Текст книги "Иллюстрированная история карикатуры с древнейших времен до наших дней"

Врач для бедных

Рис. 15. Покажите язык! Ладно, приходите завтра, возможно, я вам что-то пропишу…

Последний лист «Ералаша» за 1847 год оканчивался большою аллегорическою картиною «Шествие в храм славы», на которой была изображена большая часть тогдашних литераторов. Казённый полосатый шлагбаум поднимал цензор Очкин. Подле него стоял Гребёнка. Впереди всех шел Греч со своей грамматикой и с «Черной женщиной» на плечах (так назывался роман Булгаринского друга); за ним следовал Кукольник с «Иллюстрацией». Муза расчищала метлою дорогу перед обнявшимися Жуковским и Вяземским. Внизу другая муза тащила съёжившуюся фигуру Бенедиктова. В тарантасе, на запятках которого стоял медведь, ехал Сологуб, пуская мыльные пузыри; поодаль бежал вприпрыжку Панаев, шел Одоевский и скелеты несли Губера, рассматривавшего череп. Выше всех несся Гоголь, уснувший на втором томе «Мёртвых душ». За ним летел верхом на пчеле Булгарин. Внизу, в левом углу, лежал Зотов и выглядывала голова Некрасова.

Рис. 16. «То ли дело на даче: просторно, тихо, перед глазами зелень, ну, о воздухе и говорить нечего.»

В числе предшественников Степанова нельзя не упомянуть о П. А. Федотове, родоначальнике русского жанра, рисовавшего также и карикатуры. Хотя слава Федотова зиждется на таких картинах, как «Сватовство майора», и хотя карикатуры его мало известны, но тем не менее они заслуживают полного внимания: в них много неподдельного юмора и едкой иронии. Федотов подражал Хогарту, образцом же карандашных приемов для него служили французские карикатуристы, главным образом Гаварни. Федотов привил карикатуру к живописи, и в этом отношении всякий согласится с его биографом Сомовым, говорящим, что автор «Сватовства майора» открыл новую, никем еще до него не тронутую в русской живописи жилу национальности и сатиры, показав пример удачной её разработки.

Однако все предшественники Степанова не сделали карикатуры необходимым элементом нашей общественной жизни: эта честь выпала на долю основателя «Искры». С его легкой руки появился у нас целый ряд карикатурных изданий, постепенно сделавшихся потребностью русского общества.

Степанов серьёно взялся за карандаш, когда ему было уже за сорок лет, пустив в публичное обращение опыты своего рисовального искусства, которые до тех пор очень долго ходили по рукам одних друзей и близких знакомых. Выйдя в отставку и посвятив себя искусству, Степанов не выпускал из рук карандаша более двадцати лет (с конца сороковых по начало семидесятых годов), оставив богатое наследие – свыше 3000 – общественных и политических карикатур.

* * *

Сын, енисейского губернатора и автора довольно известного в свое время романа «Постоялый двор», Николай Александрович Степанов родился в Калуге 21-го апреля 1807 года. Хотя склонность к рисованию карикатур сказалась в нем еще в детстве, но систематической живописной школы талант его не видел. На четырнадцатом году Степанов поступил в Московский университетский пансион, где, покровительствуемый Раичем, преподавателем словесности и переводчиком «Освобожденного Иерусалима» Тассо, начал писать и печатать звучные и красивые стихи.

Страсть к стихотворству не оставляла Степанова до глубокой старости; в «Будильнике» он помещал свои стихотворения за подписью «Маркиза Фру-Фру».

Польза от кринолинов

Рис. 18. Дела науки: в применении к аэростатам.

Окончив в 1826 г. курс в пансионе, Степанов отправился на службу в Главное Управление Восточной Сибири, с последующим откомандированием его в Красноярск, где отец его был губернатором. Прослужив там пять лет, Н. А. в 1832 г. возвратился в родовое имение – село Троицкое, Калужской губ., откуда в следующем году отправился в Петербург и поступил снова на службу в департамент Государственного Казначейства.

