Текст книги "Осторожно: массированные фальсификации! Сборник статей"

Принижение наших побед на примере сражения у Ляхово в 1812 году

Большое значение придавал Кутузов победе у Ляхово: “Победа сия тем более знаменита, что при оной еще в первый раз в продолжении нынешней кампании неприятельский корпус сдался нам”[136]136
  Кутузов М. И. Сб. документов. М.: Воениздат. 1954–1955. Т.4. Ч.2./ РГВИА, ф. 1409, оп. 1, д. 710, ч. 1, л. 85.


[Закрыть]. Надо бы радоваться и гордиться своими предками из партизанских отрядов Давыдова, Сеславина, Фигнера и летучего отряда Орлова-Денисова, осуществивших эту крупную боевую операцию. Но в 1990-е годы заново открылись французские источники, и, как-то враз, появилась группировка российских историков-пораженцев, уверяющих нас в печати, что уж французские-то источники гораздо точнее наших. И начали отметать цифры потерь наполеоновской армии, подсчитанные маститыми советскими учёными. Примеров такого упёртого отрицания много: «Итак, в полном согласии с официальными французскими данными численность отряда Ожеро можно определить в 1600 человек, из которых 500 кавалеристов, так что русские партизаны, а вслед за ними и отечественные историки явно завышали численность неприятеля, доведя её до 2,5–3 тыс. человек»[137]137
  Попов А.И. Война 1812 г. Хроника событий. Дело при Ляхово. М.: Рейтар, 2000. С. 18, 23 /Chuguet. La Guerre. 131, 134, 135; Gourgaud G. EXAMEN CRITIQUE…// BIBLIOTHEQUE HISTORIQUE ET MILITAIRE. T. VII. Paris. 1853. P. 466; ПОЛКОВОДЕЦ КУТУЗОВ. 316; Жилин П.А. ГИБЕЛЬ НАПОЛЕОНОВСКОЙ АРМИИ В РОССИИ. М. 1974. С. 289.


[Закрыть].

Ничтоже сумняшеся эти «эрзац – французы» отметают даже свидетельства непосредственных русских участников боёв. Вот Орлов – Денисов ясно и подробно пишет о разгроме французского подкрепления, шедшего на помощь атакованным в Ляхово: «…открыли сильную неприятельскую колонну, составленную из 2 тысяч кирасир, идущих по дороге от Смоленска на помощь Ожеро; вследствие сего Быхалову приказано было ни мало не медля атаковать колонну сию, а полкам Иловайского 9-го и Мельникова занять его позицию. Быхалов после многократных но безуспешных атак двумя полками не составлявшими и 600 человек не мог устоять противу многочисленного отряда сего и при том свежаго и, будучи сильно тесним, начал отступать в порядке. В следствии чего полковнику Мельникову с двумя полками приказано было поддержать его и совокупно напасть на неприятеля. Бой 1300 человек казаков и 2000 неприятельских кирасир сделался рукопашный и отчаянный, и тут-то французы удостоверились, что кирасы их недостаточны для спасения от пики казачьей, где нет поддержки артиллерии и пехоты. Вскоре увидели мы, что кирасиры разсеяны и обратились в бегство. Козаки, преследуя их почти на протяжении 5 вёрст и пригнав к болотистому ручью совершенно уничтожили»; «В … истреблении … участвовал также полк из отряда Сеславина». Последний писал: «Казачьего полка войсковой старшина Гревцов был в конной атаке против неприятельской кавалерии, идущей на подкрепление, и истребил значительную часть оной. При сём отличился есаул Лиманов и сотники Прохоров и Салынский».

