Текст книги "Непокорное сердце"

Она увидела четко очерченный рот Торна над собой, его жесткий беспощадный взгляд. У Шаны пересохло горло, она застыла, покорная и дрожащая, боясь пошевелиться, почти не дыша.

Торн рассмеялся.

– Вижу, вы меня поняли. Очень хорошо. Но заверяю вас, миледи, совокупление с такой ехидной особой, как вы, возможно, и принесет облегчение моему телу, но оно вряд ли доставит радость моей душе.

Он отпустил ее. Она отвернулась и, подтянув колени к груди, отодвинулась от него как можно дальше. С другого конца кровати больше не раздавалось ни слова. Торн мрачно улыбнулся. Угроза переспать с ней подействовала самым неожиданным образом. Кажется, он нашел средство, при помощи которого можно добиться уступчивости леди… Пусть это было и неожиданным, но весьма действенным средством воспитания юной гордячки.

ГЛАВА 9

Принцесса проснулась от пения птиц, доносившегося с улицы. Солнечный зайчик танцевал у нее на ресницах, но она лежала совершенно неподвижно, не желая открывать глаза и опять сталкиваться с жестокой действительностью. Лучше снова погрузиться в царство снов, чтобы ей приснился Мервин в те давние времена, когда она лежала, распростершись на руках у отца, и слушала, как певец исполняет для нее веселую песенку, аккомпанируя себе на лютне. Усилием воли она подавила душевную боль, которая пронзала ее сердце, и подумала о тех счастливых временах, когда все еще были живы…

– Вы меня не обманете, делая вид, что спите, принцесса.

Шана приподняла веки. Граф, со скрещенными на груди руками, стоял у кровати, рассматривая ее с высокомерной улыбкой, игравшей на его губах. Торн был уже умыт, гладко выбрит и полностью одет. Он горой возвышался над ней, и она почувствовала себя глупенькой, трусливой и слабой. И хотя ей очень хотелось вскочить и сказать ему что-нибудь вызывающее, она не смела этого сделать, так как была совершенно обнаженной, и, похоже, именно это обстоятельство очень забавляло графа, будь проклята эта английская сволочь! И пока она призывала себе на помощь всю свою выдержку и ненависть к нему, он, посмеиваясь, прошел через комнату и, взяв саблю, прикрепил ее к поясу.

Высоко подняв от удивления бровь, Шана спросила:

– Вы уезжаете?

– Что, если да?

– Ну, если это так, то мне хотелось бы узнать, какого ничего, не подозревающего валлийца, вы хотели бы отловить на этот раз?

Торн сжал челюсти.

– Поступили сообщения, что Дракон собирает силы. Говорят, что он призывает, людей бросить свои поля и плуги и подняться с оружием в руках против нас.

– Это не только его личное дело, – спокойно заметила она, – это общее дело всего народа. И если Дракон призывает людей бросить свой скарб, то только потому, что у валлийцев нет полных сундуков, чтобы купить наемников и сформировать армию, как это сдала ваш король, казна которого набита золотом, благодаря во многом поту и крови нашего народа.

Теперь настала очередь Торна внести ясность. Он довольно резко сказал:

– Многие англичане платят обременительные налоги, принцесса. И вовсе не из-за отсутствия армии ваш народ отступает. Валлийцы могут иметь армию в три раза превышающую нашу, и все равно победу одержим мы.

От этого прогноза Шана вспыхнула. Она выпрямилась, прижимая простыню к груди, с мятежным выражением лица.

– Это говорит подданный короля, который не прочь завоевать Уэльс, – сказала она со злостью, презрительно скривив губы. – Бастард Вильгельм не смог сломить нас. Почему вы думаете, что ваш король и вы вместе с ним, кстати, еще один бастард, сможете сделать то, чего не удалось добиться Вильгельму Завоевателю?[1]1
  Вильгельм Завоеватель – нормандский феодальный военный вождь, сумевший завоевать часть территории Англии и правивший ею в 1066–1087 г. г. Уэльс ему покорить не уда лось (примеч. ред.)


[Закрыть]

Торн весь напрягся. Он крепко сжал рукой рукоять своей сабли, так что суставы его пальцев побелели, иначе он мог бы вытащить из постели эту высокомерную крошку и встряхнуть ее так, что из нее вылетела бы вся глупость. Неважно, принцесса она или простолюдинка, но ее нужно было привести в чувство. Жаль, что на это у него не хватало времени.

