Текст книги "Иллюстрированная история карикатуры с древнейших времен до наших дней"

Номер от 29-го июня 1839 года напечатан на голубой бумаге и имеет в заголовке следующее ироническое примечание: «Charivari» завтра, 30-го, не будет разослан подписчикам, так как редакторы, художники и сотрудника отправятся сегодня на поклон в Тюильери».

Номер от 29-го июля 1840 года отпечатан белой краской на черной бумаге и носит название «Похоронная процессия вольностей». Все страницы номера испещрены мертвыми головами, символическими слезами и песочными часами. Текст украшен виньетками Травье и Домье, изображающими символы печали. При всей странности, этот номер, кроме сатирического значения, является серьезным протестом против политики «Золотой серединки».

Номер от 3-го мая 1841 года был посвящен крестинам принца, причем текст был расположен в форме большого колокола.

Так создал «Charivari» своеобразную сатирическую форму политических демонстраций против принципов правительства, и если эта форма не обладала тем же могучим влиянием, как художественная карикатура, то всё-таки до некоторой степени старалась заменить ее и на кладбище вольностей и свободы являлась вечно зеленым деревом, провозвестником воскресения мысли.

Глава XX. Общественная карикатура во Франции

Причины появления большого количества общественных карикатур. – Буржуазия тридцатых годов. – Молодое поколение, – Карикатуры Домье, Монье, Гаварни, Болон, – Значение карикатуристов в эпоху Романтизма.

Если мы станем рассматривать карикатуристов, как историков культуры, и вынем на свет Божий все старые карикатуры, чтобы снова оживить прошедшие времена, то относительно периода царствования Людовика-Филиппа можно сказать, что вся эта эпоха с её мелкими мещанскими интересами особенно полно выступает в общественных карикатурах того времени. Политическая карикатура от 1830 – 1835 годов является лишь одним из ярких эпизодов в общей истории борьбы за свободу. Вся армия рисовальщиков и художников, которую Филиппон сплотил в одну тесную группу и которая в продолжение пяти лет вела ожесточенную борьбу с правительством после сентябрьского закона, разом очутилась не у дел и весь свой талант, все свое уменье могла приложить лишь к изображению картин из общественной жизни. Таким образом, французские художники невольно повторили то, что мы имели уже случай наблюдать в Англии: всякое событие дня, всякое даже ничтожное происшествие отражалось в карикатурах. Вследствие этого получилось колоссальное обозрение буржуазной жизни, до сих пор остающееся единственным в истории. В этом обозрении проходит вся общественная и частная жизнь французов, дни радости и дни печали, работа и отдых, семейные нравы и холостые кутежи, дом, дети, школа, общество, театр, типы, профессии и т. д. Карикатура следила за буржуа с того момента, как он поднимался с постели, до глубокой ночи, когда он с педантической аккуратностью гасил лампу в своей спальне. Наряду с честными гражданами, которые только мысленно сбивались с пути благочестия, карикатура изображала грабителей и мошенников, скучных нравственных женщин и пикантных грациозных гризеток. И все эти типы не раз проходили в карикатуре, но повторялись в сотнях и тысячах различных вариаций. Серии «Семейные нравы», «Наши добрые буржуа», «Париж утром», «Прекрасные дни жизни», «Enfante terribles»[25]25
  «Жуткое дитя» (франц.).


[Закрыть] состоят из пятидесяти, а иногда и из ста карикатур. В это время появились знаменитые и обошедшие весь свет произведения: «Le diable а Paris»[26]26
  «Парижский дьявол» (франц.).


[Закрыть], два толстых тома,«Les Français peints par eux-mêmee»[27]27
  «Французы, рисующие самих себя» (франц.).


[Закрыть], девять толстых томов, которые составляют совместный труд лучших художников и писателей того времени. Глядя на все эти многочисленные произведения, мы нисколько не преувеличим, если скажем, что весь буржуа тридцатых годов со всеми его пороками и добродетелями отразился здесь, как в зеркале.

Каждую сокровенную мысль, каждое мельчайшее движение души сумела подсмотреть карикатура и в смешной форме вывести их на свет Божий.

