Текст книги "Для тебя. Многогранный роман"

Слезы и игрушки

После того, как Карина в очередной раз простила Нику все его измены, не смотря на самые очевидные доказательства того, что они действительно были, Анита твердо решила не вмешиваться в личную жизнь подруги. И несколько месяцев ей это успешно удавалось. Они с Рэмом погрузились в свой личный мир и с друзьями (да, Ника они тоже называли другом) встречались нечасто. К тому же приближалось окончание учебного года, поэтому забот у всех хватало.

Потом наступило лето. Карина с Ником сразу же после экзаменов уехали на море в Одессу. Анита предложила Рэму отправиться вместе с ней, ее мамой и тетей Тамарой в Венгрию, где Наталья собиралась провести одно исследование. Парень охотно согласился. Прошлым летом ему пришлось отказаться от подобного предложения (только тогда поездка намечалась в Македонию) в виду финансовых затруднений, в которых он, конечно же, не признавался Аните, ссылаясь на приезд именно в то время его родственников из Германии. Родственники к нему действительно приезжали, но вовсе не в июле, а в конце августа. Впрочем, Аните этого было не узнать.

К счастью, и благодаря советам Андрея, после второго курса Рэм уже мог себе позволить поездку за границу. Как и много чего другого, о чем раньше приходилось только мечтать. Правда, о таких масштабных планах, как покупка собственной квартиры, было еще очень рано думать, но все же, это хотя бы не казалось больше чем-то недосягаемым.

Лето пролетело быстро и весело. Третий курс поначалу показался и Рэму, и Аните не таким тяжелым, как рассказывали о нем знакомые старшекурсники. Впрочем, эта иллюзия продлилась только до октября.

В один из первых и еще беззаботных сентябрьских вечеров четверо друзей собрались вместе у Карины. Они делились летними впечатлениями и веселыми историями, казалось, у всех все замечательно. Карина и Ник вместе сидели в широком кресле, и выглядели, как самая идеальная пара на свете – оба высокие, тонкие, загоревшие, красивые и счастливые. Но эта гармония продлилась у них тоже всего лишь до октября. А потом, с первыми дождями, холодами и желтеющими листьями, в их отношениях снова наступила «великая депрессия». И Рэму с Анитой было не увернуться от ее последствий.

Пятого октября, которое с самого утра не сулило ничего хорошего – беспросветная мряка и всего +10º С – заплаканная Карина выловила подругу в коридоре.

– Ани, только не говори, что сегодня ты безумно занята, – ее голос был хрипловат, а нос заложен, то ли от простуды, то ли от длительных рыданий. – Ты мне очень нужна. Я не могу сама больше с этим справляться.

– Что у тебя случилось? – Анита не сомневалась – все дело, как обычно, в Нике. Но вопрос задать нужно было.

– Мне кажется, он хочет меня бросить, – сказала подруга и по ее щекам покатились слезы.

– Кари, с чего ты взяла? – Анита обняла ее и увела в пустую аудиторию, подальше от любопытных глаз. У нее оставалась одна пара, на которую девушка поняла, что не попадет.

– Он… он, – Карина уже рыдала во всю, закрывая лицо руками.

Анита порылась в сумке и предельно быстро нашла пачку сухих салфеток. Она смотрела на плачущую подругу, и просто не узнавала в ней ту сильную и независимую девушку, какой она была в школе.

– Ка, что он с тобой сделал? И почему ты ему это позволила? – Анита достала из пачки все салфетки и протянула Карине.

Девушка начала вытирать слезы, размазывая по щекам тушь, которая смешивалась с тональным кремом, образовывала какую-то несмываемую грязь.

– Он ничего не сделал, – хрипло бормотала Карина.

Очевидно, она не поняла, о чем спрашивала Анита, которую интересовал не столько очередной удар Ника, а в целом весь процесс превращения ее подруги в безвольное плачущее существо.

