Текст книги "Иллюстрированная история карикатуры с древнейших времен до наших дней"

Во время такого путешествия, осложненного поездками в горы, катаньями на лодках по озерам или прогулками, а также обычной передрягой в гостиницах и кухмистерских, обрученные имеют достаточно досуга и возможности обстоятельно изучить друг друга… Каждый из них ознакомляется не только с казовой, но и с оборотной стороной характера своего партнера.

Оставаясь почти вдвоем в продолжение нескольких недель, они узнают друг про друга всю подноготную. Истинные их характеры выясняются, достоинства выступают наружу, а недостатки – не только мелкие, но даже и крупные, в случае если таковые имеются, – начинают явственно просвечивать сквозь маску, под которой их обыкновенно принято скрывать. Тогда, если испытание обнаружило между обрученными серьезную дисгармонию, они не упорствуют в выполнении намерения, которое было принято без надлежащего знакомства друг с другом. По возвращении из поездки достаточно одного слова со стороны кого-нибудь из обрученных и последующей затем присылки нотариального заявления (во избежание всяких недоразумений) для того, чтобы предположенный союз был отменен без всяких ссор и препирательств. Обрученные расходятся каждый в свою сторону, с радостным сознанием того, что удалось так счастливо избегнуть серьезной опасности.

Вместе с тем каждый из них чувствует полнейшую готовность приступить к новой подобной же попытке, в надежде, что она увенчается более благоприятным результатом.

Рис. 306. Робида. Будущие разрушители.

Юные влюбленные отправляются в путешествие в обществе гомункула (некоторые ученые XX века нашли способ приготовлять людей при помощи химического процесса) и Адриена Ла-Героньера, который от переутомления на сорок пятом году жизни окончательно впал в детство и был возвращен к жизни при помощи всевозможных ухищрений медицины. Все четверо едут в Бретань, которая оставлена в первобытном состоянии и служит местом отдохновения для переутомленных людей XX века.

Здесь они восторгаются здоровым видом крестьян, деревенскими пейзажами, не тронутыми культурой, затем присутствуют на маневрах, так как, несмотря на прогресс, возможность войны не только не уменьшилась, но, наоборот, увеличилась благодаря тому, что масса мелких государств постепенно вошла в общий политический концерт. Но война ведется в этот век несколько иначе. Вместо пороха, пуль и ядер употребляют разные сильные взрывчатые вещества и гранаты, наполненные ядовитыми газами и губительными миазмами, способными умертвить в один момент целую армию.

Мы не станем следить за всеми перипетиями романа, а скажем лишь, что люди в средине XX века разрешили в положительном смысле задачу воздухоплавания, усовершенствовали телефон и изобрели так называемый телефоноскоп, при помощи которого не только можно разговаривать, но и видеть говорящее лицо, находящееся в данный момент чуть не на другом конце света. Дома в этот чудесный век строятся с подвижными крышами, башнями, которые по произволу могут подниматься на несколько десятков саженей кверху; внутренние комнаты обставлены с такими удобствами, какие не снились нам: библиотеки, например, в этих домах заменены комнатами, в которых хранятся фонографические валики, которые в любой момент воспроизводят не только мысль, но даже и голос автора; кухни в этих домах отсутствуют, так как население обедает в общих столовых, в так называемом «главном депо продовольствия», что гораздо удобнее и не заставляет держать отдельный штат прислуги, который и так уже доведен до минимума, благодаря всяким автоматическим приспособлениям. Но, несмотря на все плоды высокоразвитой культуры, состояние общественного здоровья находится в весьма плачевном положении.

Слишком торопливое и скороспелое, до чрезвычайности занятое и раздражающее нервы электрическое существование переутомило человеческую расу. У современного человечества нет более мышц, так как сильно работающий мозг поглощает все питательные соки в ущерб остальному организму, вследствие чего культурный человек готов обратиться в громадный мозг под куполообразным черепом, подпертым самыми тоненькими ножками. К тому же перепроизводство населения и громадное развитие промышленности сделали то, что атмосфера загрязнилась до невозможности, а вода насыщена бациллами всевозможных сортов. Эти явления не могли, конечно, содействовать благополучию человечества, и всевозможные болезни, как Дамоклов меч, висели над царем природы.