Он сказал резким голосом:

– Да, ваши люди всегда бунтуют, миледи. Но знаете, почему они все еще пытаются освободиться от ига Англии? Потому что постоянно устраивают дрязги между собой, не признают никаких авторитетов, кроме собственного. Даже если Левеллину или кому-нибудь другому удастся добиться независимости, что из этого? Кто будет править, ваш дядя Левеллин? Или его брат Дэвид? – Он рассмеялся резко и неприятно. – Да они же перегрызут друг другу, рано или поздно, горло, и все валлийцы вместе с ними.

Шана открыла, было, рот, но он взглядом остановил ее.

– Полагаю, что вы оставите свои аргументы на потом, – сказал он отрывисто, – когда вам представится возможность высказать свои жалобы самому королю.

Она заморгала глазами. До нее не сразу дошло значение этих слов.

– Эдуарда ожидают в замке?

– Сегодня, принцесса.

– Догадываюсь, зачем, – фыркнула Шана. – Он хочет убедиться, что у него достаточное войско, чтобы разделаться с угнетенными.

Торн даже не взглянул в ее сторону. Он взял свою мантию и прошел через всю комнату.

– У вас все замашки сварливой женщины, миледи.

– А вы родились с плохими манерами, граф.

Вместо ответа она услышала скрип закрывающейся двери. От ярости и негодования Шана колотила кулаками по матрацу, сердясь на то, что он не обратил на нее внимания.

Вскоре пришла служанка с едой и горячей водой для ванны. Вода согрела ее и даже немного успокоила душевную боль. Она лежала в ванной, пока солнце не поднялось высоко на небе, и не остыла вода. Одевшись, она решила, что не будет сидеть в башне из опасения опять столкнуться с графом. Но Шана была твердо уверена, что докажет ему, что значит валлийская женщина!

Когда она опускалась по лестнице, Седрик шел за ней на расстоянии шага. Затем она нерешительно остановилась. Седрик откашлялся и поведал ей о том, что был в услужении у старого графа Монтгомери.

– Если вам доставит удовольствие, я мог бы показать замок.

Через час после начала осмотра у Шаны уже кружилась голова. Она знала, что Лэнгли производит большее впечатление, чем Мервин, но даже не догадывалась, что замок так велик и его территория столь обширна. Мервин занимал столько места, сколько в Лэнгли отводилось под кухню и холл. Неудивительно, что король был счастлив вернуть Лэнгли английской короне. Замок был необыкновенно впечатляющ. Шана увидела маленькую, но изысканную церковь с цветными витражами, в которых радугой преломлялись солнечные лучи нежно-пурпурного, розового и золотистого цвета. Седрик, как очень хороший и осведомленный гид, показал ей спальню старого графа, стены которой украшали гобелены превосходного качества, а, пол был устлан ярким ковром.

Стены, как он объяснил ей, достигали в ширину двадцати футов. На территории укрепления находились зернохранилище и мельница, кладовые и оружейные мастерские. Она поняла, что Лэнгли был целым городом-крепостью.

Осознав это, Шана почувствовала, что страх и горечь охватываю ее. Король Эдуард сделал правильный выбор. Не вызывало ни малейшего сомнения, что это недоступное укрепление сможет противостоять любой армии, даже войску самого сатаны.

Они возвращались назад той же дорогой… Внезапно Шана заметила графа, наблюдающего за группой рыцарей, упражнявшихся на арене для турниров. Она тут же отвернула голову и увидела высокую фигуру сэра Грифина с седовласой головой. Он нес мешок с зерном на плече. Она стремительно побежала к нему через весь двор и бросилась на грудь верного слуги своего.

– О, Боже милостивый! – Шана плакала и смеялась одновременно. – Я боялась, что тебя посадили в тюрьму навсегда! Он наказал тебя только для того, чтобы причинить мне зло!

Грифий опустил мешок на землю, затем положил руку на ее блестящие золотые волосы.

– Благодарю Бога, миледи, за то, что вы живы. – Он даже не пытался скрыть слезы, туманившие его голубые глаза. Почти со страхом он вглядывался в ее лицо. – Хорошо ли он с вами обращался? Он не причинил вам вреда?