Как мы уже говорили, в эпоху царствования Луи-Филиппа всем управляла финансовая аристократия. Все, что не принадлежало к этому избранному кружку, стояло в оппозиции к правительству. «Июльская монархия, – говорит один из современников, – была не что иное, как акционерная компания для добывания национальных богатств, доходы от которых делились между министрами, парламентом, двумястами тысячами избирателей и их приверженцами. Луи-Филипп был директором этой компании, – «Робертом Макаром на троне». Тем не менее, эпоха носила на себе отпечаток мелкого мещанства. Общая масса французов или, верней, сословие, известное под именем bourgeois, было занято одной жизненной задачей – наживанием денег. «Если бы мы видели Францию во время Наполеона, то символом для неё избрали бы бивуак, теперь же мы должны для этой цели избрать мелочную лавочку», говорит Гаэтан Ньеповье в своей книге о веке Луи-Филиппа. Повсюду парила мелкая педантичность, мещанский порядок, в котором всё имеет своё время и каждая вещь – своё определённое место. Всё там поровну разделено, выхолено и начищено. Но этот порядок является не самостоятельной составной частью эстетического вкуса, а устраивается лишь для того, чтобы можно было сказать каждому прохожему: «Посмотри, как у меня всё чисто!». В силу этого ничто так не ненавиделось в то время, как непредвиденное, всё то, что не дает время для подготовки, для наведения чистоты.

В чувствах в то время царила сентиментальность, но сентиментальные слёзы не мешали с полным спокойствием губить конкурента-соседа. Любовь в то время всегда была чем-то нежным, эфирным, прежде всего педантичным и совершалась по известной программе. Влюбленные ходили по вечерам вздыхать на месяц или сидели в раздумье у журчащего ручья, всегда готовые проливать слёзы и произносить обеты.

Несмотря на июльскую революцию, иезуитская церковь всё ещё имела влияние как на общество, так и на государство. Сам Луи-Филипп воспользовался её влиянием для укрепления своей власти. Он, прежний приверженец Вольтера и протестантизма, опасаясь за свой трон, изменил свои убеждения, превратившись в ярого католика; вместе с ним и весь двор сделался благочестивым, хотя по большей части лишь наружно. В кружках буржуазии, соприкасающихся с двором, само собой, тоже царила полунаружная, полувнутренняя набожность. Таким образом, место прежней фривольности заняло ханжество. Нравы опять стали строгими, как во время Реставрации.

Против этой филистерской морали, против грубости нравов и наружного лживого благочестия, против сентиментальности и мещанской prudérie[28]28
  Стыдливости (франц.).


[Закрыть] восстало молодое поколение. Молодежь старалась быть во всем противоположной старикам и при каждом удобном случае давала это чувствовать. У буржуа главной жизненной целью было сколачивать капитал, молодое же поколение выказывало полное пренебрежение к золоту. Искусство было высшим и единственным идеалом жизни. Даже по внешнему виду молодые люди отличались от старых. Черный сюртук – любимое одеяние буржуа, был отвергнут молодежью и его место заняли костюмы ярких цветов. Разнообразие и живописность костюмов 30-х годов XIX в. были чрезвычайно богаты.

Одни носили волосы, ниспадавшие локонами чуть ли не до самого пояса, другие прогуливались в Рубенсовских шляпах, третьи живописно драпировались в широкие испанские плащи.

В любви «антифилистеры» признавали только страсть и ненавидели упорядоченную семейную жизнь. В женщине они видели только любовницу или жену, приносящую в дар одну любовь и не спрашивающую при этом, может ли она рассчитывать на обеспеченную в материальном отношении жизнь. К этому времени Мюссе создал Мими Пинсон – идеальный тип гризетки.

Рис. 213. Оноре Домье: «Бесплодное исследование».

Но молодое поколение думало не только об одних наслаждениях, – у него были также и свои идеалы, которым оно мечтало подчинить весь мир. Каждый молодой человек считал себя солдатом этой армии, в рядах которой находились будущие гении Франции; здесь были: Виктор Гюго, Мюссе, Жорж Санд, Готье, Бальзак, Берлиоз, Обер, Делакруа.