В тридцатых годах серьезно стал сказываться карикатурный талант Степанова. Он упражнялся в рисовании карикатур на своих сослуживцев; эти карикатуры ходили по рукам знакомых и друзей и одних приводили в восторг, а других в страх, как бы самим не попасть под игривый карандаш карикатуриста.

Рис. 19. В. С. Курочкин.

Живя в Петербурге, Степанов познакомился со многими литераторами, художниками, музыкантами, и в том числе с Глинкой, Брюловым и Кукольником. Частые свидания с ними вызывали из под карандаша Н. А., умевшего подмечать смешное и во внешности, и в характере человека, ряд остроумных карикатур. Недаром Брюлов называл Степанова «желчным шкапом». Женившись в 1843 г. на сестре известного композитора Даргомыжского, Степанов вскоре вышел в отставку с чином статского советника. Из Степановских карикатур на его приятелей составился целый альбом, принесенный в дар Императорской Публичной Библиотеке В. П. Энгельгардтом. Эти карикатуры рисовались в течение нескольких лет. Все они исполнены акварелью и отличаются художественною тщательностью отделки, портретным сходством изображаемых лиц, меткостью и остроумием. На пятьдесят одном листе альбома фигурирует М. Н. Глинка (см. рис. 2 и 3), столь мало понятый современной ему публикой, но оцененный небольшим кружком людей, понимавших музыку.

«Искра», 1862 г., X 36.

Рис. 20. «Куда летишь, воструха? Ты начальства не беспокой – осерчает; в этой грязи ройся!»

К числу последних принадлежал и Степанов, понявший значение Глинки и его «Руслана» и изобразивший это в карикатуре, хотя и проникнутой едкой иронией, но полной уважения к гениальному другу. Мы говорим о карикатуре, изображающей шествие Глинки с его слугою Педро, везущими на тележке кипы бумаги с надписью «Руслан и Людмила», к храму славы… в потомстве, которое действительно по достоинству оценило творца русской национальной музыки. Степановский альбом карикатур главным образом на Глинку – очень ценное явление в области карикатуры артистической[36]36
  К сожалению, он недоступен публике, ибо хранится в рукописном отделении Имп. Публ. Библ. Подробное описание его – в нашей статье о Степанове («Историч. Вестник» 1891 г., №2).


[Закрыть]), и жаль, если он не будет издан к столетию со дня рождения великого композитора, исполняющемуся в мае 1904 года.

Впервые публично выступил Степанов на карикатурное поприще в «Ералаше» Неваховича.

Рис. 21. Идея. Мы уговорилось ехать вместе.

Пресса. Извините, не могу… дала обет идти пешком: три шага вперед и два назад.

Идея. Ну, так конный пешему не товарищ. Прощайте!

Это были первые печатные шаги и опыты Н. А., в которых было еще мало мастерства и бойкости рисунка, выработанных с течением времени. В 1848 г. Степанов появился со своими карикатурами в «Иллюстрированном Альманахе», изданном Панаевым и Некрасовым в виде приложения к «Современнику», а в следующем году, вместе с Даргомыжским, он затеял «Музыкальный альбом» с карикатурами, изданный Бернардом. Если Степановские карикатуры в «Альманахе» и «Альбоме» и по технике, и по замыслу были только пробами карандаша, то статуэтки-карикатуры русских писателей, артистов и художников, которых Степанов вылепил целую серию в конце сороковых и начале пятидесятых годов, должны быть признаны произведениями, вполне заслуживающими внимания (см. рис. 4). Всех статуэток Степанов сделал до 80, и все они отличаются поразительным сходством с оригиналами, хотя художник передавал только характерные особенности изображаемого в комическом виде лица. Одни статуэтки отливались из алебастра с примесью стеарина, другие делались из папье-маше, третьи – на Императорском Александровском заводе из фарфоровой глины. Бюстиков известных общественных деятелей, артистов, литераторов и художников, в четверть натуральной величины, было сделано Степановым до 40.