Шана не стала распространяться по поводу Торна, но радость померкла в ее глазах.

– Со мной все в порядке, – быстро проговорила она. – Мне очень больно оттого, что он заставил меня поверить, будто убил вас обоих – тебя и священника.

Она внимательно смотрела на рыцаря, пытаясь найти следы плохого обращения на его лице. Но, к счастью, ничего не обнаружила, хотя и расстроилась, увидев цепи у него на ногах. Шана обратила внимание на часового с цепким взглядом, не спускавшим с них глаз. Седрик же, наоборот, отступил в сторону. Шана бросила на часового испепеляющий взгляд и снова переключила внимание на Грифина.

– Это правда, что они не обращаются с тобой плохо? Может быть, били или лишали пищи?

– Нет, миледи. Граф приказал мне работать на кухне или в конюшне, везде, где нужна моя помощь. Теперь я сплю в конюшне до тех пор, пока не зарекомендую себя с лучшей стороны.

– Пока? Ты хочешь сказать, что он может снова бросить тебя в тюрьму?

Грифин вздохнул.

– Леди Шана, – мягко сказал он, – если бы ситуация изменилась, не думаю, что и вы поступили бы иначе. Я благодарен ему за то, что он дал мне возможность увидеться с вами, что у вас все в порядке.

Шана однако, не была настроена так благодушно. Грифин увидел, как ее губы вытянулись с тонкую линию. Спустя минуту ее взгляд остановился на мальчике, подбрасывающем гальку в дворовой пыли. Грифин заметил, как она сосредоточенно нахмурила лоб.

– Кто этот мальчик, миледи?

– Его зовут Вилл. Мы встретились здесь, в Лэнгли, в первый день моего приезда. Он большой почитатель графа, – сказала она с оттенком сарказма в голосе, – и именно Вилл указал мне на графа. Я понравилась Виллу в тот первый день. Но затем…

– Затем мы схватили графа и притащили его в Мервин. Нетрудно догадаться, что произошло.

Шана кивнула, и чувство вины отразилось на ее хорошеньком лице.

– Теперь, похоже, я его самый злейший враг.

– Не более чем час назад этот ребенок попрошайничал у повара.

Она тяжело вздохнула.

– Нет, нет.

– Да, миледи. Но вряд ли стоит скучать по мальчику, одетому в лохмотья.

Шана не желала больше ничего слушать. Она размышляла только секунду, затем решительно попрощалась с рыцарем.

– Я увижу тебя завтра, Грифин, а может быть, сегодня вечером. Держись.

– И вы тоже, миледи.

– Вилл! – Шана повернулась и направилась к мальчику быстрыми решительными шагами. Вилл взглянул на нее, и глаза его расширились от удивления, когда он понял ее намерения. Он быстро взглянул влево, и Шана не сомневалась, что первым его желанием было убежать. Мальчик на секунду заколебался, и она успела подойти к нему.

– Доброе утро, Вилл. – Если бы он знал получше эту прелестную девушку, то понял бы, что за ее нежным голосом и милым лицом скрывается железная воля. Вилл не сказал ни слова, только сердито посмотрел на нее. Шана повернулась к Седрику, который стоял в нескольких шагах. – Седрик, уже время приниматься за полуденную еду. Как ты думаешь, поднос могут принести в мою комнату?

– Разумеется, миледи.

Она наградила его лучезарной улыбкой.

– Если можно, то на двоих, Седрик. – Шана положила руку на плечо Вилла. – Седрик, у этого мальчика аппетит как у взрослого рыцаря.

Он выпрямился во весь свой огромный рост.

– Я побеспокоюсь о еде сам, миледи.

Гигант отправился на кухню. Вилл тут же выразил свое раздражение.

– Зачем вы это делаете, миледи?

– По вполне понятной причине, Вилл. Ты голоден, и тебя надо покормить.

– Я не…

– Нет, голоден, Вилл. Друг мой, вот этот человек, сэр Грифин, – она указала рукой в сторону старого рыцаря, – слышал, как ты просил у повара еду всего лишь час тому назад. А ты мне сам сказал, Вилл, что попрошайничаешь только в самых крайних случаях.

– Не думаю, что это вас должно касаться, – пробормотал он. – Неужели недостаточно того, что я беспокоюсь о себе сам? – Он сердито посмотрел на нее и замолчал.