Наряду с этой характерной картиной двух противоположных партий наше внимание привлекает еще социальная война, продолжавшая беспрерывно терзать Францию. Рука об руку с развитием общества развивалась и нужда, в которую все больше и больше впадали рабочие классы. Уличные восстания, политические демонстрации и многочисленные мелкие революции в парижских предместьях в ту эпоху повторялись изо дня в день. Кто хочет знать подробности об этих стычках и побоищах, пусть прочтет «Парижские письма» Гейне.

Рис. 214. Домье «Амур и Психея».

Буржуазия и мелкие мещанские интересы редко находят себе оправдание даже и в современной карикатуре, в эпоху же тридцатых годов, когда карикатура стояла на стороне оппозиции, а карикатуристы принадлежали большею частью к молодому поколению, буржуазная жизнь подвергалась самому злому осмеянию.

Наиболее интересные карикатуры из общественной жизни дал, как и следует ожидать, Оноре Домье. Лишенный возможности рисовать политические карикатуры, он обратился к темам из общественной жизни и подарил человечеству целую коллекцию рисунков, из которых многие будут вечно признаваться шедеврами. Обладая удивительной памятью на физиономии и прирожденным сатирическим талантом, Домье одним смелым штрихом умел изобразить жизнь и людей, Французы часто сравнивают Домье с Рабле, и действительно, между художником и величайшим юмористом эпохи Возрождения есть много общего: как в том, так и в другом ярко выказались галльская веселость и добродушный незлобивый юмор. Общее собрание карикатур Домье из общественной жизни достигает пяти тысяч рисунков. С каким мастерством исполнены эти рисунки и насколько полно отражают они буржуазную жизнь, доказывают те немногочисленные карикатуры, которые мы имеем возможность привести здесь. Можно ли еще вернее нарисовать супружескую парочку, чем та, которая представлена на рисунке «Бесплодное исследование» (рис. 213)?

Рис. 215. Домье «В Новый год».

В то время гениальный математик Леверрье открыл существование неизвестной дотоле планеты[29]29
  Нептун.


[Закрыть]; весь свет говорил об этом интересном открытии и только милая парочка на рисунке Домье сомневается и хочет лично проверить сделанное открытие. Рисунки «Психея и Амур», «В новый год», «Затруднительное положение» (рис. 214, 215, 216) являются каждый в своем роде шедевром и раскрывают перед нами ту или другую сторону интересной история буржуазной души.

Вместе с Оноре Домье изображают буржуазию и другие политические карикатуристы погибшего журнала «La Caricature». Обладавший прекрасной техникой художник Травье выпустил целую серию рисунков, полных самого заразительного юмора.

Остроумный Грандвилль создал несколько сатирических произведений, распространившихся по всему свету: «Общественная и частная жизнь животных», «Метаморфозы дня», «Из другого мира» и т. д. Этот современный сатирический Эзоп, пользовавшийся для своих целей карандашом и пером, обладал богатой фантазией и особенной способностью изображать людей под видом зверей.

Кроме этих художников, мы должны теперь сказать несколько слов о других, о которых до сих пор не пришлось упомянуть вследствие их полной неприкосновенности к политике, – это были Анри Монье, Гаварни и Бомон – сотрудники «Charivari», изображавшие исключительно общественную жизнь.

Об Анри Монье, душа которого никогда не волновалась политическими страстями и единственным идеалом которого были мелкие рантье, ведущие бесконечные разговоры друг с другом, – о нем один остроумный писатель выразился так: «Этот художник, к сожалению, обладал одним большим недостатком: у него был слишком большой талант или, вернее, таланты».

Рис. 210. «Затруднительное положение».

Монье, собственно, был одарен тремя талантами: он был весьма недурной писатель, интересный актер и гениальный рисовальщик. Вследствие этой разносторонности публика долго не считала его ни за серьезного художниками за серьезного писателя, а ценила в нем лишь веселого и остроумного собеседника. Лишь спустя довольно продолжительное время сделали открытие, что в этом человеке заключается перворазрядный бытописатель, тонкий наблюдатель и художник с громадным талантом. Когда в 1828 году появилась его книга «Административные нравы», правительство увидело, что этот писатель во время своей службы в министерстве юстиции видел больше, чем должен был видеть глаз чиновника. Несмотря на всю политическую бесстрастность этого художника, на кажущуюся наивность его произведений, в рисунках его, тем не менее, можно усмотреть самую едкую иронию. Именно это спокойствие и кажущаяся наивность, с которыми Монье изображал свои сцены из буржуазной жизни, усиливали их сатирическое впечатление.

