокин, – указывал Ленин, – сложил с себя звание члена Учредительного собрания, это не случайность, это признак поворота целого класса, всей мелкобуржуазной демократии. Раскол среди нее неизбежен: часть перейдет на нашу сторону, часть останется нейтральной, часть сознательно присоединится к монархистам-кадетам, продающим Россию англо-американскому капиталу, стремящимся удушить революцию чужеземными штыками. Суметь учесть и использовать этот поворот среди меньшевистской и эсеровской демократии от враждебности большевизму сначала к нейтральности, потом к поддержке их, есть одна из насущных задач текущего момента»[229]229
  Ленин В. И. ПСС. Т. 35.


[Закрыть].

Но именно большевики так и не сумели использовать этот поворот более умеренных социалистических партий к нейтральности, как и поворот в этом же направлении всего среднего крестьянства и мелкой буржуазии. Террор начала 1919 года, направленный против казачества и среднего крестьянства, оттолкнул от большевиков многих потенциальных союзников. Ничем не кончились и попытки большевиков как-то нейтрализовать правых эсеров в 1920–1921 гг., когда эта партия ненадолго вышла из подполья и смогла работать легально. Новая волна террора против эсеров завершилась фальсифицированным «открытым» судебным процессом и высылкой из страны большой группы ученых. Преследования социалистов в России уже тогда вызвало многочисленные протесты в Европе, и это, по-видимому, спасло многих противников большевиков из числа меньшевиков и эсеров от более суровой участи.

В Соединенных Штатах работы Питирима Сорокина были очень популярны в конце 20-х годов, когда он работал в университете штата Миннесота. Одна за другой выходили его книги: «Социология революции», «Основы городской и сельской социологии». Мировую известность принесла ему книга «Социальная мобильность» (1927). С 1930 года П. Сорокин работал в Гарвардском университете, где он создал и возглавил факультет социологии. Здесь П. Сорокин написал и издал много книг: «Современные социологические теории», «Систематическая антология сельской социологии», а также главный труд своей жизни – четырехтомник «Социальная и культурная динамика». Консервативная американская академическая элита долго не принимала в свои ряды П. Сорокина, и в 1950-е годы он был здесь просто забыт. Однако его успехи были настолько велики и признаны во всем мире, а его книги переводились и издавались в таком большом числе стран (кроме СССР), что никого, равного Сорокину, в американской философии и социологии просто не было. В 1964 году именно П. А. Сорокин, которому тогда исполнилось 75 лет, был избран президентом Американской социологической ассоциации. П. Сорокин явно переживал по поводу своей неизвестности в СССР. В одном из писем в Научный совет АН СССР этот крупнейший ученый писал: «Пока что 50 переводов моих томов на все главные языки опубликовано и ряд дальнейших переводов готовится к печати, но до сих пор ни один из моих томов не переведен на русский язык, тогда как книги моих учеников или коллег переведены, хотя они являются более “буржуазными” и консервативными, чем мои идеологии и теории»[230]230
  Социологические исследования. 1987. № 5. С. 134.


[Закрыть].

П. Сорокин не был антикоммунистом. Он не был ни приверженцем марксизма, ни антимарксистом. Он развивал свои концепции как бы параллельно – на другом историческом материале. Он писал и о Советском Союзе и о русских как нации объективно, а часто и с симпатией. За год до смерти Сорокин писал: «Если не будет развязана новая мировая война, то не приходится сомневаться в том, что Советский Союз, по-прежнему ведомый русской нацией, может с надеждой смотреть в будущее. Он успешно преодолел “ужас разорения”, причиненный мировыми войнами и Гражданской войной, сумел стать конструктивным лидером среди других наций и, вероятно, будет продолжать свою ведущую роль в течение будущих десятилетий, а возможно и столетий»[231]231
  Сорокин П. А. Основные черты русской нации в двадцатом столетии. М., 1990.