Казалось бы всё предельно ясно, но тут госп. Попов А.И., приведший эти документы, начинает кампанию дискредитации первоисточников. Дескать, в наградных документах Иловайского 9-го указаны «всего»: «более тысячи кавалерии и до пяти сот человек пехоты». И всячески раздувает эту разницу в цифрах. Не хочет признать, что в наградных документах могли разделить славу победы 2000 неприятелей на 1500, которых победили полки летучего корпуса Орлова-Денисова под руководством Иловайского 9-го и 500 человек, которых победил казачий полк Гревцова из отдельного отряда партизана Сеславина. А ведь вначале сам же привёл цитату «Много лет спустя Сеславин специально подчёркивал, что с войсками Ожеро сражались только партизаны, а «отряд г. Орлова-Денисова был от нас в пяти верстах» (Семевский М.И. ПАРТИЗАН СЕСЛАВИН/ОТЕЧЕСТВ. ЗАПИСКИ, 1860. № 4. С. 48). И приведя героические первоисточники, неожиданно и необоснованно делает совершенно профранцузский, унизительный для русских вывод: «Так что, скорее всего, это были 3 маршевых эскадрона кирасир, прикрывавшие транспортную колонну…и эти слабо обученные конскрипты могли насчитывать около 300 человек, но никак не 700–800, а уж тем более не 2000! Если бы эта была дивизия (!) тяжёлой кавалерии, то вряд ли её можно было разбить наголову атакой 5 казачьих полков (около 1500 чел.); Орлов – Денисов уверял: «…более 700 кирас (переданных генералу Корфу для Псковских и других драгун) снятых с убитых и доставшихся нам в добычу доказывают поражение их». Эта версия кажется нам весьма сомнительной»[138]138
  Там же, с. 22–23./Давыдов. 298; Богданович. III. 94Е-95; ВУА. XIX. 115–117; РГВИА. Ф. 103. Оп. 208а. Св. 0. Д. 61. Л.56; Хатаевич. 62.


[Закрыть]. И это несмотря на то, что тут же рядом есть свидетельство второго русского очевидца событий: «П. Пущин записал в дневнике 30 октября (11 ноября): «Орлов-Денисов уничтожил полк французских кирасир и прислал 800 кирас главнокомандующему. Наши три партизана – Сеславин, Фигнер и Давыдов, соединив свои отряды, напали на склад императорской гвардии Наполеона, взяли 2000 пленных»[139]139
  Попов А.И. Война 1812 г. Хроника событий. Дело при Ляхово. М.: Рейтар, 2000. С. 23, сн.3./Пущин П. ДНЕВНИК. Л, 1987. С. 70.


[Закрыть]. Похоже, д.и.н. Попов А.И. поставил себе задачу: взять самые героические первоисточники и попытаться подвергнуть их сомнениям любыми приёмами, а если получится, то и осмеять. Ведь в двух первоисточниках всё логично: 700 кирас добыли казаки Орлова-Денисова и передали генералу Корфу для Псковских драгун. Плюс 800 трофейных кирас сняли воины Сеславина и прислали главнокомандующему. Итого 1500 побеждённых кирасир противника. А госп. Попов А.И. совершенно необоснованно пишет: «эти слабо обученные конскрипты могли насчитывать 300 человек, но никак не 700–800, и уж тем более не 2000!».

Между тем, в период изгнания, примеров такого успешного «разбития» было уже немало. Ещё в войну 1806–1807 гг. донские казаки изобрели и успешно применяли на практике свою тактику против атак тяжёлой конницы врага колонной: они мгновенно расступались и, окружив противника со всех сторон, эффективно поражали его с боков пиками и выстрелами своих ружей и пистолетов. Что требовало, конечно, личного мужества и свободы манёвра каждого русского казака. Об этом есть исторические описания непосредственных свидетелей такого успешного противостояния казаков.

Примеров принижения победы россиян в той войне можно привести много, но возьму пару цитат опять у самого именитого из этой группировки, образно говоря, «гуру», если не «крёстного отца» профранцузских историков: д.и.н., профессора А. И. Попова из Самары. «Во всех партизанских донесениях число пленных определяется одинаково: 1 генерал, 60 офицеров, 2000 рядовых; при этом Орлов-Денисов уточнил, что «гораздо более ещё пало на месте сражения». Чичерин записал в дневнике, что 11 ноября «светлейший …сообщил, что взято ещё 29 пушек, 3200 пленных, 130 офицеров из корпуса генерала Ожеро». В письмах Кутузова потери противника увеличены до 65 офицеров, 2000 нижних чинов и более 2000 убитых. Эти цифры обычно используются в отечественной литературе, хотя иногда приводятся официальные французские данные – 19 офицеров и 1650 солдат; впрочем, и эта цифра отражает, вероятно, численность войск Ожеро перед началом боя без учёта понесённых затем потерь убитыми. Наиболее точно определил потери французов Кастеллан, записавший в дневнике: «Взята в плен одна временная полубригада из дивизии Барагэ д, Илльера под командой майора Траси; генерал Ожеро также взят в плен». Напомню, что два полка – это уже бригада. То есть, по Попову А.И. получается, что в плен взяли всего один полк наполеоновской армии – менее тысячи человек на тот момент.