Рис. 22. Журнальные олимпийцы – «День» (И. С. Аксакова) и «Русский Вестник» (М. Я. Каткова).

Степановские статуэтки и бюстики раскупались нарасхват, и на Невском, у магазина Беггрова, где они продавались, всегда стояла толпа. Печать отзывалась очень сочувственно о новых работах талантливого художника и отмечала превосходство статуэток Н. А. над статуэтками Дантона, который, может быть, подал Степанову мысль заняться этим делом применительно к русской жизни. Одна из газет, например, писала: «Дантон, как француз по натуре своей, пересаливает до того, что человеческий образ в его шаржах совершенно теряется, а такие карикатуры хороши лишь в рисунках. Взглянешь – и потом в сторону; постоянно же иметь их перед глазами неприятно, как всякую чудовищную уродливость. Но в карикатурах г-на Степанова характер изображаемого лица не только не исчезает, а, напротив, при шаржировке, сдержанной в границах вкуса и возможности, становится еще рельефнее. На этом-то основании каждая карикатура г-на Степанова весела, забавна и всегда приятна для глаза на столе, на этажерке, на стене; тогда как Лаблаш, Лист и другие через край карикатурные произведения Дантона очень скоро лишаются своих почетных мест и переходят в передние и дальше. Мы сами были очевидцами таких переселений, потому что и не очень развитый вкус не может выносить безграничные уродства, составляющие резкую противоположность с красотою».

«Искра», 1860 г., №13.

Рис. 23. Диспут Костомарова с Погодиным о том, кто были первые призванные к вам варяги – литвины или норманны.

Не помнящие родства варяго-руссы: Рюрик, Синеус и Трувор с дружиною сидят на скамье осужденных и ждут приговора.

Довольно долгое время, в силу условий времени, Степанов должен был работать в тесной области искусства и литературы, изображая в карикатуре почти исключительно артистов, художников, литераторов. Неблагоприятные условия изменились ко времени Крымской войны; совершенно ясе новым духом повеяло со вступлением на престол императора Александра II, когда окончилась тяжелая и бесплодная война, когда русская общественная мысль проснулась после долгого прозябания. Подъем патриотических чувств русских людей во время геройской защиты Севастополя не мог не увлечь такого чуткого и отзывчивого человека, как Степанов, и в 1855 году он задумал хоть сколько-нибудь развлечь публику, изнывавшую и горевавшую от разных наших военных неудач.

«Искра», 1860 г., №12

Рис. 24. Творцы будущей музыки – Вагнер и маэстро Абиссинский, amico di Rossini, – исполняют свою музыку с будущими музыкантами.

Даровитый карикатурист отозвался на события восточной войны целой серией политических карикатур, которые имели значение не только в России (см. рис. 5, 6 и 7). В течение 1855 года А. И. Беггровым было издано три выпуска (большого формата, в десять листов каждый) Степановских политических карикатур; как дополнение к ним, в начале 1856 года появился еще альбом (тоже в 10 листов), под названием «Современные шутки»; четвертый же выпуск из первой серии был остановлен цензурой, по случаю заключения Парижского мира; из этого пополнившегося в свет выпуска заимствованы вами две группы (рис. 6 и 7).

Главным действующим лицом в политических карикатурах Степанова был Наполеон III, хвастовство, самомнение, легкомыслие, деспотизм и самообожание которого ярко выражены художником на семнадцати листах. Вместе с Наполеоном очень часто изображался лорд Пальмерстон, который, по словам одного популярного стихотворения 50-х годов, «в воинственном азарте» поражал Русь «на карте указательным перстом».

«Искра», 1859 г. №19

Рис. 25. Благотворное влияние биржевой карьеры. (Карикатура на Штиглица).