[Закрыть]. Еще в 1964 году в США была издана книга П. Сорокина «Основные тенденции нашего времени». Глава 3 этой книги имела заголовок: «Взаимное сближение США и СССР к смешанному социокультурному типу». Автор, в частности, писал: «Западные лидеры уверяют нас, что будущее принадлежит капиталистическому (“свободное предпринимательство”) типу общества и культуры. Наоборот, лидеры коммунистических наций уверенно ожидают победы коммунистов в ближайшие десятилетия.

Будучи не согласным с обоими этими предсказаниями, я склонен считать, что если человечество избежит новых мировых войн и сможет преодолеть мрачные критические моменты современности, то господствующим типам возникающего общества и культуры, вероятно, будет не коммунистический и не капиталистический, а тип, который мы можем обозначить как интегральный. Этот тип будет промежуточным между коммунистическим и капиталистическим строем и образом жизни. Он объединит большинство позитивных ценностей и освободится от серьезных дефектов каждого типа. Более того, возникающий интегральный строй в стадии полного развития будет представлять, собой, вероятно, не просто этическую смесь характерных черт обоих типов, а объединенную систему интегральных культурных ценностей, социальных институтов и интегральный тип личности, по существу отличающийся от капиталистического и коммунистического образцов. Если человечество не избежит новых мировых войн и не сможет смягчить мрачное, критическое положение сегодняшнего дня, то его будущее станет проблематичным и темным. Таковы вкратце мои прогнозы об альтернативном будущем человечества.

Следующие три основные причины позволяют сделать эти прогнозы. Во-первых, в своей чистой или крайней норме и капиталистический и коммунистический строи очень несовершенны и они не могут удовлетворить потребности плодотворной жизни человечества в будущем. Во-вторых, оба строя оправдывают себя только при особых условиях в особые периоды. В иных условиях и периодах и тот и другой становятся бесполезными. В-третьих, оба строя в западном и советском блоках в течение трех последних десятилетий всё в большей степени теряют свои специфические черты и “заимствуют” и включают в себя особенности друг друга. В этом смысле оба типа все больше слабеют и становятся все более сходными по своим культурам, социальным институтам, системам ценностей и образам жизни. Это значит, что оба типа, олицетворяемые Соединенными Штатами и Советской Россией, прогрессивно приближаются к промежуточному типу, отличающемуся от коммунизма и капитализма, – этот промежуточный тип в настоящее время представляет собой смешение характерных черт того и другого строя. Однако при наличии необходимого времени для его мирного развития он в конце концов вырастет в объединенный интегральный социальный, культурный и личный строй мира человека».

Далее Сорокин кратко анализировал те процессы, которые он называл «Распадом подлинного капитализма». По его словам, полноправная капиталистическая система, или система свободного предпринимательства стала сейчас лишь сектором экономики ведущих капиталистических стран, причем не всегда главным. Выросли корпоративная экономика и управляемая государством экономика. Здесь уже нет «полнокровной» частной собственности, то есть права владеть, пользоваться и распоряжаться собственными вещами. «В управляемой правительством экономике, – пишет Сорокин, – чиновники не являются владельцами национальной собственности, которую они контролируют; владельцем является нация, а правительство – это лишь управляющий национальной собственностью. Подобным же образом в корпоративной экономике комитет директоров, управляющий ею, не является владельцем всей собственности крупной корпорации, примерно в двух третях крупнейших корпораций в США никто из директоров не владеет даже пятью процентами собственности корпорации. Владельцами являются десятки и сотни тысяч держателей акций этих корпораций. Абсолютное большинство их не управляет и не распоряжается собственностью корпораций. Эти функции выполняет комитет директоров, которые, подобно правительственным служащим, не является владельцами. В управляемой правительством и корпоративной экономике мы имеем коренной распад «полнокровной собственности, те, кто владеют, не управляют, и те, кто управляют, не владеют. <…>

Но …то же самое, – продолжал Сорокин, – в несколько иной форме можно сказать о тоталитарной коммунистической форме собственности и системе экономики. Под ней подразумевается система экономики, в которой частная собственность уничтожена, вся экономика страны национализирована и полностью управляется правительством. Эта централизованная плановая экономика, в которой правительство решает все вопросы производства, распределения, обмена и потребления, товаров. Коммунистическая система является всего лишь разновидностью тоталитарной системы экономики»[232]232
  Сорокин П. А. Основные черты русской нации в двадцатом столетии. М., 1990.