Отрицание данных непосредственных русских участников боёв особенно недопустимо, потому – что поля боёв крупной операции, проведённой в окрестностях сразу пяти-шести деревень, остались за ними, и они могли относительно спокойно подсчитать убитых и пленных. А выжившие французские штабисты, в ужасе от преследовавших их казаков, бежали, и не могли точно подсчитать: сколько же их воинов убито, сколько попало в плен, а сколько просто дезертировало?

К тому же, русские штабные офицеры 1812–1814 годов были высокообразованными людьми, поголовно знали французский язык и живо интересовались всеми воспоминаниями и трудами, появляющимися во Франции после войны. И уже тогда они распознали ложь «официальных французских данных», тянущихся ещё с Наполеоновских лживых бюллетеней. Многие из них, например, Денис Давыдов не стерпели фальсификаций и, выступив в печати, опровергли измышления французских штабистов: «Мороз ли истребил французов в 1812 году?» (1836 г.), Горяйнов «Что такое А. Тьер и нашествие его на Россию» (1858 г.). А многих других, эта ложь бывших врагов подвигла написать свои воспоминания с правдивым изложением событий и реальных потерь сторон. То есть «французские официальные данные» были уже не раз опровергнуты русскими офицерами – непосредственными участниками той войны. А нынешние историки-пораженцы, выросшие (или взращенные?) в 90-е годы отрицания всего и вся отечественного, предлагают сделать вид, что этих опровержений не было и считать «официальные французские данные» истиной в последней инстанции. С этим никак нельзя согласиться. Как и с повальным отрицанием данных крупных историков советского периода. А младоисторики 90-х, прямо-таки на каждом шагу, стараются пнуть их работы. «Советские авторы завышали численность войск Ожеро. Один писал, что «была полностью разгромлена крупная группа войск генерала Ожеро. Из 3 тыс. окружённых 1669 сдались в плен, а остальная часть была почти полностью истреблена», другой выдумал, будто «крестьянские и войсковые отряды партизан, действуя совместно, … заставили сложить оружие целую неприятельскую дивизию» или, по другой версии, партизаны, «соединившись под Копысем с местными крестьянами-партизанами, взяли в плен остатки корпуса генерала Ожеро» (Бабкин. 173, 161; Вершигора П.П. ВОЕННОЕ ТВОРЧЕСТВО НАРОДНЫХ МАСС. М. 1961. С. 387, 412)»[140]140
  Попов А.И. Хроника событий. Дело при Ляхово. М. Рейтар. 2000. С. 28, сн.1./ /Chuguet. La Guerre. 133; ВУА. XIX. 115, 116, 163; Кутузов. IV. 2. 264, 270; Давыдов. 184–165.; РОССИИ ДВИНУЛИСЬ СЫНЫ. 1988. С. 254.


[Закрыть].