Такую интересную картину представил Робида, и прав он или неправ – судить об этом предоставим будущим поколениям. Быть может, нашим правнукам попадется в руки этот роман и они или посмеются над увлечением художника, или изумятся его прозорливости.

Про современную французскую карикатуру можно сказать, что она затрагивает все стороны кипучей жизни нашего века и является одним из могучих факторов прогресса, считаться с которым приходится всякому, кто выступает на общественную дорогу. Может быть, в наш век нет во Франции вторых Домье и Гаварни, но и ученики этих крупных талантов свидетельствуют о том, что семена, брошенные старыми мастерами, не упали на каменистую почву, а дали обильную жатву.

Глава XXIX. Юмористические журналы

Карикатуры «Punch’a». – Свадебная песнь. – «Fliegende Blatter». – Карикатуры на общественную жизнь. – «Ulk» и его политические карикатуры. – «La Caricature» в прошлом и настоящем. – Заключение.

Мы уже видели, что карикатура получила особенное распространение после изобретения литографии. Благодаря тому, что был найден дешевый способ печатания рисунков, количество карикатур сразу удесятерилось; явилась возможность выпускать периодические карикатурные листки. К этому времени относится появление первых периодических журналов, посвященных всецело карикатуре. Такими журналами во Франции явились «Sa Caricature», издаваемый под редакцией уже известного нам Филиппона, в Англии «Punch», а в Германии «Die Fliegende Blatter». Эти три журнала со временем приобрели всемирную известность. Кроме них, за последние годы появилась масса других юмористических изданий. Перечислять их и останавливаться на них мы не станем, а скажем лишь несколько слов о трех первых, которые послужили образцами для последующих.

Само собой разумеется, что главным в этих журналах являются карикатуры. Темами для этих карикатур служат события политической и общественной жизни, которые по горячим следам комментируются сатирическими художниками. Тем не менее, каждый из выше названных трех журналов имеет своеобразную физиономию: так, «Punch», по преимуществу, политический журнал, «Fliegende Blatter» печатает главным образом карикатуры из общественной жизни, а «La Caricature», наводивший когда-то страх на правительство Луи-Филиппа, в настоящее время спустился до степени простого гривуазного листка.

Самым старшим из них является «Punch», издающийся с 1841 г., т. е. шестьдесят с лишним лет. Он был первоначально скромным семейным листком, хотя при каждом номере прилагалась большая карикатура политического содержания. В нем участвовали Георг Круикшенк, затем Джон Лиг, превосходно изображавший детей. В настоящее время «Punch», по преимуществу, занимается внутренней политикой Англии, хотя не оставляет без внимания событий, совершающихся в других странах, а также и общественную жизнь.

Текст «Punch’а» состоит частью из шуточных рассказов, частью из отчетов о парламентских заседаниях и театральных рецензий.

Заглавный лист «Punch’a» состоит из интересной виньетки с множеством всевозможных комических фигурок, изображенных с чисто английским юмором; в средине страницы на кресле восседает Punch, английский Петрушка Уксусов, рисующий льва с собаки (рис. 307).

В самом журнале карикатуры исполнены с не меньшим юмором; не ищите в «Punch’е» оголённостей и всякого рода гривуазностей, которые на каждом шагу встречаются во французских юмористических журналах, а отчасти и в немецких, – вы их не встретите, а если случайно где-нибудь и попадется такой рисунок, то он далеко не отличается таким шиком, какой свойствен парижским художникам.

Рис-307. Заглавный лист «Punch’а».

Зато нередко карикатуры в «Punch» возвышаются до трагической силы и возбуждают не смех или улыбку, а содрогание ужаса. Всем известно, сколько человеческих жертв было принесено ради развития автомобильного спорта, сколько гибло молодых сил ради того, чтобы установить тот иди другой рекорд.