[Закрыть].

Далее П. Сорокин пытался указать на те процессы сближения между СССР и США, которые протекают во многих случаях вопреки воле правительств, благодаря действию коллективных, безымянных сил человечества, «если угодно» сил исторически неизбежного хода событий, или направляющего провидения.

«Пока политики обеих стран лихорадочно проводили политику взаимного поношения, вражды, холодной и горячей войны, пока они безумно занимались гонкой вооружения и подготовкой к самоубийственной мировой войне, пока оба правительства старались дискредитировать, навредить и уничтожить друг друга всеми возможными средствами, пока с этой целью посредством пропаганды они превозносили свои добродетели и расписывали пороки другого правительства и фантастически преувеличивали непримиримость ценностей и биологических, социальных и культурных различий между двумя правительствами и двумя нациями, пока правительства выдвигали политику войны, коллективные силы обеих наций, человечества и истории были заняты иной работой и осуществляли задачу, противоположную политике обоих правительств, – их политиков и властвующих “элит”, вместо усиления якобы непримиримых различий в системе ценностей, в социальных институтах, культуре, образовании обеих стран эти силы уменьшали и сглаживали различия, делали более близкими обе страны. Часто без шума, но неустанно, эти коллективные силы непрерывно устраняли непримиримость ценностей и подлинных интересов обеих наций и создавали мост для мирного сосуществования и сотрудничества… Результатом этого сближения является прогрессивное ослабление и устранение практически всех оправданных причин продолжения холодной или горячей войны, бешеной гонки вооружения и политики вооруженных конфликтов. Сближение продвинулось уже настолько, что уже сейчас отсутствует оправданная причина такой политики и отношении между обеими нациями. Если политика вражды сохранится и если в конце концов она выльется в новую мировую войну, то причинами катастрофы единственно будут – непростительная глупость, жадность, жажда власти и неверно понимаемые узкие интересы правительств, властвующих элит и масс с “промытыми” мозгами в обеих странах. Нет уверенности в том, что эти слепые, лишенные разума силы не окажутся временно преобладающими в будущем, однако если такая катастрофа произойдет, то ее причины и мотивы нельзя квалифицировать как оправданные, разумные и простительные»[233]233
  Сорокин П. А. Основные черты русской нации в двадцатом столетии. М., 1990.


[Закрыть].

И в США и в СССР идет развитие науки и техники по общим принципам, и даже в гуманитарных науках П. Сорокин видел процессы сближения, хотя бы в том, что и американские и советские ученые могут совместно работать на разного рода международных конгрессах в том числе и по социологии.

Концепция конвергенции была поддержана рядом американских ученых, включая Джона Кеннета Гэлбрейта. В поддержку этой теории в СССР в 1968 году высказался и академик А. Д. Сахаров. Из его «Меморандума» многие из нас тогда узнали о самом существовании такой теории. Именно в это время в советской печати появилось много публикаций с критикой теории конвергенции. Но в этой критике не было не только сколько-нибудь внятного ее изложения, но и не было упоминания имен П. Сорокина и А. Д. Сахарова. Гораздо чаще упоминались имена и высказывания учеников и коллег П. Сорокина, которых он сам называл более консервативными и «более буржуазными». Но так и критиковать было легче. П. Сорокин умер в 1968 году, немного не дожив до восьмидесяти лет. Его труды начали публиковаться в СССР в 1988–1991 гг. В новой России также вышли в свет небольшими тиражами многие из работ П. Сорокина, но это появление в наших магазинах его книг совпало с упадком всей нашей гуманитарной науки, воспитанной на идеях марксизма и ленинизма.