Здесь надо реально представить: как же происходил подсчёт пленных и убитых? Сражение закончилось, каждый из партизанских армейских отрядов подсчитал убитых и пленных на своём участке боя. Командиры отрядов Давыдов, Сеславин, Фигнер сложили эти данные, отметили в рапортах своих отличившихся и доложили старшему по званию в операции Орлову – Денисову. Тот отметил своих отличившихся, добавил к их цифрам количество убитых и пленных, захваченных его казаками при отражении подмоги противнику и при преследовании после сражения у Ляхово по дороге к Долгомостью. И включил в свой рапорт главнокомандующему. Район проведения операции у Ляхово был большим: у дд. Ляхово, Язвино, Холм, Рукино, Балтутино, Тарачино и дороге на Долгомостье. Время предшествующих стычек, боёв, самого сражения и преследования уносящего ноги противника после сражения, было продолжительным, – почти сутки. Ещё утром 28 октября (9 ноября) казаки захватили большую часть отряда неприятельских фуражиров, направлявшихся из Ляхово в Тарач(щ)ино. На рассвете того же 28 октября казаками из отряда Яшвиля Калужского ополчения был атакован пост у д. Балтутино. В тот же день в районе д. Холм полк майора Данилова совместно с полком Ежова из соединения Раевского «зделали удар и поколов не малое число пехоты и кавалерии взяли 7 ч. в плен». Поэтому естественно, что штаб Кутузова добавил к цифрам отрядов командира операции Орлова– Денисова цифры других армейских подразделений, уничтоживших противника или захвативших их в плен до или после сражения в районе Ляхово. То есть первые же цифры рапорта Кутузова полнее данных Орлова-Денисова и 3-х армейских партизан, а более поздние его же данные из писем ещё полнее, так как донесения о захвате пленных в районе Ляхово приходили в штаб от разных армейских подразделений в течение недели. Но и эти цифры ещё не самые полные, так как ободрённые подходом русской армии местные крестьяне тоже поднялись на борьбу. Кутузов на быстром марше армии, так, наверное, и не узнал: сколько же врагов в районе операции армейских партизан уничтожили крестьяне? Это гораздо позднее подсчитали историки советского периода по сохранившимся донесениям в местные земские суды, куда сдавали пленных.

Были ли у пресловутого Кастеллана такие возможности для тщательного подсчёта своих убитых или попавших в плен воинов? Конечно нет, в это время он стремительно улепётывал в Смоленск, а потом, без роздыха, и из Российской империи вообще. Надо сильно захотеть, чтобы считать его запись в дневнике «Наиболее точным определением потерь французов». Могут возразить, что позднее, французские историки в комфортных условиях Парижа, подсчитали свои потери более тщательно. Но они всё равно вынуждены опираться на отрывочные, неполные цифры донесений своих офицеров и, особенно, своих союзников, которые писались на бегу и, зачастую на морозе, при стремительном убегании из России. Когда из-за безостановочных маршей и огромных потерь, на глазах рушилась вся система командования, первоначально заведённая Наполеоном, а не только учёт. А в этом конкретном случае, А.И. Попов, к тому же, сам признаёт, что «Расположение войск Барагэ показывает, что дивизия была растянута почти на 20 км». Но пишет это в оправдание неприятеля, а не в подтверждении большей полноты сводок разных русских подразделений о количестве убитых и захваченных в плен.

Более того, эти профранцузские историки начинают отрицают цифры потерь даже самих французских офицеров, если они превышают «официальные французские данные»: «По словам Вьейо всё это дело длилось 8 часов без перерыва, из них 3 часа шёл упорный бой. Он явно ошибочно сообщает, что из 6000 человек его дивизии к концу сражения осталось только 2800»[141]141
  Попов А.И. Хроника событий. Дело при Ляхово. М. Рейтар. 2000. С. 43./Viellot. 90, 137–139, 149; Бумаги Щукина. IX. 270, 272; Марин. 73, 77–79, 68; Ростковский. 139; Гулевич. 240, 242; Кутузов. IV. 2. 289.


[Закрыть]. Плюют даже на мнение Наполеона, если оно мешает их принижению побед русских: «Император, – пишет он (А. Коленкур), – рассчитывал на корпус Барагэ д, Илльера, недавно прибывший из Франции; он дал ему приказ занять позиции на дороге в Ельню; но авангард Барагэ д, Илльера занял невыгодную позицию в Ляхово; им командовал генерал Ожеро, который плохо произвёл разведку и ещё хуже расположил свои войска…Неприятель, следивший за Ожеро и, кроме того, осведомлённый крестьянами, увидел, что он не принимает мер охраны, и воспользовался этим; генерал Ожеро со своими войсками, численностью свыше 2 тысяч человек, сдался русскому авангарду, более половины которого сам мог взять в плен, если бы только вспомнил, какое имя носит»[142]142
  Там же, с. 54./ Коленкур А. ПОХОД НАПОЛЕОНА В РОССИЮ. Смоленск. 1991. С. 22–225, 230, 232; Давыдов. 298–299; Meneval. 80; Gourgaud. 466.


[Закрыть].