Бальзак в 1832 году писал о Монье: «Ни один из художников не умеет лучше его схватить и передать смешное и передать всегда в глубоко-иронической форме. Монье – это сама английская ирония: холодная, рассчитанная, проникающая, как клинок кинжала. Он умеет изобразить всю политическую жизнь в одном парике, Целую сатиру, достойную Ювенала, в толстом, видимом сзади человеке. Его наблюдения всегда горьки, а в его Вольтеровском уме есть нечто дьявольское».

Рис. 217. Из карикатур Гаварни.

Монье обратил на себя внимание после того, как появилась его книжка «Административные нравы». В ней почти с фотографической точностью он рисует чиновничий быт, бюрократическую педантичность и способность служащих отлынивать от всякой работы. С такой же точностью он стал затем рисовать и мелких буржуа, которых выводил всегда в соответствующей обстановке, вследствие чего его рисунки могут быть сравниваемы с картинами голландской школы, но превосходят последние по остроумию. Особенно прославился Монье выведенным им типом Жозефа Прюдома, воплощающим в себе мелкого буржуа.

Другой замечательный карикатурист и изобразитель буржуазной жизни был Сульпис Гильом Шевалье, более известный под именем Гаварни. Как и Монье, Гаварни в одно и тоже время был писателем и художником. Философ-писатель брал у Гаварни верх над художником, хотя, тем не менее, рисунки Гаварни исполнены с такой деликатностью и с таким талантом, что до сих пор являются недостижимыми образцами карикатурного искусства. Но так как они иллюстрируют ту или другую мысль, зародившуюся в голове писателя, то и имеют для зрителя второстепенное значение.

Главным полем действия для Гаварни было человеческое сердце и его чувства. Его сатиры были направлены и на художников, и на буржуазию, и на моды, но больше всего на женщин. Его можно назвать Мюрже живописи; он отличался от этого писателя лишь своим пессимизмом, и, глядя на его произведения, не знаешь – смеяться или плакать. Рихард Мутер очень хорошо охарактеризовал Гаварни, сказав, что этот художник сумел понять и выразить характер эпохи, рисуя с необычайным шиком элегантных людей в элегантных костюмах. Он был лучшим костюмером, которого такие портные, как Туман и Ворт, считали своим опасным соперником; великолепный знаток женщин, прелестно умевший передать и шелест юбки, и предательское очарование хорошо сложенной ноги, и красоту новой прически. Но это была только одна сторона сфинкса. На самом деле Гаварни никогда не был ветреным мотыльком, наоборот, присматриваясь к его произведениям, мы увидим в нем глубокомысленного меланхолического философа, смутно чувствовавшего все мистерии жизни. Все великие проблемы века восставали в его мозгу, как гигантские вопросительные знаки. Из легкомысленного сына века он превратился в мизантропа, который одинаково смотрел как на уличную женщину, так и на царицу аристократических салонов, видя в той и другой лишь «тлен и земную тщету». Как едки иногда бывали его подписи, можно судить по следующему: на одном из рисунков отвратительная, покрытая болячками женщина благодарит старого господина за поданную ей милостыню: «Очень благодарна, добрый господин. Да защитит Бог ваших сыновей от моих дочерей!». Если Домье гениально рисовал мужчин, то Гаварни можно считать недостижимым в карикатурах на женщин. Он не такой могучий рисовальщик, как Домье, в его рисунках не чувствуется большого движения, но зато с какой ужасающей непосредственностью анализирует он головы. Через все возрасты, через все положения, от юности до старости и от богатства до нищенства, провожает он женщину своими едкими карикатурами. На этом пути Гаварни пошел дальше: он всё пытливее вглядывался в эпоху своего времени и все серьезнее относился к разнообразным событиям. Судьба помогла ему узнать поближе, что такое борьба за существование. В тридцатых годах он начал издавать газету, которая, однако, не пошла, и за долги его посадили в тюрьму. Здесь в продолжение нескольких месяцев ему довелось близко наблюдать подонки общества. Наряду с пропойцами из рабочего класса он наблюдал в тюрьме карманных воров, мелких мошенников и т. д. Эти наблюдения впоследствии он дополнил еще в Лондоне, где тщательно присматривался к быту Уайтчепелских[30]30
  Уайтчепел – район в Восточном Лондоне. Это часть Ист-Энда Лондона, в 3,4 милях (5,5 км) к востоку от Чаринг-Кросс. Поскольку этот район находится недалеко от лондонских доков и к востоку от Лондонского Сити, он был популярным местом для иммигрантов и рабочего класса. Этот район был центром лондонской еврейской общины в XIX и начале XX века, а также местом печально известных 11 убийств в Уайтчепеле (1888–91), некоторые из которых были приписаны таинственному серийному убийце, известному как Джек Потрошитель.