Видное место в Степановских политических карикатурах занимает безуспешно пытавшийся взять Кронштадт, адмирал Нэпир, изображенный на одном из листов в костюме паяца, в куртке с буффами, в коротких буффчатых штанишках, и в кругленькой шапочке с перьями. Встречаются карикатуры на французских (Сен-Арно, Раглан), английских и турецких генералов и на англичан вообще, которые откровенно заявляли, что комфорт им дороже военной славы.

Больше всего удались Степанову карикатуры на Наполеона III; кроме двух, воспроизведенных на этих страницах, стояч упомянуть о следующих: «Как изобрели Наполеона III», «Наполеон III самому себе», «Наполеон-победитель» и «Наполеон, беседующий с девицами».

«Искра», 1861 г.,.V 21.

Рис. 26. Акционерные общества прибегают к последним средствам, чтобы поднять свои акции.

На первой император французов изображен в виде ребенка, стоящего на табуретке. Вдали виднеется памятник Наполеону I, нарисованному в его любимой позе, со скрещенными на груди руками, в треуголке, в сером военном пальто. Пальмерстон старается сделать точную копию с великого полководца: одной рукой он надевает на Наполеона III треуголку, а другой – скрещивает ему на груди руки. Сзади двое, по-видимому, англичан, сыплют в карманы своей креатуры из объемистого мешка стерлинги. Подпись гласит: «Полагаю, что в этом виде и он будет страшен». На второй карикатуре, с левой стороны, изображена конная статуя-памятник, воздвигнутый Наполеоном III самому себе; с правой – он же в почтительной беседе с тенью Наполеона I, явившегося в дереве. Подпись воспроизводит следующий разговор славного предка с хвастливым потомком: «Вероятно, ты воздвиг себе этот памятник за какие-нибудь великие заслуги?». – «Напротив, я поставил его именно для того, чтобы без заслуг показаться выше в глазах нации. Вы этого не поймете, любезный дядюшка, потому что отстали от века, а нынешним французам и понимать не нужно: я приучил их не рассуждать, но исполнять мои желания».

На третьей карикатуре изображены театральные подмостки, на которых с левой стороны выстроилась длинная шеренга казаков с пиками на плечо, а с правой – такая же шеренга стреляющих в них французских солдат; выше, над ними, из ложи высунулся аплодирующий Наполеон III. Подпись: «Наполеон III, за неимением II, не видавший другого неприятеля, кроме своих заимодавцев, одерживает в театре блистательные победы над казаками».

«Искра», 1862 г., №10

Рис. 27. Из провинциального быта.

Чиновники города Т-ва продают свое имущество, чтобы дать обед по подписей вновь прибывшему начальнику.

Наконец, на четвертой карикатуре Наполеон беседует с двадцатью какими-то девицами, стоящими на правой стороне, боком к зрителю, в два ряда.

«Наполеон. Плон-Плону дано поручение привезти известие о взятии Севастополя. Как только он появится с неприятельскими знаменами и флагами, вы, 20 девиц, приложите руки к сердцу, что будет означать 20 сердец (vingt coeurs) или победитель (vainqueur).

Девицы. А если известие будет неблагоприятное?

Наполеон. Тогда вы удалитесь.

Девицы. Нет, мы повернемся и приложим руки к другому месту, а что это значит – он догадается».

«Искра», 1859 г, №11

Рис. 28. Курьер. Проскакал, сломя голову, 6 тысяч верст в 12 дней, чтобы доставить очень нужную бумагу, на которой тотчас же было подписано рукою его пр-ва: «Принять к сведению».