Неудивительно, что наиболее ретивые из профранцузских историков награждены ныне орденом Почётного легиона. В таких случаях, хочется возродить порядок времён освобождения Европы в 1813–1814 гг., когда на получение и ношение иностранной награды требовалось специальное разрешение русского императора… Я приветствую знание источников противной стороны. Но только, если к ним относятся с двойным критическим отношением, помня о том, что Наполеон был первым ловким пиарщиком мира и крайне неприветливые обстоятельства составления отчётов о потерях в России французскими командирами. Но у профранцузских историков, стригущих доплаты за научные степени и звания с России, а служащих, вольно или невольно, имперским интересам Франции, этого, к сожалению, нет. Одновременно с этим, признаюсь: люблю французскую культуру и французов, пока они занимаются её развитием. Но ровно до того момента, когда под влиянием новых наполеончиков, они начинают бомбить Ливию за морем или объявлять военно-экономические санкции России.

Апрель 2015 г.

«О русском рабстве, грязи и «тюрьме народов»
(Мифы о России)

Добрался, наконец, до ценнейшей книги писателя Владимира Мединского «О русском рабстве, грязи и «тюрьме народов» 2008 года. После выхода книг этой серии автор был выбран депутатом Государственной Думы, а в 2012 г. Владимир Ростиславович назначен министром культуры Российской Федерации. На данном этапе исторического развития России, когда мы оплевали всё возможное и невозможное в своей истории, назначение опровергателя грязных мифов о Российской Федерации очень продуманное и нужное. Есть, всё-таки, в администрации президента умные и патриотичные головы.

В своей научно-популярной рукописи «Башкиры в войнах России 1554–1814 годов», до сих пор так и не изданной из-за нечистоплотных интриг, я ещё четыре года назад начал писать, что Наполеон был первым ловким пиарщиком своих побед и дарований. Оказалось, Владимир Мединский в этой книге раньше меня подробно рассмотрел механизмы возникновения и продвижения мифов, запущенных и Наполеоном: «Бонопарт гораздо раньше и в гораздо большей степени, чем многие титулованные монархи постиг значение агитации и пропаганды. Лишь только он принял командование Армией Италии, он сразу же издал знаменитую прокламацию от 26 марта 1796 года. 7 октября 1796 года вышел первый бюллетень в виде печатной листовки: уже не для членов правительства, а для народа. Бюллетень был украшен профилем Бонапарта, увенчан лавровым листом и императорским орлом, держащим в когтях гром и пучок лекторских розог….Он предпринял все усилия для того, чтобы прокламации распространялись и среди гражданского населения. Он добивался этого посредством публикаций газет, плакатов и листовок, передаваемых из рук в руки. В последующих походах в обозе армии шли целые походные типографии. Бюллетени уходили во Францию прямо с поля боя. Опыт оказался бесценным. Бюллетени выпускали и в кампаниях, которые вёл уже Наполеон – император: в 1805, 1806–1807, 1809, 1812 и даже 1813 годах.

Наполеон, как правило, сам диктовал тексты бюллетеней, а редактировали их секретарь или начальник штаба. Первые экземпляры печатались в полевых типографиях или в типографиях ближайших к месту постоя городов. Затем бюллетени распространялись в войсках, причём младшие офицеры или сержанты читали их вслух перед строем рот. С самого начала Наполеон издал указ о перепечатывании бюллетеней государственными типографиями и официальными газетами. И не только в Париже или во всей Франции, но и во всех покорённых или зависимых странах.

В 1811 году Наполеон приказал Александру Бертье собрать все бюллетени предыдущих походов и издать их в виде книги. Тут уже речь шла не об информировании французов о победах Великой Армии, а об укреплении легенды о победах и культе личности Наполеона Бонапарта. У него в руках оказался мощнейший аппарат пропаганды. Аппарат, который он сам придумал и создал и который делал из него живую легенду. Пропаганда периода Консульства и Первой Империи служила интересам лишь одного человека – Наполеона Бонапарта и созданного им государства. Творить такую легенду было не только выгодно, но и жизненно необходимо. Узаконить его власть могли только военные победы и поддержка всего французского народа, а она в огромной степени зависела от этих побед» («О русском рабстве, грязи и «тюрьме народов». М.: ОЛМА Медиа Групп. 2008. С. 235–238).