Рис. 308. Скачка смерти.

После автомобильной гонки Париж – Мадрид «Punch» выпустил карикатуру «Скачка смерти», на которой изображено несколько автомобилей, несущихся среди горной местности и впереди всех смерть в костюме пилота на автомобиле новейшей конструкции; этот рисунок по своей идее и исполнению ни в каком случае нельзя причислить к веселеньким карикатурам (рис. 308)

Рис. 309. «Punch». Карикатура на Чемберлена.

Внутренняя политика, как мы уже говорили, находит всегда верное и полное отражение на страницах юмористического «Punch’a». Проектируется ли новый закон, избирается ли новый какой-нибудь министр, всё это тотчас же в своеобразной манере комментируется «Punch’ем», За последнее время особенно много карикатур вызвал билль о свободной торговле; главным героем этих карикатур являлся популярный и у нас в России Чемберлен.

Рис. 310. «Punch». Карикатура на английского короля Эдуарда VII.

Одна из таких карикатур представляет семейный обед: отцом семейства является герцог Девонширский, мамашей – Бальфур, и малолетним сыном – Чемберлен. «Посмотрим, – говорит папа, – может ли Джозеф вести себя, как маленький джентльмен». – «Посмотрим, – говорит мама, – может ли он усидеть спокойно хоть раз за столом». На рисунке 309 мы видим, каким джентльменом выказал себя малолетний Чемберлен.

Интересна также карикатура, помешенная в «Punch’е» 29-го апреля текущего года. На этом рисунке король Эдуард представлен танцующим pas de deux с Францией, в то время как Португалия и Италия с нетерпением ожидают того момента, когда державный танцор повернется к ним (рис. 310).

Что касается текста, то, как мы уже сказали, статьи «Punch’a» носят полушуточный, полусерьезный характер и написаны на самые животрепещущие темы.

Рис. 311. Виньетка заглавного листа «FIiegende Blatter».

Как весь журнал, так и отдельные заметки носят в большинстве случаев политический характер; иногда же эти заметки являются остроумными отголосками общественных мнений. Вот одна из таких статеек, появившаяся по поводу слухов о налоге на холостяков; она называется:

Брак или брачная песнь

– Будете ли вы платить десять фунтов стерлингов в год, чтобы остаться холостяком? – спросила Филлис, отрываясь на минуту от газеты.

– Что вы такое сказали? – повернулся я.

– Предполагается налог на холостяков, – повторила она.

Я поднялся и посмотрел на нее с удивлением.

– В местности, называемой Канзасом… Эго, кажется, в Америке? – спросила она.

– Точно так, – подтвердил я.

И она начала:

– Проектируется в штате Канзас налог на холостяков в пятьдесят долларов в год и на девушек в двадцати пять долларов. Недурной билль, – заключила она.

Рис. 312. Фатальный случай, а).

– Очень, – ответил я.

– Я думаю, что это во многих отношениях будет хорошей вещью, – продолжала она. – Предположите, что у какого-нибудь холостяка нет пятидесяти долларов, а у какой-нибудь девушки нет ежегодно двадцати пяти; если они поженятся, то сохранят семьдесят пять.

Рис. 313. Фатальный случай, б).

Она была так мила, произнося этот логический вывод, что я не удержался и сказал:

– Я рад, что не живу в Канзасе.

– О, этот закон скоро будет и у нас, – проговорила Филлис, потрясая пророчески головой, – так что не особенно радуйтесь. Вы сами всегда говорили, что Англия американизируется. И к тому же мужчины не хотят жениться. Никто теперь не женится раньше восьмидесяти лет.

– Это будет довольно порядочный налог; только я заранее говорю, что но стану его платить.

– Тогда вы должны будете жениться, – сказала Филлис.

– Ни то, ни другое, – возразил я, – скорей я пойду в тюрьму, как доктор Клиффорд.

– О! – сказала Филлис.

Рис. 314. Семейство туристов. – А вы, что сделаете? – спросил я.

Она колебалась.