Несколько попыток по-новому осмыслить изменения в капиталистическом обществе, его новый облик в развитых странах, а также и изменения, которые происходили в Советском Союзе, предпринял известный американский экономист Джон Кеннет Гэлбрейт, который выдвинул вначале термин «Общество изобилия», – именно так называлась его книга, быстро получившая мировую известность. В 1969-м Дж. Гэлбрейт выпустил книгу «Новое индустриальное общество», и эта книга также была в короткое время переведена на многие языки. Она вышла и в СССР. Был широко принят в экономике и социологии и сам термин «новое индустриальное общество». Джон Гэлбрейт соглашался с концепцией «конвергенции», он писал об этом процессе и явлении даже более подробно и основательно, разъясняя, что крупное производство в западных странах невозможно вести без элементов серьезного планирования и без определенного общественного контроля. Дж. Гэлбрейт даже использовал применительно к развитым капиталистическим странам понятие «нового социализма». По утверждению Гэлбрейта, любое крупномасштабное производство, например производство новых авиалайнеров или новых типов подводных лодок, обладает «внутренним императивом», который не зависит от социальной природы любого развитого индустриального общества. Такой императив ведет к необходимости планирования как в США, так и в Западной Европе и к некоторому слиянию принципов плана и рынка. Еще в 1966 году в интервью газете «Нью-Йорк Таймс» Дж. Гэлбрейт говорил: «Превалирующий над всеми другими факт состоит в том, что если вы хотите иметь крупный технический комплекс, ему всегда будет свойственно сходство организации производства и связанной с ней социальной организации, независимо от того, находится данный, допустим, сталелитейный завод – в Новосибирске, в Новой Гуте в Польше или в Гэри в штате Индиана в США»[234]234
  Из архива автора.


[Закрыть]. По мнению Гэлбрейта, конвергенция должна менять и западные, и восточные общества. В западных обществах конвергенция должна вести к большей дисциплине, по крайней мере, внутри организации и к подчинению индивидуума организации. Но в «коммунистических обществах» конвергенция должна вести к большей духовной свободе, а затем и к большей политической свободе. Государство не сможет и дальше сохранять организацию по военному образцу, и это будет вести к «интеллектуальному либерализму».

И у Гэлбрейта, который развивал главным образом технократические и экономические направления в теории конвергенции, и у П. Сорокина, который пропагандировал некоторую общую теорию конвергенции, было немало оппонентов не только в СССР, но и в западных странах. Они ссылались на тот простой факт, что в Советском Союзе уже давно идет производство крупных авилайнеров, подводных лодок, кораблей, ракет, а кое в каких крупных производствах СССР даже опередил США, но никакой «интеллектуальной либерализации» в этой стране не происходит. Напротив, возрастает закрытость, секретность, а отнюдь не духовная свобода. Даже рост благосостояния в СССР не приводит здесь к взглядам, привычкам и образу жизни, сходному с американским.