У нас об этом почему-то совсем не пишут, а ведь это было верно подмечено и отмечено ещё современником Наполеона, представителем Англии при главном штабе русских в 1812–1813 годах Робертом Вильсоном. Вильсон писал: «Он сам (Наполеон – авт.) вполне осознавал (а теперь это уразумел и весь свет), что не может властвовать без войны. Состояние мира было несовместимо с его политическим существованием, оно разрушало добытое мечом господство, каковые один только меч и мог поддерживать. Только так можно было бороться с нападками роялистов, интригами доктринёров и заговорами республиканцев, ибо состояние мира придало бы всем им необоримые жизненные силы». (Вильсон Роберт Томас. Повествование о событиях, случившихся во время вторжения Наполеона Бонопарта в Россию и при отступлении французской армии в 1812 году. М.: РОССПЭН. 2008. С. 55). Со свидетельством очевидца, участника событий, генерала надо было давно согласиться и широко использовать в русской печати, но….

Грозный враг заставил Наполеона сосредоточить особое внимание на предвоенной пропаганде против России. Владимир Мединский очень толково разбирает механизм осуществления этой пропаганды в своей книге: «Шельмованию своих врагов Наполеон уделял столь же пристальное внимание, как и пропаганде своего величия, могущества своей армии, справедливости ведущихся войн. Французская пресса изображала всех его противников и внутри страны, и за её пределами личностями совершенно ничтожными, жалкими, недостойными. «Для победы необходимо, чтобы простой солдат не только ненавидел своих противников, но и презирал их», – так говаривал Наполеон. Так вслед за Наполеоном рассуждали его генералы. Простой солдат презирал и Россию, и русских. Он был воспитан в этом презрении. Он знал, что русские – опасные полудикари, рабы своего начальства, враждебные Европе, всегда угрожающие Европе. Победи они, и тут же принесут всюду страшные нравы русского мужлана.

Наполеон постоянно следил за тем, чтобы все французские газеты перепечатывали передовицы и все статьи о войне, о внешней и внутренней политике из главной парижской газеты «Монитер». Газет он оставил несколько: «Журналь де Пари», «Газет де Франс», «Журналь де Л’Ампир», «Меркюр Галан», «Меркюр де Франс».

На всех оккупированных территориях все газеты должны были поступать точно так же. При малейшей попытке вести собственную линию они немедленно закрывались(!). Это была первая в мире система управляемой прессы (?!). Принципы пропаганды Наполеона были просты:

– постоянно «опускать» врагов;

– запаздывать с сообщением плохой новости или не сообщать её вовсе;

– давать строго дозированную информацию.

По его личному приказу лучшие художники Франции и Европы писали портреты самого Наполеона и его маршалов и генералов. Портреты…впоследствии украшали императорские резиденции или государственные учреждения: государственный Совет, Сенат, казначейство, министерства и пр. По его же заказу писали батальные полотна, прославляющие эпизоды из наполеоновских кампаний. Так возникла впечатляющая картина Антуана-Жана Гро «Битва при Эйлау». Кисти того же художника принадлежит и знаменитая картина «Наполеон в госпитале чумных в Яффе». Эта картина заняла особое место в истории военной пропаганды, так как она должна была разоблачить английские обвинения в том, что Наполеон приказал расстрелять всех больных при отступлении из Яффы. На самом деле больных действительно расстреляли, но ведь зрители этого не знали. Подобные картины в обязательном порядке выставлялись на Парижских салонах. Роль в деле пропаганды играли и знаменитые миниатюры из Эпиналя…и гравюры-иллюстрации к ставшим уже знаменитыми сериям «Наполеон и его солдаты». Эти гравюры поступали в широкую продажу, раздавались детям в награду за школьные успехи или мелким служащим за прилежную работу. Простолюдины охотно покупали миниатюры и украшали ими свои жилища, а это, в свою очередь, очень способствовало распространению легенды о Наполеоне и Великой Армии.

Россия была ОПАСНА. Настолько опасна, что Наполеон начал постоянно обвинять её в агрессивности. «Видите? – говорили его журналисты и литераторы. – Видите, русские опять побеждают. Так они скоро и вообще всю Европу завоюют. В 1807–1811 годах, готовясь вторгнуться в Россию, Наполеон начал готовить общественное мнение Европы к этому походу» («О русском рабстве, грязи и «тюрьме народов». С. 239–240, 257, 241–242, 250).