– Я не хотела бы идти в тюрьму и не хотела бы платить налога, и в то же время не вышла бы замуж за первого попавшегося человека. Сама не знаю, что бы я сделала. Сколько времени дадут они нам на размышление?

– Вы должны будете решить это сразу; налог войдет в силу, как только пройдет в парламенте.

– Много ли народу будет платить? – спросила она.

– Я думаю, что большинство предпочтет пассивное сопротивление.

– Тогда тюрьмы быстро наполнятся, и так как много холостых попадет в тюрьму, то придется, вследствие переполнения, построить новые. Что делают в тюрьмах?

– Вьют веревки и плетут циновки.

– Они в короткое время перевьют всю пеньку на веревки и истребят всю солому. Не будет ли это для государства слишком расходно?

Я поддакнул.

– Тогда оно будет радо освободиться от некоторых. Оно постарается женить тех, которые находятся в тюрьмах, а затем отпустит их на волю.

Рис. 315. – Почему это графиня одета в платье прошлогоднего сезона? – Должно быть, она хочет казаться на год моложе.

– Как же это сделает правительство? – спросить я с некоторым любопытством. – Нельзя же женить людей насильно?

Рис. 310. – Так это правда, что я твоя первая любовь, Эдгар? – Конечно, ж дорогая… Впрочем, смешно. что вы все одно и то же спрашиваете.

– Да, но люди скоро женятся, если имеют случай встречаться.

– Но у вас не будет случаев часто встречаться в тюрьме, – возразил я, – образ тюремной жизни не допускает этого.

– Тогда нужно будет изменить в корне всю систему, – проговорила Филлис. – Правительство должно устраивать вечеринки с танцами, любительские спектакли и проч.

– Может быть, они и изменят систему, – согласился я, – но сомневаюсь, чтобы из всего этого вышел какой-нибудь прок.

– Непременно нужно изменить систему: не захочет же государство держать в вечном заключении неженатых людей. Это будет слишком обременительно для правительства, а по моей системе тюрьмы превратятся…

– В род матримониальных агентств, – докончил я.

– Да, – заключила она, – и я поступлю туда, так как там будет весело.

Рис. 317. Карикатура на учёного.

Блудный сын

(Распространился слух, что Шерлок Холмс, если он появится, будет фигурировать в серии рассказов из американского быта)

Я встретил его в Стрэнде. Это было поистине удивительное происшествие. Если бы я не знал, что он лежит на дне водопада, я сказал бы с полной уверенностью, что предо мной стоит сам Шерлок Холмс. Я только было хотел заговорить с ним, как он сам обратился ко мне с речью.

– Извините меня, иностранец, – сказал он. – Не можете ли вы сказать, где я могу найти карету для поездки в Викторию?

Я сказал ему.

– Знаете что, – добавил я. – вы удивительно похожи на моего старого друга, мистера Шерлока Холмса.

– Это мое имя, – ответил он холодно.

Я попятился назад и оглянулся на полисмена; затем я схватил его за руку и потащил в первый попавшийся кабачок, где оба мы сейчас же уселись за столик.

Рис. 318. Карикатура на врачей («Fliegende Blatter»).

– Так вы Шерлок Холмс? – вскричал я.

– Совершенно верно. Шерлок П. Холмс, живущий в Нью-Йорке Северо-Американских Штатов.

– Холмс! – и я заключил его в объятия. – Узнаете вы меня?

Вы должны меня помнить.

– Ваше имя? – спросил он.

– Ватсон, доктор Ватсон.

– Очень хорошо; да, я помню, что видел вас где-то прежде. Дайте мне ликёру. А вы, что пьете?

Я сказал, что выпью немного молока.

– В последний раз я видел вас, Холмс… – начал я.

– Угадываю, что вы видели вместо меня другого какого-нибудь бездельника.

– Но ведь вы утонули в водопаде?

– Так что ж из этого!

– Так как же вы воскресли?