– Просто… просто в последнее время у него все чаще вырываются странные фразочки… О том, что он ведь никогда не обещал мне ничего конкретного, что он еще слишком молод и не готов всю жизнь прожить с одной единственной девушкой, о том, что о семье задумается не раньше двадцати семи, а то и тридцати лет. И это при том, что я ведь никогда даже тем таких не поднимала. Никогда-никогда я даже в мыслях не строила планов на наше общее будущее, – Карина закусила нижнюю губу, словно заставляя себя замолчать. Из ее глаз продолжали катиться слезы.

Анита лишь лихорадочно пыталась вспомнить, есть ли в ее сумке еще и влажные салфетки и в каком они кармане. И помогут ли они оттереть лицо подруги от расплывшегося макияжа.

– Ани, два года назад, уже чуть больше, чем два, когда мы познакомились, он был совсем другим человеком!

«Как и ты», – подумала Анита, но перебивать не стала.

– Тогда он говорил, что чувствует себя слишком измотанным, что хочет остановиться в своих похождениях и быть со мной.

«Но разве он останавливался?» – Аните хотелось пойти найти Ника и сделать ему без наркоза самую страшную для парней ампутацию.

– Он рассказывал о том, сколько боли пришлось вынести ему за каких-то девятнадцать лет жизни. Его лучший друг разбился на мотоцикле, девушка, с которой он встречался еще со школы, ушла к другому, заболел отец, поэтому ему каждые выходные нужно было мотаться домой и помогать с фермерством.

«И зачем тебе этот обиженный жизнью колхозник?» – этот вопрос Анита задавала подруге не раз на протяжении последних двух лет. Однако в этот день он прозвучал только в ее голове.

– Мне так хотелось стать для него утешением, светом в его темном мире, теплом, которое растопит в его сердце все осколки прошлого, – Карина больше не растирала лицо салфетками. Последнюю сухую из них она просто теребила в руках. Слезы из ее глаз больше не текли.

– Ты стала, тем, чем хотела, – Анита наконец решилась заговорить, хоть и была уверена в том, что лучше бы ей еще немного помолчать, потому как ничего утешительного она все равно не скажет. – Ты стала лекарством, причем достаточно продолжительного действия. Но ты же знаешь, что лекарство – это только временная мера.

Карина угрюмо кивнула, изучая взглядом салфетку в своих руках.

– Неужели ты правда думала, что это у вас на веки вечные? – Анита понимала, что ее слова звучат жестоко, но ничего не могла с собой поделать. Глупость подруги раздражала ее не меньше, чем сволочизм Ника.

– А ты разве не так же думаешь о вас с Рэмом? – Карина подняла на нее влажные раскрасневшиеся глаза.

Анита оказалась обескуражена этим вопросом. Ей казалось, их отношения совершенно не подлежат сравнению. Но да, правда была в том, что она воспринимала Рэма, как человека, с которым ей предстоит быть вместе до конца дней.

Карина и не ждала словесного ответа подруги, она и так знала правду.

– Мы все очень и очень одинаковые, – печально заключила она. – Именно поэтому нами так легко манипулировать. Но, Ани, скажи, как? Как можно было верить во все, что он говорил? И писал. Сейчас, – ее рука нырнула в сумку и достала смартфон. – Вот его первые смс-ки.

– Ты хранишь смс-ки двухлетней давности? – Анита даже подскочила с парты от удивления и негодования. – Удали их немедленно!

– Не удалю, – упрямо ответила Карина. – Это наша с ним история. Лучше послушай.

Анита обреченно снова опустилась на длинный деревянный стол, выкрашенный отвратительной бледно-розовой краской.

– «Кажется, я влюбился… Снова, как в первый раз», – подруга принялась озвучивать послания Ника. – Это он написал после нашего первого свидания. Не после той дискотеки, на которой мы познакомились, а уже после запланированной встречи. Вот это через несколько дней – он тогда домой уезжал: «Кари, я теряю голову! Сейчас адреналин просто зашкаливает! Хочу скорее к тебе». «Ка, люблю тебя, ты моя КАнфетка».

Анита еле сдерживалась, чтобы не выкрикнуть, как ее тошнит от подобной ванили. Они с Рэмом никогда не писали друг другу таких SМS-ок. Но, при этом, каждый из них всегда знал, что в душе у другого не фарс, а истинное чувство.