Шана вздохнула.

– У меня нет по отношению к тебе никаких обязательств, и я тебе ничем не обязана. Но, нравится тебе это либо нет, я имею отношение к твоему существованию. Каждый ребенок нуждается в том, чтобы кто-то за ним присматривал, и не должен сам добывать хлеб насущный, он у него обязательно должен быть. Особенно тогда, когда приходится так много бегать, как тебе. – Шана, затаив дыхание, ждала ответа.

– Я не ребенок, – запальчиво отпарировал он. Но она понимала, как нелегко ему приходилось в жизни. Она не осмеливалась высказать свое сочувствие к нему из опасения, что он примет это за жалость и обидится.

– Седрик обещал принести еды на двоих, – сказала она спокойно. – Жалко будет, если она пропадет. – Шана пошла по направлению к башне, не оглядываясь до тех пор, пока не дошла до входа. Она очень обрадовалась, заметив, что он тащится за ней.

Девушка помогла Седрику открыть дверь в башне. Она не знала, что скажет граф, увидев, ее мирно обедающей в обществе Вилла, но это девушку не беспокоило. Вилл не выразил восторга, когда она заставила его помыть лицо и руки, но сделал так, как она сказала.

Он вообще больше не сопротивлялся, увидев Седрика с подносом, уставленным едой. Мальчишка уничтожил все до последней капли из того, что ему положили на тарелку. Шана спрятала улыбку, увидев, как он хлебом стал подбирать остатки жирного бараньего соуса, макая кусок в тарелку, а затем дочиста облизывая пальцы. Она не стала делать ему замечаний, потому что удовольствие, которое он получал от еды, было огромным, а ей доставляло радость видеть, с каким аппетитом он все это поглощал.

Мальчик молчал, пока не съел последний кусок медового кекса с фруктами. Наконец он оттолкнул тарелку и поднял глаза на Шану.

– Я слышал, как один мальчик-лакей говорил, что ваш отец погиб от английской шпаги.

Улыбка исчезла с лица Шаны.

– Это не ложь, Вилл. Отряд графа напал на мой дом в Уэльсе без предупреждения только для того, чтобы пролить невинную кровь.

– Но у него, для этого, наверно, была причина.

– Нет.

– Миледи, я мог бы понять вашу ненависть к графу, если бы это было правдой.

Шана остановила его, резко тряхнув головой.

– Мой отец не тот человек, чтобы лгать, Вилл. Я верю ему так же, как ты веришь графу, и помню, что он мне сказал. Вижу, что ты не можешь меня понять, поэтому давай больше не будем об этом говорить. – Она слабо улыбнулась. – Мне бы хотелось дружить с тобой, Вилл, но если это невозможно, тогда… давай, по крайней мере, не будем врагами.

Она чувствовала, что он хотел ей возразить, но вовремя прикусил язык. Вилл поднялся. Его тонкое лицо было печальным, но уже не замкнутым. Она проводила его до двери, где он, удивив ее, произнес:

– Спасибо.

Шана наблюдала, как он исчез на узкой лестнице, с сожалением заметив, что одет ребенок в ветхую и драную тунику. Она побеспокоилась о его еде, теперь нужно было что-то придумать с его одеждой.

Король Эдуард прибыл во второй половине дня. Громко трубили трубачи. Рыцари и войско устремилось к воротам, чтобы поймать мимолетный взгляд своего повелителя. Суматоха и крики усилились, когда три всадника со щитами короля с изображением на красном фоне трех золотых львов с поднятой правой передней лапой, смотрящих вправо, проскакали галопом через ворота.

Шана смотрела на бесконечную процессию из окна башни. Каждый новый человек, входящий в ворота, вызывал в ее душе негодование и протест.

– Одна мысль преследовала ее – что, если король Эдуард добьется своего и раздавит Уэльс английским каблуком?

Оставшуюся часть дня она провела в башне, чувствуя себя подавленной и вялой. Розоватые вечерние сумерки опустились на верхушки деревьев, когда снова появился граф. Он был одет в роскошную, отделанную мехом бархатную тунику. Такой же мех украшал голенища его сапог. От него исходил приятный и свежий аромат, волосы, еще не до конца высохшие, блестели. Шана невольно подумала о том, где он успел принять ванну.

Он приветливо поздоровался с ней.