Еще во время Крымской войны Степанов задумал новое издание, нечто вроде «Ералаша», которое, при помощи Беггрова, и осуществилось в ноябре 1856 г. Этот новый альбом карикатур, выходивший в течение двух лет и составивший два тома по 36 листов, с 195 литографированными рисунками каждый, назывался «Знакомые». Все рисунки первого тома принадлежат одному Степанову (из них выбрано 11, помещенных в настоящем очерке (см. рис. 8–18); для второго тома он нарисовал 20 листов; остальные исполнены другими художниками. К второму тому прилагался текст, составлявшийся Зотовым, Курочкиным и Щербиной, под заглавием «Листок Знакомых», Цензорами были Бекетов и Гончаров, автор «Обломова», изображённый на одной из карикатур вместе со Степановым. Карикатуры «Знакомых» гораздо удачнее, чем в «Ералаше» и по технике, и по содержанию, что и немудрено: талант Степанова изощрился, а общественные условия изменились к лучшему. Последнее отмечалось и в «Листке Знакомых», где, в №12 за 1858 г., говорилось: «С развитием в нынешнее царствование общественного движения, с обнаружением наших недостатков и странностей, литература обратилась к их обличению и осмеянию. В этом деле, полезном и необходимом для улучшения общества, самым лучшим помощником слова могло быть наглядное изображение; карандаш должен был объяснить и дополнить перо. Карикатура приносила такую же пользу, как насмешка, ирония; рисунок действовал так же, как сатира… Карандаш остроумного карикатуриста Н. А. Степанова коснулся всего, что занимало русское общество. Здесь были изображены и проделки чиновников, на которые общественное мнение обратило свое внимание, и откупщики, против которых в настоящее время вооружаются уже не насмешкой, а негодованием, и отъезжающие за границу жуиры, и филантропы, концертный сезон и художественная выставка, переезд на дачи, коломенские моншеры и проч.». По образчикам Степановских карикатур из альбома «Знакомые», помещенным в настоящем очерке, можно судить, насколько справедлив только что приведённый отзыв. Действительно, наблюдательный художник умел подмечать человеческие слабости и удачно находил для воплощения их яркие образы. Особенно хороши в «Знакомых» карикатуры на некоторых литературных деятелей, на чиновничество, на «Русского человека», в котором подмечены классические черты его характера, на некоторые стороны петербургской жизни, на моды и др. Талант Степанова в этих произведениях его карандаша достиг полной зрелости. Для него приспела пора широкой общественной деятельности. Творческая фантазия художника работала неутомимо, и он, одновременно с участием в «Знакомых», более года сотрудничал в «Сыне Отечества» (под ред. А. В. Старчевского), привлекая к этой газете тысячи подписчиков и подготовляя себя для пятилетних трудов в «Искре». По верному замечанию Старчевского, Степановские карикатуры в это время были карикатурами как по своей внешности, так и но внутреннему содержанию, и подписи в них играли только роль аккомпанемента. В «Сыне Отечества» Степанов поместил много шалостей своего талантливого карандаша, много «цветов невинного юмора», но немало карикатур и с сатирическим пошибом. Вот, например, на одной карикатуре изображены водовоз и фельетонист. Первый спрашивает второго: «А что, барин, и ты возишь воду?». – «Да, любезный, – отвечает фельетонист, имя же ему легион и доныне, – подрядился поставлять в одну газету».

Или вот еще другая карикатура из журнального мира, столь применимая и к современным нравам. Двое беседуют: «Не хотите ли быть компаньоном по изданию?». – «Хорошо, но тут много условий». – «По-моему, только два: ум и деньги». – «Значит, капитал ваш?».

Весьма недурна и следующая жанровая картинка, характерная для семейных нравов известного сорта людей или даже известного круга.

Отец и сын встречаются в неудобном месте.

Отец. Ведь я запретил тебе таскаться по трактирам.

Сын. Виноват, сейчас уйду домой.

Отец. На этот раз можешь остаться, только не говори матери, что встретился тут со мною.

Прежде чем перейти к характеристике основанной Степановым и Курочкиным «Искры», скажем несколько слов о «Карикатурном Листке» К. Данилова и сатирических журнальчиках-листках, пытавшихся в четырехлетие 1856–1860 гг. удовлетворить петербургских читателей в их новой потребности к обличению.