– «Сегодня наверное не засну. You in my head. I’m zombie», – продолжала Карина.

– Хватит! – не выдержала больше Анита. – Ты же сама сказала, сейчас он не тот человек, каким был тогда. Значит, и не тот, который писал тебе все эти вещи.

Карина посмотрела на подругу испуганным взглядом – она еще никогда не видела ее такой разъяренной.

– Знаешь что? – Анита переворачивала содержимое своей бездонной сумки в поисках влажных салфеток, запустив туда обе руки. – Тебе нужно бросить его и начать встречаться с кем-то другим. Это единственный способ вылечить твою зависимость, – нащупав наконец-то необходимую пачку, она быстро достала ее и рывком протянула подруге. А вслед за ними – маленькое раскладное зеркальце.

Карина взглянула на себя и неожиданно рассмеялась:

– И правда, что он со мной сделал? – Она начала усердно оттирать свое лицо, тихонько бормоча: – Бедная моя кожа.

На каких-то счастливых три минуты, пока подруга была занята демакияжем, Анита успела подумать, что ее слова и советы не канули в Лету, как оно обычно случалось. Ей показалось, будто Карина с ней согласна. Но иллюзия быстро развеялась, как только девушка захлопнула зеркальце и произнесла:

– Ани, я сделаю все, чтобы только он остался со мной.

Аните хотелось подскочить к стене и биться о нее головой, или, еще лучше, схватить Карину, и выбивать дурь из ее головы, или просто бегать по аудитории и кричать, чтобы только не слушать этих речей сумасшедшей. Либо просто спокойно встать и выйти. Но она не сделала ничего из этого.

– Помоги мне, – очередная фраза подруги повергла Аниту в еще больший шок.

– Как? – спросила она не раньше, чем через полминуты.

– Научи меня тому, чего я не знаю, – Карина положила зеркальце и почти пустую пачку влажных салфеток Аните в сумку и сжала ее в руках.

– В смысле?

– В смысле тому, что вы делаете с Рэмом в постели, – будничным тоном произнесла Карина.

Анита, сама не понимая почему, почувствовала, что немного краснеет. Да, они с подругой обсуждали многое, но не их с Рэмом постельные игры.

– Рэм называл это БДСМ, кажется, – продолжала Карина. – Не запомнила, как оно там расшифровывается.

У Аниты пылали уши. Хотелось поскорее завязать волосы, чтобы им стало хоть чуть-чуть прохладнее, но девушка не шелохнулась.

– Что? – Карина наконец заметила ее смущение. – У нас с Рэмом много длинных скучных пар. Мы о разном болтаем.

– Он рассказывает о нас… на парах? – Анита не могла в это поверить. Ей вдруг показалось, что она живет тоже далеко не с тем человеком, с которым познакомилась два года назад.

– Так может он сам тебя и научит? – она хотела произнести это шуточным тоном, но получилось как-то слишком серьезно, обижено даже.

– Ани, ты не поняла, – тут уже покраснела и занервничала Карина. – Я же имею в виду только теорию.

– Разве Рэм недостаточно тебе рассказал теории? – Анита больше и не пыталась скрывать своего негодования. – Можешь еще фильмы соответствующие посмотреть, – девушке еще сильнее захотелось встать и уйти, но подруга крепко вцепилась в ее сумку.

– Я пыталась смотреть, – сказала Карина, опустив глаза. – Но все эти сцены вызывают у меня только ужасное отвращение, – она осторожно подняла взгляд на подругу и еще крепче сжала ремешок ее сумки.

– Вообще-то, они должны бы тебе возбуждать, – немного смягчившись, сказала Анита. – Иначе это просто тебе не подходит.

– Но я правда хочу попробовать! – с неожиданным жаром выпалила Карина. – Я хочу научиться. И тогда Ник никуда от меня не денется. Потому что не так много найдется девушек, способных на такие эксперименты.