Как концепция «индустриального общества», так и сменившая ее естественным образом концепция «нового индустриального общества» не стали всеобщими в странах Запада и продержались здесь не особенно долго. Начали возникать теории о «конце индустриального общества». Ее проповедники отмечали, что в современном западном мире образовалась огромная сфера интересов и деятельности, выходящая за пределы индустрии. Это главным образом сфера услуг, или «третичная сфера» («первичной» и «вторичной» в этой концепции считались сельское хозяйство и промышленность). Появились и получили развитие такие понятия, как «индустрия развлечений» и «духовное производство». В самом начале 1970-х годов американский социолог Даниел Белл, уже получивший известность как автор книги «Конец идеологии», издал новую работу: «Грядущее постиндустриальное общество» (1973). Новая концепция была поддержана очень многими известными учеными и политиками Г. Каном, 3б. Бжезинским, Л. Тоффлером. Ж. Фурастье и др. Термин «постиндустриальное общество», благодаря своей широте и отсутствию идеологической нагрузки, получил распространение и в социалистической литературе. К тому же и сам Д. Белл выступал с критикой той неуемной погони за прибылью, которая характерна для индустриального бизнеса. В новом обществе должны быть поставлены границы для чисто эгоистического интереса, здесь нужно создавать новую «цивилизацию бизнеса». Однако сторонники постиндустриального общества выступали против теории конвергенции и очень редко употребляли понятие социализма.

Поиски новых определений и понятий для обозначения общества, складывающегося в самых развитых странах на рубеже XX и XXI веков, предпринимались и в российской экономической и философской литературе. Так, например, В. Нерсесянц в ряде своих статей развивает концепцию «постсоциализма». «Теперь, к концу века, – писал он, – по Европе уже бродит призрак постсоциализма. Но нынешние попытки освободиться от социализма скорее смахивают на неподготовленный побег, чем на продуманное движение в метрическом времени и пространстве»[235]235
  Вопросы философии. 1993. № 4. С. 3.


[Закрыть]. Нерсесянц вводит понятие цивилитарного строя, или цивилизма» как преемника социалистического общества. Переход к цивилизму предполагает бесплатную индивидуализацию всей социалистической собственности в Российской Федерации, то есть получение каждым гражданином одинаковой доли от прежней социалистической собственности. При этом «для каждого гражданина открывается личный счет гражданской собственности, на который в централизованном порядке поступает равная для всех доля от всех доходов, полученных от общей собственности всех граждан в результате всех форм рыночно-хозяйственного использования объектов этой собственности»[236]236
  Вопросы философии. 1993. № 4. С. 3.


[Закрыть].

Эти предложения и концепции не получили поддержки. Мы видим, что и сегодня появляется немало самых разных утопий, гораздо более изощренных, чем во времена Сен-Симона и Фурье. Так, например, Владимир Юровицкий предлагал разделить между жителями всей Земли не только часть прежней собственности, но в первую очередь все богатства природы, которые используются сегодня только в интересах отдельных кампаний и отдельных стран. Речь идет о богатствах недр, о воздухе, о солнечной энергии, об океане и почвах, о лесах и реках. Все это нужно изъять из личной, коллективной или государственной собственности и передать в собственность всего человечества. «Надо четко и ясно заявить, – пишет В. Юровицкий, – все естественные богатства принадлежат всем людям в равной степени. Каждому человеку с момента рождения до его смерти ежемесячно на счет в банке начисляется равная для всех людей без какого-либо различия сумма… кто бы ни был этот человек – богач или бедняк, безработный или президент. Это как бы их пожизненная рента на совместное владение Землей. Ее можно назвать также социальной стипендией. Это деньги, с помощью которых реализуется право на жизнь. Функционирование такого всемирного общества будет обеспечиваться системой единых для всего мира электронных денег, это будет «общество электронных денег», или ЭДО. Такое общество будет очень похоже на коммунизм, но коммунизм не по Марксу»[237]237
  Независимая газета. 1996. 19 сентября. НГ-сценарии.


[Закрыть].

Мало кто принимает всерьез подобного рода экзотические предложения. Но мало кто хотел бы вернуться и к непримиримости идеологических служб ЦК КПСС, призывавших решительно разоблачать отклонения от «правильного социализма» как «реакционные утопии» или как «диверсии неоколониализма».