Даниловский «Листок» выходил в 1858 г. сериями, по 15 листов каждая, и пользовался успехом. Хотя Данилов и не столь блестящ и талантлив, как Степанов, все же ему нельзя отказать ни в наблюдательности, ни в остроумии, ни в умении из рисунка и подписи создать одно гармоническое целое. Заимствуем из статьи г-на Лемке описание двух Даниловских карикатурных листов – «Три эпохи тяжбы» и «Люди на зеленом поле». Первая карикатура рисует порядки нашего дореформенного суда. «Вы видите мальчика, начинающего, вероятно, наследственное дело, видите его выросшим, но все же не знающим, чем кончится процесс, затем – дряхлым стариком, завещающим уже собственному сыну довести процесс до конца, и, наконец, узнаете, что через тридцать лет после смерти этой руины дело приходит к концу». На втором листе, под картинкой «Преферанс на службе», изображающей важного начальника и двух подчиненных, подписано:

Начальник. Чем это ты, любезный, бьешь козырного туза?

Подчиненный. Визитной карточкой-с вашего превосходительства.

Начальник. Хе, хе, хе.

Предшественники «Искры» – сатирические листки, которых Добролюбов насчитал до 30 и метко окрестил «новыми Демокритами», конечно, интересны, только как знамение времени. Литературное значение их ничтожно. Лучше других старался быть плюшаровский «Весельчак», журнал «всяких разных странностей – светских, литературных, художественных и иных», но и тот «явлением литературным», но словам Добролюбова, не сделался, хотя редакция принимала всяческие меры, чтобы обратить на себя внимание, а издатель заботился о распространении своего детища, которое было необходимой принадлежностью и в трактирах, и на станциях железных дорог, в которое завертывались книги в магазинах, в лавке – папиросы, свечи и т. п. и которое можно было видеть на лотке разносчика под яблоками или апельсинами. Микешин пытался рисовать для «Весельчака» карикатуры безотносительно к тексту номера, но они не удавались художнику. Встречались в журнальчике не лишенные остроумия стишки, рассказцы, фельетончики, но они не могли спасти «Весельчака» от исчезновения на седьмом номере 1859 года с литературного горизонта. Из соперников «Весельчака» получше других были «Пустомеля» и «Рододендрон», в которых попадались остроумные вещи; про остальные же листки Добролюбов выразился так: «Их анекдоты стары или бестолковы, их остроты тупы или неприличны, их рассуждения нелепы или пошлы, их очерки бездарны. Соединение всего этого нагоняет тоску невыносимую, а политические выходки листков друг против друга возбуждают даже отвращение».