– Я упал вместе с Мориарти, но он был тяжелее меня, поэтому упал раньше. Я рассчитал, что если два человека падают в пропасть, то тот, который легче, падает на более тяжёлого. Вследствие, этого я был только значительно потрясён от падения, тогда как Мориарти совершенно разбился.

Рис. 319. Появление на улице первого автомобиля для перевозки мебели.

– Так вы, значит, не погибли?

– Зачем же, мой дорогой Ватсон! Я ожил. Ну, скажите, как поживают мои добрые друзья дома? Что поделывает сэр Генри Баскервиль?

– Очень хорошо. Он устраивает великолепные балы в западной провинции.

– Ну, а собака? Ах, да, помню, мы застрелили ее.

– Нет, она не была убита. В настоящее время она изменилась к лучшему и ведет праведный образ жизни.

Рис. 320. Расписывание зала в стиле Moderne.

Вдруг по лицу моего друга промелькнуло выражение какого-то страха. Я спросил о причине.

– Видите ли, – начал он, – я так долго прожил в Соединенных Штатах, что теперь в моей речи слышится некоторый американский акцент. Как вы думаете, не повредит ли это моей репутации в глазах публики?

– Холмс, – сказал я, – для нас все равно, как вы будете говорить: по-китайски или по-чешски, лишь бы только вы вернулись назад.

– Прекрасно, я очень рад, – сказал Холмс с счастливой улыбкой».

«Fliegende Blatter» несколько моложе «Punch’a», но моложе немного, так как издаются с 1845 года. Простая виньетка изображает двух шутов, миннезингера и двух дам эпохи Ренессанса (рис. 311). Она как бы говорит, что здесь, кроме шутовства, можно встретить и чистую поэзию, воспевающую женскую красоту. Может быть, это и было в начале основания журнала, т. е. прежде, вероятно, в нем помещались лирические стихотворения, в настоящее же время каждый номер «Fliegende Blatter» состоит исключительно из юмористических заметок и карикатур. Во главе карикатуристов следует прежде всего поставить Вильгельма Буше и Оберлендера. Первый несколькими чертами и пятнами изображал комизм простой действительности, дополняя рисунки стихотворными подписями; второй обладал громадной фантазией, при помощи которой он одухотворял даже неодушевленные предметы.

Рис. 321. Карикатура на рекламу «Элеопата» для ращения волос.

Карикатуры большей частью рисуют общественную жизнь, семейные нравы, искусство и очень редко касаются политики. Особенно много карикатур помещается в журнале на разные семейные события, так что журнал в полном смысле слова можно назвать семейным юмористическим листком. К таким карикатурам мы прежде всего должны отнести «Фатальный случай» (рис. 312 и 313). «Слышали ли вы, – говорится в описании этого рисунка, – какая удивительная история случилась во время венчания графа Пикельштейна с баронессой Трудельбург? Нет? Ну, так слушайте же. Венчание происходило в замковой капелле. Все было очень трогательно и торжественно. Наверх, на хоры, пустили прислугу и деревенских жителей со своими ребятами. Среди них была и горничная молодой владетельницы замка со своим первенцем, – здоровая жизнерадостная женщина. Венчание было в полном ходу; пастор закончил свою речь следующей фразой: „Итак, пусть небо наградит высокорожденную пару своими богатыми милостями! Аминь!“. В это время любопытная горничная нагибается со словами: „Вот теперь они“… но вдруг испускает страшный крик, и ребенок летит вниз». Следующая карикатура (рис. 314) представляет немецкое семейство во время путешествия по Швейцарии; в то время, как старший член семейства любуется видом в подзорную трубу, остальные, чтобы не терять времени, пишут родным и знакомым открытые карточки с видами.

Немецкое остроумие и немецкие вирши далеко уступают французским каламбурам, но на страницах «Fliegende Blatter» попадаются иногда остроты, которые сделали бы честь и французским журналам.