– Одним сексом ты его не удержишь, – скептически заметила Анита. – Он такой, какой есть. Ему всегда будет необходимо разнообразие. И даже не в плане способов, а в плане тел. Кари, как ты до сих пор этого не поняла? Он из коллекционеров. А с тобой оставался так долго просто потому, что для него это действительно удобно. Сама подумай, живет у тебя, ты готовишь ему еду, иногда даже помогаешь выполнять задания по учебе. Блин, ты курсач ему почти сама написала!

– Да, – невозмутимо подтвердила Карина. – Я тоже это понимаю. Но, повторюсь, я сделаю все, и даже больше чем все, лишь бы только он оставался со мной.

«Вызовите 03!» – Анита беззвучно возвела глаза к потолку.

– Так ты поможешь мне? – через несколько секунд молчания спросила Карина.

– Помогу, – ответила подруга, которой больше всего на свете хотелось поскорей оказаться дома и задушить Рэма их самым новым кожаным ремнем с металлическими шипами.

На втором курсе Рэм нашел крохотную однокомнатную квартирку в центре, совсем недалеко от университета, по вполне приемлемой цене. Там они с Анитой и стали жить. Дом был старым, если не старинным, и постоянно подбрасывал им какие-нибудь сюрпризы: протекающая после дождя крыша (они жили на пятом этаже, который был самым верхним), такие же трубы, проблемы с проводкой. Но они быстро прикипели к этому жилищу. Оно стало их первым совместным домом, наполненным книгами, тетрадками, яркими танцевальными костюмами, ароматами печенья с корицей, которое любила по выходным печь Анита (если только с духовкой все было в порядке) и любовью, такой светлой и такой безгранично сильной, что, казалось, она раздвигает тесные стены и преобразовывает все вокруг.

Карина редко у них бывала, она больше любила принимать гостей у себя. Ей было уютнее в широком пространстве своих четырех комнат, а то, как Рэм с Анитой ютятся в одной, да еще и такой маленькой, вызывало у нее недоумение, если не жалость. Тем не менее, бывая у них в гостях, девушка всегда старалась ничем себя не выдать. Особенно в этот раз, когда она так настойчиво напросилась в гости.

Открывая дверь и переступая порог, Анита все еще не представляла, как она объяснит подруге то, чему та хочет научиться. Им с Рэмом никто ничего не объяснял. Как-то они просто забрели в секс-шоп, так, интереса ради, а вышли оттуда уже с несколькими занятными игрушками. После этого, естественно, что-то почитали, что-то посмотрели и постепенно прониклись духом БДСМ, не слишком глубоко, но для них двоих достаточно.

Рєм уже был дома, и, судя по вкусному запаху, доносившемуся из кухни, даже успел что-то приготовить.

– Привет! – он появился в клетчатом кухонном переднике, одетым поверх футболки со Спанч Бобом и шортов.

– Привет! – Карина окинула его взглядом с головы до ног и расхохоталась. – Никогда тебя таким не видела!

– Ну, теперь увидела, – улыбнулся Рэм. – Я вообще мог в одних трусах по дому разгуливать.

– Надо почаще неожиданно заваливать в гости, – Карина мельком взглянула в зеркало и сразу же немного помрачнела. Бледное лицо, на котором местами проступали насыщенно-розовые пятна (очевидно, она слишком усердно оттирала расплывшийся макияж), красные глаза и спутанные волосы. Девушка кое-как поправила их руками и обратилась к Аните:

– У тебя найдется обычный увлажняющий крем?

– Да, конечно, он в ванной, – ответила она, все еще сидя на высоком желтом пуфе и возясь со шнуровкой на ботинке. – Баночка с оранжевой крышкой.

– Я пойду немного себя подправлю, – Карина еще раз взглянула в зеркало, улыбнулась как-то, словно извиняясь за свой внешний вид, и отправилась к двери в ванную комнату, которая находилась в паре метров от входной.

– Ждем тебя на кухне! – крикнул ей вдогонку Рэм.

– Что у них опять не так? – тихо спросил он Антиту, когда они оказались на кухне.

– Кари считает, что Ник собирается ее бросить. Не думаю, что он это правда сделает, все-таки, согласись, неплохо устроился.

Рэм кивнул.