[Закрыть] жителей, к пьянству и пороку. Плодом этих наблюдений впоследствии появилась грандиозная серия рисунков, изображающая разные события из жизни Тома Вирлока.

Тома Вирлок является одним из значительнейших произведений современной социальной сатиры, торжественной увертюрой к признанию пролетариата, как массового явления.

Еще резче высказывается в своих произведениях Эдмонд де-Бомон. Бомон несколько сродни по таланту Гаварни, – он также почти исключительно культивирует женщину, хотя на мир глядит совсем иными глазами. Гаварни с необычайным изяществом изображал грациозность женской шеи или нежные контуры молодой груди, но во всех его рисунках чувствуется какое-то враждебное отношение к женщине. «Ах, как однообразны все мужчины, всегда одна и та же песня: каждый требует женщину для себя одного. Дураки, дураки!» (рис. 217). Такая фраза в одно и то же время наводит на размышление и заставляет улыбаться. У Бомона любовь – это рай без грехопадения, очаровательный прекрасный рай, который даёт только наслаждение и удовольствие. Большинство произведений Бомона является иллюстрацией к стихотворению Гейне, в котором говорится, что тело женщины – поэма, которую Господь Бог написал в книгу природы.

* * *

Карикатуристы той эпохи выполнили еще одну задачу, очень важную в историческом отношении: они вернули художество к настоящему времени, от которого романтики отвернулись с презрением. Писатели и художники эпохи Людовика-Филиппа не искали своих сюжетов в бе надежной на их взгляд современности: все, что они видели вокруг себя, представлялось им серым и бесцветным, поэтому в погони за красками и движением они описывали рыцарские времена, чуждые страны, брали сюжеты из жизни отважных арабов, американских дикарей и особенно свободолюбивых греков. Буржуазная жизнь для поколений тридцатых годов не представляла никакого интереса, и если бы не было таких гениальных иллюстраторов современности, как Домье, Монье, Гаварни и пр., то, быть может, позднейшее поколение очень мало знало бы о жизни и нравах буржуазии тридцатых годов XIX в., игравшую главную политическую и общественную роль в государстве. Карикатуристы редакции Филиппова первые стали изображать современных людей в современных костюмах и заставили других художников, как Жерико и Делакруа, взглянуть иными глазами на общество.

Можно без преувеличения сказать, что Филиппов, Домье, Монье, Гаварни имели громадное влияние на все последующее искусство, так как, изображая улицу и уличные правы, заставили искусство спуститься с заоблачных высот романтизма и пробили ему дорогу туда, где горит вечный огонь истины и действительности.

Глава XXI. Женская эмансипация

Женский вопрос во время Ренессанса. – Взгляд энциклопедистов на женщину. – Женщины Революции, – Женская эмансипация в Англии. – Синий чулок». – Борьба женщин за равноправие в тридцатых годах.

Положение, занимаемое женщиной в общественной жизни, служит всегда верным показателем степени культуры общества.