Но и в западных странах и среди экономистов, и в среде социал-демократических теоретиков продолжались в конце XX века поиски разного рода концепций «нового социализма». Эти поиски продолжил и сам Дж. Гэлбрейт. В своей книге «Экономика и общественные цели» (1997) он призывал Америку перестать бояться понятия «новый социализм», но, напротив, энергично проводить меры по его осуществлению на практике. В Германии и в Японии при поддержке теоретиков Социнтерна начала развиваться концепция «соучастия», то есть соучастия представителей трудящихся в управлении капиталистическими фирмами. По мнению сторонников этой концепции, практика «соучастия» может преобразовать тип собственности изнутри и таким образом помочь постепенному преобразованию капитализма, в «демократический социализм». Концепции «соучастия» были особенно популярны в Германии и Японии. В других европейских странах речь шла главным образом о расширении возможностей участия рабочих и служащих в прибылях своих предприятий и об образовании «рабочего капитала». Рабочим и служащим фирмы на льготных условиях продаются акции и сертификаты на эти акции. Таких систем много, например, в Швеции.

Мощный научный и технический прогресс, который происходил и продолжает происходить в наиболее развитых странах капитализма, ломает рамки привычных и традиционных капиталистических отношений. Мы видим, как в странах Западной Европы происходит возникновение нового рабочего класса, даже нового пролетариата из числа мигрантов, главным образом из стран Северной Африки, из Турции, из арабских стран, из Пакистана и Афганистана, из стран Черной Африки, а в последние 10 лет и из стран Восточной Европы. С другой стороны, идет значительное перемещение отдельных предприятий и даже целых отраслей из стран Западной Европы в страны Юго-Восточной Азии. В это же время растет влияние профсоюзов, увеличивается число разнообразных социальных программ и уменьшается продолжительность рабочей недели. Возникают новые отношения, которые не укладываются в рамки прежних – как марксистских, так и немарксистских концепций. Еще в 1990 году такой известный специалист по социалистическим революциям и ленинизму, как Юрий Красин писал:

«Нынешнее западное общество варится в котле беспрецедентной по глубине технологической революции, требующей иных, чем прежде, форм социального устройства. Это стимулирует в его недрах социалистические тенденции, формирует уже не отдельные элементы, а целые блоки социалистических структур в экономике, в системе социального обеспечении, и политической сфере. По ряду показателей развитые капиталистические страны ближе к модели зрелого социализма, чем социалистические, которые только еще ставят перед собой задачу выйти в начале будущего тысячелетия на тот виток спирали технологического прогресса, на котором уже находится развитой капитализм. Конечно, нельзя сказать, что в нем утвердился социализм, но появляется все больше таких черт и характеристик, которые не отвечают признакам классического буржуазного общества. Помимо воли и желания правящих классов, оно втягивается в иную систему отношений, эволюционирующую в социалистическом направлении»[238]238
  Проблемы мира и социализма. М., 1990. С. 17.


[Закрыть].

Уже после концепций постиндустриального общества в западной социологии появлялась концепции и теории «программируемого общества», «постбуржуазного общества», «многомерного общества», «ответственного общества». Названий для современного западного общества придумывается не меньше, чем в свое время их придумывалось для обозначения советского социализма. Появляются и такие экзотические наименования, как «пенсионно-фондовый социализм», или «прагматический социализм».

Выше я писал, что некоторые из специалистов смогли собрать коллекции в 300–400 определений социализма. Но и сегодня некоторые из специалистов собирают определения современного западного общества, и эти коллекции в ряде случаев составляют до 300 названий, среди которых можно найти такое определение, как «гуманистический капитализм». В любом случае это свидетельствует о постепенном возникновении во всех развитых странах смешанного и многоукладного общества, в котором принципы и отношения социалистического типа в разной пропорции сочетаются с принципами и отношениями капиталистического общества. Такова реальность, которую не может игнорировать и теория социализма. Мы идем действительно к новому социализму и к новому пониманию социализма. К сожалению, развитие всех гуманитарных наук в последние не только 10, но 25–30 лет шло в западных странах гораздо интенсивнее, чем в советские времена и в новой России.