– Просто, как обычно, набивает себе цену, заставляет стелиться перед ним, – у Аниты на лице появилась гримаса отвращения. – И Кари, моя Кари, стелится! Убила бы его!

– Боюсь, тогда она будет дневать и ночевать у его могилы, – Рэм взял ее руки в свои, и успокаивающе помассировал их большими пальцами.

– Вполне вероятно, – без улыбки, но уже и не так агрессивно ответила Анита. – Знаешь, что она мне сегодня выдала? Что сделает все, лишь бы только он остался с ней.

У Рэма сжались губы и округлились глаза.

– И это «все» включает в себя БДСМ, – теперь уже Анита сжимала руки парня. – Азы которого она сегодня пришла к нам изучать.

Рэм приоткрыл рот, но так ничего и не сказав, просто неловко улыбнулся.

– Да, очень странно, что с этим вопросом она обратилась ко мне, – Анита отпустила руки Рэма и подошла к плите. – Я ведь никогда ей даже не намекала, что знакома с этой культурой, – она заглянула в широкую сковородку. – О, рагу! А пахло, как что-то нормальное. Терпеть его не могу, ну да ладно, я бешено голодна, – девушка поймала себя на мысли, что, наверное, впервые в чем-то упрекает Рэма.

– Вы же лучшие подруги, – замечание про рагу парень оставил без внимания. – Неужели ты не…

– Я НЕ обсуждала с ней все детали наших с тобой отношений! – громким шепотом выкрикнула Анита. – Я НЕ рассказывала ей, что у нас дома полно интересных игрушек. Кто знает, почему? Может быть, для таких разговоров просто нужны общие пары? Лучшего места говорить об этом просто не найти! – она с металлическим звоном закрыла сковородку крышкой и прожигала Рэма разъяренным взглядом.

– Да брось, – он попытался улыбкой разрядить обстановку. – Она мне тоже всегда все рассказывала. Такие вещи стоит обсуждать. Видишь, если бы не наши с ней разговоры на парах, она может и не догадывалась бы, как можно удержать ее бесподобного Ника. А теперь в буквальном смысле сможет связать его по рукам и ногам. И никуда он от нее не денется.

– Думаешь, она будет доминантом? – Анита немного забыла свое раздражение, но голос ее оставался немного грубым. – Я бы сказала, скорее наоборот.

– Да, по своей природе Ка больше в подчиненные годится, – согласился Рэм. – Но что ей стоит попробовать себя в противоположной роли?

Карина вернулась из ванной как раз тогда, когда друзья наконец перестали ее обсуждать. Рэм насыпал в три тарелки овощное рагу (Анита была вегетарианкой, прямо, как его мама после знакомства с Альенной).

– Ммм, рагу, – улыбнулась гостья, хотя по выражению лица ее это блюдо тоже не очень радовало.

– Ты нашла мои глазные капли? – спросил Рэм, заметив, что глаза девушки перестали быть красными.

– Да, извини, что без спроса, – Карина опустилась на табурет. – Классная вещь. А то у меня глаза буквально горели.

– Ничего, я бы и сам тебе их посоветовал, но не вспомнил сразу.

Когда с едой было покончено, друзья переместились в комнату.

– Присядь здесь, – Рэм махнул в сторону небольшого старенького диванчика. – А мы сейчас все достанем, – он направился к высокому, почти под самый потолок, шкафу, который выглядел настолько раритетным, что, возможно, был сделан еще в дореволюционное время.

Карина опустилась на диван, он скрипнул, и она почему-то вздрогнула.

Парень достал весьма крупную картонную коробку и поставил ее на кровать.

– Начнем с элементарных вещей, – деловито сказал он. – Это флогер, – он вынул из коробки сиреневую штуковину, которая была похожа на обычную плетку с несколькими хвостами. – Анита, не стой столбом, иди сюда.

Девушке все еще не нравилась эта затея. Но, не смотря на своевольный характер, она всегда подчинялась своему парню. Поэтому подошла, и они вместе посвятили Карину в особенности использования имеющихся у них игрушек.