– Не удивлюсь, если вы горите желанием увидеть короля. Поэтому я и пришел, чтобы сопровождать вас к обеду.

С инстинктивным женским испугом она бросила взгляд на свое зеленое платье простого покроя. В Мервине она сочла бы неприличным встречать гостей в таком наряде. Здесь же он хотел, чтобы она предстала в таком платье перед королем!

К несчастью, граф совершенно правильно понял ход ее мыслей.

– Вам не стоит беспокоиться по поводу вашего внешнего вида. – Ей показалось, что он получил огромное удовольствие, уколов ее. – На вас никто не обратит внимание, так как все глаза будут прикованы к королю. – Он открыл дверь и сделал жест рукой, показывая, что им пора выходить.

Шана совсем не отреагировала на его беззлобную насмешку, потому что была в дурном расположении духа. Она остановился перед графом, и оглядела его с плохо скрываемой неприязнью.

– На дворе уже конец июня, милорд, – мило напомнила она ему, – вы можете перегреться в своих мехах.

– В вашем присутствии, миледи? – Он расхохотался так, будто она его очень развеселила. – Думаю, что не перегреюсь. Я больше беспокоюсь, что промерзну насквозь.

Этот негодяй снова оскорбил ее! Шана игнорировала его высказывание до того момента, пока они не дошли до главного холла.

– Подождите, милорд!

Он остановился, приподняв бровь, ожидая ее слов.

Она смотрела ему прямо в глаза.

– Король знает, что меня силой привезли в замок Лэнгли?

– Да, знает, – медленная улыбка расползлась по его губам, но выражение агатовых глаз оставалось жестким. – Он также знает, что и меня из Лэнгли увезли силой.

Ее сердце глухо стучало. Ей следовало бы знать, что он не упустит возможности, чтобы выставит ее в неблаговидном свете, И было бы ошибкой надеяться, что граф получит воздаяние за свой поступок. Теперь она понимала всю ошибочность своих надежд. Граф был решительно настроен на то, чтобы извлечь как можно больше выгоды из ее захвата. Шана не считала себя дурой и, хотя теперь негодовала по поводу короля и мысленно посылала его в преисподнюю, но так же хорошо она понимала, что только сама сможет освободить себя из когтей графа. О, только бы ей удалось получить поддержку Эдуарда, убедить его, что она тоже пострадала…

В зале было шумно. Слуги сновали туда и сюда с огромными подносами и сосудами с вином. Граф целеустремленно направился через толпу прямо к высокому столу, раздражая Шану тем, что ни разу даже не оглянулся для того, чтобы убедиться, что она следует за ним. Наконец он остановился у стула с массивной спинкой, возвышавшегося в центре помоста. И только здесь он, казалось, вспомнил про принцессу и протянул руку, чтобы взять ее ладонь в свою.

Они вызывающе взглянули друг другу в глаза. Внутри Шаны, словно облако пыли, клубилась ярость. Она чувствовала огромное желание оттолкнуть его руку. Он понял это по ее колючему взгляду. В его глазах вспыхнула молчаливая угроза, а жесткие пальцы сжали ее руку до того, как она успела ее выдернуть.

Он потащил ее вперед.

– Ваше Величество, – непринужденно проговорил Торн, – я хочу представить вам леди Шану, принцессу Уэльскую. А это, леди, наш повелитель и Король.

«Но не мой», – очень хотелось закричать Шане. Пальцы графа сжали ее руку так, что у нее перехватило дыхание.

– Сэр, – пробормотала она, заскрежетав зубами. Рука графа опустилась, и девушка смогла сделать реверанс. Подняв голову, она увидела, что король тоже встал. Он был высок и изящен и обладал доставшимися ему по наследству, от Плантагенетов великолепными светлыми волосами и свежим цветом лица. На голове его была золотая, с орнаментом в виде трилистника, корона.

Король взял ее руку в свои ладони и поднес к губам. Граф отошел в сторону, а король посмотрел ей прямо в глаза внимательным, острым взглядом и, улыбаясь, сказал:

– Я надеюсь, что ваше пребывание в Лэнгли не лишено приятности?

– Когда вас держат где-то против воли, не думаю, что это может доставить удовольствие, Ваше Величество.

Золотисто-рыжие брови короля поползли вверх.