В юбилейном 2012 году французский исследователь М.-П. Рей в своём докладе на международной конференции подтвердил всё написанное Мединским, и, даже, был ещё откровеннее: «С 1810 г. создаётся генеральная дирекция типографий и книгоиздательства, призванная следить за печатниками и ограничивать их число. Печатники должны были дать клятву не издавать никаких критических текстов об императоре и государстве. В декабре 1811 г. в преддверии приближающейся войны с Россией, цензура усилилась: запрещались не только критические, но и пессимистические, мрачные публикации. От прессы требовали воспевать славу режима.

Частная переписка находилась под наблюдением полиции всемогущего министра Р. Савари, и письма, расцененные «черным кабинетом» как излишне критичные, содержащие негативную информацию, никогда не доходили до адресата (!).

Публикация сводок подчинялась одному правилу: сначала текст появлялся в газете «Le Moniteir”, потом его отправляли в другие парижские газеты и префектам. Префекты передавали текст в провинциальные газеты. (?!). Затем его издавали в большом формате, чтобы расклеивать на стенах, либо в малом формате для чтения в …церквях во время произнесения проповедей, с театральной сцены перед спектаклем или в лицеях» (М.-П. Рей «Французское общество и русская кампания 1812 г./Новая и новейшая история. 2013. № 2. С. 125, 124.). До чтения сводок во время проповедей и спектаклей Политбюро ЦК КПСС не опустилось. А у нас его поливали грязью 30 лет подряд!

Обгорелые печные трубы и трупы изнасилованных, и всё равно убитых русских девушек по всему пути отступления в Калужской, Московской и Смоленской губерниях напрочь отметают миф о цивилизованности европейцев, вторгшихся в Россию в 1812 году. И Мединский пишет:

«С самого начала вторгшиеся завоеватели вели себя с местным населением как новые хозяева с рабами. Как банда грабителей, имеющих полное право брать всё, на что упадёт их глаз. Конечно, похоже они вели себя и в Германии, и в Испании, и в Италии. Но в России поведение завоевателей было ещё помножено на учение о примитивности русских, их грубости и невежестве и на страх перед русской агрессией» («О русском рабстве, грязи и «тюрьме народов». С. 257).

Известно, какие варварства произвели Наполеоновские орды в оккупированной Москве. Писатель Владимир Мединский дополняет картину: «3 сентября 1812 года, на следующий день после входа Великой Армии в Москву, солдаты получили официальное разрешение грабить. Творившиеся варварство, жестокость и насилие не были случайными действиями мародёров, которых наказывали официальные власти. Это была политика Франции и самого Наполеона.

Церкви Заиконоспасского, Покровского, Новоспасского, Симонова, Крестовоздвиженского, Донского, Рождественского и других монастырей были превращены в конюшни. В Высокопетровском монастыре оккупанты устроили скотобойню, а соборный храм превратили в мясную лавку. …на паникадилах и на вколоченных в иконостас гвоздях висели куски мяса и внутренности животных. Мародёры дочиста ограбили все монастыри. Они сдирали с икон серебряные оклады, собирали лампады, кресты. Часто оккупанты не столько грабили, сколько оскверняли и уродовали святыни. В Андрониевском, Покровском, Знаменском монастырях французские солдаты кололи на дрова иконы, лики святых использовали как мишени для стрельбы. В Чудовом монастыре…все иконы были найдены поруганными. Храмы были осквернены. Савино-Сторожевский монастырь почти не пострадал, но от интерьеров находившихся на его территории дворца царя Алексея Михайловича и Царициных палат почти ничего не осталось. Кровать царя Алексея Михайловича была сожжена, дорогие кресла ободраны, зеркала разбиты, печи сломаны, редкие портреты Петра Великого и царевны Софьи похищены. В этом монастыре останавливался 3-й кавалерийский корпус генерала Груши.

Будучи такой же «духовной жертвой» вольтерьянцев и якобинцев, как и большинство его генералов, офицеров и солдат, Бонопарт, видимо, полагал, что и русские считают Бога и церковь такой же мишурой, как и французы – «выкормыши» квазирелигиозного бреда времён Великой Французской революции. Но на Руси…Бог по-прежнему занимал своё самое сокровенное место в душе русского крестьянина и русского солдата.