Поражение молнией

Эндрю встал пораньше с единственной целью: засесть в кафе и наблюдать за входом в центральный корпус. Если вчера Лальен выходила оттуда, то сегодня непременно должна туда войти. Даже если ему придется просидеть там полдня, пропустив все свои занятия, он не покинет наблюдательный пункт, пока не увидит ее. Кафе открывалось в 7:00. Эндрю оказался у его двери уже в 7:05. Бессмысленным казалось приходить так рано, но он все равно не мог спать с пяти часов. К тому же перспектива услышать фиолетовый будильник была куда менее привлекательной, чем ранний завтрак.

Его рука уже потянулась, чтобы толкнуть дверь кафе, но тут у парня вдруг возникла странная необходимость обернуться, словно именно в этот момент та, которую он пришел выслеживать, могла оказаться где-то рядом. Поддавшись порыву, он отступил на шаг от двери, обернулся и окинул взглядом пустые лавочки, величественный фасад университета, пустующую дорогу между ним и корпусами общежитий. Поняв, что не увидит ничего интересного, он снова вознамерился войти в кафе. В тот самый момент его дверь открылась, и рыжая вспышка снова пронеслась перед глазами парня. Только намного ближе, чем вчера. Она не просто сверкнула перед его глазами – тугой огненный пучок волос девушки, которая попрощавшись с Нереко, хозяином кафе, резко обернулась в дверях, хлестнул Андрея по лицу. Он все еще был оглушен неожиданностью произошедшего, ослеплен яркостью и одурманен кофейно-медовым ароматом, когда впервые услышал вживую голос Лальен:

– Ой, прости! Извини пожалуйста! Сильно задела? – она прикоснулась своей неестественно белой ладонью к его слегка порозовевшей щеке. – Здесь обычно никого нет в такое время, вот я и не смотрела…

– Ничего страшного, – наконец-то обретя дар речи, заверил Эндрю. – И этот день не мог начаться лучше, – он улыбнулся той своей улыбкой, которая возникала у него всегда непроизвольно и очаровывала даже самые черствые сердца.

Лальен удивилась его словам. Ее правая бровь причудливо изогнулась, но уже через секунду вновь вернулась в естественное положение.

– Рада, что ты не смертельно ранен, – сказала девушка.

Она рассчитывала на этом исчерпать инцидент, но, почему-то, не могла сойти с места, словно загипнотизированная взглядом карих глаз.

– На самом деле, думаю, что смертельно, – Эндрю театрально прижал руку к области сердца. – Но, я знаю, что может мне помочь, – через плечо Лальен он встретился взглядом с Нереко, который ободряюще подмигнул ему.

– Могу поспорить, ты из драмкружка, – засмеялась девушка. – Как же тебя зовут, будущий Ромео?

– Эндрю, – ответил он. – И все верно, я великая надежда нашего университетского театра, – парень продолжал разыгрывать комедию. – Тем более мне необходимо помочь оправится после полученного только-что удара. Иначе роль Ромео в этом году снова получит коротышка Фредик.

– Или конопатый Хью, – Лальен знала не так много местных театралов, но Хью как-то минувшей весной приглашал ее подменить одну заболевшую девушку, которая должна была играть Джульетту. Сам он тогда играл Тибальда, но надеялся стать Ромео в следующем театральном сезоне. – Ох, не могу этого допустить.

– Тогда тебе придется лечить меня завтраком, – торжествующе провозгласил Эндрю.

Нереко расплылся в широченной улыбке и тут же исчез, скорее всего, метнулся на кухню.

Они просидели в кафе до восьми часов. Искупая свою вину, Лальен заказала им блинчиков и апельсинового сока. Андрей не без удивления наблюдал, как девушка вылила свой сок в высокий стакан еще горячего кофе на вынос, с которым при их столкновении она собиралась покинуть кафе.

– Что, не пробовал такого коктейля? – спросила она, отпивая глоток.

– Я вообще кофе не пью, – ответил Эндрю.

– С какой ты планеты? – удивилась она. – И зачем приходить в семь часов к Нереко, если не за кофе?

«За тобой», – хотел ответить Эндрю, но сказал другое:

– Не ел со вчерашнего обеда, – он с демонстративной жадностью запихнул в рот полблинчика. – Вот желудок и поднял меня раньше будильника.