Разница в физическом развитии обоих полов сделало то, что почти у всех народов женщина в общественной жизни играет второстепенную роль. Цель же эмансипации женщин – добиться полного равноправия с мужчиной; главным же образом женщина желает освободиться от домашних обязанностей, которые превращают её в домашнюю рабыню.

Рис. 218. Гранвилль. Карикатура на женскую эмансипацию.

Вопрос о женской эмансипации зародился впервые во время эпохи Возрождения, когда общее благосостояние улучшилось настолько, что женщина смогла освободиться от хозяйственных забот по дому. В эту эпоху народился новый тип женщины, известный под именем Virago[31]31
  Вираго (лат. virago, от vir – муж, мужчина). Мужественная женщина, женщина, похожая более на мужчину, чем на женщину; женщина-гусар.


[Закрыть].

Чтобы сравняться с мужчинами, дамы-virago стали во всем подражать им: они переняли мужскую мораль, мужские привычки, мужской образ жизни; они изучали те же самые науки и занимались теми же самыми физическими упражнениями; но в то время, как мужчина гордился развитой и сильной мускулатурой, женщины старались показать совершенства своих форм и телесную красоту. Силе мужчин они противопоставляли элегантность линий, эластичность и упругость тела, доказывая тем, что они в своем роде являются тоже произведениями искусства. Ради этого доказательства они нисколько не стыдились обнажать свое тело и позировать для художников в виде Венер и Ариадн.

Рис. 219. Карикатура на женскую эмансипацию.

Классическим примером тому служит всемирно известная картина Тициана «Венера», на которой изображена совершенно голой герцогиня Элеонора д’Эсте. Такие картины предназначались не для подарка какому-нибудь возлюбленному, но выставлялись напоказ в парадных залах дворца, где каждый мог любоваться красотой хозяйки дома и восхвалять вслух её прелести. В этом состоял первый период женской эмансипации.

Падение культуры в XVII и XVIII веках изменяет также и взгляд на женщину. Virago исчезают и на их место появляются женщины, цель которых быть жрицами веселья и наслажденья. Женщина освобождается от домашних забот и даже от материнства, но это делается не для того, чтоб уравнять ее с мужчиной, а чтобы ей ничто не мешало всецело предаваться самым разнузданным наслаждениям. Философия XVIII века определяет женщину лишь как жрицу любви: Дидро говорит, что женщина самой природой предназначена быть любовницей; Руссо смотрит на нее, как на предмет наслаждения; Монтескье считает женщину жизнерадостным ребенком.

Великая французская революция, поставившая на очередь много важных вопросов, выдвинула вперёд также и женский вопрос. В это время взгляд на женщину коренным образом изменился и женщина впервые получила равноправие с мужчиной: она стала его товарищем, получила такую же свободу как и он, но в то же время несла те же самые обязанности, что и мужчина.

Рис. 220. Из немецких карикатур на женскую эмансипацию.

Из объекта женщина стала субъектом. Но, получив эти привилегии, женщина потеряла свое очарование: она лишилась женственности и превратилась в какое-то бесполое существо. В ту эпоху, когда всё доводилось до крайностей, женщины были либо героинями, либо фуриями, либо весталками, либо мегерами – золотой середины тогда не существовало. Как и мужчины, они носили костюмы древнего Рима и воспитывали в себе римские добродетели. они издавали газеты, самым деятельным образом участвовали в политической борьбе и иногда играли главные роли в событиях.

Совсем иное положение занимала женщина во время Империи. Наполеон, несмотря на свою чувственную натуру, никогда не подпадал под влияние женщин и не допускал их до политики.

Рис. 222. Из карикатур Нума.

Вследствие этого роль женщин в общественной жизни того времени была подчиненная. Для императора были нужны не политические советы и не героические добродетели, а солдаты, и французские женщины с готовностью исполняли его желание: из героинь и весталок Революции они превратились в матерей.