В конце 1858 года при газетах рассылалось и в книжных магазинах раздавалось объявление об издании с 1-го января следующего года «сатирического журнала с карикатурами «Искра». Новый журнал брал на себя разработку общих вопросов, общественных и художественных, отрицанием ложного во всех его проявлениях – в жизни и в искусстве. «Искра» намеревалась путем литературного обличения неуклонно стремиться к достижению положительных результатов. Программа журнала состояла из «Хроники прогресса», т. е. сатирического обозрения различных явлений русской жизни; юмористических статей по современным вопросам в стихах и прозе; сатирических стихотворений, повестей и очерков; отдела «Нам пишут», в котором помещались выдержки из иногородних корреспонденций «Искры» и отдельные очерки петербургской и московской общественной и литературной жизни; последняя рубрика называлась «Искорки» и под ней печатались шутки в стихах и прозе, заметки, пародии, эпиграммы, афоризмы, комические объявления и пр. Почин основания «Искры», по мнению Старчевского, изложенному в нашей статье о Степанове («Исторический Вестник» 1891 года), принадлежал даровитому карикатуристу; по словам г-на Лемке («Мир Божий» 1903 года), имеются будто бы данные предполагать, что основателем нашего лучшего сатирического журнала был Василий Степанович Курочкин, известный переводчик или, вернее, «обруситель» Беранже. Заметим, со своей стороны, что Курочкин всегда подписывался вторым редактором, несмотря на обычай подписываться в алфавитном порядке фамилий. Василий Степанович сумел привлечь в новый журнал целую плеяду талантливых сотрудников. Так, до смерти (в 1862 г.) участвовал в «Искре» И. И. Панаев; немало поместил в ней шуточных и сатирических стихотворений, под разными псевдонимами, П. И. Вейнберг; с первого же номера был деятельным сотрудником Н. С. Курочкин; с пятого номера «Хронику прогресса» начал вести Г. З. Елисеев; затем в редакцию «Искры» вступили: В. П. Буренин, Д. Д. Минаев, И. Горбунов, Козьма Прутков, А. В. Дружинин, С. В. Максимов, и мн. другие. Оба редактора не пропускали почти ни одного номера журнала, каждый по своему отделу. Они работали не покладая рук. Изобретательность Степанова была неистощима; еженедельно он давал четыре группы больших карикатур или двенадцать малых. Нужно было не только придумать их, но и скомпоновать, подобрать подходящие подписи и тщательно нарисовать на деревяшках. В течение пяти лет (1859–1864) Степанов ни разу не манкировал своей обязанностью. Кроме Степановских, в каждом номере «Искры» помещались еще четыре карикатурные группы других художников. Работая для «Искры», Степанов развился во всех направлениях, видах и родах.

Рис. 30–31. Концерт в дурном тоне.

Стоит только хотя бы бегло просмотреть «Искру» за время участия в ней Степанова, чтобы убедиться, что у нас не было и нет такого карикатуриста, как Ник. Ал., по легкости исполнения, необыкновенной плодовитости и остроумию. Степановские карикатуры – живая летопись русского общества шестидесятых годов, увлеченного реформами, имевшими, как теперь видно, светлую и темную стороны. По словам одного современника, «кто жил в то время в столице, тот никогда не забудет оживленного и наэлектризованного настроения тогдашнего общества, представлявшего так много материала для едкой и подчас очень забавной карикатуры; Степанов мастерски пользовался этим материалом и многое схватывал на лету». Главными помощниками Степанова в «Искре» были, с одной стороны, по части изобретательности, иностранные карикатурные журналы, а с другой, по рисовальной части, А. М. Волчков, автор картин «Обжорный ряд», «Пожар в деревне» и «Прерванный брак», и Иевлев, художник-любитель. Кроме этих лиц, за время участия в «Искре» Степанова, там помещали свои карикатуры Марков, Знаменский, Комар, Любовников, Богданов, Лабунский, Аполлон Б. и др. Степановских карикатур в 1859 г. было помещено в «Искре» 248 групп, в 1860–324, в 1861 – 294, в 1862 – 280, в 1863–247 и, наконец, в 1864 – 200, т. е. за пять с половиною лет И. А. было скомпоновано и нарисовано около 1.600 карикатурных групп. Такая напряженная работа в преклонном возрасте (Степанову было в это время почти 60 лет) не прошла бесследно, и в «Будильнике», основанном в 1865 г., И. А. не мог уже так энергично работать, а в начале семидесятых годов и совсем оставил свое излюбленное дело. Первый номер каждого года «Искры» в первое пятилетие её существования открывался серией Степановских карикатур, подводивших итоги минувшему году. Далее на страницах журнала немало отводилось места карикатурам, посвященным всяким злобам дня, петербургским увеселениям, дачным местностям, масленице, выставкам, театру, балету, опере (особенно Серову и Вагнеру), акционерным обществом и семейным нравам, чиновничеству, докторам, биржевикам и всякого рода спекулянтам, и пр. Видное место в «Искре» занимала сатира литературная; журнал вечно воевал с органами консервативными, полуконсервативными и прямо мракобесными. Особенно часто «Искра» высмеивала влиятельных московских публицистов, Каткова и Аксакова; иногда это делалось не без остроумия, но нередко вполне неосновательно, особенно Аксакова. В Петербурге она воевала с изуверным Аскоченским – издателем «Домашней Беседы», Скарятиным – издателем «Вести», М. М. Достоевским – издателем журналов «Время» и «Эпоха», с Краевским, издававшим «Голос» и «Отеч. Записки», а также с сотрудниками всех этих журналов и газет, освистывая их на разные лады и голоса. Степанов являлся ярким иллюстратором текста и своими карикатурами поселял в обществе благотворную боязнь попасть на страницы «Искры» и подвергнуться публичному осмеянию. Эта боязнь держала общественные слабости и недостатки в должной субординации, начиная от высших и кончая низшими. Быстро завоевав влиятельное положение, «Искра» при Степанове имела от 7 до 10 тысяч подписчиков. Совместное с Курочкиным издательство журнала окончилось в 1864 году, вследствие денежных недоразумений, которые не мог уладить и третейский суд. После этого «Искра» кое-как дотянула до 1872 года, затем погасла навеки.