– А я сама по себе просыпаюсь рано, – улыбнулась Лальен. – Даже если поздно ложусь. Но кофе мне необходим, как бензин автомобилю. Иначе застряну на полдороге – буду засыпать на лекциях.

– Так ты жаворонок? – Эндрю не мог оторвать взгляд от ее сияющих золотом глаз, которые словно сыпали солнечные искры, когда она улыбалась.

– Вроде того, – девушка вертела в руках стакан с кофе. К блинчикам она так и не притронулась.

– Лальен, ты придешь ко мне на премьеру? – неожиданно даже для самого себя спросил Эндрю. Глупо было так много говорить о театре, в который она не ходит и о премьере, в которой ему может вообще достанется роль пажа.

– Ты не спрашивал, как меня зовут, – девушку насторожило другое, не сам театр. – И я не говорила.

Эндрю понял, что допустил прокол. Но нужно было выходить из положения и что-то отвечать. Он решил сказать правду:

– Я видел тебя вчера. Из этого кафе. Мои друзья побеспокоились, что я сверну шею, и рассказали мне, кто ты.

Лицо девушки резко переменилось: из сияющего улыбкой солнышка оно вдруг стало холодной луной. Лальен представила, что могли рассказать Эндрю. Она так старалась быть, как все, не выделяться ничем, кроме цвета волос… Какое-то время хотела даже и волосы покрасить, но поняла, что не сможет. Если у всех людей глаза – зеркало души, то у нее это еще и волосы. Она не могла их предать: ни покрасить, ни коротко обрезать. Даже в периоды отчаянья и депрессии, когда так хочется вылезть из себя бывшей и стать кем-то другим. Но, как говорила мадам Психолог, новый цвет волос не меняет всего, новая стрижка и новая одежда тоже не меняют всего, все могут изменить только твои обновленные мысли. Так вот, девушка старалась не выделяться, но один урод в прошлом году решил выделить ее.

– Что за друзья? – спросила она.

Ее голос изменился вместе с выражением лица – в его мелодичную легкость вмешалась тяжесть низких нот.

Эндрю очень не хотелось называть имена, но он знал, что уж лучше сделать это сразу:

– Марк и Жак. Марк – мой сосед по комнате.

Челюсти Лальен напряженно сжались так, что скулы на мгновение показались острее ножей. Но в следующий момент она заставила себя улыбнуться:

– Да уж, Марк все обо мне знает. Он ведь не ограничился только тем, что назвал мое имя? – Лальен решила сразу все прояснить.

– Да, Ла, он рассказал многое. Мы говорили о тебе весь вчерашний вечер, – Эндрю вдруг пустился в неожиданную откровенность. – Ты не представляешь, как он сожалеет о прошлогоднем…

– Ты не представляешь, как быстро глаза выдают ложь, – резко перебила его Лальен. – Ты скосил их влево, когда попытался выгородить своего дружка. Ни о чем он не сожалеет! – она поднялась из-за стола. – Да и сожалеть особо не о чем, – она быстро достала из бумажника несколько купюр, покрывавших стоимость завтрака, и бросила их на стол. – Надеюсь, ты восстановился после полученного удара, – язвительно сказала она и направилась к выходу.

– Стой, Лальен! – Эндрю подскочил со своего стула и бросился за ней.

Девушка убегала так стремительно, что он еле успел перехватить ее в двери.

– Я не Марк, – сказал он, схватив ее за предплечье, – и не Жак. И не им подобный.

Она поморщилась и попыталась высвободиться. Теперь только Эндрю понял, что схватил ее слишком крепко. Когда он нехотя разжал руку, на белой коже Лальен карминными пятнами расцвели следы его пальцев.

– Прости, – он отступил на шаг. – Просто не хотел, чтобы ты вот так уходила. Вся эта прошлогодняя история… Мне до этого нет никакого дела. И я знаю о ней только потому, что у Марка вчера был приступ откровенности.

Теплое золото ее глаз померкло, Эндрю казалось, теперь на него смотрели две холодные монеты.