Для примера возьмем хотя бы два следующих рисунка. На одном из них представлен великосветский салон с несколькими гостями; впереди всех изображена красивая женщина в бальном туалете. «Отчего это графиня одета в платье прошлогоднего сезона?», спрашивает один из гостей. «Должно быть, она хочет казаться на год моложе», отвечает другой (рис. 315). На другом рисунке представлен уголок гостиной; двое влюбленных, уединившись сюда, пылко объясняются в любви: «Так это правда, что я твоя первая любовь, Эдгар?». – «Конечно, моя дорогая… Впрочем, смешно, что вы все одно и то же спрашиваете!» (рис. 316).

Отдельные классы общества и всевозможные профессии также немало осмеиваются художниками «Fliegende Blatter». Особенно часто попадаются на зубок немецкие ученые, профессора и студенты. Рисунок 317 изображает одного из таких ученых за глубокомысленным занятием. «Врач, – сам с собой рассуждает ученый, – посоветовал мне ежедневно перед сном съедать пол-яблока. Что же я стану делать с другой половиной? До следующего дня она испортится. Самое простое: я женюсь!».

Рис. 322. Парламентский кэк-уок. (Карикатура на выборы в рейхстаг.)

А вот другая карикатура уже на самого врача. Только что вернувшемуся домой доктору слуга тихо шепчет на ухо: «Слева, г-н доктор, сидят верующие, а справа пациент» (рис. 318).

Живо и интересно нарисована уличная сценка, изображающая появление первого автомобиля для перевозки мебели. Какой переполох произвел самодвигающийся фургон среди мирных обитателей города! Всё бежит и спасается с комическим выражением ужаса на лицах перед страшным чудовищем, занявшим целую улицу (рис. 319).

Рис. 323. Избирательские мучения. (Карикатура из «Ulk’a» на выборы в рейхстаг).

Увлечение автомобилем и новыми направлениями в искусстве высмеяно в карикатуре (рис. 320). В заключение приведем интересную карикатуру на рекламу. На рисунке изображен мопс, который в самое короткое время превращается в курчавого пуделя, после того как окунулся в новоизобретенный эликсир для ращения волос (рис. 321).

Текст «Fliegende Blatter» представляет смесь всевозможных острот, каламбуров, юмористических четверостиший и мелких рассказов, из которых мы приведем здесь некоторые для образчика.

Доверяй, гляди, кому!

Утренний почтовый поезд только что прибыл на станцию Факельгейм. Станционный сторож подкатил ручную тележку к товарному вагону, чтобы принять прибывшие посылки. С быстротой молнии выбросил кондуктор привычною рукою разные посылки, не обращая внимания на предостерегающие надписи. Станционный сторож собрал все пакеты и отвез их в служебное помещение, где они должны были лежать до тех пор, пока не явится получатель.

Рис. 324. Империалисты. (Карикатура из «Ulk’а» на Чемберлена, Рузвельта и Бюлова).

«Можно отправляться», скомандовал г-н Штоппер, небрежно прикасаясь к козырьку своей красной фуражки. Затем он пошел в бюро, апатично постукал на телеграфном аппарате и начал записывать новоприбывшие посылки. Он исполнял эту работу довольно равнодушно, так как, какой интерес мог быть для чиновника в том, что тот или другой обитатель местечка Факельгейм получал почтовую посылку?

Но вдруг его любопытство было возбуждено небольшим пакетом. Это был небольшой жестяной ящик, хорошо перевязанный, со следующим адресом: «Его высокоблагородию г-ну Георгу Цигельбергеру, фабриканту в Факельгейме». Адресат был очень богатый владелец фабрики, жавший в роскошном замке близ Факельгейма и имевший ткацкую фабрику, на которой работало до шестисот человек.

Рис. 325. Ссора двух безнадёжных больных (карикатура на беспорядки в венгерском парламенте)

Само собой разумеется, что среди этой массы рабочих находились и такие, которые ни в каком случае не только не могли назваться образцами нравственности, но, напротив, были чрезвычайно подозрительные люди.

Адъюнкт Штоппер исследовал ящик и взвесил его на руке.

«Собственно, он должен быть большой ценности, хотя это нигде не написано».