– Что? Граф Вестен плохо с вами обращается?

Собрав все свое мужество, внутренне обмирая от собственной дерзости, Шана отчетливо проговорила:

– Да, Ваше Величество. Он действительно со мной плохо обращается. – И хотя ее и графа разделяли несколько шагов, она отчетливо услышала, как он яростно вздохнул. Она была почти уверена, что он подскочит к ним и попытается опровергнуть ее слова, но он ничего не сказал.

– Может быть, – проговорил король, – вы поясните мне, в чем дело?

– С удовольствием, сэр. – Она прикусила губу, испытывая неловкость. – Однако то, что я хочу вам сказать, лучше говорить наедине.

– На вашем месте я был бы поосторожнее, сэр, – перебил ее граф, сухо улыбнувшись. – Я уступил подобной просьбе леди и чуть не лишился головы.

Шана сердито посмотрела на него, больше всего на свете ей хотелось задушить Торна. Но в это время король занял свое место на стуле с высокой спинкой и наклонился к ней.

– Начинайте, миледи. Вы можете говорить свободно. Все, что вы скажете, будет предназначено только для моих ушей, позвольте заверить вас. – Взмахом руки он приказал отойти всем, кто находился поблизости. Они растворились в другом конце зала, и у помоста остались только она и король… и еще граф. Она наблюдала, как он отошел еще шагов на двадцать. Но его взгляд сверлил ей спину, заставляя ее ежиться, а, кроме того, она волновалась от того, что именно она должна была сейчас сказать королю.

– Сэр, – заговорила она голосом, в котором ощущалось униженное достоинство невинно пострадавшего человека, – вы знаете обстоятельства, из-за которого я нахожусь здесь?

– Мне известно, миледи, что вы ошибочно считаете, графа виновным в смерти вашего отца и хотели убить его.

– Ошибочно? – О, как ей хотелось возразить! Но она не посмела этого сделать. – Граф Вестен решил получить у моего жениха выкуп за меня и держит меня здесь до тех пор, пока это не будет сделано.

Тон короля был категоричен.

– Учитывая, что между Уэльсом и Англией в настоящий момент существуют серьезные разногласия, граф имеет право так поступить.

Быстро взглянув через плечо, она увидела, что лицо графа было очень напряженным, а его темные глаза излучали такой космический холод, что ее бросило в дрожь. Она была вынуждена сложить руки, чтобы унять озноб.

– Я понимаю это, сэр. Но я бы предпочла, что бы он запер меня в тюрьме, пока придет выкуп… чем то, что он делает. – Она говорила, торопясь, опасаясь, что решимость покинет ее.

Эти слова Шаны вызвали неподдельный интерес короля – он наклонился вперед, и в глазах его появилось глубокое внимание.

– В самом деле? – произнес он, высоко приподняв бровь. – Что именно граф сделал с вами?

Она опустила голову, так как только таким образом могла сказать то, что собиралась.

– Ваше Величество, он сделал то, что ни один порядочный рыцарь не совершит. Он лишил меня всякой свободы, он круглые сутки держит меня в своей спальне!

Последовало молчание, показавшееся ей бесконечным.

– Миледи, вы хотите сказать, что граф причинил вам страдания и сделал что-то, что наносит вам ущерб?

– Да, – прошептала она, – он запятнал мое честное имя, он опозорил меня перед всеми. – Она нервно сглотнула, затем подняла на него глаза и увидела, что король смотрит на нее, подперев голову рукой.

– Если то, что вы говорите, правда, у меня нет выбора.

Шана вздохнула с облегчением.

– Спасибо, сэр. Молю Бога о том, что вы не навяжете мне злую волю этого человека и будете справедливы ко мне, хотя граф ваш вассал.

– Леди Шана, если он плохо обращался с вами, то правильно будет заставить его отвечать за свои поступки.

На ее губах за все это время первый раз появилась искренняя улыбка. Как, оказывается, глупо было бояться этого момента, заранее хулить право этого замечательного короля править Англией и Уэльсом. Она честно отдала дань его справедливости, если дело касалось именно Уэльса.

Его суждения придали ей мужества. Шана ощутила даже прилив вдохновения.

– Сэр, смею ли я спросить, какое наказание ожидает графа?

– Разумеется, миледи. Граф женится на вас. – Теперь пришел черед улыбаться королю Англии.