– Давай встретимся сегодня вечером, – парень заслонил собой выход из кафе, потому как Лальен только туда и смотрела. – Покажешь мне, что здесь есть интересного…

– Интересное тебе может рассказать и показать только Марк, – она подошла к нему в упор и взгляд ее был подобен приговору. – И даже когда ты будешь думать, что больше ничему не удивишься, он что-нибудь придумает.

– Забудь о Марке, – Эндрю, как мог, смягчил голос. Куда же подевалась его гипнотизирующая обаятельность, когда она так нужна? Или ему просто встретился человек со стойким иммунитетом? Человек, который настолько часто встречал людей с идеальной внешностью, что его не удивишь уже правильными чертами лица, бархатистым тембром и милыми полуулыбками.

– Мне пора идти, – Лальен легонько толкнула его кулаком к грудь.

Но Эндрю только сильнее укрепился в дверном проеме.

– Ты никуда не пойдешь, пока не согласишься на вечернюю встречу. Не свидание. Ничего такого. Просто встречу.

– Хорошо. В восемь. Здесь, возле кафе, – неожиданно быстро согласилась девушка. Но в голосе ее отчетливо слышалось – это просто слова, чтобы поскорей отделаться от Эндрю.

– Если ты не придешь, я сам тебя найду, – сказал парень, нехотя уступая ей проход. – И стану таким назойливым поклонником, что тебе придется бежать куда-нибудь в Гималаи, если ты захочешь от меня избавиться, – он смягчил сказанное улыбкой.

– Я быстро бегаю, – ответила Лальен тоже с улыбкой, но другой, без малейшего намека на желание улыбаться.

Тот день принес Эндрю еще одно интереснейшее знакомство. Профессор Клердер – человек, которых знакомил всех, записавшихся к нему на курс, с теорией и практикой работы на биржевых рынках. Собственно, Эндрю и так уже знал немало из этой сферы от отца. Но в его планах было познать все тонкости, о которых было известно Клердеру. Марк записался на курс вместе с ним, раз десять повторив, что стоило сделать это еще в прошлом году. Знал бы он тогда о профессоре то, что узнал теперь… А узнал он за лето следующее: профессор Клердер по неофициальным данным уже десять лет как являлся самым богатым человеком Швейцарии. И положения этого достиг, конечно же, вовсе не за счет университетского жалования, хотя его зарплату и нельзя было назвать скудной. Местным Уорреном Баффетом он стал благодаря другому фактору: своему исключительному математическому мышлению. Профессор разработал несколько схем инвестирования, следуя которым можно было делать быстрые и большие деньги даже в периоды биржевого обвала. Особенно в эти периоды. Будучи человеком, не желающим публичной известности, из которой вытекает множество последствий, он не колесил по миру с так называемыми семинарами, на которые сбегались бы сотни людей, готовых отдать любые суммы за вход, лишь бы получить рецепт изготовления философского камня. Нет, своими наработками, подкрепленными вдохновляющими примерами из личной практики, Клердер делился исключительно со своими студентами. И не было еще у него таких, которые не становились бы по меньшей мере миллионерами за учебный год. Уже на первой лекции ознакомившись с общим принципом работы профессора, Эндрю понял, насколько он надежнее того, как инвестировал всегда его отец. Если Керл всегда полагался исключительно на интуицию, то Клердер – только на математический расчет. Впрочем, было у них и кое-что общее: отец умел предугадать развитие рынка, а профессор – просчитать. Но метод первого мог разбиваться о рифы непредвиденности, второго же – работал безошибочно и надежно, как швейцарские часы.

Так в один день Эндрю обрел цель – счастливое будущее с Лальен, и средство для ее достижения – знания профессора Клердера. Нет, он вовсе не думал, что девушку можно будет купить. Но знал, рано или поздно она поймет – его внезапно вспыхнувшая любовь к ней намного сильнее ее предрассудков, которые плотными сгустками запекшейся крови легли поверх ран, нанесенных прошлым. И тогда он покажет ей новый мир, прекрасный мир, наполненный радостью путешествий, уютной красотой их дома, свежестью огромного сада, всем-всем, чего бы она ни пожелала.