Несложно догадаться, какую волну негодования вызвало в этой душе поведение «франко-немецко-голландца» в русской церкви. В общем, иных доказательств, что «Буанапарте – сам антихрист», предъявлять не требовалось. Многие исследователи полагают, что за пропагандой Наполеона скрывается пропаганда мировоззрения, ценностей, политики Запада» («О русском рабстве, грязи и «тюрьме народов» С. 258–261, 265).

И делает очень актуальный вывод: «Мы свою «дубину народной войны» знаем намного хуже немцев. Мы не помним, кто именно из москвичей (добавлю: и казаков – авт.) тушил фитили от заложенных под Кремль мин. Нет не только памятника патриотам. Даже мемориальной доски на стенах Кремля не было и нет. Партизан и повстанцев 1812 года тоже знаем не всех. Мы не хотели становиться колонией Франции, цивилизованная она или нет. Нам не нужен был император Наполеон, какой бы он ни был гениальный. Мы дрались с сильными, хорошо подготовленными захватчиками, и победили их. Но просто поразительно, как мало и плохо мы используем массовый подвиг народа для утверждения своих народных ценностей, для укрепления своей государственности. Я уверен, нам необходимы положительные мифы о войне 1812 года. Нужны памятники, картины, романы, статьи, передачи. Да и просто сухое перечисление фактов способно многое изменить в сознании людей. А что у нас? Если реально – то почти ничего. Смутная память о прошлом, почти не актуальная для тех, кому сегодня меньше 35. …Прямо розовый какой-то миф о величии и гениальности Наполеона. Миф, напрочь лишённый отношения к Наполеону, как к стихийному бедствию, как к испытанию на прочность» («О русском рабстве, грязи и «тюрьме народов». С. 269).

Полностью согласен, что мифы о гениальности Наполеона печатаются даже в СМИ Российской Федерации. Между тем, если судить о нём по его делам, как велит Святое Писание, то становится очевидным: Наполеон был все европейским диктатором! Иногда, он и сам, в порыве откровенности признавал это: «Я хочу сделать из всех народов Европы единый народ, а из Парижа – столицу мира» (М.-П. Рей «Французское общество и русская кампания 1812 г./Новая и новейшая история. 2013. № 2. С. 126). Мне очень нравится французская культура, но я бы не хотел лишиться возможности знакомиться и с немецкой, и с голландской, и с греческой, и испанской, и с итальянской и другими культурами Европы.

…Хорошо бы министр культуры Мединский вспомнил свои же мысли писателя-патриота о недопустимости забвения и наконец, употребил власть для реального воплощения их в жизнь. А то, 200-летие победы России в Отечественной войне 1812 года уже прошло, 200-летие освобождения Европы от диктатуры Наполеона заканчивается, а настоящих дел сделано постыдно мало!

Русские того столетия были гораздо более с Богом в душе, чем их противники. Это отметил в своей ценной книге и Владимир Мединский: «В громадной армии, где 90 % солдат хотя бы формально считались добрыми католиками, не было ни одного штатного священника. …Наполеон совершенно не считался с главой католического Рима, а 17 мая 1809 года своим декретом лишил Папу светской власти, присоединил Рим и Папскую область к Французской империи, а самого папу арестовал и вывез во Францию. В ответ на это Пий VII отлучил Наполеона от церкви.

Русская Православная церковь осудила Наполеона ещё за три года до римского первосвященника. В 1806 году Святейший Синод обличил личность и деяния Наполеона в самых решительных выражениях. В синодальном указе говорилось, что «неистовый враг мира и тишины, Наполеон Бонапарте…отложился от христианской веры», самовольно присвоил себе королевскую власть Франции, явил себя завоевателем и тираном в Европе, подверг гонениям Церковь, восстановил иудейский синедрион;…» отринул мысли о правосудии Божьем,…мечтает в буйстве своём, с помощью ненавистников имени христианского…похитить (о чём каждому человеку и помыслить ужасно!) священное имя Мессии…» («О русском рабстве, грязи и «тюрьме народов. С. 238–239).