Так как женский вопрос мог зародиться только в том обществе, которое достигло известной степени развития, то немудрено, если прежде всего мы наталкиваемся на этот вопрос в Англии, где гражданская свобода способствовала скорейшему развитию общества. Агрессивный, стремящийся к самостоятельности английский характер явился при этом одним из важнейших факторов. Уже в отдаленные времена мы встречаем в Англии женщин, с успехом конкурирующих с мужчинами на известных поприщах; пивоварение и содержание кабачков, например, почти исключительно находятся в руках женщин: ale wife[32]32
  Alewife – ['eıl|waıf] – хозяйка пивной


[Закрыть] является одной из главных фигур «веселой старой Англии». Следующая значительная фаза женской эмансипации было поступление женщин в гильдии в XIV и XV веках: из 500 гильдий, по крайней мер, 495 имели одинаковое число мужчин и женщин членами. В XVIII веке в Англии появились первые девушки, занявшиеся изучением права, – это были первые эмансипированные женщины в современном смысле, которые дали новый толчок женскому движению. В это время появились такие женщины, как Екатерина Маколэй, – страстная антиторийская писательница-историк, Елизавета Картер, великолепная лингвистка, и др. Англия является отечеством «синего чулка» и она же придумала это имя. Имя это связано с салоном миссис Елизаветы Монтегю, где собирались выдающиеся люди второй половины XVIII столетия. Один из гостей, мистер Стилливгфлит, юморист, небрежно одевавшийся, всегда носил синие чулки. Этим обстоятельством воспользовался адмирал Боскэвеньи прозвал общество «Обществом синего чулка», – он хотел сказать этим, что все эти ученые и остроумные люди собирались вместе не для того, чтобы хвастнуть друг перед другом шикарными костюмами. Какой-то иностранец перевел это выражение буквально «bas bleu». Французские женщины переняли и устроили у себя такой же салон, куда допускались только особы женского пола. Первое сочинение по женскому вопросу также написано впервые в Англии, – оно называется: «Vindication of the Rights of Woman»[33]33
  «Защита прав женщины».


[Закрыть] и принадлежит перу Мэри Вольстонкрафт. Хотя книга давно уже забыта, тем не менее, она и теперь может считаться одним из лучших сочинений по женскому вопросу.

На континенте женский вопрос в настоящем смысле этого слова появился лишь в тридцатых и сороковых годах XIX столетия. Его главными представителями во Франции была Жорж Санд, в Германии Рахель Фарнгаген и Беттина фон-Арним. До них женщины пробовали свои силы лишь в литературе и искусстве, теперь же они вторглись в политику и религию.

Женская эмансипация дала карикатуре богатый и благодарный материал. Экстравагантности, бывающие при всяком общественном движении, особенно часто встречались во время борьбы женщин за равноправие. Женщины в погоне за независимостью переходили всякую меру, превращаясь по внешности в настоящих мужчин. По общественным приличиям женщине воспрещено было открытое курение, – это является одним из главных внешних отличий мужчин от женщин, поэтому первое, что начинает делать эмансипированная женщина, это открыто курить на улицах (рис. 218, 219). Женщина принадлежит исключительно детям и домашнему очагу, так учит старая мораль, и вот женщина начинает заниматься философией, поэзией, искусством, одним словом, всевозможными предметами, только не детьми и не домом, причём всё это делается с бросающейся в глаза претенциозностью (рис. 220).

Карикатуры, приводимые нами на эмансипированных женщин, не нуждаются почти ни в каких объяснениях. Домье нарисовал целый цикл карикатур под названием «Les bas Mens»; мы приводим здесь один рисунок, на котором эмансипированная женщина рассматривает себя в зеркало и удивляется, как плоски её бока и грудь, приходя к заключению, что Бюффон прав, говоря, что гений не имеет пола (221).

Рис. 222. Из карикатур Нума.

Рисунок Нума изображает сен-симонистского миссионера, нагруженного всевозможными съедобными предметами. Художник влагает в его уста слова, красующиеся в заголовке известной в ту эпоху женской газеты «La femme Libre». Против таких искушений женщины устоять не могут, и ради даров Цереры, Бахуса и Аполлона они готовы быть все «свободными» (рис. 222).

Женщин в карикатурах мы встречаем очень часто во все эпохи и у всех народов, но карикатуры на женскую эмансипацию отличаются иным смыслом от прежних: они являются как бы документами победы женщины и признания её стремлений, – с этих пор женщина получила самостоятельное право на карикатуру.