Рис. 33. В. И. Аскоченский вызывает духов для усмирения нигилистов, но Вельзевул насылает на русскую землю целую тучу ежедневных газет.

Из выходивших в шестидесятых годах, одновременно с «Искрой», сатирических журналов с карикатурами заслуживают упоминания «Гудок» и «Заноза». «Гудок» был филиальным отделением «Искры»; он издавался первоначально под редакцией Д. Д. Минаева при газете «Русский Мир»; Минаева сменил Гиероглифов. В этом журнале сотрудничали, кроме редактора, гг. Вейнберг,

Вс. Крестовский, Е. Курочкин, С. Е, Терпигорев (Атава) и др. В «Гудке» обращали на себя внимание бойкие карикатуры Иевлева, одна из которых, на Аскоченского, воспроизведена в этом очерке.

«Заноза» была основана поэтом Розенгеймом, задумавшим взрастить на русской почве нечто подобное английскому «Pouch» или немецкому «Kladderadatch». В середине 1864 г. «Заноза» перешла к И. А. Арсеньеву, а в следующем прекратила свое существование. Широкое распространение розенгеймовский журнал сразу получил благодаря особым карикатурным приложениям, одним из которых был воспроизведенный нами «Концерт в С-дурном тоне» (см. рис. 29). С камертоном на этой карикатуре изображён тогдашний министр внутренних дел Валуев, а с дирижёрской палочкой – председатель цензурного комитета Цеэ; почти все лица взяты с портретов и прекрасно переданы на камне Борелем. На разных инструментах в этом оркестре, от нестройного исполнения которого Россия зажимает уши и собирается бежать, играют разные литературные и журнальные деятели. Из других особых приложений «Занозы» обратили на себя внимание карта Европы с изображением политики великих держав в типах русской литературы и «Разнохарактерные танцы»; на последней карикатурной группе в шести медальонах были изображены попарно некоторые из наших государственных людей пляшущими разные танцы, соответственно их деятельности. «Заноза» имела выдающийся и серьезный успех, но Розенгейм вскоре должен был убедиться, что мечта его о создании русского «Панча» неосуществима. Это подтвердилось еще раз в начале 1880 годов, когда в Тифлисе была сделана попытка в журнале «Фаланга» и заменивших ее «Гуслях» насадить в нашей журналистике политическую карикатуру.

В ныне существующих «Развлечении», «Будильнике», «Шуте», «Осколках» и «Стрекозе» преобладает элемент юмористический с примесью скабрезности. Сатирический элемент проявляется в современной русской карикатуре, вследствие тех или других причин, очень слабо. Будем надеяться, что когда-нибудь наша карикатура вернется на путь благородного служения обществу – смехом исправлять нравы (ridendo castigare mores).

Конец