Он потряс его и прислушался. Он поставил его на стол и снова прислушался. «Да, да, совершенно верно! Здесь не может быть никакого сомнения!». В шкатулке ясно слышался странный шорох, как будто отдельные металлические части терлись друг о друга! Штоппер побледнел. «Фабрикант… Заработная плата… Стачки рабочих… Анархизм!»…

Рис. 327. Карикатура на Пия X.

Он поспешил в бюро тяги и привел оттуда к себе коллегу Шнаккера.

– Послушайте эту шкатулку, только осторожней!

Шнаккер прислушался и поторопился отнять от ящика свою курчавую головку.

– Ну, что вы скажите на это?

Шнаккер пожал плечами. Штоппер продолжал:

– Смешно, конечно, но вы знаете, мы живем в такое время…

Шнаккер в знак согласия кивнул головой, – он понял.

– Губер!

Вызванный станционный сторож моментально явился на зов.

– Послушайте, что в этом ящике!

Губер прислушался, покачал головой и заметил:

Барыня на даче… Горничная в городе.

Рис. 328. Идиллически,… Тоже идиллически, хотя и без удобств… но с удобствами.

– Кто-нибудь подшутил, должно быть!

– Какие тут шутки… Разве вы не слышите?

– Там, должно быть, какое-нибудь животное.

– Сами вы животное… Вы никогда не слыхали о взрывчатых веществах, которые по прошествии некоторого времени сами, собой разрываются?

– Кто? – спросил Губер.

– Вы осел! – выругался Шгоппер. – Подите сейчас же к начальнику и попросите его придти сюда!

Губер убежал и затем через несколько времени явился начальник; Штоппер объяснил ему в чем дело. Г-н начальник взглянул на дело серьезно.

– Вы только послушайте, г-н обер-экспедитор, – сказал Штоппер.

Рис. 329. Интервьюер.

Но обер-экспедитор холодно покачал головой и, попятившись назад, проговорил:

– Нет, это вовсе не требуется после того, как вы, господа, убедились сами; возьмите ящик и вынесите его на улицу!

Но никто не пошевелился.

– Ну, что ж, Губер, разве вы не слышали?

Губер почесал себя за ухом и молвил:

– Г-н обер-экспедитор, у меня пять человек детей!

– А мне что за дело! – гневно вскричал начальник. – Извольте делать что приказано.

Губер сделал, шаг вперед, затем два шага назад и решительно проговорил:

– Нет, я боюсь!

– Ну, подожди же ты, трус!.. Вынесите ящик вы, г-н адъюнкт!

– Извините, пожалуйста, – возразил адъюнкт, – у меня хоть и нет пятерых ребят, но мои члены пригодятся на что-нибудь лучшее!

Рис. 330. Русский великан Махов в Вердине.

Положение с минуты на минуту становилось всё затруднительнее, но в это самое время на дворе послышался стук элегантного экипажа.

– Г-н Цигельбергер! – в один тон воскликнули присутствующие.

– Губер, – приказал начальник, – поди, скажи г-ну Цигельбергеру, что я прошу его зайти к нам на минутку.

Губер вихрем выбежал вон, и вслед за тем в конторе появился фабрикант.

– Г-н Цигельбергер, – начал станционный начальник, – для вас имеется почтовая посылка там… на столе!.. Но я должен предупредить вас, что в коробке слышен какой-то странный шорох… Постойте… Что вы хотите делать… Во всяком случае… будьте осторожны, в наш век никогда нельзя быть уверенным вполне…

Рис. 331. Карикатура на кэк-уок.

– Ах, – проговорил, смеясь, Цигельбергер, – вы предполагаете, что в ящичке может заключаться какая-нибудь неприятность! С вашего разрешения я сейчас же его вскрою.

Он направился к ящику – и в тот же момент все зрители как по волшебству исчезли из комнаты.

– Но, господа, – воскликнул Цигельбергер, – прошу вас, подите сюда, посмотрите сами!

Он держал открытую коробку в руке, и в этот момент к потолку вылетел сперва один майский жук, затем другой и третий.

Чиновники вернулись обратно в комнату. Г-н начальник казался чрезвычайно возмущенным.

– Г-н Цигельбергер, – вскричал он, – это в высшей степени не подходящая шутка!

– Извините, сударь, – возразил фабрикант, – я получил этих жучков от своего друга, которого я об этом попросил. Мне они нужны для рыбной ловли. В нашей же местности нет ни одного жука, тогда как там, где живет мой друг, их целая масса. Этих насекомых бояться нечего, – они не взрываются!

– Приберегите ваши насмешки для более удобного случая, – с достоинством ответил начальник, – мы и сами думали, что в ящике находится что-нибудь подобное и только хотели немножко над вами подшутить; теперь же извольте заплатить штраф правлению железной дороги за незаконный провоз животных!

Рис. 332. Прежде чем убрать картину, отнесите ее какому-нибудь знатоку, а как бы опять свинство не оказалось классическим произведением (карикатура на цензуру.)

Бенефис

– Да, господа, – воскликнул старый актёр, – на тему о сюрпризах я тоже могу кое-что рассказать вам. Одно время я в продолжение целых трех лет с большим успехом играл в маленьком провинциальном городке. Однако, финансовое положение мое было не из блестящих, жалованье гомеопатическое, и директор, старый добродушный актёр, предложил мне сам поискать другое место, где бы я с большим материальным успехом мог проявить свой талант.

Рис. 333. Английская скромность.

«Мне был дан прощальный бенефис. Целая буря самых диких аплодисментов потрясала театр. Если бы сам владетель хижины, заменявшей нам театр, не вмешался в дело, то могло бы случиться, что здание было бы разрушено. От этого спектакля я получил 150 марок чистоганом! Первый раз в жизни был такой сбор! Из них на мою долю пришлось две трети чистого дохода, то есть 100 марок! Еще ни разу до тех пор не приходилось мне иметь в собственном распоряжении такую сумму!

«А какой прием был устроен мне! Общие клики слились в один безумный гул. Приезжайте назад! Оставайтесь здесь! Ура, Евзебий Нотнагель! Ура великий артист!». Так орала публика в продолжение нескольких минут. Затем случилось то, о чём я не смел даже и мечтать: четыре сильных руки подняли меня кверху и с триумфом пронесли через толпу. Как только одни уставали, их сменяли другие воодушевленные искусством люди, и таким образом меня пронесли через все главные улицы. Затем меня снова схватили двое здоровенных парней и, свернув в боковую улицу, внесли в какую-то ярко освещенную комнату… Какие же овации ожидали меня здесь? «О, люди, люди лживые, презренные создания!»… Какая низость скрывается под мантией воодушевления! По левую сторону покрытого белой скатертью стола стоял, дружески улыбаясь, мой портной, по правую, почтительно усмехаясь, мой сапожник, а в середине, предупредительно раскланиваясь, судья! Несмотря на все упорство, я принуждён был уплатить им по старым счетам 92 марки 75 пфеннигов… В моем распоряжении осталось лишь 7 марок 75 пфеннигов»

Рис. 334. Из страны безграничной невозможности.

Рис. 385. Жители Марса.

Недостаток политических карикатур, почти совершенно отсутствующих в «Fliegende Blatter», возмещает другой немецкий журнал «Ulk», издающийся в Берлине с 1862 года. Этот журнал нередко помещает на своих страницах меткие, остроумные политические карикатуры, вследствие чего в настоящее время пользуется гораздо большею популярностью, чем мюнхенские «Fliegende Blatter». Также как и «Punch», он откликается на каждое более или менее выдающееся политическое событие в своей стране или в другом каком-либо государстве.

Недавние выборы в германский рейхстаг послужили обильным материалом для карикатур в «Ulk’е». Мы приводим здесь для образца две такие карикатуры на парламентские выборы (рис. 322 и 323). Три знаменитых империалиста Рузвельт, Чемберлэн и Бюлов изображены «Ulk’ом» в виде трех беззаботных джентльменов, занимающихся пусканием мыльных пузырей (рис. 324).